• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [81/83]

Скачать полное произведение

    Пеппино спешить было покуда; он сыграл с носильщиками в "морра", про- играл три скудо и, чтобы утешиться, выпил бутыль орвпетского вина.
     Па другое утро Данглар проснулся поздно, хоть накане и лег рано; уже шесть ночей он спал очень плохо, если даже ему и удавалось заснуть.
     Он плотно позавтракал и, равнодушный, как он и сам сказал, к красотам Вечноггорода, потребовал, чтобы ему в полдень подали почтовых лошадей.
     Но Данглар не принял в расчет придирчивости полицейских и лепи стан- ционного смотрителя.
     Лошадей подали только в два часа пополудни, а чичероне доставил визи- рованный паспорт только в три.
     Все эти сборы привлекли к дверям маэстро Пастрини изрядное количество зевак.
     Не было также недоатка и в потомках Мифня и Гракхов.
     Барон победоносно проследовал сквозь толщю зрителей, кричавших его "сиятельством" в надежде получить на чай.
     Ввиду того что Данглар, человек, как известно, весьма демократических взглядов, всегда до сих пор довольствовался титулом барона и никогда еще не слышал, чтобы его называли сиятельством, был этим очень польщен и роздал десяток серебряных монет всему этому сброду, которому за второй десяток величать его "высочеством".
     - По какой дороге мы поедем? - спросил по-итальянски кучер.
     - На Анкону, - ответил барон.
     Пастрини перевел и вопрос и ответ, и лошади помчались галопом.
     Данглар намеревался заехать в Венецию и взять там часть своих денег, затем проехать из Венеции в Вену и там получить остальное.
     Он хотел обосноваться в этом городе, который ему хвалили как город веселья.
     Не успел он проехать и трех лье по римской равнине, как начало смер- каться; Данглар не предполагал, что он выедет в такой поздний час, иначе бы он остался;н осведомился у кучера, далеко ли до ближайшего города.
     - Non capisco! [63] - ответил кучер.
     Данглар кивнул головой, что должно было означать: отлично!
     И карета покатила дальше.
     "На первой станция остановлюсь", - сказал себе Данглар.
     Данглара еще не покинуло вчерашнее хорошее расположение духа, к тому же он отлично выспался. Он развалился на мягких подушках превосходной, с двойными рессорами, английской кареты; его мчала пара добрых коней; он знал, что до ближайшей станции семь лье. Чем запять свои мысли банкиру, который только что весьма удачно обанкротился?
     Минут десять Данглар размышлял об оставшейся в Париже жене, еще минут десять о дочери, странствующей по свету в обществе демуазель д'Ар- мильи; затем он посвятил десять минут своим кредиторам и планам, как лучше употребить их деньги; наконец, за отсутствием каких-либо других мыслей, закрыл глаза и заснул.
     Впрочем, иногда, разбуженный особенно сильным толчком, Данглар на ми- нуту открывал глаза; каждый раз он убеждался, что мчится все с той же быстротой по римской равнине, усеянной развалинами акведуков, которые кажутся гранитными великанами, окаменевшими на бегу. Но ночь была холод- ная, темная, дождливая, и было гораздо приятнее дремать в углу кареты, чем высовывать голову в окно и спрашивать, скоро ли они приедут, у куче- ра, который только и умел отвечать, что: "Non capisco!"
     И Данглар снова засыпал, говоря себе, что он всегда успеет прос- нуться, когда доедет до почтовой станции.
     Карета остановилась; Данглар решил, что он, наконец, достиг желанной цели.
     Он открыл глаза и посмотрел в оконное стеклопредполагая, что прие- хал в какой-нибудь город или, по меньшей мере, деревню; по он увидел только одинокую хибарку и трех-четырех человек, бродивших около нее, как тени.
     Данглар ожидал, что доставивший его на эту станцию кучер подойдет и спросит следуемую ему плату; он думал воспользоваться сменой кучеров, чтобы расспросить нового; но лошадей перепрягли, а за платой никто не явился. Очень удивленный Данглар открыл дверцу; но чья-то сильная рука тут же ее захлопнула, карета покатила дальше.
     Ошеломленный баир окончательно проснулся.
     - Эй! - крикнул он кучеру: - Эй! Mio caro [64].
     Эти слова Данглар помнил с тех времен, когда его дочь распевала дуэты с князем Кавальканти.
     Но mio саrо ничего не ответил.
     Тогда Данглар опустил окно.
     - Эй, приятель! да это мы едем? - сказал он, высовываясь.
     - Dentro la testa! - крикнул строгий и властный голос.
     Данглар понял, что Dentro la testa означает: убери голову. Как мы ви- дим, он делал быстрые успехи в итальянском языке.
     Он повиновался, хоти не без некоторого беспокойства; это беспо- койство возрастало с минуты на минуту, и в скором времени в его мозгу вместо той пустоты, которую мы отметили в начале его путешествия и следствием которой явилась его дремота, зашевелилось множество мыслей, какельзя более способных обострить внимание путника, а тем более пут- ника в положении Данглара.
     В окружающем мраке глаза его приобрели ту зоркость, которая обычно сопровождает первые минуты сильных душевных волнений и которая онапря- жения впоследствии притупляется. Раньше чем испугаться, человек видит ясно; от испуга у него в глазах двоится, а после испуга мутится.
     Данглар увидел, что у правой дверцы скачет человек, закутанный в плащ.
     "Должно быть, жандарм, - сказал он себе. - Неужели французская поли- ция сообщила обо мне по телеграфу папсм властям?"
     Он решил положить конец неизвестности.
     - Куда вы меня везете? - спросил он.
     - Dentio la testa! - угрожающе повторил тот же голос.
     Данглар обернулся к левому окну.
     И у левого окна скакал верховой.
     - Я попался, - вздрогнув, пробормотал Данглар.
     И он откинулся в глубь кареты, по уже не для тою, чтобы вздремнуть, а чтобсобраться с мыслями.
     Немного погодя взошла луна.
     Из глубины кареты Данглар бросил взгляд на равнину и снова увидел те огромные акведуки, каменные призраки, которые он уже заметил раньше; по только теперьни были ужо по с правой стороны, а с левой.
     Он понял, что карета повернула и что его везут обратно в Рим.
     - Я погиб! - прошептал он. - Они добились моей выдачи.
     Карета продолжа нестись с ужасающей скоростью. Прошел томительный час, каждый новый призрак на ею пути с несомненностью подтверждал бегле- цу, что его везут обратно. Наконец он увидел какую-то темную громаду, и ему показалось, что карета налетит на нее. Но лошади повернули и поехали вдоль этой темной громады; то была стена укреплений, опоясывающих Рим.
     - Что такое? - пробортал Данглар, - мы не въезжаем в город; значит, это по полиция арестовала меня. Боже милостивый! Неужели...
     Волосы зашевелились у него на голове.
     Он вспомнил рассказы о римских разбойниках, торым не верили в Пари- же; вспомнил, как Альбер де Морсер развлекал ими г-жу Данглар и Эжени в те времена, когда он должен был стать зятем одной из них и мужем другой.
     - Неужели грабители! - пробормотал он.
     Вдруг колеса застучали по чему-то более твердому, чем песчаная доро- га. Данглар собрался с духом и выглянул: его память, полная подробнос- тей, которые описывал Альбер, подсказала ему, что он находится на Аппис- вой дороге.
     Налево, в низине, виднелась круглая выемка.
     Это был цирк Каракаллы.
     По приказанию человека, скакшего справа, карета остановилась.
     В то же время с левой стороны открылась дверца.
     - Scendi! [65] - приказал чей-тоолос.
     Данглар немедленно вышел из экипажа; он еще не мог говорить по-итальянски, но уже понимал все.
     арон, ни жив ни мертв, оглянулся по сторонам.
     Его окружали четыре человека, не считая кучера.
     - Die qua [66], - сказал один из этих четырех, спускаясь по тропинке, которая вела в сторону от Аппиевой дороги, среди неровных бугров римск равнины.
     Данглар беспрекословно последовал за своим вожатым и, даже не обора- чиваясь, чувствовал, что остальные трое идут за ним по пятам.
     Однако ему показалось, что эти люди, подобно занимающим посты часо- вым, останавливаются, один за другим, через равные промежутки.
     Пройдя таким образом минут десять, в продолжение которых он не обме- нялся ни единым словом со своим вожатым, Данглар очутился между не- большим холмиком и зарослью высокой травы; три безмолвно стоящих челове- ка образовали треугольник, в центре которого находился он сам.
     Он хотел заговорить, но язык не слушался его.
     - Avanti! [67] - сказал тот же резкий и повелительный голос.
     На этот раз Данглар понял превосходно; ибо слово было подкреплено де- лом: шедший сзади него человек так сильно его толкнул, что он налетел на провожатого.
     Этим провожатым был наш друг Пеппино, который двинулся сквозь высокую траву по такой извилистой тропинке, что только куницы да ящерицы могли бы счесть ее проторенной дорогой.
     Пеппино остановился перед невысокой скалой, поросшей густым кустарни- ком; в расщелину этой скалы он скользнул в точности так же, как веери- ях проваливаются в люки чертенята.
     Голос и жест человека, шедшего по пятам Данглара, вынудили банкира последовать этому приму. Сомнений больше не было: парижский банкрот попал в руки римских разбойников.
     Данглар повиновался, как человек, не имеющий выбора и от страха став- ший отважным. Невзирая на свое брюшко, плохо приспособленное для того, чтобы пролезать в расщелипы скал, ал протиснулся вслед за Пеппино, заж- мурив глаза, съехал на спине вниз и стал на ноги.
     Коснувшись земли, открыл глаза.
     Ход был широкий, по совершенно темный. Пеппино, уже не скрывавшийся теперь, когда он был у себя дома, высек огонь и зажег факел.
     Вслед за Дангларом спустились еще два человека, образовав арьергард, и, подталкивая его, если ему случалось остановиться, привели его по от- логому ходу к мрачному перекрестку.
     Белые стены, с высеченными в них ярусами гробниц, словно глядели чер- ными, бездонными провалами глаз, подобных глазницам черепа.
     Стоявший здесь часовой взял карабин наперевес.
     - Ктидет? - спросил он.
     - Свой, свой! - сказал Пеппино. - Где атаман?
     - Там, - ответил часовой, показывая через плечо на высеченную в скало залу, свет из которой проникал в коридор сквозь широкие сводчатые от- верстия.
     - Славная добыча, атаман, - сказал по-итальянски Пеппино.
     И, схватив Данглара за шиворот, он подвел его к отверстию вроде две- ри, через которое проходили в залу, сжившую, очевидно, жилищем атама- на.
     - Это тот самый человек? - спросил атаман, погруженный в чтение жиз- неописания Александра, составленное Плутархом.
     - Тот самый, атаман.
     - Отлично; покажи мне его.
     Исполняя это невежливое приказание, Пеппиноак стремительно поднес факел к лицу Данглара, что тот отшатнулся, опасаясь, как бы онь не опалил ему брови.
     Отвратительный страх искажал черты этого смертельно бледного лица.
     - Он устал, - сказал атаман, - укажите ему постель.
     - Эта постель, наверно, просто гроб, высеченный в скале, - прошептал Данглар, сон, который ждет меня, - это смерть от одного из кинжалов, что блестят там в темноте.
     В самом деле, в глубине огромной залы приподнимались со своих подсти- лок из сухих трав и волчьих шкур товарищи человека, которого Альбер де Морсер застал за чтением "Записок Цезаря", а Данглар - за жизнеописанием Александра.
     Банкир глухо застонал и последовал за своим проводником; он не пытал- ся ни кричать, ни молить о пощаде. У него больше не было ни сил, ни во- ли, ни желаний, ни чувств; он шел потому, что его заставляли идти.
     Он споткнулся о ступеньку, понял, что перед ним лестница, инстинктив- но нагнулся, чтобы не удариться лбом, и очутился в какой-то келье, высе- ченной ямо в скале.
     Келья была чистая и притом сухая, хоть она и находилась глубоко под землей.
     В одном углу была постлана постель из сухих трав, покрытых козьими шкурами.
     Данглар, увидев это ложе, почел его за лучезарный символ спасения.
     - Слава тебе господи! - прошептал он. - Это в самом деле постель.
     Второй раз в течение часа он призывал имя божие, чего с ним не случа- лось уже лет десять.
     - Ессо [68], - сказал проводник.
     И, втолкнув Дангла в келью, он закрыл за ним дверь.
     Заскрипел засов; Данглар был в плену.
     Впрочем, и не будь засова, надо было быть святым Петром и. иметь про- вожатым ангела господня, чтобы проскользнуть мимо гарнизона, занимавшего катакомбы Сан-Себастьяно и расположившегося вокруг своего предводителя, в котором читатели, несомненно, уже узнали знаменитого Луиджи Вампа.
     Данглар также узнал этого разбойника, в существование которого он от- казывался верить, когда Альбер пытался познакомить с ним парижан. Он уз- нал не только его, но также и келью, в которой был заключен Морсер и ко- торая, по всей вероятности, предназначалась для иностранных гостей.
     Эти воспоминания вернули Данглару спокойствие. Если разбойники не убили его сразу, значит, они вообще не намерены его убивать.
     Его захватили, чтобы ограбить, а так как при нем всего несколько зо- лотых, то за него потребуют выкуп.
     Он вспомнил, что Морсера оценили приблизительно в четыре тысячи экю; а поскольку он считал, что обладает гораздо более внушительной внеш- ностью, чем Морсер, то мысленно решил, что за него потребуют выкуп в во- семь тысяч экю.
     Восемь тысяч экю составляет сорок восемь тысяч ливров.
     А у него около пяти миллионов пятидесяти тысяч франков. С такими деньгами можно выпутаться из любого положения.
     Итак, почти не сомневаясь, что он выпутается, ибо еще не было приме- ра, чтобы за человека требовали выкуп в пять миллионов пятьдесят тысяч франков, Данглар растянулся на своей посте и, поворочавшись с боку на бок, заснул со спокойствием героя, чье жизнеописание изучал Луиджи Вам- па.
    
    
     XVIII. ПРЕЙСКУРАНТ ЛУИДЖИ ВАМПА
    
     После всякого сна, засключением того, которого страшился Данглар, наступает пробуждение.
     Данглар проснулся.
     Парижанину, привыкшему к шелковым занавесям, к стенам, обитым мягкими тканями, к смолистому запаху дров, потрескивающих в мине, к ароматам, исходящим от атласного полога, пробуждение в меловой пещере должно ка- заться дурным сном.
     Коснувшись козьих шкур своего ложа, Данглар, вероятно, подумал, что попал во сне к самоедам или лапландцам.
     Но в подобных обстоятельствах достаточно секунды, чтобы превратить сомнения в самую твердую уверенность.
     "Да, да, - вспомнил он, - я в руках разбойников, о которых нам расс- казывал Альбер де Морсер".
     Прежде всего он глубоко вздохнул, чтобы убедиться, что он не ранен; он вычитал это в "Дон-Кихоте", единственной книге, которую он кое-как прочел и из которой кое-что запомнил.
     "Нет, - сказал он себе, - они меня не убили и даже не ранили: но, мо- жет быть, они меняграбили?"
     И он стал поспешно исследовать свои карманы. Они оказались в полной неприкосновенности; те сто луидоров, которые он оставил себе на дорогу из Рима в Венецию, лежали по-прежнему в кармане его панталон, а бумаж- ник, в котором находился аккредитив на пять миллионов пятьдесят тысяч франков, все еще лежал в кармане его сюртука.
     "Странные разбойники! - сказал он себе. - Они мне оставили кошелек и бумажник! Я правильно решил вчера, когда ложился спать; они потребуют за меня выкуп. Скажите пожалуйста, и часы на месте! Посмотрим, который час".
     Часы Данглара, шедевр Брегета, которые он накануне, перед тем как пуститься в путь, тщательно завел, прозвонили половину шестого утра. Иначе Данглар не мог бы определить время, так как в его келью дневной свет не проникал.
     Потребовать от разбойников объяснений? Или лучше терпеливо ждать, по- ка они сами заговорят с ним? Последнее показалось ему более осторожным; Данглар решил ждать.
     Он ждал до полудня.
     В пдолжение всего этого времени у его двери стоял часовой. В восемь часов утра часовой сменился.
     Данглару захотелось взглянуть, кто его сторожит.
     Он заметил, ч лучи света - правда, не дневного, а от лампы - прони- кали сквозь ще между плохо пригнанными досками двери; он подошел к од- ной из этих лей в ту самую минуту, когда разбойник угощался водкой из бурдюка, от которого исходил запах, показавшийся Данглару отврати- тельным.
     - Тьфу! - проворчал он, отступив в глубь своей кельи.
     В полдень любель водки был сменен другим часовым. Данглар и тут по- любопытствовал взглянуть на своего нового сторожа; он опять придвинулся к щели.
     На от раз он увидел атлетически сложенного парня, настоящего Голиа- фа, с выпученными глазами, толстыми губами, приплюснутым носом; густые космы рыжих волос спадали ему на плечи, извиваясь, как змеи.
     "Этот больше хож на людоеда, чем на человеческое существо, - поду- мал Данглар, - слава богу, я слишком стар и жестковат; дряблый, невкус- ный толстяк".
     Как видите, Данглар еще был способен шутить.
     В эту самую минуту, как бы для того, чтобы доказать, что он отнюдь не людоед, страж уселся против двери, вытащил из своей котомки ломоть чер- ного хлеба, несколько луковиц и кусок сыру и начал жадно глощать все это.
     - Черт знает что, - сказал Данглар, наблюдая сквозь щели за обедом разбойника. - Не понимаю, как можно есть такую гадость.
     И он уселся на козьи шкуры, запахом своим напоминавшие ему водку, ко- торую пил пеый часовой.
     Но как ни крепился Данглар, а тайны естества непостижимы: иной раз голодному желудку самая неприхотливая снедь кажется весьма соблазни- тельной.
     Данглар внезапно ощутил, что сто желудок пуст; страж показался ему не таким уж уродливым, хлеб не таким уж черным, а сыр менее высохшим.
     К тому же сырые луковицы, отвратительная пища дикаря, напомнили ему соусы Робер и подливки, которые в совершенстве стряпал его повар, когда Данглару случалось сказать ему: "Денизо, приготовьте мне сегодня чтони- будь остренькое".
     Он встал и постучал в дверь.
     Часовой поднял голову.
     Данглар снова постучал.
     - Che cosa? [69] - спросил разбойник.
     - Послушайте, приятель, - сказал Данглар, барабаня пальцами по двери, - по-моему, пора бы позаботиться и обо мне!
     Но либо великан не понял его, либо ему не было дано соответствующих распоряжений, только он снова принялся за свой обед.
     Данглар почувствовал себя уязвленным и, не желая больше иметь дело с таким неучем, снова улегся на козьи шкуры и не проронил больше ни слова.
     Прошло ещеетыре часа; великана сменил другой разбойник. Данглар, которого уже давно мучил голод, тихонько встал, снова приник к дверной щели и узнал смышленую физиономию своего провожатого.
     Это был Пеппино, который, по-видимому, решил провести свое дежурство поуютнее: он уселся напротив двери и поставил у ног глиняный горшок, полный горячего душистого турецкого гороха, поджаренного на сале.
     Рядом с горшком Пеппино поставил корзиночку с всалетрийским виногра- дом и бутылку орвиетского вина.
     Положительно, Пеппино был гурман.
     При виде этих аппетитных приготовлений у Данглара потекли слюнки.
     "Посмотрим, - сказал себе пленник, - может быть, этот окажется сго- ворчивее".
     И он легонько постучал в дверь.
     - Иду, иду, - сказал разбойник по-французски, ибо, бывая в гостинице Пастрини, он научился этому языку.
     Он подошел и отпер дверь.
     Данглар узнал в нем того человека, который так неистово кричал ему: "Убери голову!" Но теперь было не до упреков; наоборот, он скорчил самую любезную мину и сказал с самой вкрадчивой улыбкой:
     - Простите, сударь, но разве мне не дадут пообедать?
     - Как же, как же! - воскликнул Пеппино. - Неужели вы, ваше сия- тельство, голодны?
     - Это "неужели" бесподобно! - пробормол Данглар. - Вот уже сутки, как я ничего не ел.
     - Ну, разумеется, сударь, - прибавил он громко, - я голоден даже очень.
     - И ваше сиятельство желает покушать?
     - Немедленно, если только возможно.
     - Ничего пет легче, - сказал Пеппино, - здесь жно получить все что угодно; конечно, за деньги, как это принято у всех добрых христиан.
     - Само собой! - воскликнул Данглар. - Хотя, по правде говоря, если вы держите людей в заключении, вы должны были бы по меньшей мере кормить их.
     - Нет, ваше сиятельство, - возразил Пеппино, - у нас это не принято.
     - Это довод неосновательный, но не будем спорить, - отвечал Данглар, который надеялся любезным обращением умилостивить своего тюремщика. - Так велите подать мне обед.
     - Сию минуту, ваше сиятельство; что вам угодно?
     И Пеппино поставил свою миску наземь, так что шедший от нее пар уда- рил Данглару прямо в ноздри.
     - Заказывайте, - сказал он.
     - Разве у вас тут есть кухня? - спросил банкир.
     - Как же? Конечно, есть. И великолепная!
     - И повара?
     - Превосходные!
     - В таком случае цыпленка, или рыбу, или какую нибудь дичь; все равно что, только дайте мне поесть.
     - Все, что будет угодно вему сиятельству; итак, скажем, цыпленка?
     - Да, цыпленка.
     Пеппино выпрямился и крикнул во все горло:
     - Цыпленка для его сиятельства!
     Голос Пеппино еще отдавался под сводами, как уже появился юноша, кра- сый, стройный и обнаженный до пояса, словно античный рыбоносец; он нос на голове серебряное блюдо с цыпленком, не придерживая его руками.
     - Как в Кафе-дПари, - пробормотал Данглар.
     - Извольте, ваше сиятельство, - сказал Пеппино, беря блюдо из рук мо- лодого разбойника и ставя его на источенй червями стол, который вместе с табуреткой и ложем из козьих шкур составлял всю млировку кельи.
     Данглар потребовал вилку и нож.
     - Извольте, вашеиятельство, - сказал Пеппино, протягивая ему ма- ленький ножик с тупым концом и деревянную вилку.
     Данглар взял в одну руку нож, в другую вилку и приготовился резать птицу.
     - Прошу прощения, ваше сиятельство, - сказал Пеппино, кладя руку на плечо банкиру, - здесь принято платить вперед; может быть, гость оста- нется недоволен.
     "Это уж совсем не как в Кафе-де-Пари, - подумал Данглар, - не говоря уже о том,то они, наверно, обдерут меня; но не будем скупиться. Я всегда слышал, что в Италии жизнь дешева; вероятно, цыпленок стоит в Ри- ме какинибудь двенадцать су".
     - Вот возьмите, - сказал он и швырнул Пеппино золотой.
     Пеппино подобрал монету. Данглар занес нож над цыпленком.
     - Одну минутку, ваше сиятельство, - сказал Пеппино, выпрямляясь, - ваше сиятельство еще не все мне уплатили.
     - Я так и знал, что они меня обдерут как липку! - пробормотал Данг- лар.
     Но он решил не противиться этому вымогательству.
     - Сколько же я вам еще должен за эту тощую курятину? - спросил он.
     - Ваше сиятельство дали мне в счет уплаты луид.
     - Луидор в счет уплаты за цыпленка?
     - Разумеется, в счет уплаты.
     - Хорошо... Ну, а, дальше?
     - Так что ваше сиятельство должны мне теперь только четыре тысячи де- вятьсот девяносто девять луидоров.
     Данглар вытаращил глаза, услышав эту чудовищную шутку.
     - Презабавно, - пробормотал он, - презабав!
     И он снова хотел приняться за цыпленка, но Пеппино левой рукой удер- жал его и протянул правую ладонью вверх.
     - Платите, - сказал он.
     - Что такое? Вы не шутите? - сказал Данглар.
     - Мы никогда не шутим, ваше сиятельство, - возразил Пеппино, серьез- ный, как квакер.
     - Как, сто тысяч франков за этого цыпленка!
     - Вы не поверите, ваше сиятельство, как трудно выводить птицу в этих проклятых пещерах.
     - Все это очень смешно, - сказал Данглар, - очень весело, согласен. Но я голоден, не мешайте мне есть. Вот еще луидор для вас, мой друг.
     - В таком случае за вами теперь остается только четыре тысячи де- вятьсотевяносто восемь луидоров, - сказал Пеппино, сохраняя то же хладнокровие, - немного терпения, и мы рассчитаем.
     - Никогда, - сказал Данглар, возмущенный этим упорным издева- тельством. - Убирайтесь к черту, вы не знаете, с кем имеете дело!
     Пеппино сделал знак, юноша проворно убрал цыпленка. Данглар бросился на сю постель из козьих шкур. Пеппино запер дверь и вновь принялся за свой горох с салом. Данглар не мог видеть, что делает Пеппино, но разбойник так громко чавкал, что у пленника не оставалось сомнений в том, чем он занят.
     Было ясно, что он ест, и притом ест шумно, как человек невоспитанный.
     - Болван! - выругался Данглар.
     Пеппино сделал вид, что не слыш; и, не повернув даже головы, про- должал есть с той же невозмутимой медлительностью.
     Данглару казалось, что его желудок бездонен, как бочка Данаид; не ве- рилось, что он когда-нибудь может наполниться.
     Однако он терпел еще полчаса; но надо признать, что эти полчаса пока- зались ему вечностью.
     Наконец он встал и снова подошел к двери.
     - Послушайте, сударь, - сказал он, - не томите меня дольше и скажите мне сразу, чего от меня хотят.
     - Помилуйте, ваше сиятельство, это вы скажите, что вам от нас угод- но?.. Прикажите, и мы исполним.
     - В таком случае прежде всего откройте мне дверь.
     Пеппино открыл дверь.
     - Я хочу есть, черт возьми! - сказал Данглар.
     - Вы голодны?
     - Вы это и так знаете.
     - Что угодно скушать вашему сиятельству?
     - Кусок черствого хлеба, раз цыплята так непомерно дороги в этом проклятом погребе.
     - ХлебаИзвольте! - сказал Пеппино. - Эй, хлеба! - крикнул он.
     Юноша принемаленький хлебец.
     - Пожалуйста! - сказал Пеппино.
     - Сколько? - спросил Данглар.
     - Четыре тысячи девятьсот девяносто восемь луидоров. Вы уже заплатили вперед два луидора.
     - Как! За один хлебец сто тысяч франков?
     - Сто тысяч франков, - ответил Пеппино.
     - Но ведь сто тысяч франков стоит цыпленок!
     - У нас нет прейскуранта, у нас на все одна цена. Мало вы съедите или много, закажете десять блюд или одно - цена не меняется.
     - Вы опять шутите! Это нелепо,то просто глупо! Лучше скажите сразу, что вы хотите уморить меня голом, и дело с концом.
     - Да нет же, ваше сиятельство, это вы хотите уморить себя голодом. Заплатите и кушайте.
     - Чем я заплачу, скотина? - воскликнул вне себя Данглар. - Ты, кажет- ся, воображаешь, что я таскаю сто тысяч франков с собой в кармане?
     - У вас в кармане пять миллионов пятьдесят тысяч франков, ваше сия- тельство, - сказал Пеппино, - это составит пятьдесят цыплят по сто тысяч франков штука и полцыпленка за пятьдесят тысяч франков.
     Данглар задрожал, повязка упала с его глаз: это, конечно, была шутка, ноеперь он ее понял.
     Надо, впрочем, сказать, что теперь он не находил ее такой уж плоской, как раньше.
     - Послушайте, - сказал он, - если я вам дам эти сто тысяч франков, будем ли мы с вами в расчете? Смогу я спокойно поесть?
     - Разумеется, - заявил Пеппино.
     - Но как я вам их дам? - спросил Данглар, облегченно вздыхая.
     - Ничего нет проще; у вас текущий счет в банкирском доме Томсон и Френч, на Банковской улице в Риме; дайте мне чек на и банк на четыре тысячи девятьсот девяносто восемь луидоров: наш банр его примет.
     Данглар хотел по крайней мере сохранить видимость брой воли; он взял перо и бумагу, которые ему подал Пеппино, написал записку и подпи- сался.
     - Вот вам чек на предъявителя, - сказал он. - А вот вам цыпленок.
     Данглар со вздохом разрезал птицу; она казалась ему очень постной по сравнению с такой жирной суммой.
     Что касается Пеппино, то он внимательно прочитал бумажку, опустил ее в карман и сва принялся за турецкий горох.
    
    
     XIX. ПРОЩЕНИЕ
    
     На следующий день Данглар снова почувствовал голод; воздух в этой пе- щере как нельзя более возбуждал аппетит; пленник думал, что в этот день ему не придется тратиться: как человек бережливый, он припрятал половину цыпленка и кусок хлеба в углу своей кельи.
     Но не успел он поесть, как ему захотелось пить; он совершенно не при- нял этого в расчет.
     Он боролся с жаждой до тех пор, пока не почувствовал, что его иссох- ший язык прилипает небу.
     Тогда, не в силах больше противиться сжигавшему его огню, опозвал.
     Часовой отпер дверь; лицо его было незнакомо узнику.
     Данглар решил, что лучше иметь дело со старым знакомым. Он стал звать Пеппино.
     - Я здесь, ваше сиятельство, - сказал разбойник, явившись с такой поспешностью, что Данглару это показалось хорошим предзнаменованием, - что вам угодно?
     - Пить, - сказал пленник.
     - Вашему сиятельству должно быть известно, - заявил Пеппино, - что вино в окрестностях Рима неимоверно дорого.
     - В таком случае дайте мне воды, - отвечал Данглар, пытаясь отразить удар.
     - Ах, вашеиятельство, вода еще большая редкость, чем вино: сейчас такая ужасная засуха!
     - Я вижу, все начинается сызнова! - сказал Данглар.
     И он улыбался, делая вид, что шутит, хотя на висках его выступил пот.
     - Послушайте, мой друг, - сказал он, видя, что Пеппино все так же не- возмутим, - я прошу у вас стакан вина; неужели вы мне в нем откажете?
     - Я уже вам говорил, ваше сиятельство, - серьезно отвечал Пеппино, - что мы не ргуем в розницу.
     - В таком случае дайте мне бутылку.
     - Какого?
     - Подешевле.
     - Цена на все вина одна.
     - А какая?
     - Двадцать пять тысяч франков бутылка.
     - Скажите лучше, что вы хотите меня ограбить! - воскликнул Данглар с такой горечью в голосе, что только Гарпагон мог бы оценить ее по досто- инству. - Это будет проще, чем сдирать с меня шкуру по частям.
     - Возможно, что таковнамерение начальника, - сказал Пеппино.
     - Начальника? А кто он?
     - Вас к нему водили позавчера.
     - А где он?
     - Здесь.
     - Могу я повидать его?
     - Ничего нет легче.
     Не прошло и минуты, как перед Дангларом предстал Луиджи Вампа.
     - Вы меня звали? - спросил он пленника.
     - Это вы, сударь, начальник тех, кто доставил меня сюда?
     - Да, ваша милость. А что?
     - Какой выкуп вы за ментребуете?
     - Да просто те пять миллионов, которые у вас с собой.
     Данглар почувствовал, как ледяная рука стиснула его сердце.
     - Это все, что у меня есть, сударь, это остаток огромного состояния; если вы отнимете их у меня, то отними и жизнь.
     - Нам запрещено проливать вашу кровь.
     - Кто вам запрел?
     - Тот, кому мы повинуемся.
     - Значит, вы кому-то повинуетесь?
     - Да, начальнику.
     - Мне казалось, что вы и есть начальник.
     - Я начальник этих людей; но у меня тоже есть начальник.
     - А этот начальник тоже кому-нибудь повинуется?
     - Да.
     - Кому же?
     - Богу.
     Он задумался.
     - Не понимаю, - сказал Данглар.
     - Возможно.
     - Этот самый начальник и приказал вам так со мной обращаться?
     - Да.
     - С какой целью?
     - Этого я знаю.
     - Но ведь когда-нибудь мой кошелек иссякнет?

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев