• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Кристи А. / Рассказы

Рассказы [11/65]

Скачать полное произведение

    упокой души малышки и поставить свечку Богоматери? Разве Всевышний не
    ведает, где наше благо?
     - Откройте, звонят! - повелительным тоном сказал Рауль.
     Служанка косо взглянула не него, но повиновалась. Не прошло и минуты,
    как она ввела в комнату посетительницу.
     - Я сообщу хозяйке о вашем приходе, мадам. Рауль сделал шаг вперед,
    чтобы приветствовать мадам Икс. "...Огромная и черная..." - всплыли в
    его памяти слова Симонэ. Посетительница была крупной женщиной, а черное
    траурное одеяние делало ее фигуру еще более грузной.
     - Боюсь, я немного запоздала, месье, - пробасила она.
     - Всего на несколько минут, - с улыбкой отвечал Рауль. - Госпожа
    Симонэ прилегла. Простите, но вынужден сообщить вам, что ей
    нездоровится: перенервничала и переутомилась.
     Ладонь посетительницы, протянутая для рукопожатия, неожиданно
    сжалась, будто тиски.
     - Но она проведет сеанс? - требовательно спросила мадам Икс.
     - О да, мадам.
     Посетительница облегченно вздохнула и опустилась на стул, отбросив
    одну из окутывавших ее черных накидок.
     - О, месье, вы не в состоянии представить себе то ощущение чуда и ту
    радость, которые приносят мне эти сеансы! - затараторила она. - Моя
    малютка! Моя Амелия! Видеть ее, слышать ее. - Даже, быть может,
    протянуть руку и дотронуться до нее! Да, да! А почему бы и нет!
     - Мадам Икс... Как бы вам объяснить? - поспешно и твердо заговорил
    Рауль. - Вы ни в коем случае не должны ничего предпринимать иначе как
    под моим непосредственным руководством. В противном случае может
    возникнуть серьезная опасность.
     - Опасность для меня?
     - Нет, мадам, для медиума. Вы должны понимать, что происходящее здесь
    имеет определенное научное толкование. Постараюсь объяснить
    подоходчивее, не прибегая к специальной терминологии. Для того чтобы
    явить себя, духу необходимо воспользоваться материальной субстанцией,
    веществом медиума. Вы видели пар, истекающий из уст медиума? В конце
    концов он сгущается и создает подобие телесной оболочки умершего. Как мы
    считаем, эта видимая плазма в действительности представляет собой самое
    существо медиума. Когда-нибудь мы, надеюсь, докажем это, тщательно
    взвесив медиума и взяв различные пробы. Но этому очень мешают болевые
    ощущения и опасность, которой подвергается медиум, так или иначе
    общающийся с привидениями. При слишком поспешной и неосторожной
    материализации медиум может даже умереть.
     Мадам Икс внимательнейшим образом слушала его.
     - Это очень любопытно, месье. Скажите, а может ли техника
    материализации духа достигнуть таких высот, что станет возможным его
    отделение от источника - медиума?
     - Это совершенно фантастическое предположение, мадам.
     - Но так ли уж это невозможно в свете известных нам фактов? - стояла
    на своем посетительница.
     - Пока это совершенно невозможно.
     - А в будущем?
     Появление Симонэ избавило его от необходимости отвечать. Она была
    бледна и казалась слабой, но ей явно удалось полностью прийти в себя.
    Она обменялась рукопожатием с мадам Икс, но Рауль заметил, что ее при
    этом охватил трепет.
     - Известие о вашем неважном самочувствии огорчило меня, - сказала
    посетительница.
     - Пустое! - резковато ответила Симонэ. - Что же, начнем? - Она вошла
    в нишу и уселась в кресло. Внезапно Рауля охватил страх.
     - Ты еще не совсем окрепла! - воскликнул он. - Лучше отмени сеанс.
    Мадам Икс тебя поймет и не осудит.
     - Месье! - Возмущенная мадам Икс поднялась со стула.
     - Да, да, я убежден, что лучше было бы не проводить сеанс.
     - Но этот последний сеанс был обещан мне госпожой Симонэ!
     - Это так, - тихо подтвердила Симонэ. - И я готова исполнить свое
    обещание. - Я настаиваю на этом.
     - Я не нарушу верности слову, - холодно произнесла Симонэ и ласково
    добавила: - В конце концов, это ведь в последний раз, Рауль. В
    последний, благодарение Богу!
     По ее знаку Рауль задернул тяжелые черные портьеры, закрывая нишу,
    опустил занавески на окнах, и комната погрузилась в полумрак. Он жестом
    пригласил мадам Икс занять один из стульев, а сам приготовился
    опуститься на другой. Мадам Икс, однако, заколебалась.
     - Простите, месье, но.., как вы понимаете, я всецело убеждена в вашей
    честности и в честности мадемуазель Симонэ. В то же время, чтобы мое
    свидетельство имело больший вес, я осмелилась принести кое-что с
    собой... - С этими словами она извлекла из сумочки клубок тонкой
    бечевки.
     - Мадам! - выпалил Рауль. - Это оскорбительно!
     - Просто мера предосторожности.
     - Повторяю: это оскорбительно!
     - Не понимаю вашего возмущения, месье, - холодно ответила мадам Икс.
    - Чего же вам опасаться, если сеансы проводятся без обмана?
     - Могу заверить вас, что мне нечего опасаться, мадам. - Рауль
    презрительно усмехнулся. - Если угодно, можете связать меня по рукам и
    ногам.
     Эта тирада не возымела ожидаемого действия. Мадам Икс невозмутимо
    сказала:
     - Благодарю вас. - И двинулась к нему с мотком бечевки.
     - Нет, Рауль! Не давай ей сделать этого! - вдруг воскликнула скрытая
    портьерами Симонэ. Посетительница глумливо рассмеялась.
     - Мадемуазель боится, - довольно язвительно заметила она.
     - Да, я боюсь.
     - Подумай, что ты говоришь, Симонэ. - Рауль повысил голос. - Мадам
    Икс явно считает нас шарлатанами.
     - Мне нужна полная уверенность, - угрюмо произнесла мадам Икс и
    начала неторопливо, тщательно, крепко-накрепко привязывать Рауля к
    стулу.
     - Узлы у вас получились на славу, мадам. Поздравляю, - проговорил
    Рауль, когда дело было сделано. - Теперь вы довольны?
     Мадам Икс не ответила. Она покружила по комнате, внимательно
    осмотрела стенные панели, потом заперла ведущую в прихожую дверь, взяла
    себе ключ и вернулась на свое место.
     - Ну, - произнесла она ничего не выражающим тоном, - теперь я готова.
     Шли минуты. Дыхание Симонэ за портьерой становилось все тяжелее, все
    сдавленнее. Потом звук дыхания стих и послышались стоны. Опять недолгая
    тишина, вдруг прерванная звоном бубна. Рожок подпрыгнул на столе и
    свалился на пол, послышался смех. Кажется, закрывавшие нишу портьеры
    чуть раздвинулись, и в образовавшуюся щель стала заметна фигура медиума
    с опущенной на грудь головой. Мадам Икс внезапно ахнула. С уст медиума
    сорвалась тонкая струйка пара. Она начала сгущаться и приобретать
    очертания маленькой детской фигурки.
     - Амелия, малышка моя! - севшим голосом выдавала мадам Икс.
     Облачко пара все сгущалось. Рауль не верил своим глазам: никогда
    прежде материализация не проходила так удачно. Перед ним стоял ребенок -
    настоящий ребенок, из плоти и крови.
     - Мама! - послышался тонкий детский голосок.
     - Девочка моя! - вскричала мадам Икс. - Девочка моя! Она начала
    подниматься со стула.
     - Осторожнее, мадам! - предостерег ее Рауль. Привидение потихоньку
    выходило из-за портьер. Это был ребенок. Перед ними, протянув руки,
    стояла девочка.
     - Мама!
     - О! - Мадам Икс привстала.
     - Мадам! - заволновался Рауль. - Медиум...
     - Я должна прикоснуться к ней! - сдавленно выпалила посетительница,
    делая шаг вперед.
     - Ради Бога, мадам, не теряйте голову! - Рауль был не на шутку
    встревожен. - Немедленно сядьте на место!
     - Моя малютка! Я должна прикоснуться к ней!
     - Мадам, я настоятельно требую, чтобы вы сели! - Он отчаянно старался
    освободиться от пут, но мадам Икс потрудилась на совесть: Рауль был
    беспомощен. Его охватило ужасное ощущение надвигающейся беды. - Именем
    Господа Бога нашего, мадам, сядьте! - вскричал Рауль. - Вы забыли о
    медиуме!
     Мадам Икс не обращала на него никакого внимания. Она совершенно
    преобразилась. Лицо ее исказила гримаса нездорового восторженного
    экстаза; простертая рука коснулась стоявшего у портьеры ребенка. Медиум
    издала исполненный муки стон.
     - Господи! - неистовствовал Рауль. - Господи! Это ужасно! Медиум...
     - Почему я должна тревожиться о вашем медиуме? - мадам Икс
    повернулась к нему и грубо расхохоталась. - Мне нужен мой ребенок!
     - Вы сошли с ума!
     - Повторяю - это мой ребенок! Мой! Плоть от плоти и кровь от крови
    моей! Моя малютка возвращается ко мне из царства смерти! Она вновь жива,
    она дышит...
     Рауль открыл было рот, но нужные слова не шли ему на ум. Эта женщина
    была просто ужасна. Страсти настолько захватили ее, что она стала
    жестокой и беспощадной. Губы ребенка дрогнули, и слово "мама" в третий
    раз эхом прошелестело по комнате.
     - Иди ко мне, моя крошка! - воскликнула мадам Икс и порывистым
    движением заключила ребенка в объятия.
     Из-за портьеры раздался полукрик-полустон, полный невыносимой боли.
     - Симонэ! - взывал Рауль. - Симонэ!
     Взор его помутился. Он только успел заметить, как перед ним
    промчалась мадам Икс. Распахнув дверь, она выбежала на лестницу.
     Крик за портьерой не стихал. Это был жуткий, пронзительный вопль,
    какого Раулю еще никогда не доводилось слышать. Он оборвался, перейдя в
    какое-то страшное бульканье. Потом раздался глухой стук падающего тела.
     Рауль, словно безумец, пытался освободиться от спутывающей его
    веревки. Неистовым усилием он сумел сделать невозможное и разорвал узлы.
    Едва веревка упала на пол, в комнату влетела заплаканная, кричащая
    Элиза.
     - Госпожа! Госпожа...
     - Симонэ! - позвал Рауль.
     Они отбросили портьеры. Рауль отпрянул.
     - Господи! - прошептал он. - Кровь!.. Все залито кровью...
     - Ну вот, госпожа умерла, - послышался рядом срывающийся голос Элизы.
    - Все кончено. Но почему, месье? Скажите, что случилось? Почему она
    стала вполовину меньше, чем была? Что здесь произошло?
     - Не знаю, - слабым, измученным голосом ответил Рауль и вдруг
    сорвался на крик: - Не знаю! Но, наверное... Нет, я схожу с ума! Симонэ!
    Симонэ!
    Агата Кристи. Украденный миллион
     Перевод И.Сычевой и А.Лаврина
     - О, Господи, сколько раз за последнее время сообщают о похищениях
    облигаций! - заметил я однажды утром, откладывая газету. - Пуаро, давай
    забудем на время о науке расследования и займемся самим преступлением.
     - Mon ami (1), ты как раз - как это у вас называется? - напал на
    золотую жилу. Вот, взгляни на это последнее сообщение. Облигации Либерти
    стоимостью в миллион долларов, которые Лондонский и Шотландский банк послал
    в Нью-Йорк, исчезли на борту "Олимпии" самым удивительным образом. Ах, если
    бы не морская болезнь, - пробормотал мечтательно. Пуаро, - я бы с восторгом
    отправился в путешествие на одном из этих огромных лайнеров.
     - Конечно, - воскликнул я с воодушевлением, - некоторые из них
    настоящие дворцы с бассейнами, гостиными, ресторанами, пальмовыми
    оранжереями, - так что даже трудно поверить, что ты находишься в море.
     - Что касается меня, то я всегда знаю, что нахожусь в море, - печально
    сказал Пуаро. - Все эти безделушки, о которых ты говоришь, мне нисколько не
    интересны. Но представь себе, сколько гениев инкогнито путешествуют в этих
    плавучих дворцах, сколько аристократов преступного мира можно там встретить!
     Я рассмеялся.
     - Так вот что ты задумал! Ты хочешь сразиться с человеком, укравшим
    облигации Либерти.
     Наш разговор прервала хозяйка.
     - Мистер Пуаро, вас хочет видеть дама.
     Она подала визитную карточку, на которой значилось:
     "Мисс Эсме Фаркуар".
     Пуаро нырнул под стол и аккуратно положил в корзину для бумаг
    валявшейся на полу обрывок. После этого он жестом попросил хозяйку принять
    даму.
     Через минуту в гостиной появилась очаровательная девушка лет двадцати
    пяти, изысканно одетая и сдержанная в движениях. Меня поразили ее большие
    карие глаза и безупречная фигура.
     - Не угодно ли присесть, мадемуазель, - предложил Пуаро. - Это мой
    друг, капитан Гастингс, который помогает мне в решении мелких проблем.
     - Боюсь, мсье Пуаро, что проблема, с которой я пришла, очень большая, -
    сказала девушка, очаровательно поклонившись мне и усаживаясь в кресло. -
    Наверно, вы уже читали об этом в газетах. Я имею в виду "Олимпию" и
    облигации Либерти.
     Наверно, она заметила мелькнувшее на лице Пуаро изумление, потому что
    быстро добавила:
     - Вы, конечно, спросите, что связывает меня с таким серьезным
    заведением, как Лондонский и Шотландский банк. С одной стороны, ничего, с
    другой стороны, все. Я обручена с Филипом Риджвеем.
     - А! Мистер Риджвей...
     - Да, он отвечал за облигации, когда их украли. Конечно, сам он
    невиновен в пропаже, но это его ошибка. Он ужасно расстроен. Его дядя
    уверен, что Филип проговорился кому-то на пароходе, что везет облигации.
    Боюсь, что его карьере пришел конец.
     - А кто его дядя?
     - Его зовут мистер Вавасур, он один из генеральных директоров банка.
     - Мисс Фаркуар, расскажите мне все подробнее.
     - Хорошо. Вы знаете, что банк хотел увеличить свои кредиты в Америке и
    для этого решил выпустить облигации Либерти более чем на миллион долларов.
    Мистер Вавасур выбрал для поездки своего племянника. Филип много лет
    занимает место поверенного в банке и хорошо знаком со всеми операциями банка
    в Нью-Йорке. "Олимпия" отплыла из Ливерпуля двадцать третьего, а облигации
    были переданы Филипу утром перед отплытием генеральными директорами банка
    мистером Вавасуром и мистером Шоу. Облигации пересчитали в присутствии
    Филипа, сложили в пакет, опечатали и сразу же заперли в саквояж.
     - Саквояж был с обычным замком?
     - Нет, мистер Шоу настоял, чтобы был поставлен специальный замок
    Хаббсов. Как я уже сказала, Филип уложил пакет на дно саквояжа. Пакет
    выкрали за несколько часов до прибытия парохода в Нью-Йорк. Сразу же провели
    самый тщательный обыск всего парохода, но безрезультатно. Облигации будто в
    воздухе растворились.
     Пуаро сделал гримасу:
     - Но они все же не растворились, потому что были распроданы мелкими
    порциями буквально через полчаса после прибытия "Олимпии"! Что ж, теперь мне
    нужно повидаться с мистером Риджвеем.
     - Я как раз собиралась предложить вам позавтракать со мной в "Чеширском
    сыре". Там будет и Филип. Правда, он не знает, что я обратилась за помощью к
    вам.
     Мы сразу же согласились и отправились в ресторан на такси. Мистер Филип
    был уже там и весьма удивился, увидев свою невесту в обществе двух
    незнакомых мужчин. Он оказался приятным молодым человеком, высоким и
    опрятным, с висками, тронутыми сединой, хотя на вид ему было не больше
    тридцати.
     Мисс Фаркуар подошла к нему и положила руку на плечо.
     - Извини меня, Филип, что я пригласила этих джентльменов, не
    посоветовавшись с тобой. Позволь представить тебе мсье Эркюля Пуаро. о
    котором ты, наверно, много слышал, и его друга, капитана Гастингса.
     Риджвей был потрясен.
     - Конечно, я слышал о вас, мсье Пуаро! - воскликнул он, пожимая руку
    великому сыщику. - Но мне и в голову не могло прийти, что Эсме решит
    посоветоваться с вами о моем... о нашем несчастье.
     - Я боялась, Филип, что ты не позволишь мне сделать это, - кротко
    сказала мисс Фаркуар.
     - И потому решила себя обезопасить, - заметил Риджвей с улыбкой. -
    Надеюсь, мсье Пуаро, вам удастся пролить свет на эту невероятную загадку. Я
    просто потерял голову от волнений и тревог.
     И в самом деле, лицо его было измученным и осунувшимся.
     - Хорошо, - сказал Пуаро, - давайте позавтракаем и вместе обсудим это
    дело. Я хочу услышать всю историю от самого мистера Риджвея.
     Пока воздавали должное великолепному бифштексу и пудингу, Филип Риджвей
    изложил обстоятельства исчезновения облигаций. Его рассказ полностью
    совпадал с тем, что мы уже услышали от мисс Фаркуар. Когда он кончил, Пуаро
    задал вопрос:
     - Мистер Риджвей, а как вы узнали, что облигации похищены?
     Риджвей горько рассмеялся.
     - Это сразу бросилось в глаза, мсье Пуаро. Мой саквояж в каюте
    наполовину торчал из-под полки. Он был весь исцарапан и изрезан там, где
    пытались взломать замок.
     - Но, насколько я понял, он был открыт ключом?
     - Совершенно верно. Вору не удалось взломать замок, но в конце концов
    он каким- то образом сумел его открыть.
     - Любопытно, - сказал Пуаро. В глазах его появился хорошо знакомый мне
    зеленоватый свет. - Очень любопытно! Сначала тратится масса времени, чтобы
    взломать замок, а потом - sapristi! (2) - взломщик вдруг обнаруживает, что у
    него есть ключ. А ведь каждый хаббсовский замок уникален!
     - Именно поэтому у вора не могло быть ключа!
     - Вы в этом убеждены?
     - Клянусь честью! Кроме того, если есть ключ, зачем тратить время на
    взлом замка, взломать который просто невозможно.
     - Ага! Если мы найдем разгадку, то именно благодаря этому удивительному
    факту. Прошу не обижаться на мой вопрос: вы абсолютно уверены, что не
    оставляли саквояж открытым?
     Филип Риджвей лишь взглянул на Пуаро, и тот сделал извинительный жест.
     - Да-да, я вам верю, хотя такие вещи и случаются иногда. Значит,
    облигации были украдены не из-за вашей оплошности. Но что же потом сделал с
    ними вор? Как он ухитрился сойти с ними на берег?
     - В том-то и дело! - вскричал Риджвей. - О краже было сообщено
    таможенникам, и каждую живую душу, покидавшую корабль, буквально прочесали.
     - А облигации, я полагаю, были в большом пакете?
     - Конечно. Их вряд ли спрятали на пароходе - безусловно, их не
    спрятали, потому что буквально через полчаса после прибытия "Олимпии" их
    начали распродавать мелкими партиями. Я еще не успел послать телеграмму в
    Лондон, чтобы мне сообщили номера облигаций, когда их уже продали. Один
    маклер даже уверял меня, что купил несколько облигаций до прибытия
    "Олимпии".
     - А не проходил ли мимо парохода быстроходный катер?
     - Только служебный и после тревоги, когда все уже были настороже. Я сам
    следил, чтобы их не могли передать таким образом. Боже мой, мсье Пуаро, это
    сводит меня с ума! Люди начинают говорить, что я украл их сам.
     - Но ведь вас тоже осматривали, когда вы сходили на берег? - деликатно
    спросил Пуаро.
     - Да, конечно. - Молодой человек смотрел на Пуаро озадаченно.
     - Я вижу, что вы не уловили моей мысли, - сказал Пуаро, загадочно
    улыбаясь. - А теперь я хотел бы произвести некоторые расследования в банке.
     Риджвей достал визитную карточку и написал на ней несколько слов.
     - Покажите это, и мой дядя примет нас немедленно. Пуаро поблагодарил
    его, попрощался с мисс Фаркуар, и мы отправились на Треднидл-стрит, где
    размещался Лондонский и Шотландский банк. Мы предъявили карточку Риджвея, и
    клерк провел нас через лабиринт конторок и столов в маленький кабинет на
    первом этаже, где нас приняли оба генеральных директора. Это были важные
    господа, поседевшие на службе в банке. Мистер Вавасур носил короткую седую
    бородку, а мистер Шоу был гладко выбрит.
     - Насколько я понимаю, вы занимаетесь исключительно частным сыском, -
    сказал мистер Вавасур. - А мы полностью положились на Скотланд-Ярд. Этим
    делом занимается инспектор Мак Нейл, по-моему, очень способный следователь.
     - Нисколько не сомневаюсь, - вежливо ответил Пуаро. - Разрешите мне
    задать несколько вопросов по делу вашего племянника. Во-первых, относительно
    замка. Кто его заказывал Хаббсам?
     - Я заказал его лично, - сказал мистер Шоу. - Это дело я не доверил бы
    ни одному клерку. Что же касается ключа, то один ключ был у мистера Риджвея
    и по одному ключу у меня и мистера Вавасура.
     - И ни один клерк не имел к ним доступа?
     Мистер Шоу вопросительно взглянул на мистера Вавасура.
     - Думаю, не ошибусь, сказав, что ключи все время оставались в сейфе,
    куда мы положили их двадцать третьего числа, - сказал мистер Вавасур. - К
    сожалению, мой коллега заболел две недели назад - как раз в день отъезда
    Филипа - и только недавно поправился.
     - Тяжелый бронхит не шутка для человека моего возраста, - сказал мистер
    Шоу печально. - Боюсь, мистер Вавасур слишком устал от тяжелой работы в
    одиночку, да еще эта история с облигациями...
     Пуаро задал еще несколько вопросов. Я понял, что он очень старался
    выяснить степень близости между дядей и племянником. Ответы мистера Вавасура
    были краткими и точными. Его племянник был доверенным служащим банка, он не
    имел долгов или денежных затруднений. Он и в прошлом исполнял подобные
    поручения. Наконец мы вежливо распрощались.
     - Я разочарован, - сказал Пуаро, когда мы оказались на улице.
     - Вы надеялись узнать больше? Они такие занудные старики.
     - Меня разочаровало не их занудство, мой друг, поскольку я вовсе не
    ждал, что управляющий банком окажется "проницательным финансистом с орлиным
    взором", как пишут в твоих любимых романах. Нет, я разочарован тем, что дело
    оказалось слишком простым.
     - Простым?
     - Да. А разве ты другого мнения?
     - Так, значит, ты знаешь, кто украл облигации?
     - Знаю.
     - Но тогда... мы должны...
     - Не торопись, Гастингс. В настоящее время я не намерен ничего
    предпринимать.
     - Но почему? Чего ты ждешь?
     - Я жду "Олимпию". Она прибывает из Нью-Йорка во вторник.
     - А вдруг похититель за это время скроется? Ну, скажем, где-нибудь на
    острове в южных морях, где его нельзя отдать в руки правосудия.
     - Нет, мой друг, жизнь на острове не для него. А жду я потому, что для
    Эркюля Пуаро это дело совершенно ясное, но для пользы других, не столь
    одаренных Богом, например, для инспектора Мак Нейла, необходимо сделать еще
    кое-какие расследования для подтверждения фактов. Надо снисходительнее
    относиться к тем, кто не столь одарен, как ты.
     - Черт побери, Пуаро! Я бы дорого заплатил, чтобы посмотреть, как ты
    окажешься в дураках хотя бы один раз! Ты дьявольски самоуверен!
     - Не выходи из себя, Гастингс. По правде говоря, я замечаю, что
    временами ты начинаешь меня ненавидеть. Бот она, плата за величие!
     Маленький человек выпятил грудь и вздохнул так комично, что я
    рассмеялся.
     Во вторник мы мчались в Ливерпуль в вагоне первого класса. Пуаро упрямо
    отказывался просветить меня насчет своих предположений. Он лишь
    демонстрировал удивление, что я еще не додумался до разгадки сам. Спорить с
    ним было ниже моего достоинства, и мне пришлось скрывать свое любопытство за
    видимым безразличием.
     Как только мы появились на причале, где стоял трансатлантический
    лайнер, Пуаро стал энергичным и подтянутым. Все наши действия свелись к
    тому, что мы по очереди расспросили четырех стюардов о друге Пуаро, который
    плыл на этом пароходе в Нью-Йорк прошлым рейсом.
     - Пожилой джентльмен в очках, - услышали мы. - Полный инвалид, едва
    смог выйти из своей каюты.
     Описание пожилого джентльмена полностью совпадало с внешностью мистера
    Вентнора, который занимал каюту 24, находившуюся рядом с каютой Филипа
    Риджвея. Хотя я и не мог понять, как Пуаро догадался о существовании мистера
    Вентнора и о его внешности, я сильно возбудился.
     - Скажите мне, - обратился я к стюарду, - не сошел ли этот джентльмен
    первым по прибытии в Нью-Йорк?
     Стюард покачал головой.
     - Нет, сэр, напротив, он сошел одним из последних. Я был разочарован,
    но увидел, что Пуаро посмеивается надо мной. Он поблагодарил стюарда, вручил
    ему банкноту, и мы отправились назад.
     - Все очень хорошо, - заметил я горячо, - но этот последний ответ
    начисто разрушил твою теорию! Улыбайся теперь сколько хочешь!
     - Ты, Гастингс, опять ничего не понял. Наоборот, этот последний ответ
    будет краеугольным камнем моей теории.
     Когда наш поезд уже набрал ход, Пуаро несколько минут сосредоточенно
    что-то писал, а потом запечатал написанное в конверт.
     - Это для нашего славного инспектора Мак Нейла.
     Прибыв в Лондон, мы отправили конверт в Скотланд-Ярд, а затем
    отправились в ресторан "Рандеву", куда я по телефону пригласил мисс Эсме
    отобедать с нами.
     - А как же Риджвей? - спросил Пуаро, сверкнув глазами.
     - Но разве теперь подозрение не падает только на него одного?
     - Гастингс, ты привыкаешь мыслить нелогично. Конечно, если бы вором
    оказался Риджвей, это дело было бы эффектным, правда, не для мисс Фаркуар.
    Ну, а теперь давай рассмотрим все подробно. Я вижу, ты сгораешь от
    любопытства. Итак, запечатанный сверток исчез из закрытого саквояжа и
    растворился в воздухе. Мы отбросим гипотезу о растворении в воздухе,
    поскольку она не согласуется с данными современной науки. Нет сомнений, что
    сверток нельзя было пронести на берег...
     - Да, но мы знаем...
     - Ты, Гастингс, может быть, и знаешь, а я нет. Я придерживаюсь простого
    мнения: все, что невозможно, - невозможно. Остаются два варианта: сверток
    был спрятан на корабле, что сделать довольно трудно, или же был выброшен за
    борт.
     - А! С привязанным к нему поплавком!
     - Без всякого поплавка.
     Я взглянул на Пуаро с удивлением.
     - Но, если облигации были выброшены за борт и утонули, каким образом их
    продавали потом в Нью-Йорке?
     - Восхищаюсь твоей логикой, Гастингс. Облигации были проданы в
    Нью-Йорке, а значит, их не выбросили за борт. Ты понимаешь, куда это нас
    ведет?
     - Туда, откуда мы начали.
     - Отнюдь. Если сверток выброшен за борт, а облигации проданы в
    Нью-Йорке, значит, облигаций не было в пакете. Разве есть какие-то
    доказательства, что в запечатанном пакете были именно облигации? Напомню,
    что мистер Риджвей ни разу не вскрывал пакет с момента получения его в
    Лондоне.
     - Да, это так, но тогда...
     Пуаро нетерпеливо взмахнул рукой.
     - Позволь мне продолжать. В последний раз облигации видели в кабинете
    Лондонского и Шотландского банка утром двадцать третьего. Затем они
    появились в поле зрения в Нью-Йорке, через полчаса после прибытия "Олимпии",
    а один маклер даже утверждает, что чуть раньше прибытия корабля. А если
    предположить, что их вообще не было на "Олимпии"? Есть ли еще способ,
    которым они могли попасть в Нью-Йорк? Да, есть. "Джайгентик" отплывает из
    Саутгемптона в тот же день, что и "Олимпия", но скорость у него больше. Если
    послать облигации с "Джайгентиком", то они прибудут за день до "Олимпии".
    Вот и вся разгадка. Запечатанный конверт был лишь подделкой, и сделана она
    была в самом банке. Сделать второй пакет и подменить первый могли трое -
    Риджвей или один из директоров. Затем облигации были посланы партнеру в
    Нью-Йорке с указанием продать их, как только "Олимпия" прибудет в порт. При
    этом кто-то должен был инсценировать ограбление на "Олимпии".
     - Но зачем?
     - Если Риджвей вскрывает пакет и не находит облигаций, подозрение
    автоматически падает на Лондон. Человек, который плыл в соседней с Риджвеем
    каюте, сделал вид, что взламывает замок, хотя на самом деле открыл его
    запасным ключом и выбросил пакет за борт. Он подождал, пока все сойдут с
    корабля, чтобы покинуть "Олимпию" последним, поскольку не хотел быть
    замеченным Риджвеем. Он сошел на берег в Нью- Йорке и вернулся назад первым
    же пароходом.
     - Но кто это был?
     - Человек, который имел запасной ключ, человек, который заказал замок,
    человек, который не был тяжело болен бронхитом в своем загородном доме,
    "занудный" старик мистер Шоу! Иногда, мой друг, преступники встречаются и в
    самых высоких сферах. А, вот мы и прибыли, Здравствуйте, мадемуазель
    Фаркуар! Вы позволите? - И сияющий Пуаро расцеловал потрясенную девушку в
    обе щеки.
     ----------------------------------------------------------
     1) - Мой друг (фр.).
     2) - Черт возьми!
    Агата Кристи. Тайна голубой вазы
     Перевод Т.Луковниковой
     Первый удар Джек Харингтон смазал и теперь уныло следил за мячом. Мяч
    остановился. Джек подошел и, оглянувшись на мету, прикинул расстояние.
    Отвратительное чувство презрения к себе было написано у него на лице.
    Вздохнув, он достал клюшку и свирепыми ударами снес с лица земли одуванчик и
    листок травы, после чего решительно занялся мячом.
     Воистину тяжко служить ради хлеба насущного, когда тебе всего двадцать
    четыре и предел твоего честолюбия - скостить свой гандикап в гольфе. Пять с
    половиной дней в неделю Джек прозябал в городе, замурованный, как в могиле,
    в кабинете красного дерева. Зато половину субботнего дня и воскресенье он
    фанатично служил истинному делу своей жизни; от избытка рвения он даже снял
    номер в маленьком отеле в Стортон Хит, близ поля для игры в гольф, вставал в
    шесть утра, чтобы успеть часок потренироваться, и отправлялся в город
    поездом в 8.46. Единственной проблемой оставалась его, казалось, врожденная
    неспособность рассчитать хоть один удар в такую рань. Если он бил клюшкой,
    предназначенной для средних ударов, мяч весело катился далеко по дорожке, а
    его четыре "коротких" - с лихвой покрыли бы любое расстояние.
     Вздохнув, Джек покрепче сжал клюшку и повторил про себя магические
    слова: "Левую руку до отказа, глаз с мяча не спускать".
     Он замахнулся... и замер на месте от пронзительного крика, разорвавшего
    тишину летнего утра.
     - Убивают... помогите! - взывал кто-то. - Убивают!
     Кричала женщина. Вопль оборвался, послышался стон.
     Бросив клюшку, Джек ринулся на крик, раздававшийся где-то рядом. Он
    оказался в глухой части поля, где почти не было домов. Поблизости находился
    лишь небольшой живописный коттедж, его старомодная элегантность не раз
    привлекала внимание Джека. К нему он и бежал. Коттедж укрывал поросший
    вереском холм. В мгновение ока, обогнув холм, Джек остановился перед
    закрытой на щеколду калиткой.
     В саду за калиткой стояла девушка. Джек, естественно, решил, что именно
    она и звала на помощь, но тут же понял, что ошибся.
     Девушка держала в руке маленькую корзинку, из которой торчали сорняки,
    она явно оторвалась от прополки широкого бордюра из фиалок. Джек заметил,

/ Полные произведения / Кристи А. / Рассказы