• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [63/83]

Скачать полное произведение

    Альбер бросился Бошану на шею.
     - Мой благородный друг! - воскликнул он.
     - Возьмите, - сказал Бошан, подавая Альберу бумаги.
     Альбер судороо схватил их, сжал их, смял, хотел было разорвать; но, подумав, что, быть может, когда-нибудь ветер поднимет уцелевший клочок и коснется им его лба, он подошел к свече, всегда зажженной для сигар, и сжег их все, до последнего клочка.
     - Дорогой, несравненный Друг! - шептал Альбер, сжигая бумаги.
     - Пусть все это забудется, как дурной сон, - сказал Бошан, - пусть все это исчезнет, как эти последние искры, бегущие по почерневшей бума- ге, пусть все это развеется, как этот последний дымок, вьющийся над безгласным пеплом.
     - Да, да, - сказал Альбер, - и пусть от всего этого останется лишь вечная дружба, в которой я клянусь вам, мой спаситель. Эту дружбу будут чтить паши дети, она будет служить мне вечным напоминанием, что честью моего имени я обязан вам. Если бы кто-нибудь узнал об этом, Бошан, гово- рю вам, я бы застрелился; или нет, ради моей матери я остался бы жить, но я бы покинул Францию.
     - Милый Альбер! - промолвил Бошан.
     Но Альбера быстро оставила эта внезапя и несколько искусственная радость, и он впал в еще более глубокую печаль.
     - В чем дело? - спросил Бошан. - Скажите, что с вами?
     - У меня что-то сломалось в душе, - сказал Альбер. - Знаете, Бошан, не так легко сразу расстаться с тем уважением, с тем доверием, с той гордостью, которую внушает сыну незапятнанное имя отца. Ах, Бошан! Как я встречусь теперь с отцом? Отклоню лоб, когда он приблизит к нему губы, отдерну руку, когда он протянет мне свою?.. Знаете, Бошан, я несчастней- ший из людей. Несчастная моя матушка. - Если она знала об этом, как она должна была страдать!
     - Крепитесь, мой друг! - сказал Бошан, беря его за руки.
     - Но каким образом попала та заметка в вашу газету? - воскликнул Альбер. - За всем этим кроется чьяо ненависть, какой-то невидимый враг.
     - Тем более надо быть мужественным, - сказал Бошан. - На вашем лице не должно быть никаких следов волнения; носите это горе в себе, как туча несет в себе погибель и смерть, роковую тайну, которую никто не видит, пока не грянет гроза. Друг, берегите ваши силы для той минуты, когда она грянет.
     - Разве вы думаете, что это не конец? - в ужасе спросил Альбер.
     - Я ничего не думаю, но в конце концов все возможно. Кстати...
     - Что такое? - спросил Альбер, видя, что Бан колеблется.
     - Вы все еще считаетесь женихом мадемуазель Данглар?
     - Почему вы меня спрашиваете об этом сейчас?
     - Потому что, мне катся, вопрос о том, состоится этот брак или нет, связан с тем, что нас сейчас занимает.
     - Как! - вспыхнул Альбер, - вы думаете, что Данглар...
     - Я вас просто спрашиваю, как обстоит дело с вашей свадьбой. Че возьми, не выводите из моих слов ничего другого, кроме того, что я вих вкладываю, и не придавайте им такого значения, какого у них нет!
     - Нет, - сказал Альбер, - свадьба расстроилась.
     - Хорошо, - сказал Бошан.
     Потом, видя, что молодой человек снова опечалился, он сказал:
     - Знаете, Альбер, послушайтесь моего совета, йдем на воздух; прока- тимся по Булонскому лесу в экипаже или верхом; это вас успокоит; потом заедем куда-нибудь позавтракать, а после каждый из нас пойдет по своим делам.
     - С удовольствием, - сказал Альбер, - но только пойдем пешком, я ду- маю, мне будет полезно немного утомиться.
     - Пожалуй, - сказал Бошан.
     И друзья вышли и пешком пошли по бульвару. Дойдя до церкви Мадлен, Бошан сказал:
     - Слушайте, - раз уж мы здесь, зайдем к графу Монте-Кристо, он разв- лечет вас; он превосходно умеет отвлекать людей от их мыслей, потому что никогда ни о чем не спрашивает; а, по-моему, люди, которые никогда ни о чем не спривают, самые лучшие утешители.
