• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [62/83]

Скачать полное произведение

    - Господин аббат, - воскликнул Кадрусс, делая шаг к Монте-Кристо, - вот уж поистине вы мой спаситель.
     - Вы говорите, что вам помогли бежать с каторги?
     - Это правда, верьте моему слову, господин аббат!
     - Кто?
     - Один англичанин.
     - К его звали?
     - Лорд Уилмор.
     - Я с ним знаком; я проверю, не лжете ли вы.
     - Господин аббат, я говорю чистую правду.
     - Так этот англичанин вам покровительствовал?
     - Не мне, а молодому корсиканцу, с которым мы были скованы одной цепью.
     -ак звали этого молодого корсиканца?
     - Бенедетто.
     - Это только и.
     - У него не было фамилии, это найденыш.
     - И этот молодой человек бежал вместе с вами?
     - Д
     - Каким образом?
     - Мы работали в Сен-Мандрие, около Тулона. Вы знаете Сен-Мандрие?
     - Знаю.
     - Ну так вот, пока все спали, от полудня до часу...
     - Полуденный отдых у каторжков! Вот и жалей их после этого! - ска- зал аббат.
     - А как же, - заметил Кадрусс. - Нельзя все время работать, мы не со- баки.
     - К счастью для собак, - сказал Монте-Кристо.
     - Пока остальные отдали, мы немного отошли в сторону, перепилили наши кандалы напильником, который нам передал этот англичанин, и удрали вплавь.
     - А что сталось с этим Бенедетто?
     - Нзнаю.
     - Вы должны это знать.
     - Нет, право, не знаю. Мы с ним расстались в Гиере.
     И чтобы придать больше весу своим уверениям, Кадрусс приблизился еще ншаг к аббату, который продолжал стоять на месте с тем же спокойным и вопрошающим видом.
     - Вы лжете, - властно сказал аббат Бузони.
     - Господин аббат!..
     - Вы лжете! Этот человек по-прежнему ваш приятель, может быть, и со- общник.
     - Господин аббат!
     - На какие средства вы жили с тех пор, как бежали из Тулона? Отвечай- те.
     - Как придется.
     - лжете! - в третий раз возразил аббат еще более властным тоном.
     Кадрусс с ужасом посмотрел на графа.
     - Вы жили, - продолжал тот, - на деньги, которые он вам давал.
     - Да, правда, - сказал Кадрусс. - Бенедетто стал сыном знатного вельможи.
     - Как же он может быть сыном вельможи?
     - Побочным сыном.
     - А как зовут этого вельможу?
     - Граф Монте-Кристо, хозяин этого дома.
     - Бенедетто - сын графа? - сказал Монте-Кристо, в свою очередь изум- ленный.
     - Да, по всему так выходит. Граф нашел ему подставного отца, граф да- ет ему четыре тысячи франков в месяц, граф оставил ему по завещанию пятьсот тысяч франков.
     - Вот оно что! - сказал мнимыаббат, начиная догадываться, в чем де- ло. - А какое имя носит пока этот молодой человек?
     - Андреа Кавальканти.
     - Так это тот самый молодой человек, которого принимает у себя мой друг граф Монте-Кристо и который собирается жениться на мадемуазель Данглар?
     - Вот именно.
     - И вы это терпите, несчастный! Зная его жизнь и лежащее на нем клей- мо?
     - Ас какой стати я буду мешать товарищу? - спросил Кадрусс.
     - Верно, это уж мое дело предупредить господина Данглара.
     - Не делайте этого, господин аббат!
     - Почему?
     - Потому что вы этим лишили бы нас куска хлеба.
     - И вы думаете, чтоля того, чтобы сохранить двум негодяям кусок хлеба, я стану участником их плутней, сообщником их преступлений?
     - Господин аббат! - умолял Кадрусс, еще ближе подступая к нему.
     - Я все скажу.
     - Кому?
     - Господину Данглару.
     - Черта с два! - воскликнул Кадрусс, хватывая нож и ударяя графа в грудь. - Ничего ты не скажешь, аббат!
     К полному изумлению Кадрусса, лезвие не вонзилось в грудь, а отскочи- ло.
     В тот же миг граф схватил левой рукой кисть Кадрусса и сжал ее с та- кой силой, что нож выпал из его онемевших пальцев и злодей вскрикнул от боли.
     Но граф, не обращая внимания на его крики, продолжал выворачивать ему кисть до тех пор, пока он не упал сначала на колени, а затем ичком на пол.
     Граф поставил ногу ему на голову и сказал:
     - Следовало бы размозжить тебе череп, негодяй.
     - Пощадите, пощадите! - крич Кадрусс.
     Граф снял ногу.
     - Вставай! - сказал он.
     Кадрусс всл на ноги.
     - Ну и хватка у вас, господин аббат! - сказал он, потирая онемевшую руку. - Ну и силища!
     - Молчи! Бог дает мне силу укротиттакого кровожадного зверя, как ты Я действую во имя его, помни это, негодяй. И если я щажу тебя в эту ми- нуту, то только для того, чтобы содействовать промыслу божию.
     - Уф! - пробормотал Кадрусс, с трудом приходя в себя.
     - Вот тебе перо и бума. Пиши то, что я тебе продиктую.
     - Я не умею писать, господин аббат.
     - Лжешь; бери перо и пиши.
     Кадрусс покорно сел и написал:
     "Милостивый государь, человек, которого вы принимаете у себя и за ко- торого намереваетесь выдать вашу дочь, - беглый каторжник, бежавший вместе со мной с Тунской каторги; он значился под N 59, а я под N 58.
     Его звали Бенедетто; своего настоящего имени он сам не знает, потому что он никогда не знал своих родителей".
     - Подпишись! - продолжал граф.
     - Вы хотите погубить меня?
     - Если бы я хотел погубить тебя, глупец, я бы отправил тебя в поли- цию; к тому же, когда эта записка попадет по аесу, тебе, по всей веро- ятности, уже нечего будет опасаться; подписывайся.
     Кадрусс подписалс
     - Пиши: Господину барону Данглару, банкиру, улица Шоссе-д'Антен.
     Кадрусс надписал адрес.
     Аббат взял записку в руки.
     - Теперь уход - сказал он.
     - Каким путем?
     - Каким пришел.
     - Вы хотите, чтобы я вылез в это окно?
     - Ты же влез в него.
     - Вы замышляете что-торотив меня, господин аббат?
     - Дурак, что же я могу замышлять?
     - Почему вам не выпустить меня через ворота?
     - Зачем будить привратника?
     - Господин аббат, скажите мне, что вы не желаете моей смерти.
     - Я хочу того, чего хочет господь.
     - Но поклянитесь, что вы не убьете меня, ка я буду спускаться.
     - Какой же ты трусливый дурак!
     - Что вы смной сделаете?
     - Об этом тебя надо спросить. Я пытался сделать из тебя счастливого человека, а ты стал убийцей!
     Господин аббат, - сказал Кадрусс, - попытайтесь в последний раз.
     - Хорошо, - сказал граф - Ты знаешь, что я всегда держу свое слово?
     - Да, - сказал Кадрусс.
     - Если ты вернешься к себе домой цел и невредим...
     - Кого же мне бояться, кроме вас?
     - Если ты вернешься домой цел и невредим, покинь Париж, покинь Фран- цию, и, где бы ты ни был, до тех пор, пока ты будешь вести честную жизнь, ты будешь получь от меня небольшое содержание; ибо, если ты вер нешься домой цел и невредим, то...
     - То?.. - спросил дрожащий Кадрусс.
     - То я буду считать, что господь простил тебя, и я тоже тебя прощу.
     - Вы меня до смерти пугаете - пробормотал, отступая, Кадрусс.
     - Теперь уходи! - сказал граф, указывая Кадруссу на окно.
     Кадрусс, еще не вполне успокоенный этим обещанием, вылез в окно и поставил ногу на приставную лестницу. Там он замер, весь дрожа.
     - Теперь слезай- сказал аббат, скрестив руки.
     Кадрусс, наконец, уразумел, что с этой стороны ему ничего не грозит, и стал спускаться.
     Тогда граф подошел к окну со свечой в руке, так что с улицы можно бы- ло видеть, как человек спускается из окна, а другой ему свет.
     - Что вы делаете, господин аббат? - сказал Кадрусс. - А еслипат- руль...
     И он задул свечу.
     Затем он продолжал спускаться; но совершенно успокоился лишь тогда, когда ступил на землю.
     Монте-Кристо вернулся в свою спальню и, окинув быстрым взглядом сад и улицу, увидел сначала Кадрусса, который, спустившись в сад, обошел его и приставил лестницу в противоположном конце ограды, для того чтобы пере- лезть не там, где он влезал.
     Потом, взглянув опять на улицу, он увидал, как поджидавший человек побежал по улице в ту же сторону, что и Кадрусс, и остановился как раз за тем углом, где тот собрался перелезть.
     Кадрусс медленно поднялся по лестнице и, добравшись до последних пе- рекладин, посмотрел через ограду, чтобы убедиться в том, что улица без- людна.
     Не было видно ни души, не слышно было ни малейшего шума.
     Часы Дома Инвалидов пробили час.
     Тогда Кадрусс уселся верхом на ограду и, подтянув к себе лесицу, перекинул ее через стену; затем принялся снова спускаться, или, вернее, стал съезжать по продольным брусьям с ловкостью, доказывающей, что это упражнение ему внове.
     Но, начав съезжать вниз, он не мог уже остановиться. Хоть он и уви- дел, уже на полпути, как из-за темно угла выскочил человек; хоть он и увидел, уже касаясь земли, как тот замахнулся на него рукой, - но раньше, чем он успел принять оборотельное положение, эта рука с такой яростью ударила его в спину, что он выпустил лестницу с криком:
     - Помоге!
     Тут же он получил новый удар в бок и упал.
     - Убивают! - закричал он.
     Противник вцепился ему в волосы и нанес ему третий удар в грудь.
     На этот разадрусс хотел снова крикнуть, но издал только стон, исте- кая кровью, тремя потоками струившейся из трех ран.
     Убийца, увидав, что жертва больше не кричит, приподнял его голову за волосы; глаза Кадрусса были закрыты, рот перекошен. Убийца счел его мертвым, отпустил его голову и исчез.
     Тогда Кадрусс, поняв, что он ушел, приподнялся на локте и из послед- них сил крикнул хриплым голосом:
     - Убили! Я умираю! Помогите, господин аббат, помогите!
     Этот жуткий крик прорезал ночную тьму. Открылась дверь потайной лест- ны, затем калитка сада, и Али и его хозяин подбежали с фонарями.
    
    
     VI. ДЕСНИЦА ГОСПОДНЯ
    
     Кадрусс все еще звал жалобным голосом:
     - Господин аббат, помогите! помогите - Что случилось? - спросил Монте-Кристо.
     - Помогите! - повторил Кадрусс. - Меня убили.
     - Мы идем, потерпите.
     - Все кончено! Поздно! Вы пришли смотреть, как я умираю. Какие удары! Сколько крови!
     И он потерял сознание.
     Али и его хозяин подняли раненого и перенесли его в дом. Там Мон- те-Кристо велел Али раздеть его и увидел три страшные раны.
     - Боже, - сказал он, - иногда твое мщение медлит; но тогда оно еще более грозным нисходит с неба.
     Али посмотрел на своего господина, как бы спрашивая, что делать дальше.
     - Отправляйся в предместье Сент-Оноре к господину де Вильфор, коро- левскому прокурору, и привези его сюда. По дороге разбуди привратника и пошли его за доктом.
     Али повиновался и оставил мнимого аббата наедине с Кадруссом, все еще лежавшим без сознания.
     Когда несчастный снова открыл глаза, граф, сидя в нескольких шагах от него, смотрел на него с выражением угрюмого сострадания и, казалось, беззвучно шептал молитву - Доктора, доктора, - простонал Кадрусс.
     - За ним уже пошли, - ветил аббат.
     - Я знаю, это бесполезно, меня не спасти, но, может быть, он подкре- пит мои силы, и я успею сделать заявление.
     - О чем?
     - О моем убийце.
     - Так вы его знае?
     - Еще бы не знать! Это Бенедетто.
     - Тот самый молодой корсиканец?
     - Он самый.
     - Ваш товарищ?
     - Да. Он дал мне план графского дома, надеясь, должно быть, что я убью графа и он получинаследство или что граф меня убьет и тогда он от меня избавится. А пом он подстерег меня на улице и убил.
     - Я послал сразу и за доктором и за королевским прокурором.
     - Он опоздает, - сказал Кадрусс, - я чутвую, что вся кровь из меня уходит.
     - Постойте, - сказал Монте-Кристо.
     Он шел из комнаты и вернулся с флаконом в руках.
     Глаза умирающего, стшные в своей неподвижности, во время его от- сутствия ни на секун не отрывались от двери, через которую, он чувствовал, должна была явиться помощь.
     - Скорее, господин аббат, скорее! - сказал он. - Я сейчас потеряю сознание.
     Монте-Кристо подошел к раненому и влил в его синие губы три капли жидкости из флакона.
     Кадрусс глубоко вздохнул.
     - Еще... еще... - сказал он. - Вы возвращаете мне жизнь.
     - Еще две капли, и вы умрете, - ответил аббат.
     Что же никто не идет? Я хочу назвать убийцу!
     - Хотите, я напишу заас заявление? Вы его подпишете.
     - Да... да... - сказал Кадрусс, и глаза его заблестели при мысли об этом поертном мщении.
     Монте-Кристо написал:
     "Я умираю от руки убийцы, корсикаа Бенедетто, моего товарища по ка- торге в Тулоне, значившегося под N9".
     - Скорее, скорее! - сказал Кадрусс. - А то я не успею подписать.
     Монте-Кристо подал Кадруссу перо, и тот, собрав все свои силы, подпи- сал заявление и откинулся назад.
     - Остальное вы расскажете сами, господин аббат, - сказал он. - Вы скажете, что он называет себя Андреа Кавальканти, что он живет в гости- нице Принцев, что... боже мой, я умираю!
     И Кадрусс снова лишился чувств. Аббат поднес к его лицу флакон, и ра- неный снова открыл глаза.
     Жажда мщения не оставила его, пока он лежал в обмороке.
     - Вы все расскажете, правда, господин аббат?
     - Все это, конечно, и еще многое другое.
     - А что еще?
     - Я скажу, что он, вероятно, дал вам план этого дома в надежде, чтораф убьет вас. Я скажу, что он предупредил графа письмом; я скажу, что, так как граф был в отлучке, это письмо получил я и что я ждал вас.
     - И егоазнят, правда? - сказал Кадрусс. - Его казнят, вы обещаете? Я умираю с этой надеждой, так мне легче умереть.
     - Я скажу, - продолжал граф, - что он явился следом за вами, что он все время вас подстерегал; что, увидав, как вы вылезли из окна, он забе- жал за угол и там спрятался.
     - Так вы все это видели?
     - Вспомни мои слова: "Если ты вернешься домой цел и невредим, я буду считать, что господь простил тебя, и я тоже теберощу".
     - И вы не предупредили меня? - воскликнул Кадрусс, пытаясь припод- няться на локте. - Вы знали, что он меня убьет, как только я выйду от- да, и вы меня не предупредили?
     - Нет, потому что в руке Бенедетто я видел божье правосудие, и я счи- тал кощунством противиться воле провидения.
     - Божье правосудие! Не говорите мне о нем, господин аббат. Вы лучше всех знаете, что, если бы оно существовало, некоторые люди были бы нака- заны.
     - Терпение, - сказал аббат голосом, от которого умирающий затрепетал, - терпение!
     Кадрусс, пораженный, взглянул на графа.
     - К тому же, - сказал аббат, - господь милостив ко всем, он был ми- лостив и к тебе. Он раньше всего отец, а затем уже суя.
     - Так вы верите в бога? - сказал Кадрусс.
     - Если бы я имел несчастье не верить в него до сих пор, - сказал Мон- те-Кристо, - то я поверил бы теперь, глядя на тебя.
     Кадрусс поднял к небу сжатые кулаки.
     - Слушай, - сказал аббат, простирая руку над раненым, словно повеле- вая ему верить, - вот, что сделал для тебя бог, которого ты отвергаешь в тв смертный час: он дал тебе здоровье, силы, обеспеченный труд, даже друзей - словом, такуюизнь, которая удовлетворила бы всякого человека со спокойной совестью в естественными желаниями. Что сделал ты, вместо того чтобы воспользоваться этими дарами, которые бог столь редко посыла- ет с такой щедростью? Ты погряз в лености и пьянстве и, пьяный, пред одного из своих лучших друзей.
     - Помогите! - закричал Кадрусс. - Мне нужен не священник, а доктор; быть может, мснв раны не смертельны, не умру, меня можно снасти!
     - Ты ранен смертельно, и не дай я тебе этой жидкости, ты был бы уже мертв. Слушай же!
     - Страшный вы священник! - прошептал Кадрусс. - Вместо того чтобы утешать умирающие вы лишаете их последней надежды!
     - Слушай, - продолжал аббат, - когда ты предал своего друга, бог, еще не карая, предостерег тебя; ты впал в нищету, ты познал голод. Половину той жизни, которую ты мог посвятить приобретению земных бг, ты преда- вался зависти. Уже тогда ты думал о преступлении, оправдывал себя в собственных глазах нуждою. Господь явил тебе чудо, из моих рук даровал тебе в твоей нищете богатство, несметное для такого бедна, как ты. Но это богатство, нежданное, негаданное, неслыханное, кажется тебе уже не- достаточным, как только оно у тебя в руках; тебе хочется удвоитьего. Каким же способом? Убийством. Ты удвоил его, и господь отнял его у тебя и поставил тебя перед судом людей.
     - Это не я, - сказал Кадрусс, - не я хотел убить еврея, это Карконта.
     - Да, - сказал Монте-Кристо. - И господь в бесконечном своем милосер- дии не покарал тебя смертью, которой ты по справедливости заслуживал, но позволил, чтобы твои снова тронули судей, и они оставили тебе жизнь.
     - Как же! И отправили меня на вечную каторгу! Хороша милость!
     - Эту милость, несчастный, ты, однако, считал милостью, когда она бы- ла тебе оказанаТвое подлое сердце, трепещущее в ожидании смерти, заби- лось от радости, услышав о твоем вечном позоре, потому что ты, как и все каторжники, сзал себе: с каторги можно уйти, а из могилы нельзя. И ты оказался прав; ворота тюрьмы неожиданно раскрылись для тебя. В Тулон приезжает англичанин, который дал обет избавить двух людей от бесчестия; его выбор падает на тебя и на твоего товарища; на тебя сваливается с не- ба новое счастье, у тебя есть и деньги и покой, ты можешь снова зажить человеческой жизнью, - ты, который был обречен на жизнь каторжника; тог- да, несчастный, ты искушаешь господа в третий раз. Мне этого мало, гово- ришь ты, когда на самом деле у тебя было больше, чем когда-либо раньше, и ты совершаешь трее преступление, ничем не вызванное, ничем не оправ- данное. Терпение сподне истощилось. Господь покарал тебя.
     Кадрусс слабел на глазах. - Пить, - сказал он, - дайте пить... я весь горю!
     Монте-Кристо подал ему стакан воды.
     - Подлец Бенедетто, - сказал Кадрусс, отдавая стакан, - он-то вывер- нется.
     - Никто не вывернется, говорю я тебе... Бедетто будет наказан!
     - Тогда и вы тоже будете наказаны, - сказал друсс, - потому что вы не исполнили свой долг священника... Вы должны были помешать Бенедетто убить меня.
     - Я! - сказал граф с улыбкой, от которой кровь застыла в жилах умира- ющего. - Я должен был помешать Бенедетто убить тебя, после того как ты сломал свой нож о кольчугу на моей груди!.. Да, если бы я увидел твое смирение и раскаяние, я, быть может, и помешал бы Бенедетто убить тебя, но ты был дерзок и коварен, и я дал свершиться воле божьей.
     - Я не верю в бога! - закричал Кадрусс. - И ты тоже не веришь в не- го... ты лжешь... лжешь!..
     - Молчи, - сказал аббат, - ты теряешь последние капли крови, отце ос- тавшиеся в твоем теле... Ты не веришь в бога, а умираешь, пораженный его рукой! Ты не веришь в бога, а бог ждет только одной молитвы, одного о- ва, одной слезы, чтобы простить... Бог, который мог так направить кинжал убийцы, чтобы ты умер на месте, бог дал тебе эти минуты, чтобы раска- яться... Загляни в свою душу и покайся!
     - Нет, - сказал Кадрусс, - нет, я ни в чем не раскаиваюсь. Бога пет, провидения нет, есть только случай.
     - Есть провидение, есть бог, - сказал Монте-Кристо. - Смотри: вот ты умираешь, отчаянии отрицая бога, а я стою перед тобой, богатый, счаст- ливый, в расцвете сил, и возношу молитвы к тому богу, в которого ты пы- таешься не верить и все же веришь в глубине души.
     - Но кто же вы? - сказал Кадрусс, устремив померкнувшие глаза на гра- фа.
     - Смогри внимательно, - сказал Монте-Кристо, беря свечу и поднося ее к своему лицу.
     - Вы аббат... аббат Бузони...
     Монте-Кристо сорвал парик и встряхнул длинными черными волосами, так красиво обрамлявшими его бледное лицо.
     - Боже, - с ужасом сказал Кадрусс, - если бы не черные волосы, я бы сказал, что вы тот англичанин, лорд Уилмор.
     - Я не аббат Бузони и не лорд Уилмор, - отвечал Монте-Кристо- Вгля- дись внимательнее, вглядись в прошлое, в самые давние твои воспоминания.
     В этих словах графа была такая магнетическая сила, что слабеющие чувства несчастного ожили в последний раз.
     - В самом деле, - сказал он, - я словно уже где-то видел вас, я вас знал когда-то.
     - Да, Кадрусс, ты меня видел, ты меня знал.
     - Но кто же вы наконец? И почему, если вы меня знали, вы даете мне умереть?
     - Потому что ничто не может тебя спасти, Кадрусс, раны твои смер- тельны. Если бы тебя можно было спасти, я увидел бы в этом последний знак милосердия господня, и я бы попытался, клянусь тебе могилой моего отца, вернуть тебя к жизни и раскаянию.
     - Могилой твоего отца! - сказал Кадрусс, в котором вспыхнула послед- няя искра жизни, и приподнялся, чтобы взглянуть поближе на человека, ко- торый произнес эту священнейшую из клятв. - Да кто же ты?
     Граф не переставал следить за ходом агонии. Он повял, что эта вспышка - последняя; он наклонился над умирающим и остановил на нем спокойный и печальный взор.
     - Я... - сказал он ему на это, - я...
     И с его еле раскрытых губ слетело имя, произнесенное так тихо, словно он сам боялся услышать его.
     Кадрусс приподнялся на колени, вытянул руки, отшатнулся, потом сложил ладони и последним усилием воздел их к небу:
     - О боже мой, боже мой, - сказал он, - прости, что я отрицал тебя; ты существуешь, ты поистине отец небесный и судья земной! Господи боже мой, я долю не верил в тебя! Господи, прими душу мою!
     И Каусс, закрыв глаза, упал навзничь с последним криком и последним вздохом.
     Кровь сразу перестала течь из ран.
     Он был мертв.
     - Один! - загадочно произнес граф, устремив глаза на труп, обезобра- женный ужасной смерть
     Десять минут спустя прибыл доктор и королевский прокурор, приведенные - один привратником, другой Али, и были встречены аббатом Бузони, молив- шимся у изголовья мертвеца.
    
    
     VII. БОШАН
    
     В Париже целых две недели толь и говорили что об этой дерзкой по- пытке обокрасть графа. Умирающий подписал заявление, в котором указывал на некоего Бенедетто, как на своего убийцу. Полиции было предписано пус- тить по следам убийцы всех своих агентов.
     Нож Кадрусса, потайной фонарь, связка отмычек и вся его одежда, иск- лючая жилет, которого нигде не нашли, были приоены к делу; труп был отправлен в морг.
     Граф всем отвечал, что все это произошло, пока он был у себя в Отей- ле, и что, таким образом, ознает об этом только со слов аббата Бузони, который, по странной случайноети, попросил у него позволения провести эту ночь у него в доме, чтобы сделать выписки из некоторых редчайших книг, имеющихся в его библиотеке.
     Один только Бтуччо бледнел каждый раз, когда при нем произносили имя Бенедетто; по кто не интересовался цветом лица Бертуччо.
     Вильфор, призванный надето преступления, пожелал сам заняться делом и вел следствие с тем страстным рвением, с каким он относился ко всем уго- ловным делам, которые вел лично.
     Но прошло уже три недели, а самые тщательные розыски не привели ни к чему; в обществе уже начали забать об этом покушении и об убийстве во- ра его сообщником и занялись предстоящей свадьбой мадемуазель Дангла и графа Андреа Кавальканти.
     Этот брак был почти уже официально обвлен, и Андреа бывал в доме банкира на правах жениха.
     Написали Кавальканти-отцу; тот весьма одобрил этот брак, очень жалел, что служба мешает ему покинуть Парму, где он сейчас нахотся, и изъявил согласие выделить капитал, приносящий полтораста тысяч ливров годового дохода.
     Было условлено, что три миллиона будут помещены у Данглара, который пустит их в оборот; пвда, нашлись люди, выразившие молодому человеку свои сомнения в устойчивом положении дел его будущего тестя, который за последнее время терл на бирже неудачу за неудачей; но Андреа, преис- полненный высокого доверия и бескорыстия, отверг все эти пустые слухи и был даже настолько деликатенчто ни слова не сказал о них барону.
     Недаром барон был в восторге графа Андреа Кавальканти.
     Что касается мадемуазель Эжени Данглар, - в своей инстинктивной нена- висти к замужеству, она была рада появлению Андреа, как способу изба- виться от Морсера; но когда Андреа сделался слишком близок, она начала относиться к нему с явным отвращением.
     Быть может, барон это и заметил: но так как он моприписать это отв- ращение только капризу, то сделал вид, что не замечает его.
     Между те и выговоренная Бошаном отсрочка приходила к концу.Кстати, Морсер имел возможность оценить по достоинству совет Монте-Кристо, кото- рый убеждал его дать делу заглнуть; никто не обратил внимания на га- зетную заметку, касавшуюся генерала, и никому не пришло в голову узнать в офицере, сдавшем Янинский замок, благородного графа, заседающего в Па- лате пэров.
     Тем не менее ьбер считал себя оскорбленным, ибо не подлежало сомне- нию, что оскортельные для него строки были помещены в газете преднаме- ренно. Кроме того, поведение Бошана в конце их беседы оставило в его Ду- ше горький одок. Поэтому он лелеял мысль о дуэли, настоящую причину которой, если только Бошан на это согласился бы, он надеялся скрыть даже от своих секундантов.
     Бошана никто не видел с тех пор, как Альбер был у пего; вс, кто о нем осведомлялся, отвечали, что он на несколько дней уехал.
     Где же он был? Никто этого не знал.
     Однажды утром Альбера разбудил камердинер и доложил ему о приходе Бо- шана. Альбер протер глаза, велел попросить Бошана подождать внизу, в ку- рительной, быстро оделся и спустился вниз.
     Он застал Бошана шагающим из угла в угол. Увидав его, Бошан остано- вился.
     - Точто вы сами явились ко мне, не дожидаясь сегодняшнего моего по- сещен, кажется мне добрым знаком, - сказал Альбер. - Ну, говорите ско- реймогу ли я протянуть вам руку и сказать: Бошан, признайтесь, что вы были неправы, и останьтесь моим другом. Или же я должен просто спросить вас: какое оружие вы выбираете?
     - Альбер, - сказал Бошан с печалью в голосе, изумившей Морсера, - прежде всего сядем и поговорим.
     - Но мне казалось бы, сударь, что прежде чем сесть, вы должны дать мне ответ?
     - Альбер, - сказал журналист, - бывают обстоятельства, когда всего труднее - дать ответ.
     - Я вам это облегчу, сударь, повторив свой вопрос: берете вы обратно свою заметку, да или т?
     - Морсер, так просто не отвечают: да или нет, когда дело касается чести, общественного положения, самой жизни такого человека как гене- рал-лейтенант граф до Морсер, пэр Франции.
     - А что же в таком случае делают?
     - Делают то, что сделал я, Альбер. Говорят себе: деньги, время и уси- лия не играют роли, когда дело ит о репутации и интересах целой семьи. Говорят себе: мало одной вероятности, нужна уверенность, когда идешь биться на смерть с другом. Говорят себе: если мне придется скрестить шпагу или обменяться выстрелом с человеком, которому я в течение трех лет дружески жал руку, то я по крайней мере должен знать, почему я это делаю, чтобы иметь возможность явиться к барьеру с чистым сердцем и спо- койной совестью, которые необходимы человеку, ког он защищает свою жизнь.
     - Хорошо, хорошо, - нетерпеливо сказал Альбер, - но что все это зна- чит?
     - Это значит, что я только что вернулся из Янины.
     - Из Янины? Вы?
     - Да, я.
     - Не может быть!
     - рогой Альбер, вот мой паспорт; взгляните на визы: Женева, Милан, Венеция, Триест, Дельвино, Янина. Вы, надеюсь, поверите полиции одной ресблики, одного королевства и одной империи?
     Альбер бросил взгляд на паспорт и с изумлением посмотрел на Бошана.
     - Вы были в Янине? - переспросил он.
     - Альбер, если бы вы были мне чужой, незнакомец, какой-нибудь лорд, как тот англичанин, который явился несколько месяцев тому назад требо- вать у меня удовлетворения и которого я уби чтобы избавиться от него, вы отлично понимаете, я не взял бы на себя такой труд; но мне казалось, что из уважения вам я обязан это сделать. Мне потребовалась неделя, чтобы доехать да, неделя на возвращение; четыре дня карантина и двое суток на месте, - это и составило ровно три недели. Сегодня ночью я вер- нулся, и вот я у вас.
     - Боже мой, сколько предисловий, Бошан! Почему вы медлите и не гово- рите того, чего я жду от вас!
     - По правде говоря, Альбер...
     - Можно подумать, что вы не решаетесь.
     - Да, я боюсь.
     - Вы боитесь признаться, что ваш корреспондент обманул вас? Бросьте самолюбие, Бошан, и признавайтесь; ведь в вашей храбрости никто не усом- нится.
     - Совсем не так, - прошептал журналист, - как раз наоборот...
     Альбер смертельно побледнел; он хотел что-то скать, но слова замер- ли у него на губах.
     - Друг мой, - сказал Бошан самым ласковым голосом, - поверьте, я был бы счастлив принести вам мои извинения и принес бы их от всей души; но, увы...
     - Но что?
     - Заметка соответствовала истине, друг мой.
     - Как! этот французский офицер...
     - Да.
     - Этот Фернан?
     - Да.
     - Изменник, который выдал замки паши, на службе у которою состоял...
     Простите меня за то, что я должен вам сказать, мой друг; этот чело- в - ваш отец!
     Альбер сделал яростное движение, чтобы броситься на Бошана, но тот удержал его, не столько рукой, сколько ласковым взглядом.
     - Вот, друг мой, - сказал он, вынимая из кармана бумагу, - вот дока- зательство.
     Альбер развернул бумагу; это было заявление четырех именитых граждан Янины, удостоверяющее, что полковник Фернан Мондего, полковник-инструк- тор на службе у визиря Али-Тебелина, выдал янинский замок за две тысячи кошельков.
     Подписи были заверены консулом.
     Альбер пошатнулся и, сраженный, упал в кресло.
     Теперь уже не могло быть сомнений, фамилия значилась полностью.
     После минуты немого отчаяния он не выдержал, всего тело напряглось, из глаз брызнули слезы.
     Бошан, с глубокой скорбью глядевший на убитого горем друга, подошел к нему.
     - Альбер, - сказал он, - теперь вы меня понимаете? Я хотел лично все видеть, во всембедиться, надеясь, что все разъяснится в смысле, бла- гоприятном для вашего отца, и что я смогу защитить е доброе имя. Но, наоборот, из собранных мною сведений явствует, что этот офицер-инструк- тор Фернан Мондего, возведенный Али-пашой в звание генерал-губернатора, не кто иной, как граф Фернан до Морсер; тогда я вернулся сюда, помня, что вы почтили меня своей дружбой, и бросился к вам.
     Альбер все еще полулежал в кресле, закрыв руками лицо, словно желая скрыться от дневного света.
     - Я бросился к вам, - продолжал Бошан, - чтобы сказать вам: Альбер, проступки нашихтцов в наше беспокойное время но бросают тени на детей. Альбер, немногие прошли через все революции, среди которых мы родились, без того, чтобы их военный мундир или судейская мантия не оказались за- пятнаны грязью или кровью. Никто на свете теперь, когда у меня все дока- зательства, когда ваша тайна в моих руках, не может заставить меня при- нять вызов, который ваша собственная совесть, я этом уверен, сочла бы преступлением; по то, чего вы больше не в праве от меня требовать, я вам добровольно предлагаю. Хотите, чтобы эти доказательства, эти разоблаче- ния, свидетельства, которыми располагаю я один, исчезли навсегда? Хоти- те, чтобы эта страшная тайна осталась между вами и мной? Доверенная моей чести, она никогда не будет разглашена. Скажите, вы этого хотите, Альбер? этого хотите, мой друг?

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев