Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Солженицын А.И. / Архипелаг ГУЛАГ

Архипелаг ГУЛАГ [24/38]

  Скачать полное произведение

    процессов: деньги от империалистов; шпионаж для Польши (Японию
    пропустили!..) и -- цианистым калием хотел перетравить Красную армию (но ни
    одного красноармейца не отравил).
     26 августа начался процесс. Председателем был Ульрих (впервые его
    встречаем), а обвинителя не было вовсе, как и защиты.
     Савинков мало и лениво защищался, почти не спорил об уликах. Он --
    лирически этот процесс понимал: это была его последняя встреча с Россией и
    последняя возможность объясниться вслух. Покаяться. (Не в этих вмененных
    грехах -- но в других.)
     (И очень сюда пришлась, смущала подсудимого эта мелодия: ведь мы же с
    вами -- русские!.. вы и мы -- это м ы! Вы любите Россию, несомненно, мы
    уважаем вашу любовь, -- а разве не любим мы? Да разве мы сейчас и не есть
    крепость и слава России? А вы хотели против нас бороться? Покайтесь!..)
     Но чуднее всего был приговор: "применение высшей меры наказания не
    вызывается интересами охранения революционного правопорядка и, полагая, что
    мотивы мести не могут руководить правосознанием пролетарских масс" --
    заменить расстрел десятью годами лишения свободы.
     Это -- сенсационно было, это много тогда смутило умов: помягчение?
    перерождение? Ульрих в "Правде" даже объяснялся и извинялся, почему
    Савинкова помиловали. Ну, да ведь за 7 лет какая ж и крепкая стала Советская
    власть! -- неужели она боится какого-то Савинкова! (Вот на 20-м году
    послабеет, уж там не взыщите, будем сотнями тысяч стрелять.)
     Так после первой загадки возвращения был бы второю загадкою несмертный
    этот приговор, если бы в мае 1925 года не покрыт был третьею загадкой:
    Савинков в мрачном настроении выбросился из неогражденного окна во
    внутренний двор Лубянки, и гепеушники, ангелы-хранители, просто не
    управились подхватить и спасти его крупное тяжелое тело. Однако
    оправдательный документ на всякий случай (чтобы не было неприятностей по
    службе) Савинков им оставил, разумно и связно объяснил, зачем покончил с
    собой -- и так верно, и так в духе и слоге Савинкова письмо было составлено,
    что даже сын умершего Лев Борисович вполне верил и всем подтверждал в
    Париже, что никто не мог написать этого письма, кроме отца, что кончил с
    собою отец в сознании политического банкротства.39
     А все главные и знаменитые процессы -- вс? равно впереди...
     1 Крыленко, стр. 381
     2 Стр. 382-383
     3 Крыленко, стр. 439, курсив мой.
     4 Крыленко, стр. 433
     5 Стр. 434
     6 Крыленко, стр. 435
     7 Крыленко, стр. 438
     8 Стр. 458
     9 Провинциальные процессы эсеров, вроде Сартовского 1919 г., были и
    раньше.
     10 Париж, 1922 и Самиздат, 1967г.
     11 Статьи "Церковь и голод", "Как будут изъяты церковные ценности".
     12 Материалы взяты мною из "Очерков по истории церковной смуты"
    Анатолия Левитина. Ч. 1, Самиздат, 1962 и Записки допроса патриарха Тихона,
    том 5 Судебного дела.
     13 Т. е. как Выборгское воззвание, за что царское правительство врезало
    по три месяца тюрьмы.
     14 Ленин, Собр. соч. 5 изд., т.45, стр. 189
     15 Ленин, Собр. соч. 5 изд., т.39, стр. 404-405
     16 Ленин, Собр. соч. 5 изд., т.45, стр. 190
     17 Другое дело -- очень вяло пытались, тут же и колебались, тут же и
    отрекались. Но в и н а их от этого не меньше.
     18 А крах-то конечно был, хотя выяснился не враз.
     19 На тех же основаниях незаконны и все местные и окраинные
    правительства -- Архангельское, Самарское, Уфимское или Омское, Украинское,
    Кубанское, Уральское или Закавказские, поскольку они объявили себя
    правительствами уже п о с л е того, как объявил себя Совнарком.
     20 Вернули ему эту кличку.
     21 Крыленко, стр. 183
     22 А чего эти говоруны не высказали за жизнь!..
     23 Стр. 236 (а язычек-то!)
     24 А других заложников пусть хоть и добивают...
     25 Крыленко, стр. 251
     26 Стр. 253
     27 Стр. 258
     28 Крыленко, стр. 305
     29 Стр. 185
     30 Крыленко, стр. 103
     31 Стр. 325
     32 Стр. 238
     33 Крыленко, стр. 322
     34 Стр. 326
     35 Стр. 319
     36 Стр. 407
     37 Стр. 409
     38 Об этом возвращении много плелось догадок. Но вот недавно некий
    Ардаматский (явно связанный с архивами и лицами КГБ) напечатал с дутыми
    побрякушками претенциозной литературы, повидимому историю, близкую к истине
    (журнал "Нева", 1967, N 11). Склонив к предательству одних агентов Савинкова
    и одурачив других, ГПУ через них закинуло верный крючок: здесь в России,
    томится большая подпольная организация, но нет достойного руководителя! Не
    придумать было крючка зацепистей! Да и не могла смятенная жизнь Савинкова
    тихо окончиться в Ницце. Он не мог не попытать еще одной схватки, не
    вернуться сам в Россию на гибель.
     39 И мы-то, мы, дурачье, лубянские поздние арестанты, доверчиво
    попугайничали, что железные сетки над лубянскими лестничными пролетами
    натянуты с тех пор, как бросился тут Савинков. Так покоряемся красивой
    легенде, что забываем; ведь опыт же тюремщиков международен! Ведь сетки
    также в американских тюрьмах были уже в начале века -- а как же советской
    технике отставать?
     * В 1937 году, умирая в колымском лагере, бывший чекист Артур Прюбель
    рассказал кому-то из окружающих, что он был в числе тех четырех, кто
    в ы б р о с и л и Савинкова из окна пятого этажа в лубянский двор! (И это не
    противоречит нынешнему повествованию Ардаматского: этот низкий подоконник,
    почти как у двери балконной, а не окна, -- выбрали комнату! Только у
    Ардаматского ангелы зазевались, а по Прюбелю -- кинулись дружно.)
     * Так вторая загадка -- необычайно милостивого приговора, развязывается
    грубой третьей.
     * Слух этот глух, но меня достиг, а я передал его в 1967 г. М. Н.
    Якубовичу, и тот с сохранившейся еще молодой оживленностью, с
    заблескивающими глазами воскликнул: "Верю! Сходится! А я-то Блюмкину не
    верил, думал, что хвастает". Разъяснилось: в конце 20-х годов под глубоким
    секретом рассказывал Якубовичу Блюмкин, что это о н написал так называемое
    предсмертное письмо Савинкова, по заданию ГПУ. Оказывается, когда Савинков
    был в заключении, Блюмкин был постоянно допущенное к нему в камеру лицо --
    он "развлекал" его вечерами. (Почуял ли Савинков, что это смерть к нему
    зачастила -- вкрадивая, дружественная смерть, от которой никак не угадаешь
    формы гибели?) Это и помогло Блюмкину войти в манеру речи и мысли Савинкова
    в круг его последних мыслей.
     * Спросят: а зачем из окна? А не проще ли было отравить? Наверно,
    кому-нибудь останки показывали или предполагали показать.
     * Где, как не здесь, досказать и судьбу Блюмкина, в своем чекистском
    всемогуществе когда-то бесстрашно осаженного Мандельштамом. Эренбург начал о
    Блюмкине -- и вдруг застыдился и покинул. А рассказать есть что. После
    разгрома левых эсеров в 1918 г. убийца Мирбаха не только не был наказан, не
    только не разделил участи всех левых эсеров, но был Дзержинским прибережен
    (как хотел он и Косырева приберечь), внешне обращен в большевизм. Его
    держали видимо для ответственных мокрых дел. Как-то, на рубеже 30-х годов,
    он ездил в Париж тайно убить Баженова (сбежавшего сотрудника секретариата
    Сталина) -- и успешно сбросил того с поезда ночью. Однако, дух авантюризма
    или восхищение Троцким завели Блюмкина на Принцевы острова: спросить у
    законоучителя, не будет ли поручения в СССР? Троцкий дал пакет для Радека.
    Блюмкин привез, передал, и вся его поездка к Троцкому осталась бы в тайне,
    если бы сверкающий Радек уже тогда не был стукачом. Радек з а в а л и л
    Блюмкина, и тот поглощен был пастью чудовища, которого сам выкармливал из
    рук еще первым кровавым молочком.
    --------
    Глава 10. Закон созрел
     Но где же эти толпы, в безумии лезущие на нашу пограничную колючую
    проволоку с Запада, а мы бы их расстреливали по 71 УК за самовольное
    возвращение в РСФСР? Вопреки научному предвидению не было этих толп, и втуне
    осталась статья, продиктованная Курскому. Единственный на всю Россию такой
    чудак нашелся Савинков, но и к нему не извернулись применить ту статью. Зато
    противоположная кара -- высылка за границу вместо расстрела, была
    испробована густо и незамедлительно.
     Еще в тех же днях, вгорячах, когда сочинялся кодекс, Владимир Ильич не
    оставляя блеснувшего замысла, написал 19 мая:
     "Тов. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и
    профессоров, помогающих контрреволюции. Надо это подготовить тщательнее. Без
    подготовки мы наглупим... Надо поставить дело так, чтобы этих "военных
    шпионов" изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за
    границу. Прошу показать это секретно, не размножая, членам Политбюро".1
     Естественная в этом случае секретность вызвалась важностью и
    поучительностью меры. Прорезающе-ясная расстановка классовых сил в Советской
    России только и нарушалась этим студенистым бесконтурным пятном старой
    буржуазной интеллигенции, которая в идеологической области играла подлинную
    роль военных шпионов -- и ничего нельзя было придумать лучше, как этот
    застойник мысли поскорей соскоблить и вышвырнуть за границу.
     Сам т. Ленин уже слег в своем недуге, но члены Политбюро, очевидно,
    одобрили, и т. Дзержинский провел излавливание и в конце 1922 года около
    трехсот виднейших русских гуманитариев были посажены на... баржу? нет, на
    пароход и отправлены на европейскую свалку. (Из имен утвердившихся и
    прославившихся там были философы Н. О. Лоссовский, С. Н. Булгаков, Н. А.
    Бердяев, Ф. А. Степун, Б. П. Вышеславцев, Л. П. Карсавин, С. Л. Франк, И. А.
    Ильин; затем историки С. П. Мельгунов, В. Л. Мякотин, А. А. Кизеветтер, И.
    И. Лапшин и др.; литераторы и публицисты Ю. И. Айхенвальд, А. С. Изгоев, М.
    А. Осоргин, А. В. Пешехонов. Малыми группами досылали еще и вначале 1923 г.,
    например, секретаря Льва Толстого В. Ф. Булгакова. По худым знакомствам туда
    попадали и математики -- Д. Ф. Селиванов).
     Однако, постоянно и систематически -- не вышло. От рева ли эмиграции,
    что это ей "подарок", прояснилось, что и эта мера -- не лучшая, что зря
    упускался хороший расстрельный материал, а на той свалке мог произрасти
    ядовитыми цветами. И -- покинули эту меру. И всю дальнейшую очистку вели
    либо к Духонину, либо на Архипелаг.
     Утвержденный в 1926 г. (и вплоть до хрущевского времени) улучшенный
    уголовный кодекс скрутил все прежние верви политических статей в единый
    прочный бредень 58-й -- и заведен был на эту ловлю. Ловля быстро расширилась
    на интеллигенцию инженерно-техническую -- тем более опасную, что она
    занимала сильное положение в народном хозяйстве, и трудно было е?
    контролировать при помощи одного только Передового Учения. Прояснилось
    теперь, что ошибкою был судебный процесс в защиту Ольденборгера (а хороший
    там центрик сколачивался!) и -- поспешным отпускательное заявление Крыленки:
    "о саботаже инженеров уже не было речи в 1920-21 годах".2 Не саботаж, так
    хуже -- вредительство (это слово открыто было, кажется, шахтинским рядовым
    следователем).
     Едва было по'нято, что' искать: вредительство, -- и тут же, несмотря на
    небывалость этого понятия в истории человечества, его без труда стали
    обнаруживать во всех отраслях промышленности и на всех отдельных
    производствах. Однако, в этих дробных находках не было цельности замысла, не
    было совершенства исполнения, а натура Сталина да и вся ищущая часть нашей
    юстиции очевидно стремились к ним. Да наконец же созрел наш Закон и мог
    явить миру нечто действительно совершенное! -- единый, крупный, хорошо
    согласованный процесс, на этот раз над инженерами. Так состоялось
     л) Шахтинское дело (18 мая-15 июля 1928 г). Спецприсутствие Верховного
    Суда СССР, председатель А. Я. Вышинский (еще ректор 1-го МГУ), главный
    обвинитель Н. В. Крыленко (знаменательная встреча! как бы передача
    юридической эстафеты),3 53 подсудимых, 56 свидетелей. Грандиозно!!!
     Увы, в грандиозности была и слабость этого процесса: если на каждого
    подсудимого тянуть только по три нитки, то уже 159, а у Крыленки лишь десять
    пальцев, и у Вышинского десять. Конечно, "подсудимые стремились расскрыть
    обществу свои тяжелые преступления", но -- не все, только -- шестнадцать. А
    тринадцать извивались. А двадцать четыре вообще себя виновными не признали.4
    Это вносило недопустимый разнобой, массы вообще не могли этого понять.
    Наряду с достоинствами (впрочем, достигнутыми уже в предыдущих процессах) --
    беспомощностью подсудимых и защитников, их неспособностью сместить или
    отклонить глыбу приговора -- недостатки нового процесса били в глаза, и
    кому-кому, а опытному Крыленке были непростительны.
     На пороге бесклассового общества мы в силах были, наконец, осуществить
    и бесконфликтный судебный процесс (отражающий внутреннюю бесконфликтность
    нашего строя), где к единой цели стремились бы дружно и суд и прокурор, и
    защита, и подсудимые.
     Да и масштабы Шахтинского Дела -- одна угольная промышленность и только
    Донбасс, были несоразмерны эпохе.
     Очевидно тут же, в день окончания Шахтинского Дела, Крыленко стал
    копать новую вместительную яму (в не? свалились даже два его сотоварища по
    Шахтинскому Делу -- общественные обвинители Осадчий и Шейн). Нечего и
    говорить, с какой охотой и умением ему помогал весь аппарат ОГПУ, уже
    переходящий в твердые руки Ягоды. Надо было создать и раскрыть инженерную
    организацию, объемлющую всю страну. Для этого нужно было несколько сильных
    вредительских фигур во главе. Такую безусловно сильную, нетерпимо-гордую
    фигуру кто ж в инженерии не знал? -- Петра Акимовича Пальчинского. Крупный
    горный инженер еще в начале века, он в мировую войну уже был товарищем
    председателя Военно-Промышленного Комитета, то есть руководил военными
    усилиями всей русской промышленности, сумевшей на ходу восполнить провалы
    царской подготовки. После февраля он стал товарищем министра торговли и
    промышленности. За революционную деятельность он преследовался при царе;
    трижды сажался в тюрьму после Октября (1917, 1918, 1922), с 1920 г. --
    профессор Горного института и консультант Госплана. (Подробно о н?м -- ч.
    III, гл. 10).
     Этого Пальчинского и наметили как главного подсудимого для нового
    грандиозного процесса. Однако, легкомысленный Крыленко, вступая в новую для
    себя страну инженерии, не только не знал сопромата, но даже о возможном
    сопротивлении душ совсем еще не имел понятия, несмотря на десятилетнюю уже
    громкую прокурорскую деятельность. Выбор Крыленко оказался ошибочным.
    Пальчинский выдержал все средства, какие знало ОГПУ -- и не сдался, и умер,
    не подписав никакой чуши. С ним вместе прошли испытание и тоже видимо не
    сдались -- Н. К. фон-Мекк и А. Ф. Величко. В пытках ли они погибли или
    расстреляны -- этого мы пока не знаем, но они доказали, что МОЖНО
    сопротивляться и МОЖНО устоять -- и так оставили пламенный отблик упрека
    всем последующим знаменитым подсудимым.
     Скрывая свое поражение, Ягода опубликовал 24 мая 1929 г. краткое
    коммюнике ОГПУ о расстреле их троих за крупное вредительство и осуждение еще
    многих других непоименованных.
     А сколько времен зря потрачено! -- почти целый год! А сколько допросных
    ночей! а сколько следовательских фантазий! -- и все впустую. Приходилось
    Крыленко начинать все с начала, искать фигуру и блестящую, и сильную -- и
    вместе с тем совсем слабую, совсем податливую. Но настолько плохо он понимал
    эту проклятую инженерную породу, что еще год ушел у него на неудачные пробы.
    С лета 1929 г. возился он с Хренниковым, но и Хренников умер, не
    согласившись на низкую роль. Согнули старого Федотова, но он был слишком
    стар, да и текстильщик, не выигрышная отрасль. И еще пропал год! Страна
    ждала всеобъемлющего вредительского процесса, ждал товарищ Сталин, -- а у
    Крыленки никак не вытанцовывалось.6 И только летом 1930 года кто-то нашел,
    предложил, директор Теплотехнического института Рамзин! -- арестовали, и в
    три месяца был подготовлен и сыгран великолепный спектакль, подлинное
    совершенство нашей юстиции и недостижимый образец для юстиции мировой --
     м) процесс "Промпартии" (25 ноября -- 7 декабря), Спецприсутствие
    Верхсуда, тот же Вышинский, тот же Антонов-Саратовский, тот же любимец наш
    Крыленко.
     Теперь уже не возникает "технических причин", мешающих предложить
    читателю полную стенограмму процесса -- вот она,7 или не допустить
    иностранных корреспондентов.
     Величие замысла: на скамье подсудимых вся промышленность страны, все е?
    отрасли и плановые органы. (Только глаз устроителя видит щели, куда
    провалилась горная промышленность и железнодорожный транспорт). Вместе с тем
    -- скупость в использовании материала: обвиняемых только 8 человек (учтены
    ошибки Шахтинского).
     Вы воскликнете: и восемь человек могут представить всю промышленность?
    Да нам даже много! Трое из восьми -- только по текстилю, как важнейшей
    оборонной отрасли. Но тогда наверно толпы свидетелей? Семь человек, таких же
    вредителей, тоже арестованных. Но кипы уличающих документов? чертежи?
    проекты? директивы? сводки? соображения? донесения? частные записки? Ни
    одного! То есть -- НИ ОДНОЙ БУМАЖОНКИ! Да как же это ГПУ ушами прохлопало?
    -- стольких арестовало и ни одной бумажки не цапнуло? "Много было", но "вс?
    уничтожено". Потому что: "где держать архив?" Выносятся на процесс лишь
    несколько открытых газетных статеек -- эмигрантских и наших. Но как же вести
    обвинение?!.. Да ведь -- Николай Васильевич Крыленко. Да ведь не первый
    день. "Лучшей уликой при всех обстоятельствах является вс? же сознание
    подсудимых".8
     Но признание какое -- не вынужденное, а душевное, когда раскаяние
    вырывает из груди целые монологи, и хочется говорить, говорить, обличать,
    бичевать! Старику Федотову (66 лет) предлагают сесть, хватит -- нет, он
    навязывается давать еще объяснения и трактовки! Пять судебных заседаний
    кряду даже не приходится задавать вопросов: подсудимые говорят, говорят,
    объясняют, и еще потом просят слова, чтобы дополнить упущенное. Они
    дедуктивно излагают вс? необходимое для обвинения безо всяких вопросов.
    Рамзин после пространных объяснений еще да?т для ясности краткие резюме, как
    для сероватых студентов. Больше всего подсудимые боятся, чтоб что-нибудь
    осталось неразъясненным, кто-нибудь -- не разоблачен, чья-нибудь фамилия не
    названа, чье-нибудь вредительское намерение -- на растолковано. И как честят
    сами себя! -- "я -- классовый враг", "я -- подкуплен", "наша буржуазная
    идеология". Прокурор: "Это была ваша ошибка?" Чарновский: "И преступление!"
    Крыленке просто делать нечего, он пять заседаний пьет чай с печеньем или что
    там ему приносят.
     Но как подсудимые выдерживают такой эмоциональный взрыв? Магнитофонной
    записи нет, а защитник Оцеп описывает: "Деловито текли слова обвиняемых,
    холодно и профессионально-спокойно". Вот те раз! -- такая страсть к исповеди
    -- и деловито? холодно? да больше того, видимо свой раскаянный и очень
    гладкий текст они так вяло вымямливают, что часто просит их Вышинский
    говорить громче, ясней, ничего не слышно.
     Стройность процесса нисколько не нарушает и защита: она согласна со
    всеми возникающими предложениями прокурора; обвинительную речь прокурора
    называет исторической, свои же доводы -- узкими и произносимыми против
    сердца, ибо "советский защитник -- прежде всего советский гражданин" и
    "вместе со всеми трудящимися переживает чувство возмущения" преступлениями
    подзащитных.9 В судебном следствии защита зада?т робкие скромные вопросы и
    тотчас же отшатывается от них, если прерывает Вышинский. Адвокаты и
    защищают-то лишь двух безобидных текстильщиков, и не спорят о составе
    преступления, ни -- о квалификации действий, а только: нельзя ли
    подзащитному избежать расстрела? Полезнее ли, товарищи судьи, "его труп или
    его труд".
     И каковы же зловонные преступления этих буржуазных инженеров? Вот они.
    Планировались уменьшенные темпы развития (например, годовой прирост
    продукции в с е г о л и ш ь -- 20-22%, когда трудящиеся готовы дать 40 и
    50%). Замедлялись темпы добычи местных топлив. Недостаточно быстро развивали
    Кузбасс. Использовали теоретико-экономические споры (снабжать ли Донбасс
    электричеством ДнепроГЭСа? строить ли сверхмагистраль Москва-Донбасс?) для
    задержки решения важных проблем. (Пока инженеры спорят, а дело стоит!)
    Задерживали рассмотрение инженерных проектов (не утверждали мгновенно). В
    лекциях п о с о п р о м а т у проводили а н т и с о в е т с к у ю
     л и н и ю. Устанавливали устарелое оборудование. Омертвляли капиталы
    (вгоняли их в дорогостоящие и долгие постройки). Производили ненужные (!)
    ремонты. Дурно использовали металл (неполнота ассортимента железа).
    Создавали диспропорции между цехами, между сырьем и возможностью его
    обработать (и особенно это выявилось в текстильной отрасли, где построили на
    одну-две фабрики больше, чем собрали урожай хлопка). Затем делались прыжки
    от минималистских к максималистским планам. И началось явное вредительское
    у с к о р е н н о е развитие вс? той же злополучной текстильной
    промышленности. И самое главное: планировались (но ни разу нигде не были
    совершены) диверсии в энергетике. Таким образом вредительство было не в виде
    поломок или порч, но -- плановое и оперативное, и оно должно было привести
    ко всеобщему кризису и даже экономическому параличу в 1930 году! А не
    привело -- только из-за встречных промфинпланов масс (удвоение цифр!)
     -- Те-те-те... -- что-то заводит скептический читатель.
     Как? Вам этого мало? Но если на суде мы каждый пункт повторим и разжу?м
    по пять-по восемь раз -- то, может, получиться уже не мало?
     -- Те-те-те, -- тянет свое читатель 60-х годов. -- А не могло ли это
    вс? происходить именно из-за встречных промфинпланов? Будет тебе
    диспропорция, если любое профсобрание, не спрося Госплана, может как угодно
    перекарежить все пропорции.
     О, горек прокурорский хлеб! Ведь каждое слово решили публиковать!
    Значит, инженеры тоже будут читать. Назвался груздем -- полезай в кузов! И
    бесстрашно бросается Крыленко рассуждать и допрашивать об инженерных
    подробностях! И развороты и вставные листы огромных газет наполняются
    петитом технических тонкостей. Расчет, что одуреет любой читатель, не хватит
    ему ни вечеров, ни выходного, так не будет всего читать, а только заметит
    рефрены через каждые несколько абзацев: вредители! вредили! вредили!
     А если вс?-таки начн?т? Да каждую строку?
     Он увидит тогда, через нудь самооговоров, составленных совсем неумно и
    неловко, что не за дело, не за свою работу взялась лубянская удавка. Что
    выпархивает из грубой петли сильнокрылая мысль ХХ века. Арестанты -- вот
    они, взяты, покорны, подавлены, а мысль -- выпархивает! Даже напуганные
    усталые языки подсудимых успевают нам вс? назвать и сказать.
     Вот в какой обстановке они работали. Калиников: "У нас ведь создано
    техническое недоверие". Ларичев: "Хотели бы мы этого или не хотели, а мы эти
    42 млн. тонн нефти должны добыть (т. е. сверху так приказано) потому что вс?
    равно 42 млн. тонн нефти нельзя добыть ни при каких условиях".10
     Между такими двумя невозможностями и зажата была вся работа несчастного
    поколения наших инженеров. -- Теплотехнический институт гордится главным
    своим исследованием -- резко повышен коэффициент использования топлива;
    исходя их этого в перспективный план ставятся меньшие потребности в добыче
    топлива -- ЗНАЧИТ, ВРЕДИЛИ, преуменьшая топливный баланс! -- В транспортный
    план поставили переоборудование всех вагонов на автосцепку -- з н а ч и т ,
     в р е д и л и, омертвляли капитал! (Ведь автосцепка внедрится и оправдает
    себя лишь в длительный срок, а нам дай завтра!) -- Чтобы лучше использовать
    однопутные железные дороги, решили укрупнять паровозы и вагоны. Так это --
    модернизация? НЕТ, в р е д и т е л ь с т в о! -- ибо придется тратить
    средства на укрепление верхней части мостов и пути! -- Из глубокого
    экономического рассуждения, что в Америке дешев капитал и дороги рабочие
    руки, у нас же -- наоборот, и потому нельзя нам перенимать по-мартышечьи,
    вывел Федотов: ни к чему нам сейчас покупать дорогие американские
    конвейерные машины, на ближайшие 10 лет нам выгоднее подешевле купить менее
    совершенные английские и поставить к ним больше рабочих, а через 10 лет вс?
    равно неизбежно менять, какие б ни были, тогда купим подороже. Так
    в р е д и т е л ь с т в о! -- под видом экономии он не хочет, чтоб в
    советской промышленности были передовые машины! -- Стали строить новые
    фабрики из железобетона вместо более дешевого бетона с объяснением, что за
    100 лет они очень себя оправдают -- так ВРЕДИТЕЛЬСТВО! омертвление
    капиталов! поглощение дефицитной арматуры! (На зубы что ли е? сохранять?)
     Со скамьи подсудимых охотно уступает Федотов: -- Конечно, если каждая
    копейка на счету сегодня, тогда считайте вредительством. Англичане говорят:
    я не так богат, чтобы покупать дешевые вещи...
     Он пытается мягко разъяснить твердолобому прокурору:
     -- Всякого рода теоретические подходы дают нормы, которые в конце
    концов являются (сочтены будут!) вредительскими...11
     Ну, как еще ясней может сказать запуганный подсудимый?.. То, что для
    нас -- теория, то для вас -- вредительство! Ведь вам надо хватать сегодня,
    нисколько не думая о завтрашнем...
     Старый Федотов пытается разъяснить, где гибнут сотни тысяч и миллионы
    рублей из-за дикой спешки пятилетки: хлопок не сортируется на местах, чтоб
    каждой фабрике слался тот сорт, который соответствует е? назначению, а шлют
    безалаберно, вперемешку. Но не слушает прокурор! С упорством каменного
    тупицы он десять раз за процесс возвращается и возвращается к более
    наглядному, из кубиков сложенному вопросу: почему стали строить
    "фабрики-дворцы" -- с высокими этажами, широкими коридорами и слишком
    хорошей вентииляцией? Разве это не явное в р е д и т е л ь с т в о? Ведь это
    -- омертвление капитала, безвозвратное!! Разъясняют ему буржуазные
    вредители, что Наркомтруд хотел в стране пролетариата строить для рабочих
    просторно и с хорошим воздухом (значит, в Наркомтруде в р е д и т е л и
    тоже, запишите!), врачи хотели высоту этажа 9 метров, Федотов снизил до 6
    метров -- так почему не до пяти?? вот в р е д и т е л ь с т в о! (А снизил
    бы до четырех с половиной -- уже наглое вредительство: хотел бы создать
    свободным советским рабочим кошмарные условия капиталистической фабрики.)
    Толкуют Крыленке, что по общей стоимости всей фабрики с оборудованием тут
    речь идет о трех процентах суммы -- нет, опять, опять, опять об этой высоте
    этажа! И: как смели ставить такие мощные вентиляторы? Их рассчитывали на
    самые жаркие дни лета... Зачем же на самые жаркие дни? в самые жаркие дни
    пусть рабочие немного и попарятся!
     А между тем: "Диспропорции были прирожденные... Головотяпская
    организация выполнила это до "Инженерного центра" (Чарновский)12 "Никакие
    вредительские действия и не нужны... Достаточны н а д л е ж а щ и е
    действия, и тогда все придет само собой".13 (Он же) Он не может выразиться
    ясней! ведь это после многих месяцев Лубянки и со скамьи подсудимых.
    Достаточны н а д л е ж а щ и е (то есть, указанные НАДстоящими головотяпами)
    действия -- и немыслимый план сам же себя подточит. -- Вот их вредительство:
    "Мы и м е л и в о з м о ж н о с т ь выпустить, скажем 1000 тонн, а
    д о л ж н ы б ы л и (т. е. по дурацкому плану) -- 3000, и мы не приняли мер
    к этому выпуску".
     Для официальной, просмотренной и прочищенной, стенограммы тех лет --
    согласитесь, это немало.
     Много раз доводит Крыленко своих артистов до усталых интонаций -- от
    чуши, которую заставляют молоть и молоть, когда стыдно за драматурга, но
    приходится играть ради куска жизни.
     Крыленко: -- Вы согласны?
     Федотов: -- Я согласен... хотя в общем не думаю...14
     Крыленко: -- Вы подтверждаете?
     Федотов: -- Собственно говоря... в некоторых частях... как будто в
    общем... да.15
     У инженеров (еще тех, на воле, еще не посаженных, кому предстоит бодро
    работать после судебного поношения всего сословия) -- у них выхода нет.
    Плохо -- вс?. Плохо да и плохо нет. Плохо вперед и плохо назад. Торопились
    -- вредительская спешка, не торопились -- вредительский срыв темпов.
    Развивали отрасль осторожно -- умышленная задержка, саботаж; подчинились
    прыжкам прихоти -- вредительская диспропорция. Ремонт, улучшение,
    капитальная подготовка -- омертвление капиталов; работа до износа
    оборудования -- диверсия! (Причем вс? это следователи будут узнавать у них
    самих так: бессонница -- карцер -- а теперь сами приведите убедительные
    примеры, где вы могли вредить.)
     -- Дайте яркий пример! Дайте яркий пример вашего вредительства! --
    понукает нетерпеливый Крыленко. (Дадут, дадут вам яркие примеры! Будет же
    кто-нибудь скоро писать и и с т о р и ю т е х н и к и этих лет! Он даст вам
    все примеры и непримеры. Оценит он вам все судороги вашей припадочной
    пятилетки в четыре года. Узнаем мы тогда, сколько народного богатства и сил
    погибло впустую. Узнаем, как все лучшие проекты были загублены, а исполнены
    худшие и худшим способом. Ну, да если хун-вей-бины руководят алмазными
    инженерами -- что из того может доброго выйти? дилетаны-энтузиасты -- они-то
    наворочали еще больше тупых начальников.)


1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ] [ 23 ] [ 24 ] [ 25 ] [ 26 ] [ 27 ] [ 28 ] [ 29 ] [ 30 ] [ 31 ] [ 32 ] [ 33 ] [ 34 ] [ 35 ] [ 36 ] [ 37 ] [ 38 ]

/ Полные произведения / Солженицын А.И. / Архипелаг ГУЛАГ


Смотрите также по произведению "Архипелаг ГУЛАГ":


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis