• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [34/83]

Скачать полное произведение

    Приняв это решение, я уехал во Францию.
     На этот раз все наши операции должны были совершиться в Лионском за- ливе; они стали теперь гордо труднее и опаснее, так как шел уже тысяча восемьсот двадцать девятый год. Спокойствие было восстановлено вполне, и прибрежный надзор велся правильнее и строже, чем когда-либо. Надзор этот временно еще усилился благодаря тому, что в Бокере как раз открылась яр- марка.
     Сначала все шло прекрасно. Лодку нашу, у которой было двойное дно, где мы прята запрещенные товары, мы поставили посреди множества других лодок, приленных у обоих берегов Роны, от Бокера до Арля. Прибыв туда, мы начали по ночам выгружать нашу контрабанду и переправлять в город че- рез людей, поддерживавших с нами связь, или трактирщиков, у которых мы или склады. То ли успех заставил нас позабыть об осторожности, то ли нас предали, но однажды, около пяти часов вечера, когда мы собрались ужинать, к нам подбежал в тревоге наш маленький юнга и сообщил, что он видел целый отряд таможенных досмотрщиков, направлявшия в нашу сторо- ну. В сущности нас испугал не самый отряд - по берегам Роны, особенно в то время, бродили целью роты, - а те предосторожности, которые, по сло- вам мальчика, этот отряд примал, чтобы не быть замеченным. Мы сразу повскакивали на ноги, но было уже поздно: наша лодка, несомненно являв- шаяся предмет розыска, была окружена со всех сторон. Среди таможенных досмотрщиков я заметил жандармов, их вид всегда пугал меня, в то время как просто солдат я обычно не страшился, а потому я быстро спустился в трюм и, проскользнув в грузовой люк, бросился в реку. Я плыл под водой, только изредка набирая воздух, так что, никем не замеченный, доплыл до недавно вырытого рва, соединявшего Рону с каналом, идущим из Бокера в Эг-Морт. Как только я добрался до этого места, я почувствовал себя спа- сенным, потому что мог плыть незамеченным вдоль рва. Таким образом, я без всяких злоключений добрался до канала. Я выбрал этот путь не случай- но: я уже рассказывал вашему сиятельству об одном нимском трактирщике, державшем на дороге из Бельгарда в Бокер небольшую гостиницу.
     - Прекрасно помню, - сказал Монте-Кристо. - Этот достойный человек, если не ошибаюсь, был даже вашим компаньоном.
     - Вот-вот! Но лет за семь до этого он передал свое заведение одному бывшему портному из Марселя, который, разорившись на свм ремесле, ре- шил попытать счастья в другом. Разумеется, те связи, которые у нас были с рвым владельцем, продолжались и со следующим; вот у этого человека я и надеялся найти пристанище.
     - А как его звали? - спросил граф, корый, по-видимому, снова заин- тересовался рассказом Бертуччо.
     - Гаспар Кадрусс, он был женат на женщине из села Карконта, и мы все только под этим именем ее и знали; эта бледная женщина страдала болотной лихорадкой и медленно умира от истощения. Сам же он был здоровый ма- лый, лет сорока пяти, и е не раз показал себя, в трудные для нас мину- ты, человеком находчивым и храбрым.
     - И когда, вы говорите, это происходило? - спросил Монте-Кристо.
     - В тысяча восемьсот двадцать девятом году, ваше сиятельство.
     - В каком месяце?
     - Июне.
     - В начале или в конце?
     - Это было вечером третьего июня.
     - Так! - заметил Монте-Кристо, - третьего июня тысяча восемьсот двад- цать девятого года... Продолжайте.
     - Так вот, у этого Кадрусса я и собирался попросить пристанища; но так как обычнодаже при спокойной обстановке, мы никогда не входили к нему через дверь, выходящую на дорогу, то я решил не изменять этому пра- вилу; я перескочил через садовую изгородь, прополз под низенькими мас- личными деревцами и дикими смоковницами и, опасаясь, что в трактире у Кадрусса может находиться какой-нибудь путник, добрался до пристройки, которой я уже не раз проводил ночь не хуже, чем в самой лучшей постели.
     Эта пристройка отделялась от комнаты в нижнем этаже только дощой перегородкой, в которой нарочно для нас были оставлены щели, чтобы мы могли улучить благоприятную минуту и дать знать, что мы находимся по со- седству. Я рассчитывал, в случае если у Кадрусса никого не будет, уведо- мить его о моем прибытии, закончить у него ужин, прерванный появлеем таможенных досмотрщиков, и, пользуясь надвигающейся грозой, вернуться на берег Роны и узнать, что сталось с лодкой и теми, кто был в ней. Итак, я тихонько пробрался в пристройку; это вышло очень кстати, потому что в ту самую минуту вернулся домой Кадрусс и привел с собой незнакомца.
     Я притих и стал ждать, не потому, что хотел подслушать тайны тктир- щика, а просто потому, что не мог поступить иначе; к тому же так бывало уже раз десять.
     Человек, который пришел с Кадруссом, несомненно, не принадлежал к обитателям Южной Франции; это был один из тех негоциантов, которые при- езжают на ярмарку в Бокер, чтобы торговать драгоценностями, и за месяц, пока длится эта ярмарка, привлекающая торговцев и покупателей со всех концов Европы, заключают иногда сделки на сто, а и на полтораста ты- сяч франков.
     Кадрусс вошел первым, быстрыми гами. Затем, увидав, что нижняя ком- ната пуста, как всегда, и что ее охраняет только пес, он позвал жену.
     "Эй, Карконта, - крикнул он, - священник не обманул нас: алмаз насто- ящий".
     Послышалось радостное восклицание, и ступеньки лестницы заскрипели под нетвердыми от слабости и болезни шагами.
     "Что ты говоришь?" - спросила Карконта.
     "Говорю, что алмаз настоящий, и вот этот господин, один из первых па- рижских ювелиров, готов дать нам за него пятьдесят тысяч франков. Но только он хочет окончательно убедиться в том, что камень действительно наш: так ты расскажи ему, как рассказал и я, каким чудесным образом он попал в наши руки. А пока, сударь, присядьте, пожалуйста: сейчас так душно, я принесу вам чего-нибудь освежиться".
     Ювелир внимательно разглядывал внутренность трактира и бросающуюся в глаза бедность людей, которые предлагали ему купить алмаз, достойный княжеской шкатулки.
     "Рассказывайте, сударыня", - сказал он, желая, по-видимому, вос- пользоваться отсутствием мужа, чтобы тот не мог как-нибудь повлиять на жену и чтобы посмотреть, насколько оба рассказа соадут.
     "Ах, господи, - затараторила женщина, - это божье благословение, мы ничего такого не ожидали. Представьте себе, дорог господин, что мой муж дружил в тысяча восемьсот четырнадцатом или тысяча восемьсот пятнад- цатом году с одним моряком, которого звали Эдмон Дантес; этобедный ма- лый, которого Кадру ее совершенно забыл, помнил о нем, и, ирая, оста- вил ему тот алмаз, который вы видели".
     "А каким же образом оказался у него этот алмаз? - спросил юлир. - Или он был у Дантеса до того, как он попал в тюрьму?"
     "Нетсударь, - отвечала женщина, - но в тюрьме он познакомился с очень богатым англичанином; тот заболел, и Дантес ухаживал за ним, как за родным братом; за это англичанин, выходя на свободу, оставил ему вот этот алмаз. Бедному Дантесу не посчастливилось, он так в тюрьме и умер, а алмаз пед смертью завещал нам и поручил почтенному аббату, который был у нас сегодня утром, передать его нам".
     Она говорит то же самое, - прошептал ювелир. - В конце концов, может быть, все это так и было, хотя на перв взгляд и кажется неправдоподоб- ным. В таком случае, - сказал он громко, - дело только в цене, о которой мы все еще не сговорились".
     "Как не сговорились! - воскликнул вошедший Кадрусс. - Я был уверен, что вы согласны на мою цену".
     "То есть, - возразил ювелир, - я вам предложил за него сорок тысяч франков".
     "Сорок тысяч! - возмутилась Карконта. - Уж, конечно, мы его не отда- дим за эту цену. Аббат сказал нам, что оп стоит пятьдесят тысяч, не счи- тая оправы".
     "А как звали этого аббата?"
     "Аббат Бузони".
     "Так он иностранец?"
     "Он итальянец, из окрестностей Мантуи, кажется".
     "Покажите мне алмаз, - продолжал ювелир, - я хочу его еще раз посмот- реть; иной раз с первого взгляда ошибаешься в камнях".
     Кадрусс вынул из кармана маленький черный футляр из шагреневой кожи, открыл его и передал ювелиру. При виде алмаза, который был величиною с небольшой орешек (я как сейчас это вижу), глаза Карконты загорелись алч- ностью.
     - А что вы думали обо всем этом, господин подслушиватель? - спросил Монте-Кристо. - Вы поверили этой сказке?
     - Да, ваше сиятельство; я считал Кадрусса не плохим человеком и ду- мал, что он не способен совершить преступление или украсть.
     - Это делает больше чести вашему добро сердцу, чем житейской опыт- ности, господин Бертуччо. А знавали вы этого Эдмона Дантеса, о котором шла речь?
     - Нет, ваше сиятельство, я никогда ничего о нем не слыхал ни раньше, ни после; только еще он раз от самого аббата Бузони, когда он был у меня в нимской тюрьме.
     - Хорошо, продолжайте.
     - Ювелир взял из рук Кадрусса перстень и достал из кармана маленькие стальные щипчики и крошечные медные весы; потом, отогнув золотые крючки, держшие камень, он вынул алмаз из оправы и осторожно положил его на весы.
     "Я дам сорок пять сяч франков, - сказал он, - и ни гроша больше: это красная цепа алмазу, я взял с собой только эту сумму".
     "Это не важно, - сказал Кадрусс, - я вернусь вместо с вами в Бокер за остальными пятью тысячами".
     "Нет- отвечал ювелир, отдавая Кадруссу оправу и алмаз, - нет, это крайняя цена, и я даже жалею, что предложил вам эту сумму, потому что в камне есть изъян, который я вначале не заметил; но делать нечего, я не беру назад своего слова; я сказал сорок пять тысяч франков и не отказы- ваюсь от этой цифры".
     "По крайней мере вставьте камень обратно", - сердито сказала Каркон- та.
     "Вы правы", - сказал ювелир.
     И он вставил камень в оправу.
     "Не беда, - проворчал Кадрусс, пряча футляр в карман, - продадим ко- му-нибудь другому".
     "Конечн - отвечал ювелир, - только другой не будет так сговорчив, как я; другой не удовлетворится теми сведениями, которые вы сообщили мне; это совершенно неестественно, чтобы человек в вашем положении обла- дал перстнем в пятьдесят тысяч франков; он сообщит властям, придется ра- зыскивать аббата Бузони, а разыскивать аббатов, раздающих алмазы ценою в две тысячи луидоров, не легкое дело; правосудие для начала наложит на него руку, вас засадят в тюрьму, а еслибнаружится, что вы ни в чем не виновны, и вас через три или четыре мяца освободят, то окажется, что перстень затерялся в какой-нибудь канцелярии, или вам всучат фальшивый камень, франка в три ценою, вмес алмаза, стоящего пятьдесят, может быть, даже пятьдесят пять тысяч франков, но покупка которого, согласи- тесь, сопряжена с некоторым риском".
     Кадрусс его жена переглянулись.
     "Нет, - заявил Кадрусс, - мы не настолько богаты, чтобы терять пять тысяч франков".
     "Как вам угодно, любезный друг, - сказал ювелир, - а между тем я, как видите, принес с собой деньги наличными".
     И он вытащил из одного кармана горсть золотых монет, засверкавших пе- ред восхищенными глазами трактирщика, а из другого - пачку ассигнаций.
     В душе Кадрусса явно происходила тяжелая борьба: было ясно, что ма- ленький футляр шагреневой кожи, который он вертел в руке, казался ему не соответствующим по своей ценности огромной сумме денег, прельщавшей его взоры.
     Он повернулся к жене.
     "Что ты скажешь?" - тихо спросил он ее.
     "Отдавай, отдавай, - сказала она, - если он вернется в Бокер без ал- маза, он донесет на нас; и он верно говорит: кто знает, удастся ли нам когда-нибудь разыскать аббата Бузони".
     "Ну что ж, так и быть! - сказал Кадрусс. Берите камень за сорок пять тысяч франков; но моей жене хочется иметь золотую цепочку, а мне пару серебряных пряжек".
     Ювелир вытащил из кармана длинную плоскую коробку, в которой находи- лось несколько образцов названных предметов.
     "Бере, - сказал он, - в делах я не мелочен, выбирайте".
     Жена выбрала зотую цепочку, стоившую, вероятно, луидоров пять, а муж пару пряжек, цена которым была франков пятнадцать.
     "Надеюсь, теперь вы довольны?" - сказал ювелир.
     "Аббат говорил, что ему цена пятьдесят тысяч франков", - пробормотал Кадрусс.
     "Ну, ну, ладно! Вот несносный человек, - продолжал ювелир, беря у не- го из рук перстень, - я даю ему сорок пять тысяч франков, две с полови- ной тысячи ливров годового дохода, то есть капитал, от которого я сам не отказался бы, а он еще недоволен!"
     "А сорок пять тысяч франков? - спросил Каусс хриплым голосом. - Где они у вас?"
     "Вот, извольте", - сказал ювелир.
     И он отсчитал на столе пятнадцать тысяч франков золотом и тридцать тысяч ассигнациями.
     "Подождите, я зажгу лампу, - сказала Карконта, - уже темно, легко ошибиться".
     В самом деле, пока они спорили, настала ночь, а с нею пришла и гроза, уже с полчаса как надвигавшаяся. В отдалении глухо грохотал гром; но ни ювелир, ни друсс, ни Карконта не обращали на него никакого внимания, всецело поглощенные бесом наживы.
     Я и сам испытывал странное очарование при виде всего этого золота и бумажных денег. Мне казалось, что я вижу все это во сне, и, как во сне, я чувствовал себя прикованным к месту.
     Кадрусс сосчитал и пересчитал деньги и банковые билеты, потом передал их жене, которая в свою очередь сосчитала и пересчитала их.
     Тем временем ювелир вертел перстень при свете лампы, и алмаз метал такие молнии, что он не замечал тех, которые уже полыхали в окнах, пред- вещая грозу.
     "Ну что же? Счет верен?" - спросил ювелир.
     "Да, - сказал Кадрусс, - принеси кошелек, Карконта, и отыщи какой-ни- будь мешок".
     Карконта подошла к шкафу и вернулась со старым кожаным бумажником; из него вынули несколько старых засаленных писем и на их место положили ас- сигнации: она принесла и мешок, где лежало два или три экю по шесть лив- ров - по-видимому, все Состояние жалкой четы.
     "Ну вот, - сказал Кадрусс, - хоть вы нас и ограбили, может быть, ты- сяч на десять франков, но не отужинаете ли вы с нами? Я предлагаю от ду- ши".
     "Благодарю вас, - отвечал ювелир, - но, должно быть, уже поздно, и мне пора в Бокер, а то жена начнет беспокоиться. - Он посмотрел на часы. - Черт возьми! - воскликнул он. - Уже скоро девять, я раньше полуночи не попаду домойПрощайте, друзья; если к вам еще когданибудь забредет та- кой аббат зони, вспомните обо мне".
     "Через неделю вас уже не будет в Бокере, - сказал Кадрусс, - ведь яр- марка закрывается на будущей неделе".
     "Да, по это ничего по значит, напишите мне в Париж: господину Жоанне- су, Пе-Рояль, галерея Пьер, номер сорок пять; я нарочно приеду, если надо будет".
     Раздался удар грома, и молния сверкнула так ярко, что почти затмила свет лампы.
     "Ого, - сказал Кадрусс, - как же вы пойдете в такую погоду?"
     "Я не боюсь грозы", - сказ ювелир.
     "А грабителей? - спросила Карконта. - Во время ярмарки а дорогах всегда пошаливают".
     "Что касается грабителей, - сказал Жоаннес, - то у меня для них кое-что припасено".
     И он вытащил из кармана пару маленьких пистолетов, заряженных до са- мой мушки.
     "Вот, - сказал он, - собачки, которые и лают и кусают; это для первых двух, которые польстились бы на ваш алмаз, дядюшка Кадрусс".
     Кадрусс с женой обменялись мрачным взглядом. Казалось, у них у обоих одновременно мелькнула какая-то ужасная мысль.
     "В таком случ счастливого пути!" - сказал Кадрусс.
     "Благодарю!" - отвечал ювелир.
     Он взял свою трость, прислоненную к старому ларю, и вышел. В то время как он открывал дверь, в комнату ворвался такой сильный порыв ветра, чтлампа едва не погасла.
     "Ну и погодка, - сказал он, - а ведь мне идти два лье пешком!"
     "Оставайтесь, - сказал Кадрусс, - переночуете здес.
     "Да, оставайтесь, - дрожащим голосом сказала Карконта, - мы позабо- тимся, чтобы вам было удобно".
     "Никак нельзя. Мне необходимо вернуться к ночв Бокер. Прощайте!"
     Кадрусс медленно подошел к порогу.
     "Ни зги не видно, - проговорил ювелир уже за дверью. - Куда мне по- вернуть, направо или налево?"
     "Направо, - сказал Кадрусс, - с пути не собьетесь, дорога с обеих сторон обсажена деревьями".
     "Вижу, вижу", - донесся издали слабый голос.
     "Да закрой же дверь! - сказала Карконта. - Яе выношу открытых две- рей, когда гремит гром".
     "И когда в доме иются деньги, верно?" - отвечал Кадрусс, дважды по- ворачивая ключ в зке.
     Он подошел к шкафу, вновь достал мешок и бумажки, и оба принялись в третий раз пересчитывать свое золото и ассигнации.
     Я никогда не видел такой алчности, какую выражали эти два лица, осве- щенные тусклой лампой. Особенно отвратительна была женщина; лихорадочная дрожь, которая всегда ее трясла, еще усилилась, и без того бледное лицо сделалось мертвенным, ввалившиеся глаза пылали.
     "Для чего ты ему предлагал переночевать здесь?" - спросила она глухим голосом.
     "Да... для того, чтобы избавить его от тяжелого пути в Бокер", - вздрогнув, ответил Кадрусс.
     "Ах, вот что, - сказала женщина с непередаваемым выражением, - а я-то вообразила, что не для этого".
     "Жена, жена! - воскликнул Кадрусс. - Откуда у тебя такие мысли, и по- чему ты не держишь их про себя?"
     "Что ни говори, - сказала Карконта, помолчав, - а ты не мужчина".
     "Это почему?" - спросил Кадрусс.
     "Если бы ты был мужчина, оны не ушел отсюда".
     "Жена!"
     "Или не дошел бы до Бокера".
     "Жена!"
     "Дорога заворачивает, и он не знает другой дороги, а вдоль канала есть тропинка, которая срезает путь".
     "Жена, ты гневишь бога. Вот, слышишь?"
     Всю комнату озарила голубоватая молния, одновременно раздался ужасаю- щий удар грома, и медленно замирающие раскаты, казалось, неохотно удаля- лись от проклятого дома.
     "Господи!" - сказала, крестясь, Карконта.
     В ту же минуту, посреди жуткой тишины, которая обычно следует за уда- ром грома, послышался стук в дверь.
     Кадрусс с женой вздрогнули и в ужасе переглянулись.
     "Кто там?" - крикнул Кадрусс, вставая с места, и, сгребя в кучу золо- то и бумажки, разбросанные по столу, прикрыл их обеими руками.
     "Это я!" - ответил чей-то голос.
     "Кто вы?"
     "Да я же! Ювелир Жоаннес!"
     "Ну вот! А еще говорил, что я гневлю господа!.. - заявила с гнусной улыбкой Карконта. - Сам господь вернул его к нам".
     Кадрусс, бледный и дрожий, упал на стул.
     Карконта, напротив, встала и твердыми шагами пошла отворять.
     "Входите, дорогой господин Жоаннес", - сказала она.
     "Право, - сказал ювелир, весь мокрый от дождя, - можно подумать, что сам черт мешает мне вернуться сегодня в Бокер. Из двух зол надо бирать меньшее, господин Кадрусс: вы предложили мне гостеприимство, я принимаю его и возвращаюсь к вам ночевать".
     Кадрусс пробормотал что-, отирая пот со лба.
     Карконта, впустив ювелира, дважды повернула кч в замке.
    
    
     VII. КРОВАВЫЙ ДОЖДЬ
    
     Ювелир, войдя, окинул комнату испытующим взглядом, но там не было ни- чего, что могло бы вызвать в нем подозрения или же укрепить их.
     Кадрусс все еще прикрывал обеими руми бумажки и золото. Карконта улыбалась гостю насколько могла привливее.
     "Ага, - сказал ювелир, - вы, по-видимому, все еще боялись, не просчи- тались ли, если после моего ухода опять стали пересчитывать свое бо- гатство?"
     "Да нет, - сказал Кадрусс, - но самыслучай, который дал нам его, настолько неожиданный, что мы никак не можем поверить нашему счастью, и если у нас перед глазами не лежит вещественное доказательство, то нам все еще кажется, что это сон".
     Ювелир улыбнулся.
     "Ночует у вас тут кто-нибудь?" спросил он.
     "Нет, - отвечал Кадрусс, - это у нас не заведено; до города недалеко, и на ночь у нас никто не остается".
     "Значит, я вас очень стесню?"
     "Да что вы, сударь! - любезно сказала Карконта. - Нисколько не стес- ните, уверяю вас".
     "Где же вы меня поместите?"
     "В комнате наверху".
     "Но ведь это ваша комната?"
     "Это не важно; у нас есть вторая кровать в комнате рядом с этой".
     Кадрусс удивленно взглянул на жену.
     Ювелир стал напевать какую-то песенку, греясь у камина, куда Карконта подбросила охапку хвороста, чтобы гость мог обсушиться.
     Тем временем она расстелила на краю стола салфетку и поставила на не- го остатки скудного обеда и яичницу.
     Кадрусс снова спрятал ассигнации в бумажник, золото в мешок, а все вместе - в шкаф. Он в мрачном раздумье ходил взад и вперед по комнате, время от времени поглядывая на ювелира, который в облаке пара стоял у камина и, пообсохнув с одного бока, поворачивался к огню другим.
     "Вот! - сказала Карконта, ставя на стол бутылку вина. - Если угодно, можете приниматься за ужин".
     "А вы?" - спросил Жоаннес.
     "Я ужинать не буду", - отвечал Кадрусс.
     "Мы очень поздно обедали", - поспешила добавить Карконта.
     "Так мне придется ужинать одному?" - спросил ювелир.
     "Мы будем вам прислуживать", - ответила Карконта с готовностью, какой она никогда не проявляла даже по отношению к платным посетителям.
     Время от времени Кадрусс бросал на нее быстрый, как молния, взгляд.
     Гроза все еще продолжалась.
     "Слышите, слышите? - сказала Карконта. - Право, хорошо, сделали, что вернулись".
     "Но если, пока я ужинаю, буря утихнет, я все-таки пойду", - сказал ювелир.
     "Это мистраль, - сказал, покачивая головой, Кадрусс, - это протянется до завтра".
     И он тяжело вздохнул.
     "Ну, что делать, - сказал ювелир, садясь к столу, - тем хуже для тех, кто сейчас в пути".
     "Да, - отвечала Карконта, - они проведут плохую ночь".
     Ювелир принялся за ужин, а Карконта продолжала оказывать ему всячес- кие услуги, как подобает внимальной хозяйке; она, всегда такая сварли- вая и своенравная, была образцом предупредительности и учтивости. Если бы ювелир знал ее раньше, такая разительная перемена, конечно, удивила бы его и не могла бы не возбить в нем подозрений. Что касается Кадрус- са, то он продолжал молча шагать по комнате и, казалось, избегал даже смотретна гостя.
     Когда тот поужинал, Кадрусс пошел открыть дверь.
     "Гроза как будто проходит", - сказал он.
     Но в эту минуту, словно чтобы показать, что он ошибается, оглуши- тельный раскат грома потряс весь дом; порыв ветра вместе с дождем вор- вался в дверь и, потушил лампу. Кадрусс снова запер дверь; его жена угольком из догоравшего камина зажгла свечу.
     "Вы, должно быть, устали, - сказала она ювелиру, - я постлала чистые простыни, идите наверх и спите спокойно".
     Жоаннес подождал еще немного, чтобы посмотреть, не утихает ли буря, и, убедившись, что гроза и дождь только усиливаются, пожелал хозяевам спокойной ночи и ушел наверх.
     Он шел по лестнице над моей головой, и я слышал, как ступеньки скри- пели под его ногами.
     Карконта проводила его алчным взглядом, тогда как Кадрусс, напротив, стоял к нему спиной и же не смотрел в его сторону.
     Все эти подробности, о которых я вспоил позже, ничуть меня не пора- зили, пока все это происходило у меня перед глазами; в общем все, что случилось, было вполне естественно, и, если не считать истории с алма- зом, которая показалась мне довольно неправдоподобной, все вытекало одно из другого.
     Я смертельно устал, но собирался впользоваться первой минутой, ког- да уймется дождь и уляжется буря, аотому решил поспать несколько часов и убраться отсюда среди ночи.
     Я слышал, как наверху ювелир поудобнее устраивался на ночь. Вскоре подим заскрипела кровать; он улегся:
     Я чувствовал, что мои глаза слипаются, а так как у меня не возникало ни малейшего подозрения, - то я и нпытался бороться со сном; в послед- ний раз я заглянул в соседнюю комту. Кадрусс сидел у стола, на дере- вянной скамейке, которая в деревенских трактирах заменяет стулья; он си- дел ко мне спиной, так что я не мог видеть его лица, да и сиди он иначе, я все равно не мог бы его разглядеть, потому что голову он склонил на руки.
     Карконта некоторое время молча наблюдала за ним, потом пожала плечами и села напротив него.
     В эту минуту потухающее пламя охватило еще не тронутый сой сук; в темной комнате стало немного светлее. Карконта но сводила глаз с мужа, а так как он сидел все в той же позе,на протянула свои скрюченные пальцы и дотронулась до его лба.
     Кадрусс вздрогнул. Мне показалось, что губы Карконты шевелились; но или она говорила слишком тихо, или сон уже притупил мои чувства, - только звук ее голоса не долетал до меня. Глаза мои тоже аволакивались туманом, и я уже не отдавал себе отчета, наяву я все это вижу или во сне. Наконец, веки мои сомкнулись, и я перестал сознавать окружающее.
     Я спал глубоким сном, как вдруг меня разбудил выстрел и за ним ужас- ный крик. Над головой раздались нетвердые шаги, и что-то грузно рухнуло на лестнице, как раз над моей головой.
     Я еще не совсем пришел в себя. Мне слышались стоны, потом заглушенные крики, как будто где-то происходила борьба.
     Последний крик, протяжнее, чем остальные, сменившийся затем стонами, окончательно вывел меня из оцепенения.
     Я приподнялся на локте, открыл глаза, но не мог в темноте ничего разглядеть и дотронулся до своего лба, на который, как мне показалось, падали сквозь доски лестницы частые капли теплого дождя.
     За разбудившим меня шумом наступила полная тишина. Я слышал над своей головой мужские шаги; заскрипела лестница. Мужчина спустился в нижнюю комнату, подошел к камину и зажег свечу.
     Это был Кадрусс; он был очень бледен, и его рубашка была вся в крови.
     Затеплив свечу, он быстро поднялся по лестнице, и я вновь услышал его быстрые, тревожные шаги.
     Через минуту он снова сошел вниз. В руке он ржал футляр; удостове- рившись, что алмаз лежит внутри, он начал совать его то в один, то в другой карман; затем решив, вероятно, что карн недостаточно надежное место, закатал его в свой красный платок и ернул им шею.
     Затем он бросился к шкафу, вытащил оттуда золото и ассигнации, рассо- вал их в карманы штанов и в карманы куртки, захватил двтри рубашки и выскочил за дверь. Тогда мне все стало ясно; я упрекал себя за случивше- еся, как будто сам был в этом виноват. Мне показалось, что я слышу сто- ны; быть может, несчастный ювелир был еще жив; быть может, оказав ему помощь, я мог отчасти загладить зло, которое я не то чтобы совершил, но которому дал свершиться. Я налег спиной на плохо скрепленные доски, от- делявшие от нижней комнаты подобие пристройки, где я лежал; доски пода- лись, и я проник в дом.
     Я схватил свечу и бросился вверх по лестнице; поперек нее лежало чье-то тело; это был труп Карконты.
     Слышанный мною выстрел б сделан по ней; пуля пробила ей шею навы- лет, кровь текла из двойн раны и струей била изо рта.
     Она была мертва.
     Я перешагнул черетруп и побежал дальше.
     Спальня была в ужасном беспорядке. Часть ебели была опрокинута; простыни, за которые судорожно хватался несчастный ювелир, были разбро- саны по комнате; сам он лежал на полу, головой к стене, в луже крови, вытекшей из трех больших ран на груди.
     Изетвертой торчала рукоятка огромного кухонного ножа.
     Мне под ноги пался второй пистолет, неразряженный, вероятно потому, что порох отсырел.
     Я подошел к ювелиру, он был еще жив; от шума моих шагов, а главное от сотрясения пола, он открыл мутные глаза, остановил их на мне, пошевелил губами, словно желая что-то сказать, и испустил дух.
     От этого страшного зрелища я почти обезумел; раз никому уже не мог помочь, мне хотелось только одного: бежать. Я схватился за голову и с криком ужаса выскочил на лестницу.
     В нижней комнате оказалось человек шесть таможенных досмотрщиков и два-три жандарма - целый вооруженный отряд.
     Меня схватили; я даже не пытался сопротивляться, я больше не владел собой. Я пытался говорить, но издавал только нечленораздельные звуки.
     Я увидел, что таможенники и жандармы показывают на меня пальцами; я оглядел себя - я был весь в крови. Тот теплый дождь, который капал на меня сквозь доски лестницы, был кровью Карконты.
     Я указал пальцем на то место, где я прятался.
     "Что он хочет сказать?" - спросил один из жандармов.
     Один из таможенников заглянул туда.
     "Он хочет сказать, что прошел оттуда", - ответил он.
     И он указал на пролом, через который я в самом деле прошел.
     Тогда я нял, что меня принимают за убийцу. Ко мне вернулся голос, ко мне вернулись силы; я вырвался из рук державших меня людей и крикнул:
     "Это не я! Не я!"
     Два жандарма навели на меня свои карабины.
     "Если ты пошевелишься, - сказали они, - тебе конец".
     "Но я же вам говорю, - воскликнул я, - что это не я!"
     "Все это ты можешь рассказывать судьям в Ниме, - отвечали они. - А пока иди за нами; и наш тебе совет - не сопротивляйся".
     Да я и не думал сопротивляться; я был охвачен ужасом, подавлен. На меня надели наручники, привязалк лошадиному хвосту и отвели в Ним.
     Оказывается, меня выследил один из таможенников; поблизости от трак- тира он потерял меня из виду, предположил, что я там проведу ночь, и отправился предупредить сво товарищей; они явились сюда как раз, когда грянул выстрел, и захватили меня при таких явных уликах, что я сразу по- нял, как трудно мне будет доказать свою невиновность.
     Тогда все мои усилия свелись к одному: прежде всего я попросил следо- вателя, чтобы он велел разыскать некоего аббата Бузони, заезжавшего в этот самый день трактир "Гарский мост". Если Кадрусс все выдумал, если этого аббата не существовало - значит, я пропал, разве что поймали бы самого Кадрусса и он бы во всем сознался.
     Прошло два месяца, во время котых, должен это сказать к чести моего следователя, были приняты все меры для разыскания аббата. Я уже потерял всякую надежду. Кадрусса не нашли. Меня должны были судить в ближайшую сессию, как вдруг восьмого сентября, то есть через три месяца и пять дней после убийства, в тюрьму явился аббат Бузони, которого я уже и не ждал, и сказал, что слышал, будто один из заключенных хочет поговорить с ним. Он, по его словам, узнал об этом в Марселе и поспешил явиться на мой зов.
     Вы можете себе представить, с какой радостью я его принял; я расска- зал ему все, что видел и слышал; волнуясь, приступил я к истории с алма- зом; противсякого моего ожидания, она оказалась чистой правдой; и, опять-та против всякого моего ожидания, он вполне поверил всему, что я рассказал.

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев