• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Лондон Д. / Маленькая хозяйка большого дома

Маленькая хозяйка большого дома [12/20]

Скачать полное произведение

    ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
    
     После отъезда тетки Паола исполнила свою угрозу, и дом наводнили гос- ти. Казалось, она вспомнила обо всех, кто давно ожидал приглашения, и лимузин, встречавший гостей на станции за восемь миль от усадьбы, редко возвращался пустым. Среди приехавших были певцы, музыканты и всякая ар- тистическая публика, а также стайка молодых девушек с неизбежной свитой молодыхюдей; все комнаты и коридоры Большого дома были набиты мамаша- ми, тетками и пожилыми трезвенниками, а на прогулках они занимали нес- колько машин.
     Грэхем спрашивал себя: не нарочно ли Паола окружает себя всей этой толпой? Сам он окончательно забросил свою книгу, купался с самыми рети- выми купальщиками перед завтраком, принимал участие в прогулках верхом по окртностям и во всех прочих развлечениях, которые затевались и в доме вне Лома.
     Вставали рано и ложились поздно. Дик, который обычно незменял свое- му правилу появляться среди гостей не раньше полудня, просидел однажды целую ночь напролет за покером в бильярдной. Грэхем тож участвовал в игре и был вознагражден за бессонную ночь, когда на рассвете к ним нео- жиданно вошла Паола - тоже после "белой ночи", как она выразилась, хотя бессонница ничуть не повлияла ни на ее цвет лица, и на самочувствие. И Грэхему приходилось держать себя в руках, чтобы не смотреть на нее слиш- ком часто, когда она составляла золотистые шипучие смеси для подкрепле- ния усталых игроков с ввалившимися, посовелыми глазами. Она заставляла их бросать карты и посылала выкупаться перед работой или новыми развле- чениями.
     Никогда теперь Паола не бывала одна, и Грэхему оставалось только примкнуть к окружавшей ее компании. Хотя в Большом доме беспрестанно танцевали танго и фокстрот, она танцевала редко и всегда с молодежью. Впрочем, один раз она пригласила Грэхема на старомодный вальс, причем насмешливо объявила расступившимся перед ними молодым людям:
     Смотрите, вот ваши предки исполняют допотопный танец.
     После первого же тура они вполне приноровились друг к другу. Паола, с той особой чуткостью, которая делала из нее такую исключительную акком- паниаторшу и надницу, подчинялась властным движениям своего кавалера, и скоро зрителям стало казаться, что оба они только части единого сла- женного механма. Через несколько туров, когда Грэхем почувствовал, что Паола вся отдается танцу и их ритмы в совершенстве согласованы, он решил испробовать разные фигуры и ритмические паузы. Хотя их ноги не отрыва- лись от пола, эта вальсирующая пара казалась парящей. Дик воскликнул:
     - Смотрите! Плывут! Летят! Они танцевали под "Вальс Саломеи" и вместе с медленно затихающими звуками наконец замерли.
     Слова были излишни. Молча, не глядя друг на друга, вернулись они к остальным и услышали, как Дик заявил:
     - Эй, вы, желторотые юнцы, цыпля и всякая мелюзга! Видели, как мы, старики, танцуем? Я не возражаю против новых танцев, имейте это в виду, - они красивы и изящны; но я думаю, что м не вредно было бы научиться и вальсировать. А то когда вы начинаете, получается один позор. Мы, ста- рики, тоже кое-что умеем, что и вам бы уметь не мешало.
     - Например? спросила одна из девиц.
     - Хорошо, я сейчас скажу. Пусть от молодого поколения несет бензином, это еще ничего...
     Взрыв протеста на миг заглушил голоДика.
     - Я знаю, что и от меня несет, - продолжал он. - Но вы все зменили добрым старым способам передвижения. Среди вас нет ни одной девицы, ко- торая могла бы состязаться с Паолой в ходьбе, а мы с Грэхемом так заго- няем любого юношу, что он без ног останется. О, я знаю, вы мастера уп- равлять всякими машинами, но среди вас нет ни одного, кто умел бы сидеть как следует на настоящей лошади. Аравить парой настоящих рысаков - ку- да уж вам! Да и многие ли из вас, столь успешно маневрирующих на ваших моторных лодках в укрытой бухте, сумели бы взяться за руль старомодной шхуны или шлюпа и благополучно вести судно в открытое море?
     - А все-таки мы попадаем, куда нам надо, - возразила та же девица.
     - Не отрицаю, - отвечал Дик. - Но вы не всегда делаете это красиво. А вот вам ситуация, которая для вас совершенноедоступна: представьте се- бе Паолу, которая правит четверкой взмыленных коней и, держа ногу на тормозе, несется по горной дороге.
     В од жаркое утро под прохладными аркадами большого двора, возле Грэхема, читавшего журнал, собралось несколько человек; среди них была и Паола. Поговорив с ними, он через некоторое время снова взяя за чтение и так увлекся, что совсем забыл об окружающих, пока у нег не возникло ощущение наступившей вокруг тишины. Он поднял глаза. Осталась только Па- ола. Все остальные разбрелись, он слышал их смех, доносившийся с той стороны двора. Но что с Паолой? Его поразило выражение ее лица и глаз. Она смотрела на него не отрываясь; в ее - взгляде былосомнение, раз- думье, почти страх; и все же в этот краткий миг он успел заметить, что ее глубокий взор как бы вопрошал о чем-то, - так вопрал бы взор чело- века открывшуюся перед ним книгу судьбы. Затем ее ресницы дрогнули и опустились, а щеки порозовели, - в этом не могло бы сомнения. Дважды ее губы дрогнули, она как бы силилась что-то сказать, но, застигнутая врасплох, не могла собрать свои мысли.
     Грэхем вывел ее из этого тягостного состояния, спокойно заметив:
     - А знаете, я только что читал де Врие, как он превозносит Лютера Бербанка за его работы; и мне кажется, что Дик в мире домашних животных играет такую же роль, как Бербанк в растительном мире. Вы тут прямо тво- рите жизнь, создавая из живого вещества новые, полезные и прекрасные формы.
     Паола, успевшая тем временем овладеть собой, рассмеялась, с удо- вольствием принимая эту похвалу.
     - И когда я смотрю на все, что здесь вами достигнуто, - продолжал Грэхем с мягкой серьезностью, - мне остается пожалеть о даром истрачен- ной юности. Почему я так ничего и не создал в жизни? Я ужасно завидую вам обоим.
     - Мы действильно ответственны за появление на свет множества су- ществ, - сказала Паола, - сердце замирает, когда подумаешь об этой от- ветственности - Да, у вас тут положительно царство плодородия, - улыбнулся Грэх, - цветение и плодоношение жизни никогда еще так не поражали меня. Здесь все благоденствует и множится.
     - Знаете, - прервала его Паола, увлеченная вдруг блеснувшей мыслью, - я вам покажу моих золотых рыбок. Я развожу их, и представьте - с коммер- ческой целью. Снабжаю торговцев в Сан-Франциско самыми редкими породами и даже отправляю их в Нью-Йорк. Главное - это дает мне доход, как видно по книгам Дика, а он очень строгий счетовод. В доме нет ни одного молот- ка, который бы не был внесен в инвентарь, ни одного гвоздя, который бы он не учел. Вот почему уего такая куча бухгалтеров и счетоводов. Он дошел до того, что при расчетах принимает во внимание даже легкое недо- могание или хромоту у лошади. Таким образом, на основе устрашающего ряда цифр он вывел стоимость рабочего часа ломовой лошади с точностью до од- ной тысячной цента.
     - Да, ну а ваши золое рыбки? - напомнил Грэхем, раздраженный этими постоянными напоминанми о муже.
     - Так вот. Дик заставляет своих бухгалтеров с такой же чностью учи- тывать и моих золотых рыбок. На каждый рабочий час, который затрачивает- ся на них у нас в доме или в имений, составляется счет по всей форме, включая расходы на почтовые марки и письменные принадлежности. Я плачу проценты за помещение и инвентарь. Дик даже за воду берет с меня, тно я домовладелец, а он водопроводная компания. И всетаки мне остается де- сять процентов прибыли, а иногда и тридцать. Но он смеется надо мною и уверяет, что если вычесть содержание управляющего, то есть мое, то ока- жется, что я зарабатываю очень мало, а может быть, даже работаю себе в убыток, поту что мне на мой доход не нанять такого хорошего управляю- щего. Вот почему Дику удаются все его предприятия! Опыты, конечно, не в счет, но обычно он никогда ничего не предпринимает, пока не уяснит себе совершенно точно, до мельчайших подробностей, во что это ему обойдется.
     - Дик онь в себе уверен, - заметил Грэхем.
     - Я не видела человека, до такой степени в себе уверенного, - горячо подхватила Паола. - Но и не видела никого, кто бы имел на это больше прав, чем Дик. Я ведь знаю его. Он гений, хоть и не в обычном смысле этого слова, потому что такая уравновешенность, близость к норме, как у него, ни с какой гениальностью невместимы. Подобные люди встречаются реже, чем настоящие гении, и они выше. Таким же был, по-моему, Авраам Линкольн.
     - Должен признаться, я не совсем вас понимаю, - заметил Грэхем.
     - О, я вовсе не хочу сказать, что Дик так же велик, как Элвис Лин- кольн, - поспешно возразила она. - Разве тут может быть сравнение! Дик молодчина, но это, конечно, не то. Я хочу сказать, чтох роднит исклю- чительная уравновешенность и близость к норме. Вот я, с позволения ска- зать, - гений, потому что делаю все, не зная, как я это делаю. Просто делаю. Так же вот я добиваюсь каких-то результатов и в музыке. Хоть убейте меня, а я вам не смогу объяснить, почему все это меня выходит, - как я ныряю, или прыгаю в воду, или делаю полтора оборота.
     Дик же, напротив, ничего не начнет, пока не уяснит себе, как это будет делать. Он все делает обдуманно и хладнокровно. Он весь, во всех отношениях - чудо, хотя ни в какой отдельной области ничего чудесного не совершил. О, я знаю его. Никогда не был он чемпионом какого-либо атлети- ческого спорта, никаких рекордов не ставил; но и посредственностью не был. Он таков в любой области - интеллектуальной и духовной. Он - как цепь с совершенно одинаковыми звеньями: нет ни одного слишком тяжелого или слишком легкого.
     - Боюсь, что я скорее похож на вас, - отозвался Грэхем, - я тоже при- надлежу к более обычной и неполноценной категории гениев. Я тоже загора- юсь, совершаю самые неожиданные поступки и готов иной раз склониться пе- ред тайной.
     - А Дик ненавидит все таинственное или по крайней мере делает вид, что ненавидит. И ему недостаточно знать - как, он всегда доискивается еще и почему именно так, а не иначе. Загадки раздражают его. Они действуют на него, как красный лоскут на быка. Ему хочется сорвать пок- ров с неведомого, обнажить самое сердце тайны, узнать - как и почему, и чтобы тайна была уже не тайной, а фактом, который можно обобщить и объяснить научно.
     Положение трех основных действуюх лиц становилось все сложнее, но многое было еще скрыто от каждогоз них. Грэхем не знал, какие отчаян- ные усилия делала Паола, чтобы сохранить близость с мужем, а тот, со своей стороны, занятый по горло бесчисленными отами и проектами, бывал все реже среди гостей. Он неизменно появлялся за вторым завтраком, но очень редко учавовал в прогулках. Паола догадывалась по множеству при- ходивших из Мсики шифрованных телеграмм, что дело с рудниками "Группа Харвест" осложнилось. Она видела также, что к Дику спешно приезжают, и притом в самое неожиданное время, агенты и представители иностранного капитала в ксике, чтобы с ним посовещаться. Он жаловался, что они ему дохнуть ндают, но ни разу ни словом не обмолвился о причинах этих при- ездов.
     - Неужели ты не можешь выкроить себе хоть чуточку свободного времени? - вздохнув, сказала Паола как-то утром, когда наконец удалось застать Дика в одиннадцать часов одного. Она сидела у него на коленях и ласково прижималась к нему.
     Правда, он диктовал в диктофон какое-то письмо и она помешала ему своим приходом; вздохнула же она потому, что услышала деликатное покаш- ливание Бонбрайта, котор вошел с пачками последних телеграмм.
     - Хочешь, я покатаю тебя сегодня на Дадди и Фадди? Поедем вдвоем, только ты да я, - продолжала она просящим тоном.
     Дик покачал головой и улыбнулся.
     - Ты увидишь за завтраком прелюбопытное сборище, - заявил он. - Дру- гим этого знать незем, но тебе я скажу. - Он понизил голос, а Бонбрайт скромно потупился занялся картотекой. - Будет прежде всего много наро- ду с нефтяных промыслов "Тэмпико"; директор "Насиско" Сэмюэл собственной персоной; потомишаар - душа Пирсон-Брукской компании, - помнишь, тот малый, который организовал покупку железных дорог на Восточном побережье и Тиуана-Сентрал, когда они пытались бороться с "Насиско"; будет и Матьюссон, "Викий вождь", главный представитель интересов Палмерстона по эту сторону Атлантического океана, - знаешь, той английской фирмы, которая так свирепо боролась с "Насиско" и Пирсон-Бруксами; ну и еще кое-кто. Отсюда ты должна понять, насколько в Мексике неблагополуо, если все эти господа готовы забыть о своей грызне и совещаются дг с другом.
     У них, видишь ли, нефть, а я тоже кой-что значу, поэтому они хотят, чтобы я сочетал свои интересы с их интересами - рудники с нефтью. Да, чувствуется, что назревают какие-то события, и нам действительно надо объединиться и что-то предпринять или убираться из Мексики. Признаюсь, после того как они три года назад, во время той передряги, подвели меня, я наплевал на них и засел у себя; быть может, они поэтому теперь сами ко мне и явились.
     Дик был нежен с Паолой и называл ее свй любимой, но она все же пе- рехватила нетерпеливый взгляд, который он бросил на диктофон с неокон- ченным письмом.
     - Итак, - закончил он, прижимая ее к себе и как бы давая этим понять, что время истекло и ей пора уходить, - днем я ду занят с ними. Но обе- дать никто не останется, все уедут раньше.
     Паола соскользнула с его колен и высвободилась из его объятий с нео- бычайной резкостью; она встала перед ним, выпрямившись; ее глаза сверка- ли, лицо побледнело, и у нее было такое выражение, словно она вот-воторвется и скажет ему что-то очень важное. Но раздался мягкий звон, и он потянулся к телефону. Паола опустила голову, неслышно вздохнула и, выхо- дя из комнаты, услышала, как Бонбрайт торопливо подошел к столу с телег- раммами в руках, а Дик заговорил по телефону:
     - Нет! Это невозможно! Пусть все выполнит, иначе ему не здоровится. Все эти джентльменские устные соглашения - вздор. Будь только такой уст- ный договор, не пришлось бы и спорить. Но у меня есть весьма интересная переписка, о которой он, видимо, забыл... да, да... бой суд признает. Я вам пришлю всю пачку сегодня же около пяти. И ските ему, что если он вздумает вытворять всякие фокусы, так я его в бараний рог согну, сам за- делаюсь судовладельцем, стану его конкурентом, и через год его пароходы будут в руках судебного исполнителя... Алло! Вы слушаете?.. И особенно обратите внимание на тот пункт, о котором я вам говорил... Я уверен, что в Меуштатном торговом комитете на него уже имеются два дела... Ни Грэ- хем, ни даже Паола не предполагали, что Дик, с его умом и наблюда- тельностью, а также особым даром угадывать будущее по едва уловимым признакам и намекам и на их основании строить догадки и гипотезы, кото- рые потом нередко оправдывались, - что Дик уже почуял то, чего еще не случилось, но что могло случиться. Он не слышал кратких и знаменательных слов Паолы под дубами у коновязи, не видел ее вопрошающего взора, уст- ремленного на Грэхема, когда они встретились под аркадами, - Дик ничего не слышал, видел очень немногое, но многое чувствовал; и даже то, что переживала Паола, он смутно увил раньше, чем она сама.
     Единственное, что могло встревожить его,ыл тот вечер, когда он, хо- тя и поглощенный бриджем, все же заметил, как поспешно они отошли от ро- яля после своего дуэта. Дику почудилось что-то необычное в задорном и веселом лице Паолы, когда она, улыбаясь, принялась дразнить его тем, что он проиграл. Отвечая ей в том же веселом тоне, он смеющимя глазами скользнул по лицу Грэхема, стоявшего рядом с Паолой, и заметил у него тоже какое-то странное выражение. "Он очень взволнован, - подул Дик в ту минуту. - Но почему? Есть ли какая-нибудь связь между егоолнением и тем, что Паола внезапно отошла от рояля?" Эти вопросы неотступно верте- лись у него в мозгу, но он смеялся шуткам гостей, тасовал сдавал карты и даже выиграл партию.
     Однако он продолжал убеждать себя в нелепости и несообразности того, что ему почудилось. Вздорное предложение, шальная, ни на чем не осно- ванная мысль, говорил он себе. Просто и его жена и его друг - обая- тельные люди. Все же он не мог апретить этим мыслям в иные минуты всплывать в его сознании. Почему они все-таки в тот вечер так внезапно оборвали пение? И отчего ему чудилось, что произошло нечто необычай- ное? Отчего Грэхем был взволнован?
     Не догадался и Бонбрайт, записывая как-то утром текст телеграммы, что его хозяин не случайно то и дело подходил к окну при каждом стуке копыт на дороге. Уже не первое утро за эти дни подбегал он к окну и бросал внешне рассеянный взгляд на кавалькаду, подъезжавшую к коновязи. И се- годня он опять говорил себе, что знает наперед, кого сейчас увидит.
     - "Брэкстон в полной безопасности, - продолжал он диктовать, с теми же спокойными интонациями, глядя туда, где должны были появиться всадни- ки, - если что-нибудь произойдет, он может перебраться через горы в Ари- зону. Немедленно повидайте Коннорса. Брэксон оставил ему все инструкции. Коннорс будет завтра в Вашингто. Узнайте и сообщите мне подробности обо всех событиях. Подпись".
     На дороге показались Лань и Альтадена. Они скакали голова в голову. Дик не ошибся: он увидел именно то, что ожидал. Донесшиеся до него весе- лыеосклицания, смех и топот копыт показывали, что за двумя первыми вдниками непосредственно следует вся остальная компания.
     - Вторую телеграмму, мистер Бонбрайт, составьте, пожалуйста, нашим кодом, - спокно продолжал Дик, глядя в то же время в окно и размышляя о том, что Грэхем ездит верхом неплохо, но отнюдь не блестяще и что ему нужно будетать лошадь потяжелее. - Отправьте эту телеграмму Джереми БрэкстонуОтправьте ее сразу по обеим линиям. Хотя бы по одной, может быть, дойдет...
    
    
     ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
    
     В пять гости схлынули, и завтракать и обедать зачастую садились только втроем - хозяева и Грэхем. Но в те вечера, когда мужчинам еще хо- телось поболтать часок перед сном, Паола уже не играла мягкую и задумчи- вую музыку, а подсаживалась к ним с каким-нибудь изысканным вышиванием и слушала их беседу.
     У обоих друзей было много общего - и молодость они провели во многом одинаково и на жизнь у них были сходные взгляды; их жизненная философия скорее отличалась суровостью, чем сентиментальностью, они были реалиста- ми.
     - Ну, конечно, - смеясь, говорила Паола обоим. - Я понимаю, почему вы такие. Вы оба удались - физически удались, хочу я сказать. Здоровы. Вы- носливы. Выжили там, где более слабые погли. Даже африканской лихорад- ке не удалось вас сломить, а товарищей вы хоронили. Этот бедняга на Криппл-Крике схватил воспаление легких и умер так быстро, что вы не ус- пели даже спустить его в долину. Почему же вы не заболели? Оттого, что были лучше? Или вели более воздержанную жизнь? Или соблюдали осторож- ность и меньше рисковали? - Она покачала головой. - Нет. Не поэтому. А потому, что вам больше везло: везло и в смысле среды, в которой вы роди- лись, и в смысле здоровья, сопротивляемости организма и всего прочего. Почему Дик похоронил в Гваякиле трех штманов и двух машинистов? Их по- губила желтая лихорадка. А почему желтая лихорадка не распространилась дальше и не погубила Дика? То же самое можно сказать и относительно вас, широкоплечий и крепкогрудый мистер Грэхем. Ведь во время вашей последней поездки утонули в болоте не вы, а ваш фотограф? Почему же? Говорите! Признавайтесь! Сколько он весил? Какой ширины были у него плечи? Какие легкие? Какие нори? Какая сила?
     - Он весил сто тридцать пять фунтов, - жалобно отвечал Грэхем, - но казался здоровым и крепким. Я, вероятно, удивился больше него, когда оутонул. - Грэхем покачал головой. - И он утонул вовсе не потому, что л мал и хил. Маленькие люди всегда гораздо выносливее при прочих равных условиях. Но вы все же верно указали главную причину: у него не было вы- держки, не было сопротивляемости. Понимаете, Дик, что я под этим зу- мею?
     - Это какое-то особое свойство мышц и сердца, дающее, например, иным боксерам возможность выдерживать подряд двадцать, тридцать, сорок раун- дов, - заметил Дик. - Как раз сейчас в Сан-Франциско несколько сот юно- шей мечтают о победах на ринге. Я следил за тем, как они испытывали си силы. Все они были прекрасно сложены, молоды, здоровы, все упорно ре- мились к победе - и почти никто не мог выдержать десяти раундов. Не то чтобы они были побиты, но они просто не могли выдержать. Видимо, их мыш- цы и сердце сделаны не из первосортного материала и при таких стреми- тельных и напряженных движениях их не хватает на десять раундов. Многие выдыхались на четвертом или пятом раунде. И ни один из сорока не выстоял двадцать раундов, принимая и возвращая удары в течение часа, при одной минуте отдыха и трех минутах борьбы. Парень, способный выдержать сорок раундов, такой, как, например, Нелсон, Ганс и Волгаст, едва ли найдется один на десять тысяч.
     - Ты понимаешь, что я хочу сказать? - продолжала Паола. - Вот вас здесь двое. Вам обоим за сорок. Оба вы неисправимые грешники. Оба прошли огонь и воду. Рядом с вами другие падали и гибли, - вы же побродили по свету, пожили в свое удовольствие...
     - Было дело... - рассмеялся Грэхем.
     - И здорово пьянствовали, - добавила Паола. - Но даже алкоголь не сжег вас! Такие уж вы крепыши! Другие валились под стол, кончали больни- цей или мертвецкой, а вы, напев, продолжали свой путь, свой славный путь; вы оставались целы и невредимы, и даже голова с похмелья у вас не болела! Такие уж вы удались! ши мышцы - это мышцы, богатые кровью, и ваше сердце и легкие - тоже. Оттого у вас и философия "полнокровная" и стальная хватка, и вы проповедуете реализм - практический реализм, и идете по головам более слаб и менее удачливых, которые не смеют дать сдачи и падают в первой схваткекак те молодые люди, о которых говорил Дик: они не выстояли бы и одного раунда, если бы померились с вами сила- ми.
     Дик насмешливо свистнул.
     - Вот почему вы проповедуете евангелие сильных, - продолжала Паола. - Будь вы слабы, вы бы проповедовали евангелие слабых и подставляли бы другую щеку. Но вы оба - силачи-великаны, и если вас ударят, другой щеки вы не подставите...
     - Нет, - спокоо прервал ее Дик. - Мы немедленно заревем: "Отрубить ему голову!" - "и отрубим. Она здорово нас поймала, Ивэн. Философия че- ловека, как и его религия, - это сам человек, он создает ее по своему образу и подобию.
     Мужчины продолжали беседовать, а Паола - вышивать, но перед ней не- отступно стояли образы этих двух рослых мужчин; она восхищалась ими, ди- вилась им, но не находила в себе их самоуверенности и чувствовала, как их взгляды и убеждения, с которыми она так долго соглашалась, что они стали как бы ее собственными, - вдруг точно меркнут, теряют свою убеди- тельность.
     Через несколько дней, однажды вечером, она высказала свосомнения.
     - Самое странное во всем этом то, - сказала она в ответ на только что сделанное Диком замечание, - что чемольше люди философствуют о жизни, тем меньше они достигают. Постоянное философствование сбивает их с тол- ку, особенно женщин, если они постоянно находятся в этой атмосфере. Ког- да слышишь очень много рассуждениито начинаешь во всем сомневаться. Взять, например, жену Менденхолла: она лютеранка, и у нее нет никаких сомнений. Для нее все ясно, все стоит на своих местах, все нерушимо. Она ничего не знает ни о звездных доях, ни о ледниковых периодах, а если бы и знала - это ни на йоту не изменило бы ее точки зрения на то, как должны себя вести мужчины и женщины - и на этом свете и на том!
     А у нас здесь вы проповедуете свой трезвый реализм, Терренс исполняет какой-тонархо-эпикурейский танец в античном духе, Хэнкок помахивает мерцающими вуалями бергсоновской метафизики, Лео молится перед алтарем Красоты, а Дар-Хиал без конца жонглирует своими парадоксами, и вы его одобряете. Разве вы не видите, что в результате не оается ни одного суждения, на которое можно было бы опереться? Нет ничего правильного, все ложно. Чувствуешь, что плывешь по морю идей без руля, без паруса, без кты. Как поступить? Удержаться или дать себе волю? Хорошо это или пло? У миссис Менденхолл есть на все готовые ответы. Ну, а у филосо- фов? - Паола покачала головой. - А у них нет. Все, что у них есть, - это ии. И прежде всего начинают говорить о них, говорить, говорить и, нес- мотря на всю свою эрудицию, никогда не приходят ни к каким выводам. И я такая же. Я слушаю, слушаю и говорю, говорю без конца, как, например, сейчас, а убеждений у меня все-таки нет никаких. И нет никакого мери- ла...
     - Неправда, мерило есть, - возразил Дик. - Старое, вечное мерило: ис- тинно то, что оправдывает себя в жизни.
     - Ну, теперь ты опять начнешь развивать свои любимые теории насчет фактов, - улыбнулась Паола. - А Дар-Хйал с помощью нескольких жестов и словесных вывертов докажет тебе, что всякий факт - иллюзия; а Терренс - что целесообразность есть нечто лишнее, несущественное и непонятное; а Хэнкок - что пресловутое небо Бергсона вымощено тем же булыжником це- сообразности, но он гораздо совершеннее, чем у тебя; а Лео - что в мире существует только одно - Красота, и вовсе это не булыжник, а золото.
     - Поедем сегодня верхом. Багряное Облако, - обратилась Паола к мужу. - Выбрось из головы свои заботы, забудь о юристах, рудниках и овцах!
     - Мне тоже очень хочется, Поли, - ответил он. - Но я не могу. Нужно мчаться в Бьюкэй. Уорд приехал перед самым завтраком. У них что-то там стряслось с плотиной: наверное, переложили динамиту, и нижний слой дал трещину. А какой толк от плотины, если дно резервуара не будет держать воду?
     Когда Дик три часа спустя возвращался из Бьюкэя, он увидел, что Грэ- хем и Паола в первый раз поехали кататься вдвоем.
     Уэйнрайты и Когланы решили отправиться в двух машинах к берегам Ра- шен-Ривер и пожить там с недельку. По пути они остановились на день в Большом доме. Паола, не долго думая, посадила всю компанию в коляску, запряженную четверкой, и повезла ее в горы Лос-Банос. Так как они выеха- ли утром, то Дик не мог отправиться с ними, хотя и оторвая от работы с Блэйком, чтобы выйти их проводить. Он проверил упряжку и экипаж, нашел все в полноморядке, но пересадил всех по-своему, настаивая, чтобы Грэ- хем занял сто на козлах рядом с Паолой.
     - Пусть у нее будет про запас мужская сила, - пояснил он. - Мне не раз приходилось видеть, как тормоз портится на самой середине спуска, и это доставляет пассажирам немало неприятностей. Бывают и жертвы. А те- перь для вашего успокоения, что вы знали, что такое Паола, я спою вам песенку.
     Наша девочка-плутовка
     Правит парой очень ловко, Но она себя прославит
     Тем, что и четверкой правит.
     Все рассмеись. Паола сделала конюхам знак, чтобы они отпустили ло- шадей, и покрепче забрала в руки и выровняла вожжи.
     Среди смеха и шуток отъезжающие простились с
     Диком, и никто из них не заметил ничего, кроме ясного утра, обещае- го не менее чудесный день, и приветливого хозяина, желавшего им счтли- вого пути. Но Паола, вместо радостного возбуждения, которое охвало бы ее в другое время оттого, что она правит четверкой таких лошадей, по- чувствовала смутную печаль, - и одной из причин было то, что Дик с ними не едет. А Грэхему при виде улыбающегося Дика стало стыдно: вместо того, чтобы сидеть рядом с этой несравненной женщиной, ему следовало бы сейчас мчаться в поезде или на пароходе на край света.
     Но веселое выражение исчезло с лица Дикакак только он повернулся и направился к дому. Было самое начало одиндцатого, когда он кончил дик- товать и Блэйк встал, намереваясь уйти.днако он не ушел, а, замявшись, пробормотал слегка виноватым тоном:
     - Вы меня просили, мистер Форрест, напомнить относительно корректуры вашей книги о шортхорнах. Вчера от издателей пришла вторая телеграмма: они просят вас скорее вернуть ее.
     - Я сам уже не успею, - ответил Дик. - Будьте добры, выправьте типог- рафские ошибки, а затем дайте мистеру Мэнсону для фактических поправок, - пусть особенно тщательно проверит родословную Короля Дэвона, - и пош- лите.
     До одиннадцати Дик принимал уавляющих и экономов. Только в четверть двенадцатого ему удалось отделаться от организатора выставок, мистера Питтса, показывавшего ему макекаталога для впервые организуемой в его имении годичной распродажи ста его собственных заводов. А тут появился Бонбрайт, принес телеграммы для хозяина, и они не успели еще покончить со всеми делами, как подоспело время завтрака. Оставшись наконец один, - в первый раз после того, как он проводил гостей, - Дик удалился на свою спальню-верду и подошел к висевшим на стене термометрам и барометру. Но смотреон не на них, а на смеющееся женское личико в круглой деревянной рамке.
     - Паола, Паола, - проговорил он вслух. - Неужели ты через столько лет удишь и себя и меня? Неужели ты потеряешь голову - ты, скромная и уже немолодая женщина?
     Он надел краги и шпоры для поездки верхом после завтрака и опять за- думчиво обратился к портрету.
     - Что ж, я заестную игру, - пробормотал он; и после паузы, уже по- вернувшись, чтобы уходить, добавил: - В открытом поле... и на равных - ловиях... на равных условиях...
     - Знаете, если я скоро не уеду отсюда, - шутливо сказал Грэхем Дику в тот же день, - придется мне стать вашим пансионером и присоединиться к философам из "Мадроньевой ри".
     Они пили втроем коктейли перед обедом: никто из возвратившихся с про- гулки гостей еще не показывался.
     - Если бы наши философы написали все вместе хоть одну книгу! - вздох- нул Дик. - Боже мой, голубчик, но должны же вы кончить здесь свою рабо- ту! Я вас заставил начать ее, и я должен позаботиться о том, чтобы вы ее завершили.
     Стереотипные вежливо-равнодушные фразы, которыми Паола уговаривала Грэхема остаться, покались Дику сладостной музыкой. Его сердце дрогну- ло от радости: может быть, он, несмотря на все, ошибся? Неужели два та- ких человека, как Грэхем и Пла, зрелых, умных и уже немолодых, способ- ны так нелепо и легкомыслео потерять голову?

/ Полные произведения / Лондон Д. / Маленькая хозяйка большого дома