• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [52/83]

Скачать полное произведение

    - Знаете, куда я вас веду? - спрола графиня, не отвечая на вопрос.
     - Нет, сударыня, - ответил Монте-Кристо, - по, как видите, я не про- тивлюсь.
     К оранжерее, что виднеется там, в конце этой аллеи.
     Граф вопросительно взглянул на Мерседес, но она молча шла дальше, и Монте-Кристо тоже молчал.
     Они дошли до теплицы, полной превосходных плодов, которые к началу июля уже достигли зрости в этой температуре, рассчитанной на то, чтобы заменить солнечное тепло, такое редкое у нас.
     Графиня отпустила руку Монте-Кристо и, подойдя к виноградной лозе, сорвала гроздь муста.
     - Возьмите, граф, - сказала ода с такой печальной улыбкой, что, каза- лось, на глазах у нее готовы выступить слезы. - Я знаю, наш французский виноград не выдерживает сравнения с вашим сицилианским или кипрским, но вы, надеюсь, будете снисходительны к нашему бедному северному солнцу.
     Граф поклонился и отступил на шаг.
     - Вы мне отказываете? - сказала Мерседес дрогнувшим голосом.
     - Сударыня, - отвечал Монте-Кристо, - я смиренно прошу у вас проще- ния, но я никогда не ем муската.
     Мерседес со вздохом уронила гроздь.
     На соседней шпалере висел чудесный персик, выращенный, как и виног- радная лоза, в искусственн тепле оранжереи. Мерседес подошла к барха- тистому плоду и сорвала его.
     - Тогда возьмите этот персик, - сказала она.
     Но граф снова поврил жест отказа.
     - Как, опять! - сказала она с таким отчаянием в госе, словно подав- ляла рыдание. - Право, мне не везет.
     Последовалдолгое молчание; персик, вслед за гроздью, упал на песок.
     - Знаетеграф, - сказала, наконец, Мерседес, с мольбой глядя на Мон- те-Кристо- есть такой трогательный арабский обычай: те, что вкусили под одн кровлей хлеба и соли, становятся навеки друзьями.
     - Я это знаю, сударыня, - ответил граф, - но мы во Франции, а не в Аравии, а во Франции не существует вечной дружбы, так же как и обычая делить хлеб и соль.
     - Но все-таки, - сказала графиня, дрожа и глядя прямо в глаза Мон- те-Кристо, и почти судорожно схватила обеими руками его руку, - все-таки мы друз, не правда ли?
     Вся кровь прихлынула к сердцу графа, побледневшего, как смерть, затем бросилась ему лицо и на несколько секунд заволокла его глаза туманом, как бывает селовеком, у которого кружится голова.
     - Разумеется, сударыня, - отвечал он, - почему бы нам не быть друзьями?
     Этот тобыл так далек от того, чего жаждала Мерседес, что она отвер- нулась со вздохом, более похожим на стон.
     - Благодарю вас, - сказала она.
     И она пошла вперед.
     Они обошли весь сад, не проронив ни слова.
     - Граф, - начала вдруг Мерседес, после десятиминутной молчаливой про- гулки, - правда ли, что вы много видели, много путешествовали, много страдали?
     - Да, сударыня, я много страдал, - ответил МонтеКристо.
     - Но теперь вы счастливы?
     - Конечно, - ответил граф, - ведь никто не слышал, чтобы я когда-ни- будь жаловался.
     - И ваше нынешнее счастье смягчает вашу душу?
     - Мое нынешнее счастье равно моим прошлым несчастьям.
     - Вы не женаты?
     - Женат? - вздрогнув, переспросил Монте-Кристо. - Кто мог вам это сказать?
     - Никто не говорил, но вас несколько раз видели в Опере с молодой и очень красивойенщиной.
     - Это невольница, которую я купил в Константинополе, дочь князя, ко- торая стала моей дочерью, потому что на всем свете у меня нет ни одного близкого человека.
     - Значит, вы живете одиноко?
     - Одиноко.
     - У вас нет сестры... сына... отца?
     - Никого.
     - Как вы можете так жить, не имея ничего, что привязывает к жизни?
     - Это произошло не по моей вине, сударыня. Когда я жил на Мальте, я любил одну девушку и должен был на ней жениться, но налетела война и ум- чала меня от нее, как вихрь. Я думал, что она достаточно любит меня, чтобы ждать, чтобы остаться верной даже моей могиле. Когда я вернулся, она была уже замужем. Это обычная история каждого мужчины старше двадца- ти лет. Быть может, у меня было более чувствительное сердце, чем у дру- гих, и я страдал больше, чем страдал бы другой на моем месте, вот и все.
     Графиня приостановилась, словно ей не хватило дыхания.
     - Да, - сказала она, - и эта любовь осталась лежать камнем на вашем сердце... Любишь по-настоящему только раз в жизни... И вы не виделись больше с этой женщиной?
     - Никогда.
     - Никогда!
     - Я больше не возвращался туда, где она жила.
     - На Мальту?
     - Да, на Мальту.
     - Она и теперь на Мальте?
     - Вероятно.
     - И вы простили ей ваши страдания?
     - Ей - да.
     - Но только ей; вы все еще ненавидите тех, кто вас с ней разлучил?
     - Нисколько. За что мне их ненавидеть?
     Графиня остановилась перед Монте-Кристо; в руке она все еще держалобрывок ароматной грозди.
     - Возьмите, - сказала она.
     - Я никогда не ем муската, сударыня- ответил Монте-Кристо, как буд- то между ними не было никакого разговора на эту тему.
     Графиня жестом, полным отчаяния, отбросила кисть винограда в ближай- шие кусты.
     - Непреклонный! - прошептала она.
     Монте-Кристо остался столь же невозмутим, как если бы этот упрек от- носился не к нему.
     В эту минуту к ним подбежал Альбер.
     - Матушка, - сказал он, - большое несчастье!
     - Что такое? Что случилось? - спросила графиня, выпрямляясь во весь рост, словно возвращаясь от сна к действительности. - Несчастье, ты го- воришь? В самом деле, теперь должны начаться несчастья!
     - Приехал господин де Вильфор.
     - И что же?
     - Он приехал за женой и дочерью.
     - Почему?
     - В Париж прибыла маркиза де Сен-Меран и привезла известие, что мар- киз де Сен-Меран умер на пути из Марселя,а первой остановке. Госпожа де Вильфор была так весела, что долго не могла понять и поверить; но мадемуазель Валентина при первых же словах, несмотрна всю осторожность ее отца, все угадала; этот удар поразил ее, как громом, и она упала в обморок.
     - А кем маркиз де Сен-Меран приходится мадемуазель Валентине де Вильфор? - спросил граф.
     - Это ее дед по матери. Он ехал да, чтобы ускорить брак своей внуч- ки с Францем.
     - Ах, вот как!
     - Теперь Францу придется подождать. Жаль, что маркиз де Сен-Меран не пходится также дедом мадемуазель Данглар!
     - Альбер, Альбер! Ну, что ты говоришь? - с нежным упреком сказала г-жа де Морсер. - Он вас так уважает, граф, скажите ему, что так не сле- дует говорить!
     Она отошла на несколько шагов.
     Монте-Кристо взглянул на нее так странно, с такой задумчивой и вос- торженной нежностью, что она вернулась назад.
     Она взяла его руку, сжала в то же время руку сына и соединила их.
     - Мы ведь друзья, правда? - сказала она.
     - Я не смею притязать на вашу дрбу, сударыня, - сказал граф, - но во всяком случае я ваш почтительнейший слуга.
     Графиня удалилась с невыразимой тяжестью на сердце; она не отошла и десяти шагов, как граф увидел, что она поднесла к глазам платок.
     - У вас с матушкой вышла размолвка? - удивленно спросил Альбер.
     - Напротив, - ответил граф, - ведь она сейчас при вас сказала, что мы друзья.
     И они вернулись в гостин, которую только что покинула Валентина и супруги де Вильфор.
     Моррель, понятно, вышел вслед за ними.
    
    
     XV. МАРКИЗА ДЕ СЕН-МЕРАН
    
     Действительно, в доме Вильфора незадолго перед тем произошла пе- чальная сцена.
     После отъезда обеих дам на бал, куда, несмотря на все старания и уго- воры, г-же де Вильфор так и не удалось увезти мужа, королевский проку- рор, по обыкновению, заперся у себя в кабинете, окруженный кипами дел; количество их привело бы в ужас всякого другого, но в обычное время их едва хватало на то, чтобы утолить его жажду деятельности.
     Но на этот раз дела былиолько предлогом, Вильфор заперся не для то- го, чтобы работать, а для того, чтобы поразмыслить на свободе; удалив- шись в свой кабинет и приказав не беспокоить его, если ничего важного не случится, он погрузился в кресло и снова начал перебирать в памяти все, что за последнюю неделю переполно чашу его мрачной печали и горьких воспоминаний.
     И вот, вместо того чтобы приняться за наваленные перед ним дела, он открыл ящик письменного стола, нажал секретную пружину и вытащил связку своих личных записей; в этих драгоценных рукописях в строгом порядке, ему одному известным шифром были записаны имена всех, кто на политичес- ком его поприще, в денежных делах, в судебных процессах или в тайных лю- бовных интригах стал ему врагом.
     Теперь, когда ему было страшно, число их казалось несметным; а между тем все эти имена,аже самые могущественные и грозные, не раз вызывали на его лице улыбку, подобную улыбке путника, который, взобравшись на вершину горы, видит у себя под ногами остроконечные скалы, непроходимые пути и края пропастей, - все, что он преодолел в своем долгом, мучи- тельном восхождении.
     Он старательно возобновил эти имена в своей памяти, внимательно пере- читал, изучил, проверил их по своим записям и, наконец, покачал головой.
     - Нет, - прошептал он, - ни один из них не ждал он так долго и терпе- ливо, чтобы теперь уничтожить меня этой тайной. Иногда, как говорит Гам- лет, из-под земли поднимается гул того, что было в ней глубоко погребе- но, и, словно фосфориский свет, блуждает по воздуху; но эти огни мимо- летны и только сбивают с пути. Вероятно, корсиканец рассказал эту исто- рию какому-нибудь священнику, а тот в свою очередь говорил о ней. Госпо- дин МонтеКристо услышал ее и чтобы проверить...
     - Но на что ему проверять? - продолжал Вильфор, после минутного раз- думья. - Зачем нужно господину МонтеКристо, господину Дзакконе, сыну мальтийского арматора, владельцу серебряных рудников в Фессалии, впервые приехавшему во Францию, проверять такой темный, таинственный и бесполез- ный факт? Из всего, что рассказали мне этот аббат Бузони и этот лорд Уилмор, друг и недруг, для меня ясно, очевидно и несомненно одно: ни в какое время, ни в каком случае, ни при каких обстоятельствах у меня не могло быть с ним ничего общего.
     Но Вильфор повторял себе все это, сам не веря своим словам. Страшнее всего для него было не самое разоблачение, потому что он мог отрицать, а то и ответить;го мало беспокоило это "Мене, Текел, Фарес" [54], крова- выми буквами внезапно возникшее на стене; но он мучительно хотел узнать, кому принадлежит рука, начертавшая эти слова.
     В ту минуту, когда он пытался себя успокоить и коа, вместо того по- литического будущего, которое ему порой рисовалось в честолюбивых меч- тах, он, чтобы не разбудить этого так долго спавшего врага, пумывал о будущем, ограниченном семейными радостями, во дворе раздался стук колес. Затем на лестнице послышались медленные старческие шаги, потом рыдания и горесые возгласы, которые так удаются прислуге, когда она хочет пока- зать сочувствие своим господам.
     Он поспешно отпер дверь кабинета, и почти сейчас же к нему, без док- лада, вошла старая дама с шалью и шляпой в руке. Ее седые волосы обрам- ляли лоб, матовый, как пожелтевшая слоновая кость, а глаза, которые вре- мя окружило глубокими морщинами, опухли от слез.
     - О, какое несчастье, - произнесла она, - какое несчастье! Я не пере- живу! Нет, конечно, я этого не переживу!
     И, упав в кресло у самой двери, она разразилась рыданиями.
     Слуги столпились на пороге и, не смея двинься дальше, поглядывали на старого камердинера Нуартье, который, услышав из комнаты своего хозя- ина весь этот шум, тоже прибежал вниз и стоял позади остальных.
     Вильфор, узнав свою тещу, вскочил и бросился к ней.
     - Боже мой, сударыня, что случилось? - спросил он. - Почему вы в та- ком отчаянии? А маркиз де СенМеран разве не с вами?
     - Маркиз де Сен-Меран умер, - сказала старая маркиза без предисловий, без всякого выражения, словно в каком-то столбняке.
     Вильфор отступил на шаг и всплеснул руками.
     - Умер!.. - пролепетал он. - Умер так... внезапно?
     - Неделю тому назад мы после обеда собралисв дорогу, - продолжала г-жа де Сен-Меран. - Маркиз уже несколько дней прихварывал; но мысль, что мы скоро увидим нашу дорогую Валентину, придавала ему мужества, и, несмотря на свое недомогание, он решил тронуться в путь. Не успели мы отъехать и шести лье от Марселя, как он принял, по обыкновению, свои пи- люли и потом заснул так крепко, что это показалось мне неестественным. Но я не решилась его разбудить. Вдруг я увидела, что лицо его побагрове- ло и жилы на висках как-то особенно вздулись. Все же я не стала его бу- дить; наступила ночь и ничего уже не было видно. Вскоре он глухо, отча- янно вскрикнул, словно ему стало больно во сне, и голова его резко отки- нулась назад. Я крикнула камердинера, велела кучеру остановиться, я ста- ла будить маркиза, поднесла к его носу флакон с солью, но все было кон- чено, он был мертв. Я доехала до Экса, сидя рядом с его телом.
     Вильфор стоял и слушал, пораженный.
     - Вы, конечно, сейчас же позвали доора?
     - Немедленно. Но я уже сказала вам, - это был конец.
     - Разумеется,о доктор по крайней мере определил, от какой болезни скончался бедный маркиз?
     - О господи, конечно, он мне сказал, очевидно, это был апоплексичес- кий удар.
     - Что же вы сделали?
     - Господин де Сен-Меран всегда говорил, что если он умрет не в Пари- же, его тело должно быть перевезено в семейный склеп. Я велела его поло- жить в свинцовый гроб и лишь на несколько дней опередила его.
     - Бедная матушка! - сказал Вильфор. - Такие хлопоты после такого пот- рясения, и в вашем возрасте!
     - Бог дал мне силы вынести все; впрочем, мой муж сделал бы для меня то же, что я сделала для него. Но с тех пор как я его там оставила, мне все катся, что я лишилась рассудка. Я больше не могу плакать Правда, люди говорят, что в мои годы уже не бывает слез, но, мне кажется, пока страдаешь, до тех пор должны быть и слезы. А где Валентина? Ведь мы сюда ехали ради нее. Я хочу видеть Валентину.
     Вильфор пимал, как жестоко было бы сказать, что Валентина на балу, он просто ответил, что ее нет дома, что она вышла вместе с мачехой и что ей сейчас дадут знать.
     - Сию же минуту, сию же минуту, умоляю вас, - сказала стая маркиза.
     Вильфор взял ее под руку и отвел в ее комнату.
     - Отдохните, матушка, - сказал он.
     Маркиза взглянула на этого человека, напоминавшего ей горячо оплаки- ваемую дочь, ожиую для нее в Валентине, потрясенная словом "матушка", разразилась слезами, упала на колени перед креслом и прижалась к нему седой головой.
     Вильфор поручил ее заботам женщин, а старик Барруа поднялся к своему хозяину, взволнованный до глубины души; больше всего пугает стариков,огда смерть на минуту отходит от них, чтобы поразить другого старика. Затем, пока г-жа де Сен-Меран, все так же на коленях, горячо молилас Вильфор послал за наемной каретой и сам поехал за женой и дочерью к г-же Морсер, чтобы отвезти их домой.
     Он был так бледен, когда появился в дверях гостиной, что Валентина бросилась к нему с криком:
     - Что случилось, отец? Несчастье?
     - Приехала ваша бабушка, Валентина, - сказал Вильфор.
     - А дедушка? - спросила она, вся дрожа.
     Вильфор вместо ответа взял дочь под руку.
     Это было как раз вовремя: Валентине сделалось дурно, и она зашата- лась; г-жа де Вильфор подхватила ее и помогла мужу усадить в карету, повторяя:
     - Как это странно! Кто бы мог подумат Право, это очень странно!
     И огорченное семейство быстро удалилось, набросив свою печаль, как траурный покров, на весь остаток вечера.
     Внизу лестницы лентина встретила поджидавшего ее Барруа.
     - Господин Нуартье желает вас видеть сегодня, - тихо сказал он ей.
     - Скажите ему, что я зайду нему, как только повидаюсь с бабушкой, - сказала Валентина.
     Своим чутким сердцем она поняла, что г-жа де СенМеран всех более нуж- далась в ней в этот час.
     Валентина нашла свою бабушку в постели. Безмолвные ласки, скорбь, пе- реполняющая сердце, прерывистые вздохи, жгучие слезы - вот единственные подробности этого свидания; при нем присутствовала, под руку со своим мужем, г-жа де Вильфор, полная почтительного сочувствия, по крайней мере наружного, к бедной вдове.
     Спустя некоторое время она наклонилась к уху мужа.
     - Еслиозволите, - сказала она, - мне лучше уйти, потому что мой вид, кажется, еще больше огорчает вашу тещу.
     Госпожа де Сен-Меран услышала ее слова.
     - Да, да, - шепнула она Валентине, - пусть он уходит; но ты останься, останься непременно.
     Госпожа де Вильфор удалилась, и Валентина осталась одна у постели своей бабушки, так как королевский прокурор, удрученный этой нежданной смертью, вышел вместе с женой.
     Между тем Барруа вернулся наверх к господину Нуартье; тот слышал под- нявшийся в доме шум и, как мы уже сказали, послал старого слугу узнать, в чем дело.
     По его возвращении взгляд старика, такой живой, а главноетакой ра- зумный, вопросительно остановился на посланном.
     - Случись большое несчастье, сударь, - сказал Барруа, - госпожа де Сен-Меран приехала одна, и муж ее скончался.
     Сен-Меран и Нуартье никогда не были особенно дружны; но известно, ка- кое впечатление проиодит на всякого старика весть о смерти сверстника. Нуартье замер, как человек, удрученный горем или погруженный в свои мыс- ли; затем он закрыл один глаз.
     - Мадемуазель Валентину? - спросил Барруа.
     Нуартье сделал знак, что да.
     - Она на балу, вы ведь знаете, она еще приходила к вам проститься в бальном платье.
     Нуартье снова закрыл левый глаз.
     - Вы хотите ее видеть?
     Нуартье подтвердил это.
     - За ней, наверно, сейчас поедут к госпоже де Морсер; я подожду ее возвращения и попрошу ее пройти к вам. Так?
     - Да, - ответил паралитик.
     Барруа подстерег Валентину и, как мы уже видели, лишь только она вер- нулась, сообщил ей о желании деда.
     Поэтому Валентина поднялась к Нуартье, как только вышла от г-жи де Сен-Меран, которая, как ни была взволнована, в конце концов, сраженная усталостью, уснула беспокойным сном.
     К ее изголовью придвинули столик, на который поставили графин с оран- жадом - ее обычное питье - и стакан.
     Затем, как мы уже сказали, Валентина оставила спящую маркизу и подня- лась к Нуартье.
     Валентина поцеловала деда, и он посмотрел на нее так нежно, что из глаз у нее снова брызнули слезы, которые она считала уже иссякшими.
     Старик настойчиво смотрел на нее.
     - Да, да, - сказала Валентина, - ты хочешь сказать, что у меня еще остался добрый дедушка, правда?
     Старик показал, что он именно это и хотел выразить своим взглядом.
     - Да, это большое счастье, - продолжала Валентина. - Что бы со мной было иначе, господи!
     Был уже час ночи; Барруа, которому хотелось спать, заметил, что после такого горестного вечера всем необходим покой. Старик не захотел ска- зать, что его покой состоит в том, чтобы видеть свое дитя. Он простился с Валентиной, которая действительно от утомления и горя еле стояла на ногах.
     На следующий день, придя к бабушке, Валентина застала ее в постели; лихорадка не утихала; напротив, глаза старой маркизы горели мрачным ог- нем, и она была, видимо, охвачена сильным нервным возбуждением.
     - Что с вами,абушка, вам хуже? - воскликнула Валентина, заметив ее состояние.
     - Нет, дитя мое, нет, - сказала г-жа де Сен-Меран, - но я очень ждала тебя. Я хочу послать за твоим отцом.
     - За отцом? - спросила обеспокоенная Валентина.
     - Да, мне надо с ним поговорить.
     Валентина не посмела противоречить желанию бабушки, да и не знала, чем оно вызвано; через минуту в комнату вошел Вильфор.
     - Сударь, - начала, без всяких околичностей, г-жа де Сен-Меран, слов- но опасаясь, что у нее не хватит времени, - вы мнеисали, что намерены выдать нашу девочку замуж?
     - Да, сударыня, - отвечал Вильфор, - это даже уже не намерение, это дело решенное.
     - Вашего будущего зятя зовут Франц д'Эпине?
     - Да, сударыня.
     - Его отец был генерал д'Эпине, наш единомышленник? Его, кажется, убили за несколько дней до того, как узурпатор вернулся с Эльбы?
     - Совершенно верно.
     - Его не смущает женитьба на внучке якобинца?
     - Наши политические разногласия, к счастью, прекратились, - сказал Вильфор, - Франц д'Эпине был почти младенец, когда умер его отец; он очень мало знает господина Нуартье встретится с ним если и без удо- вольствия, то, во всяком случае,авнодушно.
     - Это приличная партия?
     - Во всех отношениях.
     - И этот молодой человек...
     - Позуется всеобщим уважением.
     - Он хорошо воспитан?
     - Это один из самых достойных людей, которых я знаю.
     В продолжение всего этого разговора Валентина не проронила ни слова.
     - В таком случае, сударь, - послкраткого размышления сказала г-жа де Сен-Меран, - вам надо поторопиться, потому что мне недолго осталось жить.
     - Вам, сударыня! Вам, бабушка! - воскликнули в один голос Вильфор и Валентина.
     - Я знаючто говорю, - продолжала маркиза, - вы должны поспешить, чтобы хоть бабушка могла благословить ее брак, раз у нее нет матери. Я одна у нее осталась со стороны моей бедной Рене, которую вы так скоро забыли, сударь.
     - Вы забываете, сударыня, - сказал Вильфор, - что этой бедной дочке была нужна мать.
     - Мачеха никогда не заменит матери, сударь! это к делу не относит- ся, мы говорим о Валентине; оставим мертвых в покое.
     Маркиза говорила все это с такой быстротой и таким голосом, что ее речь становилась похожа на бред.
     - Ваше желание будет исполнено, сударыня, - сказал Вильфор, тем бо- лее что оно вполне совпадает с моим, и как только приедет господин д'Эпине...
     - Но, бабушка, - сказала Валентина, - так не пнято, ведь у нас тра- ур... И неужели вы хотите, чтобы я вышла зам при таких печальных предзнаменованиях?
     - Дитя мое, - быстро прервала старуха, - не говори об этом, эти ба- нальности только мешают слабым душам 9прочно строить свое будущее. Меня тоже выдали замуж, когда моя мать лежала при смерти, и я не стала от этого несчастной.
     - Опя вы говорите о смерти, сударыня! - заметил Вильфор.
     - Опять? Все вмя!.. Говорю вам, что я скоро умру, слышите! Но раньше я хочу видеть моего зятя; я хочу потребовать от него, чтобы он сделал мою внучку счастливой; я хочу прочитать в его глазах, исполнит ли он мое требование; словом, я хочу его знать, да, продолжала старуха, и лицо ее стало страшным, - я приду к нему из глубины могилы, если он бу- дет не тем, чем должен быть, не тем, чем ему надо быть.
     - Сударыня, - возразил Вильфор- вы должны гнать от себя эти мысли, это почти безумие. Мертвые спят своих могилах и не встают никогда.
     - Да, да, бабушка, успокойтесь- сказала Валентина.
     - А я говорю вам, сударь, что все это не так,как вы думаете. Эту ночь я провела ужасно. Я сама себя видела спящему как будто душа моя уже отлетела от меня; я старалась открыть глаза, но они сами закрывались; и вот - я знаю, вам это покажется невозможным, особенно вам, сударь, -о, лежа с закрытыми глазами, я увидела, как в эту комнату из угла, где на- ходится дверь в уборную госпожи де Вильфор, тихо вошла белая гура.
     Валентина вскрикнула.
     - У вас был жар, сударыня, - сказал Вильфор.
     - Можете не верить, но я знаю, что говорю; я видела белую фигуру; и свно господь опасался, что я не поверю одному зрению, я услышала, кактукнул мой стакан, да, да, вот этот самый, на столике.
     - Это вам приснилось, бабушка.
     - Нет, не приснилось, потому что я протянула руку к звонку, и тень сразу исчезла. Тут вошла горничная со свечой.
     - И никого не оказалось?
     - Привидения являются только тем, кто должен их видеть; это был дух моего мужа. Так вот, если дух моего мужа приходил за мной, почему мой дух не явится, чтобы защитить мое дитя? Наша связь, мне кажется, еще сильнее.
     - Прошу вас, сударыня, - сказал Вильфор, невольно зволнованный до глубины души, - не давайте воли этим мрачным мыслям; вы удете жить с нами, жить долго, счастливая, любимая, почитаемая, и мы заставим вас за- быть...
     - Нет, нет, никогда! - прорвала маркиза. - Когда возвращается оспо- дин д'Эпине?
     - Мы ждем его с минуты на минуту.
     - Хорошо. Как лько он приедет, скажите мне. Надо скорее, скорее. И я хочу видеть нотариуса. Я хочу быть уверенной, что все наше состояние перейдет к Валентине.
     - Ах, бабушка, - прошептала Валентина, прикасаясь губами к пылающему лбу старухи, - я этого не вынесу! Боже мой, вы вся горите. Надо звать не нотариуса, а доктора.
     - Доктора? - сказала та, пожимая плечами. - Я но больна; я хочу пить, больше ничего.
     - Что вы пьете, бабушка?
     - Как всегда, оранжад, ты же знаешь. Стакан тут на столике; дай его мне.
     Валентина налила оранжад из графина в стакан и передала бабушке с не- которым страхом, потому что до этого самого стакана, по словам маркизы, дотронулся призрак.
     Маркиза сразу выпила все.
     Потом она откинулась на подушки, повторяя:
     - Нотариуса, нотариуса!
     Вильфор вышел из комнаты. Валентина села около бабушки. Она, каза- лось, сама нуждалась в докторе, которого она советовала позвать маркизе. Щеки ее пылали, она дышала быстро и прерывисто, пульс бился лихорадочно.
     Бедная девушка думала о том, в каком отчаянии будет Максимилиан, ког- да узнает, что г-жа де Сен-Меран, вместо того чтобы стать его союзницей, действует, не зная его, как его злейший враг.
     Валентина не раз думала о том, чтобы все сказать бабушке. Она не ко- лебалась бы ни минуты, если бы Максимилиана Морреля звали Альбером де Морсер или Раулем де Шато-Рено. Но Моррель был плебей по происхождению, а Валентина знала, как презирает гордая маркиза де Сен-Ман людей не родовитых. И всякий раз ее тайна, уже готовая сорваться с губ, остава- лась у нее на сердце из-за грустной уверенности, что она выдала бы ее напрасно и что, едва эту тайну узнают отец и мачеха, всему настанет ко- нец.
     Так прошло около двух часов. Г-жа де Сен-Меран была погружена в бес- покойный, лихорадочный сон. Доложили о приходе нотариуса.
     Хотя об этом общили едва слышно, г-жа де СенМеран подняла голову с подушки.
     - Нотариус? - сказала она. - Пусть войдет, пусть войдет!
     Нотариус был у дверей; овошел.
     - Ступай, Валентина, - сказала г-жа де Сен-Меран, - оставь ня одну с этим господином.
     - Но, бабушка...
     - Ступай, ступай.
     Валентина поцеловала бабушку в лоб и вышла, прижимая к глазам платок.
     За дверью она встретила камердинера, который сообщил ей, что в гости- ной ждет доктор.
     Валентина быстро сошла вниз. Доктор, один из известнейших врачей того времени, был другом их семьи и очень любил Валентину, которую знал с пе- ленок. У него былдочь почти одних лет с мадемуазель де Вильфор, но рожденная от чахоточной матери, и его жизнь проходила в непрерывной тре- воге за эту девочку.
     - Ах, дорогой господин д'Авриньи, - сказала Валентина, - мы так ждем вас! Но скажите сначала, как поживают Мадлен и Антуанетт?
     Мадлен была дочь доктора, а Антуанетт - его племянница.
     Господин д'Авриньи грустно улыбнулся.
     - Антуанетт прекрасно, - сказал он, - Мадлен сносно. Но вы посылали за мной, дорогая? Кто у вас болен? Не ваш отец и не госпожа де Вильфор, надеюсь? А мы сами? Я уж вижу, наши рвы не оставляют нас в покое. Но все же не думаю, чтобы я тут был нен, - разве только чтобы посовето- вать не слишком давать волю нашему воображению.
     Валентина вспыхнула. Д'Авриньи обладал почти чудодейвенным даром все угадывать; он был из тех врачей, которые лечат физические болезни моральным воздействием.
     - Нет, - сказала она, это бедная бабушка заболела. Вы ведь знаете, какое у нас несчастье?
     - Ничего не знаю, - сказал д'Авриньи.
     - Это ужасно, - сказала Валентина, сдерживая рыдания. - Скончался мой дедушка.
     - Маркиз де Сен-Меран?
     - Да.
     - Внезапно?
     - От апоплексического удара.
     - От апоплексического удара? - повторил доктор.
     - Да. И бедной бабушкой овладела мысль, что муж, с которым она никогда в жизни не расставалась, теперь зовет ее и что она должна за ним пос- ледовать. Умоляю вас, сударь, помогите бабушке!
     - Где о?
     - У себя в комнате, и там нотариус.
     - А как господин Нуартье?
     - Все по-прежнему: совершенно ясный ум, сто все такая же неподвиж- ность немота.
     - И такая же нежность к вам - правда?
     - Да, - сказала вздохом Валентина, - он очень любит меня.
     - Да как же можно вас не любить?
     Валентина грустно улыбнулась.
     - А что с вашей бабушкой?
     - У нее необычайное нервное возбуждение, странный, беспокойный сон; сегодня она уверяла, что ночью, пока она спала, ее душа витала над телом и видела его спящим. Конечно, это бред. Она уверяет, что видела, как в комнату к ней вошел призрак, и слышала, как он дотронулся до ее стакана.
     - Это очень странно, - сказал доктор, - я никогда не слыхал, чтобы госпожа де Сен-Ман страдала галлюцинациями.
     - Я в первый раз вижу ее в таком состоянии, - сказала Валентина. - Она очень напугала меня сегодня утром; я думала, что она сошла с ума. И вы ведь знаете, господин д'Авриньи, какой уравновешенный человек мой отец, но даже он был, мне кажется, очень взволнован.
     - Сейчас посмотрим, - сказал д'Авриньи, - все это очень странно.
     Нотариус уже спускался вниз; Валентине пришли сказать, что маркиза одна.
     - Поднимитесь к ней, - сказала она доктору.
     - А вы?
     - Нет, я боюсь. Она запретила мне посылать за вами. И потом, вы сами сказали, я взволнована, возбуждена, я плохо себя чувствую. Я пройдусь по саду, чтобы немно прийти в себя.
     Доктор пожал Валентине руку и пошел к маркизе; а молодая девушка спустилась в сад.
     Нам незачем говорить, какая часть сада была излюбленным местом ее прогулок. Пройдясь несколько раз по цветнику, окружавшему дом, сорвав розу, чтобы сунуть ее за пояс или воткнуть в волосы, она углублялась в тенистую аллею, ведущую к скамье, а от скамьи шла к воротам.
     И на этот раз Валентина, как всегда, прошлась несколько раз среди своих цветов, но не сорвала ни одного: траур, лежавший у нее на сердце, хотя еще и не отразившийся на ее внешности, отвергал даже это скромное украшение; затем она направилась к своей аллее. Чем дальше она шла, тем яснее ей чудилось, что кто-то зовет ее по имени. Удивленная, она остано- вилась.
     Тогда она ясно расслышала зов и узнала голос Максимилиана.

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев