• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Лондон Д. / Сердца трёх

Сердца трёх [8/22]

Скачать полное произведение

    Аугустино, жандарм, который больше помалкивал, когда был трезв, а вы- пив, начинал многословно доказывать, что молчание - золото, шел впереди всех, нагнув голову, словно вынюхивая следы зверя и зорко поглядывая по сторонам. Вдг он заметил листок бумаги и на нем - серебряный доллар. Доллар он взял себе, а записку вручил начальнику полиции. Торрес загля- нул через плечо шефа, и они оба увидели таинственную цифру "50". На- чальник полиции бросил бумажку на землю, не обнаружив в ней ничего инте- ресного, и хотел продолжать погоню, но Аугустино поднял листок и стал раздумывать, что бы могла означать цифра "50". Он все еще пребывал в раздумье, когда послышался громкий возглас Рафаэля. Тут уж Аустино смекнул, в чем дело: значит, Рафаэль нашел еще доллар; и если поискать как следует, то где-то здесь можно найти пятьдесят таких монет. И, швыр- нув бумажку, он мигом опустился на четвереньки и стал искать. Остальные жандармы тотчас последовали его приру. В общей свалке никто и внимания не обращал на Торреса и начальникполиции, которые тщетно сыпали прок- лятиями, требуя, чтобы отряд двинулся дальше.
     Когда выяснилось, что уже никто ничего больше не находит, андармы решили подсчитать, сколько они подобрали монет. Оказалось - сорок семь.
     - Тут где-то должно быть еще три доллара! - воскликнул Рафаь; и все жандармы снова распластались на земле и принялись за поиски. Прошло еще пять минут, пока были найдены недостающие три монеты. Каждый сунул в карман то, что ему удалось подобрать, и все послушно двинулись вслед за Торресом и начальником полиции.
     Они прошли примерно с милю, когда Торрес увидел на землеблестящий доллар и попытался втоптать его в грязь, но острые, как у хорька, глаза Аугустино успели заметить это, иго проворные пальцы быстро извлекли монету из мягкой сырой земли. Теперь его товарищи уже по опыту знали, что где один доллар, там есть и еще. Отряд остановился, и, как ни грози- ли и ни упрашивали начальники, жандармы тотчас рассыпались по лесу и принялись обшаривать землю вправо и влево от тропинки.
     Висенте, с круглым, как луна, лицом, похожий больше на мексиканского индейца, чем на майя или панамского метиса, первый напал на след. Все жандармы мигом окружили его, точно свора собак - дерево, на которое они загнали опоссума. Сходство усиливалось тем, что и Висенте стоял около дерева. Оно было без макушки, гнилое и дуплистое, футов двенадцати в вы- соту и примерно четырех в обхвате. На середине его было дупло - над ним висел приколой колючкой такой же листок бумаги, как и тот, что они нашли раньше. На листке было написано "100".
     Началась драка, продолжавшаяся несколько минут, с полдюжины рук от- талкивали одна другую: каждому хотелось первым залезть в дупло и доб- раться до сокровища. Но дупло было глубокое, и руки не доставали до его дна.
     - Давайте срубим дерево, - закричал Рафаэль, постукивая тыльной сто- роной своего мачете по коре, чтобы определить, где кончается дупло. - Свалим его все вместе, потом сосчитаем деньги, корые там найдем, и по- делим поровну.
     Услышав это, начальство совсем рассвирепело, а шеф пригрозил, что, как только они вернутся в Сан-Антонио, он сошлет их всех в Сан-Хуан на съедение сарычам.
     - Но мы пока еще, благодарение богу, не вернусь в Сан-Антонио, - промолвил Аугустино, срывая печать молчания, сковывавшую его уста в ми- нуты трезвости, и изрекая очередную мудрость.
     - Мы люди бедные и поделимся по-честному, - заявил Рафаэль. - Аугус- тино прав: благодарение богу, мы е не в Сан-Антонио. Этот богач-гринго за один день рассыпал на своем пи куда больше монет, чем мы заработали бы на службе за целый год. Я, например, стою за революцию, чтобы у всех было много денег.
     - И чтоб вожаком был богатый гринго, - добавил Аугустино. - Если он и дальше будет вести нас по дороге, усыпанной серебром, я готов идти за ним хоть всю жизнь.
     - И я тоже, - подтвердил Рафаэль. - А если эти, - и он мотнул головой в сторону Торреса и начальника полиции, - не дадут нам собрать то, что боги нам послали, то пусть отправляются в преисподнюю, ко всем чертям. Мы люди, а не рабы. Мир велик. Кордильеры перед нами. Мы поселимся в Кордильерах, и все будем богаты и свободны. А какие там красивые и аппе- титные индианки!..
     - И кстати избавимся от своих ясен, пусть остаются в Сан-Антонио! - сказал Висенте. - Давайте рубить драгоценное дерево.
     Под тяжелыми, ухающими ударами мачете дерево - гнилое и пористое - так и крошилось. Когда оно упало, жандармы сосчитали и разделили поровну не сто, а сто сорок семь серебряных долларов.
     - Щедрый парень этот гринго, - прокудахтал Висенте. - Оставляет даже больше, чем обещал. Может, там и еще есть?
     Из-под груды щепок и древесной трухи они извлекли еще пять монет, по- теряв на этом ровно десять минут, так что Торрес и начальник полиции дошли уже до полного исступлия.
     - Ишь какой богач, даже сосчитать не потрудился, - сказал Рафаэль. - Должно быть, просто развязывает мешок и высыпает оттуда деньги. Это, на- верно, тот самый мешок, с которым он удирал из Сан-Антонио, посл того как взорвал стену в нашей тюрьме.
     Погоня возобновилась, и с полчаса они шагали, не задерживаясь, пока не подошли к заброшенной плантации, на поля которой уже наступали джунг- ли. Полуразрушенный, крытый соломой домишко, обвалившиеся бараки для ра- бочих, рассыпавшийся хлев, самые столбы которого, казалось, пустили ростки и теперь превратились в настщие деревья, и, наконец, колодец, из которого, по-видимому, еще недавно брали воду, так как бадья была привязана к валу совсем новым куском риаты [13], - все говорило о том, что здесь человек отступил, так и не сумев покорить дикую природу. А к валу колодца на самом видном месте был прикреплен уже знакомый повиду листок бумаги, на котором было написано "300".
     - Пресвятая матерь божья! Ведь это же целое состояние! - воскликнул Рафаэль.
     - А, об ему веки вечные жариться в аду на медленном огне! - добавил Торрес.
     - Он получше платит, чем ваш сеньор Риган, - ехидно заметил начальник полиции, доведенный уже до полного отчния.
     - Его мешок с серебром не такой и большой, - заметил Торрес. - Как видно, мы должны подобрать все содержимое этой сокровищницы, прежде чем поймаем ее владельца. Вот когда мы все подберем и мешок опустеет, тут мы его и накроем.
     - Пойдемте-ка дальше, друзья, - вкрадчивым тоном обратился к своему отряду начальник полиции. - Потом сюда вернемся и на досуге соберем все серебро.
     Тут Аугустино снова сорвал со своиуст печать молчания.
     - Никто не знает, каким путем будет возвращаться и вернется ли вооб- ще, - пессимистически провозгласил он; и, вдохновленный перлом мудрости, который он из себя выдавил, решил одарить мир еще одним изречением: - Три сотни в руке лучше, чем три миллиона на дне колодц который мы, мо- жет, никогда больше и не увидим.
     - Кто-то должен спуститься в колодец, - сказал Рафаэль, ухватился за плетеную веревку и вис на ней. - Видите, риата крепкая. Мы спустим на ней кого-нибудь. к кто же тот храбрец, который полезет вниз?
     - Я, - вызвался Висенте. - Я этот храбрец, я полезу.
     - Да, и украдешь половину того, что там лежит, - высказал вслух Рафа- эль мгновенно возникшее у него подозрение. - Если ты полезешь вниз, то сначала сдай-ка нам все свои деньги. А когда ты вылезешь, мы обыщем тебя и тоа узнаем, сколько ты нашел. Потом мы все поделим поровну и вернем тебе то, что у тебя раньше было.
     - В таком случае я не полезу вниз ради людей, которые мне не доверя- ют, - упрямо заявил Висенте. - Здесь, у колодца, я такой же богатый, как любой из вас. Тогда почему же инно я должен лезть вниз? Я не раз слы- шал, что люди погибали на дне колодцев.
     - Да лезь ты, ради бога! - рявкнул начальник полиции. - Живей! Живей!
     - Я слишком толстый, эта веревка меня не выдержит, я не полезу в ко- лодец! - заявил Висенте.
     Все взгляды обратились к Аугустино, молчаливому жандарму, который за один этот день наговорил больше, чем за целую неделю.
     - Гиллермо - самый худой и самый тонкий, - сказал Аугустино.
     - Вот Гиллермо туда и полезет! - хором заявили остальные.
     Но Гиллермо боязливо заглянул в глубь колодца и попятился, мотая го- ловой и крестясь.
     - Не полезу я туда, даже если бы там было священное сокровище та- инственного города племени майя, - пробормотал он.
     Начальник полиции выхватил револьвер и вопросительно посмотрел на своих жандармов, как бы испрашивая у них одобрения. Они ответили ему взглядами и кивками головы.
     - Во имя всего святого, лезь в колодец! - угрожающе сказал он ма- ленькому жанрму. - И поторапливайся, не то я тебя так награжу, что ты у меня больше никогда уже не спустишься и не поднимешься, а на веки веч- ные останешься здесь и сгниешь возле этого проклятого колодца... Пра- вильно я поступлю, ребята, если убью его, раз он отказывается лезть?
     - Правильно! - поддержали жандармы.
     Итак, Гиллермо дрожащими пальцами пересчитал найденные раньше монеты, потом с перекошенным от страха лицом, не переставая креститься, подошел, подталкиваемый товарищами, к бадье, сел на нее, обхватил ногами, и жан- дармы начали поспешно спускать его вниз, в кромешную тьму колодца.
     - Стойте - раздался из глубины колодца его крик. - Сйте! Стойте! Вода! Я уже в воде!
     Жандармы навалились на вал и придержали его.
     - Я требую десять песо сверх того, что мне причитается, -снова до- несся голос Гиллермо.
     - Обожди, мы тебе устроим крещени - крикнул ему кто-то.
     И все загалдели:
     - Уж ты у нас сегодня вдосталь водички нахлебаешься!
     - Мы вот сейчас отпустим веревку!
     - Перережем ее - и все тут!
     - Одним будет меньше при дележе!
     - Вода уж больно противная, - снова донесся иземной глубины колодца голос Гиллермо, точно голос призрака. - Тут какие-то сонные ящерицы и дохлая птица, от которой здорово воняет. Может,десь даже и змеи есть. Право же, десять лишних песо не слишком большая цена за такую работу.
     - Вот мы утопим тебя сейчас! - крикнул Рафаэль.
     - Я пристрелю тебя! - рявкнул начальник полиции.
     - Пристрелите или утопите, - долетел до них голос Гиллерм - толку вам от этого никакого не будет: деньги-то все равно останутся в колодце!
     Наступило молчание: те, кто находился наверху, взглядами спрашивали друг друга, что же теперь делать.
     - А гринго скачут все дальше и дальше, - взорвался Торрес. - Хоро- шенькая дисциплина у вас, сеньор Мариано Веркара-и-Ихос! Нечего сказать, умеете держать в руках своих жандармов!
     - Это вам не Сан-Антонио, - огрызнулся начальник полиции. - Здесь дебри Хучитана. Мои псы верно служат мне, пока они в Сан-Антонио, а в этих дебрях с ними надо быть поосторожнее, не то взбесятся - и тогда что будет с нами?
     - А все это проклятое золото, - сдаваясь, грустно произнес Тоес. - Тут, право, можно стать социалистом: подумать только, какой-то гринго связывает руки правосудия золотыми путами.
     - Серебряными, - поправил его начальник полиции.
     - Пошли вы к черту! - сказал Торрес. - Вы совершенно правильно изво- лили заметить, что это не Сан-Антонио, а дебри Хучитана, и здесь я смело могу послать вас к черту. Ну кто виноват, что у вас вспыльчивый харак- тер? Зачем нам из-за этого ссориться, когда все наше благополучие зави- сит от того, чтобы держаться вместе?
     - Эй вы, слышите? - долетел до них голос Гиллермо. - Вода-то здесь всего два фута глубиной. Так что вам не удастся утопить меня. Я только что добрался до дна и уже держу в руке четыре угленьких серебряных пе- со. Они покрывают все дно, точно ковер. Так как же, отпустите веревку? Или я получу десять лишних песо за эту грязную работу? Вода здесь смер- дит, как разрытая могила.
     - Да! Да! - закричали жандармы, перегибаясь через край колодца.
     - Что да? Отпустите веревку? Или дадите еще десять монет?
     - Дадим! - хом ответили ему.
     - Ох, ради всего святого, да поторапливайся ты! Поторапливайся! - за- вопил начальник полиции.
     Из глубины колодца послышались всплеск и проклятья, и по тому, как ослабла риата, жандармы поняли, что Гиллермо вылез из бадьи и собирает монеты.
     - Клади их в бадью, милый Гиллермо, - крикнул ему Рафаэль.
     - Я кладу их к себе в карманы, - был ответ. - Если я положу их в бадью, вы еще вытянете ее, а прменя и забудете.
     - Но риата может лопнуть от такой тяжести, - предупредил его Рафаэль.
     - Риата-то, может, и не выдержит, зато воля моя выдержит, потому что тут уж я не сдамся, - заявил Гиллермо.
     - А если риата лопнет?.. - снова начал было Рафаэль.
     - Ну что же, есть выход, - сказал Гиллермо. - Спускайся ты вниз. Тог- да первым поднимут меня. Потом в бадье поднимут деньги, а уж: в третью и последнюю очередь - тебя. Вот это будет справедливо!
     Рафаэль оторопел, у него даже челюсть отвисла, и он не мог произнести ни звука.
     - Ну, такак же, Рафаэль, ты спустишься?
     - Нет, - ответил он. - Клади все себро в карманы и вылезай вместе с ним.
     - А, чтоб черт побрал это отродье и меня заодно! - теряя терпение, воскликнул начальник полиции.
     - Я уже давно это говорю, - сказал Торрес.
     - Эй, подымайте! - закричал Гиллермо. - Я забрал все, что тут было, кроме вони. И я задыхаюсь. Поднимайте, и побыстрее, не то я тут пропаду, а вместе со мной и все триста песо. Да что я: тут гораздо больше трех- сот. Должно быть, этот грин вывалил весь свой мешок сюда.
     А в это время беглецы - они ушли уже довьно далеко вперед, - чтобы дать роздых некормленым, тяжело дышавшим шадям, остановились там, где тропинка начинала подниматься в гору; тут-то их и нагнал Френсис.
     - Теперь уж никогда не стану путешествоватьез звонкой монеты, - за- явил он и принялся описывать, что он видел, спрятавшись на заброшенной плантации. - Знаешь, Генри, когда я умру и отправлюсь на небо, я и туда прихвачу с собой мешок монет, да поувесистейДаже и там он пригодится: ведь одному богу известно, какие могут ждать там неприятности. Слушайте! Жандармы устроили такую драку у колодца, точно кошки с собаками. Друг другу не доверяли, своего же парня не пускали в колодец, пока он не ос- тавил им все, что подобрал раньше. Жандармы совсем вышли из повиновения. Шефу пришлось пригрозить пистолетом, чтобыаставить самого маленького и щуплого спуститься в колодец. А тот, каколько добрался до дна, начал их шантажировать. Все, конечно, надавали ему обещаний, но когда он вылез из колодца, стали его бить. Они все еще лупили его, когда я уходил.
     - Но теперь мешок твой пуст, - заметил Гри.
     - Да, и это сейчас самая большая для нас беда, - согласился Френсис. - Будь у меня достаточно денег, они бы никогда не добрались до нас. Ка- жется, я чересчур расщедрился. Я не знал, что этот сброд можно так деше- во купить. Но сейчас я сообщу вам такое, что вы ахнете: Торрес, сеньор Торрес, сеньор Альварес Торрес, элегантный джентльмен истаринный друг семейства Солано, возглавляет погоню вместе с шефом! вне себя, потому что они задерживаются. Он чуть всерьез не поссорился с шефом из-за того, что тот не может сладить со своими жандармами. Да, милые мои, он послал шефа ко всем чертям. Я отчетливо слышал, как он послал его ко всем чер- тям!
     Проскакав еще миль пять, утомленные лошади пали. Тропинка в этом мес- те спускалась в глубокое, мрачное ущелье и сно вилась вверх по проти- воположному склону; Френсис настоял на том, обы все продолжали путь, а сам остался. Он выждал несколько минут и, в своим спутникам уйти впе- ред, последовал за ними, так сказать, в арьергарде. Немного спустя он вышел на открытое место, где землю покрывала лишь густая поросль травы и, к своему ужасу, увидел следы лошадиных копыт - они точно глубокие та- релки лежали перед ним на дерне. В образовавшихся углубленияхскопилась темная маслянистая жидкость, в которой Френсис сразу распознал сырую нефть. Это были тько первые следы нефти - она просачивалась сюда из ручейка, который протекал чуть выше и, видно, был ответвлением главного потока. А шагов через сто Френсис наткнулся и на самый поток - целую ре- ку нефти, стекаую с такого крутого склона, что, будь это вода, она об- разовала бы зсь водопад. Но поскольку это была сырая нефть, густая, как патока, она и текла с горы медленно - как текла бы тока. Здесь Френсис решил устроить засаду, чтобы не перебираться чер нефтяную ре- ку; он присел на камень, положил подле себя с одной стороны ружье, а с другой пистолет-автомат, скрутил цыгарку, закурил и стал прислушиваться, с минуты на минуту ожидая услышать звук приближающейся погони.
     В это время избитый до полусмерти пеон, которому угрожало еще более жестокое избиение, нахлестывая свою и без того уже загнанную клячу, про- езжал пверху ущелья, как раз над Френсисом. У самой нефтескважины из- мученное животное упало; пинками он заставил кобылу подняться на ноги и стал так лупить палкой, что она, прихрамывая, бросилась прочь от него в джунгли. Однако первый день его приключений еще не кончился, хоть он и не знал этого. Он тоже присел на камень, поджав под себя ноги, чтобы не касаться нефти, скрутил цыгарку, закурил и принялся смотреть на вытекав- шую из скважины нефть. Вдруг он услышал чьи-то голоса и стрелав бро- сился в заросли, подступавшие к самому этому месту; выглянуоттуда ук- радкой, он увидел двух незнакомых мужчин. Они подошли прямо к скважине и, повернув при помощи железного колеса распределительный клапан, уменьшили ток нефти.
     - Хватит! - скомандовал тот, кто, по-видимому, был старшим. - Если туже завернуть, трубы могут лопну от напора - об этом меня особо пре- дупреждал этот инженер-гринго.
     Теперь только маленький ручеек нефти, представлявший, однако, извест- ную опасность, стекал вниз по склону горы. Не успели эти двое закончить работу, как из лесу выехал отряд всадников, в которых притаившийся пеон узнал своего хозяина и его соседей-плантаторов, а также их надсмотрщи- ков. Для этой компании охота на беглого рабочего была таким же удо- вольствием, как для англичан - охота на лисиц.
     Нет, нефтяники никого не видели. Но плантатор, ехавший во главе отря- да, заметил отпечатки копыт и, пришрив коня, помчался по следу, - ос- тальные за ним.
     Пеон выжидал, пока они уедут, курил цыгарку и размышлял. Когда все скрылись из виду, он осторожно вышел из своего укрытия и раскрутил до отказа колесо, регулирующее подачу нефти. Под напором подземных газов нефть забила фонтаном и потекла вниз по горе уже настоящей рекой. Пеон прислушался: до него доносилось шипение, клокотание, бурление вырывавше- гося из скважины газа. Что тут происходит, он не понимал и сохранил свою жизнь для дальнейших приключений только потому, что извел последнюю спичку, когда закуривал цыгарку, - это и спасло его. Тщетно обыскал он свои лохмотья, уши, за ушами и волосы - спичек не было.
     Тогда он посмотрел на нефтяную реку, торжествуя, что пропадает столько добра, и, вспомнив про тропу на дне каньона, ринулся вниз, где его и третил Френсис с пистолетом-автоматом в руке. Пеон в ужасе рух- нул на свои израненные, ободранные колени и стал молить о пощаде челове- ка, которого он дважды предал в этот день. Френсис смотрел на него и не узнавал: лицо пеона было все исцарапано, кровь от ссадин запеклась и превратила его в подобие маски.
     - Amigo, igo [14], - лепетал он.
     Внизу, где пролегала тропа, послышался грохот камня, по-видимому пот- ревоженного чьей-то ногой. И в ту же минуту Френсис узнал в этом жалком человеке пеона, которому он отдал добрую половину виски из своей фляги.
     - Ну, amigo, - сказал ему Френсис на местнонаречии, - похоже, что они гонятся за тобой?
     - Они убьют меня, о засекут меня до смерти, они очень разгневаны, - лепетал несчастный. - Вы мой единственный друг, мой отец и моя мать! Спасите меня!
     - Ты умеешь стрелять? - спросил его Френсис. - Я был охотником в Кордильерах, сеньор, пока не продался в рабство.
     Френсис дал ему пистолет-автомат, жестом показал, где укрыться, и велел стрелять, только когда он будет уверен, что не промахнется. А про себя Френсис подумал: "В Территауне сейчас на кортах уже играют в гольф. А миссис Беллингхем сидит, наверно, на веранде клуба и ломает голову над тем, чем расплачиваться за три тысячи фишек, которые она проиграла, и молит бога, чтобы счастье улыбнулось ей. А я - я стою вот ту- господи боже мой! - и путь мне преграждает нефть..."
     Размышлениего были внезапно прерваны появлением начальника полиции, Торреса и жандармов. Френсис мгновенно выстрелил, и столь же мгновенно они исчезли из виду. Он даже не мог сказать, задела ли кого-нибудь его пуля, или преследователи просто отступили. Они, как видно, не собирались атаковать в лоб, а решили продвигаться вперед, прячась за деревьями.ренсис и пеон последовали их примеру и спрятались за скалами в куста нике, часто перебегая с места на место.
     По истечении часа в ружье у Френсиса остался всего один патрон. В пистолете у пеона благодаря ставлениям и угрозам Френсиса было еще два патрона. Но час они все-та выиграли для Леонсии и для тех, кто был с ней; к тому же Френсиса поддерживало сознание, что он в любую минуту мо- жет перейти вброд через нефтяную реку и скрыться. Дело обстояло не так уж скверно, и все бы обошлось благополучно, если бы наверху не показался еще один ряд всадников, которые немедля стали спускаться по склону, стреляя на ходу из-за деревьев. Это были плантатор и его друзья, искав- шие беглого пеона, но Френсис подумал, что еще какой-то полицейский от- ряд послан в погоню за ним; тому же огонь, который открыли всадники, казалось, подтверждал его предположение.
     Пеон подполз к Френсису и отдал ему пистолет, показав, что в нем ос- талось всего два патрона, а взамен попросил коробку спичек. Затем он жестом велел Френсису перейти через ущелье и взобраться на противополож- ный склон. Смутно догадываясь о намерении пеона, Френсис повиновался и со своей новой, более выгодной позиции выпустил последнюю пулю из ружья в приближавшийся отряд и застил его отступить назад в ущелье.
     В следующую минуту нефтяная река, в которую пеон бросил заложенную спичку, превратилась в огненную реку. Еще через минуту из нефтяной сква- жины на горе в воздух взвился столб вспыхнувшего газа высотою в сто фу- тов. А еще через минуту огненный поток понес вниз по ущелью, прямо на Торреса и жандармов.
     Изнемогая от жара лающей нефти, Френсис и пеон взобрались на самый верх склона, сделали круг, обошли горящую нефть и, снова выйдя на тропу, побежали вперед.
    
    
     ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
    
     Пока Френсис и пеон благополучно бежали дальше, ущелье, по дну кото- рого текла нефть, уже превратилось в ложе огненной реки, так что на- чальнику полиции, Торресу и жандармам не оставалось ничего другого, как карабкаться вверх по отвесному склону. Плантатор и его дзья тоже вы- нуждены были повернуть назад и подняться вверх, чтобы избежать бушевав- шего в ущелье пламени.
     Пеон то и дело оглядывался через плечо и, наконец, с радостным криком указал на второй столб черного дыма, взвившийся в воздух позади того места, где горела первая скважина.
     - Еще! - радовался он. - Там есть еще скважины! И все они будут го- реть. Так и надо всей их породе! Они у меняаплатят за побои, которые я от них терпел. Знаете, там подальше есть целое озеро нефти, даже море, величиной с Хучитан.
     Френсис вспомнил, что плантатор говорил ему о нефтяном озере, содер- жавшем по меньшей мере пять миллионов баррелей нефти, которую до сих пор не было возможности перегнать к морю для погрузки на суда; нефть эта хранилась прямо под крытым небом в естественной котловине, огражденной земляной дамбой.
     - Сколько ты стоишь? - задал он пеону вопрос, казалось бы, не имевший накого отношения к делу.
     Тот не понял.
     - Сколько стоит твоя одежда - все, что на тебе есть?
     - Половина песо... нет, даже половина повины песо, - уныло признал- ся пеон, оглядывая то, что осталось от его лохмотьев.
     - А что у тебя еще есть? Бедняга развел руками в знак сей полной нищеты и горестно ответил:
     - У меня нет ничего, кроме долга. А должен я две сотни и пятьдесят песо. Я до самой смерти с этим лгом не разделаюсь: как больному не из- бавиться от рака, так и мне онего. Вот почему я в рабстве у плантато- ра.
     - Хм! - Френсис не мог удержаться от улыбки. - Ты стоишь, значит, двести пятьдесят песо -се равно что ничего; это даже не цифра, а абстрактная отрицательная величина, существующая лишь в представлении математика. И вот этот-то нуль сжигает сейчас на миллионы песо нефти. Ведь если почва здесь рыхлая, легко размываемая и нефтепровод подтекает, то может загореться все нефтяное поле, а это уже миллиард долларов убыт- ку. Знаешь ли, ты не абстрактная величина в двести пятьдесят долларов - ты настоящий hombre!
     Из всей этой речи пеон не понял ничего, кроме слова "hombre".
     - Я человек, - горделиво сказал он, выпячивая грудь и поднимая свою окровавленную голову. - Да, я hombre, я - майя.
     - Разве ты индеец из племени майя? - усомнился Френсис.
     - Наполовину, - нехотя признался пеон. - Мой отец - тот настоящий ма- йя. Ожил в Кордильерах, но женщины майя не нравились ему. И вот он влюбился в метиску из tierra canente [15]. От нее родился я; но потом она ушла от отца к негру из Барбадоса, а мой отец вернулся в Кордильеры. Мне тоже, как и отцу, суждено было влюбиться в метиску из tierra caliente. Она требовала денег, а я так любил ее, что совсем потерял го- лову и продал себя за двести песо. С тех пор я больше не видел ни ее, ни дег. Вот уже пять лет, как я пеон. Пять лет я был рабом и получал по- бои, - и что же? - теперь я должен не двести, а двести пятьдесят песо.
     Пока Френсис Морган и мнострадальный потомок племени майя пробира- лись в глубь Кордильер, стремясь нагнать своих, а нефтяные поля Хучитана продолжали пылать, выбрасывая воздух черные клубы дыма, далеко впере- ди, в самом сердце Кордильер, назревали события, которым суждено было свести вместе и преследуемых и преследователей: Френсиса, Генри, Леон- сию, ее родных и пеона - с одной стороны, а с другой стороны - плантато- ров, отряд жандармов во главе с начальником полиции и Альвареса Торреса, которому не терпелось поскоредобиться не только обещанных Риганом де- нег, но и руки Леонсии Солано.
     В пещере сидели мужчина и женщина. Женщина-метиска была молодаи очень хороша собой. Она читала вслух при свете дешевенькой керосиновой лампы, в руках у нее был переплетенный в телячью кожу том сочинений Блэкстона [16] на испанском языке. И мужчина и женщина были босые, в холщовых рясах с капюшоном, но без рукавов. У молодой женщины капюшон был отброшен назад, и ее черные гтые волосы рассыпались по плечам. А у старика капюшон был надвинут наоб, как у монаха. Его лицо аскета, с острыми чертами, выразительное и одухотворенное, дышало силой, - такое лицо могло быть только у испаа. Такое же лицо, наверное, было у Дон Кихота. Только глаза старика были закрыты, его окружала вечная тьма сле- поты. Никогда не мог бы он увидеть мельницу и пожелать сразиться с нею.
     Он сидел в позе роденовского "Мыслителя" и рассеянно слушал чтение красавицы метиски. Но он вовсе не был мечтателем и не в его натуре было сражаться с мельницами, как это делал Дон Кихот. Несмотря на слепоту, закрывавшую от него мир непроницаемой пеленой, это был человек действия, и душа у него не была слепа: он безошибочно проникал в глубь вещей и яв- лений, равно как и в человеческие сердца, умел видеть и йные пороки и чистые, благородные цели.
     Движением руки он остановил чтицу и стал размышлять вслух о прочитан- ном.
     - Законы, созданные людьми, - медленно, но убежденно произнес он, - сводятся в наши дни к стязанию умов. Они зиждутся не на справедливос- ти, а на софистике. Законы создавались для блага людей, но в толковании их и применении люди шли по ложному пути. Они приняли путь к цели за самую цель, метод действий - за конечный результат. И все же законы есть законы, они необходимы, они полезны. Но в наши дни их применяют вкривь и вкось. Судьи и адвокаты мудрствуют, состязаясь друг с другом в изворот- ливости ума, похваляются своей ученостью и совсем забывают об истцах и ответчиках, которые платят им и ждут от них не изворотливости и ученос- ти, а беспристрастия и справедливости.
     И все-таки старик Блэкетон прав. В основе законов, как краеугольный камень, на котором стоит цитадель правосудия, лежит горячее и искреннее стремление честных людей к беспристрастию справедливости. Но что же говорит на этот счет Учитель? "Судьи и адвокатоказались весьма изобре- тательными". И законы, созданные для блага лей, были столь изобрета- тельно извращены, что теперь они уже не служат защитой ни обиженному, ни обидчику, а лишь разжиревшим судьям да тощим, ненасытным адвокатам, ко- торые покрывают себя славой и наживают толстое брюхо, если им удается доказать, что они умнее своих противников и даже самих судей, выносящих приговор.
     Он замолчал и задумался все в той же позе роденовского "Мыслителя", - казалось, он взвешивал судьбы мира; метиска сидела и ждала привычного знака, чтобы возобновить чтение.аконец, выйдя из глубокого раздумья, старик заговорил:
     - Но у нас здесь, в панамских Кордильерах, закон сохранился во всей своей неприкновенности - справедливый, беспристрастный и равный для всех. Он служит не на благо какому-то одному человеку и не на благо бо- гачам. Спредливому и беспристрастному судье более пристала холщовая одежда, нежели тонкое сукно. Читай дальше. Мерседес. Блэкетон всегда прав, если его правильно читать. По-твоему, о парадокс? Да! Но, кста- ти, все современные законы тоже парадокс. тай же дальше! Блэкетон - это сама основа человеческого правосудияно - более! - сколько хитроу- мия пускают в ход умные люди, чтобы пррыть именем Блэкстона то зло, которое они творят.
     Минут через дять слепой философ приподнял голову, понюхал воздух и жестом останов девушку. Следуя его примеру, она тоже втянула в себя воздух.

/ Полные произведения / Лондон Д. / Сердца трёх

Смотрите также по произведению "Сердца трёх":

• Краткое содержание