     - Пожалуй, - сказал Альбер, - зайдем к нему, я его люблю.
    
    
     VIII. ПУТЕШЕСТВИЕ
    
     Монте-Кристо очень обрадовался, увидев, что молодые люди пришли вмес- те.
     - Итак, я надеюсь, все кончено, разъяснено, улажено? сказал он.
     - Да, - отвечал Бошан, - эти нелепые слухи сами собой заглохли; и ес- ли бы они снова всплыли, я первый ополчился бы против них. Не будем больше говоть об этом.
     - Альбер вам подтвердит, - сказал граф, - что я ему советовал то же самое. Кстати, - прибавил он, - вы застали меня за неприятнейшим заняти- ем.
     - А что вы делали? - спросил Альбер. - Приводили в порядок свои бума- ги?
     - Только свои, слава богу! Мои бумаги всегда в образцовом порядке, ибо у меня их нет. Я разбирал бумаги господина Кавальканти.
     - Кавальканти? - переспросил Бошан.
     - Разве вы не знаете, что граф ему покровительствует? сказал Альбер.
     - Вы не совсем правы, - сказал Монте-Кристо, - я никому не покрови- тельствую, и меньше всего Кавальканти.
     - Он женится вместо меня на мадемуазель Данглар, каковое обстоя- тельство, - продолжал Альбер, пытаясь улыбнуться, - как вы сами понимае- те, дорогой Бошан, повергает меня в отчаяние.
     - Как! Кавальканти женится на мадемуазель Данглар? - спросил Бошан.
     - Вы что же, с неба свалились? - сказал Монте-Кристо. - Вы, журна- лист, возлюбленный Молвы! Весь Париж только об этом и говорит.
     - И это вы, граф, устроили этот брак? - спросил Бошан.
     - Я? Пожалуйста, господин создатель новостей, не вздумайте распрост- ранять подобные слухи! Бог мой! Чтобы я да устраивал чей-нибудь брак? Нет, вы меня не знаете; наоборот, я всячески противился этому; я отка- зался быть посредником.
     - Понимаю, - сказал Бошан, - из-за нашего друга Альбера?
     - Только не из-за меня, - сказал Альбер. - Граф не откажется подтвер- дить, что я, наоборот, давно просил его расстроить эти планы. Граф уве- ряет, что не его я должен благодарить за это; пусть так, мне придется, как древним, воздвигнуть алтарь неведомому богу.
     - Послушание, - сказал Монте-Кристо, - это все так далеко от меня, что я даже нахожусь в натянутыхтношениях и с тестем и с женихом; и только мадемуазель Эжени, которая, по-видимому, не имеет особой склон- нти к замужеству, сохранила ко мне добрые чувства в благодарность за то, что я не старался заставить ее отказаться от дорогой ее сердцу сво- боды.
     - И скоро эта свадьба состоится?
     - Да, невзирая на все мои предостережения. Я ведь не знаю этого моло- дого человека; говорят, обогат и из хорошей семьи; но для меня все это только "говорят". Я до шноты повторял это Данглару, но он без ума от своего итальянца. Я счел даже нужным сообщить ему об одном обстоя- тельстве, по-моему, е более важном: этого молодого человека не то под- менили, когда он был грудным младенцем, не то его украли цыгане, не то его где-то потерял о воспитатель, не знаю точно. Но мне доподлинно из- вестно, что его отец ничего о нем не знал десять с лишним лет. Что он делал эти десять лет бродячей жизни, бог весть. Но и это предостережение не помогло. Мне поручили насать майору, попросить его выслать докумен- ты: вот они. Я их посылаю Дангларам, но, какилат, умываю руки.
     - А мадемуазель д'Армильи? - спросил Бошан. - Она не в обиде на вас, что вы отнимаете у нее ученицу?
     - Право, не могу вам сказать; но, по-видимому, она уезжает в Италию. Госпожа Данглар говорила со мной о ней и просила у меня ромендательных писем к итальянским импресарио; я дал ей записку к директору театра Вал- ле, который мне кое-чем обязан. Но что с вами, Альбер? Вы такой груст- ный; уж не влюблены ли вы, сами того не подозревая, в мадемуазель нг- лар? Как будто нет, - сказал Альбер с печальной улыбкой.
     Бошан принялся рассматривать картины.
     - Во всяком случае, - продолжал Монте-Кристо, - вы не такой, как всегда. Скажите, что с вами?
     - У меня мигрень, - сказал Альбер.
     -сли так, мой дорогой виконт, - сказал Монте-Крито, - то я могу прложить вам незаменимое лекарство, которое мне всегда помогает, когда мне не по себе.
     - Какое? - спросил Альбер.
     - Перемену места.
     - Вот как? - сказал Альбер.
     - Да. Я и сям сейчас очень не в духе и собираюсь уехать. Хотите, пое- дем вместе?
     - Вы не в духе, граф, - сказал Бон. - Почему?
     - Вам легко говорить; а вот посмотрел бы я на вас, если бы в вашем доме велось следствие!
     - Следствие? Какое следствие?
     - А как же, м господин де Вильфор ведет следствие по делу о моем уважаемом убийце, - это какой-то разбойник, бежавший с корги, по-види- мому.
     - Ах, да, - сказал Бошан, - я читал об этом вазетах. Кто это такой, этот Кадрусс?
     - Какой-то провансалец. Вильфор слышал о нем, когда служил в Марселе, а Данглар даже припоминает, что видел его. Поэтому господин королевский прокурор принял самое горячее участие в этом деле, оно, по-видимому, чрезвычайно заинтересовало и префекта полиции. Благодаря их вниманию, за которое я им как нельзя более признателен, мне уже недели две как приво- дят на дом всех бандитов, каких только можно раздобыть в Париже и его окрестностях, под тем предлогом, что это убийца Кадрусса. Если так будет продолжаться, через три месяца в авном французском королевстве не ос- танется ни одного жулика, ни одного убийцы, который не зл бы назубок плана моего дома. Мне остается только отдать им его в полное распоряже- ние и уехать куда глаза глядят. Поедем со мной, виконт!
     - С удовольствием.
     - Значит, решено?
     - Да, но куда же мы едем?
     - Я вам уже сказал, туда, где воздух чист, где шум убаюкивает, где, как бы ни был горд человек, он становится смиренным и чувствует свое ничтожество. Я люблю это уничижение, я, которого, подобно Августу, назы- вают властителем вселенной.
     - Но где же это?
     - На море, виконт. Я, видите ли, моряк: еще ребенком я засыпал на ру- ках у старого Океана и на груди у прекрасной Амфитри; я играл его зе- леным плащом и ее лазоревыми одеждами; я люблю море, как возлюбленную, и если долго не вижу его, тоскую по нем.
     - Поедемграф!
     - На море?
     - Да.
     - Вы согласны?
     - Согласен.
     - В таком случае, виконт, у моего крыльца сегодня будет ждать дорож- ная карета, в которой ехать так же удобно, как в кровати; в нее будут впряжены четыре лошади. Послушайте, Бошан, в моей карете можно очень удобно поместиться вчетвером. Хотите поехать с нами? Я вас приглашаю.
     - Благодарю вас, я только что был на море.
     - Как, вы были на море?
     - Да, почти. Я только что совершил маленькое путешествие на Борро- мейские острова - Все равно, поедем! - сказал Альбер.
     - Нет, дорогой Морсер, вы должны понять, что, если я отказываюсь от такой чести, значит, это невозможно. Кроме того, - прибавил он, понизив голос, - сейчас очень важно, чтобы я был в Париже, хотя бы уже для того, чтобы следить за корреспонденцией, поступающей в газет.
     - Вы верный друг, - сказал Альбер, - да, вы правы; следите, наблюдай- те, Бошан, и постарайтесь открыть врага, который опубликовал это сообще- ние.
     Альбер и Бошан простились; в последнее рукопожатие они вложили все то, чего не могли сказал при постороннем.
     - Славнымалый этот Бошан! - сказал Монте-Кристо, когда журналист ушел. - Правда, Альбер?
     - Золотое сердце, уверяю вас. Я очень люблюго. А теперь скажите, хотя в сущности мне это безразлично, - куда мы отравляемся - В Португалию, если вы ничего по имеете против.
     - Чудесно. Мы там будем на лоне природы, правда?
     Ни общества, ни соседей?
     - Мы будем наедине с лошадьми для верховой езды, собаками для охоты и с лодкой для рыбной ловли, вот и все.
     - Это то, что мне надо; я предупрежу свою мать, а затем я к вашим ус- лугам.
     - А вам разрешат? - спросил Монте-Кристо.
     - Что именно?
     - Ехать в Нормандию.
     - Мне? Да разве я не волен в своих поступках?
     - Да, вы путешествуете один, где хотите, это я знаю, ведь мы встрети- лись в Италии.
     - Так в чем же дело?
     - Но разрешати вам уехать с человеком, которого зовут граф Мон- те-Кристо?
     У вас плохая память, граф.
     - Почему?
     - Разве я не говорил вам, с какой симпатией моя мать относится к вам?
     - Женщины изменчивы, сказал Франциск Первый; женщина подобна волне, сказал Шекспир; один был великий король, другой - великий поэт; и уж, наверно, они оба хорошо знали женскуюрироду.
     - Да, но моя мать не просто женщина, а Женщина.
     - Простите, я вас не совсем понял?
     - Я хочу сказать, что моя мать скупа на чутва, то уж если она ко- го-нибудь полюбила, то это на всю жизнь.
     - Вот как, - сказал, вздыхая, Монте-Кристо, - и вы полагаете, что она деет мне честь относиться ко мне иначе, чем с полнейшим равнодушием?
     - Я вам уже говорил и опять повторяю, - возразил Альбер, - вы, видно, в самом деле очень своеобразный, необыкновенный человек.
     - Полно!
     - Да, потому что моя матушка не осталась чужда тому, не скажу - любо- пытству, но интересу, который вы возбуждаете. Когда мы одни, мы только о вас и говорим.
     - И она сотует вам не доверять этому Манфреду?
     - Напротив, она говорит мне: "Альбер, я уверена, что граф благородный человек; постарайся заслужить его любовь".
     Монте-Кристо отвернулся и вздохнул.
     - В самом деле? - сказал он.
     - Так что, вы понимаете, - продолжал Альбер, - она не только не восп- ротивится моей поездке, но от всего сердца одобрит ее, поскольку это согласуется с ее наставлениями.
     - Ну, так до вечера, - сказал Монте-Кристо. - Будьте здесь к пяти ча- сам; мы приедем на место в полно или в час ночи.
     - Как? в Трепор?
     - В Трепор или его окрестности.
     - Вы думаете за восемь часов проехать сорок восемь лье?
     - Эго еще слишком долго, - сказал Монте-Кристо.
     - Да вы чародей! Скоро вы обгоните не только железную дорогу, - это не так уж трудно, особенно во Франции, - но и телеграф.
     - Но так как нам все же требуется восемь часов, чтобы доехать, не опаздывайте.
     - Не беспокойтесь, я совершенно свободен - только собраться в дорогу.
     - Итак, в пять часов.
     - В пять часов.
     Альбер вышел. Монте-Кристо с улыбкой кивнул ему головой и постоял молча, погруженный в глубокое раздумье. Наконец, проведя рукой по лбу, как будто отгоняя от себя думы, он подош к гонгу и ударил по нему два раза.
     Вошел Бертуччо.
     - Бертуччо, - сказал Монте-Кристо, - не завтра, не послезавтра, как я предполагал, а сегодня в пять часов я уезжаю в Нормандию; дояти часов у вас времени больше чем достаточно; распорядитесь, чтобы были предуп- режденыонюхи первой подставы; со мной едет виконт де Морсер. Ступайте.
     Бертуччо удалился, и в Понтуаз поскакал верховой предупреть, что карета проедет ровно в шесть часов. Конюх в Понтуазе послал нарочного к следующей дставе, а та в свою очередь дала знать дальше; и шесть часов спустя все подставы, расположенные по пути, были предупреждены.
     Перед отъездом граф поднялся к Гайде, сообщил ей, что уезжает, сказал - куда и предоставил весь дом в ее распоряжение.
     Альбер явился вовремя. Он сел в карету в мрачном настроии, которое, однако, вскоре рассеялось от удовольствия, доставляемою быстрой ездой. Альбер никогда не представлял себе, чтобы можно было ездь так быстро.
     - Во Франции нет никакой возможности передвигаться по дорогам, - ска- зал Монте-Кристо. - Ужасная вещь эта езда на почтовых, по два лье в час, этот нелепый закон, запрещаий одному путешественнику обгонять другого, не испросив на это его разрешения; какой-нибудь больной или чудак может загородить путь всем остальным здоровым и бодрым людям. Я избегаю этих неудобств, путешествуя с собственным кучером и на собственных лошадях. Верно, Али?
     И граф, высунувшись из окна, слегка прикрикивал на лошадей, а у них словно вырастали крылья; они уже не мчались - они летели. Карета проно- силас как гром, по Королевской дороге, и все оборачивались, провожая глазами этот сверкающий метеор. Али, слушая эти окрики, улыбался, обна- жая свои белые зубы, сжимая своими сильными руками вожжи, и подзадоривал лошадей, пыые гривы которых развевались по ветру. Али, сын пустыни, был в своей стихии и, в белоснежном бурнусе, с черным лицом и сверкающи- ми глазами, окруженный облаком пыли, казался духом сама или богом ура- гана.
     - Вот наслаждение, которого я никогда не знал, - сказал Альбер, - наслаждение быстроты.
     И последние тучи, омравшие его чело, исчезали, словно уносимые встречным ветром.
     - Где вы достаете таких лошадей? - спросил Альбер. - Или вам их дела- ют на заказ?
     - Вот именно. Шесть лет тому назад я нашел в Венгрии замечального жеребца, известного своей резвостью; я его купил уж не помню за сколько; платил Бертуччо. В тот же год он произвел тридцать два жеребен. Мы с вами сделаем смотр всему потомству этого отца; они все какодин, без единого пятнышка, кроме звезды на лбу, потому что этому баловню конского завода выбирали кобыл, как паше выбирают наложниц.
     - Восхитительно!.. Но скажите, граф, на что вам столько лошадей?
     - Вы же видите, я на них езжу.
     - Но ведь не все время вы ездите?
     - Когда они мне больше не будут нужны. Бертуччо продаст их; он ут- верждает, что наживет на этом тысяч сорок.
     - Но ведь в Европе даже короли не так богаты, чтобы купить их.
     - В таком случае он продаст их любому восточному владыке, который, чтобы купить их, опустошит свою казну снова наполнит ее при помощи па- лочных ударов по пяткам своих подданных.
     - Знаете, граф, что мне пришло в голову?
     - Говорите.
     - Мне думается, что после вас самый богатый человек в Европе это го подин Бертуччо.
     - Вы ошибаетесь, виконт. Я уверен, если вывернуть карманы Бертуччо, не найдешь и гроша.
     - Неужели? - сказал Альбер. - Так ваш Бертуччо тоже чудо? Не заводите меня так далеко в мир чудес, дорой граф, не то, предупреждаю, я перес- тану вам верить.
     - У меня нет никаких чудес, Альбер; цифры и здравый смысл - вот и все. Вот вам задача: управляющий ворует, но почему он ворует?
     - Такова его природа, мне кажется, - сказал Альбер, - он ворует пото- му, что не может не воровать.
     - Вы ошибаетесь: он ворует потому, что у него есть жена, дети, потому что хочет упрочить положение свое и своей семьи, а главное, он не увен в том, что никогда не расстанется со своим хозяином, и хочет обеспечить своеудущее. А Бертуччо один на свете; он распоряжается моим кошельком, не преследуя личного интереса; он уверен, что никогда не расстанется со мной.
     - Почему?
     - Потому что лучшего мне не найти.
     - Вы ртитесь в заколдованном кругу, в кругу вероятностей.
     - Нет, это уверенность. Для меня хороший слуга тот, чья жизнь и смерть в моих рух.
     - А жизнь и смерть Бертуччо в ваших руках? - спросил Альбер.
     - Да, - холоднответил Монте-Кристо.
     Есть слова, которые замыкают беседу, как желная дверь. Именно так прозвучало "да" графа.
     Дальнейший путь совершался с такой же скоростью; тридцатдве лошади, распределенные на восемь подстав, пробежали сорок восемь лье в восемь часов.
     В середине ночи подъехали к прекрасному парку. Привратник стоялу распахнутых ворот. Он был предупрежден конюхом последней подставы.
     Был второй час. Альбера провели в его комнаты. Его ждала ванна и ужин. Лакей, который ехал на запятках кареты, был к его услугам; Батис- тен, ехавший на козлах, был к услугам графа.
     Альбер принял ванну, поужал и лег спать. Всю ночь его баюкал мелан- холичный шум прибоя. Встав с постели, он распахнул стеклянную дверь и очутился на маленькой терре; впереди открывался вид на море, то есть на бесконечность, а сзади - на прелестный парк, примыкающий к роще.
     В небольшой бухте покачивался на волнах маленький корвет с узким ки- лем и стройным рангоутом; на гафеле развевался флаг с гербом Монте-Крис- то: золотая гора на лазоревом море, увенчанная червленым крестом; это могло быть иносказанием имени Монте-Кристо, напоминающего о Голгофе, ко- торую страсти Спасителя сделали горой более драгоценной, чем золото, и о позорном кресте, освященном его божественной кровью, но могло быть и на- меком на личную драму, погребенную в неведомом прошлом этого загадочного человека.
     Вокруг корвета покачивались несколько хун, принадлежавших рыбакам соседних деревень и казавшихся смиренными подданными, ожидающими повеле- ний своего короля.
     Здесь, как и повсюду, где хоть на два дня останавлался Монте-Крис- то, жизнь была налажена с величайшим комфортом; так что она с первой же кунды становилась легкой и приятной.
     Альбер нашел в своей прихожейва ружья и все необходимые охотничьи принадлежности. Одна из комнат в первом этаже была отведена под хитроум- ные снаряды, которые англичане великие рыболовы, ибо они терпеливы и праздны, - все еще не могут ввести в обиход старозаветных французских удильщиков.
     Весь день прошел в этих разнообразных развлечениях, в которых Мон- те-Кристо не имел себе равного: подстрелили в парке с десяток фазанов, ловили в ручье столько же форелей, пообедали в беседке, выходящей на море, и пили чай в библиотеке.
     К вечеру третьего дня Альбер, совершенно разбитый этим времяпрепро- вождением, казавшимся Монте-Кристо детской забавой, спал в кресле у ок- на, в то время как граф вместе со своим архитектором составлял план оранжереи, которую он собирался устроить в своем доме. Вдруг послышался стук копыт по каменистой дороге, и Альбер поднял голову: он посмотрел в окно и с чрезвычайно неприятным изумлием увидал на дороге своего ка- мердинера, которого он не взял с собой, чтобы не доставлять Монте-Кристо лишних хлопот.
     - Это Флорантен! - воскликнул он, вскакивая с кресла. - Неужели ма- тушка захворала?
     он бросился к двери.
     Монте-Кристо проводил его глазами и видел, как он подбежал к камерди- неру и как тот, с трудом переводя дух, вытащил из кармана небольшой за- печатанный пакет. В этом пакете были газета письмо.
     - От кого письмо? - быстро спросил Альбер.
     - От господина Бошана... - ответил Флорантен.
     - Так это Бошан прислал вас?
     - Да, сударь. Он вызвал меня к себе, дал мне денег на дорогу, достал мне почтовую лошадь и взял с меня слово, что я без промедлений доставлю м пакет. Я сделал весь путь в пятнадцать часов.
     Альбер с трепетом вскрыл письмо. Едва он прочел первые рочки, как с его губ сорвался крик, и он, весь дрожа, схватился за газету.
     Вдруг в глазах у него потемнело, он зашатался и упал бы, если бы Фло- рантен не поддержал его.
     - Бедный юноша! - прошептал Мое-Кристо так тихо, что сам не мог ус- лышать своих слов. - Верно, что грехи отцов падают на детей до третьего и четвертого колена.
     Тем временем Альбер собрался с силами и ал читать дальше; потом, откинув волосы с вспотевшего лба, он скомкал письмо и газету.
     - Флорантен, - сказал он, - жет ваша лошадь проделать обратный путь в Париж?
     - Это разбитая поовая кляча.
     - Боже мой! А что было дома, когда вы уезжали?
     - Все было довольно спокойно; но когда я вернулся от господина Боша- на, я зтал графиню в слезах; она послала за мной, чтобы узнать, когда вы воращаетесь. Тогда я ей сказал, что еду за вами по поручению госпо- дина Бошана. Спва она протянула было руку, словно хотела остановить меня, но, подумав, сказала: "Поезжайте, Флорантен, пусть он возвращает- ся".
     - Будь спокойна, - сказал Альбер, - я вернусь, и - горе негодяю!.. Но прежде всего - надо уехать.
     И он вернулся в комнату, где его ждал Монте-Кристо.
     Это был уже не тот человек; за пять минут он неузнаваемо изменился: голос его стал хриплым, лицо покрылось красными пятнами, глаза гели под припухшими веками, походка стала нетвердой, как у пьяного.
     Граф, - сказал он, - благодарю вас за ваше милое гостеприимство, которым я был бы рад и дольше воспользоваться, но мне необходимо вер- нуться в Париж.
     - Что случилось?
     - Большое несчастье; разрешите мне уехать, дело идет о том, что мне дороже жизни. Не спрашивайте ни о чем, умоляю вас, но дайте мне лошадь!
     - Мои конюшни к вашим услугам, виконт, - сказал Монте-Кристо, - но вы измучаетесь, если проедете весь путь верхом, возьмите коляску, карету, любой экипаж.
     - Нет, этслишком долго; и я не боюсь усталости, напротив, она мне поможет.
     Альбер сделал несколько шагов, шатаясь, словно пораженный пулей, и упал на стул у самой двери.
     Монте-Кристо не видел этого второго приступа слабости;н стоял у ок- на и кричал:
     - Али, лошадь для виконта! Живее, он спешит!
     Эти слова вернули Альбера к жизни; он выбежал из комнаты, граф пле- довал за ним.
     - Благодарю вас! - прошептал Альбер, вскакивая ведло. - Возвращай- тесь как можно скорее, Флорантен. Нужен ли какой-нибудь пароль, чтобы мне давали лошадей?
     - Вы просто отдадите ту, нкоторой скачете; вам немедленно оседлают другую.
     Альбер уже собирся пустить лошадь вскачь, но остановился.
     - Быть может, вы сочтетеой отъезд странным, нелепым, безумным, - сказал он. - Вы не знаетекак могут несколько газетных строк довести человека до отчаяния. Вот, прочтите, - прибавил он, бросая графу газету, - но только когда я уед чтобы вы не видели, как я краснею.
     Он всадил шпоры, которые успели прицепить к его бфортам, в бока ло- шади, и та, удивленная, что нашелся седок, считающий, будто она нуждает- ся в понукании, помчалась, как стрела, пущенная из арбалета.
     Граф проводил всадника глазами, полными бесконечного сочувствия, и, только после того как он окончательно исчез из виду, перевел свой взгляд на газету и прочел:
     "Французский офицер на службе у Али, янинского паши, о котором гово- рила три недели тому зад газета "Беспристрастный голос" и который не только сдал замки Яны, по и продал своего благодетеля туркам, называл- ся в то время действительно Фернан, как сообщил наш уважаемый коллега; но с тех пор он успел привить к своему имени дворянский титул и назва- ние поместья.
     В настоящее время он носит имя графде Морсер и заседает в Палате пэров".
     Таким образом, эта ужасная тайна, которую Бошан хотел так великодушно скрыть, снова встала, как призрак, во всеоружии, и другая газета, кем-то безжалостно осведомленная, напечатала на третий день после отъезда Альбера в Нормандию те несколько строк, которые чуть не свели с ума нес- частного юношу.
    
    
     IX. СУД
    
     В восемь часов утра Альбер, как виь, ворвался к Бошану. Камердинер был предупрежден и провел Морсера в комнату своего господина, который только что принял ванну.
     - Итак? - спросил Альбер.
     - Итак, мой бедный друг, - ответил Бошан, - я ждал вас.
     - Я здь. Излишне говорить, Бошан, что я уверен в вашей доброте и благородстве и не допускаю мысли, что вы кому-нибудь рассказали об этом. Кроме того, вы меня вызвали сюда, это лишнее доказательство вашей друж- бы. Поэтому не станем терять времени на лишние разговоры; вы имеете представление оом, от кого исходит удар?
     - Я вам сейчас кое-что сообщу.
     - Да, но сначала вы должны изложить мне во всех подробностях, что здесь проошло.
     И Бошан рассказал подавленному горем и стыдом Альберу следующее.
     Заметка появилась третьего дня утром не в "Беспристрастном голосе а в другой газете, к тому же правительственной. Бошан сидел за завтраком, когда увидел эту зетку; он помедля послал за кабриолетом и, не кончив завтрака, поспешил в редакцию.
     Хотя политические взгляды Бошана и были совершенно противоположны тем, которых придерживался редактор эт газеты, он, как случается под- час и даже нередко, был его закадычным другом.
     Когда он вошел, редактор держал в руках номер собственной галеты и с явным удовольствием читал передовую о свекловичном сахаре, им же, по-ви- димому, и сочиненную.
     - Я вижу у вас в руках номер вашей газеты, дорогой мой, - сказал Бо- шан, - значит, незачем объяснять, почему я к вам пришел.
     - Неужели вы сторонник тростникового сахара? - спросил редактор пра- вительственной газеты.
     - Нет, - отвечал Бошан, - этот вопрос меня нимало не занимает; я при- шел совсем по другому поводу.
     - А по какому?
     - По поводу заметки о Морсере.
     - Ах, вот что; правда, это любопытно?
     - Настолько любопытно, чтото пахнет обвинением в диффамации, и еще неизвестно, каков будет исход процесса.
     - Отнюдь нет: одновременно с заметкой мы получили и все подтверждаю- щие ее документы, и мы совершенно уверен что Морсер промолчит. К тому же мы оказываем услугу родине, изобличая негодяев, недостойных той чес- ти, которую им оказывают.
     Бошан смутился.
     - Но ктое вас так хорошо осведомил? - спросил он. - Ведь моя газета первая заговорила об этом, но была вынуждена умолкнуть за неимением до- казательств; между тем мы больше вашего заинтересованы в разоблачении Морсера, потому что он пэр Франции, а мы поддерживаем опзицию.
     - Все очень просто; мы вовсе и не гонялись за сенсацией, она сама свалилась на нас. Вчера к нам явился человек из Янины с обличительными документами; мы не решались выступить с обвинением, но он заявил нам, что в случае нашего отказа статья появится в другой газете. Вы сами зна- ете, Бошан, что значит интересное сообщение; нам не хотелось упускать случая. Теперь удар нанесен; он сокрушителен и отзовется эхом во всей Европе.
     Бошан понял, что ему остается только склонить голову, и вышел в пол- ном отчаянии, решив послать гонца к Альберу.
     Но он не мог написать Альберу о событиях, которые разыгрались уже после отъезда гонца. В тот же день в Палате пов царило большое возбуж- дение, охватившее всех членов обычно столь спокойного высокого собрания. Все явись чуть ли не раньше назначенного времени и толковали между со- бой о злосчастном происшествии, которое неизбежно должно было привлечь общественное внимание к одному из наиболее видных членов Верхней палаты.
     Одни вполголоса читали и обсуждали заметку, другие обменивались вос- поминаниями, которые подтверждали сообщенные факты. Граф де Морсер не пользовался любовью своих коллег. Как все выскочки, он старался поддер- жать свое достоинство при помощи крайнего выкомерия. Подлинные арис- тократы смеялись над ним; люди одаренные пнебрегали им; прославленные воины с незапятнанным именем инстинктивно его презирали. Графу грозила горькая участь искупительной жертвы. На него указал перст всевышнего, и все готовы были требовать заклания.
     Только сам граф де Морсер ничего не знал. Он не получал газеты, где было напечатано позорящее сообщение, и все утро писал письма, а потом испытывал новую лошадь Итак, он прибыл в обычное время с высоко поднятой головой, надменным взглядом и гордивой осанкой, вышел из своей кареты, прошел по коридо- рам и вошел в залу, не замечая смущения курьеров и небрежных поклонов своих коллег.

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев