• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [17/83]

Скачать полное произведение

    Между м аббат выпил немного воды и успокоился.
     - Неужели, - снова начал он, - этот бедный старик был так всеми поки- нут, что умер голодной смертью?
     - О нет, - отвечал Кадрусс, - каталанка Мерседес и господин Моррель не покинули его; но бедный старик вдруг возненавидел Фернана, того само- го, - прибавил Кадрусс с насмешливой улыбкой, - которого Дантес назвал вам своим другом.
     - А разве он не был ему другом? - спросил аббат.
     - Гаспар! Гаспар! - сказала больная со ступеньки лестницы. - Подумай раньше, чем говорить!
     Кадрусс с досадой махнул рукой и не удостоил жену ответом.
     - Можно ли быть другом человека, у которого хочешь отбить женщину? - ответил он аббату. - Дантес по доброте сердечной называл всех этих людей друзьями... Бедный Эдмон! Впрочем, лучше, что он ничего не узнал, ему трудно было бы простить им на смертном одре. И что бы там ни говорили, - продолжал Кадрусс, речь которого была не чужда своего рода грубоватой поэзии, - а я все же больше боюсь проклятия мертвых, чем ненависти жи- вых.
     - Болван! - сказала Карконта.
     - А вам известно, - продолжал аббат, - что этот Фернан сделал?
     - Известно ли? Разумеется, известно!
     - Так говорите.
     - Твоя воля, Гаспар, - сказала жена, - делай, как знаешь, но только лучше бы тебе помолчать.
     - На этот раз т пожалуй, права, - сказал Кадрусс.
     - Итак, вы не хотите говорить? - продолжал аббат.
     - К чему? - отвечал Кадру ее. - Еслбы бедняга Эдмон был жив и при- шел ко мне узнать раз навсегда, кто ему друг, а кто враг, тогда другое дело; но вы говорите, что он в могиле; он уже не может ненавидеть, не может мстить; а потому бросим все это.
     - Так вы хотите, - сказал аббат, - чтобы этим людям, которых вы счи- таете вероломными и ложными друзьями, досталась награда за верную друж- бу?
     - Вы правы, - сказал Кадрусс. - Притоже, что значило бы для них наследство бедного Эдмона? Капля в море!
     - Не говоря уже о том, что эти люди могут раздавить тебя одним пальцем, - сказала жена.
     - Вот как? Разве эти люди могуществен и богаты?
     - Так вы ничего про них не знаете?
     - Нет. Расскажите мне.
     Кадрусс задумался.
     - Нет, знаете, это было бы слишком длинно.
     - Как хотите, друг мой, можете ничего не говорить, - сказал аббат с видом полнейшего равнодушия, - я уважаю ваши колебания. Вы поступаете, как должен поступать добрый человек; не будем больше об этом говорить. Что мне было поручено? Исполнить последнюю волю умирающего. Итак, я про- дам этот алмаз.
     И он снова вынул футляр из кармана, открыл его, и снова камень зас- веркал перед восхищенными глазами Кадрусса.
     - Поди-ка сюда, жена, погляди, - проговорил он хриплым голосом.
     - Алмаз? - спросила Карконта, вставая. Довольно твердыми шагами она спустилась с лестницы. - Что это за алмаз?
     - Разве ты не слыхала? - сказал друсс. - Этот алмаз Эдмон завещал нам: во-первых, своему отцу, потом трем друзьям: Фернану, Данглару, и мне, и своей невесте Мерседес. Алмаз стоит пятьдесят тысяч франков.
     - Ах, какой чудесный камень! - сказа она.
     - Так, значит, пятая часть этой суммы принадлежит нам? - спросил Кад- русс.
     - Да, - отвечал аббат, - с прибавкой за счет доли отца Дантеса, кото- рую я счаю себя вправе разделить между вами четырьмя.
     - А почему же между четырьмя? спросила Карконта.
     - Потому что вас четверо друзей Эдмона.
     - Предатели - не друзья! - глухо проворчала Карконта.
     - Это самое и я говорил, - сказал Кадрусс. - Награждать преда- тельство, а то и преступление - это грех, это даже кощунство.
     - Вы сами этого хотите, - спокойно отвечал аббат, снова пряча алмаз в карманвоей сутаны. - Теперь дайте мне адреса друзей Эдмона, чтобы я мог исполнить его последнюю волю.
     Пот градом катился по лицу Кадрусса. Аббат встал, подошел к двери, чтобы взглянуть на лошадь, и снова вернулся на свое место. Кадрусс и его жена смотрели друг на друга с неизъяснимым выражением.
     - Алмаз мог бы достаться нам одним, - сказал Кадрусс.
     - Ты думаешь? - сказала жена.
     - Духовная особа не станет нас обманывать.
     - Делай, как хочешь, - сказала Карконта, - мое дело - сторона.
     И она опять пошла на лестницу, дрожа от лихорадки. Зубы ее стучи, несмотря на жару.
     На последней ступеньке она задержалась.
     - думай хорошенько, Гаспар, - сказала она.
     - Я решился, - отвечал Каусс.
     Карконта со вздохом скрылась в своей комнате; слышно было, как пол заскрипел под ее ногами и как затрещало кресло, в которое она упала.
     - На что это вы решились? - спросил аббат.
     - Рассказать вам все, - отвечал Кадрусс.
     - По правде сказать, мне кажется, это лучшее, что вы можете сделать, - сказал священник. - Не потому, чтобы мне хотелось узнать то, что вы предпочли бы скрыть от меня, а потому, что буделучше, если вы мне по- можете разделить наследство согласно с волей завещателя.
     - Надеюсь, что так, - отвечал Кадрусс, щеки которого пылали от надеж- ды и алчности.
     - Я вас слушаю, - произнес аббат.
     - Постойте, - сказал Кадрусс, - нас могут некстати прервать, и это будет неприятно. Притом же другим незачем знать, что вы были здесь.
     Он подошел к двери, запер ее и для большей верности наложил ночной засов. Между тем аббат выбрал себе удобное местечко; он уселся в уголок, чтобы оставаться в тени, в то время как свет будет падать на лицо собе- седника. Опустив голову и сложив, или, вернее, стиснув руки, он весь превратился в слух.
     Кадрусс придвинул табурет и сел против него.
     - Помни, что не я тебя заставила! - послышался дрожащий голос Каркон- ты, словно она видела сквозь половицы, что происходит внизу.
     - Ладно, ладно, - сказал Кадрусс, - довольно; я все беру на себя.
     И он начал
    
     VI. РАССКАЗ КАДРУССА
    
     - Прежде всего, - сказал Кадрусс, - я должен просить вас, господин аббат, дать мне одно обещание.
     - Как? - спросил аббат.
     - Если вы когда-нибудь воспользуетесь сведениям которые я сообщу, то никто не должен знать, что вы получили их от меня, люди, о которых я буду говорить, богаты и могущественны, и если они дотронутся до меня хоть пальцем, то раздавят меня, как стекло.
     - Будьте спокойны, друг мой, - сказал аббат, - я священник, и тайны умирают в моей груди; помните, что у нас нет другой цели, как только достным образом исполнить последнюю волю нашего друга Говорите, не ща- дя никого, но и без ненависти, говорите правду, только правду Я не знаю и, вероятно, никогда не узнаю тех людей, о которых вы мне расскажете. К тому же я итальянец, а не француз, принадлежу богу, а не людям; я возв- ращаюсь в ой монастырь, из которого вышел единственно, чтобы исполнить последнюю волю умершего.
     Эти убедительные доводы, по-видимому, вселили в Кадрусса немного уве- ренности.
     - В таком случае я хочу, я должен разуверить вас в этой дружбе, которую бедный Эдмон считал такой искренней и верной.
     - Прошу вас, начните с его отца, - сказал аббат. - Эдмон много гово- рил мне о старике, он питак нему горячую любовь.
     - Это печальная история, - сказал Кадрусс, качая головой, - начало вы, верно, знаете.
     - Да, - отвечал аббат. - Эдмон рассказал мне все, что было до той ми- нуты, когда его арестовали в маленьком трактире в окрестностях Марселя.
     - В "Резерве"! Я как сейч все это вижу.
     - Ведь это был чуть ли не день обручения?
     - Да, и обед, весело начавшийся, кончился печально: вошел полицейский комиссар с четырьмя солдатами и арестовал Дантеса.
     - На этом и кончаются мои сведения, - сказал священник. - Дантес знал только то, что относилось лично к нему, потому что он никогда уже больше не видел никого из тех, кого я вам назвал, и ничего о них не слыхал.
     - Так вот. Когда Дантеса арестовали, госпин Моррель поспешил в Мар- сель, чтобы узнать, в чем дело, и получил ень грустные сведения. Ста- рик отец возвратился домой один, рыдая, снял с себя парадное платье, це- лый день ходил взад и вперед по комнате так и не ложился спать. Я жил тогда под ним и слышал, как он всю ночходил по комнате, признаться, я и сам не спал: горе несчастного отцачень меня мучило, и каждый его шаг разрывал мне сердце, словно он и в самом деле наступал мне на грудь.
     На другой день Мерседес пришла в Марсель просить господина де Вильфор о заступничестве; она ничего но добилась, но заодно зашла проведать ста- рика, увидев его таким мрачным и унылым и узнав, что он не спал всю ночь и ничего не ел со вчерашнего дня, она хотела увести его с собой, чтобы позаботиться о нем. Но старик ни за что не соглашался.
     "Нет, - говорил он, - я не покину своего дома. Мой бедный сын любит меня больше всех на свете, и, если его выпустят из тюрьмы, он прибежит первым делом ко мне. Что он скажет, если не найдет меня дома?"
     Я слыл все это, стоя на площадке лестницы, потому что очень хотел, чтобы Мерседес уговорила старика пойти с нею Его беспокойные шаги, весь день раздававшиеся над моей головой, не дали мне ни минуты покоя.
     - А разве вы сами не заходили к старику, чтобы его утешить? - спросил священник.
     - Ах, господин аббат! - отвечал Кадрусс. - Можно утешать того, кто ищет утешения; а он его не искал. Притом же, право не знаю почему, но мне казалось, что он не хочет меня видеть. Впрочем, однажды ночью, услы- шав его рыдания, я не выдержал и поднялся наверх; но когда я подошел к двери, уже не плакал, а молился. Каких он только не находил красноре- чивых слов и жалобных выражений, я вам и сказать не могу, господин аб- бат; это было больше, чем молитва, больше, чем скорбь; и так как я не святоша и не люблю иезуитов, то я сказал себе: "Счастье мое, что я один и что бог не дал мне детей; если бы я был отцом и чувствовал такую скорбь, как этот несчастный старик, то, не находя в памяти и в сердце всего того, что он говорит господу богу, я бы прямехонько пошел и бро- сился в море, чтобы уйти от страданий".
     - Бедный отец! - прошептал священник.
     - С каждым днем он все больше уединялся; часто господин Моррель Мерседес приходили навестить его, но дверь его была заперта; я знал, что он дома, но он не отвечал им. Однажды, когда он, против своего обыкнове- ния, принял Мерседес и бедная девушка, сама в полном отчаянии, пыталась ободрить его, он сказал:
     "Поверь мне, дочь моя, он умер; не нам его ждать, а он нас ждет; мне хорошо, потому что я много старше тебя и, конечно, первый с ним встре- чусь".
     Как бы человек ни был добр, он перестает навещать людей, на которых тяжело смотреть. Кончилось тем, что старик Дантес остался в полном оди- ночестве. Я больше не видел, чтобы кто-нибудь подымался к нему, кроме каких-то неизвестных людей, которые время от времени заходили к нему и затем потихоньку спускались с узлами. Я скоро догадался, что было в этих узлах: он продавал мало-помалу все, что имел, для насущного хлеба. Нако- нец, бедняга дошел до своего последнего скарба. Он задолжал за квартиру; хозяин грозился выгнать его; он попросил подождать еще неделю, и тот согласился; я знаю это от самого хозяина, он зашел ко мне, выходя от старика.
     После этого я еще три дня слышал, как он по-прежнему расхаживает по комнате, но на четвертый день я уже ничего не слыхал. Я решил зайти к нему; дверь была заперта. В замочную скважину я увидел его бледным и из- нуренным и подумал, что он захворал; я уведомил господина Морреля и по- бежал за Мерседес. Оба тотчас же пришли. Господин Моррель привел с собой доктора; доктор нашел у больного желудочно-кишечное воспаление и предписал ему диету. Я был при этом, господин аббат, и никогда не забуду ул- ки старика, когда он услышал это предписание. С тех пор он уже не запи- рал двери: у него было законное основае не есть; доктор предписал ему диету.
     У аббата вырвался подавленй стон.
     - Мой рассказ вас занимает, господин аббат? - спросил Кадрусс.
     - Да, - отвечал аббат, - он очень трогателен.
     - Мерседес пришла во второй раз; она нашла в нем такую перемену, что, как и в первый раз, хотела взять его себе. Господин Моррель был того же мнения и хотел перевезти его силой. Но старик так страшно кричал, о они испугались. Мерседес осталась у его постели, а господин Моррель ушел, сделав ей знак, что оставляет кошелек с деньгами на камине. Но старик, вооруженный докторским предписанием, ничего не хотел есть. Нако- нец, после девятидневного поста он умер, проклиная тех, кто был причиной его несчастья. Он говорил Мерседес:
     "Если вы когда-нибудь увидите Эдмона, скажите ему, что я умер благос- ловляя его".
     Аббат встал, прошелся два раза по комнате, прижимая дрожащую руку к пересохшему горлу.
     - И вы полагаете, что он умер...
     - С голоду,осподин аббат, с голоду! - отвечал Кадрусс. - Я в этом так же уверен, как в том, что мы с вами христиане.
     Аббат судорожно схватил наполовину полный стакан с водой, выпил его залпом и с покрасневшими глазами и бледным лицом снова сел на свое мес- то.
     - Согласитесь, что это большое несчастье, - сказал он глухим голосом.
     - Тем более, что не г, а люди ему причиной.
     - Перейдемте же к этим людям, - сказал аббат. - Но помните, - добавил он почти угрожающим голосом, - что вы обязали сказать мне все. Так что же эти люди, которые умертвили сына отчаянием, а отца голодом?
     - Двое его завистников: один - из-за любви, другой - из честолюбия: Фернан и Данглар.
     - До чего довела их зависть? Говорите!
     - Они донесли на Эдмона, что он бонапартистский агент.
     - Но о из них донес на него?" Кто подлинный виновник?
     - Оба, господин аббат; один написал письмо, другой отнес его на поч- ту.
     - А где было написано это письмо?
     - В самом "Резерве", накануне свадьбы.
     - Так и есть! - прошептал аббат. - О Фариа, Фариа! Как ты знал людей и их дела!
     - Что вы говорите? - спросил Кадрусс.
     - Ничего, - отвечал аббат, - продолжайте.
     - Данглар написал донос левой рукой, чтобы не узнали его почерка, а Фернан отнес на почту.
     - Но и вы были при этом! - воскликнул вдруаббат.
     - Я? - отвечал удивленный Кадрусс. - Кто вам сказал, что я был при этом?
     Аббат увидел, что зашел слишком далеко.
     - Никто не говорил, - сказал он, - но, чтобы знать такие подробности, нужно было быть при этом.
     - Вы правы, - сказал Кадрусс глухим голосом, - я был при этом.
     - И вы не воротивились этой гнусности? - сказал аббат. - Тогда вы их сообщник.
     - Господин аббат, - отвечал Кадрусс, - они напоили меня до того, что я почти совсем лишился рассудка. Я видел все, как в тумане. Я говорил им все, что может сказать человек в таком состоянии, но они отвечали мне, что это только шутка с их стороны и что эта шутка не будет иметь никаких последствий.
     - Но на следующий день, сударь, на следующий день вы увидели, что она все же имела последствия. Однако вы промолчали, хотя были при том, как арестовали Дантеса.
     - Да, господин аббат, я был при этом и хотел говорить; я хотел все рассказать, но Данглар удержал меня.
     "А если окажется, - сказал он мне, - что он виновен, что он в самом деле был на Эльбе и ему поручили передать письмо бонапартистскому коми- тету в Париже, если это письмо при нем найдут, то ведь на его заступни- ков будут смотреть, как на его сообщников".
     Я побоялся в такие времена быть замешанным в политическое дело и про- молчал; сознаюсь, эта была подлая трусость с моей стороны, но не прес- тупление.
     - Понимаю; вы умыли руки, вот и все.
     - Да, господин аббат, - отвечал Кадрусс, - и совесть мучит мя за это день и ночь. Клянусь вам, я часто молю бога, чтобы он простил мне, тем более что это прегрешение, единственное за всю мою жизнь, в котором я серьно виню себя, - несомненно причина всех моих бед. Я расплачива- юсь за минуту слабости; поэтому-то я всегда говорю Карконте, когда она жалуется на судьбу: "Молчи, жена, видно, так богу угодно".
     И Кадрусс с искнним раскаянием опустил голову.
     - Ваше чистосердечие заслуживает пвалы, - сказал аббат, - кто так кается, тот достоин прощения.
     - К несчастью, - прервал Кадрусс, - Эдмон умер, не простив меня.
     - Он ничего не знал... - сказал аббат.
     - Но теперь он, может быть, знает, - возразил Кадрусс, - говорят, мертвые знают все.
     Наступило молчание. Аббат встал и в задумчивости прохаживался по ком- нате, потом возвратился на свое место и снова сел.
     - Вы мне уже несколько раз называли какого-то господина Морреля, - сказал он. - Кто это такой?
     - Это владелец "Фараона", хозяин Дантеса.
     - А какую роль играл этот человек во всем этом печальном деле? - спросил аббат.
     - Роль честного человека, мужественного и отзывчивого. Он раз двад- цать ходайствовал за Дантеса. Когда возвратился император, он писал, умолял, грил, так что при второй реставрации его самого сильно пресле- довали за бонапартизм. Десять з, как я вам уже говорил, он приходил к отцу Дантеса с намерением взять его к себе, а накануне или за два дня до его смерти, как я тоже вам уже говорил, он оставил на камине кошелек с деньгами; из этих денег заплатили долги старика и на них же его похоро- нили, так что бедняга мог по крайней мере умереть так же, как жил, не будучи никому в тягость. меня и по сей день хранится этот кошелек, большой красный кошелек, вязаный.
     - Этот господин Моррель жив? - спросил аббат.
     - Жив, - сказал Кадрусс.
     - И, верно, небо благословило его - он богат, счастлив?
     Кадрусс горько усмехнулся.
     - Счастлив, вроде меня, - сказал он.
     - Как, господин Моррель несчастлив? - воскликнул аббат - Он на краю нищеты, господин аббат, и, что еще хуже, ему грозит бес- честие.
     - Почему?
     - Дело в том, - начал Кадрусс, - что после двадцатипятилетних трудов, заняв самое почетное место среди марсельских купцов, господин Моррель разорен дотла. Он потерял вва года пять кораблей, стал жертвой трех банкротств, и теперь вся о надежда на этот самый "Фараон", которым ко- мандовал бедный Дантес;н скоро должен возвратиться из Индии с грузом кошенили и индиго. Ес этот корабль потонет, как и другие, господин Моррель погиб.
     - А есть ли у этого несчастного жена, дети?
     - Да, у него есть жена, которая все переносит, как святая; у него есть дочь, которая хотела выйти замуж за любимого человека, но теперь родители не позволяют ему женися на обедневшей девушке. Кроме того, у него есть сын, офицер; но выонимаете, что все это только усугубляет горе несчастного, а не утешает его. Если бы он был один, он пустил бы себе пулю в лоб, и кончено - Это ужасно! - прошептал аббат.
     - Вот как господь награждает добродетель, господин аббат, - сказал Кадрусс. - Посмотрите на меня; я не сделал ни одного худого дела, кроме того, в чем я вам повинился, и я шел до нищеты. Мне суждено увидеть, как моя бедная жена умрет от лихорадки, и я ничем не смогу ей помочь, а сам я умру с голоду, как умер старик Дантес, между тем ак Фернан и Данглар купаются в золоте.
     - Как так?
     - Потому что им повезло, а честным людям никогда не везет.
     - Что же сталось с Данаром, с главным виновником? Ведь он подстре- катель, правда?
     - Что с ним сталось? Он уехал из Марселя и, по рекомендации господина Моррелякоторый ничего не знал о его преступлении, нанялся к одному ис- панскому банкиру. Во время испанской войны он занимался поставками на французскую армию и разбогател; потом он стал играть на бирже и таким образом утроил свой капитал, а потеряв жену, дочь своего банкира, женил- ся на вдове, госпоже де Наргонн, дочери камергера нынешнего короля, гос- подина де Сервье, который сейчас в большой милости. Он стал миллионером, его сделали бароном, так что он теперь барон Данглар; у него особняк на улице Монблан, десять лошадей на конюшне, шесть лакеев в передней и не знаю уж сколько миллионов в сундуках.
     - Вот оно что! - сказал аббат со странной интонацией. - И что же, он счастлив?
     - Счастлив? Кто может это знать? Счастье или несчастье, про это знают стены; у стен есть уши, но нет языка. Если богатство составляет счастье, так Данглар счастл.
     - А Фернан?
     - О, Фернану, тому еще пуще повезло.
     - Но каким образом мог разбогатеть и выйти в люди бный каталанский рыбак, без всяких средств, без образования? Признаюсь, это меня удивля- ет.
     - Это и всех удивляет; вероятно, в его жизни есть какая-то тайна, ко- торой никто не знает.
     - Но какими видимыми путями дошел он до большого богатства или до вы- сокого положения?
     - Он дошел и до того и до другого, господин аббат, и до богатства и до высокого положения.
     - Так только в сказках бывает!
     - Правда, это похоже на сказку, по послушайтеи вы все поймете.
     За несколько дней до возвращения императора Ферн попал в рекруты. Бурбоны не трогали его. Но вернулся Наполеон, был издан указ о чрезвы- чайном наборе, и Фернану пришлось идти в армию. Я тоже пошел; но так как я был старше Фернана и только что женился на моей несчастной жене, меня назначили охранять побережье. Фернан, тот попал в действующую армию, по- шел с полком на границу и участвовал в сражении при Линьи.
     В ночь после сражения он состоял ординаем при одном генерале, имев- шем тайные сношения с неприятелем. В ту самую ночь генерал должен был перебежать к англичанам; он предложил Фернану сопровождать его. Фернан согласился, ушел с поста и последовал за генералом.
     Поступок, за который Фернана предали бы военному суду, если бы Напо- леон остался на троне, был вменен ему в заслугу при Бурбонах. Он возвра- тился во Францию с эполетами подпоручика, и так как этот генерал, кот рый был в большой милости у короля, не оставлял его своим покри- тельством, то его произвели в капитаны в тысяча восемьсот двцать третьем году, во время испанской войны, то есть в то самое время, когда Данглар пустился в свои первые коммерческие спекуляции. Фернан был родом испанец; а потому он был послан в Мадрид, чтобы узнать, каково строе- ние умов. Там он встретился с Дангларом, столковался с ним, обещал свое- му генералу содействие роялистов в столице и в провинции, заручился от него обещаниями, взял на себя, со своей стороны, некотор обяза- тельства, провел свой полк по одному ему известным ущельям, охраняемым роялистами, - одним словом, оказал в этом кратковременном походе такие услуги, что после взятия Трокадеро его произвели в полковники и награди- ли офирским крестом Почетного легиона и титулом графа.
     - О судьба, судьба! - прошептал аббат.
     - Да; но послушайте, это еще не все. Испанская война кончилась, дли- тельный мир, который обещал воцариться в Европе, мог повредить карьере Фернана. Одна только Греция восстала против Турции и начала войну за не-ависимость; общее внимание устремлено было на Афины. Тогда было в мо жалеть и поддерживать греков. Французское правительство, не покрови- тельствуя им открыто, позволяло, как вам известно, оказывать им частную помощь. Фернан испросил разрешения отправиться в Грецию, продолжая в то же время числиться в армии.
     Через некоторое время узнали, что граф де Морсер, - он носил это имя, - поступил на службу к Али-паше в чине генерал-инструкта. Али-паша, как вам известно, был убит; но перед смертью он щедро наградил Фернана; Фернан возвратился во Францию и был утвержден в чине генерал-лейтенанта.
     - Так что теперь?.. - спросил аббат.
     - Так что теперь, - продолжал Кадрусс, - он живет в великолепном особняке в Париже, по улице Эльдер, номер двадць семь.
     Аббат хотел что-то сказать, но остановился в нерешимости; наконец, сделав над собою усилие, он спросил:
     - А Мерседес? Я слышал, что она скрылась?
     - Скрылась! - отвечал Кадрусс. - Да, как скрывается солнце, чтобы ут- ром вновь появиться в еще большем блеске.
     - Уж не улыбнулось ли счастье и ей? - спросил аббат, иронически усме- хаясь.
     - Мерседес одна из первых дам парижского света, - сказал Кадрусс.
     - Продолжайте, - сказал аббат, - я словно слушаю рассказ о каком-то снидении. Но я сам видел столько необыкновенного, что ваш рассказ не очень меня удивляет.
     - Мерседес сначала была в отчаянии от внезапного удара, разлучившего ее с Эдмоном. Я уже говорил вам том, как она умоляла господина де Вильфор и как преданно заботись об отце Дантеса. Отчаяние ее усугуби- лось новою горестью: отъездом Фернана в полк; она не знала об его прес- туплении и любила его как брата.
     Фернан уехал, Мерседес осталась одна.
     Три месяца провела она в слезах; никаких вестей ни об Эдмоне, ни о Фернане; никого, кроме умирающего от горя старика.
     Однажды, просидев целый день, по своему обыкновению, на распутье двух дорог, ведущих из Марселя в Каталаны, она вернулась домой вечером, еще более убитая, чем когда-либо; ни ее возлюбленный, ни ее друг не верну- лись к ней ни по одной из этих дорог, и она не получала вестей ни о том, ни о другом.
     Вдруг ей послышались знакомые шаги. Она с волнением оглянулась, дверь отворилась, и она увидела перед собою Фернана в мундире подпоручика.
     Хоть она тосковала и плакала не о нем, но ей показалось, что часть ее прежней жизни вернулась к ней. Мерседес схватила Фернана за руки с такой радостью, что он принял ее за любовь; но это была только радость от мыс- ли, что она не одна на свете и что, наконец, после долгих дней одино- чества видит перед собой друга. И притом надобно сказать, что Фернан ни- когда не внушал ей отвращения, он не внушал ей любви, только и всего. Сердце Мерседес принадлежало другому, этот другой был далеко... исчез... умер, быть может. При этой мысли Мерседес рыдала и в отчаянии ломала ру- ки. Нэта мысль, которую она прежде отвергала, когда кто-нибудь другой высказывал ее, теперь сама собой приходила ей в голову. И старый Дантес не переставал твердить ей: "Наш Эдмон умер, если бы он был жив, то возв- ратился бы к нам".
     Старик умер, как я вам уже сказал. Если бы он остался жив, то, может быть, Мерседес никогда не вышла бы за Другого. Старик стал бы упрекать ее в неверности. Фернан понимал это. Узнав о смерти старика, он возвра- тился. На этот раз он явился в чине поручика. В первое свое возвращение он не сказал Мерседес ни слова любви; во второе он напомнил ей, что любит ее. Мерседес попросила у него еще полгода срока на то, чтобы ждать и оплакивать Эдмона.
     - Правда, - сказал аббат с горькой улыбкой, - ведь это составляло це- лых полтора года! Чего еще может требовать самый страстно любимый чело- век? - И он тихо прибавил про себя слова английского поэта: "Frailty, thy name is waman [15]"
     - Через полгода, - продолжал Кадрусс, - они обвенчались в Аккульской церкви.
     - Это та самая церковь, где она должна была венчаться с Эдмоном, - прошептал аббат, - она переменила жениха, только и всего.
     - Итак, Мерседес вышла замуж, - продолжал Кадрусс. - Хоть она и каза- лась спокойной, она все же упала в обморок, проходя мимо "Резерва", где полтора года тому назад праздновали ее обручение с тем, кого она все еще любила в глубине своего сердца.
     Фернан обрел счастье, но не покой; я видел его в эту пору; он все время боялся возвращения Эдмона. Поэтому он поспешил увезти жену по- дальше и уехать самому. В Каталанах было слишком много опасностей и слишком много воспоминаний.
     Через неделю после свадьбы они уехали.
     - А пос вы когда-нибудь встречали Мерседес? - спросил священник.
     - Да, я видел ее во время испанской войны, в Перпиньяне, где Фернан ее оставил; она тогда была занята воспитанием сына.
     Аббат вздрогнул.
     - Сына? - спросил он.
     - Да, - отвечал Кадрусс, - маленького Альбера.
     - Но если она учила сына, - продолж аббат, - так стало быть она са- ма получила образование? Мне помнится, Эдмон говорил е, что это была дочь простого рыбака, красавица, но необразованная.
     - Неужели он так плохо знал свою невесту? сказал Кадрусс, - Мерсе- дес могла бы стать королевой, господин аббат, если бы корона всегда вен- чала самые прекрасные и самые умные головы. Судьба вознесла ее высоко, и она сама становилась все выше и выше. Она училась рисованию, училась всему. Впрочем, между нами будь сказано, по-моему, она занималась всем этим, только чтобы отвлечь свои мысли, чтобы забыться. Она забивала свою голову, чтобы не слышать того, чем было полно ее сердце. Но теперь со всем этим, должно быть, покончено, - продолжал Кадрусс, - богатство и почет, наверное, утешили ее. Она богата, знатна, а между тем...
     Кадрусс остановился.
     - о? - спросил аббат.
     - Между тем я уверен, что она несчастлива, - сказал Кадрусс.
     - Почему вы так думаете?
     - А вот почему: когда я очутился в бедственном положении, я подумал,е помогут ли мне чем-нибудь мои прежние друзья. Я пошел к Данглару, но он даже не принял меня. Потом я был У Фернана: он выслал мне через лакея сто франков.
     - Так что вы ни того, ни другого не видели?
     - Нет; но графиня де Морсер меня видела.
     - Каким образом?
     - Когда я выходил, к моим ногам упал кошеле в нем было двадцать пять луидоров. Я быстро поднял голову и увидел Мерседес: она затворяла окошко.
     - А господин де Вильфор? - спросил аббат.
     - Этот никогда не был моим другом, а я и не знал его вовсе и ни о чем не мог его просить.
     - А не знаете ли вы, что с ним сталось и в чем заключалось его учас- тие в беде, постигшей Эдмона?
     - Нет; знаю только, что спустя некоторое время, после того как он арестовал Эдмона, он женился на мадемуазель де Сен-Меран и вскоре уехал из Марселя. Наверное, счастье улыбнулось ему так же, как и остальным; наверное, он богат, как Данглар, и занимает так же высокое положение, как Фернан; вы видите, один только я остался в нищете, в ничтожестве, позабытый богом.
     - "Вы ошибаетесь, мой друг, - сказал аббат. - Нам кажется, что бог забыл про нас, когда его правосудие медлит; но рано или поздно он вспо- минает о нас, и вот тому доказательство.
     При этих словах аббат вынул алмаз из кармана и протянул его Кадруссу.
     - Вот, мой друг, - сказал он, - возьмите этот алмаз, он принадлежит вам.
     - Как! Мне одному? - вскричал Кадрусс. - Что вы, господин аббат! Вы смеетесь надо мной?
     - Этот алмаз требовалось разделить между друзьями Эдмона. У Эдмона был один только друг, значидележа быть не может. Возьмите этот алмаз и продайте его; как я вам уже сказал, он стоит пятьдесят тысяч франков, и эти деньги, я надеюсь, спут вас от нищеты.

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев