Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [40/83]

  Скачать полное произведение

    - Так, значит, - сказала г-жа де Вильфор, - они нашли секрет знамени- той аква-тофана, про который мне в Перудже говорили, что он утрачен?
     - Да разве в мире что-нибудь теряется? Искусства кочуют и обходят вокруг света; вещи получают другие наименования и только, а чернь не разбирается в этом, но результат всегда один и тот же: яды поражают тот или иной орган, - один действует на желудок, другой на мозг, третий на кишечник. И вот яд вызывает кашель, кашель переходит в воспаление легких или какую-либо другую болезнь, отмеченную в книге науки, что не мешает ей быть безусловно смертельной, а если бы она и не была смертельна, то неминуемо стала бы таковойлагодаря лекарствам: наши немудрые врачи ча- ще всего посредственные мики, и борются ли их снадобья с болезнью или помогают ей - это дело случая. И вот человека убивают по всем правилам искусства, а закон бессилен, как говорил один из моих друзей, добрейший аббат Адельмонте из Таормины, искуснейший химик в Сицилии, хорошо изу- чивший эти национальные явления.
     - Это страшно, но чудесно, - сказала молодая женщина, застывшая в напряженном внимании. - Сознаюсь, я считала все эти истории выдумками средневековья.
     - Да, несомненно, но в наши дни они е усовершенствовались. Для чего же и существует течение времени, всякие меры поощрения, медали, ордена, Монтионовские премии, как не для того, чтобы вести общество к наивысшему совершенству? А человек достигнет совшенства лишь тогда, когда сможет, подобно божеству, создавать и уничтожать по своему желанию; уничтожать он уже научился - значит, половина пути уже пройдена.
     - Таким образом, - сказала г-жа де Вильфор, упорно возвращаясь сво- ей цели, - яды Борджиа, Медичи, Рене, Руджьери и, вероятно, позднее ба- рона Тренка, которыми так злоупотребляли современная драма и роман...
     - Были произведениями искусства, - отвечал граф. - Неужели вы думае- те, что истинный ученый просто возьмется за нужного ему человека? Ни в коем случае. Наука любит рикошеты, фокусы, фантазию, если можно так вы- разиться. Так, например, милейший аббат Адельмонте, о котором вам го- ворил, производил в этом отношении удивительные опыты.
     - В самом деле?
     - Да, и я вам приведу пример. У него был прекрасный сад, полный цве- тов, овощей и плодов; из этих овощей он выбирал какой-нибудь самый не- винный - скажем, кочан капусты. В течение трех дней он поливал этотко- чан раствором мышьяка; на третий день кочан заболевал и желтел, наступа- ло время его срезать; в глазах всех он имел вид созревший и по-прежнему вполне невинный; только аббат Адельмонте знал, что он отравлен. Тда он приносил этот кочан домой, брал кролика, - у аббата Адельмонте была це- лая коллекция кроликов, кошек и морских свинок, ничуть не уступшая его коллекции овощей, цветов и плодов, - итак, аббат Адельмонте брал кролика и давал ему съесть лист капусты; кролик околевал. Какой следователь на- шел бы в этом что-либо предосудительное? Какому королевскому прокурору могло бы прийти в голову возбудить дело против Маженди или Флуранса [45] по поводу умерщвленных ими кроликов, кошек и морских свинок? Ни одному. Таким образом, кролик околевает, не возбуждая внимания правосудия. Затем аббат Адельмонте велит своей кухарке выпотрошить мертвого кролика и бро- сает внутренности в навозную кучу. По этой навозной куче бродит курица; она клюет эти внутренности, тоже заболевает и на следующий день околева- ет. Пока она бьется в предсмертных судорогах, мимо пролетает ястреб (в стране аббата Адельмонте много ястребов), бросается на труп, уносит его на скалу и пожирает. Спус три дня бедный ястреб, которому, с тех пор как он поел курицы, всеремя нездоровится, вдруг чувствует головокруже- ние и прямо из-под облаков грузно падает в ваш садок; а щука, угорь и мурена, как вам известно, прожорливы, они набрасываются на ястреба. Ну так вот, представьте себе, что на следующий день к вашему столу подадут эту щуку, угря или мурену, отравленных в четвертом колене; ваш гость бу- дет отравлен в пятом, - и дней через восе или десять умрет от кишечных болей, от сердечных припадков, от нарывв желудке. После вскрытия док- тора скажут: "Смерть последовала от опухоли печени или от тифа".
     - Но, - сказала г-жа де Вильфор, - все это аше сцепление обстоя- тельств может очень легко прерваться: ястреб жет ведь не пролететь в нужный момент или упасть в ста шагах от садка.
     - А вот в этом и заключается искусство. На Востоке, чтобы быть вели- ким химиком, надо уметь управлять случайностями, - и там это умеют.
     Госпожа де Вильфор задумчиво слушала.
     - Но, - сказала она, - следы мышьяка не исчезают: каким бы образом он ни попал в тело человека, он будет обнаружен, если его там достаточное количество, чтобы вызвать смерть.
     - Вот, вот, - воскликнул Монте-Кристо, - именно это я и сказал доб- рейшему Адельмонте.
     Он подумал, убнулся и ответил мне сицилианской пословицей, которая как будто имеется и во французском языке: "Сын мой, мир был создан не в один день, а в семь; приходите в воскресенье".
     В воскресенье я снова пришел к нему; вмто того чтобы поливать кочан капусты мышьяком, он поливал его раствором соли, настоянном на стрихнине strychnos colubrina, как это называют в уке. На этот раз кочан капусты вовсе не казался больным, и у кролика возникло никаких сомнений, а через пять минут кролик околел; курица поклевала кроли и скончалась на следующий день. Тогда мы изобразили ястребов, унеслик себе курицу и вскрыли ее. На этот раз исчезли все особые симптомы и налицо были только общие. Ни в одном органе не оказалось никаких специфических признаков: только раздражение нервной системы и следы прилива крови к мозгу; курица околела не от отравления, а от апоплексии. С курами это случается редко, я знаю, но у людей это обычное явление.
     Госпожа де Вильфор сновилась все задумчивее.
     - Какое счастье, - сказала она, - что подобные препараты могут быть изготовлены только химиками; иначе, право, одна половина человечества отравила бы другую.
     - Химиками или людьми, которые интересуются химией, - небрежно отве- тил Монте-Кристо.
     - И, кроме того, - сказала г-жа де Вильфорс усилием отрываясь от своих мыслей, - как бы искусно ни было совершено преступление, оно всег- да останется преступлением, и если его минует людское правосудие, ему не укрыться от божьего ока. У восточных народов не такая чуткая совесть, как у нас, и онилагоразумно упразднили ад; в этом все дело.
     - В такой чистой душе, как ваша, естественно, должны возникать подоб- ные сомнения, но зрелое размышление заставит вас откинуть их. Темная сторона человеческой мысли целиком выражается в известном парадоксе Жан-Жака Руссо - вы знаете? - "Мандарин, которого убивают за пять ысяч миль, шевельнув кончиком пальца". Вся жизнь человека полна таких поступ- ков, и его ум постоянно порождает такие мечты. Вы мало найдете людей, спокойно всаживающих нож в сердце своего ближнего или дающих ему, чтобы сжить его со свету, такую порцию мышьяку, как мы с вами говорили. Это действительно было бы эксцентрично или глупо. Для эго необходимо, что- бы кровь кипела, чтобы пульс неистово бился, чтобы вся душа перевну- лась. Но, если, заменяя слово, как это делается в филологии, смягченным синонимом, вы производите простое устранение; если, вместо того чтобы совершить гнусное убийство, вы просто удаляете с вашего пути того, кто вам мешает, и делаете это тихо, без насилия, без того, чтобы это сопро- вождось страданиями, пытками, которые делают из жертвы мученика, а из вас - в полном смысле слова кровожадного зверя; если нет ни крови,ни стонов, ни судорог, ни, главное, этого ужасного и подозрительного мгно- венного конца, то вы избегаете возмездия человеческих законов, говорящих вам: "Не нарушай общественного спокойствия!" Вот таким образом действуют и достигают своей цели на Востоке, где люди серьезны и флегматичны и не жалеют времени, когда дело касается сколько-нибудь важных обстоятельств.
     - А совесть? - взволнованно спросила г-жа де Вильфор, подавляя вздох.
     - Да, - отвечал Монте-Кристо, - да, к счастью, существует совесть, иначе мыыли бы очень несчастны. После всякого энергического поступка нас спасает наша совесть; она находит нам тысячу извинений, судьями ко- торых являемся мы сами; и хоть эти доводы и сохраняют нам спокойный сон, они, пожалуй, не охранили бы нашжизнь от приговора уголовного суда. Вероятно, совесть чудесно успоила Ричарда III после убийства обоих сы- новей Эдуарда IV; в самом деле, он мог сказать себе: "Эти дети жестокого короля-гонителя унаследовали пороки своего отца, чего, кроме меня, никто не распознал в их юношеских наклонностях; эти дети мешали мне составить благоденствие английского народа, которому они неминуемо принесли бы несчастье". Так же утешала совесть и леди Макбет, желавшая, чтобы там ни говорил Шекспир, посадить на трон своего сына, а вовсе не мужа. Да, материнская любовь - это такая великая добродетель, такая могущественная движущая сила, что она многое оправдывает; и после смерти Дункана леди Макбет была бы очень несчастна, если бы не ее совесть.
     Госпожа де Вильфор жадно упивалась этими страшными выводами и цинич- ными парадоксами, которые граф высказывал со свойственной ему простодуш- ной иронией.
     После минутного молчания она сказала:
     - Знаете, граф, ваши аргументы ужасны и вы идите мир в довольно мрачном свете! Или вы так судите о человечестве потому, что смотрите на него сквозь колбы и реторты? Ведь вы в самом деле выдающийся химик, этот эликсир, который вы дали моему сыну и который так быстро вернул его к жизни...
     - Не очень доверяйте ему, сударыня, - сказал МонтеКрио, - капли этого эликсира было достаточно, чтобы вернуть к жизни умиравшего ребен- ка, но три капли вызвали бы у него такой прилив крови к легким, что у него сделалось бы сердцебиение; шесть капель захватили бы ему дыхание и вызвали бы гораздо более серьезный обморок, чем тот, в котором он нахо- дился; наконец, десять капель убили бы его на месте. Вы помните, как я отстранил его от флаконов, когда хотел их тронуть?
     - Так это очень сильный яд?
     - Вовсе нет! Прежде всего установим, что ядов самих по себе не су- ществует: медицина пользуется самыми сильными ядами, но, если их умело применять, они превращаются в спасительные лекарства.
     - Так что же это было?
     - Это был препарат, изобретенный моим другом, добрейшим аббатом Адельмонте, который и научил меня его применять.
     - Должно быть, это прекрасное средство против судорог! - сказала г-жа де Вильфор.
     - Превосходное, вы могли убедиться в этом, - отвечал граф, - и я час- то пользуюсь им; со всяческой осторожностью, разумеется, - прибавил он смеясь.
     - Еще бы, - тем же тоном возразила г-жа Вильфор. - А во мне, такой нервной и так склонной к обморокам, был бы очень нужен доктор вроде Адельмонте, который придумал бы что-нибудь, чтобы я могла свободно ды- шать и не боялась умереть от удушья. Но так как во Франции подобного доктора найти нелегко, а ваш аббат едва ли склонен ради еня совершить путешествие в Париж, я должна пока что довольствоватьслекарствами гос- подина Планша; я обычно принимаю мятные и гофманскиеапли. Посмотрите, вот лепешки, которые для меня изготовляют по особому заказу: они содер- жат двойную дозу.
     Монте-Кристо открыл черепаховую коробочку, которую протягивала ему молодая женщина, и с видом любителя, знающего толк в таких препаратах, понюхал лепешки.
     - Они превосходны, - сказал он, - но их необходимо глать, что не всегда возможно, например, когда человек в обмороке. Я предпочитаю мое средство.
     - Ну, разумеется, я тоже предпочла бы его, тем более что видела сама, как оно действует, но, вероятно, это секрет, я не так нескромна, чтобы вас о нем расспрашивать.
     - Но я настолькучтив, - сказал, вставая, Монте-Кристо, - что почту долгом вам его сбщить.
     - Ах, граф!
     - Но только помните: в маленькой дозе - это карство, в большой дозе - яд. Одна капля возвращает к жизни, как вы си в этом убедились; пять или шесть неминуемо принесут смерть тем более внезапную, что, растворен- ные в рюмке вина, они совершенно не меняют о вкуса. Но я умолкаю, су- дарыня, можно подумать, что я вам даю совы.
     Часы пробили половину седьмого; доложили о приезде приятельницы г-жи де Вильфор, которая должна была у нее обедать.
     - Если бы я имела честь видеть вас уже третий или четвертый раз, граф, а не второй, - сказала г-жа де Вильфор, - если бы я имела честь быть вашим другом, а не только счастье быть ваобязанной, я бы настаи- вала на том, чтобы вы остались у меня обедать и не приняла бы вашего от- каза.
     - Весьма признателен, - возразил Монте-Кристо, - но я связан обяза- тельством, которого не мо не исполнить. Я обещал проводить в театр од- ну греческую княжну, мою знакомую, которая еще не видала оперы и рассчи- тывает на меня, чтобы посетить ее.
     - В таком случае до свидания, граф, но не забудьте о моем лекарстве.
     - Ни в коем случае, сударыня; для этого нужно было бы забыть тот час, который я провел в беседе с вами, а это совершенно невозможно.
     Монте-Кристо поклонился и вышел.
     Госпожа де Вильфор задумалась.
     - Вот странный человек, - сказала она себе, - и мне сдается, что его имя Адельмонте.
     Что касает Монте-Кристо, то результат разговора превзошел все его ожидания. "Однако, - подумал он, уходя, - это благодарная почва; я убеж- ден, что брошенное в нее семя не пропадет даром".
     И на следующий день, верный своему слову, он послал обещанный рецепт.
    
     XV. РОБЕРТ-ДЬЯВОЛ
    
     Ссылка на Оперу была тем более основательной, что в этот вечер в ко- ролевской Музыкальной академии должно было состояться большое торжество. Левассер, впервые после долгой болезни, выступал в роли Бертрама, и про- изведение модного композитора, как всегда, привлекло самое блестящее па- рское общество.
     У Альбера, как у большинства богатых молодых людей, было кресло в ор- кестре; кроме того, для него всегда нашлось бы место в десятке лож близ- ких знакомых, не стая того, на которое он имел неотъемлемое право в ложе светской золотой молодежи.
     Соседнее кресло принадлежало Шато-Рено.
     Бошан, как подобает жналисту, был королем всей залы и мог сидеть, где хотел.
     В этот вечер Люсьен Дебрэ располагал министерской ложей и предложил ее графу де Морсер, который, в виду отказа Мерседес, передал ее Дангла- ру, уведомив его, что попозже он навестит баронессу с дочерью, если дамы соблаговоляпринять ложу. Дамы, разумеется, не отказались. Никто так не падок на даровые ложи, как миллионеры.
     Что касается Данглара, то он заявил, что его политические принципы и положение депутата оппозиции не позволяют ему сидеть в министерской ло- же. Поэтому баронесса послала Люсьену запис, прося заехать за ней, - не могла же она ехать в Оперу вдвоем с Эжи.
     В самом деле, если бы дамы сидели в ложе вдвоем, это, наверно, сочли бы предосудительным, но если мадемуазель Данглар поедет в театр с ма- терью и ее возлюбленным, то против этого никто не возразит, - приходится мириться с общественными предрассудками.
     Занавес взвился, как всегда, при почти пустой зале. Это опять-таки обычай нашего высшего света - приезжать в театр после начала спектакля; таким образом, во время первого действия те, кто приехал вовремя, не мо- гут смотреть и слушать пьесу: они лишь созерцают прибывающих зрителей и слышат только хлопанье дверей и разговоры.
     - Вот как! - сказал Альбер, увидав, что отворяется дверь в одной из нижних боковых лож. - Вот как! Графиня Г.
     - Кто такая графиня Г.? - спросил Шато-Рено.
     - Однако, барон, что за непростительный вопрос? Вы не знаете, кто та- кая графиня Г.?..
     - Ах, да, - сказал Шато-Рено, - это, вероятно, та самая очарова- телая венецианка?
     - Вот именно.
     В эту минуту графиня Г. заметила Альбера и с улыбкой кивнула, отвечая на его поклон.
     - Вы знакомы с ней? - спросил Шато-Рено.
     - Да, - отвечал Альбер, - Франц представил меня ей в Риме. - Не окажете ли вы мне в Париже ту же услугу, которую вам в Риме ока- зал Франц?
     - С удовольствием.
     - Тише! - крикнули в публике.
     Молодые люди продолжали разговор, ничуть не считаясь с желанием пар- тера слушать музыку.
     - Она была на скачках на Марсовом Поле, - сказал Шато-Рено.
     - Сегодня?
     - Да.
     - В самом деле, ведь сегодня были скачки. Вы играли?
     - Пустяки, на пятьдесят луидоров.
     - И кто выиграл?
     - "Наутилус". Я ставил на него.
     - Но ведь было три заезда?
     - Да. Был приз Жокей-клуба, золотой кубок. Произошел даже довольно странный случай.
     - Какой?
     - Тише же! - снова крикнули им.
     - Какой? - повторил Альбер.
     - Эту скачку выиграла совершенно неизвестная лошадь с неизвестным жо- кеем.
     - Каким образом?
     - Да вот так. Никто не обратил внимания на лошадь, записанную под именем Вампа, и на жокея, записанного под именем Иова, к вдруг увидали чудного гнедого скакуна и крохотного жокея; пришлось насовать ему в кар- маны фунтов двадцать свинца, что не помешало ему опередить на три корпу- са "Ариеля" и "Барбаро", шедших вместе с ним.
     - И так и не узнали, чья это лошадь?
     - Нет.
     - Вы говорите, она была записана под именем...
     - Вампа.
     - В таком случае, - сказал Альбер, - я более осведомлен, чем вы; я знаю, кому она принадлежала.
     - Да залчите же, наконец! - в третий раз крикнули из партера.
     На этот раз возмущение было настолько велико, что молодые люди, нако- нец, поняли, что возгласы относятся к ним. Они обернулись, ища толпе человека, ответственного за такую дерзость, но никто не повторил окрика, и они снова повернулись к сцене.
     В это время отворилась дверь в ложу министра, и г-жа Данглар, ее дочь и Люсьен Дебрэ заняли свои места.
     - А вот и ваши знакомые, виконт, - сказал ШатоРено. - Что это вы смотрите направо? Вас ищут.
     Альбер обернулся и действительно встретился глазами с баронессой Данглар, которая движением веера приветствовала его. Что касается маде- муазель Эжени, то она едва соблаговолила опустить свои большие черные глаза к креслам оркестра.
     - Право, дорогой мой, - сказал Шато-Рено, - если не говорить о ме- зальянсе, - а я не думаю, чтобы это обстоятельство вас очень беспокоило, - я совершенно не понимаю, что вы можетеметь против мадемуазель Данг- лар: она очень красива.
     - Очень красива, разумеется, - сказал Альбер, - но, признаюсь, в смысле красоты я предпочел бы что-нибудь олее нежное, более мягкое, словом более женственное.
     - Вот нынешние молодые люди, - возразил ШатоРено, который с высоты своих тридцати лет обращался с Альбером по-отечески, - они никогда ничем не бывают довьны. Помилуйте, дорогой мой, вам предлагают невесту, соз- данную по образу Дианы-охотницы, и вы еще жалуетесь!
     - Вот именно, я предпочел бы что-нибудь вроде Венеры Милосской или Капуанской. Эта Диана-охотница, вечно окруженная своими нимфами, немного пугает меня; я боюсь, как бы меня не постигла участь Актеопа.
     В самом деле, взглянув на эту девушку, можно было, пожалуй, понять то чувство, в котором признавался Альбер. Мадемуазель Данглар была красива, но, как сказал Альбер, в красоте ее было что-то суровое; волосы ее ыли прекрасного черного цвета, вьющиеся от природы, но в их зитках чувствовалось как бы сопротивление желавшей покорить их руке; гза ее, такие же черные, как волосы, под великолепными бровями, единственным не- достатком которых было то, что они иногда хмурились, поражали выражением твердой воли, не свойственным женскому взгляду; нос ее был точно такой, каким ваятель снабдил бы Юнону; только рот был несколько велик, но зато прекрасны были зубы, еще более оттенявшие яркость губ, резко выделявших- ся на ее бледном лице; наконец, черное родимое пятнышко в углу рта, бо- лее крупное, чем обычно бывают эти прихоти природы, еще сильнее подчер- кивало решительный характер этого лица, несколько пугавший Альбера.
     К тому же и фигура Эжени соответствовала лицу, которое мы попытались описать. Она, как сказал Шато-Рено, напоминала ану-охотницу, но только в красоте ее было еще больше твердости и силы.
     Если в полученном ею образовании можно было найти какой-либо недоста- ток, так это то, что, подобно некоторым чертам ее внешности, оно скорее подошло бы лицу другого пола. Она говорила на нескольких языках, мило рисовала, писала стихи и сочиняла музыку; этому искусству она предава- лась с особенной страстью и изучала его с одной из своих школьных под- руг, бедной девушкой, обладавшей, как уверяли,семи необходимыми данны- ми для того, чтобы стать превосходной певицей. Некий знаменитый компози- тор относился к ней, по слухам, с почти отеческой заботливостью и зани- мался с нею в надежде, что когда-нибудь ее голос принесет ей богатство. Возможность, что Луиза д'Армильи - так звали эту молодую певицу - высту- пит впоследствии на сцене, мешала мадемуазель Данглар показываться вмес- те с нею в обществе, хоть она и принимала ее у себя. Но и не пользуясь в доме банкира независимым положением подруги, Луиза все же была более чем простая преподавательница.
     Через несколько секунд после появления г-жи Данглар в ложе занавес упал: можно было во время получасового антракта погулять в фойе или на- вестить в ложах знакомых, и кресла оркестра почти опустели.
     Альбер и Шато-Рено одними из первых покинули свои места. Одну минуту г-жа Данглар думала, что эта поспешность Альбера вызвана желанием при- ветствовать ее, и она уклонилась к дочери, что предупредить ее об этом, но только покачала головой и улыбнулась; в эту самую минуту, как бы подкрепляя недоверие. Эжени, Альбер пошлея в боковой ложе первого яруса. Это была ложа графини Г.
     - А, вот и вы, господин путешественник! - сказала графиня, протягивая ему руку с приветливостью срой знакомой. - Очень мило с вашей стороны, что вы узнали меня, а глаое, что предпочли навестить меня первую.
     - Поверьте, графиня, - отвечал Альбер, - если бы я знал, что вы в Па- риже, и если бы мне был известен ваш фее, я не стал бы ждать так долго. Но разрешите мне представить вам моего друга, барона Шато-Рено, одного из немногих сохранившихся во Франции аристократов; он только что сообщил мне, что вы присутствовали на скачках за Марсовом Поле.
     Шато-Рено поклонился.
     - Вы были на скачках? - с интересом спросила его графиня.
     - Да, сударыня.
     - Тогда не можете ли вы мне сказать, - живо продолжала она, - кому принадлежала лошадь, выигравшая приз Жокей-клуба?
     - Не знаю, - отвечал Шато-Рено, - я только что задал этот самый воп- рос Альберу.
     - Вам это очень важно, графиня? - спросил Альбер.
     - Что?
     - Узнать имя владельца лошади?
     - Бескочно. Представьте себе... Но, может быть, вы его знаете, ви- конт?
     - Графиня, вы хотели что-тоассказать. "Представьте себе" - сказали вы.
     - Да, представьте себе, этот чудесный гнедой акун и этот очарова- тельный маленький жокей в розовом с первого же взгляда внушили мне такую симпатию, что я от всей души желала им удачи, как будто я поставила на них половину моего состояния, а когда я увидела, что они пришли первыми, опередив остальных на три корпуса, я так обрадовалась, что стала хло- пать, как безумная. Вообразите мое изумление, когда, вернувшись домой, я встретила у себя на лестнице маленького розового жокея! Я подумала, что победитель, вероятно, живет в одном доме со мной, но когда я открыла дверь моей гостиной, мне сразу бросился в глаза золотой кубок, выигран- ный сегодня неизвестной лошадью и неизвестным жокеем. В кубке лежала за- писка: "Графине Г. лорд Рутвен".
     - Так и есть, - сказал Альбер.
     - То есть как это? Что вы хотите сказать?
     - Я хочу сказать, что это тот самый лорд Рутвен.
     - Какой лорд Рутвен?
     - Да наш вампир, которого мы видели в театре Арджентина.
     - Неужели? - воскликнула графиня. - Разве он здесь?
     - Конечно.
     - И вы видитесь с ним? Он у вас бывает? Вы посещаете его?
     - Это мой близкий друг, и даже господин де ШатоРено имеет честь быть с ним знакомым.
     - Почу вы думаете, что это именно он взял приз?
     - Его лошадь записана под именем Вампа.
     - Что же из этого?
     - А разве вы не помните, как звали знаменитого разбойника, который взял меня в плен?
     - Да, правда.
     - Из рук которого меня чудесным образом спас граф?
     - Да, да.
     - Его звали Вампа. Теперь вы сами видите, что это он.
     - Но почему он прислал этот кубок мне?
     - Во-первых, графиня, потому, что я, можете поверить, много рассказы- вал ему о вас, а во-вторых, вероятно, потому, что он был очень рад встретить соотечественницу и счастлив тем интересом, который она к нему проявила.
     - Я надеюсь, что вы ничего не рассказывали ему о тех глупостях, кото- рые мы болтали на его счет!
     - Откровенно говоря, я за это не поручусь, а то, что он преподнес вам этот кубок от имени лорда Рутвена...
     - Да ведь это ужасно! Он меня возненавидит!
     - Разве его поступок свидетельствует о враждебности?
     - Признаться, нет.
     - Вот видите!
     - Так, значит, он в Париже!
     - Да.
     - И какое он произвел впечатление?
     - Что ж, - сказал Альбер, - о нем поговорили неделю, потом случилась коронация английской королевы и кража бриллиантов у мадемуазель Марс, - и стали говорить об этом.
     - Дорогой мой, - сказал Шато-Рено, - сразу видно, что граф ваш друг, вы к нему соответственно относитесь. Не верьте ему, графиня, в Париже только и говорят, что о графе Монтекристо. Он начал с того, что дарил госпоже Данглар пару лошадей, стоивших тридцать тысяч франков; потом спас жизнь госпоже де Вильфор; затем, по-видимому, взял приз Жокей-клу- . Что бы ни говорил Морсер, я, напротив, утверждаю, что и сейчас все заинтересованы графом и еще целый месяц только о нем и будут говорить, если он будет продолжать оригинальничать; впрочем, по-видимому, это его обычное занятие.
     - Может быть, - сказал Альбер. - Кстати, кто это занял бывшую ложу русского посла?
     - Которая это? - спросила графиня.
     - В первом ярусе между колонн; по-моему, ее совершенно заново отдела- ли.
     - В самом деле, - заметил Шато-Рено. - Был ли там кто-нибудь во время первого действия?
     - Где?
     - В этой ложе.
     - Нет, - отвечала графиня, - я никого не заметила; так что, по-ваше- му, - продолжала она, возвращаясь к предыдущему разговору, - это ваш граф Монте-Кристо взял приз?
     - Я в этом уверен.
     - И это он послал мне кубок?
     - Несомненно.
     - Но я же с ним не знакома, - сказала графиня, - я бы очень хотела вернуть ему кубок.
     - Не делайте этого: он пришлет вам другой, высеченный из цельного сапфира или вырезанный из рубина. Он всегда так делает, приходится с этим мириться.
     В это время звонок возвестил начало второго действия. Альбер встал, чтобы вернуться на свое мест
     - Я вас еще увижу? - спросила графиня.
     - В антракте, если вы разрешите, я зайду осведомиться, не могу ли я быть вам чем-нидь полезен в Париже.
     - Господа, - сказала графиня, - по субботам, вечером, я дома для сво- их друзей, улица Риволи, двадцать два. Навестите меня.
     Молодые люди поклонились и вышли из ложи.
     Войдя в партер, они увидели, что вся публика стоит, глядя в одну точ- ку залы; они взглянули туда же, и глаза их остановились на бывшей ложе русского посла. В нее только что вошел одетый в черное господин лет тридцати пяти - сорока в сопровождении молодой девушки в восточном кос- тюме. Она была поразительно красива, а костюм ее до того роскошен, что, как мы уже сказали, все взоры немедленно обратились на нее.
     - Да это Монте-Кристо со своей албанкой, - сказал Альбер.
     Действительно, это были граф и Гайде.
     Не прошло и нескольких минут, как Гайде привлекла к себе внимание не только партера, но и всей зрительной залы: дамы высовывались из своих лож, чтобы увидеть, как струится под огнями люстры искрящийся водопад алмазов.
     Весь второй акт прошел под сдержанный гул, указывающий, что собравша- яся толпа поражена и взволнована. Никто не помышлял о том, чтобы восста- новить тишину. Эта девушка, такая юная, такая красивая, такая ослепи- тельная, была удивительнейшим из зрелищ.
     На этот раз поданный Альберу знак ясно показывал, что г-жа Данглар желает видеть его в своей ложе в следующем антракте.
     Альбер был сшком хорошо воспитан, чтобы заставлять себя ждать, если ему ясно показывали, что его ждут. Поэтому, едва действ кончилось, он поспешил подняться в литерную ложу.
     Он поклонился обеим дамам и пожал руку Дебрэ.
     Баронесса встретила его очаровательной улыбкой, Эжени со своей обычной холодностью.
     - Дорогой мой, - сказал ему Дебрэ, - вы видите перед собой человека, дошедшего до полного отчаяния и призывающего вас на помощь. Баронесса засыпает меня расспросами о графе и требует, чтобы я знал, кто он, отку- да он, куда направляется. Честное слово, я не Калиост, и, чтобы как-нибудь выпутаться, я Сказал:
     "Спросите об этом Морсера, он знает Монте-Кристо как свои пять пальцев". И вот вас призвали.
     - Это невероятно, - сказала баронесса, - располагать полумиллионным секретным фондом и быть до такой стени неосведомленным!
     - Поверьте, баронесса, - отвечал Люсьен, - что если бы я располагал полумиллионом, я употребил бы его на что-нибудь другое, а нна собира- ние сведений о графе Монте-Кристо, который, на мой взяд, обладает только тем достоинством, что богат, как два набоба; но я уступаю место моему другу Морсеру: обратитесь к нему, меня это больше не касается.
     - Едва ли набобрислал бы мне пару лошадей ценой в тридцать тысяч франков, с четырьмя бриллиантами в ушах, по пять тысяч каждый.
     - Бриллианты - его страсть, - засмеялся Альбер. - Мне кажется, что у него, как у Потемкина, ими всегда набиты карманы, и он сыплет ими, как мальчик-с-пальчик камешками.
     - Он нашел где-нибудь алмазные копи, - сказала госпожа Данглар. - Вы знаете, что в банке баро у него неограниченный кредит?
     - Нет, я не знал, - отвечал Альбер, - но меня это не удивляет.
     - Он заявил господину Данглару, что собирается пробыть в Париже год и израсходовать шесть миллионов.


1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ] [ 23 ] [ 24 ] [ 25 ] [ 26 ] [ 27 ] [ 28 ] [ 29 ] [ 30 ] [ 31 ] [ 32 ] [ 33 ] [ 34 ] [ 35 ] [ 36 ] [ 37 ] [ 38 ] [ 39 ] [ 40 ] [ 41 ] [ 42 ] [ 43 ] [ 44 ] [ 45 ] [ 46 ] [ 47 ] [ 48 ] [ 49 ] [ 50 ] [ 51 ] [ 52 ] [ 53 ] [ 54 ] [ 55 ] [ 56 ] [ 57 ] [ 58 ] [ 59 ] [ 60 ] [ 61 ] [ 62 ] [ 63 ] [ 64 ] [ 65 ] [ 66 ] [ 67 ] [ 68 ] [ 69 ] [ 70 ] [ 71 ] [ 72 ] [ 73 ] [ 74 ] [ 75 ] [ 76 ] [ 77 ] [ 78 ] [ 79 ] [ 80 ] [ 81 ] [ 82 ] [ 83 ]

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо


Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis