• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [47/83]

Скачать полное произведение

    И Монте-Кристо вернулся в гостиную, где его ждали гости, тогда как Бертуччо, держась за стены, направился к столовой. Через пять минут рас- пахнулись обе двери гостиной. Появился Бертуччо и, делая над собой, по- добно Вателю [4 в Шантильи, последнее героическое усилие, объявил:
     - Кушать подано, ваше сиятельство!
     Монте-Кристо подал руку г-же де Вильфор.
     - Господин де Вильфор, - сказал он, - будьте кавалером бонессы Данглар, прошу вас.
     Вильфор повиновался, и все перешли в столовую.
    
    
     VI. ОБЕД
    
     Было совершенно очевидно, что, идя в столовую, все гости испытывалодинаковое чувство. Они недоумевали, какая странная сила заставила их всех собраться в этом доме, - и все же, как ни были некоторые из них удивлены и даже обеспокоены тем, что находятся здесь, им бы не хотель здесь не быть.
     А между тем непродолжительность знакомства с графом, его эксцентрич- ная и одинокая жизнь, его никому неведомое и почти сказочное богатство должны были бы заставить мужчин быть осмотрительными, а женщинам прегра- дить доступ в этот дом, где не было женщин, чтобы их принять. Однако мужчины преступили законы осмотрительности, а женщины - правила прили- чия: неодолимое любопытство, их подстрекавшее, превозмогло все.
     Даже оба Кавальканти - отец, несмотря на свою чопорность, сын, нес- мотря на свою развязность, - казались озабоченными тем, что сошлись в доме этого человека, чьи цели были им непонятны, с другими людьми, кото- рых они видели впервые.
     Госпожа Данглар невольно вздрогнула, увидав, что Вильфор, по просьбе Монте-Кристо, предлагает ей руку, а у Вильфора помутнел взор за очками в золотой оправе, когда он почувствовал, как рука баронессы оперлась на его руку.
     Ни один признак волнения не ускользнул от графа; одно лишь соприкос- новение всех этих людей уже представляло для наблюдателя огромный инте- рес.
     По правую руку Вильфора села г-жа Данглар, а по левую - Моррель.
     Граф сидел между г-жой де Вильфор и Дангларом.
     Остальные места были заняты Дебрэ, сидевшим между отцом и сыномКа- вальканти, и Шато-Рено, сидевшим между г-жой де Вильфор и Моррелем.
     Обед был великолепен; Монте-Кристо задался целью совершенно переве нуть все парижские привычки и утолить еще более любопытство гостей, е- жели их аппетит. Им был предложен восточный пир, но такой, какими могли быть только пиры арабских волшебниц.
     Все плоды четырех стран света, какие только могли свежими и сочными попасть в европейский рог изобилия, громоздились пирамидами в китайских вазах и японских чашах. Редкостные птицы в своем блестящем оперении, ис- полинские рыбы, простертые на серебряных блюдах, все вина Архипелага, Малой Азии и Южной Африки в дорогих сосудах, чьи причудливые формы, ка- залось, делали их еще ароматнее, друг за другом, словно на пиру, какие предлагал Апиций своим сотрапезникам, прошли перед Гастроном емен Ав- густа и Тиверия, взорами этих парижан, считавших, что обед на десять че- ловек, конечно, может обойтись в тысячу луидоров, но толькори условии, если, подобно Клеопатре, глотать жемчужины или же, подобно Лоренцо Меди- чи, пить расплавленное золото.
     Монте-Кристо видел общее изумление; он засмеялся и стал шутить над самим собой.
     - Господа, -казал он, - должны же вы согласиться, что на известной степени благостояния только излишество является необходимостью, точно так же, как - дамы, конечно, согласятся, - на известной степени эк- зальтации реален только идеал? Продолжим эту мысль. Что такое чудо? То, чего мы не понимаем. Что всего желаннее? То, что недосягаемо. Итак, ви- деть непостижимое, добывать недосягаемое - вот чему я посвятил свою жизнь. Я достигаю этого двумя способами: деньгами и волей. Чтобы осу- ществить свою прихоть, я проявляю такую же настойчивость, как, например, вы, господин Данглар, - прокладывая железнодорожную линию; вы, гподин де Вильфор, - добиваясь для человека смертного приговора; вы, господин Дебрэ, - умиротворяя какое-нибудь государство; вы, господин Шато-Рено, - стараясь понравиться женщине; и вы, Моррель, - укрощая лошадь, которую никто не может объездить. Вот, например, посмотрите на этихдвух рыб: одна родилась в пятидесяти лье от Санкт-Петербурга, а другая - в пяти лье от Неаполя; разве не забавно соединить их на одном столе?
     - Что же это за рыбы? - спросил Данглар.
     - Вот Шато-Рено жил в России, он скажет вам, как называется одна из х, - отвечал Монте-Кристо, - а майор Кавальканти, итальянец, назовет другую.
     - Это, - сказал Шато-Рено, - по-моему, стерлядь.
     - Совершенно верно.
     - А это, - сказал Кавальканти, - если не ошибаюсь, минога.
     - Вот именно. А теперь, барон, спросите, где ловятся эти рыбы.
     - Стерди ловятся только в Волге, - ответил ШатоРено.
     - Я не слышал, - сказал Кавальканти, - чтобы гденибудь, кроме озера Фузаро, водились миноги таких размеров.
     - Так оно и есть; одна прибыла с Волги, а другая с озера Фузаро.
     - Не может быть! - воскликнули все гости в один голос.
     - Вот это и доставляет мне удовольствие, - сказал Монте-Кристо. - Я, как Нерон, - cupitor impossibilium; [49] ведь вы тоже испытываете удо- вольствие; эти рыбы, которые на самом деле, может быть, и хуже, чем окунь или лосось, покажутся вам сейчас восхитительными- и все потому, что вам казалось невозможным их достать, а между тем - вот они.
     - Но каким образом удалось доставить этих рыб в Париж?
     - Нет ничего проще. Их привезли в больших бочках, из которых одна вы-ожена речными травами и камышом, а другая - тростником и озерными ра тениями; их поместили в специально устроенные фургоны; стерлядь прожила так двенадцать дней, а минога восемь, и обе они были живехоньки, кда попали в руки моего повара, который уморил одну в молоке, а другую ви- не. Вы не верите, Данглар?
     - Во всяком случае позволяю себе сневаться, - отвечал Данглар со своей натянутой улыбкой.
     - Батистен, - сказал Монте-Кристо, - велите принести сюда вторую стерлядь и вторую миногу, знаете, те, что прибыли в других бочках и еще живы.
     Данглар вытаращил глаза; все общество зааплодировало.
     Четверо слуг внесли две бочки, выленные водорослями; в каждой из них трепетала рыба, подобная той, которая была подана к столу.
     - Но зачем же по две каждого сорта? - спросил Данглар.
     - Потому что одна из них могла заснуть, - просто ответил Монте-Крис- то.
     - Вы в самом деле изумительный человек! - сказал Данглар. - Что бы там ни говорили философы, хорошо быть богатым.
     - А главное - изобретательным, - добавила г-жа Данглар.
     - Это изобретение не мое, баронесса; оно было в ходу у римлян. Плиний сообщает, что из Остии в Рим, при помощи нескольких смен рабов, которые несли их на головах, пересылались рыбы из породы тех, которых он называ- ет mulus; судя по его описанию, это дорада. Получить ее живой считалось роскошью еще и потому, что зрелище ее смерти было очень зимательно; засыпая, она несколько раз меняла свой цвет и, подобно испаряющейся ра- дуге, проходила сквозь все оттенки спектра, после чего ее отправляли на кухню. Эта агония входила в число ее достоинств. Если ее не видели жи- вой, ею пренебрегали мертвой.
     - Да, - сказал Дебрэ, но от Остии до Рима не больше восьми лье.
     - Это верно, - отвечал Монте-Крист - по разве заслуга родиться че- рез тысячу восемьсот лет после Лукулла, если не умеешь его превзойти?
     Оба Кавальканти смотрели во все глаза, но благоразумно молчали.
     - Это все очень интересно, - сказал Шато-Рено, - но что меня восхища- ет больше всего, так это быстрота, с которой исполняются ваши приказа- ния. Ведь правда, граф, что вы купили этот дом всего пять или шесть дней тому назад?
     - Да, не больше, - сказал Монте-Кристо - И я убежден, что за эту неделю он совершенно преобразился; ведь, если я не ошибаюсь, у него был другой вход, и двор был мощеный и пустой, а сейчас это великолепная лужайка, обсаженная деревьями, которым на вид сто лет.
     - Что поделаешь, я люблю зелень и тень, - сказал Монте-Кристо.
     - В сам деле, - сказала г-жа де Вильфор, - прежде въезд был через ворота, выходившие на дорогу, и в день моего чудесного спасения, я пом- ню, вы ввели меня в дом прямо с улицы.
     - Да, сударыня, - сказал Монте-Кристо, - но потом я предпочел иметь вход, позволяющий мне сквозь ограду видеть Булонский лес.
     - В четыре дня, - сказал Моррель. - Это чудо!
     - Действительно, - сказал Шато-Рено, - сделать из старого дома совер- шенно новый - это похоже на чудо. Это был очень старый дом, и даже очень унылый. Я помню, моя мать поручила мне осмотреть его, когда маркиз де Сен-Меран решил его продать, года два или три тому наза
     - Маркиз де Сен-Меран? - сказала г-жа де Вильфор. - Так этот дом раньше принадлежал маркизу де СенМеран?
     - По-видимому, да, - ответил Монте-Кристо.
     - Как по-видимому? Вы не знаете, у кого вы купили этот дом?
     - Признаться, нет; всеми этими подробностями занимается мой управляю- щий.
     - Правда, он уже лет десять былнеобитаем, - сказал Шато-Рено. - Грустно было видеть его закрытыетавни, запертые двери и заросший тра- вою двор. Право, если бы он не принадлежал тестю королевского прокурора, его можно было бы принять за пклятый дом, в котором когда-то соверши- лось великое преступление.
     Вилор, который до сих пор не дотрагивался ни до одного из стоявших перед ним бокалов необыкнонного вина, взял первый попавшийся и залпом осушил его.
     Монте-Кристо минуту молчал; затем, среди безмолвия, последовавшего за словами Шато-Рено, он сказал:
     - Странно, барон, но та же самая мысль мелькнула и у меня, когда я вел сюда в первый раз: этот дом показался мне зловещим, и я ни за что не кил бы его, если бы мой управляющий уже не сделал это за меня. Ве- роятно, этот мошенник получил некоторую мзду от нотариуса.
     - Весьма возможно, - пробормотал Вильфор, пытаясь улыбнуться - но, поверьте, в этом подкупе я не повинен. Маркиз де Сен-Меран желал, чтобытот дом, составлявший часть приданого его внучки, был продан, потому что, если бы он еще три-четыре года простоял необитаемым, он оконча- тельно разрушился бы.
     На этот раз побледнел Моррель.
     - Особенно одна комната, - продолжал Монте-Кристо, - на вид самая обыкновенн, комната как комната, обитая красным штофом, не знаю поче- му, показалась е донельзя трагической.
     - Почему это? - спросил Дебрэ. - Почему трической?
     - Разве можно дать себе отчет в инстинктивном чувстве? - сказал Мон- те-Кристо. - Разве не бывает мест, где на вас веет печалью? Почему? - не знаешь сам; благодаря сцеплению воспоминаний, прихоти мысли, переносящей нас в другие времена, в другие места, быть может не имеющие ничего обще- го с временем и местом, где мы находимся... И эта комната удивительно напомнила мне комнату маркизы де Гапж [50] или Дездемоны. Но мы кончили едать, - если хотите, я покажу вам ее, прежде чем мы перейдем в сад пить кофе: после обеда - зрелище.
     Монте-Кристо вопросительно посмотрел на своих гостей; г-жа дВильфор встала, Монте-Кристо сделал то же самое, и все последовали их примеру.
     Вильфор и г-жа Данглар остались минуту сидеть, словно прикованные к месту; они смотрели друг на друга безмолвно, похолодеот ужаса.
     - Вы слышали? - сказала г-жа Данглар.
     - Надо идти, - ответил Вильфор, вставая и подавая ей руку.
     Гости, подстрекаемые любопытств, уже разбрелись по всему дому, так как предполагали, что осмотр не раничится одной только комнатой и что заодно можно будет увидеть и остальные части этих развалин, из которых Монте-Кристо слал дворец. Поэтому все поспешили в открытые настежь двери. Монте-Кристо подождал двух отставших; потом, когда они в свою очередь вышли из столовой, он замкнул шествие, улыбаясь так, что, если бы гости поняли значение его улыбки, она привела бы их в гораздо больший ужас, чем та комната, ку они шли.
     Действительно, начали с осмотра всего помещения: жилых кнат, убран- ных по-восточному, где диваны и подушки заменяли кровати, а трубки и оружие - меблировку; гостиных, увешанных лучшими картинами старых масте- ров; будуаро обитых китайскими тканями изумительной работы, прихотли- вых оттенков и фантастических рисунков; наконец, достигли пресловутой комнаты.
     В нене было ничего особенного, если не считать того, что, несмотря на сумерки, она не была освещена и что все в ней было ветхое, тогда как остальные комнаты были заново отделаны.
     - Да, здесь в самом деле жутко! - воскликнула г-жа де Вильфор.
     Госпожа Данглар пыталась что-то пробормотать, но ее слов никто не расслышал.
     Гости обменялись кое-какими замечаниями, сводившимися к тому, что в красной комнате действительно есть что-то зловещее.
     - Не правда ли? - сказал Монте-Кристо. - Взгляните только, как стран- но стоит эта кровать, какие мрачные, кровавые обои! А эти два портрета пастелью, потускневшие от сырости! Разве ване кажется, что их бескров- ные губы и испуганные глаза говорят: "Мы дели!"
     Вильфор стал мертвенно бледен, г-жа Данглар в изнеможении опустилась на кушетку возле камина.
     - Эрмина, - сказала, улыбаясь, г-жа де Вильфор, - как это у вас хва- тает духу сидеть на кушетке, на котор, быть может, и совершилось прес- тупление?
     Госпожа Данглар поспешно поднялась.
     - И это не все, - сказал Монте-Кристо.
     - А что же еще- спросил Дебрэ, от которого не ускользнуло волнение г-жи Данглар.
     - Да, что еще? - спросил Данглар. - Признаюсь, пока я не вижу ничего особенного; а вы, господин Кавальканти?
     - Ну, - сказал тот, у нас в Пизе имеется башня Уголино, в Ферраре - темница Тассо, а в Рини - комната Франчески и Паоло.
     - Да, но у вас нет этой лесенки, - сказал Монте-Кристо, открывая дверь, скрытую в обоях, - взгляните на нее и скажите, что вы о ней дума- ете.
     - Какая зловещая винтовая леница! - сказал, смеясь, Шато-Рено.
     - В самом деле, - сказал Дебрэ, не знаю, может быть, это хиосское вино нагоняет такую тоску, но меня этот дом наводит на мрачные мысли.
     Что касается Морреля, то с той минуты, как упомянули о приданом Ва- лентины, он был грустен и не произнес ни слова.
     - Представьте себе, - сказал Монте-Кристо, - какогонибудь Отелло или аббата де Ганж, в темную, бурную ночь спускающегося шаг за шагом по этой лестнице, с какойнибудь зловещей ношей, которую он спешит укрыть от че- ловеческих глаз, если не от божьего ока Госпожа Данглар чуть не упала без чувств на руки Вильфора, который и сам был вынужден прислониться к стене.
     -то с вами, баронесса? - воскликнул Дебрэ. - Как вы побледнели!
     - Онь понятно, что с ней, - сказала г-жа де Вильфор, - граф Мон- те-Кристо рассказывает ужасные вещи, очевидно желая, чтобы все мы умерли со страху.
     - Это верно, - заявил Вильфор. - В самом деле, граф, вы пугаете дам.
     - Да что же с вам - шепотом повторил Дебрэ г-же Данглар.
     - Ничего, ничего, - ответила она, делая над собой усилие, - мне прос- то душно, вот и все.
     - Не хотите ли спуститься в сад? - спросил Дебрэ, предлагая г-же Данглар руку и направляясь к потайной лестнице.
     - Нет, нет, - сказала она, - уж лучше я останусь здесь.
     - Но, сударыня, - сказал Монте-Кристо, - неужели вы в самом деле ис- пугались?
     - Нет, граф, - отвечала госпожа Данглар, - но вы умеете так строить предположения, что фантазия начинает казаться реальностью.
     - Ну, конечно, - сказал, улыбаясь, Монте-исто, - все это просто иг- ра воображения; ведь почему не представить себе, что эта комната - мир- ная, честная спальня матери семейства; эта кровать с пурпурным пологом - ложе, осчастливленное посещением богини Люпины; а эта таинственная лест- на - просто ход, по которому чуть слышно, чтобы не потревожить сна ро- дильницы, спускается врач или кормилица, или сам отец, уносящий заснув- шего младенца?..
     На сей раз г-жа Данглар, вместо того чтобы успокоиться при виде этой тихой картины, застонала и окончательно лишилась чувств.
     - Госпоже Данглар дурно, - запинаясь, сказал Вильфор, - не перенести ли ее в экипаж?
     - Бог мой! - воскликнул Монте-Кристо. - А я не захватил своего флако- на!
     - У меня есть свой, - сказала г-жа де Вильфор.
     И она передала Монте-Кристо флакон с красной жидкостью, подобной той, благотворное действие которой граф испытал на Эдуарде.
     - Вот как!.. - сказал Монте-Кристо, принимая его из рук г-жи де Вильфор.
     - Да, - прошептала она, - я последовала вашим указаниям.
     - И удачно?
     - Мне кажется, да.
     Госпожу Данглар тем временем перенесли в смежную комнату.
     Монте-Кристо смочил ее губы каплей красной жидкости, и она пришла в себя.
     - Какой ужасный сон! - промолвила она.
     Вильфор сильно сжал ей руку, чтобы дать ей понять, что это не был сон.
     Стали искать Дангла; но, мало склонный к поэтическим переживаниям, он уже давно сошел в сад и беседовал с Кавальканти-старшим о проекте же- лезной дороги между Ливорно и Флоренцией.
     Монте-Кристо, казалось, был в отчаянии; он взял г-жу Данглар под руку и провел ее сад, где они нашли Данглара сидящим за чашкой кофе между отцом и сыном Кавальканти.
     - Неужели я в самом деле так напугал вас, сударыня? - сказал Мон- те-Кристо.
     - Нет, граф, но вы сами знаете, мы поддаемся впечатлениям в зависимости от настроения.
     Вильфор пытался засмеяться.
     - Ив таком случае, вы понимаете, - сказал он, - достаточно простого предположения, самого химерического...
     - Хотите верьте, хотите нет, - возразил Монте-Кристо, - но я убежден, что в этом доме совершилось преступление.
     - Будьте осторожны, - сказала г-жа де Вильфор, - здесь присутствует королевский прокурор.
     - Что ж, - ответил Монте-Кристо, - раз все так совпало, я воспользу- юсь случаем, чтобы сделать заявление.
     - Заявление? - сказал Вильфор.
     - Да, при свидетелях.
     - Все это чрезвычайно интересно, - сказал Дебрэ, и если действительно имеется преступление, оно послужит на пользу нашему пищеварению.
     - Преступление имеется, - сказал Монте-Кристо. - Прошу вас сюда, гос- пода; прошу вас, господин де Вильфор; чтобы мое заявление было законно, я должен его сделать при надлежащем представите власти.
     Монте-Кристо взял Вильфора под руку и, прижимая к себе в то же время руку г-жи Данглар, повлек колевского прокурора к платану, туда, где тень была всего гуще.
     Остальные гости последовали за ними.
     - Посмотрите, - сказал Монте-Кристо - вот здесь, на этом самом месте (и он топнул ногой), чтобы дать новые соки старым деревьям, я велел их окопать и насыпать чернозему; и вот, мои рабочие, копая, наткнулись на ящичек, или, вернее, на железные части ящичка, среди которыхежал ске- лет новорожденного младенца. Это уже не фантасмагория, надеюсь?
     Монте-Кристо почувствовалкак напрягся локоть г-жи Данглар и как дрогнула рука Вильфора.
     Новорожденного младенца? - повторил Дебрэ. - Черт возьми! Дело, по-моему, становится серьезным.
     - Вот видите! - сказал Шато-Рено. - Значит, я не ошибался, когда го- ворил, что и у домов, как у людей, есть своя душа и свое лицо, на кото- ром отражается их внутренняя сущность. Этот дом был печален, потому что его мучила совесть, а совесть мучила его потому, что он таил преступле- ние.
     - Но почему же именно преступление? - возразил Вильфор, делая над со- бой последнее усилие.
     - Как! Заживо похороненный в саду младенец - это, по-вашему, не пр- тупление? - воскликнул Монте-Кристо. - Какое же вы даете название такому поступку, господин королевский прокурор?
     - А откуда известно, что его похоронили заживо?
     - Зачем же иначе его зарылздесь? Этот сад никогда не служил кладби- щем.
     - Как у вас во Франции поступают с детоубийцами? - наивно спросил ма- йор Кавальканти.
     - Им попросту отрубают голову, - ответил Данглар.
     - Ах, отрубают голову! - повторил Кавальканти. - Кажется, так. Не правда ли, господин де Вильфор? - спросил Мон- те-Кристо.
     - Да, граф, - ответил тот голосом, в котором уже не былоичего чело- веческого.
     Монте-Кристо понял, что большего не в силах перенести те двое, для кого он приготовил эту сцену; он не хотел заходить слишком далеко.
     - А кофе, господа! - сказал он. - Мы про него совсем забыли.
     И он провел своих гостей обратно к слу, поставленному посреди лу- жайки.
     - Право, граф, - сказала г-жа Данглар, - мне стыдно признаться в та- кой слабости, но все эти ужасные истории вывели меня из равновея; раз- решите мне сесть, пожалуйста.
     И она упала на стул.
     Монте-Кристо поклонился ей и подошел к г-же де Вильфор.
     - Мне кажется, госпожа Данглар снова нуждается в вашем флаконе, - сказал он.
     Но раньше, чем г-жа де Вильфор успела подойти к своей приятельнице, королевский прокурор уже шепнул г-же Данглар:
     - Нам нужно поговорить.
     - Когда?
     - Завтра.
     - Где?
     - В моем служебном кабинете... в суде, если вы ничего не имеете про- тив; это, по-моему, самое безопасное место.
     - Я приду.
     В эту минуту подошла г-жа де Вильфор.
     - Благодарю вас, мой др, - сказала г-жа Данглар, пытаясь улыб- нуться, - все прошло, и мне гораздо лучше.
    
    
     VII. НИЩИЙ
    
     Становилось поздно; г-жа де Вильфор заговорила о возвращении в Париж, чего не посмела сделать г-жа Данглар, несмотря на свое явно недомога- ние.
     Итак, по просьбе своей жены, Вильфор первый подал знак к отъезду. Он предложил г-же Данглар место в своем ландо, чтобы его жена могла ухажи- вать за ней. Данглар, погруженный в интереснейший деловой разговор с Ка- вальканти, не обращал никакого внимания на происходящее.
     Прося у г-жи де Вильфор флакон, Монте-Кристо заметил, как Вьфор по- дошел к г-же Данглар; и, понимая его положение, догадался о м, что он ей сказал, хотя тот говорил так тихо, что сама г-жа Данглар едва его расслышала.
     Ни во что не вмешиваясь, граф дал сесть на лошадей и уехать Моррелю, Дебрэ и Шато-Рено, а обеим дамам отбыть в ландо Вильфора; со своей сто- роны, Данглар, все более приходивший в восторг от Кавальканти-отца, при- гласил его к себе в карету.
     Что касается Андреа Кавальканти, то онаправился к ожидавшему его у ворот тильбюри с запряженной в него громадной темно-серой лошадью, кото- рую, поднявшись на цыпочки, держал под уздцы чрезмерно англизированный грум.
     За обедом Андреа говорил мало; он был очень смышленыюноша и понево- ле опасался сказать какую-нибудь глупость в обществе столь богатых и влиятельных людей; к тому же его широко раскрытые глаза не без тревоги останавливались на королевском прокуроре.
     Затем им завладел Данглар, который, бросив беглый взгляд на старого чопорного майора и на его довольно робкого сына и сопоставив все эти признаки с радушием Монте-Кристо, решил, что имеет дело с каким-нибудь набобом, прибывшим в Париж, чтобы усовершенствовать светское воспитание своего наследника.
     Поэтому он с неазанным благоволением созерцал огромный бриллиант, сверкавший на минце майора, ибо майор, как человек осторожный и опыт- ный, опасаясь, как бы не случилось чего-нибудь с его ассигнациями, тот- час же превратил их в ценности. Затем, после обеда, под видом беседы о промышленности и путешествиях, он расспросил отца и сына об их образе жизни; а отец и сын, предупрежденные, что именно у Данглара им будет от- крыт текущий счет, одному на сорок восемь тысяч франков единовременно, другому - на пятьдесят тысяч ливров ежегодно, были с банкиром очарова- тельны и преисполнены такой любезности, что готовы были пожать руки его слугам, лишь бы дать выход переполнявшей их признательности.
     То уважение - мы бы даже азали: то благоговение, - которое Ка- вальканти вызвал в Дангларе, усугублялось еще одним обстоятельством. Ма- йор, верный принципу Горация: nil admirari [51] удовольствовался, как мы видели, тем, что показал свою осведомленность, сообщив, в каком озере ловятся лучшие миноги. Засим он молча съел свою долю этой рыбы. И Данг- лар сделал вывод, что такие роскошества - обычное дело для славного по- томка Кавальканти, который, вероятно, у себя в Лукке питается форелями, выписанными из Швейцарии, и лангустами, доставляемыми из Бретани тем же способом, каким граф получил миног из озера Фузаро и стерлядей с Волги.
     Поэтому он с явной благосклонностью выслушал слова Кавальканти:
     - Завтра, сударь, я буду иметь честь явиться к вам по делу.
     - А я, сударь, - ответил Данглар, - почту за счастье принять вас.
     После этого он предложил Кавальканти, если тот согласен лишиться об- щества сына, довезти его до гостиницы Принцев.
     Кавальканти ответил, что его сын уже давно привык вести жизнь самос- тоятельного молодого человека, имеет поэто собственных лошадей и эки- пажи, и так как сюда они прибыли отдельно, то он не видит, почему бы им не уехать отсюда порознь.
     Итак, майорел в карету Данглара. Банкир уселся рядом, все более восхищаясь здравыми суждениями этого человека о бережливости и аккур- ности, что, однако, не мешало ему давать сыну пятьдесят тысяч франков в год, а для этого требовся годовой доход тысяч в пятьсот или шестьсот.
     Тем временем Андреа для пущей важности разносил своего грумаза то, что тот не подал лошадь к подъезду, а остался ждать у ворот и тем самым вынудил его сделать целых тридцать шагов, чтобы дойти до тильбюри.
     Грум смиренно выслушал выговор; чтобы удержать лошадь, нетерпеливо бившую копытом, он схватил ее под уздцы левой рукой, а правой протянул вожжи Андреа, который взял их и занес ногу в лаковом башмаке на поднож- ку.
     В это время кто-то положил ему руку на плечо. Он обернулся, думая, что Данглар или Монте-Кристо забыли ему что-нибудь сказать и вспомнили об этом в последнюю минуту.
     Но вместо них он увил странную физиономию, опаленную солнцем, об- росшую густой бородойдостойной натурщика, горящие, как уголья, глаза и насмешливую улыбку, обнажавшую тридцать два блестящих белых зуба, острых и жадных, как у волка или шакала.
     Голова эта, покрытая седеющими, тусклыми волосами, была повязана красным клетчатым платм; длинное, тощее и костлявое тело было облачено в неимоверно рваную и грязную блузу, и казалось, что при каждом движении этого человека его кости должны стучать, как у скелета. Рука, хлопнувшая Андреа по плечу, - первое, что он увидел, - показалась ему гигантской.
     Узнал ли он при свете фонаря своего тильбюри эту физиономию, или же просто был ошеломлен ужасным видом этого человека, - мы не знаем; во всяком случае он вздрогнул и отшатнулся.
     - Что вам от меня нужно? - сказал он.
     - Извините, почтенный, - ответил человек, прикладывая руку к красному платку, - может быть, я вам помешал, по мне надо вам кое-что сказать.
     - По ночам не просят милостыни, - сказал грум, намереваясь избавить своего хозяина от назойливого бродяги.
     - Я не прошу милосты, красавчик, - иронически улыбаясь, сказал нез- накомец, и в его улыб было что-то такое страшное, что слуга отступил, - я только хочу сказать два слова вашему хозяину, который дал мне одно поручение недели две тому назад.
     - Послушайте, - сказал в свою очередь Андреа достаточно ердым голо- сом, чтобы слуга не заметил, насколько он взволнован, - что вам нужно? Говорите скорей, приятель.
     - Мне нужно... - едва слышно произнес человек в красном платке, - мне нужно, чтобы вы избавили меня от необходимости возвращаться в Париж пеш- ком. Я очень устал, и не так хорошо пообедал, как ты, и едва держусь на ногах.
     Андреа вздрогнул, услышав это странное обращение.
     - Но чего же вы хотите наконец? - спросил он.
     - Хочу, чтобы ты довез меня в твоем славном экипаже.
     Андреа побледнел, но ничего не ответил.
     - Да, представь себе, - сказал человек в красном платке, засунув руки в карманы и вызывающе глядя на молодого человека, - мне этого хочется! Слышишь, мой маленький Бенедетто?
     При этом имени Андреа, по-видимому, стал ступчивее; он подошел к груму и сказал:
     - Я действительно давал этому человеку поручение, и он должен дь мне отчет. Дойдите до заставы пешком, там вы наймете кабриолет, что не очень опоздать.
     Удивленный слуга удалился.
     - Дайте мне по крайней мере въехать в тень, - сказал Андреа.
     - Ну, что до этого, я сам провожу тя в подходящее место; вот уви- дишь, - сказал человек в красном платке.
     Он взял лошадь под уздцы и отвел тильбюри в темный угол, где действи- тельно никто не мог увидеть того почета, который ему оказывал Андреа - Это я не ради чести проехаться в хорошем экипаже, - сказал он. - Нет, я просто устал, а кстати хочу поговорить с тобой о делах.
     - Ну, садитесь, - сказал Андреа.
     Жаль, что было темно, потому что любопытное зрелище представляли этот оборванец, восседающий на шелковых подушках, и рядом с ним правящий ло- шадью элегантный молодой человек.
     Андреа проехал все селение, не сказав ни слова; его спутник тоже мол- чал и только улыбался, как будто очень довольный тем, что пользуется та- ким превосходным способом передвижения.
     Как только они проехали Отейль, Андреа осмотрелся, удостоверяясь, что их никто не может ни видеть, ни слышать; затем он остановил лошадь и, скрестив руки на груди, повернулся к человеку в красном платке.
     - Послушайте, - сказал он, - что вам от меня надо? Зачем вы нарушаете мой покой?
     - Нет, ты скажи, мальчик, почу ты мне не доверяешь?
     - В чем я не доверяю вам?
     - В чем? Ты ещспрашиваешь? Мы с тобой расстаемся на Барском мосту, ты говоришь мне, что отправляешься в Пьемонт и Тоскану, - и ничего по- добного, ты оказываешься в Париже!
     - А чем это вам мешает?
     - Да ничем; наоборотя надеюсь, что это будет мне на пользу.
     - Вот как! - сказал Андреа. - Вы, значит, намерены на мне спекулиро- вать?
     - Ну, зачем такие громкие слова!
     - Предупреждаю вас, что это напрасно, дядя Кадрусс.
     - Да ты не сердись, малыш; ты сам должен знать, что значит несчастье; ну, а несчастье делает человека завистливым. Я-то воображаю, что ты бро- дишпо Пьемонту и Тоскане и тянешь лямку чичероне или носильщика; я всей душой жалею тебя, как жалел бы родного сына. Ты же помнишь, я всег- да тебя звал сыном.
     - Ну, а дальше? Дальше что?
     - Ах ты, порох! Потерпи немного.
     - Я и так терпелив. Ну, кончайте.
     - И вдруг я встречаю тебя у заставы, в тильбюри с грумом, одетого с иголочки. Ты, что же, нашел золотоносную жилу или купил маклерский па- тент?

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев