Есть что добавить?
Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru! |
|
/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо
Граф Монте-Кристо [36/83]
Это решило исход: Данглар был побежден. Он с заметным трепетом раз- вернул венское и лондонское уведомление, брезгливо протянутые ему гра- фом, и проверил подлинность подписей с тщательностью, которая могла бы показаться Монте-Кристо оскорбительной, если бы он не отнес ее за счет растерянности банкира.
- Да, эти три подписи стоят многих миллион, - сказал Данглар, вста- вая, словно желая почтить могущество золота, олицетворенное в сидящем перед ним человеке. - Три неограниченных кредита. Простите, граф, но и перестав сомневаться, можно все-таки остаться изумленным.
- О, ваш банкирский дом ничем не удивишь, - сказал со всей возможной учтивостью Монте-Кристо. - Так, значит, вы могли бы прислать мне некото- рую сумму денег?
- Назовите ее, граф, я к вашим услугам.
- Ну что ж, - проговорил Монте-Кристо, - раз мы пришли к соглашению, - а ведь мпришли к соглашению, верно?
Данглар кивнул.
- И вы уже не сомневаетесь? - продолжал МонтеКристо.
- Что вы, граф, - воскликнул банкир. Я никогда и не сомневался.
- Нет, вы только хотели получить доказательства, не более. Итак, - повторил граф, - раз мы пришли к соглашению, раз у вас больше нет ни- ких сомнений, назначим, если вам угодно, какую-нибудь общую сумму на первый год: скажем, шесть миллионов.
- Шесть миллионов? Отлично! - произнес, задыхаясь, Данглар.
- Если мне понадобитсяольше, - небрежно продолжал Монте-Кристо, - мы назначим больше; но я не намерен оставаться во Франции больше года и не думаю, чтобы за этот год я превысил эту цифру... ну, там видно бу- дет... Для начала, пожалуйста, распорядитесь доставить мне завтра пятьсот тысяч франков, я буду дома до полудня; а, впрочем, если меня и не будет, то я оставлю своему управляющему расписку. - Деньги будут у вас завтра в десять часов утра, граф, - отвечал Данглар. - Как вы желаете, золотом, бумажками или серебро
- Пополам золотом и бумажками, пожалуйста.
И граф поднялся.
- Должен вам сознаться, граф, - сказал Данглар, - я считал, что точно осведомлен о всех крупных состояниях Европы, а между тем ваше состояние, по-видимому, очень значительное, было мне совершенно неизвестно; оно не- давнего происхождения?
- Нет, сударь, - возразил Монте-Кристо, - напротив того, оно проис- хождения очень старого; это было нечто вроде семейного клада, который запрещено было трогать, так что накопившиеся проценты утроили капитал; назначенный завещателем срок истек всего лишь несколько лет тому назад, так что я пользуюсь им с недавнего времени; естественно, что вы ничего о нем не знаете; впрочем, скоро вы с ним познакомитесь ближе.
При этих словах граф улыбнулся той мертвенной улыбкой, что наводила такой ужас на Франца д'Эпинс.
- С вашими вкусами и намерениями, - продолжал Данглар, - вы в нашей столице заведете такую роскошь, что затмите всех пас, жалких миллионе- ров; но так как вы, по-видимому, любитель иусств, - помнится, когда я вошел, вы рассматривали мои картины, - то все-таки разрешите показать вам мою галерею: все старые картины знаметых мастеров, с ручательством за подлинность; я не люблю новых.
- совершенно правы, у них у всех один большой недостаток: они еще не успели сделаться старыми.
- Я вам покажу несколько скульптур Торвальдсена, Бартолони, Кановы - все иностранных скульпторов. Как видите, я не плонник французских мас- теров.
- Вы имеете право быть несправедлив к ним, ведь они ваши соотечест- венники.
- Но все это мы отложим до того времени, когда познакомимся ближе; сегодня я удовольствуюсь тем, что представлю вас, если позволите, баро- нессе Данглар; простите мою поспешность, граф, но такой клиент, к вы, становится почти членом семейства.
Монте-Кристо поклонился внак того, что принимает лестное предложе- ние финансиста.
Данглар позвони вошел лакей в пышной ливрее.
- Баронесса у себя? - спросил Дангла
- Да, господин барон.
- Она одна?
- Нет, у баронессы гости.
- Надеюсь, граф, не будет нескромностью, если я представлю вас в пр сутствии друзой? Вы не собираетесь сохранять инкогнито?
- Нет, борон, - сказал с улыбкой Монте-Кристо, - я не чувствую за со- бой права на это.
- А кто у баронессы? Господин Дебрэ? - спросил простодушно Данглар, что заставило внутренне улыуться Монте-Кристо, уже осведомленного о прозрачных тайнах семейножизни Данглара.
- Да, господин барон.
Данглар кивнул. Потом обратился к Монте-Кристо.
- Господинюсьен Дебрэ, - сказал он, - это наш старый друг, личный секретарь министра внутренних дел; что касается моей жены, то она, выхо- дя за меня, соглашалась на неравный брак, потому что она очень старинно- го рода: урожденная де Сеьер, а по первому браку - вдова маркиза де Наргон.
- Я не имею чести быть знакомым с баронессой Данглар; но я уже встре- чался с господином Люсьеном Дебрэ.
- Вот как! - сказал Данглар. - Где же это?
- У господина де Морсер.
- Вы знакомы с виконтом?
- Мы встречались с ним в Риме во время карнавала.
- Ах, да, - сказал Данглар, - я что-то слышал о каком-то необыкновен- ном приключении с разбойниками и грабителями в каких-то развалинах. Он каким-то чудесным образом спасся. Он как будто рассказывал об этом моей жене и дочери, когда вернулся из Италии.
- Баронесса просит вас пожаловать, - доложил лакей.
- Я пройду вперед, чтобы указать вам дорогу, - сказал с поклоном Данглар.
- Следую за вами, - ответил Монте-Кристо.
IX. СЕРАЯ В ЯБЛОКАХ ПАРА
Барон в сопровождении графа прел длинный ряд комнат, отличавшихся тяжелой роскошью и пышной безвкусицей и дошел до будуара г-жи Данглар, небольшой восьмиугольной комнаты, стены которой были обтянуты розовым атласом и задрапированы индийской кисеей. Здесь стояли старинные золоче- ные кресла, обитые старинной парчой; над дверьми были нарисованы пасту- шеские сцепы в манере Буше; две прелестных пастели в форме медальона гармонировали с остальной обстановкой и придавали этой маленькой комна-е, единственной во всем доме, некоторое своеобразие; правда, ей пос- частливилось не попасть в общий план, выработанный Дангларом и его арх тектором, одной из самых больших знаменитостей Империи, - ее убранством занималась сама баронесса и Люсьен Дебрэ. Поэтому Данглар, большой пок- лонник старины, как ее понимали во времена Директории, относился весьма пренебрежительно к этому кокетливомуголку, где его, впрочем, принимали только с тем условием, чтобы он опвдал свое присутствие, приведя ко- го-нибудь; так что на самом делее Данглар представлял других, а наобо- рот, его принимали лучше или хуже, смотря по тому, насколько наружность гостя была приятна или неприятна баронессе.
Госпожа Данглар, красота которой еще заслуживала того, чтобы о ней говорили, хотя ей было уже тридцать шесть лет, сиделза роялем маркет- ри, маленьким чудом искусства, между тем как Люсьен Дебрэ у рабочего столика перелистывал альбом.
Еще до прихода графа Люсьен успел достаточно рассказать о нем баро- нессе. Читатели уже знают, какое сильное впечатление произвел Мон- те-Кристо за завтраком у Альбера на его гостей; и несмотря на то,что Дебрэ трудно было чем-нибудь поразить, это впечатление у нею еще не изг- ладилось, что и отразилось на сведениях, сообщенных им баронессе. Таким образом, любопытство г-жи Данглар, возбужденное прежними рассказами Мор- сера и новыми подробностями, услышанными от Люсьена, было доведено до крайности. И рояль и альбом были всего лишь светской уловкой, помогающей скрь подлинное волнение. Вследствие всего этого баронесса встретила га Данглара улыбкой, что было у нее не в обычае. Графу, в ответ на его поклон, был сделан церемонный, но вместе с тем грациозный реверанс.
Со своей стороны, Люсьен приветствовал графа, как недавнею знакомого, а Данглара дружески.
- Баронесса, - сказал Данглар, - разрешите представить вам графа Мон- те-Кристо, которого усиленно рекомендуют мне мои римские корреспонденты; я лично могу добавить только одно, по это сразу же сделает его кумиром всех наших прекрасных дам: он приехал в Париж с намереем пробыть здесь год и за это время истратить шесть миллионов; это сулит нам целую серию балов, обедов и ужинов; причем, надеюсь, граф не забудет и нас, так же как и мы его не забудем в случае какого-нибудь маленького торжества в нашемоме.
Хотя это представление и отдавало грубой лестью, но гак редкослуча- ется встретить человека, приехавшего в Париж с целью истратит в один год княжеское состояние, Что г-жа Данглар окинула графа взглядом, не ли- шенным некоторого интереса.
- И вы приехали, граф... - спросила она.
- Вчера утром, баронесса.
- И приехали, согласно вашей привычке, о которой я уже слышала, с то- го края света?
- На этот раз всего-навсего из Кадикса.
- Но вы приехали в самое плохое время года. Летом Паж отвратителен: нет ни балов, ни раутов, ни праздников. Итальянская опера уехала в Лон- до Французская опера кочует бог знает где; а Французского театра, как м известно, вообще больше нет. Для развлечения у нас остались только плохонькие скачки на Марсовом Поле и в Сатори. Будут ли ваши лошадиграф, участвовать в скачках?
- Я буду делать все, что принято в Париже, - сказал Монте-Кристо, - если мне посчастливится встретить когонибудь, кто преподаст мне необхо- димые знания о французских обычаях.
- Вы любите лошадей?
- Я провел часть жизни на Востоке, баронесса, а восточные народы це- нят только две вещи на све: благородство лошадей и женскую красоту.
- Вам следовало бы, любности ради, назвать женшин первыми.
- Вот видите, баронесса, как я был прав, когда выражал желание иметь наставника, который мог бы обучить меня французским обычаям.
В эту минуту вошла горничная баронессы Данглар л, подойдя к своей госпоже, шепла ей на ухо несколько слов.
Госпожа Данглар побледнела.
- Не может быть! - сказала она.
- Это истинная правда, сударыня, - возразилаорничная.
Госпожа Данглар обернулась к мужу.
- Неужели это правда?
- Что именно? - спросил видимо взволнованный Данглар.
- То, что мне сказала горничная...
- А что она вам сказала?
- Она говорит, что когда мой кучер пошел закладывать моих лошадей, их в конюшне не оказалось; что это значит, позвольте вас спросить?
- Сударыня, - сказал Данглар, - выслушайте меня.
- Да, я вас слушаю, сударь, потому что мне лопытно узнать, что вы мне скажете; пусть эти господа рассудят пас, я начну с того, что расс- кажу им все по порядку. Господа, - продолжала баронесса, - у барона Данглара в конюшне стоят десять лошадей; из этих десяти лошадей две при- надлежат мне, дивные лошади, лучшая пара в Париже; да вы их знаете, Деб- рэ, мои серые в яблоках. И вот в тот самый день, как госпожа де Вильфор просит меня предоставить ей мой выезд, когда я уже обещала ей его па завтра для прогулки в Булонском лесу, эта пара исчезает! Господину Данг- лару, очевидно, представился случай нажить на них несколько тысяч фр- ков, и он их продал. Боже, что за отвратительные люди эти торгаши!
- Сударыня, - отвечал Данглар, - лошади были слишком резвы, ведь это были четырехлетки, и я вечно дрожал за вас.
- Вы отлично знаете, - сказала баронесса, - что у меня уже месяц слу- жит лучший кучер Парижа, если только вы его не продали вместе с ло- шадьми.
- Мой друг, я вам найду такую же пару, даже еще лучше, если это воз- можно; но лошадей смирных, спокойных, которые не будут внушать мне тако- го страха, как эти.
Баронесса с глубоким презрением пожала плечами.
Данглар сделал вид, что не заметил этого жеста, задевающего его суп- ружескую честь, и обратился к МонтеКристо.
- Право, граф, я сожалею, что не познакомился с вами раньше, - сказал он, ведь вы сейчас устраиваетесь?
- Конечно, - сказал граф.
- Я бы вам их предложил. Представьте себе, что я продал их за бесце- нок; но, как я уже сказал, я рад был избавиться от них; такие лошади го- дятся только для молодого человека.
- Я вам очень благодарен, - возразил граф, - я приобрел сегодня до- вольно сносную пару, и недорого. Да вот, посмотрите, господин Дебрэ, вы, кажется, любитель?
В то время как Дебрэ направлялся к окну, Данглар подошел к жене.
- Понимаете, - сказалн ей шепотом, - мне предложили за эту пару су- масшедшую цену. Не зна кто этот решившийся разориться безумец, который послал ко мне сегоднсвоего управляющего, но я нажил на ней шестнадцать тысяч франков; не сердитесь, я дам вам из них четыре тысячи две тысячи Эжени.
Госпожа Данглар кинула на мужа уничтожающий взгляд.
- Господи боже! - воскликнул Дебрэ.
- Что такое? - спросила баронесс
- Нет, я не ошибаюсь, это ваша пара, ваши лошади запряжены в карету графа.
- Мои серые в яблоках! - воскликнула г-жа Данглар.
И она подбежала к окну.
- В самом деле это они, - сказала она.
Данглар разинул рот.
- Не может быть! - с деланным изумлением сказал Монте-Кристо.
- Невероятно! - пробормотал банкир.
аронесса шепнула два слова Дебрэ, и тот подошел к Монте-Кристо.
- Баронесса просит вас сказать, сколько ее муж взял с вас за ее вы- езд?
- Право, не знаю, - сказал граф, - это мой управляющий сделал мне сюрприз, и... он, кажется, обошелся мне тысяч в тридцать.
Дебрэ пошел передать этот ответ баронесс
Данглар был так бледен и расстроен, что граф сделал вид, что жалеет его.
- Вот видите, - сказал он ему, - до чего женщины неблагодарны: ваша предупредительность нисколо не тронула баронессу; неблагодарны - не то слово, следовало бы сказь - безумны. Но что поделаешь! Все, что опас- но, привлекает; поверьте, любезный барон,роще всего - предоставить им поступать, как им вздумается; если они зобьют себе голову, им по край- ней мере придется пенять только на се.
Данглар ничего не ответил; он предчувствовал, что в недалеком будущем его ждет жестокая сцена: брови баронессы уже сдвинулись и, подобно челу Юпитера Громовержца, предвещали грозу. Дебрэ, чувствуя, что она надвига- ется, сослался на дела и ушел. Монте-Кристо, не желая повредить положе- нию, которое он рассчитывал занять, решил не оставаться дольше, ола- нялся г-же Данглар и удалился, предоставив барона гневу его жены.
"Отлично! - думал, уходя, Монте-Кристо. - Произошло именно то, чего я хотел; теперь в моей власти восстановить семейный мир и овладеть зараз сердцем мужа и сердцем жены. Какая удача! Однако, - прибавил он про се- бя, - я не был представлен мадемуазель Эжени Данглар, с которой мне очень хотелось бы познакомиться. Ничего, - продолжаон со своей обычной улыбкой, - мы в Париже, и время терпит... Это от с не уйдет!.."
С этими мыслями граф сел в экипаж и поехал домой.
Два часа спустя г-жа Данглар получила от графа Монте-Кристо очарова- тельное письмо: он писал, что, не желая начинать свою парижскую жизнь с того, чтобы огорчать красивую женщину, он умоляет баронессу принять от него обратно лодей.
Они были в той же упряжи, в какой она их видела днем, только в каждую из розеток, надетых им на уши, граф велел вставить по алмазу.
Данглар тоже получил письмо. Граф просил его позволить баронессе ис- полнить этот каприз миллионера и простить ему восточную манеру, С кото- рой он возвращает лошадей.
Вечером Монте-Кристо уехал в Отейль в сопровождении Али.
На следующий день, около трех часов дня, вызванный звонком Али вошел в кабинет графа.
- Али, - сказал ему граф, - ты мне час говорил, что ловко бросаешь лассо.
Али кивнул головой и горделиво выпрямился.
- Отлично!.. Так что при помощи лассо ты сумел бы остановить быка?
Алинова кивнул.
- И тигра?
Али кивнул.
- И льва?
Али сделал жест человека, кидающего лассо, и изобразил сдавленное ры- чание.
- Да, я понимаю, - сказал Монте-Кристо, - ты охотился на львов.
Али гордо кивнул головой.
- А сумеешь ты остановить взбесившихся лошадей?
Али улыбнулся.
- Так слушай, - сказал Монте-Кристо. - Скоро мимо нас промчится эки- паж с двумя взбесившимися лошьми, серыми в яблоках, теми самыми, кото- рые у меня были вчера. Пусть тебя раздавит, но ты должен остановить эки- паж моих ворот.
Али вышена улицу и провел у ворот черту поперек мостовой, потом вернулся в дом и показал черту графу, следившему за ним глазами.
Граф тихонько похлопал его по плечу; этим он обычно выражал Али свою благодарность. После этого нубиец снова вышел из дому, уселся на угловой тумбе и закурил трубку, между тем как Монте-Кристо ушел к себе, не забо- тясь больше ни о чем.
Однако к пяти часам, когда граф поджидал экипаж, в его поведении ста-и заметны легкие признаки нетерпения; он ходил взад и вперед по комн те, окна которой выходили на улицу, временами прислушиваясь и подходя к окну, из которого ему был виден Али, выпускавший клубы дыма С размерен- ностью, указывавшей, что нубиец всецело поглощен этим важным зятием.
Вдруг послышался отдаленный стук колес, он приближался с быстротой молнии; потом показалась коляска, кучер которой тщетно старался сдержать взмыленных лошадей, мчавшихся бешеным галопом.
В коляске сидели молодая женщина и ребенок лет семи; они тесно прижа- лись друг к дру и от безмерного ужаса потеряли даже способность кри- чать; коляска трещала; наскочи колесо на камень или зацепись за дерево, она, несомненно, разбилась бы вдребезги. Она неслась посреди мостовой, и со всех сторон раздавались крики ужаса.
Тогда Али откладывает в сторону свой чубук, вынимает из кармана лас- со, кидает его и тройным кольцом охватывает передние ноги левой лошад она тащит его за собой еще несколько шагов, потом, опутанная лассо, а- дает, ломает дышло и мешает той лошади, что осталась на ногах, двинуться дальше. Кучер воспользовался этой задержкой и спрыгнул с козел; но Али уже зажал своими железными пальцами ноздри второй лошади, и она, ржав от боли, судорожно дергаясь, повалилась рядом с левой.
На всето потребовалось не больше времени, чем требуется пуле, чтобы попасть в цель.
Однако этого времени оказалось достаточно, чтобы из дома, перед кото- рым все это произошло, успел выскочить мужчина в сопровождении нес- кольких слуг. Едва кучер распахнул дверцу, как он вынес из коляски даму, которая одной рукой еще цеплялась за подушку, а другой прижимала к груди потерявшего сознание сына. Монте-Кристо понес обоих в гостиную иоложил на диван.
- Вам больше нечего бояться, сударыня, - сказал он, - вы спасены.
Женщина пришла в себя и вместо ответа указала ему глами на сына; взгляд ее умолял красноречивее всяких слов.
В самом деле, ребенок все еще был в обмороке.
- Понимаю, сударыня, - сказал граф, осматривая ребенка, - но не бес- покойтесь, с ним ничего не случилось, это просто от страха.
- Ради бога, - воскликнула мать, может быть, вы только успокаиваете меня? Смотрите, как он бледен! Мачик мой!! Эдуард! Откликнись! Скорее пошлите за доктором. Я все отдам, чтобы спасти моего сына!
Монте-Кристо сделал рукою знак, пытаясь ееуспокоить, затем открыл какой-то ящичек, достал инкрустированный золотом флакон из богемского хрусталя, наполненный красной, как кровь, жидкостью, и дал упасть одной капле на губы ребенка.
Мальчик, все еще бледный, тотчас же открыл глаза.
Видя это, мать чуть не обезумела от радости.
- Да где же я? - воскликнула она. - И кому я обязана этим счастьем после такого ужаса?
- Вы находитесь в доме человека, который счастлив, что мог избавить вас от горя, - ответил Монте-Кристо.
О, проклятое любопытство! - сказала дама. - Весь Париж говорил о великолепных лошадях госпожи Данглар, и я была так безумна, что захотела покататься на них.
- Как? - воскликнул граф с виртуозно разыгранным изумлением. - Разве это лошади баронессы?
- Да, сударь; вы знакомы с ней?
- С госпожой Данглар?.. Я имею честь быть с ней знамым, и я вдвойне рад, что вы избежали опасности, которой вы подвергались из-за этих лоша- дей, потому что вы могли бы винить в несчастье меня; этих лошадей я вче- ра купил у барона, но баронесса была так огорчена, ч я вчера же отос- лал их обратно, прося принять их от меня.
- Так, значит, вы граф Монте-Кристо, о котором так много говорила Эр- мина?
Да, сударыня, - ответил граф.
- А меня зовут Элоиза де Вильфор.
Граф поклонился с видом человека, которому называют совершенно незна- комое имя.
- Как благодарен вам будет господин де Вильфор! - продолжала Элоиза. - Ведь вы спасли нам обоим жизнь; вы вернули ему жену и сына. Если бы не ваш абрый слуга, мы бы оба погибли.
- Сударыня, мне страшно подумать, какой опасности вы подвергались.
- Но, я надеюсь, вы разрешите мне вознаградить достойным образомса- моотверженность этого человека?
- Нет, прошу вас, - отвечал Мое-Кристо, - не портите мне Али ни похвалами, ни наградами; я не хочу приучать его к этому. Али мой раб; спасая вам жизнь, он тем самым служит мне, а служить мне - его долг.
- Но он рисковал жизнью! - возрала г-жа де Вильфор, подавленная по- велительным тоном.
- Эту жизнь ему спас, - отвечал Монте-Кристо, - следовательно, она принадлежит е.
Госпожа де Вильфор замолчала; быть может, она задумалась о том, поче- му этот человек с первого же взгляда производил такое сильное впечатле- ние на окружающих.
Тем временем граф рассматривал ребенка, котого мать покрывала поце- луями. Он был маленький и хрупкий, с белой кожей, какая бывает у рыжево- лосых детей; а между тем его выпуклый лоб закрывали густые черные воло- сы, не поддающиеся завивке, и, обрамляя его ло, спускались до плеч, оттеняя живость взгляда, в котором светилис затаенная озороватость и капризность; у него был большой рот с тонкими губами, которые только слегка порозовели. Этому восьмилетнему ренку можно было по выражению его лица дать по крайней мере двенадцать лет. Едва придя в себя, он рез- ким движением вырвался из объятий матери и побежал открыть ящичек, из которого граф достал эликсир; затем, ни у кого не спросясь, как ребенок, привыкший исполнять все свои прихоти, оначал откупоривать флаконы.
- Не трогай этого, дружок, - поспешно азал граф, - некоторые из этих жидкостей опасно но только пить, но даже и нюхать.
Госпожа де Вильфор побледнела и отвела руку сына, притянув его к се- бе; но, успокоившись, она все же кинула на ящичек быстрый, но вырази- тельный взгляд, на лету перехваченный графом.
В эту минуту вошел Али.
Госпожа де Вильфор ласково взглянула на него и еще крепче прижала к себе ребенка.
- Эдуард, - сказала она, - посмотри на этого достойного слугу; он очень храбрый, он рисковал своей жизнью, чтобы остановить наших взбесив- шихся лошадей и готовую разбиться коляску. Поблагодари его: если бы не он, нас обоих, вероятно, сейчас уже не было бы в живых.
Мальчик надул губы и презрительно отвернулся.
- Какой урод! - сказал он.
Граф улыбнулся, как будто ребенок поступил именно так, как он того ожидал; г-жа де Вильфор пожурила сына, но так мягко, что это вряд ли пришлось бы по вкусу Жан-Жаку Руссо, если бы маленького Эдуарда звали Эмилем.
- Видиш - сказал граф по-арабски Али, - эта дама просит сына побла- годарить тебя за то, что ты спас им жизнь, а ребенок говорит, что ты слишком уродлив.
Али повернул свое умное лицо и посмотрел на ребенка, не мяя выраже- ния; но по дрожанию его ноздрей МонтеКристо понял, что араб обижен до глубины души.
- Граф, - сказала г-жа де Вильфор, вставая и собираясь идти, - вы всегда живете в этом доме?
- Нет, сударыня, - отвечал граф, - сюда я наезжаю только по временам; я живу на Елисейских Полях, номер тридцать. Но я вижу, что вы совершенно оправились и собиетесь идти. Я уже распорядился, чтобы этих самых ло- шадей запрягли мою карету, и Али, этот урод, - сказал он, улыбаясь мальчику, - отвезет вас домой, а ваш кучер останется здесь, чтобы прис- мотреть за починкой коляски. Как только это будет сделано,дна из моих запряжек доставит ее прямо к госпоже Данглар.
- Но я ни за что не решусь ехать на этих лошадях, - сказала г-жа де Вильфор.
- Вы увидите, - отвечал Монте-Кристо, - что в руках Али они станут кроткими, как овечки.
Между тем Али подошел к лошадям, которых с большим трудом подняли на ноги. В руках он держал маленькую губку, пропитанную ароматеским уксу- сом; он потер ею ноздри и виски покрытых пеной и потом лошадей; они тот- час же стали громко фыркать и несколько секунд дрожали вс телом.
Потом, на глазах у собравшейся перед домом густой толпы, привлеченной зрелищем разбитой коляски и слухами о случившемся, Али велел впрячь ло- шадей в карету графа, взял в руки вожжи и взобрался на козлы. великому изумлению всех, кто видел, как эти лошади только что неслись вихрем, ему пришлось усиленно стегатих кнутом, чтобы заставить тронуться с места, и то от этих хваленых рых, совершенно остолбеневших, окаменевших, по- мертвелых лошадей, ему удалось добиться только самой неуверенной и вялой рыси; г-же де Вильфор потребовалось около двух часов, чтобы добраться до предместья Сент-Оноре, где она жила.
Как только она вернулась домой и первое волнение в семье утихло, она написала г-же Данглар следующее письмо:
"Дорогая Эрмина!
Меня и моего сына только что чудесным образом спаот смерти тот са- мый граф Монте-Кристо, о котором мы Столько говорили вчера вечером и ко- торого я никак не ожидала встретить сегодня. Вчера вы говорили мне о нем с восхищением, над которым я смеялась со всем доступным мне остроумием, но сегодня я нахожу, что ваше восхищение еще слишк мало для оценки че- ловека, внушившего его вам. В Ранелаге ваши лошади понесли, и мы, несом- ненно, разбились бы насмеь о первое встречное дерево или первую тумбу в деревне, если бы вдруг какойто араб, негр, нубиец - словом, какой-то чернокожий, слуга графа, кажется, по его приказу, не остановил мчавшихся лошадей, рискуя собственной жизнью; и поистине чудо, что он уцелел. Тут подоспел граф, отнес нас к себе и вернул моего Эарда к жизни. Домой нас доставили в собственной карете графа; вашу коляску вернут вам завт- ра. Ваши лошади очень ослабели после этого несстного случая, они точно одурели; можно подумать, будто они не могут себе простить, что дали че- ловеку усмирить их. Граф поручил мне передатвам, что если они проведут спокойно два дня в конюшне, питаясь толькочменем, то они снова будут в таком же цветущем, то есть устрашающем состоянии, как вчера.
До свидания! Я не благодарю вас за прогулку; но всетаки с моей сторо- ны было бы неблодарностью сердиться на вас за капризы вашей пары, по- тому что такому капризу я обязана знакомством с графом Монте-Кристо, а этот знатный иностранец представляется мне, даже если забыть о его мил- лионах, стольюбопытной загадкой, что я постараюсь разгадать ее, даже если бы мне для этого пришлось снова прокатиться по Булонскому лесу на ваших лошадях.
Эдуард перенес все случившееся с поразительным мужеством. Он, правда, потерял сознан, но до этого ни разу не вскрикнул, а после не пролил ни слезинки. Вы мне снова скажете, что меня ослепляет материнская любовь, но в этом хрупком и нежном телживет железный дух.
Валентина шлет сердечный привет вашей милой Эжи, а я от всего серд- ца целую вас.
Элоиза де Вильфор.
Р.S. Дайте мне возможность каким-нибудь образом встретиться у вас с этим графом Монте-Кристо, я непременно хочу его снова увидеть. Между прочим, мне удалось убедить г-на де Вильфор отдать у визит; я надеюсь, что он сделает это".
Вечером отейльское происшествие было у всех на устах; Альбер расска- зывал о нем своей матери, Шато-Рено - в Жокей-клубе, Дебрэ - в салоне министра; даже Бошан оказал графу внимание, посвятив ему в своей газете двадцать строчек в отделе происшествий, что сделало благородного чужест- ранца героем в глазах всех женщин высшего света. Очень многие оставляли свои карточки у г-жи де Вильфор, чтобы иметь возможность при случае пов- торить свой визит и услышать из ее уст подлинный рассказ об этом необы- чайном событии.
Что касается г-на де Вильфор, то, как писала Элоиза, он надел рный фрак, белые перчатки, нарядил лакеев в самые лучшие ливреи и, сев в свой парадный экипаж, тот же вечер отправился в дом N 30 на Елисейских По- лях.
X. ФИЛОСОФИЯ
Если бы граф Монте-Кристо дольше вращался в парижском свете, он по достоинству оценил бы поступок г-на де Вильфор. Хорошо принятый при дво- ре - безразлично, был ли на троне король из старшей линии или из млад- шей, был ли первый министр доктринером, либералом или консерватором, - почитаемый всеми за человека искусного, как то обычно бывает с людьми, никогда не терпевшими политических неудач, ненавидимый многими, но горя- чо защищаемый некоторыми, хоть и не любимый никем, - Вильфор занимал вы- сокое положение в судебном ведомстве и держался на этой высоте, как ка- кой-нибудь Арлэ или Моле [40]. Его салон, хоть и оживленный присутствием молодой жены и восемнадцатилетней дочери от первого брака, был одним из тех стгих парижских салонов, где царят культ традиций и религия этике- та. Холодная учтивость, абсолютная верность принципам правительства, глубое презрение к теориям и теоретикам, глубокая ненависть ко всяким фисофствованиям - вот что составляло видимую сущность частной и об- щественной жизни г-на де Вильфор. Вильфор был не только судебным деяте- лем, но почти дипломатом. Его отношения к прежнему двору, о которых он всегда упоминал почтительно и с достоинством, заставляли и нынешний от- носиться к нему с уважением, и он столько знал, что с ним не только всегда считались, но даже иногда прибегали к его советам. Может быть, все было бы иначе, если бы нашлась возможность избиться от Вильфора; но он, подобно непокорным своему сюзерену феодальным властителям, запер- ся в неприступной крепости. Этой крепостью было о положение королевс- кого прокурора, преимуществами которого он отлно умел пользоваться и с которым он расстался бы лишь для депутатского кресла, что позволило бы ему сменить нейтралитет на оппозицию.
Обычно Вильфор мало кому делал или отдавал визиты. Это делала за него его жена; в свете уже привыи к этому и приписывали многочисленным и важным занятиям судьи то, что в действительности делалось из расчетливою высокомерия, из подчеркнуго аристократизма, применительно к аксиоме: "Показывай, что уважаешь себя, - и тебя будут уважать"; эта аксиома куда более полезна в нашем мире, чем греческое: "Познай самого себя", ныне замененное гораздо менее трудным и более выгодным искусство познавать других. Для своих друзей Вильфор был могущественным покровителем; для недругов - тайным, но непримиримым противником; для равнодушных - скорее изваянием, изображающим закон, чем живым человеком; высомерный вид, бесстрастное лицо, бесцветный, тусклый или дерзко пронизывающий и испы- тующий взор - таков был этот человек, чей пьедестал сначала соорудили, а затем укрепили четыре удачно нагроможденных друг на друга революции.
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]
[ 4 ]
[ 5 ]
[ 6 ]
[ 7 ]
[ 8 ]
[ 9 ]
[ 10 ]
[ 11 ]
[ 12 ]
[ 13 ]
[ 14 ]
[ 15 ]
[ 16 ]
[ 17 ]
[ 18 ]
[ 19 ]
[ 20 ]
[ 21 ]
[ 22 ]
[ 23 ]
[ 24 ]
[ 25 ]
[ 26 ]
[ 27 ]
[ 28 ]
[ 29 ]
[ 30 ]
[ 31 ]
[ 32 ]
[ 33 ]
[ 34 ]
[ 35 ]
[ 36 ]
[ 37 ]
[ 38 ]
[ 39 ]
[ 40 ]
[ 41 ]
[ 42 ]
[ 43 ]
[ 44 ]
[ 45 ]
[ 46 ]
[ 47 ]
[ 48 ]
[ 49 ]
[ 50 ]
[ 51 ]
[ 52 ]
[ 53 ]
[ 54 ]
[ 55 ]
[ 56 ]
[ 57 ]
[ 58 ]
[ 59 ]
[ 60 ]
[ 61 ]
[ 62 ]
[ 63 ]
[ 64 ]
[ 65 ]
[ 66 ]
[ 67 ]
[ 68 ]
[ 69 ]
[ 70 ]
[ 71 ]
[ 72 ]
[ 73 ]
[ 74 ]
[ 75 ]
[ 76 ]
[ 77 ]
[ 78 ]
[ 79 ]
[ 80 ]
[ 81 ]
[ 82 ]
[ 83 ]
/ Полные произведения / Дюма А. / Граф Монте-Кристо
|
Смотрите также по
произведению "Граф Монте-Кристо":
|