• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Граф Монте-Кристо [27/83]

Скачать полное произведение

    Маэстро Пастрини вышел на порог встречать своих гостей.
     Первой заботой Франца было осведомиться о графе и выразить сожаление, что они вовремя за ним не заехали; но Пастрини успокоил его, сказав, что граф Монте-Кристо заказал для себя второй экипаж, который и заехал за ним в палаццо Росполи. Кроме того, граф поручил ему передать молодым лю- дям ключ от его ложи в театре Арджентина.
     Франц спросил Альбера о его планах на вечер, но Альбер больше думал о том, как осуществить некий замысел, чем о театре; вместо того чтобы от- ветить Францу, он обратился к маэстро Пастрини с вопросом, не может ли тот достать ему портного.
     - Портного? - спросил хозяин. - Зачем?
     - Чтобы сшить нам к завтрашнему дню костюмы поселян, - сказал Альбер.
     Маэстро Пастрини покачал головой.
     - Сшить вам к завтрашнему дню два костюма! - воскликнул он. - Вот уж, право, не в обиду будь сказано, ваша милость, чисто французское желание. Два костюма! Да вы всю неделю карнавала не найдете ни одного портного, который согласился бы пришить полдюжины пуговиц к жилету, хотя бы вы заплатили ему по целому скудо за штуку!
     - Значит, невозможно достать такие костюмы?
     - Отчего же? Можно достать готовые. Поручите это дело мне, и завтра утром, проснувшись, вы найдете целую груду шляп, курток и штанов. Не беспокойтесь, останетесь довольны.
     - Друг мой, - сказал Франц Альберу, - положимся на нашего хозяина; он уже доказал нам, что он человек находчивый; давайте пообедаем, а потом поедем слушать "Итальянку в Алжире".
     - Так и быть, поедем слушать "Итальянку в Алжире", - сказал Альбер. - Но только помните, маэстро Пастрини, что я меня и для моего друга, - продолжал он, указав на Франца, - чрезвайно важно завтра же иметь кос- тюмы, о которых я вас просил.
     Хозяин еще раз птвердил, что их милостям не о чем беспокоиться и что все будет сдено согласно их пожеланиям, после чего Франц и Альбер отправились к себе, чтобы снять маскарадные костюмы паяцев.
     Альбер бережно спрятал букетик фиалок; это была та примета, по кото- рой прекрасная поселянка могла его узнать.
     Друзья сели за стол; Альбер не преминул обратить внимание на сущест- венную разницу между кухней маэстро Пастрини и кухней графа Монте-Крис- то. И Франц, хотя и относился графу с некоторым предубеждением, должен был по совести признать, чтэто сравнение было далеко не в пользу пова- ра гостиницы.
     Когда им подали десерт, лакей осведомился, в котором часу молодым лю- дям нужен экипаж. Альбер и Франц в нерешительности переглянулись. Лакей угадал их мль.
     - Его сиятельство граф Монте-Кристо, - сказал он, - приказал, чтобы экипаж весь день был в распоряжении ваших милостей. Ваши милостимогут располагать им без всякого стеснения.
     Молодые люди решили воспользоваться любезным вниманием графа; они ве- лели запрягать, а сами пошли переодеваться, ибо их костюмы несколько по- измялись во время многосленных боев, в которых они принимали участие.
     Переодевшись, они пхали в театр и расположились в ложе графа.
     Во время первого действия в свою ложу вошла графиня Г.; она первым делом взглянула туда, где накануне сидел граф, и увидела Франца и Альбе- ра в ложе того человека, о котором она не далее, как накануне, высказала Францу такое странное мнение.
     Ее бинокль был так настойчиво направлен на Франца, что тот почувство- вал, что было бы жестоко не удовлетворить тотчас же ее любопытство, поэ- тому, воспользовавшись привилегией итальянских театралов, которым разре- шается превращать зрительный зал в собственную гостиную, приятели вышли из ложи и отправились засвидетельствовать свое почтение графине.
     Не успели они войти, как графиня указала Францу на почете место ря- дом с собою.
     Альбер сел сзади.
     - Итак, - сказала она Францу, едва дав ему время сесть, - вы, о-ви- димому, не теряя времени, поспешили познакомиться с новоявленным лордом Рутвеном и даже подружились с ним?
     - Не так коротко, как вы предполагаете, графиня, - отвечал Франц, - но не смею отрицать, что мы сегодня весь день пользовались его любез- ностью.
     - Весь день?
     -а, именно весь день; утром мы у него завтракали, днем катались по Корсо в его экипаже, а теперь, вечером, сидим в его ложе.
     - Так вы с ним знакомы?
     - И да и нет.
     - Как так?
     - Это длинная история.
     - Вы мне ее расскажете?
     - Она напугает вас.
     - Вот и хорошо.
     - Подождите, по крайней мере, до развязки.
     - Хорошо, я люблю законченные рассказы. Но все-таки расскажите, как вы встретились? Кто вас познакомил?
     - Никто. Он сам знакомился с нами.
     - Когда?
     - Вчера вечером, после того как мы расстались.
     - Каким образом?
     - Через весьма прозаическое посредство хозяина нашей гостиницы.
     - Так он тоже живет в гостинице "Лондон"?
     - Да, и даже на одной площадке с нами.
     - Как его зот? Вы должны знать его имя.
     - Разумеется. Граф Монте-Кристо.
     - о это такое? Это не родовое имя.
     - Нет, это имя острова, который он купил.
     - И он граф?
     - Тосканский граф.
     - Ну что ж, проглотим и этого, - сказала графиня, принадлежавшая одной из древнейших венецианских фамилий. - Что он за человек?
     - Спросите у виконта де Морсер.
     - Слышите, виконт, - сказала графиня, - меня отсылают к вам.
     - Мы были бы чересчур придирчивы, графиня, если бы не считали егочаровательным, - отвечал Альбер. - Человек, с которым мы были бы дружны десять лет, не сделал бы для нас того, что он сделал. И притом с такой любезстью, чуткостью и вниманием! Не приходится сомневаться, что это вполне светский человек.
     - Вот увидите, - сказала графиня, смеясь, - что й вампир какой-ни- будь парвеню, который хочет, чтобы ему простили его миллионы, и поэтому старается казаться Ларой, чтобы его не спутали с господином Ротшильдом. А ее вы видели?
     - Кого ее? - спросил Франц улыбнувшись.
     - Вчерашнюю красавицу гречанку?
     - Нет. Мы как будто слышали звуки ее лютни. но она осталась незримой.
     - Не наскайте таинственности, дорогой Франц, - сказал Альбер. - Кто, по-вашему, был в губом домино у окна, затянутого белой камкой.
     - А где было это окно? - спросила графиня.
     - В палаццо Росполи.
     - Так у графа было окно в палаццо Росполи?
     - Да. Вы были на Корсо?
     - Конечно, была.
     - Тавы, может быть, заметили два окна, затянутые желтой камкой, и одно,атянутое белой с красным крестом? Эти три окна принадлежат графу.
     - Так это настоящий набоб! Вы знаете, сколько стоят три таких окна во время карнавала, еще в палаццо Росполи, в лучшем месте Корсо?
     - Двести или триста римских скудо.
     - Скажите лучше - две или три тысячи.
     - Ах, черт возьми!
     - Это его остров приносит ему такие доходы?
     - Его остров? Он не приносит ему ни гроша.
     - Так зачем же он его купил?
     - Из прихоти.
     - Так он оригинал?
     - Должен сознаться, - сказал Альбер, - что омне показался несколько эксцентричным. Если бы он жил в Париже и появлялся в свете, то я сказал бы, что он либо шут, ломающий комедию, либо прощелыга, которого погубила литература", осегодня произносил монологи, достойные Дидье или Антони [33].
     В ложу вошел новый гость, и Франц согласно этикету уступил ему свое место. Разговор, естественно, принял другое направление.
     Час спустя друзья вернулись в гостиницу. Маэстро Пастрини уже позабо- тился об их костюмах и уверял, что они будут довольны его распоряди- тельностью.
     В самом деле, на следующий день, в десять часов утра, он вошел в ком- нату Франца в сопровождении портного, нагруженного костюмами римских по- селяй. Друзья выбрали себе два одинаковых, более или менее по росту, и велели нашить на каждую из шляп метров по двадцать лент, а также достать им двашелковых шарфа с поперечными пестрыми полосами, которыми крестьяне подпоясываются в праничные дни.
     Альберу не терпелось посмотреть, идет ли ему его новый костюм; он состоял из куртки и штанов голубого бархата, чулок со стрелками, башма- ков с пряжками и шелкового жилета. Наружность Альбера могла только выиг- рать этом живописном костюме, и, когда он стянул поясом свою стройную талию и заломил набекрень шляпу, на которой развевались ленты, Францу прио на ум, что физическое превосходство, которое мы приписываем неко- торым народам, нередко зависит от костюма. Например, турки, некогда столь живописные в своих длинных халатах ярких цветов, разве не отврати- тельны теперь в синих, наглухо застегнутых сюртуках и греческих фесках, делающих их похожими на винные бутылки, запечатанные красным сургучом?
     Франсказал несколько лестных слов Альберу, который, стоя перед зер- каломвзирал на себя с улыбкой, в значении которой было бы трудно усом- ниться.
     Вошедший граф Монте-Кристо застал их за этим занятием.
     - Господа, - сказал он, - как ни приятно делить с кем-нибудь велье, но свобода еще приятнее, а потому я пришел сказать вам, что на сегодня и на все остальные дни предоставляю в полное ваше распоряжение эпаж, в котором вы вчера катались. Наш хозяин, вероятно, сказал вам, что я держу у него три или четыре экипажа, так что вы меня не стесните; пользуйтесь им совершенно свободно и для развлечений и для дел. Если вам нужно будет повидаться со мной, вы всегда найдете меня в палаццо Росполи.
     Молодые люди начали было отнекиваться, но в сущности у них не было никаких веских причин отказываться от предления, для них весьма прият- ного, и они кончили тем, что приняли его.
     Граф Монте-Кристо просидел у них с четверть часа, с полной непринуж- денностью разгоривая о том о сем. Как мы уже заметили, он был знаком с литературой всех народов. Один взгляд на стены его гостиной показал Альберу и Францу, что он любитель картин. Несколько беглых, оброненных при случае замечаний доказали им, что он не чужд наукам; его, по-видимо- му, особенно занимала химия.
     Молодые люди не притязали на то, чтобы отплатить гфу радушием за радушие; с их стороны было бы нелепо, в ответ на его изысканный завтрак, предложить ему отведать весьма посредственной стряпни маэстро Пастрини. Они откровенно высказалиму это, и он вполне оценил их такт.
     Альбер восхищался манерами графа и признал бы его за истинного джентльмена, если бы тот не был так учен. Больше всего его радовала воз- можность свободно располагать коляской. Он имел виды на своих прелестных поселянок, а так как накануне они катались в весьма элегантном экипаже, то ему очень хотелось не уступать им в этом отношении.
     В половине второго молодые люди вышли на крыльцо; кучер и лакеи при- думали надеть ливреи поверх своих звериных шкур, отчего стали еще смеш- нее вчерашнего и заслужили похвалы Альбера и Франца.
     Увядший букетик фиалок трогательно поник в петличке Альбера.
     С первым ударом колокола они пустились в путь по виа Витториа и уст- ремились на Корсо.
     На втором круге в их коляску упал букетик свежих фиалок, брошенный из экипажа, в тором сидели женщины, одетые паяцами. Альбер понял, что по их примеру вчерашние поселянки переменили костюмы и что, быть может слу- чайно, а возможно из тех же галантных намерений, "контадинки" нарядились паяцами.
     Альбер заменил увядший букетик свежим, но продолжал держать его в ру- ке, и когда снова поравнялся с коляско то нежно поднес его к губам, что, по-видимому, доставило большое удовольствие не только бросившей бу- кетик даме, но и ее веселым подругам.
     Оживление на Корсо было не меньше, чем накануне;чень вероятно, что тонкий наблюдатель подметил бы даже возрастание ша и веселья. Граф на минуту показался в своем окне, но когда экипаж второй раз проезжал мимо, его уже не было.
     Заигрывание между Альбером и дамой с фиалками продолжалось, разумеет- ся, весь день.
     Вечером, вернувшись домой, Франц нашел письмо из посольства; ему со- общали, что завтра его святейшество окажет ему честь принять его. Каждый раз, когда он бывал в Риме, он испрашивал эту милость; и, как всегда, движимый не только благочестием, но и благодарностью, он не хотел поки- нуть столицу христианского мира, не повергнув свое почтительное поклоне- ние к стопанаместника св. Петра, являвшего собой редкий образец всех добродетей.
     Поэтому для него не могло быть и речи, чтобы на следующий день при- нять участие в карнавале. Ибо, невзирая на сердечную доброту, корая сопутствует его величию, никто без благоговейного трепета не говится преклонить колени перед благородным старцем, именуемым Григорием XVI.
     Выйдя из Ватикана, Франц прямым путем вернулся в гостиницу, избегая даже мимоходом пройти по Корсо. Он был полон благочестивых мыслей и бо- ялся осквернить их безумствами карнава.
     В десять минут шестого вернулся Альбер. Он был в полном восторге; его дама появилась снова в костюме поселянки и, встретясь с коляской Альбе- ра, подняла маску.
     Она была очаровательна.
     Франц искренно поздравил Альбера; тот принял его поздравления как должное. Он уверял, что по некоторым признакам прекрасная незнакомка, несомненно, принадлежит к высшей аристократии.
     Он твердо решил на следующий день написать ей.
     Франц, выслушав это признание, догадался, что Альбер хочет о чем-то попросить его, но стесняется. Он стал допытываться, уверяя своего друга, что ради его счастья готов на любые жертвы. Альбер заставил себя просить ровно столько, скько требовала учтивость, а затем признался Францу, что тот окажет ему большую услугу, если согласится на другой день усту- пить коляску ему одному.
     Альбер считал, что прекрасная поселянка приподняла маску только пото- му, что он был один.
     Разумеется, Франц не был таким эгоистом, чтобы мешать Альберу в самом разгаре приключения, обещавшего быть столь приятным и лестным. Он хорошо знал беззастенчивую болтливость своего легкомысленного друга и не сомне- вался, что тот расскажет ему о своем романе со всеми подробностями, а так как, исколесив всю Италию вдоль и поперек, он сам за три года ни ра- зу не имел случая даже завязать каю-нибудь интрижку, то он не прочь был узнать, как это делается.
     Он обещал Альберу удовольствоваться ролью зрителя и сказал, что будет любоваться карнавалом из окон палаццо Росполи.
     Франц сдержал слово и на другой день, стоя у окна, стрел, как Альбер катается взад и вперед по Корсо. В руках он держал огромный бу- кет, в который, вероятно, была засунута любовная записка. Это предполо- жение превратилось в уверенность, когда Франц увел этот букет в руках очаровательной женщины, одетой в розовый костюм паяца.
     Альбер вернулся домой уже не в восторге, а в экстазе. Он не сомневал- ся, что прекрасная незнакомка ответит ему тем же способом. Франц пошел навстречу его желаниям, заявив, что он устал от всей этой сутолоки и ре- шил весь следующий день посвятить своему альбому и своим заметкам.
     Альбер не ошибся в своих прорицаниях: на другой день, вечером, он влетел в комнату Франца, держа за уголок сложенную вчетверо бумажку и победно размахивая ею.
     - Ну что? - воскликнул он. - Что я говорил?
     - Она ответила! - воскликнул Франц.
     - Читайте.
     Тон, которым это было сказано, не поддается описанию. Франц взял за- писку и прочел:
     "Во вторник вечером, в семь асов, выйдите из коляски против виа-деи-Понтефичи и последуйте за поселянкой, которая вырвет у вас мок- колетто. Когда вы взойдете на первую ступеньку церкви Сан-Джакомо, не забудьте привязать к рукаву вашегкостюма паяца розовый бант.
     До вторника вы меня не увидите.
     Версть и тайна".
     - Ну-с, дорогой друг, - сказал Альбер, когда Франц прочел письмо, - что вы на это скажете?
     - Скажу, - отвечал Франц, - что дело принимает весьма приятный обо- рот.
     - И яак думаю, - сказал Альбер, - и очень боюсь, что вам придется ехать одному на бал к герцогу Браччано.
     Франц и Альбер утром получили приглание на бал к знаменитому римс- кому банкиру.
     - Берегитесь, дорогоАльбер, - сказал Франц, - у герцога соберется вся знать; и если ваша прекрасная незнакомка в самом деле аристократка, то она должна будет т появиться.
     - Появится она там или нет, я не изменю своего мнения о ней, - сказал Альбер. - Вы прочли записку?
     - Да.
     - Вы знаете, какое образование получают в Италии женщины mezzo cito? [34]
     - Да, - ответил Франц.
     - Так перечтите записку, обратите внимание на почерк и найдите хоть одну стилистическую или орфографическую ошибку.
     В самом деле, почерк был прекрасный, орфография безукоризненна.
     - Вам везет! - сказал Франц, возвращая записку Альберу.
     - Смейтесь, сколько вам угодно, шутите, сколько хотите, - возразил Альбер, - а я влюблен.
     - Боже й, вы меня пугаете, - сказал Франц, - я вижу, что мне при- дется не только ехать без вас на бал к герцогу Браччано, но даже, того и гляди, одному вернуться во Фленцию.
     - Во всяком случае, если моя незнакомка так же любезна, к хороша собой, то я решительно заявляю, что остаюсь в Риме по меньшей мере на шесть недель. Я обожаю Рим и к тому же всегда имел склонность к археоло- гии.
     - е два-три таких приключения, и я начну надеяться, что увижу вас членом Академии надписей и изящной словесности.
     Вероятно, Альбер принялся бы серьезно обсуждать свои права на акаде- мическое кресло, но слуга доложил, что обед подан. Альбер никогда не те- рял аппетита из-за любви. Поэтомон поспешил сесть за стол вместе, с приятелем, готовясь возобновить этот разговор после обеда.
     Но после обеда доложили о приходе графа Монте-Кристо. Молодые люди уже два дня не видели его. От маэстро Пастрини они узнали, что он уехал по делам в Чивита-Веккию. Уехал он накануне вечером и тольк час, как вернулся.
     Граф был чрезвычайно мил. Либо он сдерживалсялибо на сей раз не нашлось повода для высказывания язвительных и горьких мыслей, но только в этот вечер он был такой, как все. Францу он казался неразрешимой за- гадкой. Граф, конечно, отлично знал, что его гость на острове н- те-Кристо узнал его; между тем он со времени их второй встречи ни овом не обмолвился о том, что уже однажды видел его. А Франц, как ему ни хо- телось намекнуть на их первую встречу, боялся досадить человеку, пока- завшему себя таким предупредительным по отношению к нему и к его другу; поэтому он продолжал ту же игру, что и граф.
     Монте-Кристо, узнав, что Франц и Альбер хотели купить ложу в театре Арджептина и что все ложи оказались заняты, принес им ключ от своей ло- жи, - так по крайней ме он объяснил свое посещение.
     Франц и Альбер стали было отказываться, говоря, что не хотят лишать его удовольствия; но граф возразил, что собирается в театр Палли и его ложа в театре Арджентина будет пустовать, если они ею не воспользуются.
     После этого молодые люди согсились.
     Франц мало-помалу привык к бледности графа, так сильно поразившей его в первый раз. Он не мог не отдать должного строгой красоте его лица, главным недостатком или, быть может, главным достоинством которого была бледность. Граф был настоящий байроновский герой, и Францу стоило не только увидеть его, но хотя бы подумать о нем, чтобы тотчас же предста- вить себе его мрачную голову на плечах Манфреда или под шляпой Лары. Его лоб был изборожден морщинами, говорящими о неотступных горьких умах; пламенный взор проникал до самой глубины души; насмешливые и гордые губы придавали всему, что он говорил, особенный оттенок, благодаря которому его слова неизгладимо врезывались в память слушателей.
     Графу было, вероятно, уже лет сорок, но никто бы не усомнил, что он одержал бы верх над любым более молодым соперником. В довершение сходства с фантастическими героями английского поэта он обладал огромным обаянием.
     Альбер не переставал твердить о счастливой случайности, благодаря ко- торой они познакомились с таким неоценимым человеком. Франц был более сдержан, но и он поддавался му влиянию, которое всегда оказывает на окружающих незаурядный человек.
     Он вспомнил о том, что граф уже несколько раз выражал намерение посе- тить Париж, и не сомневался, что при своей эксцентричности, характерной наружности и несметном богатстве граф произведет там сенсацию.
     А между тем он не чувствовал никакого желания очутиться в Париже од- новременно с ним.
     Вечер прошел так, как обычно проходят вечера в итальянских театрах: зрители, вместо того чтобы слушать певцов, ходили друг к другу в гости. Графиня Г. хотела навести разговор на графа, но Франц сказал ей, что у него есть гораздо более занимательная новость и, невзирая на лицемерные протесты Альбера, сообщил ей о великом событии, уже три дня занимавшем мысли обоих друзей.
     Такие приключения, если верить путешественникам, в Италии не редкость - поэтому графиня не выразила никакого удивления и поздравила Альбера с началом любовного пождения, обещавшего так приятно завершиться.
     Молодые люди откланяль, условившись встретиться с графиней на балу у герцога Браччано, ку был приглашен весь Рим. Дама с фиалками сдержа- ла слово: ни на следующий, ни на третий день она не давала о себе знать.
     Наконец, наступил вторник - последний, самый шумный день карнавала. В этот вторник театры открываются с утра, в десять часов, потому что в во- семь часов вечера начинается пост. Во вторник все, кто по недостатку де- нег, времени или охоты не принимал участия в празднике,рисоединяются к вакханалии и вносят свою долю в общее движение и шум.
     С двух часов до пяти Франц и Альбер кружили в цепи экипажей и переб- расывались пригоршнями конфетти со встрными колясками и пешеходами, которые протискивались между ногами лошадей и колесами экипажей так лов- ко, что, несмотря на невообразимую давку, не произошло ни одного нес- частного случая, ни одной ссоры, ни одной потасовки. Итальянцы в этом отношении удивительный народ. Для нихраздник - поистине праздник. Ав- тор этой повести, проживший в Италиоколо шести лет, не помнит, чтобы какое-нибудь торжество было нарушено одним из тех происшествий, которые неизменно сопутствуют нашим празднествам.
     Альбер красовался в своем костюме паяца; плече развевался розовый бант, концы которого свисали до колен. Чтобы не произошло путаницы, Франц надел костюм поселянина.
     Чем ближвремя подходило к вечеру, тем громче становился шум. На мостовой, экипажах, у окна не было рта, который бы безмолвствовал, не было ру, которая бы бездействовала; это был поистине человеческий ура- ган, слагавшийся из грома криков и града конфетти, драже, яиц с мукой, апельнов и цветов.
     В три часа звуки выстрелов, с трудом покрывая этот дикий шум, однов- ременно раздались на Пьяцца-дель-Пополо и у Венецианского дворца и воз- вестили начало скачек.
     Скачки, так же как и мокколи, составляют непременную принадлежность последнего дня карнавала. По звуку выстрелов экипажи тотчас вышли из це- пи рассыпались по ближайшим боковым улицам.
     Все эти маневры совершася, кстати сказать, с удивительной ловкостью и быстротой, хотя полиция нисколько не заботится о том, чтобы указывать места или направлять движение.
     Пешеходы стали вплотную к дворцам, послышался топот копыт и стук са- бель.
     Отряд карабинеров, по пятнадцати в ряд, развернувшись во всю ширину улицы, промчался галопом по Корсо, очищая его для скачек. Когда отряд доскакал до Венецианского дворца, новые выстрелы возвестили, что улица свободна.
     В ту же минуту под неистовый оглушительный рев, словно тени, пронес- лись восемь лошадей, подстрекаемые крикамтрехсот тысяч зрителей и же- лезными колючками, которые прыгали у них на спинах. Немного погодя с замка св. Ангела раздалось три пушечных выстрела, - это означало, что выиграл третий номер.
     Тотчас же, без всякого другого сигнала, экипажи снова хлынули на Кор- со из всех соседних улиц, словно на миг задержанныручьи разом устреми- лись в питаемое ими русло, и огромная река понеслась быстр прежнего между гранитными берегами.
     Но теперь к чудовищному водовороту прибавился еще новый источник шума и сутолоки: на сцену выступили продавцы мокколи.
     Мокколи, или мокколетти, - это восковые свечи разной толщины, начиная от пасхальной свечи и кончая самойоненькой свечкой; для действующих лиц последнего акта карнавала в Риме они являются предметом двух проти- воположных забот:
     1) не давать гасить свой мокколетто;
     2) гить чужие мокколетти.
     В этом смысле мокколетто похож на жизнь: человек нашел только один способ передавать ее, да и тот получил от бога.
     Но он нашел тысячу способов губить ее; правда, в этом случае ему нес- колько помогал дьявол.
     Чтобы зажечь мокколетто, достаточнооднести его к огню.
     Но как описать тысячи способов, изобретенных д тушения мокколетти: исполинские меха, чудовищные гасильники, гигантские вее?
     Мокколетти раскупали нарасхват. Франц и Альбер последовали примеру угих.
     Вечер быстро наступал, и под пронзительный крик тысяч продавцов: "Мокколи!" - над толпой зажглись первые звезды. Это послужило сигналом. Не прошло и десяти минут, как от Венецианского дворца до Пьяцца-дельПо- поло засверкало пятьдесят тысяч огоньков.
     Это был словно праздник блуждающих огней.
     Трудно представить себе этзрелище.
     Вообразите, что все звезды спустились с неба и закружились на земле в неистовой пляске. А в воздухе стоит такой крик, какого никогда не слыха- ло человеческое ухо на всем остальном земном шаре.
     К этому времени окончательно исчезают все сословные различия. Факкино преследует князя, князь - транстеверинца, транстеверинец - купца; и все это дует, гасит, снова зажигает. Если бы в этот миг появился древний Эол, он был бы провозглашен королем мокколи, а Аквилон - наследным прин- цем.
     Этот яростный огненный бой длился около двух часов; на Корсо было светло, как днем; можно было разглядеть лица зрителей в окнах четвертого и пятого этажей.
     Каждые пять минут Альбер смотрел на часы; наконец, они показали семь.
     Друзья проезжали как раз мимо виа-деи-Понтефичи. Альбер выскочил из коляски, держа в руке мокколетто.
     Несколько масок окружило его, дуя на его свечу; но, будучи ловким боксером, он отшвырнул их от себя шагов на десять и побежал к церкви Сан-Джакомо.
     Паперть кишела любопытными и масками, которые наперерыв старались выхватить или потушить друг у друга свечу. Франц следил глазами за Альбером и видел, как тот взошел на первую ступеньку; почти тотчас же маска, одетая в столь хорошо знакомый костюм поселянки, протянула руку, и на этот раз Альбер без сопротивления отдал мокколетто.
     Франц был слишком далеко, чтобы слышать слова, которыми они обменя- лись; но, по-видимому, разговор был мирный, ибо Альбер и поселянка уда- лились рука об руку. Франц еще с минуту смотрел им вслед, но скоро поте- рял их из виду.
     Внезапно раздались звуки колокола, возвещавшего конец карнавала, и в ту же секунду, как по мановению волшебного жезла, все мокколетти разом погасли, словно могучий ветер единым дыханием задул их.
     Франц очутился в полной темноте.
     Вместе с огнями исчез и шум, словно тот же порыв ветра унес с собой и крики. Слышен был только стук экипажей, развозивших маски по домам; вид- ны были только редкие огоньки, светившиеся в окн.
     Карнавал кончился.
    
    
     XVI. КАТАКОМБЫ САН-СЕБАСТЬЯНО
    
     Быть может, никогда в жизни Франц не испытывал такого резкого перехо- да от веселья к унынию; словно некий дух ночи одним мановением превратил весь Рим в огромную гилу. Тьма усугублялась тем, что ущербная луна еще не появлялась на небе; поэтому улицы, пкоторым проезжал Франц, были погружены в непроницаемый мрак. Впроч, путь был не длинный; минут че- рез десять его коляска, или, вернее, коляска графа, остановилась у две- рей гостиницы.
     Обед ждал его. Так как Альбер предупредил, что не рассчитывает рано вернуться, то Франц сел за стол один.
     Маэстро Пастрини, привыкший видеть их всегда вместе, осведомился, по- чему Альбер не обедает. Франц отвечал, что Альбер приглашен в гости. Внезапное исчезновение огней, тьма, сменившая яркий свет, тишина, погло- тившая шум, - все это выало в душе Франца безотчетную грусть, не ли- шенную смутной тревогиОбед прошел молчаливо, несмотря на угодливую за- ботливость хозяина, то и дело заходившего узнать, всем ли доволен его постоялец. Францешил ждать Альбера до последней минуты. Поэтому он ве- лел подать экипаж только к одиннадцати часам и попросил маэстро Пастрини немедленно дать ему знать, если Альбер явится в гостиницу. К одиннадцати часам Альбер не вернулся. Франц оделся и уехал, предупредив хозяина, что проведет ночь на балу у герцога Браччано.
     Дом герцога Браччано - один из приятнейших в Риме; супруга его, при- надлежащая к старинному роду Колона, - очаровательная хозяйка, и их пр емы получили европейскую известность. Франц и Альбер оба приехали в Рим с рекомендательными письмами к герцогу; поэтому первый вопрос, заданный им Францу, касался его спутника. Франц отвеч, что они расстались в ту минуту, когда гасили мокколетти, и что он потерял его из виду близ виа Мачелло.
     - Так он до сих пор не вернулся домой? - спросил герцог.
     - Я ждал его до одиннадцати часов, - ответил Франц.
     - А вы знаете, куда он пошел?
     - Точно не знаю; кажется, чуть ли не на свидание.
     - Черт возьми! - сказал герцог. - Сегодня плохойень или, лучше ска- зать, плохая ночь для поздних прогулок; не правдаи, графиня?
     Последние слова относились к графине Г., которая только что появилась под руку с г-ном Торлониа, братом герцога.
     - Я нахожу, напротив, что это чудесная ночь, - отвечала графиня, - и те, кто здесь собрался, будут жалеть лишь о том, что она пролетела слиш- ком быстро.
     - Я и не говорю о тех, кто здесь собрался, - возразил, улыбаясь, гер- цог. - Единственная опасность, которая им грозит, это влюбиться в вас, если это мужчина, а если о женщина, то заболеть от зависти к вашей красоте; я говорю о тех, кто бродит по улицам Рима.
     - Да кто же в этот час бродит по улицам, если только он не отправля- ется на бал? - спросила графиня.
     - Наш друг Альбер де Морсер, с которым я расстался в семь часов, - сказал Франц. - Он преследовал свою незнакомку, и я его с тех пор не ви- дел.
     - Как? И вы не знае, где он?
     - Не имею ни малейшего понятия.
     - У него есть оружие - Он в костюме паяца.

/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо

Смотрите также по произведению "Граф Монте-Кристо":

• Сочинения
• Краткое содержание
• Характеристика героев