• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [58/83]

Скачать полное произведение

    "Кто ты? - крикнул Селим. - Но кто бы ты ни был, ни шагу дальше!"
     "Слава султану! - ответила тень. - Визирь Али получил полное помило- вание: ему не только дарована жизнь, но возвращены все его сокровища и все имущество".
     Моя мать радостно вскрикнула и прижала меня к своему сердцу.
     "Постой! - сказал ей Селим, видя, что она уже бросилась к выходу. - Ты же знаешь, я должен получить кольцо".
     "Это правда", - сказала моя мать; и она упала на колени и подняла ме- ня к небу, словно моля бога за меня, она хотела, чтобы я была ближе к нему.
     И снова Гайде умолкла, охваченная таким волнением, что на ее бледном лбу выступили капли пота, а задыхающийся голос, казалось, не мог выр- ваться из пересохшего горла.
     Монте-Кристо налил в стакан немного ледяной воды и, подавая ей, ска- зал ласково, но все же с повелительной ноткой в голосе:
     - Будь мужественна, дитя мое!
     Гайде вытерла глаза и лоб и продолжала:
     - Тем временем наши глаза, привыкшие к темноте, узнали посланца паши; это был наш друг.
     Селим тоже узнал его, но храбрый юноша не забыл приказ: повиноваться.
     "От чьего имени пришел ты?" - спросил он.
     "Я пришел от имени нашего господина, Али-Тебелина".
     "Если ты пришел от имени Али, тебе должно быть известно, что ты дол- жен передать мне".
     "Да, - отвечал посланец, - и я принес тебе его кольцо".
     И он поднял руку над головой; но он стоял слишком далеко, и было не- достаточно светло, чтобы Селим с того места, где мы стояли, мог разли- чить и узнать предмет, который тот ему показывал.
     "Я не вижу, что у тебя в руке", - сказал Селим.
     "Подойди, - сказал посланный, - или я подойду к тебе".
     "Ни то, ни другое, - отвечал молодой войн, - положи то, что ты мне покываешь, там, где ты стоишь, чтобы на него упал луч света, и отойди подальше, пока я не посмотрю на него".
     "Хорошо", - сказ посланный.
     И он отошел, положив на указанное ему место то, что держал в руке.
     Наши сердца трепетали; нам казалось, что это действительно кольцо. Но было ли это кольцо моего отца?
     Селим, не выпуская из рук зажженный факел, подошел, наклился, оза- ренный лучом света, и поднял кольцо с земли.
     "Кольцо гподина, - сказал он, целуя его, - хорошо!"
     И повернув факел к земле, он наступил на него ногой и погасил.
     Посланец испустил крик расти и хлопнул в ладоши. По этому сигналу вбежали четыре воина сераскира Куршида, и Селим упал, пронзенный пятью кинжами.
     Тогда, опьяненные своим преступлением, хотя еще бледные от страха, они ринулись в подземелье, разыскивая, нет ли где огня, и хватаясь за мешки с золотом.
     Тем временем мать схватила меня на руки и, легкая и проворная, побе- жала по известным только нам переходам к потайной лестнице, ведшей в верхнюю часть убежища, где царила страшная суматоха.
     Залы были полны чодоарами Куршида - нашими врагами.
     В ту секунду, когда моя мать уже собиралась распахнуть дверь, прогре- мел грозный голос паши.
     Моя мать припала лицом к щели между досками; перед моими гзами слу- чайно оказалось отверстие, и я заглянула в него.
     "Что нужно вам?" - говорил мой отец людям, которые держали бумагу с золотыми буквами.
     "Мы хотим сообщить тебе волю его величества, - сказал один из них. - Ты видишь этот фирман?"
     "Да, вижу", - сказал мой от.
     "Так прочти; он требует твоей головы".
     Мой отец ответил раскам хохота, более страшным, чем всякая угроза. Он все еще смеялся, спуская курки двух своих пистолетов. Грянули два выстрела, и два человека упали мертвыми.
     Паликары, лежавшие ничком вокруг моегоотца, вскочили и открыли огонь; комната наполнилась грохотом, пламенем и дымом.
     В тот же миг и с другой стороны началась пальба, и пули начали проби- вать доски рядом с нами.
     О, как прекрасен, как величествен был визирь Али-Тебелин, мой отец, среди пуль, с кривой саблей в руке, с лицом, почерневшим от пороха! Как перед ним бежали враги!
     "Селим! Селим! - кричал он. - Хранитель огня, исполни свой долг!"
     "лим мертв, - ответил чей-то голос, как будто исходивший со дна убища, - а ты, господин мой Али, ты погиб!"
     В тот же миг раздался глухой залп, и пол вокруг его отца разлетелся на куски.
     Чодоары стреляли сквозь пол. Три или четыре паликара упали, сраженные выстрелами снизу, и тела их были изрешечены пулями.
     Мой отец зарычал, вцепился пальми в пробоины от пуль и вырвал из пола целую доску.
     Но тут из этого отверстия грянуло двадцать выстрелов, и огонь, выры- ваясь, словно из кратера вулкана, охватил обивку стен и пожрал ее.
     Среди этого ужасающего шума, среди этих страшных криков два самых громких выстрела, два самых раздирающих крика заставили меня похолодеть от ужаса. Эти два выстрела смертельно ранили моего отца, и это он дважды закричал так страшно.
     И все же он остался стоять, схватиись за окно. Моя мать изо всех сил дергала дверь, чтобы вбежать и умереть вместе с ним, но дверь была заперта изнутри.
     Вокруг него корчились в предсмертных судорогах паликары; двое или трое из них, не раненые или раненные легко, выскочили в окна.
     И в это время треснул весь пол, разбиваемый ударами снизу. Мой отец упал на одно колено; в тот же миг протянулось двадцать рук, вооруженных сабля, пистолетами, кинжалами, двадцать ударов обрушились зараз на од- ного человека, и мой отец исчез в огненном вихре, зажженном этими рыча- щими дьяволами, словно ад разверзся у него под ногами.
     Я почувствовала, что падаю на землю: моя мать потеряла сознание.
     Гайде со стоном уронила руки на колонн и взглянула на графа, словно спрашивая, доволен ли он ее послушанием.
     Граф встал, подошел к ней, взял ее за ку и сказал по-гречески:
     - Отдохни, милая, и воспрянь духом. Помни, что есть бог, карающий предателей.
     - Какая ужасная история, граф, - сказал Альбер, сильно напуганный бледностью Гайде, - я очень упрекаю себя за свое жестокое любопытство.
     - Ничего, - ответил Монте-Кристо и, положив руку на опущенную голову девушки, добавил: - У Гайде мужественное сердце, и, рассказывая о своих несчастьях, она иногда находила в этом облегчение.
     - Это оттого, повелитель, что мои несчастья напоминают мне о твоих благодеяниях, - живо сказала Гайде.
     Альбер взглянул на нее с любопытством; она еще ничего не сказала о том, что ему больше всего хотелось узнать: каким образом она стала не- вольницей графа.
     В глазах графа и в глазах Альбера Гайде прочла одно и то же желание.
     Она продолжала:
     - Когда мать моя пришла в себя, мы очутились перед сераскиром.
     "Убейте меня, - сказала она, - но пощадите честь вдовы Али".
     "Обращайсне ко мне", - сказал Куршид.
     "А к кому же?"
     "К твоему новому господину".
     "Кто же это?"
     "Вот он".
     - И Куршид указал нам на одного из тех, кто более всего способствовал гибели моего отца, - продолжала Гайде, гневно сверкнув глазами.
     - Таким образом, спросил Альбер, - вы стали собственностью этого человека?
     - Не - отвечала Гайде, - он не посмел оставить нас у себя, он про- дал нас работорговцам, направлявшимся в Константинополь. Мы прошли всю Грецию и прибыли полумертвые к воротам императорского дворца. Перед дворцом собралась толпа любопытных; она расступилась, давая нам дорогу. Моя мать посмотрела в том направнии, куда были устремлены все взгляды, и вдруг вскрикнула и упала, указывая мне рукой на голову, торчавшую на копье над воротами.
     Под этой головой были написаны следующие слова: "Вот голова Али-Тебе- лина, янинского паши".
     Плача, пыталась я поднять мою мать; она была мертва!
     Меня отвели на базар; меня купил богатый армянин. Он воспитал меня, дал мне учителей, а когда мне минуло тринадцать лет, продал меня султану Махмуду.
     - У которого, - сказал Монте-Кристо, - я откупил ее, как уже говорил вам, Альбер, за такой же изумруд, как тот, в котором я держу лепешки га- шиша.
     О, ты добр, ты велик, мой господин, - сказала Гайде, целуя руки Монте-Кристо, - и я счастлива, что принадлежу тебе!
     Альбер был ошеломл всем, что он услышал.
     - Допивайте же свой кофе, - сказал ему граф- рассказ окончен.
    
    
     ЧАСТЬ ПЯТАЯ
    
    
     I. НАМ ПИШУТ ИЗ ЯНИНЫ
    
     Франц вышел из комнаты Нуартье такой потрясенный и растерянный, что даже Валентине стало жаль его.
     Вильфор, который за все время тягостной сцены пробормотал лишь нес- колько бессвязных слов и затем поспешно удалился в свой кабинет, получил два часа спустследующее письмо:
     "После того, что обнаружилось сегодня, г-н Нуартье де Вильфор едва ли допускает мысль о родственных отношениях между его семьей и семьей Фран- ца д'Эпине. Франц д'Эпипе с ужасом думает о том, что г-н де Вильфор, по- видимому осведомленный об оглашенных сегодня событиях, не предупредил его об этом сам".
     Тот, кто видел бы в эту минуту королевского прокурора, согбенного под тяжестью удара, мог бы предположить, что Вильфор этого удара не ожидал; и в самом деле, Вильфор никогда не думал, чтобы его отец мог дойти до такой откровенности, вернее, беспощадности. Правда, г-н Нуартье, мало ставшийся с мнением сына, не нашел нужным осведомить его об этом собы- тии, и Вильфор всегда думал, что генерал де Кепель, или, если угодно, барон д'Эпипе, погиб от руки убийцы, а не в честном поединке.
     Это жеокое письмо всегда столь почтительного молодого человека было убийственно для самолюбия Вильфора.
     Едва успел он пройти в свой кабинет, как к нему вошла жена.
     Уход Франца, которого вызвак себе г-н Нуартье, настолько всех уди- вил, что положение г-жи де Вильфор, оставшейся в обществе нотариуса и свидетелей, становись все затруднительнее. Наконец, она решительно встала и вышла изомнаты, заявив, что пойдет узнать, в чем дело.
     Вильфор сообщил ей только, что после происшедшего между ним, Нуартье и д'Эпине объяснения брак Валентины и Франца состояться не может.
     Невозможно было объявить это ожидавшим; поэтому г-жа де Вильфор, вер- нувшись в гостиную, сказала, что с г-ном Нуартье случилось нечто вроде удара, так что подписание договора придется отложить на несколько дней.
     Это известие, хоть и совершенно ложное, так странно дополняло два од- нородных случая в этом доме, что присутствующие удивленно переглянулись и молча удалились.
     Тем временем Валентина, счастливая и испуганная, нежно поцеловав бес- помощного старика, одним ударом разбившего цепи, которые она уже считала нерасторжимыми, попросила разрешения уйти к себе и отдохнуть. Нуартье взглядом отпустил ее.
     Но вместо того чтобы подняться к себе, Валентина, ыйдя из комнаты деда, пошла по коридору и через маленькую дверь выбежала в сад. Среди всей этой смены событий сердце ее сжималось от тайной тревоги. С минуты на минуту она ждала, что появится Моррель, бледный и грозный, как Ре- венсвуд в "Ламмермурской невесте".
     Она вовремя подошла к решетке. Максимилиан, увидав, как Франц уехал с кладбища вместе с Вильфором, догадался о том, что должно произойти, и поехал следом. Он видел, как Франц вошел в дом, потом вышел и через не- которое время снова вернулся с Альбером и Шато-Рено. Таким образом, у него уже не было никаких сомнений. Тогда он бросился в огород, готовый на все и не сомневаясь, что Валентина при первой возможности прибежит к нему.
     Он не ошибся; заглянув в щель, он увидал Валентину, которая, не при- нимая обычных р предосторожности, бежала прямо к воротам.
     Едва увидев ее, он успокоился; едва она заговорила, он подпрыгнул от радости.
     - Спасены! - воскликнула Валентина.
     - Спасены! - повторил Моррель, не веря своему счастью. - Но кто же нас спас?
     - Дедушка. Всегда любите его, Моррель!
     Моррель поклялся любить старика всей душой; и ему нетрудно было дать эту клятву, потому что в эту минуту он не только любил его, как друга или отца, он поклонялся ему, как божеству.
     - Но как это произошло? - спросил Моррель. - Что он сделал.
     Валентина уже готова была все рассказать, но вспомнила, что за всем этим скрывается страшная тайна, которая принадлежит не только ее деду.
     - Когда-нибудь я вам все расскажу, - сказала она.
     - гда же?
     - Когда буду вашей женой.
     Такими словами можно было заставить Морреля согласиться на все; поэ- тому он покорно удовольствовался услышанным и даже согласился немедленно уйти, но только при условии, что увидится с Валентиной на следующий день вечером Валентина обещала. Все изменилось для нее, и ей было легче поверить теперь, что она выйдет за Максимилиана, чем час тому назад поверить, что она не выйдет за Франца.
     Тем временем г-жа де Вильфор поднялась к Нуартье.
     Нуартье, как всегда, встретил ее мрачным и строгим взглядом.
     - Сударь, - обратилась она к нему, - мне незачем говорить вам, что свадьба Валентины расстроилась, раз все это произошло именно здесь.
     Нуартье был невозмутим.
     - Но вы не знаете, - продолжала г-жа де Вильфор, - что я всегда была против этого брака и он устраивался помо меня.
     Нуартье посмотрел на свою невестку, как бы ожидая объяснения.
     - А так как теперь этот брак, которого вы не одобряли, расторгнут, я являюсь к вам с просьбой, соторой ни мой муж, ни Валентина не могут к вам обратиться.
     Нуартьвопросительно посмотрел на нее.
     - Я пришла просить вас, - продолжала г-жа де Вильфор, - и только я одна имею на это право, потому что я одна ничего от этого не выигрываю, - чтобы вы вернули своей внучке не любовь, - она всегда ей принадлежала, - но ваше состояние.
     В глазах Нуартье выразилось колебание; по-видимому, он искал причин ой просьбы и не находил их.
     - Могу ли я надеяться, сударь, - сказала г-жа де Вильфор, - что ваши намерения совпадают с моей просьбой?
     - Да, - показал Нуартье.
     - В таком случае, сударь, - сказала г-жа де Вильфор, - я ухожу от вас счастливая и благодарная.
     И, поклонившись старику, она вышла из комнаты.
     На следующий же день Нуартье вызвал нотариуса. Первое завещание было уничтожено и составлено новое, по которому он оставлял все свое состоя- ние Валентине с тем условием, что его с ней не разлучат.
     Нашлись люди, которые подсчитали, что мадемуазель де Вильфор, наслед- ница маркиза и маркизы де Сен-Меран и к тому же вернувшая себе милость своего деда, в один прекрасный день станет обладательницей почти трехсот тысяч ливров годового дохода.
     Между тем граф Монте-Кристо посетил графа де Морсер, и тот, чтобы до- казать Данглару свою готовность, нарядился в парадный генерал-лейте- нантский мундир со всеми орденами и велел подать свой лучший выезд.
     Он отправился на улицу Шоссе-д'Антен и велел доложить о себе Дангла- ру, который как раз подводил свой месячный баланс.
     В последнее время, чтобы застать Данглара в хорошем расположении ду- ха, лучше бы выбирать другую минуту.
     При виде старого друга Данглар принял величественный вид и выпрямился в кресле.
     Морсер, обычно столь чопорный, старался, напротив, быть веселым и привливым. Почти уверенный в том, что его предложение будет встречено с радостью, он отбросил всякую дипломатию и сразу приступил к делу.
     - Я к вам, барон, - сказал он. - Мы с вами уже давно ходим вокруг да около наших старых планов...
     Морсер ждал, что при этих словах лицо барона просияет, потому что именно своему долгому молчанию он приписывал его хмурый вид; но, напро- тив, как ни странно, это лицо стало еще более бесстрастным и холодм.
     Вот почему Морсер остановился на середине своей фразы.
     - Как планы, граф? - спросил банкир, словно не понимая, о чем идет речь.
     - Вы большой педант, дорогой барон, - сказал граф. - Я упустил из ви- ду, что церемониал должен быть проделан по всем правилам. Ну что ж, про- шу прощенья. Ведь у меня одинолько сын, и так как я впервые собираюсь его женить, то я новичок в этом деле, извольте, я повинуюсь.
     И Морсер, принужденно улыбаясь, встал, отвесил Данглару глубокий пок- лон и сказал:
     - Барон, я имею честь просить руки мадемуазель Эжени Данглар, вашей дочери, для моего сына, виконта Альбера де Морсер.
     Но вместо того чтобы встретить этслова благосклонно, как имел право надеяться Морсер, Данглар нахмурился и, не приглашая графа снова сесть, сказал:
     - Преж чем дать вам ответ, граф, мне необходимо подумать.
     - Подумать, - возразил изумленный Морсер.- Разве у вас не было време- ни подумать? Ведь восемь лет прошло с тех пор, как мы с вами впервые за- говорили об этом браке.
     - Каждый день возникают новые обстоятельства, граф,- отвечал Данг- лар,- они вынуждают людей менять уже принятые решения.
     - Что это значит? - спросил Морсер.- Я вас не понимаю, барон!
     - Я хочу сказать, сударь, что вот уже две недели, как новые обстоя- тельства...
     - Позвольте,- сказал Морсер,- зачем нам разыграть эту комедию?
     - Какую комедию?
     - Объяснимся начистоту.
     - Извольте.
     - Вы виделись с графом Монте-Кристо - Я вижу его очень часто,- важно сказал Данглар,мы с ним друзья.
     - Ив одну из последних встреч вы ему сказали, что вас удивляет мояабывчивость, моя нерешительность касательно этого брака.
     - Совершео верно.
     - Так вот, как видите, с моей стороны нет ни забывчивости, ни нереши- тельности, напротив, я явился просить вас выполнить ваше обещание.
     Данглар ничего не ответил.
     - Может быть, вы успели передумать,- прибавил Морсер, - или вы меня вызвали на этот шаг, чтобы иметь удовольствие унизить меня?
     Данглар понял, что, если он будет продолжать разговор в том же тоне, это может грозить ему неприятностями.
     - Граф, - сказал он, - вы имеете полное право удивляться моей сдер- жанности, я вполне вас понимаю. Поверьте, я сам очень этим огорчен, но меня вынуждают к этому весьма серьезные обстоятельства.
     - Все это отговорки, сударь, - возразил граф, - другой на моем месте, быть может, и удовлетворился бы ими, но граф де Морсер - не первый встречный. Когда он является к человеку напоминает ему о данном слове, и этот человек не желает свое слово сдержать, то он имеет право требо- вать хотя бы объяснения.
     Данглар был трусом, но не хотел казаться им; тон Морсера задел его за живое.
     - Объяснение у меня, конечно, имеется, - возразил он.
     - Что вы хотите сказать?
     - Я хочу сказать, что хотя объяснение у меня и имеется, но дать его нелегко.
     - Но согласитесь, - сказал Морсер, - что я не могу удовольствоваться вашими недомолвками; во всяком случае для меня ясно, что вы отвергаете родственный союз между нами.
     - Нет, сударь, - ответил Данглар, - я только откладываю свое решение.
     - Но не думаете же вы, что я подчинюсь вашей прихоти и буду смиренно ждать, пока вы мне вернете свое благоволение?
     - В таком случае, граф, если вам не угодно ждать, будем считать, что наши планы не осуществились.
     Граф до боли закусил губу, чтобы не дать воли своему высокомерному и вспыльчивому нраву, он понимал, что при данных обстоятельствах он один окажется в смешном положении Он направился было к двери, но вдруг разду- мал и вернулся.
     Тень прошла по его чину, выражение оскорбленной гордости сменилось признаками смутного беспокойства.
     - Послушайте, дорогой Данглар, - сказал он, - мы с вами знакомы не первый год и должны немного считаться друг с другом Я прошу вас объяс- ниться. Должен же я по крайней мере знать, какое злополучное обстоятель- ство заставило вас изменить свое отношение к моему сыну.
     - Это ни в какой мере не касается лично виконта, вот все, что я могу вам сказать, - отвечал Данглар, к которому вернулась его наглость, когда он увидел, что Морсер несколько смягчился.
     - А кого это касается? - побледнев, спросил Морсер изменившимся голо- сом.
     Данглар, от которого не ускользнуло его волнение, посмотрел на него более уверенным взглядом, чем обычно.
     - Будьте благодарны мне за то, что я не выражаюсь яснее, - сказал он.
     Нервная дрожь, вызванная, вероятно, сдерживаемым гневом, охватила Морсера.
     - Я имею право, - ответил он, делая над собой усилие, - и я требую, чтобы вы объяснились. Может быть, вы имеете что-нибудь против госпожи де Морсер? Может быть, вы итаете, что я недостаточно богат? Может быть, мои взгляды не сходны с вашими?..
     - Ни то, ни другое, ни третье, - сказал Данглар, - это было бы неп- ростительно с моей стороны, потому что,огда я давал слово, я все это знал. Не допытывайтесь. Я очень сожалею, что так встревожил вас. По- верьте, лучше оставим это. Примем среднее решение: ни разрыв, ни обяза- тельство. Зачем спешить? Моей дочери семнадцать лет, вашему сыну двад- цать один. Подождем. Пусть пройдет время, может быть, то, что сегодня нам кажется неясным, завтра станет слишком ясным; бывает, что в один день опровергается самая убийстнная клевета.
     - Клевета? - воскликнул Морсер, смертельно бледнея. - Так меня окле- ветали?
     - Повторяю вам, граф, не требуйте объяснений.
     - Итак, сударь, я должен молча снести отказ?
     - Он особенно тягостен для меня, сударь. Да, мне он тяжелее, чем вам, потому что я надеялся иметь честь породниться с вами, а несостоявшийся брак всегда бросает большую тень на невесту, чем на жениха.
     - Хорошо, сударь, прекратим этот разговор, - сказал Морсер.
     И, яростно комкая перчатки, он вышел из комнаты.
     Данглар отметил про себя, что Морсер ни разу не решился спросить, не из-за него ли самого Данглар берет назад свое слово.
     Вечером он долго совещался с несколькими друзьями; Кавальканти, кото- рый все время находился с дамами в гостиной, последним покинул его дом.
     На следующий день, едва проснувшись, Данглар спросил газеты; как только их принесли, он, отбросив остальные, схватился за "Беспристрастный голос".
     Редактором этой газеты был Бошан.
     Данглар поспешно сорвал бандероль, нетерпеливо развернул газету, с пренебрежением пропустил передовую и, дойдя до хроники, со злобной улыб- кой прочитал заметку, начинавшуюся словами: Нам пишут из Янины.
     - Отлично, - сказал он, прочитав ее, - вот маленькая статейка о пол- ковнике Фернане, которая, по всей вероятности, избавит меня от необходи- мости давать какие-либо объяснения графу де Морсер.
     В это же время, а именно в девять часов утра, Альбер де Морсер, весь в черном, застегнутый на все пуговицы, бледный и взволнованный, явился в дом на Елисейских Полях.
     - Граф вышел с полчаса тому назад, - сказал привратник.
     - А Батистена он взял с собой? - спросил Морсер.
     - Нет, господин виконт.
     - Позовите Батистена, я хочу с ним поговорить.
     Привратник пошел за камердинером и через мину вернулся вместе с ним.
     - Друг мой, - сказал Альбер, - прошу простить мою настойчивость, но я хотел лично от вас узнать, действительно ли графа нет дома.
     - Да, сударь, - отвечал Батистен.
     - Даже для меня?
     - Я знаю, насколько граф всегда рад вас видеть, и я никогда не посмел бы поставить вас на одну доску с другими.
     - И ты прав, мне нужно его видеть по важному делу. Скоро ли он вер- нется?
     - Думаю, что скоро: он заказал завтрак на десять часов.
     - Отлично, я пройдусь по Елисейским Полям и в десять часов вернусь сюда; если граф вернется раньше меня, передай, что я пру его подождать меня.
     - Будет исполнено, сударь.
     Альбер оставил у ворот графа наемный кабриолет, в котором он приехал, и отправился пешком.
     Когда он проходил мимо Аллеи Вдов, ему показалось, что у тира Госсе стоит экипаж графа; он подошел и узнал кучера.
     - Граф в тире? - спросил его Морсер.
     - Д сударь, - ответил кучер.
     В самом деле, еще подходя к тиру, Альбер слышал выстрелы.
     Он вошел. В палисаднике он встретил служителя.
     - Простите, господин виконт, - сказал тот, - но не угодно ли вам нем- ного подождать?
     - Почему, Филипп? - спросил Альбер; он был завсегдатаем тира, и нео- жиданное препятствие удивило его.
     - Потому что то лицо, которое сейчас упражняется, абонирует весь тир для себя одного и никогда не стреляет при других.
     - И даже при вас, Филипп?
     - Вы видите, сударь, я стою здесь.
     - А кто заряжает пистолеты?
     - Его слуга.
     - Нубиец?
     - Негр.
     - Так и еь.
     - Вы знаете этого господина?
     - Я пришел за ним; это мой друг.
     - В таком случае другое дело. Я скажу ему.
     И Филипп, подстрекаемый любопытством, прошел в тир. Через секунду на пороге появился Монте-Кристо.
     - Простите, дорогой граф, что я ываюсь к вам сюда, - сказал Альбер. - Но прежде всего должен вам сказать, что ваши слуги не виноваты: это я сам так настойчив. Я был у вас, мне сказали, что вы отправились на про- гулкуно к десяти часам вернетесь завтракать. Я тоже решил до десяти погулять и случайно увидал ваш экипаж.
     - Из этого я с удовольствием заключаю, что вы приехали позавтракать со мной.
     - Благодарю, мне сейчас не до завтрака; быть может, позже мы и по- завтракаем, но только в несколько неприятной компании!
     - Что такое, не понимаю?
     - Дорогой граф, у меня сегодня дуэль.
     - У вас? А зачем?
     - Да чтобы драться, конечно!
     - Я понимаю, но ради чего? Драться можно по многим поводам.
     - тронута моя честь.
     - Это дело серьезное.
     - Настолько серьезное, что я приехал к вам просить об одной услуге.
     - О какой?
     - Быть моим секундантом.
     - Де нешуточное; не будем говорить об этом здесь, поедем ко мне. Али, дай мне воды.
     Граф засучил рукава и прошел в маленькую комнатку, где посетители ти- ра обычно мыли руки.
     - Войдите, виконт, - шепотом сказал Филипп, - вам будет любопытно взглянуть.
     Морсер шел. На прицельной доске вместо мишени были наклеены иг- ральные карты. Издали Морсеру показалось, что там вся колода, кроме фи- гур, - от туза до десятки.
     - Вы играли в пикет? - спросил Альбер.
     - Нет, - отвечал граф, - я составлял колоду.
     - Колоду?
     - Да. Видите, это тузы и двойки, но мои пули сделали из них тройки, пятерки, семерки, восьмерки, девятки и десятки.
     Альбер подошел ближе.
     В самом деле, по совершенно прямой линии и на совершенно точном расс- тоянии пули заменили собой отсутствующие знаки и пробили картон в тех местах, где эти зни должны были быть отпечатаны.
     Подходя к доске, Альбер, кроме тогоподобрал трех ласточек, которые имели неосторожность пролететь на пистолетный выстрел от графа.
     - Черт возьми! - воскликнул он.
     - Что поделаешь, дорог виконт, - сказал МонтеКристо, вытирая руки полотенцем, которое ему подал Али, - надо же чем-нибудь заполнить свой досуг. Но идемте, я вас жду.
     Они сели в карету Монте-Кристо, которая в несколько минут доставила их к воротам дома N 30.
     Монте-Кристо провел Морсера в свой кабинет и указал ему на кресло.
     Оба сели.
     - Теперь поговорим спокойно, - сказал граф.
     - Вы видите, что я совершенно спокоен.
     - С кем вы собираетесь драться?
     - С Бошаном.
     - С вашим другом?
     - Дерутся всегда с друзьями.
     - Но для этого нужна причина.
     - Причина есть.
     - Что он сделал?
     - Вчера вечером в его газете... Да вот прочтите.
     Альбер протянул Монте-Кристо газету, и тот прочел:
     - "Нам пишут из Янины.
     До нашего сведения дошел факт, никому до сих пор не известный и, во всяком случае, никем не оглашенный: крепости, защищавшие город, были вы- даны туркам одним французским офицером, которому визирь Али-Тебелин вполне доверился и которого звали Фернан".
     - Ну и что же? - росил Монте-Кристо. - Что вы нашли в этом оскорби- тельного для себя?
     - Как, что я нашел?
     - Какое вам дело до того, что крепости Янины были выданы офицером по имени Фернан?
     - А такое, что моего отцаграфа де Морсер, зовут Фернан.
     - И ваш отец был на службе у Али-паши?
     - То есть он сражался за независимость Греции: вот в чем заключаея клевета.
     - Послушайте, дорогой виконт, поговорим здраво.
     - Извольте.
     Скажите мне, кто во Франции знает, что офицер Фернан и граф де Мор- сер одно и то же лицо, и кого сейчас интересует Янина, которая была взя- та, если не ошибаю, в тысяча восемьсот двадцать втором или тысяча во- семьсот двадцать третьем году?
     - Вот это и подло; столько времени молчали, а теперь вспоминают о давно минувших событиях, чтобы вызвать скандал и опорочить человека, за- нимающего высокое положение. Я наследник отцовского имени и не желаю, чтобы на него падала даже тень подозрения. Я пошлю секундантов к Бошану, в газете которого напечатана эта заметка, и он опровергнет ее.
     - Бошан ничего не опровергнет.
     - В таком случае мы будем драться.
     - Нет, вы не будете драться, потому что он вам ответит, что в гречес- кой армии могло быть полсотни офицеров по имени Фернан.
     - Все равно, мы будем драться. Я этого так не оставлю... Мой отец та- кой благородный вн, такое славное имя...
     - А если он напишет: "Мы имеем основания считать, что этот Фернан не имеет ничего общего с графом де Морсер, которого также зовут Фернан
     - Мне нужно настоящее, полное опровержение; таким я не удовлетворь!
     - И вы пошлете ему секундантов?
     - Да.
     - Напрасно.
     - Иными словами, вы не хотите оказать мне услугу, о которой я вас прошу?
     - Вы же знаете мои взгляды на дуэль; я вам уже высказывал их в Риме, помните?
     - Однако, дорогой граф, не далее как сегодня я застал вас за упражне- нием, которое плохо вяжется с вашими взглядами.
     - Дорогой дг, никогда не следует быть исключением. Если живешь сре- ди сумасшедших, надо и самому научиться быть безумным; каждую минуту мо- жет встретиться какой-нибудь сумасброд, у которого будет столько же ос- нований ссориться со мной, как у вас с Бошаном, и изза невесть какой не- лепости он вызовет меня, или пошлет мне секундантов, или оскорбит меня публично; такого сумасброда мне поневоле придется убить.
     - Стало быть, вы допускаете для себя возможностьуэли?
     - Еще бы!
     - Тогда почему же вы хотите, чтобы я не дрался?
     - Я вовсе не говорю, что вам не следует драться; я говорю только, что дуэль - дело серьезное и требует размышления.
     - Аошан размышлял, когда оскорбил моего отца?
     - Если нет и если он признаеэто, вам не следует на него сердиться.
     - Дорогой граф, вы слишком снисходительны!
     - А вы слишком строги. Предположим... вы слышите: предположим... Только не вздумайте сердиться на т что я вам скажу.
     - Я слушаю вас.
     - Предположим, что приведенный факт имел место....
     - Сын не может допустить предположения, которое затрагивает честь от- ца.

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев