Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Лондон Д. / Сердца трёх

Сердца трёх [9/22]

  Скачать полное произведение

    -ожет, это гарь от лампы, о Справедливый! - предположила она.
     - Нет, это горит нефть, - возразил слепой. - Лампа тут ни и чем. И горит где-то далеко. Мне еще послышались выстрелы в ущелье. - А я ничего не слышала... - начала было метиска.
     - Дочь моя, тые зрячая, ты не нуждаешься в таком остром слухе, как я. В ущелье стреляли. Прикажи моим детям выяснить, в чем дело, и доло- жить.
     Почтитьно поклонившись старику, который хоть и не видел ее, но при- вык ухоразличать каждое ее движение и потому знал, что она поклони- лась, молодая женщина приподняла полог из одеял и вышла на дневной свет. У вхо в пещеру сидели два пеона. У каждого было ружье и мачете, а из- пояса торчало лезвие ножа. Девушка передала им приказание; оба вскочили и поклонились, но не ей, а тому невидимому, от кого исходило пказание. Один из них постучал мачете по камню, на котором только что сидел, потом приложил к нему ухо и прислушался. Камень этот прикрывал рудную жилу, тянувшуюся через всю гору и выходившую в этом месте на по-ерхность. А за горой, на противоположном склоне, в орлином гнезде, из которого открывалась великолепная панорама отрогов Кордильер, сидел дру- гой пеон. Он приложился ухом к такой же глыбе кварца и отстучал вет своим мачете. Затем он подошел к высокому полузасохшему дереву, стоявше- му шагах в шести от него, сунул руку в дупло и дернул за висевшую внутри веревку, как звонарь на колокольне.
     Но никакого звука не последовало. Вместо этого могучий сук, ответв- лявшийся наподобие семафорной стрелки от главного ствола на высоте пяти- десяти футов, дернулся вверх вниз, как и подобает семафору. В двух ми- лях от него, на гребне горы, ему ответили с помощью такого же дерева-се- мафора. А еще дальше, вниз по склонам, засверкали ручные зеркала, отра- жая солнечные лучи и посредством их передавая приказание слепогиз пе- щеры. И скоро вся эта часть Кордильер заговорила условным язым звеня- щих рудных жил, солнечных бликов и качающихся веток.
     Энро Солано, прямой и подтянутый, точно юноша индеец, скакал впе- ред, стараясь возможно выгоднее воспользоваться преимуществом во време- ни, которое давал ему арьергардный бой Френсиса; Алесандро и Рикардо бе- жали рядом, держась за его стремена, тогда как Леонсия и Генри Морган не слишком торопились то она, то он непрестанно оглядывались, чтобы прове- рить, не догоняет ли их Френсис. Придумав какой-то предлог, Генри повер- нул обратно. А минут через пять и Леонс, не менее его тревожившаяся о Френсисе, тоже решила вернуться. Но ее лошадь, не желая отставать от ко- ня Солано, заупрямилась, встала на дыбы, принялась бить ногами и, нако- нец, остановилас Леонсия спрыгнула с седла и, бросив поводья на землю, как это делают панамцы, вместо того чтобы стреножить или привязать осед- ланную лошадь, пешком пошла назад. Она шла так быстро, что почти нагнала Генри, когда он повстречал Френсиса и пеона. А через минуту оба - Генри и Френсис - уже бранили ее за безрассудство, но в голосе у каждого неп- роизвольно звучали любовь и неясность, вызывавшие ревность соперника.
     Любовь настолько полонила их, что они уже ни о чем думали и потому были буквально ошеломлены, когда из джунглей вдруг выскочил отрядплан- таторов с ружьями. Несмотря на то, что беглый пеон, на которог тотчас посыпался град ударов, был обнаружен в их обществе, никто не тронулбы Леонсию и обоих Морганов, если бы хозяин пеона, давний друг семейства Солано, оказался здесь. Но приступ малярии, трепавший его через два дня на третий, свалил плантатора, и он лежал теперь, дрожа от озноба, непо- далеку от пылающего нефтяного поля.
     Тем не менее плантаторы, избив пеона до того, что он упал на колени и с рыданиями стал просить о пощаде, отнеслись рыцарски вежливо к Леонсии и не слишком грубо к Френсису и Генри, хотя и связали им руки назад, пе- ред тем как подняться по крутому склону к тому месту, где у них были ос- тавлены лошади. Зато на пеоне они продолжали срывать свой гнев с прису- щей латиноамериканцам жестокостью.
     Однако им не суждено было добраться до места и привести туда своих пленников. Радостно вопя, на склоне вдруг появились жандармы во главе со своим начальником и Альваресом Торресом. Мгновенно у всех заработали языки: в нарастающем гуле голосов тонули вопросы тех, кто требовал объяснения, и ответы тех, кто пытался что-то объяснить. А пока лилась эта сумятица и все кричали, не слушая друг друга, Торрес, кивнув Френси- су и с победоносной усмешкой взглянув на Генри, подошел к Леонсии и, как настоящий идальго, почтительно склонился перед нею.
     - Послушайте! - тихо сказал он, заметив ее жест, исполненный отвраще- ния. - Не ошибитесь относительно моих намерений. Поймите меня правильно. Я здесь, чтобы спасти вас и защитить от любой беды. Вы - владычица моих грез. Я готов умереть ради вас - и умер бы с радостью, хотя с еще большей радостью готов жить для вас.
     - Я вас не понимаю, - резко отвечала она. - Разве речь идет о нашей жизни или ерти? Мы никому не причинили зла. Ни я, ни мой отец, ни Френсис Морган, ни Генри Морган. Поэтому, сэр, нашей жизни не может нич- то угрожь.
     Генри и Френсис подошли к Леонсии и стали рядом с нею, стараясьнес- мотря на общий крик и гам, не пропустить ни слова из ее разговора с Тор- ресом.
     - Генри Моргану, несомненно, грозит смерть через повешение, - настаи- вал Торрес. - Достоверно доказано, что он убил Альфаро Солано, родного брата вашего отца и вашего родного дядюшку. Спасти его невозможно. Но Френсиса Моргана я мог бы наверняка спасти, если.
     - Если - что? - спросила Леонсия, крепко стиснув зубы, точно тигрица, схватившая добычу.
     - Если... вы будете благосклонны ко мне и выйдете за меня замуж, - с невозмутимым спокойствием закончил Торрес, хотя в глазах обоих гринго, беспомощно стоявших рядом со связанными руками, одновременно вспыхнуло желание убить его на месте.
     В порыве искренней страсти Торрес схватил руки Леонсии в свои, но прежде метнул быстрый гляд в сторону Морганов и еще раз убедился, что они не могут причинить ему никакого вреда.
     - Леонсия, - уляющим тоном сказал он, - если я стану вашим мужем, я, возможно, кое-что смогу сделать для Генри. Мне даже, может быть, удастся спасти ему жизнь, если он согласится немедлно покинуть Панаму.
     - Ах ты испанская собака! - прохрипел Генри, ттно пытаясь высвобо- дить связанные назад руки.
     - Сам ты американский пес! - крикнул Торрес и наотмашь ударил Генри по зубам.
     В тот же миг Генри поднял ногу и так двинул Торреса в бок, что тот не устоял и отлетел к Френсису; Френсис, в свою очередь, не замедлил как следует пнуть е с другого бока. Так они кидали Торреса друг другу, точно футболисты, пасующие мяч, пока жандармы, наконец, не схватили и не принялись, пользуясь их беспомощностью, избивать. Торрес не только поощрял жандармов возгласами, но и сам вытащил нож; дело, безусловно, кончилось бы кровавой трагедией, как это нередко случается, когда ски- пит оскорбленная латиноамериканская кровь, если бы вдруг не появилось десятка два вооруженных всадников, которые бесшумно выехали из-за де- ревьев и так же бесшумно стали хозяевами положения. Иные из эх та- инственных незнакомцев были одеты в парусиновые рубашки и штаны, другие - в длинные холщовые рясы с капюшонами.
     Жандармы и плантаторы в ужасе попятились, крестясь и бормоча молитвы.
     - Слепой разбойник! - Суровый судья! - Это его люди! - Мы погибли! - неслось со всех сторон.
     Только один многострадальный пеон метнулся вперед и упал на окровав- ленные колени перед человеком со строгим лицом, который, как видно, предводительствовал людьми Слепого разбойника. Из уст пеона полились громкие жалобы и мольбы о справедливости.
     - А знаешь ли ты, о какой справедливости просишь? - гортанным голосом спросил его предводитель отряда.
     - Да, о Суровой Справедливости, -тветил пеон. - Я знаю, что значит обращаться к Суровой Справедливости, и всже обращаюсь, потому что жаж- ду справедливости, и дело мое - правое.
     - Я тоже требую Суровой Справедливости! - воскликнула Леонсия, свер- кая глазами. И тихо добавила, обращаясь к Френсису и Генри: - Какова бы ни была эта Суровая Справедливость.
     - Едва ли это будет хуже того, что мы можемжидать от Торреса и на- чальника полиции, - в тон ей шепнул Генри и, смело шагнув вперед, обра- тился к предводителю отряда: - Я тоже требую Суровой Справедливости.
     Вожак кивнул.
     - И я тоже, - сначала шепотом, а затем грко заявил Френсис.
     Жандармам, как видно, было все равно, а плантаты дали понять, что готовы подчиниться любому приговору, какой соблаволит им вынести Сле- пой разбойник. Запротестовал только начальник лиции.
     - Быть может, вы не знаете, кто я? - чванливо спросил он. - Я - Мари- ано Веркара-и-Ихос, представитель старинного именитого да, всю жизнь занимающий высокие должностные посты. Я - начальник полиции Сан-Антонио, ближайший друг губернатора, доверенное лицо правительства Панамской рес- публики. Я носитель закона. Вообще в стране нашей существует только один закон и одна справедливость - для всей Панамы и для Кордильер тоже. Я протестую против того, что вы тут установили у себя в горах закон, кото- рый называете Суровой Справедливостью. Я пошлю солдат арестовать вашо Слепого разбойника и упрячу его в Сан-Хуан, чтобы сарычи склевалитам его.
     - Я бы советовал вам все-таки не забывать, - насмешливо редупредил Торрес разбушевавшегося начальника полиции, - что вы не в Сан-Антонио, а в дебрях Хучитана. И у вас здесь нет никакой армии.
     - Вот эти двое - нанесли они обиду кому-нибудь из тех, кто взывает сейчас к Суровой Справедливости? - резко спросил вожак.
     - Да, - заявил пеон. - Они били меня. Все меня били. И вот эти тоже били - без всякой причины. У меня рука вся в крови, а тело в ссинах и кровоподтеках. Я снова прошу защиты и обвиняю этих двух в несправедли- вости.
     Вожак кивнул и жестом приказал своим людям разоружить пленных и при- готовиться в путь.
     - Справедливости!.. Я тоже требую справедливости, одинаковой для всех! - крикнул Генри. - А у меня руки связаны за спиной. Пусть тогда всех свяжут или же развяжут и нас. Ведь связанному идти трудно.
     Тень улыбки мелькнула на губах вожака, и он велел своим людям разре- зать ремни - убедительное доказательство того, ч жалоба Генри была справедлива.
     - Ух! - Френсис лукаво посмотрел на Леонсию и Генри. - Если мне не изменяет память, то этак миллион лет тому назад я жил в одном тихом, за- холустном городишке под названием Нью-Йорк, где мы наивно мнили себя от- чаянными головорезами, потому что резались в гольф, воевали с Тамма- ни-холлом 7], как-то раз помогли отправить на электрический стул инс- пектора лиции и лихо брали прикуп, имея четыре взятки на руках.
     - Ух ты! - воскликнул через полчаса Генри, когда они вышли на пере- вал, с которого открывался вид на панораму вершин. - Ух ты черт рогатый! Эти длиннорясые парни с ружьями совсем уж не такие дикари.Смотри-ка, Френсис! Да у них тут целая система сигнализации! Видишь вот это дерево, а потом вон то, большое, на другой стороне ущелья. Посмотри, как у них качаются ветки.
     Последние несколько миль пленников вели с завязанными глазами, затем, не снимая с них повязок, впустили в пещеру, где царил тот, кто олицетво- рял СуровуСправедливость. Когда повязки были сняты с их глаз, они об- наружиличто находятся в просторной и высокой пещере, освещенной мно- жеством факелов, а перед ними на троне, высеченном в скале, восседает слепой старец в холщовой рясе; у ног его, касаясь плечом его колена, примостилась красавица метиска.
     Слепец заговорил; голос у него был чистый и звонкий, как серебряный колокольчик, а речь - человека, умудренного годами итяжким жизненным опытом.
     - Вы взывали к Суровой Справедливости. Ялушаю. Кто требует бесп- ристрастного и справедливого решения?
     Все невольно подались назад, и даже у начальника полиции не хватило храбрости протестовать против законов Кордильер.
     - Тут среди вас есть женщина, - продолжал Слепой разбойник. - Пусть она говорит первая. Все смертные - и мужчины и женщины - виновны в чем-нибудь или по крайней мере окружающие считают их виновными.
     Генри и Френсис хоти было удержать Леонсию, но она, одарив каждого из них улыбкой, посмотрела на Справедливого судью и звонким голосом от- четливо произнесла:
     - Я виновна лишь в том, что помогла своему жиху избежать казни за убийство, которого он не совершал.
     - Я выслушал тебя, - сказал Слепой разбойник. - Подойди ко мне.
     Люди в рясах подвели Леонсию к слепцу и заставили опуститься перед ним на колени; оба влюбленных в нее Моргана с волнением следили за ка дым ее движением. Метиска положила руку старика на голову Леонсии. С ми- нуту в пещере царило торжественное молчание, - пальцы слепца лежалина лбу Леонсии, прощупывая биение пульса на ее висках. Потом он снял руку и, откинувшись назад, стал обдумывать решение.
     - Встань, сеньорита, - произнес он. - В твоем сердце нет зла. Ты сво- бодна... Кто еще взывает к Суровой Справедливости?
     Френсис тотчас шагнул вперед:
     - Я тоже помог этому человеку спастись от смертной казни, к которой он был несправедливо приговорен. Мы с ним родственники, хотя и дальние, и носим одни ту же фамилию.
     Он тоже опустился на колени и почувствовал, как мкие пальцы осто- рожно скользнули по его бровям и вискам, а потом нащупали руку и задер- жались на пульсе у запястья.
     - Здесь мне не всесно, - сказал слепец. - В душе твоей нет мира и покоя. Что-то грызет тебя.
     В эту минуту пеон вдруг выскочил вперед и, не спрашивая позвения, заговорил; при звуке его голоса люди в рясах даже вздрогнули, словно он совершил богохульство.
     - О Справедливый, отпусти этого человека! - взмолился пеон. - Я дваж- ды за сегодняшний день поддался слабости и предал его врагам, а он дваж- ды за сегодняшний день затил меня и спас от моих врагов.
     И пеон уже в который раз снова рухнул на колени, но только впервые - перед справедливым вершителем закона, и, дрожа и замирая от суеверного ужаса, почувствовал легкое и вместе с тем уверенное прикосновение пальцев этого самого обычного из всех судей, перед которым когда-либо преклонял колени человек. Эти пальцы быстро обследовали все рубцы и сса- дины на коже пеона, даже налечах и на спине.
     - Тот человек тоже может быть свободен! - провозгласил Справедливый судья. - И все-таки что-то гнетет и волнует его. Нет ли здесь кого-ни- будь, кто знает, в чем дело, и мог бы нам рассказать?
     И Френсис сразу понял, какое волнение угадал в нем слепец: любовь к Леонс, которая снедала его и грозила нарушить его преданность Генри. Столь же быстро догадаласьб этом и Леонсия, и если бы слепец мог пе- рехватить тот полный понимания взгляд, каким невольно обменялись молодые люди, и заметить, с какисмущением оба тотчас отвели глаза, он безоши- бочно угадал бы причинволнения Френсиса. Метиска же заметила это, и сердце подсказало ейчто здесь замешана любовь. Не ускользнуло это и от Генри, и он бессознательно нахмурился.
     Тут Справедливый снова заговорил.
     - Должно быть, это любовная история, - сказал он. - Боль, которую женщина вечно причиняет сердцу мужчины. И все-таки я освобождаю этого человека. Дважды за один день он пришел на помощь тому, кто дважды пре- дал его. Его гнетет тоска - и все-таки он помог тому, кто был несправед- ливо приговорен к смерти. Остается испытать еще и другого человека, а кроме того надо решить, как поступить с этим жестоко избитым пеоном, ко- торый стоит передо мной и который ради собственного спасения дважды за сегодняшний день обнаружил слабость духа, а сейчас, отринув всякие по- мыслы о себе, проявил силу и мужество.
     Он нагнулся и стал ощупывать брови и лицо пеона.
     - Ты боишься смерти? - внезапно спросил он.
     - О великий и святой человек, страх как боюсь! - отвечал пе.
     - Тогда скажи, что ты солгал про этого человека, скажи, что твои уве- рения, будто он дважды пришел тебе на помощь, - ложь, и ты останешься жить.
     Пеон весь съежился и поник под пальцами слепца.
     - Подумай как слеет, - строго предупредил его старец. - Смерть страшна. Навеки застыть в неподвижности, стать таким, как земля или ка- мень, - это ли не страшно! Скажи, что ты солгал, и ты будешь жить. Ну, говори!
     И хотя голос пеона выдаваего ужас, но он нашел в себе силы посту- пить, как человек большой и мужественной души.
     - Дважды за сегодняшний день я предал его, о свят человек. Но я не Петр. И в третий раз я не предам этого человека. Я страх как боюсь, но предать его в третий раз не могу.
     Слепой судья кинулся назад, лицо его преобразилось, словно освещен- ное внутреннимветом.
     - Ты хорошо сказал! - промолвил он. - У тебя душа настоящего челове- ка. А теперь выслушай мой приговор: отныне и впредь до конца дней твоих ты всегда будешь дать как человек и поступать как человек. Лучше в лю- бой момент умереть человеком, чем вечно жить скотом. Экклезиаст был неп- рав. Мерый лев лучше живой собаки. Иди, возрожденный сын мой, ты сво- боден! Но когда пеон по знаку метиски стал подниматься с колен. Слепой суд вдруг остановил его:
     - Скалки мне, о человек, который только сегоя сделался человеком, что было первопричиной всех твоих бед?
     - О Справедливый, мое слабое сердце жаждало любви женщины смешанной крови из tierra caliente. Сам я уроженец этих гор. Ради нее я задолжал плантатору две сотни песо. А она взяла деньги и сбежала с другим. Я же остался рабом у плантатора. Он неплохой человек, но ведь он все-таки плантатор. Я трудился, терпел побои и страдал целых пять лет, а долг мой теперь возрос до двухсот пятидесяти песо; у меня же ничего нет, только кожа да кости, прикрытые жалкими лохмотьями.
     - А она очень была хороша, эта женщина? - мягко спросил Слепой судья.
     - Я с ума сходил по ней, о святой человек. Теперь мне уже не кажется, что она была так роша собой. Но тогда она казалась мне прекрасной. Лю- бовь к ней, точно лихорадка, сжигала мне сердце и мозг и превратила меня в раба. А она сбежала от меня в первую же ночь, и с тех пор я никогда ее не видел.
     Пеон ждал, стоя на коленях, склонив голову, а Слепой разбойник, к об- щему удивлению, глубоко вздохнул и, казалось, забыл обо всем на свете. Его рука непроизвольно легла на голову метиски и погладила ее черные блестящие волосы.
     - Жщина... - заговорил он так тихо, что голос его, чистый и звон- кий, как колокольчик, сейчас был не громче шепота. - Вечно женщина, прекрасная женщина! Все женщины прекрасны... для мужчины. Они любили н ших отцов; они произвели нас на свет; мы любим их; они производят на свет наших сыновей, чтобы те любили их дочерей и называли девушек прек- расными, - так всегда было и всегда будет, пока на земле существует че- ловек и человеческая любовь.
     Глубокое молчание воцарилось в пещере, а Суровый судья погрузился в свои думы. Наконец, красавица метиска ласково дотронулась до него и зас- тавила вспомнить о пеоне, все еще стоявшем перед ним наоленях.
     - Вот мой приговор, - сказал слепец. - Ты получил немало уров. Каж- дый удар по твоему телу уже был достаточной расплатой за долг плантато- ру. Ты свободен. Иди. Но оставайся в горах и в следующий раз полюби жен- щину с гор, раз уж ты должен любить женщину и раз без женщи вообще не- возможна жизнь мужчины. Иди, ты свободен. Ты ведь наполову майя?
     - Да, я наполовину майя, - пробормотал пеон. - Мой отец - йя.
     - Вставай и иди. И оставайся в горах с твоим отцом-майя. Tierra caliente - не место для человека, рожденного в Кордильерах. Плантатора же твоего здесь нет, а потому мы и не можем судить его. Плантато есть плантатор. Его друзья могут считать себя свободными.
     Суровый судья чего-то ждал, ждал и Генри, а затем без приглашенияагнул вперед.
     - Я тот самый человек, - храбро заявил он, - которыйыл приговорен к смерти за убийство, но я не совершал его. Убитый - роой дядя любимой мною девушки, и я женюсь на ней, если здесь в Кордильерах, в этой пеще- ре, действительно царит справедливость.
     Но началик полиции перебил его:
     - Двадцать человек были свидетелями того, к он грозил дядюшке этой сеньоры, что убьет его. А через час мы застали этого гринго возле еще теплого трупа.
     - Он правду говорит, - подтвердил Генри. - Я действительно угрожал тому человеку - нам обоим бросилось в голову вино и горячая кровь. И жандармы действительно наткнулись на меня, когда я стоял возле еще теп- лого тела. Но я не убивал его. И я не знаю, представить себе не могу, чья трусливая рука под покровом темноты всадила ему нож: в спину.
     - Встаньте оба на колени, чтобы я мог просить вас, - приказал Сле- пой разбойник.
     Долго вел он допрос своими чуткими, пытливыми пальцами. Долго скользили они по лицам обоих мужчин; слепец щупал и пульс - и все-таки не мог прийти ни к какому выводу.
     - В этом деле замешана женщина? - напрямик спросил он Генри Моргана.
     - Да, прекрасная женщина. Я люблю ее.
     - Это хорошо, что любовь так сильно задела твое сердце, ибо мужчина, которого не ранит любовь к женщине, - только наполовину мужчина, - снис- ходительно заметил Слеп судья. И, обращаясь к начальнику полиции, до- бавил: - Вот твоего сердца не ранила женщина, однако тебя тоже что-то гнетет. Что же до этого человека, - он указал на Генри, - то я не думаю, чтобы одно только чувство женщине ранило его сердце. Быть может, от- части ты повинен в этом, а отчасти та злоба, которая побуждает его злоу- мышлять против тебя. Встьте оба. Я не могу рассудить вас. Но есть та- кое испытание, которое дает непогрешимый ответ: это испытание Змеи и Птицы. Оно столь же непогрешимо, как непогрешим сам бог, ибо так он восстанавливает истину. Вот и Блэкстон говорит, что испытание божьим су- дом помогает восстановить истину.
    
    
     ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
    
     В самом центре владений Слепого разбойника была котловина футов деся- ти глубиной и трцати в диаметре, которая вполне могла бы служить кро- шечной ареной для боя быков. Эта впадина с ровным дном и отвесными сте- нами образовалась естественным путем и была столь совершенным творением природы, что человеку почти и рук не пришлось прикладывать, чтобы довес- тэто совершенство до конца. Разбойники в длинных холщовых рясах, план- таторы и жандармы - все были тут, кроме Сурового судьи и метиски; все стояли на краю котловины, точно зрители, собравшиеся на бой быков или сражение гладиаторов.
     По знаку строгого предводителя отряда, взявшего их в плен. Генри и начальник полиции спустиль по маленькой лесенке в котловину. За ними последовали предводитель отряда и несколько разбойников.
     - Одному небу извесо, что сейчас произойдет, - со смехом сказал по-английски Генри, обращаясь к Леонсии и Френсису, остававшимся навер- ху. - Но если это будет борьба не на жизнь, а на смерть, если разрешат давать подножки, кусаться и боксировать по правилам маркиза Куинсбери или лондонских призовых боев, мистер толстопузый шеф непременно будет моей добычей. Впрочем, старик умен, уж он, конечно, позаботия о том, чтобы шансы в этой схватке у нас были равные. Так вот: если шеф одолеет меня, вы, как мои сторонники, поднимите вверх большие паль и орите во всю глотку. Можете не сомневаться: если я одолею его, всего банда под- нимет пальцы вверх.
     Начальник полиции, на которого котловина произвела самое удрающее впечатление, обратился по-испански к предводителю отряда.
     - Я не стану драться с этим человеком, - заявил Мариано Верха- ра-и-Ихос. - Он молодое меня, и у него лучше дыхание. К тому же все это несправедливо. По закону Панамской республики так не судят. А я не приз- наю экстерриториальности Кордильер и таких незаконных действий.
     - Это испытание Змеи и Птицы, - оборвал его вожак. - Ты будешь Змеей. В руки тебе дат вот это ружье. Тот человек будет Птицей. Ему мы дадим колокольчик. Смотри! Сейчас ты поймешь, в чем состоит испытание.
     По его команде одному из разбойников дали ружье и завязали глаза. Другому разбойнику, которому глаз не завязывали, дали серебряный коло- кольчик.
     - Человек с ружьем - это Змея, - сказал вожак. - Он имеет право один раз выстрелить в Птицу - человека с колокольчиком.
     По сигналу второй разбойник вытянул руку с колокольчиком, поонил и быстро отскочил в сторону. Первый прислушался к звону и, наугад прице- лившись, сделал вид, что стреляет.
     - Понятно? - спросил предводитель отряда у Генри и его противника.
     Генри только кивнул в ответ, а начальник полиции, захлебываясь от удовольствия, воскликнул:
     Так это я буду Змеей?
     - Да, - подтвердил предводитель.
     Начальниполиции живо схватил ружье, не протестуя больше против экс- территориальности Кордильер незаконности такого суда.
     - Что ж, значит, попытаетесь уложить мен - с угрозой в голосе спро- сил его Генри.
     - Нет, сеньор Морган. Не попытаюсь, а просто уложу. В Панаме всего два хороших стрелка, и я он из них. У меня больше сорока медалей за стрельбу. Я могу стрелять с закрытыми глазами. Могу стрелять в темноте. Я частенько стрелял в темноте - и стрелял без промаха. Так что можете считать себя покойним.
     В магазин был вложен один патрон, после чего начальнику полиции завя- зали глаза, вручили ружье и велели повернуться пока лицом к стене. Генри снабдили предательским колокольчиком и поставили у противоположной сте- ны. Затем разбойники вылезли из ямы, втащили за собой лестницу, и пред- водитель их уже сверху сказал:
     - Слушайте меня внимательно, сеньор Змея, и стойте, пока не дослушае- те. У Змеи один выстрел. а не имеет права сдвигать повязку. Если она ее сдвинет, мы обязаны немедленно умертвить ее. Зато Змея не ограничена во времени. Она может ждать весь остаток дня и всю ночь и вообще столько, сколько ей буд угодно, прежде чем сделает свой единственный выстрел. Что же до Птицы, то она должна твердо помнить одно правило - ни на минуту не выпускатиз рук колокольчика и ни в коем случае не дотра- гиваться до язычка, чтобы помешать ему звенеть. В случае если Птица не выполнит этого правила, она будет немедленно умерщвлена. Мы ведь стоим наверху, над вами оими, сеньоры, и у нас ружья в руках, так что тот из вас, кто нарушит правило, в ту же секунду умрет. А теперь за дело, и да будет бог на стороне правого!
     Начальник полиции медленно повернулся и прислушался. Генри неуверенно шагнул в сторону, и колокольчик зазвене Ружье тотчас поднялось и наце- лилось. Генри заметался по яме - дулоружья следовало за ним. Генри быстро перебросил колокольчик из одной вытянутой руки в другую, а сам метнулся в сторону - и дуло неумолимо метнулось за ним. Однако начальник полиции был слишком хитер, чтобы рисковатьсем ради случайного выстре- ла, и начал медленно, осторожно пересекать яму. Генри замер, и коло- кольчик его умолк.
     Чуткое ухо начальника полиции столь безошибочно засекло то место, от- куда в последний раз слышался серебряный звон, что, несмотря на завязан- ные глаза, он направился прямо к Генри и очутился совсем рядом с ним, к раз под вытянутой рукой, державшей колокольчик. С величайшей осто- рожностью, стараясь не издать ни малейшего звука. Генри приподнял руку, и его противник прошел под ней в каком-нибудь дюйме от колокольчика.
     ержа ружье на прицеле, начальник полиции остановился в нереши- тельности на расстоянии фута от стены, с минуту тщетно прислушивался, потом сдел еще шаг и дулом уткнулся в стену. Мгновенно повернувшись, он, как слепой, стал шарить ружьем по воздуху в поисках противника. И дуло непременно коснулось бы Генри, если бы тот ппешно не отпрыгнул в сторону и не принялся петлять, непрерывно звеня колокольчиком.
     Посредине ямы Генри остановился и замер. Его враг прошел в каком-ни- будь ярде от него и наткнулся на противоположную стену. Тогда он пошел вдоль стены, ступая осторожно, как кошка, и всвремя шаря ружьем. Потом он решил пересечь яму. Он пересек ее несколько раз, но так и не обнару- жил Генри: колокольчик его молчал. И тут начальник полиции прибег к весьма хитроумному способу. Бросив на землю свою шляпу, чтобы она служи- ла ему исходной точкой, он пересек яму по кратчайшей хорде, сделал три шага вдоль стены и пошеназад по другой, более длинной хорде; сделал еще три шага вдоль стены, выверяя параллельность двух хорд по расстоя- нию, оставшемуся до шляпы, затем отмерил от шляпы еще три шага вдоль стены и стал пересекать котловину по третьей хорде.
     Глядя, как он прочесывает пе боя. Генри понял, что дело его худо и ему не избежать встречи с противником. Он не стал ждать, пока враг обна- ружит его. Звеня колокольчиком и перебрасывая его из одной руки в дру- гую, он зетлял по котловине, а потом вдруг застыл, но уже на новом месте.
     Начальник полиции вобновил свои многотрудные поиски противника, но Генри не склонен был тягивать эту столь мучительную по своей напряжен- ности игру. Он дождался, когда последняя хорда свела его и начальника полиции лицом к лицу. Дождался, когда дуло ружья поднялось на уровень его груди в нескольких дюймах от сердца, и тогда, быстро присев, чтобы ружье оказалось выше его, громовым голосом крикнул:
     - Огонь! Это былтак внезапно, что начальник полиции невольно спус- тил курок, и пуляросвистела над головой Генри. Сверху раздался взрыв аплодисментов - это бурно аплодировали люди в холщовых рясах. Начальник полиции сорвал с глаз повязку и увидел перед собой улыбающееся лицо про- тивника.
     - Отлично, бог сказал свое слово, - объявил предводитель разбойников, спускаясь в яму. - Тот, кого не тронула пуля, - не виновен. Остается ис- пытать другого.
     - Меня? - не своим голосом взвизгнул начальник полиции, потрясенный страхом и неожиданностью.
     - Поздравляю, шеф, - с усмешкой сказал Генри. - Вы действительно пы- тались уложить меня. Теперь мой черед. Давайте-ка сюда ружье.
     Но начальник полиции, ослепленный своей неудачей и гневом, забыв, что ружье было заряжено всего одной пулей, с проклятием ткнул дулом прямо в грудь Генри и нажал гашетку. Курок щелкнул с резким металлическим зву- ком.


1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ]

/ Полные произведения / Лондон Д. / Сердца трёх


Смотрите также по произведению "Сердца трёх":


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis