• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [30/83]

Скачать полное произведение

    Он посторонился и дал место высокому и представительному молому че- ловеку, с широким лбом, проницательным взглядом и черными уса, которо- го наши читатели видели в Марселе при достаточно драматичеих обстоя- тельствах, чтобы его, быть может, не забыть. Прекрасно сидевший живопис- ный мундир, полуфранцузский, полувосточный, обрисовывал его широкую грудь, украшенную крестом Почетного легиона, и его стройную талию. Моло- дой офицер поклонился с изящной учтивостью. Он был грациозен во всех своих движениях, потому что был силен.
     - Господин Моррель, - радушно сказал Альбер, - барон Шато-Рено зара- нее знал, что доставит мне особенное удовольствие, познакомив меня с ва- ми; вы его друг - надеюсь, вы станете и нашим другом.
     - Отлично, - сказал Шато-Рено, - и пожелайте, дорогой виконт, чтобы в случае нужды он сделал для вас то же, что для меня.
     - А что он сделал? - спросил Альбер.
     - Барон преувеличивает, - сказал Моррель, - право, не стоит об этом говорить!
     - Как не стоит говорить? - воскликнул Шато-Рено. - Жизнь не стоит то- го, чтобы о ней говорить?.. Право, вы слишком уж большой философ, доро- гой Моррель... Вы можете так говорить, вы рискуете жизнью каждый день, но я, на чью долю это выпало совершенно случайно...
     - Во всем этом, барон, для меня ясно только одно: что капитан Моррель спас вам жизнь.
     - Да, только и всего, - сказал Шато-Рено.
     - А как это случилось? - спросил Бошан.
     - Бошан, друг мой, поймите, что я умираю с голоду! - воскликнул Деб- рэ. - Не надо длинных рассказов.
     - Да разве я вам мешаю сесть за стол?.. сказал Бошан. - Шато-Рено все расскажет нам за завтраком.
     - Господа, - сказал Морсер, - имейте в виду, что сейчас только чет- верть одиннадцатого и мы ждем последнего гостя.
     - Ах, да, дипломата, - сказал Дебрэ.
     - Дипломата или что-нибудь еще, это мне неизвтно. Знаю только, что я возложил на него поручение, которое он выполл так удачно, что, будь я королем, я сделал бы его кавалером всех моих орденов, если бы даже в моем расряжении были сразу и Золотое Руно и Подвязка.
     - В таком случае, рамы еще не садимся за стол, - сказал Дебрэ, - налейте себе рюмку хереса, как сделали мы, и расскажите нам свою по- сть, барон.
     - Вы все знаете, что недавно мне вздумалось съездить в Африку.
     - Это путь, который вам указали ваши предки, дорогой Шато-Рено, - лю- безно вставил Морсер.
     - Да, но едва ли вы, подобно им, делали это ра освобождения гроба господня.
     - Вы правы, Бошан, - сказал молодой аристократ, - я просто хотел по-любительски пострелять из пистолета. Как вам известно, я не выношу дуэли с тех пор, как два моих секунданта, выбранные мною для того, чтобы уладить дело, заставили меня раздроби руку одному из моих лучших дру- зей... бедному Францу д'Эпине, вы в его знаете.
     - Ах, да, верно, - сказал Дебрэ, - вы с ним когдато дрались... А из-за чего?
     - Хоть убейте, не помню, - отвечал Шато-Рено. - Но зато отлично пом- ню, что, желая как-нибудь проявить свои таланты в этой области, я решил испытать на арабах новые пистолеты, которые мне только что подарили. По- этому я отправился в Оран, из Орана ехал до Константины и прибыл как раз в то время, когда снимали осаду. Я начал отступать вместе со всеми. Двоеуток я кое-как сносил днем дождь, а ночью снег; но на третье утро моя лошадь околела от холода: бедное животное привыкло к попонам, к теп- лой конюшне... Это был арабский конь, но он не узнал родины, встретив- шись в Аравии с десятиградусным морозом.
     - Так вот почему вы хотите купить моего английского скакуна, - сказал Дебрэ. - Вы надеетесь, что он будет лучше вашего араба переносить холод.
     - Вы ошибаетесь, я поклялся никогда больше не ездить в Африку.
     - Выак струхнули? - спросил Бошан.
     - Да, признаюсь, - отвечал Шато-Рено, - и было от чего! Итак, лошадь моя околела; я шел пешком; на меня во весь опор налетели шесть арабов, чтобы отрубить мне голову; двоих я застрелил из ружья, двои- в упор из пистолетов, но оставалось еще двое, а я был безоружен. Один схватил меня за волосы, - вот почему я теперь стригу их так коротко: как зть, что может случиться, - а другой приставил мне к шее свой ятаган и я уже чувствовал жгучий холод стали, как вдруг вот этот господин в свою оче- редь налетел на них, убил выстрелом из пистолета того, который держал меня за волосы, и разрубил голову тому, который собирался перерезать мне горло ятаганом. Он считал своим долгом в этот день спасти чью-нибудь жизнь; случаю угодно было, чтобы это оказалась моя; когда я буду богат, я закажу Клагману или Марокетти статую Случая.
     - Это было пятого сентября, - сказал, улыбаясь, Моррель, - в годовщи- ну того дня, когда чудом был спасен мой отец; и каждый год, по мере моисил, я стараюсь ознаменовать этот день, сделав что-нибудь...
     - Герческое, не правда ли? - прервал Шато-Рено. - Короче говоря, мне повезло, но это еще не все. После того как он спас меня от ножа, он спас меня от холода, отдав мне не половину своего плаща, как делал свя- той Мартин, а ве плащ целиком; а затем и от голода, разделив со мной... угадайте что?
     - Паштет от Феликса? - спросил Бошан.
     - Нет, свою лошадь, от которой каждый из нас с большим аппетитом съел по куску; э было нелегко!
     - Съесть кусок лошади? - спросил, смеясь, Морсер.
     - Нет, пойти на такую жертву, - отвечал Шато-Рено. - Спросите у Деб- рэ, пожертвует ли он своим английским скакуном для незнакомца?
     - Для незнакомца - нет, - сказал Дебрэ, - а для друга - может быть.
     - Я предчувствовал, что вы станете моим другом, барон, - сказал Мор- рель. - Кроме того, как я уже имел честь вам сказать, навайте это ге- роизмом или жертвой, но в тот день я должен был чемибудь отплатить судьбе за неожиданное счастье, когда-то посетившее нас.
     - Эта история, на которую намекает Моррель, - продолжал Шато-Рено, - совершенно изумительна, и, когда вы с ним поближе познакомитесь, он вам ее как-нибудь расскажет; а пока что довольно воспоминаний, займемся на- шими желудками. В котором часу вы завтракаете, Альбер?
     - В половине одиннадцатого.
     - Точно? - спросил Дебрэ, выная часы.
     - Вы подарите мне еще пять минут льготных, - сказал Морсер, - ведь я тоже жду спасителя.
     - Чьего?
     - Моего собственного, черт возьми, - отвечал Морсер. - Или, по-ваше- му, меня нельзя от чего-нибудь спасти, как всякого другого, и только од- ни арабы рубят головы? Наш завтрак - завтрак филантропичесй, и за на- шим столом будут сидеть, я надеюсь, два благодетеля человечества.
     - Как же быть? - сказал Дебрэ. - У нас ведь только одна Монтионовская премия?
     - Что ж, ее отдадут тому, кто ничего не сделал, чтобы ее заслужить, - сказал Бошан. - Обычно Академия так и выходит из затруднения.
     - А откуда явится ваш спаситель? - спросил Дебрэ. - Прошу прощения за свою настойчивость; я помню, вы уже раз мне ответили, но так туманно, что я позволил себе переспросить вас.
     - По правде сказать, я и сам не знаю, - отвечал Альбер, - три месяца тому назад, когда я его приглашал, он был в Риме; но кто может сказать, где он успел побывать за это время?
     - И вы думаете, он способен быть пунктуальным? - спросил Дебрэ.
     - Я думаю, что он способен на все.
     - Имейте в виду, что даже с пятью минутами льготы остается ждать только десять минут.
     - Так я воспользуюсь ими и расскажу вам про моего гостя.
     - Простите, - сказал Бошан, - а можно из вашего рассказа сделать фельетон?
     - Даже очень, - отвечал Морсер, - и прелюбопытный.
     - Так рассказывайте; надо же мне чем-нибудь вознаградить себя, раз я не попаду в Палату.
     - Я был в Риме во время последнего карнавала.
     - Это мы знаем, - прервал Бошан.
     - Да, но вы не знаете, что я был похищен разбойниками.
     - Разбойников нет, - заметил Дебрэ.
     - Нет, есть, существуют, и еще какие страшные, я хочу сказать - вос- хитительные. Они показались мне до ужаса прекрасными.
     - Послушайте, дорогой Альбер, - сказал Дебрэ, - сознайтесь, что ваш повар запоздал, что устрицы еще не привезены из Марени или Остенде и что вы, по примеру госпожи де Ментенон, хотите заменить еду сказкой. Созна- вайтесь же, мы настолько учтивы, что извиним вас и выслушаем вашу исто- рию, как бы фантастична она ни была.
     - А я вам говорю, что хоть она и фантастична, в й все правда от на- чала до конца. Итак, разбойники взяли меня в плен отвели в весьма неу- ютное место, называемое катакомбами Сан-Себастьяно.
     - Я их знаю, - сказал Шато-Рено, - я там чуть было не схватил лихо- радку.
     - А я на самом деле схватил, - продолжал Альбер. - Мне заявили, что пленник и что за меня требуется выкуп - пустяки, четыре тысячи римских пиастров, двадцать шесть тысяч турских ливров. К несчастью, у меня оста- валось только полторы тысячи, путешествие мое подходило к концу и кредит истощился. Я написал Францу... Да, ведь Франц был при этом, и вы можете спросить у него, присочинил ли я хоть слово. Я написал ему, что если в шесть часов утра он не привезет четырех тысяч пиастров, то в десять ми- нут седьмого я буду сопричислен к лику блаженных святых и славных муче- ников. Поверьте, что Луиджи Вампа - так звали атамана разбойников - честно сдержал бы свое обещание.
     - Но Франц привез четыре тысячи пиастров? - сказал Шато-Рено. - Еще бы! Достать четыре тысячи пиастров не хитрость, когда зовешься Францем д'Эпине или Альбером де Морсер.
     - Нет, он просто приехал в сопровождении того гостя, о котором я го- ворю и которого я надеюсь вам представить.
     - Таэтот господин - Геркулес, убивающий Кака, или Персей, освобож- дающий Андромеду?
     - Н, он с меня ростом.
     - Вооружен до зубов?
     - С ним не было и вязальной спицы.
     - Но он заплатил выкуп?
     - Он сказал два слова на ухо аману, и меня освободили.
     - Перед ним даже извинились, что задержали тебя, - прибавил Бошан.
     - Вот именно, - подтвердил Альбер.
     - Уж не Ариосто ли он?
     - Нет, просто граф Монте-Кристо.
     - Такого имени нет, - сказал Дебрэ.
     - По-моему тоже, - прибавил Шато-Рено с уверенностью человека, знаю- щего наизусть е родословные книги Европы, - кто слышал когда-нибудь о графах Монте-Кристо?
     - Может быть, он родом из Святой земли, - сказал Бошан, - вероятно, кто-нибудь из его предков владел Голгофой, как Мортемары - Мертм мо- рем.
     - Простите, господа, - сказал Максимилиан, - но мне кажется, что я могу вывести вас из затруднения. Монте-Кристо - островок, о котором час- то говорили моряки, служившие у моего отца; песчинка на Средиземном мо- ре, атом в бесконечности.
     - Вы совершенно правы, - сказал Альбер, - и человек, о котором я вам рассказываю, - госдин и повелитель этой песчинки, этого атома. Он, по-видимому, купил себе графский титул где-нибудь в Тоскане.
     - Так он богат, ваш граф? - Думаю, что богат.
     - Да ведь это должно быть видно?
     - Ошибаетесь, Дебрэ.
     - Я вас не понимаю.
     - Читали вы "Тысячу и одну ночь"?
     - Что за вопрос!
     - А разве можно сказать, кто там перед вами - бочи или бедняки? Что у них: пшеничные зерна или рубины и алмазы? Вам кется - это жалкие ры- баки, и вдруг они вводят вас в какую-нибудь таинственную пещеру, - и пе- ред вашими глазами сокровища, на которые можно купить всю Индию.
     - Ну и что же?
     - А то, что мой граф Монте-Кристо один из таких рыбаков; у него даже имя оттуда; его зовут Синдбад-Мореход, и у него есть пещера, полная зо- лота.
     - А вы видели эту пещеру, Морсер? - спросил Бошан.
     - Я - нет, а Франц видел. Но смотрите, ни слова об этом при нем! Франца ввели туда с завязанными глаза, ему прислуживали немые и женщи- ны, перед которыми сама Клеопатра -росто девка. Впрочем, насчет женщин он не вполне уверен, потому что они появились только после того, как он отведал гашишу; так что он, может быть, принял за женщин какие-нибудь статуи.
     Молодые люди смотрели на Морсера, и в их глазах ясно читалось: "С ума ты сошел или просто нас дурачишь?"
     - В самом деле, - зумчиво сказал Моррель, - я слышал от одного ста- рого моряка, по имени Пенелон, нечто похожее на то, о чем говорит госпо- дин де Морсер.
     - очень рад, что господин Моррель меня поддерживает, - сказал Альбер. - Вам, верно, не нравится, что обросает эту путеводную пить в мой лабиринт?
     - Простите, дорогой друг, - сказал Дебрэ, - но вы рассказываете такие невероятные вещи...
     - Невероятные для вас, потому что ваши посланники и консулы вам об этом не пишут; им некогда, они заняты тем, что притесняют свои путе- шествующих соотечественников.
     - Вот вы и рассердились и нападаете на бедных наших представителей. Да как же они могут защищать ваши интересы? Палата все время урезывает им содержание; дошло до того, что на эти должности больше не находится жающих. Хотите быть послом, Альбер? Я устрою вам назначение в Констан- тинополь.
     - В еще! Чтобы султан, чуть только я заступлюсь за Магомета-Али, присл мне шнурок и чтобы мои же секретари меня удушили!
     - Ну вот видите, - сказал Дебрэ.
     - Да, но, несмотря на все это, мой граф Монте-Кристо существует...
     - Все на свете существуют! Нашли диковину!
     - Все существуют, конечно, но не у всех есть чернокожие невольники, княжеские картинные галереи, музейное оружие, лошади ценою в шесть тысяч франков, наложницы гречанки.
     - А вы ее видели, наложницу гречанку?
     - Да, и видел и слышал; видел в театре Балле, а слышал однажды, когда завтракал у графа.
     - Так он ест, ваш обыкновенный человек?
     - По правде говоря, ест так мало, что об этом и говорить не стоит.
     - Увидите, он окажется вампиром.
     - Смейтесь,сли хотите, но то же сказала графиня Г., которая, как вам известнознавала лорда Рутвена.
     - Поздравляю, Альбер, это блестяще для человека, не занимающегося журналистикой, - воскликнул Бошан. - Стоит пресловутой морской змеи в "Конституционалисте". Вампир - просто великолепно!
     - Глаза красноватые с расширяющимися и суживающимися, по желанию, зрачками, - произнес Дебрэ, - орлиный нос, большой открытый лоб, в лице ни кровинки, черная бородка, зубы блестящие и острые, и такие же манеры.
     - Так оно и есть, Люсьен, - сказал Морсер, - все приметы соадают в точности. Да, манеры острые и колкие. В обществе этого человека у меня часто пробегал мороз по коже; а один раз, когда мы вместе смотрели казнь, я думал, что упаду в обморок, не столько от работы палача и от криков осужденного, как от видграфа, так его хладнокровных рассказов о всевозможных способах казни. - А не водил он вас в развалины Колизея, чтобы пососать вашу кровь, Морсер? - спросил Бошан.
     - А когда отпустил, не заставил вас расписаться на каком-нибудь пер- гаменте огненного цвета, что вы отдаете ему свою ду, как Исав перво- родство?
     - Смейтесь, смейтесь, сколько вам угодно, - сказал Морсер, слегка обиженный. - Когда я смотрю на вас, прекрасные парижане, завсегдатаи Гантского бульвара, посетители Булонско леса, и вспоминаю этого чело- века, это, право, мне кажется, что мы люди разной породы.
     - И я этим горжусь! - сказал Бошан.
     - Во всяком случае, - добавил Шато-Рено, - ваш граф Монте-Кристо в минуты досуга прекрасный человек, если, конечно, не считать его делишек с итальянскими разбойниками.
     - Никаких итальянских разбойников нет! - сказал Дебрэ.
     - И вампиров тоже нет! - поддержал Бошан.
     - И графа Монте-Кристо тоже нет, - продолжал Дебрэ. - Слышите, Альбер: бт половина одиннадцатого.
     - Сознайтесь, что вам приснился страшный сон, и идемте завтракать, - сказал Бошан.
     Но еще не замер гул стенных часов, как дверь распахнулась и Жермен доложил:
     - Его сиятельство граф Монте-Кристо!
     Все присутствующие невольно вздрогнули и этим показали, насколько проник им в души рассказ Морсера. Сам Альбер не мог подавить внезапного волнения.
     Никто не слышал ни стука кареты, ни шагов в прихожей; даже дверь от- ворилась бесшумно.
     На пороге появился граф; он был одет очень просто, но даже взыска- тельный глаз не нашел бы ни малейшего изъяна в его костюме. Все отвечало самому изысканному вкусу, все - платье, шляпа и белье - было сделано ру- ками самых искусных поставщиков.
     Ему было на вид не более тридцати пяти лет, и особенно поразило всех его сходство с портретом; который набросал Дебрэ.
     Граф, улыбаясь, подошел прямо Альберу, который встал навстречу и горячо пожал ему руку.
     - Точность - вежливость королей, как утверждал, насколько мне извест- но, один из ваших монархов, - сказал Монте-Кристо, - но путешестнники, при всем своем желании, не всегда могут соблюсти это правило. Все же я надеюсь, дорогой виконт, что, учитывая мое искреннее желание быть точ- ным, вы простите мне те две или три секунды, на которые я, кажется, все-таки опоздал. Пятьсот лье не всегда можно проехать без препятствий, тем более во Франции, где, говорят, запрещено бить кучеров.
     - Граф, - отвечал Альбер, - я как раз сообщал о вашем предстоящем приходе моим друзьям, которых я пригласил сюда по случаю вашего любно- го обещания навестить меня. Позвольте вам их представить: граф ШатоРено, чье дворянство восходит к двенадцати пэрам и чьи предки сидели за Круг- лым столом; господин Люсьен Дэбре - личный секретарь министра внутренних дел; господин Бошан - опасный рналист, гроза французского прави- тельства; он широко известен у бя на родине, но вы, в Италии, быть мо- жет, никогда не слышали о нем, потому что там его газета запрещена; на- конец, господин Максимилиан Моррель - капин спаги.
     При этом имени граф, раскланивавшийся со всеми очень вежливо, но с чисто английским бесстрастием и холодностью, невольно сдел шаг вперед, и легкий румянец мелькнул, как Молния, на его бледных щах.
     - Вы носите мундир французов-победителей, - сказал он Моррелю. - Это прекрасный мундир.
     Трудно было сказать, какое чувство придало такую глубокую звучность голосу графа и вызвало, как бы помимо его воли, особый блеск в его гла- зах, таких прекрасных, спокойных и ясных, когда ничто их не затуманива- ло.
     - Вы никогда не видали наших африканцев? - росил Альбер.
     - Никогда, - отвечал граф, снова вполне овладев собою.
     - Под этим мундиром бьется одно из самых благородных и бесстрашных сердец нашей армии.
     - О виконт! - прервал Моррель.
     - Позвольте мне договорить, капитан... И мы сейчас узнали, -продол- жал Альбер, - о таком геройском поступке господина Морреля, что, хотя я вижу его сегодня первый раз в жизни, я прошу у него разрешения предста- вить его ва граф, как моего друга.
     И при этих словах странно неподвижный взор, мимолетный румянец и лег- кое дрожание век опять выдали волнение Монте-Кристо.
     - Вот как! - азал он. - Значит, капитан - благородный человек. Тем лучше!
     Это восклицание, отвечавшее скорее на собственную мыслграфа, чем на слова Альбера, всем показалось странным, особенно Моррелю, который удив- ленно посмотрел на Монте-Кристо. Но в то же время это было сказано так мягко и даже нежно, что, несмотря на всю странность этого восклицания, не было возможностиа него рассердиться.
     - Какие у него могли быть основания в этом сомневаться? - спросил Бо- шан у Шато-Рено.
     - В самом деле, - отвечал тот, своим наметанным и зорким глазом арис- тократа сразу определивший в Монте-Кристо все, что поддавалось определе- нию, - Альбер нас не обманул, и этот граф - необыкновенный человек; как вам кажется, Моррель?
     - По-моему, у него открытый взгляд и приятный голос, так что он мне нравится, несмотря на странное замечание на мой счет.
     Господа, - сказал Альбер, - Жермен докладывает, что завтрак подан. Дорогой граф, разрешите указь вам дорогу.
     Все молча прошли в столовую и заняли свои места.
     Господа, - заговорил, усаживаясь, граф, - разрешите мне сделать вам пзнание, которое может послужить мне извинением за возможные мои оп- лошности: я здесь чужой, больше того, я первый раз в Париже. Поэтому с французской жизнью я совершенно незнаком; до сих пор я всегда вел вос- точный образ жизни, совершенно противоположный французским нравам и обы- чаям. И я заранепрошу извинить меня, если вы найдете во мне слишком много турецкого, неаполитанского или арабского. А засим - приступим к завтраку.
     - Как он говорит! - прошептал Бошан. - Положительно это вельможа!
     - Чужеземный вельможа, - добал Дебрэ.
     - Вельможа всех стран света, господин Дебрэ, - заключил Шато-Рено.
    
    
     II. ЗАВТРАК
    
     Как читатели, вероятно, помнят, граф был очень умерен в еде. Поэтому Альбер выразил опение, что парижский образ жизни с самого начала про- изведет на пего дурное впечатление своей наиболее материальной, хотя в то же время наиболее необходимой стороной.
     - Дорогой граф, - сказал он, - я сильно опасаюсь, что кухня улицы Эльдер понравится вам меньше кухни Пьяцца-ди-Спанья. Мне следовало зара- нее осведомиться о ваших вкусах и заказать блюда, которые вы предпочита- ете.
     - Если бы вы знали меня ближе, - ответил, улыбаясь, граф, - вас не заботили бы такие пустяки. В моих путешествиях мне приходилось питаться макаронами в Неаполе, полентой в Милане, оллаподрий в Валенсии, пила- вом в Константинополе, карриком в Индии и ласточкиными гнездами в Китае. Для такого космополита, как я, вопроса о кухне нсуществует. Где бы я ни был, я ем все, только ем понемногу; а как р сегодня, когда вы сету- ете на мою умеренность, у меня волчий аппетит, потому что со вчерашнего утра я ничего не ел.
     - Как, со вчерашнего утра? - воскликнули все. - Неужели вы ничего не ели целые сутки?
     - Да, - отвечал Монте-Кристо. - Мне пришлось свернуть с дороги, чтобы собрать некоторые сведения в окрестностях Нима, это несколько задержало меня, я не хотел нигде останавливаться.
     - И вы пообедали в карете? - спросил Морсер.
     - Нет, я спал; я всегда засыпаю, когда мне скучно и нет охоты развле- каться или когда я голоден и нет охоты есть.
     - Так вы, значит, можете заставить себя заснуть? - спросил Моррель.
     - Почти что так.
     - И у вас есть для этого какое-нибудь средство?
     - Самое верное.
     - Вот что пригодилось бы нам, африканцам, - сзал Моррель, - у нас ведь не всегда бывает пища, а питье - и того реже.
     - Несомненно, - сказал Монте-Кристо, - но, к сожалению, мое средство, чудесное для такого человека, как я, живущего совсем особой жизнью, было бы опасно применить в армии; она не проснулась бы в нужную минуту.
     - А можно узнать, что это за средство? - спросил Дебрэ.
     - Разумеется- сказал Монте-Кристо, - я не делаю из него тайны: это смесь отличнейшего опиума, за которым я сам ездил в Кантон, чтобы быть уверенным в е качестве, и лучшего гашиша, собираемого между Тигром и Евфратом; их смешивают в равных долях и делают пилюли, которые вы и гло- таете, когда нужно. Действие наступает через десять минут. Спросите у барона Франца д'Эпине; он, кажется, пробовал их однажды.
     - Да, - сказал Альбер, - он говорил мне; он сохранил о них самое при- ятное воспоминание.
     - Значит, - сказал Бошан, котор, как полагается журналисту, был очень недоверчив, - это снадобье у вас всегда при себе?
     - Всегда, - отвечал Монте-Кристо.
     - Не будели с моей стороны нескромностью попросить вас показать нам эти драгоцные пилюли? - продолжал Бошан, надеясь захватить чужестранца врасплох.
     - Извольте.
     И граф вынул из кармана очаровательную бомбоньерку,выточенную из цельного изумруда, с золотой крышечкой, которая, отвинчиваясь, пропуска- ла шарик зеленоватого цвета величиною с горошину. Этот шарик издавал острый, въедливый запах. В изумрудной бомбоньерке лежало четыре или пять шариков, но она могла вместить и дюжину.
     Бомбоньерка обошла стол по кругу, но гости брали ее друг у друга ско- рее для того, чтобы взглянуть на великолепный изумруд, чем чтобы посмот- реть или понюхать пилюли.
     - И это угощение вам готовит ваш повар? - спросил Бошан.
     - О, нет, - сказал Монте-Кристо, - я не доверяю лучших моих наслажде- ний недостойным рукам. Я неплохой химик и сам пготовляю эти пилюли.
     - Великолепный изумруд! - сказал Шато-Рено. - Такого крупного я ни- когда не видал, хотя у моей матери есть недурные фамильные драгоценнос- ти.
     - У меня их было три таких, - пояснил Монте-Кристо, - один я подарипадишаху, который украсил им свою саблю; второй - его святейшеству папе, который велел вставить его в свою тиару, против почти равноценного ему, но все же не такого красивого изумруда, подаренного его предшественнику Пию Седьмому императором Наполеоном; третий я оставил себе и велел вы- долбить. Это наполовину обесценило его, но так было удобнее для того употребления, которое я хотел из него сделать.
     Все с изумлением смотрели на Монте-Кристо; он говорил так просто, что ясно было: его слова либо чистая правда, либо бред бумца; однако изум- руд, который он все еще держал в руках, заставлял придерживаться первого из этих предположений.
     - Что же дали вам эти дввластителя взамен вашего великолепного по- дарка? - спросил Дебрэ.
     - Падишах подарил свободу женщине, - отвечал граф, - святейший папа - жизнь мужчине. Таким образом, раз в жизни мне довелось быть столь же мо- гущественным, как если бы я был рожден для трона.
     - И тот, кого вы спасли, был Пеппино, не правда ли? - воскликнул Мор- сер. - Это к нему вы применили ваше право помилования?
     - Все может быть, - ответил, улыбаясь, МонтеКристо.
     - Граф, вы не можете себе представить, как мне приятно слать вас, - сказал Альбер. - Я уже рекомендовал вас моим друзьям как человека нео- быкновенного, чародея из "Тысячи и одной ночи", средневекового колдуна; но парижане так склонны к парадоксам, что принимают за плод воображения самые бесспорные истины, когда эти истины не укладываются в рамки их повседневного существования. Вот, например, Бошан ежедневно печатает, а Дебрэ читает, что на Бульваре остановили и ограбили запоздавшего членаокей-клуба; что на улице Сен-Дени или в Сен-Жерменском предместье убили четырех человек; что поймали десять, пятнадцать, двадцать воров в кафе на Бульваре Тампль или в Термах Юлиана; а между тем они отрицают сущест- вование разбойников в Мареммах, в римской Кампанье или Понтийских боло- тах. Пожалуйста, граф, скажите им сами, что я был взят в плен этими раз- бойниками и что, если бы не ваше великодушное вмешательство, я, по всей вероятности, в настоящую минуту ждал бы в катакомбах Сан-Себастьяно воскресения мертвых, вместо того чтобы угощать их в моем жалком домишке на улице Эльдер.
     - Полноте, - сказал Монте-Кристо, - вы обещали мнеикогда не вспоми- нать об этой безделице.
     - Я не обещал, - воскликл Морсер. - Вы смешиваете меня с кем-нибудь другим, кому оказали такую же услугу. Наоборот, прошу вас, поговорим об этом. Может быть, вы не только повторите кое-что из того, что мне из- вестно, но и расскажете многое, чего я не знаю.
     - Но, мне кажется, - сказал с улыбкой граф, - виграли во всей этой истории достаточно важную роль, чтобы знать не хуже меня все, что прои- зошло.
     - А если я скажу то, что знаю, вы обещаете рассказать все, чего я не знаю? - спросил Морсер.
     - Это будет спведливо, - ответил Монте-Кристо.
     - Ну, так вот, - продолжал Морсер, - расскажу, хотя все это очень не лестно для моего самолюбия. Я воображал в течение трех дней, что со мной заигрывает некая маска, которую я принимал за аристократку, происходящую по прямой линии от Туллии или Поппеи, между тем как меня просто-напросто интриговала сельская красотка, чтобы не азать крестьянка. Скажу больше, я оказался совсем уже простофилей и принял за крестьянку молодо- го бандита, стройного и безбородого мальчишку лет пятнадцати. Когда я настолько осмелел, что попытался запечатлеть на его невинном плече поце- луй, он пристал к моей груди пистолет и с помощью семи или восьми то- варищей повеили, вернее, поволок меня в катакомбы Сан-Себастьяно. Там я увидел их атамана, чрезвычайнученого человека. Он был занят тем, что читал "Записки Цезаря", и соблаговолил прервать чтение, чтобы заявить мне, что если на следующий день, к шести часам утра, я не внесу в его кассу четырех тысяч пиастров, то в четверть седьмого меня не будет в жи-ых. У Франца есть мое письмо с припиской маэстро Луиджи Вампа. Если вы сомневаетесь, я напишу Францу, чтобы он дал засвидетельствовать подписи. Вот и все, что я знаю; но я не знаю, каким образом вам, граф, удалось снискать столь глубокое уважение римских разбойников, которые мало что уважают. Сознаюсь, мы с Францем были восхищены.
     - Все это очень просто. Я знаю знаменитого Луиджи Вампа уже более де- сяти лет. Как-то, когда он был мальчишкой-пастухом, я дал ему золотую монету за то, что он указал мне дорогу, а он, чтобы не остаться у меня в долгу, отдарил меня кинжалом с резной рукояткой собственной работы; этот кинжал вы, вероятно, видели в моей коллекции оружия. Впоследствии он не то забыл этот обмен подарками - залог дружбы между нами, - не то не уз- нал меня и пытался взять в плен; но вышло наоборот: я захватил его и еще десяток разбойников. Я мог отть его в руки римского правосудия, кото- рое всегда действует провор, а для него особенно постаралось бы, но я не сделал этого: я отпустил их всех с миром.
     - С условием, чтобы они больше не грешили, - засмеялся журналист. - И я с удовольствием вижу, что они честно сдержали слово.
     - Нет, - возразил Монте-Кристо, - только с тем условием, чтобы они никогда не трогали ни меня, ни моих друзей. Может бытьмои слова пока- жутся вам странными, господа социалисты, прогрессисты, гуманисты, но я никогда не забочусь о ближних, никогда не пытаюсь защищать общество, ко- торое меня не защиет и вообще занимается мною только тогда, когда мо- жет повредить мн Если я отказываю и обществу и ближнему в уважении и только сохраняю нейтралитет, они все-таки еще остаются у меня в неоплат- ном долгу.
     - Слава гу! - воскликнул Шато-Рено. - Наконецто я слышу храброго человека, который честно и неприкрыто проповедует эгоизм. Прекрасно, браво, граф!
     - По крайней мере,ткровенно, - сказал Моррель, - но я уверен, что граф не раскаивался, однажды изменив своим принципам, которые он сейчас так решительно высказал.

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев