• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Солженицын А.И. / Архипелаг ГУЛАГ

Архипелаг ГУЛАГ [18/38]

Скачать полное произведение

    3 Один из главных военных преступников, бывший начальник разведупра
    РККА, генерал-полковник Голиков теперь руководил заманом и заглотом
    репатриированных.
     4 Об этом более общо пишет Витковский (по тридцатым годам):
    удивительно, что лже-вредители, понимая, что сами они никакие не вредители,
    высказывали, что военных и священников т р я с у т правильно. Военные, зная
    про себя, что они не служили иностранным разведкам и не разрушали Красной
    армии, охотно верили, что инженеры -- вредители, а священники достойны
    уничтожения. Советский человек, сидя в тюрьме, рассуждал так: я-то лично
    невиновен, но с ними, с врагами годятся всякие методы. Урок следствия и урок
    камеры не просветляли таких людей, они и осужд?нные вс? сохраняли ослепление
    ВОЛИ: веру во всеобщие заговоры, отравления, вредительства, шпионаж.
     5 В нашей критике установлено писать, что Шолохов в своем бессмертном
    рассказе "Судьба человека" высказал горькую правду об "этой стороне нашей
    жизни", "открыл" проблему. Мы вынуждены отозваться, что в этом вообще очень
    слабом рассказе, где бледны и неубедительны военные страницы (автор видимо
    не знает последней войны), где стандартно-лубочно до анекдота описание
    немцев (и только жена героя удалась, но она -- чистая христианка из
    Достоевского), -- в этом рассказе о судьбе военнопленного ИСТИННАЯ ПРОБЛЕМА
    ПЛЕНА СКРЫТА ИЛИ ИСКАЖЕНА:
     * 1) Избран самый некриминальный случай плена -- без памяти, чтобы
    сделать его "бесспорным", обойти всю остроту проблемы. (А если сдался в
    памяти, как было с большинством -- что' и как тогда?)
     * 2) Главная проблема плена представлена не в том, что родина нас
    покинула, отреклась, прокляла (об этом у Шолохова вообще ни слова) и именно
    э т о созда?т безвыходность, -- а в том, что там среди нас выявляются
    предатели. (Но уж если это главное, то покопайся и объясни, откуда они через
    четверть столетия после революции, поддержанной всем народом?)
     * 3) Сочинен фантастически-детективный побег из плена с кучей натяжек,
    чтобы не возникла обязательная, неуклонная процедура приема пришедшего из
    плена: СМЕРШ -- Проверочно-Фильтрационный лагерь. Соколова не только не
    сажают за колючку, как велит инструкция, но -- анекдот! -- он еще получает
    от полковника месяц отпуска! (т. е. свободу выполнять з а д а н и е
    фашистской разведки? Так загремит т у д а ж е и полковник!)
     6 Иосиф Тито еле увернулся от этой участи. А Попов и Танеев,
    сподвижники Димитрова по лейпцигскому процессу, оба схватили срок. Для
    самого Димитрова Сталин готовил другую участь.
     7 Впрочем, когда пленники и з н а л и, они поступали часто так же.
    Василий Александров попал в плен в Финляндию. Его разыскал там какой-то
    старый петербургский купец, уточнил имя-отчество и сказал: "Вашему батюшке
    остался я должен с 17-го года большую сумму, заплатить было не с руки. Так
    поневольтесь получить!" Старый долг -- за находку! Александров после войны
    был принят в круг русских эмигрантов, там же нашлась ему и невеста, которую
    он полюбил, не как-нибудь. А будущий тесть для его воспитания дал ему читать
    подшивку "Правды" -- всю как она есть с 1918 по 41-й год без сглаживаний и
    исправлений. Одновременно он ему рассказывал ну, примерно, историю
    п о т о к о в, как во главе 2-й. И вс? же... Александров бросил и невесту, и
    достаток, вернулся в СССР и получил, как легко догадаться, д е с я т ь и
    п я т ь н а м о р д н и к а. В 1953-м году в Особом лагере он рад был
    з а ц е п и т ь с я бригадиром...
     8 Сколько можно установить сейчас, Андрей Андреевич Власов, не окончив
    из-за революции нижегородской духовной семинарии, был призван в Красную
    армию с 1919г. и воевал рядовым. На южном фронте, против Деникина и
    Врангеля, он поднялся до командира взвода, потом и роты. В 20-х годах
    окончил курсы "Выстрел"; с 1930 г. стал членом ВКП (б); с 1936 г., уже в
    звании комполка, послан военным советником в Китай. Видимо, никак не
    связанный с высшими военными и партийными кругами, он естественно оказался в
    том сталинском "втором эшелоне", который был выдвинут на замену вырезанных
    командармов-комдивов-комбригов. С 1938 г. он получил дивизию, а в 1940 г.
    при первом присвоении "новых" (старых) воинских званий стал генерал-майором.
    Из дальнейшего можно заключить, что среди генеральской смены, где много было
    совсем тупых и неопытных, Власов был из самых способных. Его 99-я стрелковая
    дивизия, которую он обучал и готовил с лета 1940 г., не была захвачена
    врасплох гитлеровским нападением, напротив: при общем нашем откате на
    восток, он пошла на запад, отбила Перемышль и шесть дней удерживала его.
    Быстро миновав должность командующего корпусом, генерал-лейтенант Власов под
    Киевом в 1941 г. командовал уже 37-й армией. Из огромного Киевского мешка он
    вышел и в декабре 41 г. под Москвой командовал 20-й армией, успешное
    контрнаступление которой в защиту столицы (взятие Солнечнегорска) отмечено в
    сводке Информбюро за 12 декабря (перечень генералов такой: Жуков, Лелюшенко,
    Кузнецов, Власов, Рокоссовский, Говоров...) Со стремительностью тех месяцев
    он успел стать зам. командующего Волховским фронтом (Мерецкова), получить
    2-ю Ударную армию и во главе е? начать 7 января 1942 г. попытку прорыва
    ленинградской блокады -- наступление через р. Волхов на северо-запад.
    Операция была задумана комбинированной, с нескольких сторон, от Ленинграда
    тоже, в ней должны были в согласованные сроки принять участие также 54-я,
    4-я, и 52 армии. Но те три армии либо не тронулись во время по неготовности,
    либо быстро остановились (у нас еще не умели таких сложных операций
    планировать, а главное -- снабжать). -- Вторая же Ударная пошла успешно и к
    февралю 1942 г. оказалась углубленной в немецкое расположение на 75
    километров! И с этого момента даже для не? у сталинского верховного
    авантюрного командования не оказалось -- ни людских подкреплений, ни
    боеприпасов. (И с такими-то резервами начали наступление!) Так остался
    колеть в блокаде и Ленинград, не зная новгородских подробностей. В марте еще
    держались зимние пути, с апреля же развезло всю болотистую местность, по
    которой продвинулась 2-я Ударная, и не стало никаких путей снабжения, и не
    было помощи с воздуха. Армия оказалась БЕЗ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ -- и при этом
    Власову ОТКАЗАЛИ В РАЗРЕШЕНИИ НА ОТХОД! После двухмесячного голодания и
    вымаривания армии (солдаты оттуда рассказывали мне потом в бутырских
    камерах, что с околевших гниющих лошадей они строгали копыта, варили стружку
    и ели) началось 14 мая немецкое концентрическое наступление против
    окруженной армии (и в воздухе, разумеется, только немецкие самолеты!) И лишь
    тогда (в насмешку) было получено разрешение возвратиться за Волхов... И еще
    были эти безнадежные поытки прорваться! -- до начала июля.
     * Так (словно повторяя судьбу русской 2-й самсоновской армии, столь же
    безумно брошенной в кот?л) погибла 2-я Ударная Власова.
     * Тут конечно была измена родине! Тут конечно жестокое эгоистическое
    предательство! Но -- сталинское. Измена -- не обязательно проданность за
    деньги. Невежество и небрежность в подготовке войны, растерянность и
    трусость при е? начале, бессмысленные жертвы армиями и корпусами, чтобы
    только выручить свой маршальский мундир -- да какая есть горше измена для
    верховного главнокомандующего?
     * В отличие от Самсонова, Власов не кончил с собой. После гибели армии
    он еще скитался по лесам и болотам и сдался в плен 6 июля в районе
    Сиверской. Он перевезен был в германскую ставку под Летцен (Восточная
    Пруссия), где было собрано несколько пленных генералов и бригадный комиссар
    Г. Н. Жиленков (в прошлом успешный партработник, секретарь одного из
    московских райкомов партии). Они уже заявили о своем несогласии с политикой
    сталинского правительства. Но не хватало настоящей фигуры. Ею стал Власов.
     9 Никакой РОА действительно и не было почти до самого конца войны. И
    название это и нарукавный герб были сочинены немцем русского происхождения
    капитаном Штрик-Штрикфельдом в Остпропагандабтайлюнг. (Незначительный по
    должности, он имел, однако, влияние и старался убедить гитлеровские верхи в
    необходимости германо-русского союза, а русских привлечь к сотрудничеству с
    Германией. Обоесторонне тщетная затея! Обе стороны лишь искали как друг
    друга использовать и обмануть. Но у немцев были для того позиции на горе',
    власть, у власовских офицеров -- фантазии на дне ущелья.) Армии такой не
    было, но противосоветские формирования из недавних советских граждан стали
    составляться с первых же месяцев войны. Первыми поддержали немцев литовцы
    (круто ж насолили мы им за год!); затем из украинцев была создана
    добровольческая дивизия SS-Галиция; затем -- отряды из эстонцев; осенью 1941
    г. появились охранные роты в Белоруссии; а в Крыму -- татарский батльон. (И
    все это мы посеяли сами! Например, в Крыму -- нашим тупым двухдесятилетним
    гонением на мечети, закрытием и разрушением их, тогда как дальновидная
    завоевательница Екатерина отпускала государственные средства на постройку и
    расширение крымских мечетей. И гитлеровцы, придя, догадались тоже стать на
    их защиту.) Позже появились на немецкой стороне кавказские отряды и казачьи
    войска (свыше конного корпуса). Первой же военной зимой стали формировать из
    русских добровольцев взводы и роты -- но русским формированиям немецкое
    командование сильно не доверяло, фельдфебелей и лейтенантов ставили немцев
    (лишь унтерофицеры могли быть русские), немецкие же утверждались и команды
    ("achtung!", "hаlt"! и др.) Более значительными и уже сплошь русскими
    формированиями были: бригада в Локте Брянской области -- с ноября 1941 г.
    (Местный преподаватель машиностроения К. П. Воскобойников возглавил
    "национально-трудовую партию России", манифест к гражданам страны и флаг с
    Георгием Победоносцем); формирование в поселке Осинторф под Оршей с начала
    1942 г. под руководством русских эмигрантов (лишь малая струйка русских
    эмигрантов пришла к этому движению, и та не скрывала антинемецких
    настроений, допустила многие перебеги на советскую сторону и даже переход
    целого батальона, после чего эмигранты были немцами отозваны); да Гиля, под
    Люблиным с лета 1942 г. (В. В. Гиль, член ВКП (б) и даже кажется еврей, не
    только уцелел в плену, но, при поддержке других пленных, стал старостою
    лагеря под Сувалками и предложил немцам создать "боевой союз русских
    националистов"). Однако не было еще во всем том никакой РОА и никакого
    Власова. Роты под немецким командованием были для опыта выдвинуты на русский
    фронт, а русские соединения выставлены против брянских, оршанских и польских
    партизан.
     10 Буквами вс? более известными, хотя никакой армии по-прежнему не
    было, все части были разбросаны, расподчинены, а власовские генералы играли
    в преферанс в Далемдорфе под Берлином. Бригада Воскобойникова, а после его
    смерти Каминского, насчитывала к середине 1942 г. пять пехотных полков по
    2,5 -- 3 тысячи человек в каждом с приданнными артиллерийскими расчетами,
    танковый батальон из двух дюжин советских танков и артдивизион с тремя
    десятками орудий. (Командный состав был из военнопленных офицеров, а рядовой
    -- в значительной степени из местных брянских добровольцев.) А поручено было
    этой бригаде -- охранять район от партизан... Для той же цели летом 1942 г.
    бригада Гиля-Блажевича была переброшена из Польши (где отмечены е?
    жестокости над поляками и евреями) под Могил?в. В начале 1943 г. е?
    командование отказалось подчиниться Власову, упрекая, почему в его
    объявленной программе нет "борьбы с мировым еврейством и жидовствующими
    комиссарами"; и они же, именно эта бригада ("родионовцы", Гиль
    переименовался в Родионова), сменили свой черный флаг с серебряным черепом
    на красный и объявила обширный Партизанский Край и советскую власть в
    северо-восточном углу Белоруссии. (О партизанском этом крае без объяснения,
    откуда он взялся, у нас тогда начали писать в газетах. Позже всех уцелевших
    родионовцев пересажали). И кого же тотчас бросили немцы против
    "родионовцев"? Да бригаду Каминского! (В мае 1944 г. -- еще и 13 своих
    дивизий, чтоб ликвидировать "Партизанский край"). Так понимали немцы все эти
    трехцветные кокарды, Георгия Победоносца и андреевское поле. Русский и
    немецкий языки были взаимно непереводимы, невыразимы, несоответсвенны. Хуже
    того: в октябре 1944 г. немцы бросили бригаду Каминского (вместе с
    мусульманскими частями) на подавление восставшей Варшавы.
     * Пока одни русские предательски дремали за Вислой, поглядывая на
    гибель Варшавы в бинокли, другие русские душили восстание. Мало досталось
    русского зла полякам за XIX век -- еще и кривые ножи XX вонзились туда же
    (да все ли уже? да последние ли?) -- Более прямым было как будто
    существование осинторфского батальона, переброшенного под Псков. Там
    состояло около 600 солдат и 200 офицеров, командование, -- эмигрантское (И.
    К. Сахаров, Ламсдорф), русская форма, бело-сине-красный флаг. Батальон,
    дополнив до полка, готовили для парашютной выброски на линию
    Вологда-Архангельск с расчетом на гнездо лагерей в тех местах. Весь 1943 г.
    Игорю Сахарову удалось удержать свою часть от посылки против партизан. Тогда
    его сместили, а батальон разоружили, сажали в лагерь, потом послали на
    Западный фронт. Утеряв, забыв, не нуждаясь помнить первоначальный замысел,
    немцы осенью 43 г. приняли решение посылать русское пушечное мясо... на
    Атлантический вал, против французского и итальянского Сопротивления. Те из
    власовцев, кто держали в уме какой-то политический смысл или надежду --
    потеряли их.
     11 1-я (на базе "бригады Каминского" -- С. К. Буняченко, 2-я -- Зверева
    (бывшего военного коменданта Харькова), половина 3-й, начатки 4-й и
    авиаотряд Мальцева. Больше четырех дивизий не было разрешено.
     12 Сама эта передача носила коварный характер в духе традиционной
    английской дипломатии. Дело в том, что казаки были настроены биться на
    смерть или уезжать за океан, хоть в Парагвай, хоть в Индо-Китай, только не
    сдаваться живыми. Поэтому англичане сперва предложили казакам сдать оружие
    под предлогом его унификации. Потом офицеров отдельно от солдат вызвали
    якобы на совещание о судьбах армии в г. Юденбург английской зоны оккупации
    -- но за ночь перед тем англичане тайно уступили этот город советским
    войскам. Сорок автобусов с офицерами от командиров рот до генерала Краснова,
    переехав высокий виадук, спустились прямо в полуокружение в о р о н к о в,
    около которых уже стоял конвой со списками. А путь назад заперли советские
    танки. И даже нечем было застрелиться, заколоться -- вс? оружие отобрано.
    Бросались с виадука на камни мостовой. -- Потом так же обманно англичане
    передавали и рядовых -- поездами (будто бы -- к своим командирам, получать
    оружие).
     * В своих странах Рузвельт и Черчилль почитаются как эталоны
    государственной мудрости. Нам же, в русских тюремных обсуждениях, выступала
    разительно-очевидно их систематическая близорукость и даже глупость. Как
    могли они, сползая от 41-го года к 45-му, не обеспечить никаких гарантий
    независимости Восточной Европы? Как могли они за смехотворную игрушку
    четырехзонного Берлина (свою же будущую ахиллесову пяту) отдать обширные
    области Саксонии и Тюрингии? И какой военный и политический резон для них
    имела сдача на смерть в руки Сталина несколько сот тысяч вооруженных
    советских граждан, решительно не хотевших сдаваться? Говорят, что тем они
    платили за непременное участие Сталина в японской войне. Уже имея в руках
    атомную бомбу, платили Сталину за то, чтоб он не отказался оккупировать
    Манчжурию, укрепить в Китае Мао-дзе-Дуна, а в половине Кореи -- Ким-ир
    Сена!.. Разве не убожество политического расчета? Когда потом вытесняли
    Миколайчика, кончались Бенеш и Масарик, блокировался Берлин, пылал и глох
    Будапешт, дымилась Корея, а консерваторы мазали пятки от Суэца -- неужели и
    тогда самые памятливые из них не припомнили ну хотя бы эпизода с казаками?
     13 Именно столько насчитывалось советских граждан в Вермахте -- в
    до-власовских, и власовских формированиях, в казачьих, в мусульманских,
    прибалтийских и украинских частях и отрядах.
     14 Да этак ни один африканский президент не гарантирован, что через
    десять лет мы не издадим закона, по которому будем судить его за
    сегодняшнее. Да китайцы и издадут, дай им только дотянуться.
     15 Арестантские мечты об Алтае -- не продолжают ли старую крестьянскую
    мечту о н?м же? На Алтае были так называемые земли Кабинета его величества,
    из-за этого он был долго закрытее для переселения, чем остальная Сибирь, --
    но именно туда крестьяне более всего и стремились (и переселялись). Не
    оттуда ли такая устойчивая легенда?
     16 Сборник "От тюрем к воспитательным учреждениям" да?т (стр. 396)
    такую цифру: в амнистию 1927-го года было амнистирована 7,3 процента
    заключ?нных. Этому поверить можно. Жидковато для Десятилетия. Из
    политических освобождали женщин с детьми да тех, кому несколько месяцев
    осталось. В Верхне-Уральском изоляторе, например, из двухсот содержавшихся
    освободили дюжину. Но на ходу раскаялись и в этой убогой амнистии и стали
    з а т и р а т ь е?: кого задержали, кому вместо "чистого" освобождения дали
    "минус".
     17 Может быть только в 20 веке, если верить рассказам, застоявшаяся их
    сытость привела к моральной изжоге.
     18 И ведь ошиблись-то, сукины дети, всего на палочку! Подробней о
    великой сталинской амнистии 7 июля 1945 года -- см. Часть III, главу 6.
     19 Еще один подобный садик, только поменьше, но зато интимнее, я много
    лет спустя, уже экскурсантом, видел в Трубецком бастионе Петропавловки.
    Экскурсанты охали от мрачности коридоров и камер, я же подумал, что имея
    т а к о й прогулочный садик, узники Трубецкого бастиона не были потерянными
    людьми. Н а с выводили гулять только в мертвые каменные мешки.
     20 Особое Совещание при ГПУ-НКВД.
    --------
    Глава 7. В машинном отделении
     В соседнем боксе бутырского "вокзала" -- известном шмональном боксе
    (там обыскивались новопоступающие, и достаточный простор дозволял пяти-шести
    надзирателям обрабатывать в один загон до двадцати зэков) теперь никого не
    было, пустовали грубые шмональные столы, и лишь сбоку под лампочкой сидел за
    маленьким случайным столиком опрятный черноволосый майор НКВД. Терпеливая
    скука -- вот было главное выражение его лица. Он зря терял время, пока зэков
    приводили и отводили по одному. Собрать подписи можно было гораздо быстрей.
     Он показал мне на табуретку против себя через стол, осведомился о
    фамилии. Справа и слева от чернильницы перед ним лежали стопочки белых
    одинаковых бумажонок в половину машинописного листа -- того формата, каким в
    домоуправлениях дают топливные справки, а в учреждениях -- доверенности на
    покупку канцпринадлежностей. Пролистнув правую стопку, майор нашел бумажку,
    относящуюся ко мне. Он вытащил е?, прочел равнодушной скороговоркой (я
    понял, что мне -- восемь лет) и тотчас на обороте стал писать авторучкой,
    что текст объявлен мне сего числа.
     Ни на полудара лишнего не стукнуло мое сердце -- так это было обыденно.
    Неужели это и был мой приговор -- решающий перелом жизни? Я хотел бы
    взволноваться, перечувствовать этот момент -- и никак не мог. А майор уже
    пододвинул мне листок оборотной стороной. И семикопеечная ученическая ручка
    с плохим пером, с лохмотом, прихваченным из чернильницы лежала передо мной.
     -- Нет, я должен прочесть сам.
     -- Неужели я буду вас обманывать? -- лениво возразил майор. -- Ну,
    прочтите.
     И нехотя выпустил бумажку из руки. Я перевернул е? и нарочно стал
    разглядывать медленно, не по словам даже, а по буквам. Отпечатано было на
    машинке, но не первый экземпляр был передо мной, а копия:
     В ы п и с к а
    из постановления ОСО НКВД СССР от 7 июля 1945 года,1 N .....
     Затем пунктиром все это было подчеркнуто и пунктиром же
     вертикально разгорожено:
     С л у ш а л и:
     Об обвинении такого-то (имя рек, год рождения, место рождения)
     П о с т а н о в и л и: Определить такому-то (имя рек) за антисоветскую
    агитацию и попытку к созданию антисоветской организации 8 (восемь) лет
    исправительно-трудовых лагерей.
     Копия верна. Секретарь...........
     И неужели я должен был просто подписать и молча уйти? Я взглянул на
    майора -- не скажет ли он мне чего, не пояснит ли? Нет, он не собирался. Он
    уже надзирателю в дверях кивнул готовить следующего.
     Чтоб хоть немножко придать моменту значительность, спросил его с
    трагизмом:
     -- Но ведь это ужасно! Восемь лет! За что?
     И сам услышал, что слова мои звучат фальшиво: ужасного не ощущал ни я,
    ни он.
     -- Вот тут, -- еще раз показал мне майор, где расписаться.
     Я расписался. Я просто не находил -- что бы еще сделать?
     -- Но тогда разрешите, я напишу здесь у вас обжалование. Ведь приговор
    несправедлив.
     -- В установленном порядке, -- механически подкивнул мне майор, кладя
    мою бумажонку в левую стопку.
     -- Пройдите! -- приказал мне надзиратель.
     И я прошел.
     (Я оказался не находчив. Георгий Тэнно, которому, правда, принесли
    бумажку на двадцать пять лет, ответил так: "Ведь это пожизненно! В былые
    годы, когда человека осуждали пожизненно -- били барабаны, созывали толпу. А
    тут как в ведомости за мыло -- двадцать пять и откатывай!"
     Арнольд Раппопорт взял ручку и вывел на обороте: "Категорически
    протестую против террористического незаконного приговора и требую
    немедленного освобождения". Объявляющий сперва терпеливо ждал, прочтя же --
    разгневался и порвал всю бумажку вместе с выпиской. Ничего, срок остался в
    силе: ведь это ж была копия.
     А Вера Кореева ждала пятнадцати лет и с восторгом увидела, что в
    бумажке пропечатано только пять. Она засмеялась своим светящимся смехом и
    поспешила расписаться, чтоб не отняли. Офицер усомнился: "Да вы поняли, что'
    я вам прочел?" "Да, да, большое спасибо! Пять лет исправительно-трудовых
    лагерей!"
     Рожашу Яношу, венгру, его десятилетний срок прочитали в коридоре на
    русском языке и не перевели. Расписавшись, он не понял, что это был
    приговор, долго потом ждал суда, еще позже в лагере смутно вспоминал этот
    случай и догадался.)
     Я вернулся в бокс с улыбкой. Странно, с каждой минутой я становился вс?
    веселей и облегченней. Все возвращались с червонцами, и Валентин тоже. Самый
    детский срок из нашей сегодняшней компании получил тот рехнувшийся бухгалтер
    (до сих пор он сидел невменяемый). После него наиболее детский был у меня.
     В брызгах солнца, в июльском ветерке вс? так же весело покачивалась
    веточка за окном. Мы оживленно болтали. Там и сям все чаще возникал в боксе
    смех. Смеялись, что вс? гладко сошло; смеялись над потряс?нным бухгалтером;
    смеялись над нашими утренними надеждами и как нас провожали из камер,
    заказывали условные передачи -- четыре картошины! два бублика!
     -- Да амнистия будет! -- утверждали некоторые. -- Это так, для формы,
    пугают, чтоб крепче помнили. Сталин сказал одному американскому
    корреспонденту...
     -- А как корреспондента фамилия?
     -- Фамилию не знаю...
     Тут нам велели взять вещи, построили по-двое и опять повели через тот
    же дивный садик, наполненный летом.
     И куда же? Опять в баню!
     Это привело нас уже к раскатистому хохоту -- ну и головотяпы! Хохоча,
    мы разделись, повесили одежки наши на те же крючки и их закатили в ту же
    прожарку, куда уже закатывали сегодня утром. Хохоча, получили по пластинке
    гадкого мыла и прошли в просторную гулкую мыльню смывать девичьи гульбы. Тут
    мы оплескивались, лили, лили на себя горячую воду и так резвились, как если
    б это школьники пришли в баню после последнего экзамена. Этот очищающий,
    облегчающий смех был, я думаю, даже не болезненным, а живой защитой и
    спасением организма.
     Вытираясь, Валентин говорил мне успокаивающе, уютно:
     -- Ну ничего, мы еще молодые, еще будем жить. Главное -- не оступиться
    теперь. В лагерь приедем -- и ни слова ни с кем, чтобы нам новых сроков не
    мотали. Будем честно работать -- и молчать, молчать.
     И так он верил в эту программу, так надеялся, невинное зернышко промеж
    сталинских жерновов! Хотелось согласиться с ним, уютно отбыть срок а потом
    вычеркнуть пережитое из головы.
     Но я начинал ощущать в себе: если надо НЕ ЖИТЬ для того, чтобы жить --
    то и зачем тогда?..
     ___
     Нельзя сказать, чтобы ОСО придумали после революции. Еще Екатерина II
    дала неугодному ей журналисту Новикову пятнадцать лет можно сказать -- по
    ОСО, ибо не отдавала его под суд. И все императоры по-отечески нет-нет да и
    высылали неугодных им без суда. В 60-х годах XIX века прошла коренная
    судебная реформа. Как будто и у властителей и у подданных стало
    вырабатываться что-то вроде юридического взгляда на общество. Тем не менее и
    в 70-х и в 80-х годах Короленко прослеживает случаи административной
    расправы вместо судебного осуждения. Он и сам в 1876 году с еще двумя
    студентами был выслан без суда и следствия по распоряжению товарища министра
    государственных имуществ (типичный случай ОСО). Без суда же в другой раз он
    был сослан с братом в Глазов. Короленко называет нам Федора Богдана --
    ходока, дошедшего до самого царя и потом сосланного; Пьянкова, оправданного
    по суду, но сосланного по высочайшему повелению; еще несколько человек. И
    Засулич в письме из эмиграции объясняла, что скрывается не от суда, а от
    бессудной административной расправы.
     Таким образом традиция пунктирчиком тянулась, но была она слишком
    расхлябанная, пригодная для азиатской страны дремлющей, но не прыгающей
    вперед. И потом эта обезличка: кто же был ОСО? То царь, то губернатор, то
    товарищ министра. И потом, простите, это не размах, если можно перечислить
    имена и случаи.
     Размах начался с 20-х годов, когда для постоянного обмина суда были
    созданы постоянно же действующие тройки. Вначале это с гордостью даже
    выпирали -- тройка ГПУ! Имен заседателей не только не скрывали --
    рекламировали! Кто на Соловках не знал знаменитой московской тройки -- Глеб
    Бойкий, Вуль и Васильев?! Да и верно, слово-то какое ТРОЙКА! Тут немножко и
    бубенчики под дугой, разгул масленицы, и впереплет с тем и загадочность:
    почему -- "тройка"? что это значит? суд -- тоже ведь не четверка! а тройка
    -- не суд! А пущая загадочность в том, что -- заглазно. Мы там не были, не
    видели, нам только бумажка: распишитесь. Тройка еще страшней ревтрибунала
    получилась. А там она еще обособилась, закуталась, заперлась в отдельной
    комнате и фамилии спрятались. И так мы привыкли, что члены Тройки не пьют,
    не едят и среди людей не передвигаются. А уж как удалились однажды на
    совещание и -- навсегда, лишь приговоры нам -- через машинисток. (И -- с
    возвратом: такой документ нельзя на руках оставлять.)
     Тройки эти (мы на всякий случай пишем во множественном числе, как о
    божестве не знаешь никогда, где оно существует) отвечали возникшей
    неоступной потребности: однажды арестованных на волю не выпускать (ну вроде
    Отдела технического контроля при ГПУ: чтоб не было брака). И если уж
    оказался не виноват и судить его никак нельзя, так вот через Тройку пусть
    получит свои "минус тридцать два" (губернских города) или в ссылочку на
    два-три года, а уже смотришь -- ушко и выстрижено, он уж навсегда помечен и
    теперь будет впредь "рецидивист".
     (Да простит нас читатель: ведь мы опять сбились на этот правый
    оппортунизм -- понятие "вины", виноват-не виноват. Ведь толковано ж нам, что
    дело не в личной вине, а в социальной опасности: можно и невиного посадить,
    если социально-чуждый, можно и виноватого выпустить, если социально-близкий.
    Но простительно нам, без юридического образования, если сам Кодекс 1926-го
    года, по которому батюшке мы двадцать пять лет жили, и тот критиковался за
    "недопустимый буржуазный подход", за "недостаточный классовый подход", за
    какое-то "буржуазное отвешивание наказания в меру тяжести содеянного".2
     Увы, не нам достанется написать увлекательную историю этого Органа: как
    Тройки превратились в ОСО; когда переназвались; бывало ли ОСО в областных
    городах -- или только одно в белокаменной; и кто из наших крупных гордых
    деятелей туда входил; как часто и как долго оно заседало; с чаем ли, без чая
    и что к чаю; и как само это обсуждение шло -- разговаривали при этом или
    даже не разговаривали? Не мы напишем -- потому что не знаем. Мы наслышаны
    только, что сущность ОСО была триединой, и хотя сейчас недоступно назвать
    усердных его заседателей, известны те три органа, которые имели там
    представителей: один -- от ГБ, один -- от МВД, один -- от прокуратуры.
    Однако не будет чудом, если когда-нибудь мы узнаем, что не было никаких
    заседаний, а был штат опытных машинисток, составляющих выписки из
    несуществующих протоколов, и один управделами, руководивший машинистками.
    Вот машинистки -- это точно были, за это ручаемся!
     До 1924-го года права троек ограничивались тремя годами; с 1924-го
    распрост?рлись на пять лет лагерей; с 1937-го вкатывало ОСО червонец; с
    1948-го успешно клепало и четвертную. Есть люди (Чавдаров), знающие, что в
    годы войны ОСО давало и расстрел. Ничего необыкновенного.
     Нигде не упомянутое ни в конституции, ни в кодексе, ОСО, однако,
    оказалось самой удобной котлетной машинкой -- неупрямой, нетребовательной и

/ Полные произведения / Солженицын А.И. / Архипелаг ГУЛАГ

Смотрите также по произведению "Архипелаг ГУЛАГ":

• Сочинения
• Краткое содержание