• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [41/83]

Скачать полное произведение

    - Надо дума, что это персидский шах, путешествующий инкогнито.
     - А какая красавица эта женщина! - сказала Эжени. - Вы заметили, гос- подин Люсьен?
     - Право, вы единственная из всех женщин, кого я знаю, которая отдает должное другим женщинам.
     Люсьен вставил в глаз монокль.
     - Очаровательна, - заявил он.
     - А знает ли господин де Морсер, кто эта женщина?
     - Знаю лишь приблизительно, как и все, что касается таинственной лич- ности, ооторой мы говорим, - сказал Альбер, отвечая на этот настойчи- вый вопрос. - Эта женщина - албанка.
     - Это видно по ее костюму, и то, что вы нам сообщаете, уже известно всей публике.
     - Мне очень жаль, что я такой невежественный чичероне, сказал Альбер, - но должен сознаться, что на этом мои сведения кончаются; знаю еще только, что она музыкантша: однажды, завтракая у графа, я слышал звуки лютни, на которой, кроме нее, некому было играть.
     - Так он принимает у себя гостей, ваш граф? - спросила г-жа Данглар.
     - И очень роскош, смею вас уверить.
     - Надо заставить Данглара дать ему обед или бал, чтобы он в ответ пригласил нас.
     - Как, вы бы поехали к нему? - сказал, смеясь, Дебрэ.
     - Почему бы нет? Вместе с мужем!
     - Да ведь он холост, этот инственный граф!
     - Вы же видите, что нет, - в свою очередь рассмеялась баронесса, ука- зывая на красавицу албанку.
     - Эта женщина - невольница; помните, Морсер, он сам нам об этом ска- зал у вас за завтраком.
     -огласитесь, дорогой Люсьен, - сказала баронесса, - что у нее ско- рее вид принцессы.
     - Из "Тысячи и одной ночи", - вставил Альбер.
     - Согласен, но что создает принцесс, дорогой мой? Бриллианты, а она ими осыпана.
     - Их даже слишком много, - сказала Эжени, - без них она была бы еще красивее, потому что тогда были бы видны ее шея и руки, а они прелестны.
     - Ах, эти художницы! - сказала г-жа Данглар. - Посмотрите, она уже загорелась.
     - Я люблю все прекрасное, - ответила Эжени.
     - В таком случае что вы скажете о граф - спросил Дебрэ. - По-моему, он тоже недурен собою.
     - Граф? - сказала Эжени, словно ей до сих пор не приходило в голову взглянуть на него. - Граф слишком бледен.
     - Вот именно, - сказал Морсер, - как раз эта бледность и интересует нас. Знаете, графиня Г. утверждает, что он вампир.
     - А разве графиня Г. вернулась? - спросила баронесса.
     - Она сидит в боковой ложе, мама, - сказала Эжени, - почти против нас. Видите, вот женщина с чудесными золотистыми волосами - это она.
     - Да, вижу, - сказала г-жа Данглар. - Знаете, что вам следовало бы сделать, Морсер?
     - Приказывайте, баронесса.
     - Вам следовало бы пойти навестить вашего графа Монте-Кристо и при- вести его к нам.
     - Зачем это? - спросила Эжени.
     - Да чтобы поговорить с ним; разве тебе не интересно видеть его?
     - Нисколько.
     - Странная девочка! - пробормотала баронесса.
     - Он, вероятно, и сам придет, - сказал Альбер. - Вон он увидел вас, баронесса, и кланяется вам.
     Баронесса, очаровательно улыбаясь, ответила графу на его поклон.
     - Хорошо, - сказал Альбер, - я принесу себя в жертву: я покину вас и посмотрю, нельзя ли с ним поговорить.
     - Пойдите к нему в ложу; нет ничего проще.
     - Но я не был представлен.
     - Кому?
     - Красавице алнке.
     - Но ведь вы говорите, что это невольница.
     - Да, но вы утверждаете, что это принцесса... По, может быть, увидав, что я иду, он выйдет тоже.
     - Это возможно. Идите.
     -ду.
     Альбер поклонился и вышел. Действительно, когда он проходил мимо ложи графа, дверь ее отворилась и вышел Монте-Кристо; он сказал несколько слов по-арабски Али, стоявшему в коридоре, и взял Альбера под руку. Али закрыл дверь и встал перед нею; вокруг нубийца в коридоре образовалось целое сборище.
     - Право, - сказал Монте-Кристо, - ваш Париж очень странный город, и ваши парижане удивительные люди. Можно подумать, что они в первый раз видят негра. Посмотрите, как они столпись около бедного Али, который не понимает, в чем дело. Смею вас заверить, что, если парижанин приедет в Тунис, Константинополь, Багдад или ир, вокруг него нигде не соберет- ся толпа.
     - Это потому, что на Востоке люди обладают здравым смыслом и смотрят только на то, на что стоит смотреть, - по, поверьте, Али пользуется та- ким успехом только потому, что принадлежит вам, а вы сейчас самый модный человек в Париже.
     - В самом деле? А чему я обязан этим счастьем?
     - Да самому себе. Вы дарите запряжки в тысячу луидоров; вы спасаете жизнь женам королевских прокуров; под именем майора Блэка вы посылаете на скачки кровных скакунов и жокеев ростом с обезьяну уистити; наконец, вы выигрываете золотые кубки и посылаете их хорошеньким женщинам.
     - Кто это рассказал вам все эти басни?
     - Первую - госпожа Данглар, которой до смерти хочется видеть вас в своей ложе, или, вернее, чтобы другие вас там видели; вторую - газета Бошана; а третью - моя собстнная догадливость. Зачем вы называете свою лошадь Вампа, если хотите хранить инкогнито?
     - Да, действительно, - сказал граф, - это было неосторожно. Но скажи- те, разве граф де Морсер не бывает в Опере? Я внимательно смотрел, но нигде не видел его.
     - Он будет сегодня.
     - Где?
     - Думаю, что в ложе баронессы.
     - Эта очаровательная особа рядом с нею, вероятно, ее дочь?
     - Да.
     - Позвольте поздравить вас.
     Альбер улыбнулся.
     - Мы поговорим об этом подробнее в другой раз. Как вам нравится музы- ка?
     - Какая музыка?
     - Да та, торую мы сейчас слышали.
     - Превосходная музыка, если принять во внание, что ее сочинил чело- век и исполняют двуногие и бескрылые птицы, как говорил покойный Диоген.
     - Вот как, дорогой граф? Можно подуматьчто при желании вы можете услаждать ваш слух пением семи ангельских хоров?
     - Почти что так, виконт. Когда мне хочется послушать восхитительную музыку, такую, которой никогда не слышало ухо смертного, я засыпаю.
     - Ну, так вы попали как раз в надлежащее место; спите на здоровье, дорогой граф, опера для того и создана.
     - Нет, говоря откровенно, ваш оркестр производит слишком много шуму. Чтобы спать тем сном, о котором я вам говорю, мне нужны покой и тишина и, кроме того, некоторая подготовка...
     - Знаменитый гашиш?
     - Вот именно. Виконт, когда вам захочется послушать музыку, приходите ко мне ужинать.
     - Я уже слушал ее, когда завтракал у вас.
     - В Риме?
     - Да.
     - А, это была лютня Гайде. , бедная изгнанница иногда развлекается тем, что играет мне песни своей родины.
     Альбер не стал расспрашивать, замолчал и граф.
     В эту минуту раздался звонок.
     - Вы меня извините? - сказал граф, направляясь к сво ложе.
     - Помилуйте.
     - Прошу вас передать графине Г. привет от ее вампа.
     - А баронессе?
     - Передайте, что, если она разрешит, я в течение вечера буду иметь честь засвидетельствовать ей свое почтение.
     Начался третий акт. Во время этого акта граф де Морсер, согласно сво- ему обещанию, явился в ложу г-жи Данглар.
     Граф был не из тех людей, которые приводят в смятение зрительную за- лу, так что никто, кроме тех, кто сел в той же ложе, не заметил его появления.
     Монте-Кристо все же заметил его, и легкая улыбка пробежала по его гу- бам.
     Что касается Гайде, то, чуть только поднимали занавес, она ничего уже не видела вокруг. Как все непосредственные натуры, ее увлекало все, что говорит слуху и зрению.
     Третий акт прошел, как всегда; балерины Нобле, Жюлиа и Леру проделали свои обычные антраша; Роберт-Марио бросил вызов принцу Гренадскому; на- конец, величественный король, держа за руку дочь, прошелся по сцене, чтобы показать зрителям свою бархатную мантию; после чего занавес упал, и публика рассеялась по фойе и коридорам.
     Граф вышел из своей ложи и через несколько секунд появился в ложе ба- ронессы Данглар.
     Баронесса не могла удержатьсят возгласа радостного удивления.
     - Ах, граф, как я рада вас видеть! - воскликнула она. - Мне так хоте- лось поскорее присоединить мою устную благодарность кой записке, кото- рую я вам послала.
     - Неужели вы еще помните об этой безделице, баронесса? Я уже совсем забыл о ней.
     - Да, но нельзя забыть, что на следующий день вы спасли моего дорого- го друга, госпожу де Вильфор, от опасности, которой она подвергалась из-за тех же сах лошадей.
     - И за это я не заслуживаю вашей благодарности, сударыня; эту услугу имел счастье оказать госпоже де Вильфор мой нубиец Али.
     А моего сына от рук римских разбойников тоже спас Али? - спросил аф де Морсер.
     - Нет, граф, - сказал Монте-Кристо, пожимая руку, корую ему протя- гивал генерал, - нет; на этот раз я принимаю благодарность, но ведь вы уже высказали мне ее, я ее выслушал, и, право, мне совестно, что вы еще вспоминаете об этом. Пожалуйста, окажите мне честь, баронесса, и предс- тавьте меня вашей дочери.
     - Она уже знает вас, по крайней мере по имени, потому что вот уже нколько дней мы только о вас и говорим. Эжени, - продолжала баронесса, обращаясь к дочери, - это граф Монте-Кристо!
     Граф поклонился; мадемуазель Данглар слегка кивнула головой.
     - С вами в ложе сидит замечательная красавица, граф, - сказала она, - это ваша дочь?
     - Нет, мадемуазель, - сказал Монте-Кристо, удивленный этой бесконеч- ной наивностью или поразительным апломбом, - это несчастная албанка; я ее опекун.
     - И ее зовут?
     - Гайде, - отвечал Монте-Кристо.
     - Албанка! - пробормотал граф де Морсер.
     - Да, граф, - сказала ему г-жа Данглар, - и скажите, видали вы ког- да-нибудь при дворе Али-Тебелина, которому вы так славно служили, такой чудесный костюм, как у нее?
     - Так вы служили в Янине, граф? - спросил МонтеКристо.
     - Я был генерал-инспектором войск паши, - отвечал Морсер, - и не скрою, тем незначительным состоянием, которым владею, я обязан щедро- там знаменитого албанского владыки.
     - Дазгляните же на нее, - настаивала г-жа Данглар.
     - Где она? - пробормотал Морсер.
     - Вот! - сказал Монте-Кристо.
     И, положив руку графу на плечо, он наклонился с ним через барьер ло- жи.
     В эту минуту Гайде, искавшая глазами графа, заметила его бледное лицо рядом с лицом Морсера, которого он держал, обняв за плечо. Это зрелище произвело на молодую девушку такое же впечатление, как если бы она уви- дела голову Медузы; она наклонилась немного вперед, словно впиваясь в них взглядом, потом сразу же откинулась назад, испустив слабый крик, все же услышанный ближайшими соседями и Али, который немедленно открыл дверь.
     - Посмотрите, - сказала Эжени, - что случилось с вашей питомицей, граф? Ей, кажется, дурно.
     - В самом деле, - отвечал граф, - но вы не пугайтесь. Гайде очень нервна и поэтому очень чувствительна ко всяким запахам: антипатичный ей запах уже вызывает у нее обморок, но, - продолжал граф, вынимая из кар- мана флакон, - у меня есть средство от этого.
     И, поклонившись баронессе и ее дочери, он еще раз пожал руку графу и Дебрэ и вышел из ложи г-жи Данглар.
     Вернувшись в свою ложу, он нашел Гайде еще очень бледной; не успел он войти, как она схватила его за руку.
     Монте-Кристо заметил, что руки молодой девушки влажны и холодны, как лед.
     - С кем это ты разговаривал, господин? - спросила о.
     - Да с графом де Морсер, - отвечал Монте-Кристо, - он служил у твоего доблестного отца и говорит, что обязан ему своим состоянием.
     - Негодяй! - воскликнула Гайде. - Это он продал го туркам, и его состояние - цена измены. Неужели ты этого не зналмой дорогой господин?
     - Я что-то слышал об этом в Эпире, - сказал МонтеКристо, - но не знаю всех подробностей этой истории. Пойдем, дитя мое, ты мне все расскажешь, это, должно быть, очень любопытно.
     - Да, да, уйдем, мне кажется, я умру, если еще останусь вблизи этого человека.
     Гайде быстро встала, завернулась в свой бурнус из белого кашемира, вышитый жемчугом и кораллами, и поспешно вышла из ложи в ту минуту, как подымался занавес.
     - Посмотрите, - сказала афиня Г. Альберу, который снова вернулся к ней, - этот человек ничего не делает так, как все! Он благоговейно слу- шает третий акт "Роберта" и уходит как раз в ту минуту, когда начинается четвертый.
    
    
     XVI. БИРЖЕВАЯ ИГРА
    
     Через несколько дней после этой встречи Альбер до Морсер посетил гра- фа Монте-Кристо в его особняке на Елисейских Полях, уже принявшем тот дворцовый облик, который граф, благодаря своему огромному состоянию, придавал даже временн своим жилищам. Он явился еще раз выразить ему от имени г-жи Данглар признательность, уже однажды высказанную ею в письме, подписанном баронесй Данглар, урожденной Эрмини де Сервьер.
     Альбера сопровождал Люсьен Дебрэ, присовокупивший к словам своего друга несколько любезностей, не носивших, конечно, официального характе- ра, но источник которых не мог укрыться от наблюдательного взора графа. Ему даже показалось, что Люсьен приехал к нему движимый двойным любо- пытством и что половина этогчувства исходит от обитателей улицы Шоссе д'Антен. В самом деле, он,е боясь ошибиться, легко мог предположить, что г-жа Данглар, лишенная возможности увидеть собственными глазами, как живет человек, который дарит лошадей в тридцать тысяч франков и ездит в театр с невольницей, увешанной бриллиантами, поручила глазам, которым она имела обыкновение доверять, собрать кое-какие сведения о его домаш- ней жизни.
     Но граф не подал вида, что ему понятна связь этого визита Люсьена с любопытством баронессы.
     - Вы часто встречаетесь с бароном Дангларом? - спросил он Альбера.
     - Конечно, граф; вы же помните, что я вам говорил.
     - Значит, все по-прежнему?
     - Более чем когда-либо, - сказал Люсьен, - это дело решенное.
     И находя, по-видимому, что он принял уже достаточное участие в разго- воре, Люсьен вставил в глаз черепаховый монокль и, покусывая золотой на- балдашник трости, начал обходить комнату, рсматривая оружие и картины.
     - Но, судя по вашим словам, мне казалось, что окончательное решение еще не так близко, - сказал МонтеКристо Альберу.
     - Что поделаешь? Дела идут так быстро, что и не замечаешь этого; не думаешь о них, а они думают о тебе; и когда оглянешься, остается олько удивляться, как далеко они зашли. Мой отец и господин Данглар вместе служили в Испании, мой отец в войсках, а господин Данглар по прови- антской части. Именно там мой отец, разоренный революцией, положил нача- ло своей недурной политической и военной карьере, а господин Данглар, никогда не обладавший достатком, - своей изумительной политичесй и фи- нансовой карьере.
     - В самом деле, - сказал Монте-Кристо, - я припоминаю, что господин Данглар, когда я у него был, рассказывал мноб этом. - Он взглянул на Люсьена, перелистывавшего альбом, и прибавил: - А ведь она хорошенькая, мадемуазель Эжени! Помнится, ее зовут Эжени, не так ли?
     - Очень хорошенькая, или, вернее, очень красивая, - отвечал Альбер, - но я не ценитель этого рода красоты. Я недостоин!
     - Вы говорите об этом, словно а уже ваша жена!
     - Ох, - вздохнул Альбер, посмотрев в свою очередь, чем занят Люсьен.
     - Мне кажется, - сказал Монте-Кристо, понижая голос, - что вы не очень восторженно относитесь к этому браку.
     - Мадемуазель Данглар, на мой взгляд, слишком богата, это меня пуга- ет.
     -от так причина! - отвечал Монте-Кристо. - Разве вы сами не богаты?
     - У моего отца, что-то около пятидесяти тысяч ливров годового дохода, и, когда я женюсь, он, вероятно, выделит мне тысяч десять или двенад- цать.
     - Конечно, это довольно скромно, - сказал граф, - особенно д Пари- жа, но богатство еще не все, - знатное имя и положение - в обществе тоже что-нибудь да значат. У вас знаменитое имя, великолепное оественное положение; к тому же граф де Морсер - солдат, и приятно видеть, когда неподкупность Байяра сочетается с бедностью Дюгесклена. Бескорыстие - тот солнечный луч, в котором ярче всего блещет благородный меч. Я, нап- ротив, считаю этот брак как нельзя более подходящим; мадемуазель Данглар принесет вам богатство, а вы ей - благородное имя!
     Альбер задумчиво покал головой.
     - Есть еще одно обстоятельство, - сказал он.
     - Признаюсь, - продолжал граф, - мне трудно понять ваше отвращение к богатой и красивой девуш.
     - Знаете, - сказал Морсер, - если это можно назвать отвращением, то я не один испытываю его.
     - А кто же еще? Ведь вы говорили, что ваш отец желает этого брака.
     - Моя матьа у нее зоркий и верный глаз. И вот моей матери этот брак не нравится; у нее какое-то предубеждение против Дангларов.
     - Ну, это понятно, - сказал граф, слегка натянутым тоном, - графиню де Морсер, оцетворение изысканности, аристократичности, душевной тон- кости, немного пугает прикосновение тяжелой и грубой плебейской руки, это естественно.
     - Право, не знаю, так лэто, - отвечал Альбер, - но я знаю, что, ес- ли этот брак состоится, она будет несчастна. Уже полтора месяца назад решено было собраться, чтобы обсудить деловую сторону вопроса, но у меня начались такие мигрени...
     - Подлинные? - спросил, улыбаясь, граф.
     - Самые настоящие - вероятно, от страха... из-за них совещание отло- жили на а месяца. Вы понимаете, дело не к спеху: мне еще нет двадцати одного года, а Эжени только семнадцать, но двухмесячная отсрочка истека- ет на будущей неделе. Придется выполнить обязательство. Вы не можете се- бе представить, рогой граф, как это меня смущает... Ах, как вы счаст- ливы, что вы свободный человек!
     - Да кто же вам мешает быть тоже свободным?
     - Для моего отца было бы слишком большим разочарованием, если бы я не женился мадемуазель Данглар.
     - Ну, так женитесь на ней, - сказал граф, как-то особенно передернув плечами.
     - Да, - возразил Альбер, - но для мй матери это будет уже не разо- чарованием, а горем.
     - Тогда не женитесь, - сказал граф.
     - Я подумаю, я попытаюсь; вы не откажете мне в советах, правда? Может быть, вы могли бы выручить меня? Знаете, чтобы не огорчать мою матушку, я, пожалуй, пойду на ссору с отцом.
     Монте-Кристо отвернулся; он казался взволнованным.
     - Чем это вы занимаетесь, - обратился он к Дебрэ, который сидел в глубоком кресле на другом конце гостиной, держа в правой руке карандаш, а в левой записную книжку, - срисовываете Пуссена?
     - исовываю? Как бы не так! - спокойно отвечал тот. - Я для этого слишком люблю живопись! Нет, я делаю как раз обратное, я подсчитываю.
     - Подсчитываете?
     - Да, я произвожу расчеты; это косвенно касается и вас, виконт; я подсчитываю, что заработал банк Данглара на последнем повышении Гаити; в три дня акции поднялись с двухсот шести до четыреста девяти, а предус- мотрительный банкир купил большую партию по двести шесть. По моим расче- там, он должен был заработать тысяч триста.
     - Это еще не самое удачное его дело, - сказал Альбер, - заработал же он в этом году миллион на испанских облигациях.
     - Послушайте, дорогой мой, - заметил Люсьен, - граф Монте-Кристо мог бы вам ответить вместе с итальянцами:
     Danaro e santila -
     Meta della metai. [46]
     И это еще слишком много. Так что, когда мне рассказывают что-нибудь в этом родея только пожимаю плечами.
     - Но ведь вы сами рассказали о Гаити, - сказал Монте-Кристо.
     - Гаити - другое дело; Гаити - это биржевое экарте. Можно любить бульот, увлекаться винтом, обожать бостон и все же, наконец, остыть к ним; но экарте никогда не теряет своей прелести - это приправа. Итак, Данглар продал вчера по четеста шесть и положил в карман триста тысяч франков; подожди он до сегодня, бумаги снова упали бы до двухсот пяти, и вместо того чтобы выиграттриста тысяч франков, он потерял бы тысяч двадцать - двадцать пять.
     - А почему и упали с четырехсот девяти до двухсот пяти? - спросил Монте-Кристо. - Пшу извинить меня, но я полный невежда во всех этих биржевых интриг.
     - Потому, - смеясь, ответил Альбер, - что известия чередуются и не совпадают.
     - Черт возьми! - воскликнул граф. - Так господин Данар рискует в один день выиграть или проиграть триста тысяч франков?начит, он нес- метно богат?
     - Играет вовсе не он, а госпожа Данглар, - живо воскликнул Люсьен, - это удивительно смелая женщина.
     - Ноедь вы благоразумный человек, Люсьен, и, находясь у самого пер- воисточника, отлично знаете цену известиям; вам следовало бы останавли- вать ее, - заметил с улыбкой Альбер.
     - Как я могу, когда даже ее жу это не удается? - спросил Люсьен. - Вы знаете характер баронессы:на не поддается ничьему влиянию и делает только то, что захочет.
     Ну, будь я на вашем месте... - сказал Альбер.
     - Что тогда?
     - Я бы излечил ее; это была бы большая услуга ее будущему зятю.
     - Каким обзом?
     - Очень просто. Я дал бы ей урок.
     - Урок?
     - Да. Ваше положение личного секретаря министра делает вас авторите- том в отношении якого рода новостей, вам стоит только открыть рот, как все ваши словаемедленно стенографируются биржевиками; заставьте ее раз за разом проиграть тысяч сто франков, и она станет осторожнее.
     - Я не понимаю вас, - пробормотал Люсьен.
     - А между тем это очень ясно, - отвечал с неподльным чистосердечием Альбер, - сообщите ей в одно прекрасное утро что-нибудь неслыханное, - телеграмму, содержание которой может быть известно только вам; ну, нап- ример, что накануне у Габриэль видели Генриха Четвертого, - это вызовет повышение на бирже, она захочет воспользоваться этим и, несомненно, про- играет, когда на следующий день Бошан напечатает в своей газете:
     "Утверждение осведомленных людей, будто бы короля Генриха Четвертого видели третьего дня у Габриэль, не соответствует действительности; этот факт никогда не имел места; король Генрих Четвертый не покидал Нового моста".
     Люсьен кисло усмехнулся. Монте-Кристо, сидевший во время этого разго- вора с безучастным видом, не пропустил, однако, ни слова, и от его про- ницательного взора не укрылось тайное смущение личного секретаря.
     Вследствие этого смущения, совершенно не замеченного Альбером, Люсьен сократил свой визит. Ему было явно не по себе. Провожая его, граф сказал ему, понизив голос, несколько слов и тот ответил:
     Очень охотно, граф, я согласен.
     Граф вернулся к молодому Морсеру.
     - Не находите ли вы, по зрелом размышлении, - сказал он ему, - что при господине Дебрэ вам не следовало так говорить о вашей теще?
     - Прошу вас, граф, - сказал Морсер, - не употребляйте раньше времени это слово.
     - В самом деле, без преувеличения, графиня до такой степени настроена пров этого брака?
     - До такой степени, что баронесса очень редко бывае у нас, а моя мать, я думаю, и двух раз в жизни не была у госпожи нглар.
     - В таком случае, - сказал граф, - я решаюсь говорить с вами откро- венно: господин Данглар - мой банкир, господин де Вильфор осыпал меня любезностями в ответ на услугу, которую счастливый случай помог мне ему оказать. Поэтому я предвижу целую лавину званых обедов и раутов. А для того чтобы не казалось, будто я высокомерно всем этим пренебрегаю, и да- же, если угодно, чтобы самому предупредить других, я приглашаю на мою виллу в Отейле господина и госпожу Данглар, господина и госпожу де Вильфор. Если я к этому обеду приглашу вас, так же как графа и графиню де Морсер, то не будет ли это похоже на какую-то встречу перед свадьбой? По крайней мере не покажется ли так графине де Морсер, особенно если ба- рон Данглар окажет мне честь привезти с собой свою дочь? Графиня может тогда меня возненавидеть, а я ни в коем слае не желал бы этого; наобо- рот, - и прошу вас при случае ее в этом заверить, - я очень дорожу ее хорошим мнением обо мне.
     - Поверьте, граф, - отвечал Морсер, - я вам очень признателен за вашу откровенность и согласен не присутствовать на вашем обеде. Вы говорите, что дорожите мнением моей матери- так ведь она прекрасно к вам отно- сится.
     - Вы так думаете? - с большим интересом спросил Монте-Кристо.
     - Я в этом убежден. После того как вы у нас были, мы целый час о вас беседовали; но вернемся к нашему разговору. Так вот, если бы моя мать узнала о вашем внимании по отношению к ней, - а я возьму на себя сме- лость ей об этом рассказать, - я уверен, она была бы вам чрезвычайно признательна. Правда, отец пришел бы в ярость.
     Граф рассмеялся.
     - Ну вот, - сказ он Альберу, - теперь вы знаете, как обстоит дело. Кстати, не только ваш отец будет взбешен: господин и госпожа Данглар бу- дут смотреть на меня, как на крайне невоспитанного человека. Они знают, что мы видимся с вами запросто, что в Париже вы мой самый старый знако- мый, и вдруг вас не будет у меня на обеде; они меня спросят, почему я вас не пригласил. Попытайтесь по крайней мере заручиться заранее сколько-нибудь правдоподобным приглашением и предупредите меня об этом запиской. Вы же знаете, для банкиров только письменные доказательства имеют значение.
     - Я сделаю лучше, граф, - сказал Альбер. - Моя мать хочет поехать ку- да-нибудь подышать морским воздухо На какой день назначен ваш обед?
     - На субботу.
     - Прекрасно. Сегодня у лас вторник. Мы уедем завтра вечером, а после- завтра будем в Трепоре. Знаете, граф, это страшно мило вашей стороны, что вы позволяете людям не стесняться.
     - Право, вы меня переоцениваете; мне просто хочется быть вам прият- ным.
     - Когда вы разосли ваши приглашения?
     - Сегодня.
     - Отлично! Я сейчас же отправлюсь к Данглару и сообщу ему, что мы с матерью завтра покидаем Париж. Я с вами не видался, следовательно, ниче- го не знаю о вашем обеде. - Опомнитесь! А Дебрэ, который только что видел вас у меня!
     - Даправда.
     - Напротив, я вас видел и здесь же, без всякой официальности, пригла- сил, а вы мне чистосердечно ответили, что не можете быть моим гостем, потому что уезжаете в Трепор.
     - Ну вот, так и решим. Но, может быть, вы навестите мою мать до ее отъезда?
     - До ее отъезда это довольно трудно сделать; кроме того, я помешаю вашим сборам.
     - Ну, так сделайте еще лучше! До сих пор вы были только очарова- тельным ловеком, заслужите наше обожание.
     - Что я должен сделать, чтобы достичь этого совершенства?
     - Что вы должны сделать?
     - Да, я хочу знать.
     - Вы сегодня, кажется, свободны; поедем к нам обедать; мы будем сов- сем одни, вы, матушка и я. Вы видели графиню только мельком; теперь вы познакомитесь с ней ближе. Это удивительная женщина, и я жалею только о том, что на свете не существует второй такой же, но моложе лет на двад- цать; клянусь, что очень ско, кроме графини де Морсер, появилась бы еще и виконтесса де Морсе Моего отца вы не увидите; у него сегодня ко- миссия, и он обедает у референдария. Поедем, поговорим о путешествиях. Вы видели весь мир, - расскажите нам о своих приключениях, расскажите историю той красавицы албанки, которая была с вами в Опере и которую вы называете вашей невольницей, а обращаетесь с ней, как с ринцессой. Мы будем говорить, по-итальянски, по-испански. Да соглашайтесь же! Графиня будет вам признательна.
     - Я вам очень благодарен, - отвечал граф, - предложение ваше как нельзя более лестндля меня, и я очень сожалею, что не могу его при- нять. Вы напрасно думаете, что я свободен: у меня, напротив, чрезвычайно важное свидание.
     - Берегитесь, вы только что научили меня, как можно избавиться от неприятного обеда. Мне нужны доказательства. Я, к счастью, не банкир, как Данглар, но предупреждаю вас: я так же недоверчив, как и он.
     - Так я дам вам доказательства, - сказал граф.
     И он позвонил.
     - Однако вы уже второй раз отказываетесь поедать у моей матери, граф, - сказал Морсер. - Видимо, у вас есть на то основания.
     Монте-Кристо вздрогнул.
     - Я надеюсь, что вы этого не думаете, - сказал он, - кстати, вот идет мое доказательство.
     Вошел Батистен и остановился у двери.
     - Ведь я не был предуежден о вашем посещении.
     - Как сказать! Вы такой необыкновенный человек, что я не поручусь.
     - Во всяком учае я не мог предвидеть, что вы пригласите меня обе- дать.
     - Ну, это, пожал, верно.
     - Прекрасно. Послушайте, Батистен, что я вам сказал сегодня утром, когда позвал к себе в кабинет?
     - Не принимать никого, кто приедет к вашему сиятельству после пяти часов.
     - А затем?
     - Но, граф... - начал Альбер.
     - Нет, нет, я во что бы то ни стало хочу избавиться от той таинствен- ной репутации, которую вы мне создали, дорогой виконт. ишком тягостно всегда изображать Манфреда. Я хочу жить на виду у всех. Затем?.. Продол- жайте, Батистен.
     - Затем принять только господина майора Бартоломео Кавальканти с сы- ном.
     - Вы слыше: майора Бартоломео Кавальканти, отпрыска одного из древ- нейших род Италии, генеалогией которого соблаговолил заняться сам Дан- те... как вы помните, а может быть, и не помните, в десятой песне "Ада"; и, кре того, его сына, очень милого молодого человека ваших лет, ви- конт, и носящего тот же титул; он вступает в парижское общество, опира- ясь на миллионы своего отца. Майор приведет ко мне сегодня своего сына - контино, как говорят у нас в Италии. Он мне его поручает. Я буду направ- лять его, если он того стоит. Вы поможете мне, хорошо?
     - Разумеется! Так этот майор Кавальканти ваш старый друг? - спросил Альбер.
     - Ничуть; это очень достойный господин, очень вежливый, очень скром- ный, очень тактичный, таких в Италии викое множество, это потомки за- хиревших старинных родов. Я несколько раз встречался с ним и во Флорен- ции, и в Болонье, и в Лукке, и он известил меня о своем приезде сюда. Дорожные знакомые очень требовательные люди: они повсюду ждут от вас то- го дружелюбного отношения, которое вы к ним однажды случайно проявили, как будто у культурного человека, который умеет со всяким провести при- ятный час, не бывает скрытых побуждений! Добрейший майор Кавальканти со- бирается снова взглянуть на Париж, который он видел только проездом, во времена Империи, отправляясь замерзать в Москву. Я угощу его хорошим обедом; он мне поручит своего сына, я пообещаю присмотреть за ним и пре- доставлю у развлекаться, как ему вздумается; таким образом, мы будем квиты.
     - Чудесно! - сказал Альбер. - Я вижу, вы неоценимый наставник. Итак, до свидания; мы вернемся в воскресенье. Кстати, я получил письмо от Франца.

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев