• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Лондон Д. / Маленькая хозяйка большого дома

Маленькая хозяйка большого дома [2/20]

Скачать полное произведение

    - Но есть основания экономичкие, - возразил Креллин.
     - Несомненно, - согласился Форрест и продолжал: - Наш промышленный строй не дает женщинам возможности выйти замуж и заставляет их работать. Но не забудьте, что промышленные системы приходят и ухот, а законы би- ологии вечны.
     - В наше время одной семейной жизнью молодых женщин не удовлетворишь, - продолжал настаивать Креллин.
     Дик ррест недоверчиво засмеялся.
     - Ну не знаю! - сказал он. - Возьмем хотя бы вашу жену: получила дип- лом, да еще университетский по факультету древних языков! А зачем ей это нужно? У нее два мальчика и три девочки, если не ошибаюсь. А вашей не- вестой она стала - помните, вы говорили? - еще за полгода до окончания курса...
     - Так-то так, но... - настаивал Креллин, хотя в его глазах мелькнуло что-то, показывавшее, что он согласен со своим хозяином, - во-первых, это было пятнадцать лет назад, а во-втор, мы отчаянно влюбились друг в друга. Чувство было сильнее нас. Тут, я не спорю, вы правы. Она мечтала о великих деяниях, а я мог в лучшем случае рассчитывать на деканство в сельскохозяйственном колледже. И все-таки чувство пересилило, и мы поже- нились. Но ведь с тех пор прошло целых пятнадць лет, а за эти годы в жизни, в стремлениях, в идеалах нашей женской молодежи изменилось очень многое.
     - Не верьте этому, мистер Креллинне верьте! Посмотрите статистику. То, о чем вы говорите, случайно и ень относительно. Каждая женщина бы- ла и останется женщиной прежде всего. Пока наши девочки будут играть в куклы и любоваться на себя в зеркало, женщина будет тем, чем была всег- да: во-первых, матерью, вовторыхподругой мужчины, женой. Это, повто- ряю, подтверждается статистико Я следил за судьбою женщин, окончивших учительский институт. Не забудьте, что те из них, кто выходит замуж до окончания курса, исключаютсяз института. Но и те, кто успевает окон- чить его, преподают в среднем не больше двух лет. А если принять во в- мание, что многие из кончающих некрасивы или незадачливы и обрены судьбою оставаться старыми девами и всю жизнь преподавать, то срок рабо- ты тех, кто выходит замуж, еще сократится.
     - И все-таки женщина, даже девочка, всегда сделает все по-своему, на- перекор мужчине, - пробормотал Креллин, пасуя перед цифрами, приведенны- ми Форрестом, и решив на досуге изучить их.
     - Значит, ваша дочка поступит в университет, - рассмеялся Форрест, готовясь пустить лошадь галопом, - а вы, и я, и все мужчины до скончания века будут позволять женщинам делать все, что им вздумается?
     Провожая взглядом быстро уменьшавшуюся фигуру хозяина и его лошади, Креллин улыбнулся. Он подул: "А где же ваши собственные ребята, мистер Форрест?" - и решил за утренним кофе рассказать жене об этом разговоре.
     Прежде чем вернуться к Большому дому. Дик Форрест остановился еще раз.
     Человека, которого он окликнул, звали Менденхоллом; это был управляю- щий конюшнями и специалист по пастбищам. Про него говорили, что он знаев имении не только каждую травинку с той минуты, как появился росток,о и высоту травинки.
     По знаку Форреста Менденхолл остановил пару трехлеток, которых он объезжал в пароконной двуколке.
     Окликнуле его Форрест после того, как внимательно вгляделся в се- верный конец долины Сакраменто: там на много миль тянулась волнистая ли- ния холмо озаренных солнцем и уже покрытых яркой, свежей зеленью.
     Происшедший затем разговор был краток и свелся к немногосложным воп- росам и ответам. Они давно научились понимать друг друга. Речь шла о травах, о зимних дождях и возможности поздних весенних дождей. Упомина- лись речки -иттл Койот и Лос-Кватос, холмы Йоло и Миримар, а также Биг Бэзин, Раунд Валлей и горные кряжи Сан-Ансельмо и Лос-Банос. Обсуждались теперешние, прошлые и будущие переджения стад и гуртов, надежды на травы, посеянные на горных пастбищах, производился приблизительный подс- чет сена, оставшегося в отдаленных сараях, укрытых в горных долинах, где скот зимовал и кормился.
     Под дубами, у коновязи, Форресту не пришль самому возиться с Фури- ей. Подбежавший конюх принял ее. Форрест нходу бросил несколько слов относительно Дадди, выездной лошади, и воре его шпоры зазвенели на крыльце дома.
    
    
     ГЛАВА ТРЕТЬЯ
    
     Открыв тяжелую тесовую дверь, обитую железными гвоздями, Форрест во- шев один из флигелей Большого дома. И дверь и помещение за ней, с бе- тонным полом и многочисленными дверями, напоминали средневековую тюрем- ную башню. Одна из них распахнулась, на пороге показался китаец в белом фартуке и крахмальном колпаке, а за ним следом вырвался глухой гул дина- -машины. Этот гул и отвлек Форреста от его цели. Он остановился и, придержав дверь, заглянул в освещенную электрическими лампами прохладную бетонированную комнату, где стоял длинный стеклянный холодильник со стеклянными полками, соединенный с машиной для изготовления искусствен- ного льда и с динамо. На полу в засаленном рабочем комбинезоне сидел на корточках весь измазанный грязью человечек. Форрест кивнул ему.
     - Что-нибудь не ладится, Томсон?
     - Не ладилось, - последовал Краткий исчерпывающий ответ.
     Форрест закрыл дверь и пошел по длинному, словно туннель, коридору. Узкие окна, похожие на бойницы средневекового замка, пропускали скудный свет. Другая дверь привела его в длинную низкую комнату с бревенчатым потолком; камин был так велик, что в нем можно было бы зажарить целого быка. На рдеющих углях ярко пылал толстый пень. В комнате стояли два бильярда, несколько карточных столов, небольшая стойка с напитками, а по углам - кресла и диваны. Два молодых человека, натиравшие мелом свои кии, ответили на приветствие Форреста.
     - С добрым утром, мистер Нэйсмит, - весело обратился Фрест к одному из них. - Набрали еще материал для "Газеты скотовода"?
     Нэйсмит, молодой человек лет тридцати, в пенсне, смущенно улыбнулся и, подмигнув, указал на своего товарища.
     - Да вот Уэйнрайвызвал меня...
     - Другими словами. Льют и Эрнестина продолжают сладко спать! - засме- ялся Форрест.
     Уэйнрайт хотел ответить на шутку хозяина, но не успел: тот уже отошел от него, на ходу бросив Нэйсмиту через плечо:
     - Хотите ехать со мной в половине двенадцатого? Мы с Тэйером отправ- ляемся в машине смотреть шропширов. Ему нужны бараны, десять вагонов; и для васнаверно, найдется подходящий материал по части вывоза скота в штат дахо. Захватите фотоаппарат. Вы с Тэйером нынче утром виделись?
     - Он шел завтракать, как раз когда мы уходили из столовой, - вмешался Берт Уэйнрайт.
     - Если увидите его, скажите, чтобы он был готов к половине двенадца- того. Тебя, Берт, я не приглашаю... из сострадания: к тому времени деви- цы наверняка встанут.
     - Возьми с собой хоть Риту! - жалобно попросилерт.
     - Боюсь, что не смогу, - ответил Форрест уже в дверях, - мы едем по делам. Да и Риту с Эрнестиной, как тебе известно, водой не разольешь.
     - Вот мне и хотесь, чтобы это хоть раз случилось, - усмехнулся Берт.
     - Удивитьно! Братья почему-то никогда не ценят своих сестер, - за- метил Форрест. - Мне всегда казалось, что Рита очень славная сестренка. Чем она тебе не угодила?
     Не дожидаясь ответа, он закрыл за собой дверь, и звон его шпор донес- ся из коридора, а затем с витой лестницы. Поднимаясь по ее широким бе- тонным ступеням, он услышал наверху звуки рояля и, привленный ритмом веселого танца и взрывами смеха, заглянул в светлую комнату, всю залитую солнцем. За роялем сидела молодая девушка в розовом кимоно и утреннем чепчике, а две других, тоже в кимоно, исполняли какой-то фантастический танец: его не изучали ни в каких танцклассах, и он отнюдь не предназна- чался я мужских глаз.
     Девушка, сидевшая за роялем, сразу увидела Форреста, подмигнула ему и продолжала играть. Танцующие заметили его лишь через несколько минут. Они взвизгнули, смеясь, упали друг Другу в объятия, и музыка оборвалась. Все трое были сильные, молодые и здоровые, и при виде их в глазах Фор- реста засветилось кое же удовольствие, какое светилось в них, когда он смотрел на Принцессу Фозрингтонскую.
     Начались взаимные насмешки и поддразнивания, как вает обычно, когда соберется молодежь.
     - Я здесь уже пять минут, - уверял их Дик Форрест.
     Обе танцовщицы, желая скрыть свое смущение, заявили, что сильно сом- неваются в этом, и стали приводить примеры его будто бы общеизвестной лживостиСидевшая за роялем Эрнестина, сестра его жены, утверждала, на- оборот, что уста его, как всегда, глаголют истину, что она виде его с первой же минуты, как он вошел, и что, по ее расчетам, он смоел на них гораздо дольше, чем пять минут.
     - Ну, как бы там ни было, - прервал он их болтовню, - Берт, эт не- винный младенец, даже не подозревает, что вы уже встали.
     - Встали, да... но не для него! - заявила одна из танцевавших деву- шек, пожая на веселую юную Венеру. - И не для вас тоже! А потому уби- райть-ка отсюда, мой мальчик, марш!
     - Послушайте, Льют, - сурово началоррест. - Хоть я и дряхлый ста- рец, а вам только что исполнилось восемнадцать лет - ровно восемнадцать - и вы случайно приходитесь мне свояченицей, но из этого вовсе не следу- ет, что вам можно надо мной куражиться. Не забудьте, и я должен конста- тировать этот факт, как сие ни присрбно для вас, исключительно в инте- ресах Риты, - не забудьте, что за истекшие десять лет мне приходилось награждать вас шлепками гораздо чаще, чем вам теперь хочется признать. Правда, я уже не так молод, как был когда-то, но... - он попал мышцы на правой руке и сделал вид, что хочет засучить рукава, - но еще не сов- сем развалина; и если вы меня доведете...
     - Что будет, ли доведу? - вызывающе подхватила Льют.
     - Если вы меня доведете... - пробормотал он угрожающе. - Если... Кстати, я должен, к моему прискорбию, вам заметить, что у вас чепчик на- бок. Кроме того, он мне кажется вообще не слишком удачным произведением искусства. Я сшил бы вам чепчик гораздо больше к ицу, даже зажмурив- шись, даже во сне и даже... если бы у меня былаорская болезнь.
     Льют задорно качнула белокурой головкой, взглянула на подруг, как бы прося поддержки, и заявила:
     - Сомневаюсь!.. Неужели вы воображаете, что мы втроем не справимся с оим пожилым, не в меру тучным и дерзким мужчиной? Как вы думаете, де-очки? Давайте-ка возьмемся за него все вместе! Ведь ему не меньше соро- ка лет, у него аневризм сердца, и - хотя не следует выдавать семейных тайн - в довершение всего меньерова болезнь [1].
     Эрнестина, маленькая, но крепкая восемнадцатилетняя блондинка, выско- чила из-за рояля, и все три девушки совершили набег на стоявший в амбра- зуре диван; захватив каждая по диванной подушке и отойдя друг от друга так, чтобы можно было хорошенько размахнуться,ни двинулись на врага.
     Форрест приготовился, затем поднял руку для переговоров.
     - Трусишка! - насмешливо закричали они вразнобой и повторили хором: - Трусишка!
     Он упрямо покачал головой.
     - Вот за это и за прочие ваши дерзости вы все три будете наказаны по заслугам. Сейчас передо мной с ослепительной ясностью встают все нане- сенные мне в жизни обиды. Через минуту я начну действовать. Но сначала. Льют, как сельский хозяин, со всем смирением, на какое я способен, прошу вас: объясните, ради создателя, что это за штука - меньерова болезнь. Овцы могут заразиться ею?
     - Меньерова болезнь - это, - начала Льют, - это... как раз то, что у вас. И единственные живые сущтва, которых постигает меньерова болезнь, - бараны.
     Враги бросились друг на друга и вступили в яростную схватку. Форрест сразу атаковал противника излюбленным в Калифорнии футбольным приемом, который применялся еще до распространения регби; но девушки, пропустив его, ринулись на него с флангов и обстреляли подушками. Он тут же обер- нулся, раскинул руки и, согнув пальцы, словно крючком, зацепил всех трех сразу. Теперь это уже был смерч, в центре корого вертелся человек со шпорами, а вокруг него крутились полы шелковых кимоно, летели во все стороны туфли, чепчики, шпильки. Слышались глухие удары подушек, рычание акуемого, писк, визг и восклицания девушек, неудержимый хохот и тресквущихся шелковых тканей.
     Наконец Дик Форрест оказался лежащим на полу, полузадушенный и оглу- шенный ударами подушек; в руке он сжимал расрзанный голубой шелковый пояс, затканный красными розами.
     На пороге одной из дверей стояла Рита, ее лицо пылало; она насторожи- лась, какань, готовая бежать. В другой - не менее разгоряченная Эрнес- тина застыла в гордой позе матери Гракхов; она стыдливо завернулась в остатки своего кимоно и целомудренно придерживала его локтем. Спрятавша- яся было за роялем Льют пыталась бежать оттуда, но ей угрожа Форрест. Он стоял на четвереньках, изо всей силы ударял ладонями о паркет и сви- репо вертел головой, подражая реву разъяренного быка.
     - И люди все еще верят в доисторический миф, будто это жалкое подобие человека, распростертое здесь во прахе, когда-то помогло команде Беркли победить Стэнрд! - торжественно провозгласила Эрнестина, которая нахо- дилась в большей безопасности, чем остальные.
     Она тяжело дышала, и Форрест с удовольствием заметил трепет ее груди под легким блестящим вишневым шелком. Когда он взглянул на других, то увидел, что и они выбились из сил.
     яль, за которым спряталась Льют, был небольшой, ярко-белый, с золо- том, в стиле этой светлой комнаты, предназначенной для утренних часов; он стоял на некотором расстоянии от стены, и Льют могла бежать в обе стороны. Форрест вскочил на ноги и потянулся к ней через широкую плоскую деку инструмента. Он сделал вид, что хочет перепрыгнуть, и Льют восклик- нула в ужасе:
     - Шпоры, Дик! Ведь на вас шпоры!
     - Тогда подождите, я их сниму, - отозвался он.
     Только он наклонился, чтобы отстегнуть их, как Льют сделала попытку бежать, но он расставил руки и опять загнал ее за рояль.
     - Ну смотрите! - закричал он. - Все падет на вашу голову! Если на крышке рояля будут царапины, я пожалуюсь Паоле.
     - А у менесть свидетельницы, - задыхаясь, крикнула Льют, показывая смеющимися голубыми глазами на подруг, стоявших в дверях.
     - Превосходно, милочка! - Форрест отступил назад и вытянул руки. - Сейчас я доберусь до вас.
     Он мгновенно выполнил свою угрозу: опершись руками о крышку рояля, боком перекинул через него свое тело, и страшные шпоры пролетели н вы- соте целого фута над блестящей белой поверхностью. И так же мгновенно Льют нырнула под рояль, намереваясь проползти под ним на четвереньках, но стукнулась головой о его дно и не успела еще опомниться от ушиба, как Форрест оказался уже на той стороне и загнал ее обратно под рояль.
     - Вылезайте, вылезайте, нечего! - потребовал он. - И получайте зау- женное возмездие.
     - Смилуйтесь, добрый рыцарь, - взмолилась Лью - Смилуйтесь во имя любви и всех угнетенных прекрасных девушек на ете!
     - Я не рыцарь, - заявил Форрест низким басом. - Я людоед, свирепый, неисправимый людоед. Я родился в болоте. Мой отец был людоедом, а мать моя - еще более страшной людоедкой. Я засыпал под вопли пожираемых де- тей. Я был проклят и обречен. Я питался только кровью девиц из Мльско- го пансиона. Охотнее всего я ел на деревянном полу, моим любимым ку- шаньем был бок молодой девицы, кровлей мне служил рояль. Мой отец был не только людоедом, он занимался и конокрадством. А я еще свирепее отца, у меня больше зубов. Помимо людоедства, моя мать была в Неваде агентом по распространению книг и даже подписке на дамские журналы! Подумайте, ка- кой позор! Но я еще хуже моей матери: я торговал безопасными бритвами!
     - Неужели ничто не может смягчить и очаровать ваше суровое сердце? - молила Льют, в то же время готовясь при первой возможности к побегу.
     - "Только одно, несчастная! Только одно на небе, на земле и в морской пучине".
     "Эрнестина прервала его легким возгласом негодования - ведь это быплагиат.
     - Знаю, знаю, - продолжал Форрест. - Смотри Эрнст Досон, страница двадцать седьмая, жиденькая книжонка с жиденькими стихотворениями для девиц, заключенных в Милльский пансион. Итак, я возвестил, до тогокак меня прервали: единственное, что способно смягчить и успокоить мое лютое сердце, - это "Молитва девы". Слушайте, несчастные, пока я не отгрыз ва- ши уши порознь и оптом! Слушайте и вы, глупая, толстая, коротконогая и безобразная женщина - вы там, под роялем! Можете вы исполнить "Молитву ды"?
     Ответа не последовало. В это время из обеих дверей раздались стор- женные вопли, и Льют крикнула из-под рояля входившему Берту Уэйнрайту:
     - На помощь, рыцарь, на помощь!
     - Отпусти деву сию! - приказал Берт.
     - А ткто? - вопросил Форрест.
     - Я король Джордж, то, есть святой Георгий.
     - Ну что ж! В таком случае я твой дракон, - с должным смирением приз- нал Форрест. - Но прошу тебя, пощади эту древнюю, достойную и несравне ную голову, ибо другой у меня нет.
     - Отрубите ему голову! - скомандовали его три врага.
     - Подождите, о девы, молю вас! - продолжал Берт. - Хоть я и ничто- жество, но мне страх неведом. Я схвачу дракона за бороду и удушу его же бородой, а пока он будет медленно издыхать, проклиная мою жестокость и беспощадность, вы, прекрасные девы, бегите в горы, чтобы долины не под- нялись на вас. Иоло, Петалуме и Западному Сакраменто грозят океанские волны и огромные рыбы.
     - Отрубите ему голову! - кричали девушки. - А потом надо его заколо и зажарить целиком.
     - Они не знают пощады. Горе мне! - простонал Форрест. - Я поги Вот они, христианские чувства молодых девиц тысяча девятьсот четырдцатого года! А ведь они в один прекрасный день будут участвовать в голосовании, если еще подрастут и не повыскочат замуж за иностранцев! Бери, святой Георгий, мою голову! Моя песенка спета! Я умираю и останусь навсегда не- ведом потомству!
     Тут Форрест, громко стеная и всхлипывая, лег на пол, начал весьма на- турально корчиться и брыкаться, отчаяо звеня шпорами, и наконец испус- тил дух.
     Льют вылезла из-под рояля и исполнила вместе с Ритой и Эрнестиной импровизированный танец - о фурии плясали над телом убитого.
     Но мертвец вдруг вскочил. Он сдал Льют тайный знак и крикнул:
     - А герой-то! Героя забыли! Увенчайте его цветами! И Берт был увенчан полуувядшими ранними тюльпанами, которые со вчерашнего дня стояли в ва- зах. Но когда сильной рукой Льют пучок намокших стеблей был засунут ему за ворот, Берт бежал. Шум погони гулко разнесся по холлу и стал уда- лятя вниз по лестнице, в сторону бильярдной. А Форрест поднялся, при- вел себя, насколькмог, в порядок и, улыбаясь и позванивая шпорами, продолжал свой путь по Большому дому.
     Он прошел по двум вымощенным кирпичом и крытым испанской черепицей дворикам, которые утопали в ранней зелени цветущих кустарников, и, все еще тяжело дыша от веселой возни, вернулся в свофлигель, где его под- жидал секретарь.
     - С добрым утром, мистер Блэйк, - приветствовал его Форрест. - Прос- тите, что опоздал. - Он взглянул на свои часы-браслет. - Впрочем, только на четыре минуты. Вырваться раньше я не мог.
    
    
     ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
    
     С девяти до десяти Форрест и его секрерь занимались перепиской со всякими учеными обществами, питомниками и сельскохозяйственными органи- зациями.
     У рядового дельца, работающего без секретаря, это отняло бы весь день. Но Дик Форрест поставил себя в центре некоей созданной им системы, которой он втайне очень гордился. Важные письма и бумаги он подписывал собственноручно; на всем остальном мистер Блэйк ставил его штамп. В те- чениеаса секретарь стенографировал подробные ответы на одни письма и готовые формулировки ответов на другие. Мистер Блэйк считал в душе, что он работает гораздо боле своего хозяина и что последний просто феномен по части откапывания работы для своих служащих.
     Ровно в десять вошел Питтмен - консультант по выставочному скоту, и Блэйк удалился в свою контору, унося лотки с письмами, пачки бумаг и ва- лики от диктофонов.
     С десяти до одиннадцати беспрерывно входили и выходили управляющие и экономы. Все они были вышколены, умели говорить кратко и экономить вре- мя. Дик Форрест приучил их к тому, что когда они являются с докладом или предложением - колебаться и размышлять уже поздно: надо думать раньше. В десять часов Бланка сменяломощник секретаря Бонбрайт, садился рядом с хозяином, и его неутомимый карандаш, летая по бумаге, записывал быстрые, как беглый огонь, вопросы и ответы,тчеты, планы и предложения. Эти стенографические записи, которые том расшифровывались и переписывались на машинке в двух экземплярах, были прямо кошмаром для управляющих и экономов, а иногда играли и роль Немезиды. Форрест и сам обладал удиви- тельной памятью, однако он люби доказывать это, ссылаясь на записи Бонбрайта.
     Нередко после пи - или десятиминутного разговора с хозяином служа- щий выходил от но весь в поту, вымотанный, разбитый, словно пропущен- ный через мясорубку. В этот короткий, но чрезвычайно напряженный час Форрест бралсяа каждого по-хозяйски, вникая во все детали его особой, сложной области. Так, Томпсону, механику, он за четыре быстролетных ми- нуты указал, почему динамо при холодильнике Большого дома работает неп- равильно, подчеркнув, что виноват сам Томпсон; заставил Бонбрайта запи- сать страницу и главу той книги из библиотеки, которую должен был по этому случаю прочесть Томпсон; сообщиему, что Паркмен, управляющий мо- лочной фермой, недоволен работой доильных машин и что холодильник на бойне работает с перебоями.
     Кажд из его служащих был в своей области специалистом, но Форрест, по обму признанию, знал все. Так, Полсон - агроном, ответственный за паху, жаловался Досону - агроному, ответственному за уборку урожая:
     - Я служу здесь двенадцать лет и не замечал, чтобы Форрест когда-ни- будь прикоснулся к плугу, а вместе с тем он, черт бы его побрал, на этом деле собаку съел! Знаете, он просто гений! Вот такой случай: он был за- нят чем-то другим и притом ему надо было следить, чтобы Фурия не выкину- ла какое-нибудь опасное коленце, а на следующий день он в разговоре за- метил, будто мимоходом, что поле, мимо которого он проезжал, вспахано на глубину стольких-то дюймов - и притом с точностью до полдюйма - и что пахали его плугом такой-то системы... А возьмите запашку Поппи Мэдоу - знаете, над Литтл Мэдоу, на с-Кватос... Я просто не знал, что с ней делать, - мне пришлось вывнуть и подзол. Ну, думаю, как-нибудь сойдет! Когда все было кончено, он проехал мимо. Я глаз с него не спускал, а он даже как будто и не взглул на поле, но на следующее утро я получил в конторе такой нагоняй! Нет, мне не удалось провести его. С тех пор я никогда и не пытаюсь...
     Ровно в одиннадцать Уордмен, ученый овцевод, ушел от Форреста, полу- чив приказание отправиться к половине двенадцатого в машине вместе с Тэ- йером, покупателем из Айдахо, смотреть шропширских овец; удалился и Бонбрайт, чтобы разобраться в сделанных сегодня заметках. Форрест нако- нец остался один. Из оволочного лотка, где хранились неоконченные де- ла, - таких лотков было множество, и они были поставлены один на другой по пять штук, - он извлек изданную в штате Айова брошюру о свиной холере и стал ее просматривать.
     В свои сорок лет Форрест выглядел весьма внушительно. Высокий ст, большие серые глаза, темные ресницы и брови, прямой, не очень высокий лоб, светло-каштановые волосы, слегка выступающие скулы и под ними обыч- ные для такого строения черепа легкие впадины; челюсти епкие, но не массивные, тонкие ноздри, нос прямой, не слишком крупный, подбородок не раздвоенный, крутой, но без тяжести; губы почти женственные и мягко очерченные, но чувствуется, что они могут принимать очень твердое выра- жение. Кожа на лице гладкая, покрытая загаром, и только над бровями - там, куда падала тень широкополой шляпы, - лоб оставался белым.
     В уголках рта и глаз таился смех, и самые морщинки вокруг губ каза- лись следом только что исчезнувшей улыбки. Вместе с тем каждая черта в лице этого человека говорила о спокойной силе и уверенности. Да, Дик Форрест был уверен в себе: уверен, что когда он протянет руку ктолу за нужной вещью, то безошибочно и мгновенно найдет эту вещь - ни на дюйм правее или левее, а именно там, где ей быть надлежит; уверен, пробегая брошюру о свиной холере, что его ясный и внимательный ум не пропустит ничего существенного; уверен в своем сильном теле, когда, сидя перед письменным столом на врающемся кресле, он откидывался на его крепкую спинку; уверен в своем сердце и уме, в своей жизни и работе, в самом се- бе и во всем, что емуринадлежит.
     И он имел право на такую уверенность: его тело, мозг и жизненный путь выдержали немало испытаний. Сын богатых родителей, он никда не мотал отцовских денег. Рожденный и воспитанный в городе, он вернулся к земле и так преуспел, что где бы скотоводы ни встретились, они непременно упоми- нали его имя. Огромное имение его было свободно от долгов и закладных. Он был владельцем двухсот пятидесяти тысяч акров земли стоимостью от ты- сячи до ста долларов за акр и от ста долларов до деси центов, причем была даже такая земля, которая не стоила и пенни. Местное сельское насе- ление и не представляло себе, какие суммы он затрачивал на обработку и улучшение этих угодий, на осушку лугов и болот, прокладывание дорог и оросительных каналов, возведение построек и содержание Большого дома.
     В его хозяйстве все до последней мелочи было поставлено на широкую ногу и вместе с тем вполне отвечало последнему слову уки. Его управля- ющие пользовались бесплатными квартирами в домах, сивших от пяти до десяти тысяч долларов, а жалованье они получали в зависимости от своих качеств; это были лучшие специалисты, собранные с всего материка, от Атлантического до Тихого океана. Если ему нужны были бензиновые тракторы для вспашки низменностей, он покупал сразу большую партию. А если он запруживал воду в горах, то строил огромные плотины, создавал целые озе- ра вместимостью чуть не в миллиард галлонов воды. Если Дик осушал боло- та, то, вместо того чтобы поручать э специальным предприятиям, он сам выписывал мощные землечерпалки; когда же в его имении не было такой ра- боты, он брал подряды на осушение болотистых земель у соседних крупных фермеров заключал договоры с земельными компаниями и корпорациями за сотни миль от Большого дома, вверх и вниз по реке Сакраменто.
     Он был достаточ умен и понимал, что без чужого ума не обойдешься и что, покупая эти чужие умы, приходится платить самым способным значи- тельно больше обычной рыночной цены, - достаточно умен, чтобы направлять эти купленные иммы на служение его интересам.
     И вот ему стукнуло сорок лет; его взяд был ясен, сердце билось ров- но, он чувствовал себя здоровым и в расцвете сил. Однако до тридцати он вел жизнь беспорядочную и сумасбродную. Тринадцати лет он убежал из до- ма, оставленного ему отцом-миллионером; окончил университет, когда ему еще не было ддцати одного года, а затем решил изведать соблазны всех сказочных гаваней и сказочных морей. С трезвой головой и пылающим серд- цем шел он, смеясь, на любой риск, только бы получить желанное, и оку- нулся в тот бурный мир приключений, который буквально у него на глазах все же вынужден был покориться закону и порядку.
     В былые дни имя отца Форреста имело в СанФранциско магическую силу. Дом Форрестов на НобХилле, где жилиакие люди, как Флуды, Маккейи, Кро- керы и О'Брайены, был одним из пеых воздвигнутых здесь дворцов. Ричард Форрест, прозванный "Счастливчиком", отец Дика, прибыл сюда з Новой Англии через Панамский перешеек в поисках почвы для смел торговых предприятий; перед отъездом он интересовался быстроходными судами и строительством быстроходных судов, в Калифорнии же стал тересоваться земельными участками в районе порта и речными пароходамипотом, конеч- но, рудниками, а позднее - осушкой Комстока в Неваде и постройкой Южно- Тихоокеанской железной дороги.
     Он делал только крупные ставки - крупно проигрывал и крупно выигры- вал; но выигрывал он всда больше, чем проигрывал, - ибо то, что он те- рял в одной игре, в другой возвращалось ему сторицей. Деньги, нажитые им на осушке Комстока, были спущены целиком в бездонные Даффодилские рудни- ки в округе Эльдорадо. Все, что ему удалось спасти от краха на Бени- ша-йн, он вложил в ртутные месторождения "Напа Консолидейтед", которые принесли ему пять тысяч процентов прибыли. А потерянное в стоктонском бе он вернул с лихвой, скупив земельные участки в Сакраменто и Оклен-е.
     И когда в довершение всех авантюр "Счастливчик"
     Форрест потел после целого ряда неудач все свое состояние и дело дошло до тогочто в Сан-Франциско уже обсуждали, за какую цену дворец на Ноб-Хиллпойдет с молотка, он снабдил некоего Дела Нелсона всем не- обходимым для экспедиции в Мексику. О результатах этой экспедиции, даже по трезвым данным истории, известно, что Дел Нелсон открыл такие бога- тейшие месторожден золота, как "Группа Харвест" с неистощимыми рудни- ками Тэттлснейк, Войс, Сити, Дездемона, Буллфрог и Йеллоу-Бой. Ошарашен- ный этим успехом, Дел Нелсон спился в один год, поглотив целое море де- шевого виски; и так как наследства никто не оспаривал, ибо он был совер- шенно одинок, того долю в предприятии получил "Счастливчик" - Ричард Форрест.
     Дик Форрест был истинный сын своего отца - "Счастливчика" Ричарда, человека неутомимой энергии и предприимчивости. Хотя отец был дважды же- нат и дважды овдовел, бог не благословил его потомством. В третий раз чард женился в 1872 году, когда ему было уже пятьдесят восемь лет, а в 1874 году родился мальчик - здоровяк и крикун, двенадцати фунтов весом, - правда, он стоил жизни своей матери. Новорожденный поступил на попечение десятка кормилиц и нянек, водворившихся во дворце на Ноб-Хилле.
     Маленький Дик развился рано. "Счастливчик" Ричард был демократом. Мальчику взяли учителя, и он за год выучился всему тому, на что в школе потратил бы три года, а освободившее таким образом время посвящал иг- рам на открытом воздухе. Способнос Дика и демократизм его отца были причиной того, что старик отдал сына в последний класс обычной народной школы: пусть мальчик потрется там среди детей рабочих и торговцев, домо- рощенных политиков и трактирщико

/ Полные произведения / Лондон Д. / Маленькая хозяйка большого дома