• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [56/83]

Скачать полное произведение

    Президент встал, выбрал трех членов собрания, которые должны были ему сопутствовать, и сел с генералом в карету, предварительно завязав ему глаза. В числе этих трех членов находился тот, который исполнял роль кучера.
     Остальные члены клуба молча рошлись.
     "Куда вам угодно, чтобы мы отвезли вас?" - спросил президе.
     "Куда хотите, лишь бы я был избавлен от вашего присутствия", - отве- тил господин д'Эпине.
     "Сударь, - сказал на это президент, - берегитесь, вы больше не в соб- рании, вы теперь имеете дело с отдельными людьми; не оскорбляйте их, ес- ли по жеете, чтобы вас заставили отвечать за оскорбление".
     Но вместо того чтобы попять эти слова, господин д'Эпине ответил:
     "В своей карете вы т же храбры, как и у себя в клубе, по той причи- не, сударь, что четверо всегда сильнее одного".
     Президент приказал остановить карсту.
     Они находились как раз в том месте набережной Орм, где есть лестница, ведущая вниз к реке.
     "Почему вы здесь остановились?" - спросил господин д'Эпине.
     "Потому, суда, - сказал президент, - что вы оскорбили человека, и этот человек не желает сделать ни шагу дальше, не потребовав у вас за- конного удовлетворения".
     "Еще один спос убийства", - сказал, пожимая плечами, генерал.
     "Потише, сударь, - отвечал президент, - если вы желаете, чтобы я счел вас самого одним из тех людей, о которых вы только что говорили, то ость трусом, делающим себе щит из собственной слости. Вы один, и один будет биться с вами; вы при шпаге, у меня в трти тоже есть шпага; у вас нет секунданта, - один из этих господ будет вашим секундантом. Те- перь, если вам угодно, вы можете спять повязку".
     Генерал немедленно сорвал платок с глаз.
     "Наконец-то язнаю, с кем имею дело", - сказал он.
     Дверца кареты открылась; все тверо вышли..."
     Франц снова прервал чтение. Он вытер холодный пот, выступивший у него на лбу; страшно было видеть, как бледный и дрожащий сын читает вслух не- известные доныне подробности смерти своего отца.
     Вентина сложила руки, словно молясь.
     Нуартье смотрел на Вильфора с передаваемым выражением гордости и презрения.
     Франц продолжал:
     - "Это было, как уже сказанопятого февраля. В последние дни стоял мороз градусов в пять-шесть, лестница вся обледенела; генерал был высок и тучен, и президент, спускаясь к реке, предоставил ему ту сторону лест- ницы, где были перила.
     Оба кунданта следовали за ним.
     Было совсем темно, пространство между лтницей и рекой было мокрое от снега и инея, и перед ними текла рекачерная, глубокая, кое-где пок- рытая плывущими льдинами.
     Один из сундантов сходил за фонарем на угольную барку, и при свете этого фонаря осмотрели оружие.
     Шпагпрезидента, обыкновенный клинок, какие носят в тросточке, была на пять дюймов короче шпаги его противника и без чашки.
     Генерал д'Эпине предложил раздать шпаги по жрею; но президент отве- тил, что это он вызвал его и, делая вызов, имел в виду, что каждый будет действовать своим оружием.
     Секунданты не хотели с этим соглашаться; президент заставил их замол- чать.
     Фонарь поставили на землю; противники стали по обе его стороны;пое- динок начался.
     В свете фонаря шпаги казались двумя молниями. Люди же были едва вид- ны, настолько было темно.
     Генерал считался одним из лучших фехтовальщиков во всей армии. Но он сразу же встретил такой натиск, что отступил; отступая, он упал.
     Секунданты думали, что он убит; но его противник, зная, что не ранил его, подал ему руку, чтобы помочь подняться. Это обстоятельство, вместо того чтобы успокоить генерала, еще больше раздражило его, и он в свою очередь бросился на противника.
     Но его противник не отступал ни на шаг и парировал его выпады. Трижды генерал отступал и трижды снова пытался атаковать.
     На третий раз он снова упал.
     Все думали, что он опять поскользнулся; однако, видя, что он не вста- , секунданты подошли к нему и пытались поставить его на ноги; но тот, кто подхватил его, почувствовал под рукой что-то теплое и мокрое.
     Это была кровь.
     Генерал, впавший в полуобморочное состояние, пришел в себя.
     "А, - сказал он, - против меня выпустили наемного убийцу, какого-ни- будь полкового учителя фехтования?"
     Президе, ничего ему не ответив, подошел к тому из секундантов, ко- торый деал фонарь, и, засучив рукав, показал на своей руке две сквоз- ных раны; затем, распахнув фрак и расстегнув жилет, обнажил бок, в кото- ром также зияла рана.
     А между тем он не испустил даже вздоха.
     У генерала д'Эпине началась агония, и через пять минут он умер..."
     Франц прочел эти последние слова таким глухим голосом, что их едва можно было расслышать; потом он умолк и провел рукой по глазам, точно сгоняя с них туман.
     Но после минутного мчания он продолжал:
     - "Президент вложил шпагу в тросточку и вновь поднялся по лестнице; кровавый след на снегу отмечал его путь. Не успел он еще дойти до верха лестницы, как услышал глухой всплеск воды: это секунданты бросили в рекуело генерала, удостоверившись в его смерти.
     Таким образом, генерал пал в честном поединке, а не в западне, как могли бы уверять.
     В удостоверение чего мы подписали настоящий протокол, дабы установить истину, из опасения, что может наступить минута, когда кто-либо из участников этого ужасного события буд обвинен в предумышленном убийстве или в нарушении законов чести. Подписано: Борепэр, Дюшампи, Лешарпалъ".
     Когда Франц окончил это столь тягостное для сына чтение, Валентина, бледнея от волнения, вытерла слезы, а Вильфор, дрожащий и забившийся в угол, пытаясь отвратить бурю, умоляюще посмотрел на безжалостного стар- ца.
     - Сударь, - сказал д'Эпине, обращаясь к Нуартье, - вам известны все подробности этого ужасного происшествия, вы заверили его подписями ува- жаемых лиц; и раз вы, по-видимому, интересуетесь мною, хотя этот интерес и проявился пока только в том, что вы причинили мне страдание, не отка- жите мне в последнем одолжении: назовите имя президента клуба, чтобы я знал, наконец, кто убил моего отца.
     Вильфор, совершенно растерянный, искал ручку двери. Валентина, раньше всех угадавшая, каков будет ответ старика, и не раз видевшая на его предплечье следы двух ударов шпагой, отступила на шаг.
     - Во имя неба, мадемуазель, - сказал Франц, обращаясь к своей невес- те, - поддержите мою просьбу, чтобы я мог узнать имя человека, который сделал меня сиротою в двухлетнем возрасте!
     Валентина стояла молча и не шевелясь.
     - Послайте, - сказал Вильфор, - верьте мне, не будем продолжать этой тяжелой сцены; к тому же имена скрыты умышленно. Мой отец и сам не знает, кто был этот президент, а если и знает, то не сможет вам этого переда; в словаре нет собственных имен.
     - Какое несчастье! - воскликнул анц. - Только одна надежда, которая поддерживала меня, пока я читал, и далане силы дочитать до конца, я надеялся по крайней мере узнать имя того, кто убил моего отца! Сударь, сударь, - воскликнул он, обращаясь к Нуартье, - ради бога, сделайте все, что можете... умоляю вас, попытайтесь указать мне, дать мне понять...
     - Да! - ответили глаза Нуартье.
     - Мадемуазель! - воскликнул Франц. - Ваш дедушка показал, что он мо- жет назвать... этого человека... Помогите мне... вы понимаете его...
     Нуартье посмотрел на словарь.
     Франц с нервной дрожью взял его в руки и назвал одну за другой вес буквы алфавита вплоть до Я.
     На этой будто стар сделал утвердительный знак.
     - Я? - повторил Франц.
     Палец молодою человека скользил по словам, но на каждом слове Нуартье делал отрицательный знак.
     Валентина закрыла лицо руками.
     Тогда Франц вернулся к местоимению "я".
     - Да, - показал старик.
     - Вы! - воскликнул Франц, и волосы его стали дыбом. - Вы, господин Нуартье? Это вы убили моего отца?
     - Да, - отвечал старик, величественно глядя ему в лицо.
     Франц без слов упал в кресло.
     Вильфор открыл дверь и выбежал из комнаты, потому что ему страстно хотело задавить ту искру жизни, которая еще тлела в неукротимом сердце старика.
    
    
     XIX. УСПЕХИ КАВАЛЬКАНТИ СЫНА
    
     Тем временем г-н Кавальканти-отец отбыл из Парижа, чтобы вернуться на свой пост, но не в войсках его величества императора австрийского, а у рулетки луккских минеральных вод; он был одним из ее самых ревностных читателей.
     Само собой разумеется, что он с самой добросовестной точностью увез с собой до последнего гроша всю сумму, назначенную ему в награду а его путешествие и за ту величавость и торжественность, с которыми он играл роль отца.
     После его отъезда Андреа получил все документы, удостоверяющие, что он действительно имеет честь быть сыном маркиза Бартоломео и маркизы Оливы Корспнари.
     Таким образом, он уже более пли менее твердо стоял на якоре в парижс- ком обществе, которое так легко принимает иностранцев и относится к ним не сообразно с тем, что они естьа сообразно с тем, чем они желают быть.
     Да и что требуется в Париже от молодого человека? Уметь кое-как гово- рить, прилично одеваться, смело играть и расплачиваться золотом.
     зумеется, к иностранцу предъявляют еще меньше требований, чем к па- рижанину.
     Итак, недели через две Андреа занимал уже недурное положение; его именовали графом, считали, что у него пятьдесят тысяч ливров годового дохода, и говорили о несметных богатствах его отца, зарытых будто бы в каменоломнях Саравеццы.
     Некий ученый, при котором упомянули о последнем обстоятельстве как о непреложном факте, заявил, что видел названные каменоломни, и это прида- ло огромный вес не вполне еще обоснованным утверждениям; отныне они при- обрели осязательную достоверность.
     Так обстояли дела в том кругу парижского общества, куда мы ввели на- ших читателей, когда однажды вечером Монте-Кристо заехал с визитом к господину Данглару. Самого Данглара не было дома, но баронесса принима- ла, и графа спросили, доложить ли о нем; он изъявил согласие.
     Со времени обеда в Отейло и последовавших за ним событий г-жа Данглар не могла без нервной дрожи слышать имя графа Монте-Кристо. Если вслед за звуком этого имени не являлся сам граф, тягостное ощущение усилива- лось; напротив, когда граф появлялся, его открытое лицо, его блестящие глаза, его изысканная любезность, даже галантность по отношению к г-же Данглар быстро рассеали последнюю тень тревоги. Баронессе казалось не- возможным, что челек, внешне столь очаровательный, мог питать относи- тельно нее какиеибо дурные намерения; впрочем, даже самые испорченные души не допускают, что возможно зло, не обоснованное какой-нибудь выго- дой; бесцельное и беспричинное зло претит, как уродство.
     Монте-Кристо вошел в тот буар, куда мы уже однажды приводили наших читателей и где сейчас баронесса неспокойным взглядом скользила по ри- сункам, которые ей передала дочь, предварительно посмотрев их вместе с Кавальканти-сыном. Его появление произвело свое обычное действие, и, встревоженная сначала звуком его имени, баронесса встретила его улыбкой.
     Он, со своей стороны, одним взглядом охватил в эту сцену.
     Рядом с баронессой, полулежавшей на козетке, сидела Эжени, а перед ней стоял Кавальканти.
     Кавальканти, весь в черном, как гетевский герой, в лакированных баш- маках и белых шелковых носках со стрелкой, проводил довольно белой и вы- холенной рукой по своим светлым волосам, сверкая бриллиантом, который, не устояв перед искушением и невзирая на советы Мое-Кристо, тщеславный молодой человек надел на мизинец.
     Это движение сопровождалось убийственными взглядами в сторону мадему- азель Данглар и вздохами, летевшими по тому же адресу, что и взгляды.
     Мадемуазель Данглар была верна себе - то есть прекрасна, холодна и насмешлива. Ни один из взглядов, ни один из вздохов Андреа не ускользал от нее; казалось, они ударялись о панцирь Миневры, панцирь, который, по утверждению некоторых философов, порою облекает грудь Сафо.
     Эжени холодно поклонилась графу и воспользовалась завязавшимся разго- вором, чтобы удалиться в гостин, предназначенную для ее занятий; отту- да вскоре послышались два громких и веселых голоса, вперемежку со звука- ми рояля, из чего Монте-Кристо м заключить, что мадемуазель Данглар обществу его и г-на Кавальканти предпочла общество мадемуазель Луизы д'Армильи, своей учительницы пения.
     Между тем граф, который разговаривал с г-жой Данглар и казался очаро- ванным беседой с ней, сразу заметил озабоченность Андреа Кавальканти: тот время от времени подходил к двери послушать музыку и, не решаясь пе- реступить порог, жестами выражал свое восхищение.
     Вскоре вернулся домой банкир. Правда, его рвый взгляд принадлежал Монте-Кристо, но второй он бросил на Андреа Что касается супруги, то он поздоровался с нею точно так, как иные мужья обычно здороваются со своими женами, о чем холостяки смогут соста- вить себе представление лишь тогда, когда будет издано очень пространное описание брачных отношений.
     - Разве наши барышни не пригласили вас заняться музыкой вмее с ни- ми? - спросил Данглар Андреа.
     - Увы, нет, сударь, - отвечал Андреа с еще более проникновенным вздо- хом, чем прежние.
     Данглар немедлео подошел к двери и распахнул ее.
     Присутствующие увидели двух девук, сидящих за роялем вдвоем на од- ной табуретке. Они аккомпанировалсебе каждая одной рукой, - собствен- ная их выдумка, в которой они достигли замечательного искусства.
     Мадемуазель д'Армильи, представлявшая в эту минуту вместе с Эжени в рамке открытой двери одну из тех живых картин, которые так любят в Гер- мании, была очень хороша собой, или, вернее, очаровательно мила. Она бы- ла маленькая, тоненькая и золотоволосая, как фея, с длинными локонами, падавшими ей на шею, немного слишком длинную, как у мадонн Перуджино, и с подернутыми дымкой усталости глазами. Говорили, что у нее слабые лег- кие и что, побно Антонии из "Кремонской скрипки", она в один прекрас- ный день умрет во время пения.
     Монте-Кристо бросил быстрый любопытный взор в этот гинекей; он в пер- вый раз видел мадемуазель д'Армильи, о которой он так часто слышал в этом доме.
     - А что же мы? - спросил банкир сю дочь. - Нас отвергают?
     Затем он провел Андреа в гостиную и, случайно или с умыслом, притво- рил за ним дверь таким образом, что с того места, где сидели Монте-Крис- то и баронесса, ничо не было видно; но так как барон прошел туда сле- дом за Андреа, то г-жа Далар, по-видимому, не обратила на это обстоя- тельство никакого внимания.
     Вскоре граф услышал голос Андреа, поющего под аккомпанемент рояля ка- кую-то корсиканскую песню.
     В то время как граф с улыбкой слушал эту песню, забывая Андреа и вспоминая Бенедетто, г-жа Данглар восхищенно рассказывала ему о самооб- лании ее мужа, который в это утро потерял из-за банкротства какой-то миланской фирмы триста или четыреста тысяч франков.
     И в самом деле, барон заслуживал восхищения; если бы граф не услышал этого от баронессы или но узнал одним из тех способов, корыми он узна- вал все, то по лицу барона он ни о чем бы не догадался.
     "Вот как! - подумал Монте-Кристо. - Ему уже приходится скрывать свои потери; еще месяц назад он ими хвтался".
     Вслух он сказал:
     - Но, сударыня, господин Данглар такой знак биржи, он всегда сумеет возместить на ней все, что потеряет в другом месте.
     - Я вижу, вы разделяете всеобщее заблуждение, - сказала г-жа Данглар.
     - Какое заблуждение? - спросил Монте-Кристо.
     - Все думают, что господин Данглар играет на бирже, но это неправда.
     - Ах, в самом деле, сударыня, я вспоминаю, что господин Дебрэ говорил мне... Кстати, кудато девался господин Дебрэ? Я его не видел уже дня три-четыре.
     - Я тоже, - сказала г-жа Данглар с изумительным апломбом. - Но вы на- чали что-то говорить и не докончили.
     - О чем же я говорил?
     - Что Дебрэ сказал вам...
     - Да, верно; Дебрэ сказал, что это вы поклоняетесдемону азарта.
     - Да, признаюсь, одно время так и было, - сказала г-жа Данглар, - но теперь меня это больше не занимает.
     - И напрасно, сударыня. Знаете, ведь судьба изменчива, а в спекуляци- ях все зависит от удачи и неудачи. Будь я женщиной, да е женой банки- ра, как бы я ни верил в счастье своего мужа, я бы непременно составил себе независимое состояние, даже если бы мне для этого пришлось доверь свои интересы незнакомым ему рукам.
     Госпожа Данглар невольно вспыхнула.
     - Да вот, например, - сказал Монте-Кристо, делая вид, что ничего не заметил, - вы слышали об удачной комбинации, которую вчера проделали с неаполитанскими бонами? - У меня их нет, - быстро ответила баронесса, - и даже никогда не бы- ло;о, право, мы уже достаточно поговорили о бирже, граф; словно мы с вами два маклера. Поговорим лучше об этих несчастных Вильфорах, которых так преследует судьба.
     - А что с ними случилось? - спросил Монте-Кристо с полнейшей наив- ностью.
     - Да вы же знаете, господин де СеМеран умер через три или четыре дня после своего отъезда, а теперь умерла маркиза, через три или четыре дня после своего приезда.
     - Ах, да, я слышал об этом, - сказал Монте-Кристо. - Но, как говорит Клавдий Гамлету, это закон природы: отцы их умерли раньше их, и им приш- лось их оплакивать; они умрут раньше своих сыновей, и их будут оплаки- вать их сыновья.
     - Но это еще не все.
     - Как, не все?
     - Нет. Вы знаете, они собирались выдать замуж свою дочь...
     - Да, за господина Франца д'Эпипе... Разве свадьба расстроилась?
     - Говорят, вчера утром Франц вернул им слово.
     - Да неужели?.. А кая причина разрыва?
     - Неизвестно.
     - Что вы говорите, боже милостивый! А как переносит все эти несчастья господин де Вильфор?
     - По своему обыкновению - как философ.
     В эту минуту возвратился Данглар.
     - Что это, - сказала баронесса, - вы оставляете господина Кавальканти одного с вашей дочерью?
     - А мадемуазель д'Армильи, - сказал барон, - за кого вы ее считаете?
     Затем он обернулся к Монте-Кристо:
     - Милейший молодой человек этотнязь Кавальканти, правда, граф?.. Только князь ли он?
     - За это не поручусь, - сказал Монте-Кристо. - Мне представили его отца как маркиза, так что он, по-видимому, граф; но мне кажется, он и сам не особенно претендует на княжеский титул.
     - Почему же? - сказал банкир. - Если он князь, то ему нечего это скрывать. У каждого свои права. Не люблю, когда отрицают свое происхож- дение. - Ну, вы известный демократ, - сказал с улыбкой Монте-Кристо.
     - Но послушайте, - сказала баронесса, - в какое оложение вы себя ставите, если бы вдруг приехал де Морсер, он застал бы господина Ка- вальканти в комнате, куда ему, жениху Эжени, никогда не разрешалось вхо- дить.
     - Вы совершенно верно сказали "вдруг", - возразил банкир. - По совес- ти гово, мы его так редко видим, что он, можно сказать, действительно появляется у нас только вдруг.
     - Словом, если бы он явился и увидел этого молодого человека подле вашей дочери, он мог бы остаться недоволен.
     - Недоволен, он? Вы сильно ошибаетесь! Господин виконт не оказывает нам чести ревновать свою невесту, он ее не так сильно любит. Да и что мне за дело, будет он недоволен или нет?
     - Однако наши отношения...
     - Ах, наши отношения; угодно вам знать, какие у нас с м отношения? На балу, который давала его мать, он только один раз танцевал с моей до- черью, а господин Кавальканти три раза танцевал с ней, и он этого даже не заметил.
     - Господин виконт Альбер де Морсер! - доложил камердинер.
     Баронесса поспешно встала. Она хотела пройти в маленькую гостиную, чтобы предупредить дочь, но Данглар удержал ее за руку.
     - Оставьте, - сказал он.
     Она удивленно взглянула на него.
     Монте-Кристо сделал вид, что не замил этой сцены.
     Вошел Альбер: он был очень красив и очень весел. Он непринужденно поклонился баронессе, фамильярно Данглару и дружелюбно Монте-Кристо; по- том обернулся к баронессе:
     - Позвольте спросить вас, сударыня, - сказал он, - как себя чувствует мадемуазель Данглар?
     - Оично, сударь, - быстро ответил Данглар, - она сейчас занимается музыкой в своей маленькой гостиной вместе с господином Кавальканти.
     Альбер остался спокойным и равнодушным; быть может, в нем и шевельну- лось что-то вроде досады, но он чувствовал, что Монтекристо смотрит на него.
     - У господина Кавальканти прекрасный тенор, а у мадемуазель Эжени ве- ликолепное сопрано, не говоря уже о том, что она играет на рояле, как Тальборг. Это, должно быть, очаровательный концерт.
     - Во всяком случае они прекрасно спелись, - сказал Данар.
     Альбер, казалось, не заметил этой двусмысленности, настолько убой, что г-жа Данглар покраснела.
     - Я тоже музыкант, - продолжал он, так по крайней мере утверждали мои учителя; но вот странно, я никогда не мог ни с кем спеться, с сопра- но даже меньше, чем с какими-нибудь другими голосами.
     Данглар кисло улыбнулся, как бы говоря: "Да рассердись же!"
     - Так что вчера, - сказал он, видимо, все-таки надеясь добиться свое- го, - князь и моя дочь вызвали общее восхищение. Разве вы вчера не были у нас, сударь?
     - Какой князь? - спросил Альбер.
     - Князь Кавальканти, - отвечал Данглар, упорно величавший Андреа этим титулом.
     - Ах, простите, - сказал Альбер, - я не знал, что он князь. Так вчера князь Кавальканти пел вместе с мадемуазель Эжени? Поистине это должно было быть восхитительно, я страшно жалею, что не слышал их. Но я не мог воспользоваться вашим приглашением, мне пришлось сопровождать мою мать к старой баронессе Шато-Рено, где поли немцы.
     Затем, после небольшого молчания, он спросил, как ни в чем не бывало:
     - Могу ли я засвидетельствовать свое почтение мадемуазель Данглар?
     - Нет, подождите, умоляю вас, - сказал банкир, останавливая его, - послушайте, эта каватина прелестна - та, та, та, ти, та, ти, та, та;то восхитительно, сейчас конец... еще секунда; прекрасно! браво, браво, браво!
     И банкир принялся неистово аплодировать.
     - В самом деле, - сказал Альбер, - это превосходно, нельзя лучше по- нимать музыку своей родной страны, чем понимает князь Кавальканти. Ведь вы сказали "князь", если не ошибаюсь? Впрочем, если он и не князь, его сделают князем, в Италии это не трудно. Но внемся к нашим восхити- тельным певцам Вам следовало бы доставить нам всем удовольствие, госпо- дин Данглар: не предупреждая о том, что здесь есть посторонний, попроси- те мадемуазель Данглар и господина Кавальканти спеть что-нибудь еще. Так приятно наслаждаться музыкой немного издали, в тен когда тебя никто не видит и ты сам ничего не видишь, не стесняешь исполнителя; тогда он мо- жет свободно отдаться влечению своего таланта и порывам своего сердца.
     На этот раз Данглар был сбит с толку хладнокровием Альбера.
     Он отвел Монте-Кристо в сторону.
     - Ну, что вскажете о нашем влюбленном? - спросил он.
     - По-моему, он довольно холоден, это бесспно. Но что поделаешь? Вы дали слово!
     - Да, конечно, я дал слово; но в чем? Отдать свою дочь человеку, ко- торый ее любит, а не человеку, который ее не любит. Посмотрите на него: холоден, как мрамор, надменен, как его отец; будь он хоть богат, буд у него состояние Кавальканти, можно было бы не обращать на это внимания. Говоря откровенно, я еще не спросил мнения дочери; но если бы у нее был хороший вкус...
     - Не знаю, - сказал Монте-Кристо, - быть жет, симпатия к нему ос- лепляет меня, но уверяю вас, что виконт до Морсер очень милый молодой человек, который сделает вашу дочь счастлий и который рано или поздно чего-нибудь достигнет; ведь отец его занает прекрасное положение.
     - Гм! - промычал Данглар.
     - Вы сомневаетесь?
     - Да вот, прошлое... темное прошлое.
     - Но прошлое отца не касается сына.
     - Совсем напротив!
     - Послушайте, не убеждайте себя в этом. Еще месяц назад вы считали Морсера превосходной партией. Поймите, я в отчаянии: ведь это у меня вы познакомились с этим молодым Кавальканти, я его совершенно не знаю, пов- торяю вам.
     - Но я его знаю, - сказал Данглар, - этого вполне достаточно.
     - Вы его знаете? Разве вы наводили о нем справки? - спросил Мон- те-Кристо.
     - А разве это так необходимо? Разве сервого взгляда не видно, с кем имеешь дело? Прежде всего он богат.
     - Я в этом не уверен.
     - Но ведь вы отвечаете за него?
     - Это пустяки, пятьдесят тысяч франков.
     Он прекрасно образован.
     - Гм! - в свою очередь промычал Монте-Кристо.
     - Он музыкант.
     - Все итальянцы музыканты.
     - Знаете, граф, вы несправедливы к нему.
     - Да, признаюсь, меня огорчает, что, зная ваши обязательства по но- шению к Морсерам, он становится поперек дороги, пользуясь тем, что бо- гат.
     Данглар засмеялся.
     - Вы слишком строги, - сказал он. - На свете всегда так бывает.
     - Однако ведь вы не можете идти на такой разрыл, дорогой господин Данглар; Морсеры рассчитывают на этот брак.
     - Разве?
     - Безусловно.
     - Тогда пусть они объяснятся. Вам бы следовало намекнуть об этом от- цу, дорогой граф, ведь вы у них так хорошо приняты.
     - Я? Где вы это видели?
     - Да хотя бы у них на балу. Помилуйте, графиня, гордая Мерседес, над- менная испанка, которая едва удостаивает разговором самых старых знако- мых, берет вас под руку, выходит с вами в сад, выбирает самые темные за- коулки и возвращается только через полчаса.
     - Ах, барон, барон, - сказал Альбер, - вы мешаете нам слушь; со стороны такого меломана это просто варварство!
     - Ничего, ничего, господин насмешник, - сказал Данглар.
     Потом он снова обернулся к Монте-Кристо.
     - Вы беретесь сказать это отцу?
     - Извольте, если вам так хочется.
     - Но на этот раз все должно быть ясно и определенно. Прежде всего он должен у меня просить руки моей дочери, назначить срок, объявить свои денежные условия; словом, либо мы окончательно сговоримся, либо разой- демся совсем; но, понимаете, никаких отсрочек!
     - Ну что ж! Он вступит в переговоры.
     - Я бы не сказал, что жду этого с особым удовольствием, но все-таки жду; банкир, знаете, должен быть рабом своего слова.
     И Данглар вздохнул так же тяжко, как за полчаса перед тем вздыхал Ка- вальканти-сын.
     - Браво, браво, браво! - крикнул Альбер, подражая банкиру и аплодируя только что кончившемуся романсу.
     Данглар начал косо посматривать на Альбера, когда ему что-то тихо до- ложили.
     - Я сейчас вернусь, - сказал банкир, обращаясь к Монте-Кристо, - по- дождите меня; быть может, мне еще придется вам кое-что сообщить.
     И он вышел.
     Баронесса воспользовалась отсутствием мужа, чтобы открыть дверь в гостиную дочери, и Андреа, сидевший у рояля вместе с мадемуазель Эжени, вскочил, как на пружинах.
     Альбер с улыбкой поклонился мадемуазель Данглар, которая, ничуть, ви- димо, не смутившись, ответила ему обычным холодным поклоном.
     Кавальканти явно чувствовал себя неловко; он поклонился Морсеру, и тот ответил на его поклон с самым дерзким видом.
     Затем Альбер рассыпался в похвалах голосу мадемуазель Данглар и выра- зил сожаление, что ему не удалось присутствовать на вчерашнем вечере, по всеобщему мнению столь удачном...
     Кавальканти, предоставленный самому себе, отвел в сторону Монте-Крис- то.
     - Вот что, - сказала г-жа Данглар, - хватит с нас музыки и комплимен- тов, пойдемте пить чай.
     - Идем, Луиза, - сказала мадемуазель Данглар своей подруге.
     Все перешли в соседнюю гостиную, где был приготовлен чай.
     В ту минуту, когда, следуя английской моде, гости уже оставляли ложки в своих чашках, дверь снова отворилась, и вошел Данглар, видимо очень взволнованный. МонтеКристо прежде всех заметил это волнение и вопроси- тельно посмотл на банкира.
     - Я сейчас получил письмо из Греции, - сказал Данглар.
     - Поому вас и вызывали? - спросил граф.
     - Да.
     - Как поживает король Оттон? - спросил самым веселым тоном Альбер.
     Данглар косо взглянул на него и ничего не ответил, а Монте-Кристо от- внулся, чтобы скрыть мелькнувшее на его лице и тотчас же исчезнувшее выражение жалости.
     - Мы выйдем вместе, хорошо? - сказал Альбер графу.
     - Да, если хотите, - ответил тот.
     Альбер не мог попять, чем был вызван взгляд банкира, поэтому он спро- сил Монте-Кристо, который это отлично понял:
     - Вы заметили, как он на меня посмотрел?
     - Да, - отвечал граф, - но разве в его взгляде было что-нибудь нео- бычное?
     - Еще бы, но что он хотел сказать, упомянув это письмо из Греции?
     - Откуда же я могу знать?
     - Да мне казалось, что вы имеете некоторое отношение к этой стране.
     Монте-Кристо улыбнулся, как улыбаются, когда хотят уклониться от от- вета.
     - Смотрите, - сказал Альбер, - он направляется к вам; я пойду к маде- муазель Данглар, похвалю ее камею; за это время папаша успеет поговорить с вами.
     - Уж если хотите хвалить, так по крайней мере похвалите ее голос, - сказал Монте-Кристо.
     - Ну нет, это бы всякий сделал.
     - Дорогой виконт, - сказал Монте-Кристо, - вы щеголяете своей дер-остью.
     Альбер с улыбкой на устах направился к Эжени.
     Тем времен Данглар наклонился к уху графа.
     - Вы дали мне превосходный совет, - сказал он, - в этих двух словах: "Фернан" и "Янина" заключена ужасная история.
     - Да что вы! - сказал нте-Кристо.
     - Да, я вам все расскажу. Но уведите отсюда этого юношу; его общество очень стеснительно для меня сейчас.
     - Я так и собиралссделать, мы выйдем вместе; вы по-прежнему хотите, чтобы я направил к вам его отца?
     - Более, чем когда-либо.
     - Хорошо.
     Граф кивнул Альберу.
     Они оба откланялись дамам и вышли: Альбер с видом полнейшего равноду- шия к высокомерию мадемуазель Данглар, а Монте-Кристо повторив г-же Данглар сй совет, что жене банкира следует быть предусмотрительной и обеспечить свое будущее.
     Поле битвы осталось за господином Кавальканти.
    
    
     XX. ГАЙДЕ
    
     Едва лошади графа завернули за угол бульвара, Альбер разразился таким громк смехом, что его нельзя было не заподозрить в искусственности.
     - Ну, вот, - сказал он графу, - теперь я хочу спросить вас, как спро- сил король Карл Девятый Екатерину Медичи после Варфоломеевской ночи: хо- рошо ли я, повашему, сыграл свою маленькую роль?
     - В каком смысле? - спросилонте-Кристо.
     - Да в смысле водворения моего соперника в доме господина Данглара...

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев