• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Лондон Д. / Морской волк

Морской волк [18/20]

Скачать полное произведение

    Я молчал, все еще коблясь.
     - А кроме того, - запинаясь, добавила она, - это был ваш пн, и я хочу, чтобы вам удалось его осуществить.
     Это придало мне решимости. То, что она сказала, было очень лестно для меня, но из великодушия я все еще упрямился.
     - Лучше уж прожить несколько лет на этом острове, чем погибнуть в океане этой ночью или завтра, - сказал. - Мы не подготовлены к плава- нию в открытом море. У нас нет ни пи, ни воды, ни одеял - ничего! Да вы и одной ночи не выдержите без одеяла. Я знаю ваши силы. Вы и так уже дрожите.
     - Это нервы, - ответила она. - Я боюсь, что вы не послушаетесь меня и отвяжете мачты.
     - О, палуйста, прошу вас, Хэмфри, не надо! - взмолилась она через минуту. Это решило дело. Она знала, какую власть имеют надо мной эти слов Мы мучительно дрогли всю ночь. Порой я начинал дремать, но холод был так жесток, чтя тут же просыпался. Как Мод могла это вынести, было выше моего понимания. Я так устал, что у меня уже не хватало сил двигаться, чтобы хоть немного согреться, но все же время от времени я растирал Мод руки и ноги, стараясь восстановить в них кровообращение. Под утро у нее начались судороги от холода. Я снова принялся растирать ей руки и ноги; судороги прошли, но я увидел, что она совсем окоченела. Я испугался. По- садив ее на весла, я заставил ее грести, но она так ослабела, что после каждого взмаха веслами едва не теряла сознание.
     Забрезжило, и в предрассветной дымке мы долго искали глазами наш ост- ров. Наконец, мы увидели его - крошечное темное пятнышко, милях в пят- надцати от нас, на самом горизонте. Я осмотрел море в бинокль. Вдали, на юго-западе, я заметил на воде темную полосу, она явно придвигалась к нам.
     - Попутный ветер! - закричал я хрипло, и мой голос показался мне чу-им.
     Мод хотела что-то сказать и не могла вымолвить ни слова. Губы ее по- синели от холода, глаза ввалились, но как мужественно смотрели на меня эти ясные карие глаза! Как жалобно и все же мужественно!
     Сноваринялся я растирать ей руки, поднимать и опускать их, пока она не почувствовала, что можедвигать ими. Потом я заставил ее встать и сделать несколько шагов жду средней банкой и кормой, хотя она, верно, упала бы, если бы я не поддерживал ее. Я заставил ее даже попрыгать.
     - Ах вы, храбрая маленья женщина! - сказал я, увидев, что лицо ее снова оживает. - Знаете ли вы, какая вы храбрая?
     - Никогда я не была храброй, - промолвила она, - пока не узнала вас. Это вы сделали меня храброй!
     - Ну, и я не был храбр, пока не узнал вас, - сказал я.
     Она бросила на мя быстрый "взгляд, и я снова уловил этот теплый трепетный огонек Б ее глазах... и еще что-то. Но это длилось всего одно мгновение. Мод улыбнулась.
     - Вас-то просто обстоятельства изменили, - сказала она.
     Ня знал, что это не так, и, быть может, она сама это понимала.
     Тут налетел ветер, попутный и свежий, и скоро шлюпка уже прокладывала себе догу по высокой волне прямо к острову.
     После полудня мы миновали юго-западный мыс. Теперь уже не только го- лод мучил нас - мы изнемогали от жажды. Губы у нас пересохли и потреска- лись, и мы тщетно пытались смочить их языком. А затем ветер начал спа- дать и к ночи стих совсем. Я снова сел на весла, но едва мог грести. В два часа утра нос шлюпки врезался в прибрежный песок нашей маленькой бухточки, и я, таясь, выбрался на берег и привязал шлюпку. Мод не сто- яла на ногах от усталости. Я хотел понести ее, но у меня не хватило сил. Я упал вместе с нею на песок, а когда отдышался, взял ее под мышки и во- локом потащил к хижине.
     На следующий день мы не работали. Мы проспали до трех часовдня, по крайней мере я. Когда я проснулся, Мод уже стряпала обед. Ее способность быстро восстанавливать силы была поразительна. Это хрупкое, как стебелек цветка, тело обладало изумительной выносливостью. Как ни мало было у нее сил, она цепко держалась за жизнь.
     - Вы ведь знаете, что я предприняла путешествие в Японию для укрепле- ния здоровья, - сказала она, когда мы, пообедав, сидели у костра, нас- лаждаясь покоем. - Я никогда не отличалась крепким здоровьем. Врачи ре- комендовали мне путешествие по морю, ну я и выбрала самое продолжи- тельное.
     - Не знали вы, что выбирали! - рассмеялся я.
     - Что ж, это очень изменило меня и, надеюсь, - к лучшему, - заметила она. - Я теперь стала крепче, сильнее. И, во всяком случае, больше знаю жизнь.
     Короткий осенний день быстро шел на убыль. Мы разговорились о страш- ной, необъяснимой слепоте, поразившей Волка Ларсена. Я сказал, что, ви- димо, дело е плохо, если он заявил, что хочет остаться и умереть на Острове Усилий. Когда такой сильный, так любящий жизнь человек готовится к смерти, ясно, что тут кроется нечто большее, чем слепота. А эти ужас- ные головные боли! Потолковав, мы решили, что он, очевидно, страдает ка- кой-то болезнью мозговых сосудов и во время приступов истывает нечело- веческую боль.
     Я заметил, что, чем больше говорили мы о тяжелом состоянии Волка Лар- сена, тем сильнее прорывалось у Мод сострадание к нему, но это было так трогельно и так по-женски, что лишь сильнее привлекало меня к ней. К тому же всякая фальшивая сентиментальность была ей совершенно чужда. Мод вполне соглашалась со мной, что нам необходимо применить к Волку Ларсену самые суровые меры, если мы хотим уплыть с этого острова, и только мысль о том, что я могу оказаться вынужденным лишить его жизни, чтобы спасти свою (она сказала "нашу") жизнь, пугала ее.
     На следующий день мы позавтракали на рассвете и сразуе принялись за работу. В носовом трюме, где хранился судовой инвентар я нашел верп и ценой больших усилий вытащил его на палубу и спустил в шлюпку. Сложив бухтой на корме шлюпки длинный трос, я завез якорь подальше от берега и бросил его. Ветра не было, стоял высокий прилив, и шхуна была на плаву. Отдав швартовы, я начал верповать вручную, так как бшпиль был испор- чен. Скоро шхуна подошла почти к самому верпу. Он, конечно, был слишком мал, чтобы удержать судно даже при легком бризе, поэтому я отдал большой якорь правого борта, дав побольше слабины. После обеда я взялся восста- навливать брашпиль.
     Целых три дня провозился я с этим брашпилем, хотя лой механик, ве- роятно, исправил бы его за три часа. Но я в этом ров ничего не смыс- лил, и мне приходилось овладевать знаниями, которые являются азбукой для специалиста; да к тому же я должен был еще учиться пользоваться инстру- ментами. Однако к концу третьего дня брашпиль с грехом пополам начал действовать. Он работал далеко не так хорошо, как до поломки, но все же делал свое дело, без него моя задача была бы невыполнима.
     Полдня ушло у меня на то, чтобы поднять на борт обе стеньги, поста- вить стрелу и закпить ее оттяжками, как и в первый раз. В эту ночь я улегся спать прямо на палубе около стрелы. Мод отказалась ночевать одна на берегу и устилась в матросском кубрике. Днем Волк Ларсен опять си- дел на палубе, прислушиваясь к тому, что мы делаем, и беседовал с нами на постороннитемы. Никто из нас ни словом не обмолвился о произведен- ных им разрушениях, и он больше не требовал, чтобы я оставил его шхуну в покое. Но я по-прежнему боялся его - слепого, беспомощного и все время настороженно прислушивающегя. Работая, я старался держаться подальше, чтобы он не мог вцепиться меня своей мертвой хваткой.
     В эту ночь, заснув возле нашей драгоцной стрелы, я очнулся от звука шагов. Была звездная ночь, и я увидел темную фигуру Волка Ларсена, дви- жущуюся по палубе. Я вылез из-под одея и неслышно подкрался к нему. Вооружившись плотничьим скобелем, взым из ящика с инструментами, он собирался перерезать им гафельгардели, которыми я снова оснастил стрелу. Нащупав веревки, он убедился, что я остил их ненатянутыми. Тут скобе- лем ничего нельзя было сделать, и он натянул гафель-гардели и закрепил их. Он уже готов был перепилить их скобелем, когда я произнес негромко:
     - На вашем месте я бы не стал этого делать.
     Он услышал, как я взвел курок револьвера, и засмеялся.
     - Хэлло, Хэмп! - сказал он. - Я ведь все время знал, что вы здесь. Моих ушей вы не обманете.
     - Лжете, Волк Ларсен, - сказал я, не повышая голоса. - Но у меня руки чешутся пристрелить вас, так что делай свое дело, режьте.
     - У вас всегда есть эта возможность, - насмешливо сказал он.
     - Делайте свое дело! - угрожающе повторил я.
     - Предпочитаю доставить вам разочарование, - со смехом пробормотал он, повернся на каблуках и ушел на корму.
     Наутро я рассказал Мод об этом ночном происшествии, и она заявила:
     - Что-то нужно предпринять, Хэмфри! Оставаясь на свободе, он может сделать все что угодно. Он способен затопить шхуну, поджечь ее. Неиз- вестн что он выкинет. Его нужно посадить под замок.
     - Но как? - спросил я, беспомощно пожав плечами. - Подойти к нему близко я не решаюсь и то же время не могу заставить себя выстрелить в него, пока его сопровление остается пассивным. И он это знает.
     - Должен же быть какой-то способ, - возразила Мод. - Дайте мне поду- мать.
     - Способ есть, - мрачно заявил я.
     Она с надеждой поглядела на меня.
     Я поднял охотничью дубинку.
     - Убить его она не убьет, - сказал я, - а прежде чем он придет в се- бя, я успею связать его по рукам и ногам.
     Но Мод с содрогаем покачала головой.
     - Нет, только не это! Нужно найти какой-нибудь менее зверский способ. Подождем еще.
     Ждать нам пришлось недолго - дело решилось само собой. Утром после нескольких неудачных попыток я наконец определил центр тяжести фок-мачты и закрепил несколько выше его подъемные тали. Мод направляла трос на брашпиле и складывала в бухту сбегавший конец. Будь брашпиль в исправ- ности, наша задача была бы несложной, а так мне приходилось со всей си- лой налегать на рукоятку, чбы поднять мачту хотя бы на один дюйм. То и дело я присаживался отдохть. По правде говоря, я больше отдыхал, чем работал. Когда, невзирая на все мои усилия, рукоятка не подавалась, Мод, держа конец одной рукой, ухитрялась еще помогать мне, налегая на рукоят- ку своим хрупким телом.
     Через час оба блока сошлись у вершины стрелы. Дальше поднимать былоекуда, а мачта все еще не перевалилась через борт. Основанием своим она легла на планшир левого борта, в то время как верхушка ее нависала над водой далеко за правым бортом. Стрела оказалась коротка, и вся моя рабо- та свелась к нулю. Но я уже не приходил в отчаяние, как прежде. Я начи- нал обретатвсе большую веру в себя и в потенциальную силу брашпилей, стрел и пъемных талей. Способ поднять мачту, несомненно, существовал, и мне оавалось только найти его.
     Пока я размышлял над этой задачей, на ют вышел Волк Ларсен.
     Нам сразу бросилось в глаза, что с ним творится что-то неладное. Во всех его движениях еще сильнее чувствовалась какая-то нерешительность, расслабленность. Проходя вдоль рубки, он несколько раз споткнулся, а по- равнявшись с краем юта, сильно пошатнулся, поднял руку уже знакомым мне жестом, - словно смахивая паутину с лица, - и вдруг загремел по сту- пенькам вниз. Широко расставив руки в поисках опоры, он, шатаясь, пошел по палубе и остановился, покачиваясь из стороны в сторону, у люка кубри- ка охотников. Потом ноги у него подкосилис и он рухнул на палубу.
     - Припадок! - шепнул я Мод.
     Она кивнула мне, и я снова прочел сострадание в ее взгляде.
     Мы подошли к Волку Ларсену. Он, казалось, был без памяти и дышал су- дорожно, прерывисто. Мосейчас же взялась за дело - приподняла ему го- лову, чтобы предотврать прилив крови, и послала меня в каюту за подуш- кой. Я прихватил и одеяла, и мы постарались троить больного поудобнее. Я нащупал его пульс. Он бился ровно - не что и не слишком слабо, сло- вом, совершенно нормально. Это удивило мя и показалось мне подозри- тельным.
     - А что, если он притворяется? - спросил я, не выпуская его руки.
     Мод покачала головой и посмотрела на меня с упреком. И в ту же секун- ду рука Волка Ларсена выскользнула из-под моих пальцев и словно стальных тисках сдавила мое запястье. Я дико вскрикнул от неожиданнти и испуга. Злорадная гримаса исказила его лицо, и больше я уже ничего не видел, - другой рукой он обхватил меня и притянул к себе.
     Он отстил мое запястье, но при этом так сдавил меня, обхватив за спину, что я не мог шевельнуться. Свободной рукой он схватил меня за горло, и в это мгновение я испытал весь ужас и всю горечь ожидания смер- ти - срти по собственной вине. Как мог я подойти так близко к его страшным ручищам? Вдруг я ощутил прикосновение других рук - Мод тщетно пыталась оторвать от моего горла душившую меня лапу. Поняв, что это бес- полезно, она отчаянно закричала, и у меня похолодело сердце. Мне был знаком этот душераздирающий вопль, полный ужаса и отчаяния. Так ичали женщины, когда шел ко дну "Мартинес".
     Лицо мое было прижато к груди Волка Ларсена, и я ничего не мог ви- деть, но слышал, как Мод бежала куда-то по палубе. Все произошло с молниеносной быстротой,о мне показалось, что протекла вечность. Созна- ние мое еще не успело померкнуть, когда я услышал, что Мод бегом возвра- щается обратно, и в то же мгновение почуввовал, как тело Волка Ларсена подалось назад и обмякло. Дыхание с шумом вырывалось из его груди, на которую я налегал всей своей тяжестью. здался сдавленный стон; был ли то возглас бессилия, или его просто иоргло удушье - не знаю, но пальцы его, вцепившиеся мне в горло, разжались. Я глотнул воздух. Пальцы дрог- нули и снова сдавили мне горло. Но же его чудовищная сила воли уже не могла преодолеть упадка сил. Волядавала. Ларсен терял сознание.
     Шаги Мод звучали у меня над самым ухом. Пальцы Ларсена в последний раз стисли мое горло и разжались совсем. Я откатился в сторону. Лежа на спине, я хватал воздух ртом и моргал от солнечного света, бившего мне прямо в лицо. Я отыскал глазами Мод; она была бледна, но внешне спокойна и смотрела на меня со смешанным выражением тревоги и облегчения. Я уви- дел у нее в руке тяжелую охотничью дубинку. Заметив мой взгляд. Мод вы- ронила дубинку, словно она жгла ей руку, у меня же сердце испнилось ликованием. Вот она - моя подруга, готовая биться вместе со мй и за меня, как бились бок о бок со своими мужчинами женщины каменного века! Условности, которым она подчинялась всю жнь, были забыты, и голос инс- тинкта, не заглушенный до конца изнеживающим влиянием цивилизации, властно заговорил в ней.
     - Родная моя! - воскликнул я, с трудом поднимаясь на ноги.
     В следующую секунду онбыла в моих объятиях и судорожно всхлипывала, припав к моему плечу. Прижимая ее к себе, я смотрел на ее пышные кашта- новые волосы; они сверкали на солнце, словно драгоценные камни, и затме- вали в моих глазах все сокровища земных царей. Я нагнулся и нежно поце- ловал их, так нежно, что она и не заметила.
     Но я тут же заставил себя трезво взглянуть на вещи.
     Естественно, что Мод, как истая женщина, после пережитой опасности проливала слезы облегчения в объятиях своего защитника, чья жизнь, в свою очередь, была под угрозой.удь я ей отцом или братом, положение ничуть бы не изменилось. К тому жеейчас было не время и не место для любовных признаний, и я хотел прежде заслужить право говорить ей о своей любви. Поэтому я только нежно поцеловал еще раз ее волосы, чувствуя, что она высвобождается из моих объятий.
     - Вот теперь припадок непритворный, - сказал я. - После одного из та- ких припков он и потерял зрение. Сегодня он сперва притворялся и, быть может, этим и вызвал приступ.
     Мод уже начала поправлять ему подушку.
     - Постойте, - сказал я. - Сейчас он беспомощен - и таким должен оста- ваться и впредь. Теперь мы займем кают-компанию, а Волка Ларсена помес- тим в кубрике охотников.
     Я взял его под мышки и потащил к трапу, а Мод по моей просьбе принес- ла веревку. Обвязав его веревкой под мышками, я спустил его по сту- пенькам в кубрик. У меня не хватало сил положить его на койку, но с по- мощью Мод мне удалось сперва приподнять верхнюю часть его туловища, а потом я закинул на койку и его ноги.
     Но этим нельзя было ограничиться. Я вспомнил, что у Волка Ларсена в каюте хранятся наручники, которыми он пользовался вместо старинных тяже- лых судовых кандалов, когда ему нно было заковать провинившегося мат- роса. Мы разыскали эти наручники и сковали Ларсена по рукам и ногам. После этого, впервые за много дней, я вздохнул свободно. Выйдя на палу- бу, я испытал чувство необычайного облегчения - у меня словно гора с плеч свалилась. Я чувствовал также, что все пережитое нами нынче еще больше сблизило меня с Мод, и, направляясь вместе с ней к стреле, на ко- торой теперь уже висела фок-мачта, мысленно спрашивал себя, ощущает ли Мод эту близость так, как я.
    
    
     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
    
     Мы тут же перебрались на шхуну и заняли свои прежние каюты. Пищу мы теперь готовили се в камбузе. Волк Ларсен попал в заточение как нельзя более вовремя. Последние дни в этих широтах стояло, как видно, бабье ле- то, и терь оно внезапно пришло к концу, сменившись дождливой и бурной погодой. Но мы на шхуне чувствовали себя вполне уютно, а стрела с подве- шенной к ней фок-мачтой правала всему деловой вид и окрыляла нас на- деждой на отплытие.
     Теперь, когда нам удалось заковать Волка Ларсена в наручники, это оказалось уже ненужным. Второй припадок, подобно первому, вызвал серьез- ное нарушение жизнных функций. Мод обратила на это внимание, когда пошла под вечер накормить нашего пленника. Он был в сознании, и она за- говорила с ним, но не добилась ответа. Он лежал на левом ку и, каза- лось, очень страдал от боли. Левое ухо его было прижато к подушке. Потом беспокойным движением он повернул голову вправо, и левое ухо его откры- лось. Только тут он услышал слова Мод, что-то ответил ей, а она броси- лась ко мне рассказать о своем наблюдении.
     Прижав, подушку к левому уху Ларсена, я спросил его, слышит ли он ме- ня, но ответа не получил. Убрав подушку, я повторил сво вопрос, и он тотчас ответил.
     - А вы знаете, что вы оглохли на правое ухо? - спросил я.
     - Да, - отвечал он тихо, но твердо. - Хуже того, у меня поражена вся правая сторона тела. Она словно уснула. Не могу певелить ни рукой, ни ногой.
     - Опять притворяетесь? - сердито спрол я.
     Он отрицательно покачал головой, и странная, кривая усмешка перекоси- ла его рот. Усмешка была кривой потому, что двигалась только левая сто- рона рта, - правая оставалась совершенно неподвижной.
     - Это был последний выход Волка на охоту, - сказав он. - У меня пара- лич, я больше не встану на ноги... О, поражена только та нога, не обе- добавил он, словно догадавшись, что я бросил подозрительный взгляд на его левую ногу, которую он в эту минуту согнул в колене, приподняв ея- ло.
     - Да, не повезло мне! - продолжал он. - Я хотел сперва разделаться с вами, Хэмп. Думал, что на это у меня еще хватит пороху.
     - Но почему? - спросил я, охваченный ужасом и любопытством.
     Его жесткий рот опять покривился в усмешке, и он сказал:
     - Да просто, чтобы чувствовать, что я живу и действую, чтобы до конца быть самым большим куском закваски и сожрать вас!.. Но умереть так...
     Он пожал плечами, вернее хотел это сделать, - и двинул одним только левым плечом. Как и его усмешка, это движение получилось странно однобо- ким.
     - Но чем же вы сами объясняете то, что случилось с вами? Где гнездит- ся болезнь?
     - В мозгу, - тотчас ответил он. - Это все от моих проклятых головных болей.
     - Они были только симптомом болезни, - сказал я.
     Он кивнул.
     - Всэто непонятно. Я ни разу в жизни не болел. Но вот какая-то дрянь завелась в мозгу. Рак или другая какая-нибудь опухоль, но она по- жираеи разрушает все, поражает нервные центры и поедает их - клетку за клеткой... судя по боли, которую я терплю.
     - И двигательные центры поражены тоже, - заметил я.
     - По-видимому. И все проклятье в том, что я обречен леть вот так, в полном сознании, с неповрежденным умом, и отдавать концодин за другим, постепенно порывая всякую связь с миром. Я уже потеря зрение; слух и осязание покидают меня, и если так пойдет дальше, сро я лишусь речи. И все равно буду пребывать здесь, на этой земле, живой, полный жажды действия, но бессильный.
     - Когда вы говорите, что будете пребывать здесь, то подразумеваете, надо полагать, вашу душу, - сказал я.
     Чушь! - возмутился он. - Я подразумеваю только, что высшие нервные центры еще не поражены лезнью. У меня сохранилась память, я могу мыс- лить и рассуждать. Когда это исчезнет, исчезну и я. Меня не будет. Душа?
     Он насмешливо рассмеялся и лег левым ухом на подушку, давая понять, что не желает продолжать разговор.
     Мы с Мод принялись за работу, подавленные страшной судьбой, постигшей эго человека. Насколько тяжкой была его участь, нам еще предстояло вскоре убедиться. Казалось, это было грозным возмездием за его дела. Мы были настроены тжественно и серьезно и переговаривались друг с другом вполголоса.
     Можете снять наручники, - сказал нам Волк Ларсен вечером, когда мы стояли у его койки, обсуждая, как нам с ним быть. - Это совершенно безо- пасно - я ведь паралитик. Теперь остается только ждать пролежней.
     Он опять криво усмехнулся, глаза Мод расширились от ужаса; она не- вольно отвернулась.
     - А вы знаете, что улыбка у вас кривая? - спросил я его, думая о том, что ей придется ухаживать за ним, и желая избавить ее от этого неприят- ного зрелища. - В таком случае я перестану улыбаться, - хладнокровно заявил он. - Я и сам думал сегодня, чтое все ладно. Правая щека словно окаменела. Да, уже три дня, как началпоявляться эти признаки, - правая сторона време- нами как бы засыпала то нога, то рука.
     - Значит, улыбка у меня кривая? - спросил он, помолчав. - Ну что ж, отныне прошу считать, что я улыбаюсь внутренне, - душе, если вам угод- но, в душе! Учтите, что я и сейчас улыбаюсь.
     И несколько минут он лежал молча, довольный своей мрачной выдумкой.
     Хактер его ничуть не изменился. Это был все тот же неукротимый, страшный Волк Ларсен, заключенный, как в темнице, в своей омертвевшей плоти, которая была когда-то такой великолепной и несокрушимой. Теперь она превратилась в оковы и замкнула его душу в молчание и мрак, отгоро- дивго от мира, который был для него ареной столь бурной деятельности. Никогда больше не придется ему спрягать на все лады глагол "делать". "Быть" - вот все, что ему осталось. А ведь именно так он и определял по- нятие "смерти" - "быть", то есть существовать, но вне движения; замыш- лять, но не исполнять; думать, рассуждать и в этом оставаться таким же живым, как вчера, но плотью - мертвым, безнадежно мертвым.
     А мы с Мод, хоть я и снял с него наручники, никак не могли привыкнуть к его новому состоянию. Наше сознание отказывалось принять его. Для нас он оставался полным скрытых возможностей. Нам казалось, что в любую ми- нуту он может вырваться из оков плоти, подняться ад нею и сотворить что-то ужасное. Столько натерпелись мы от этого человека, что даже те- перь ни на секунду не могли избавиться от внутреннего беспокойства.
     Мне удалось разрешить задачу, вставшую передо мно когда стрела ока- залась слишком короткой. Изготовив новые хват-тали, я перетянул нижний конец фок-мачты через планшир, а затем опустил мачту на палубу, после чего при помощи стрелы поднял на борт грота-гик. Он был длиной в сорок футов, и этого оказалось достаточно, чтобы поднять и установить мачту. При помо вспомогательных талей, которые я прикрепил к стреле, я поднял гик пои в вертикальное положение, а потом упер его пяткой в палубу и закрепил толстыми колодками. Обыкновенный блок, который был у меня на стреле, я прикрепил к ноку гика. Таким образом, взяв ходовой конец талей на брашпиль, я мог по ланию поднимать и опускать нок гика, причем пят- ка его оставалась неподвижной, и при помощи оттяжек придавать ему наклон вправо или влево. К ноку гика я прикрепил также и подъемные тали, а ког- да все приспособление было закончено, поразился сам, как много оно мне дало.
     Два дня ушло у меня на т чтобы справиться с этим делом, и только на третий день утром я смог приподнять фок-мачту над палубой и принялся об-есывать ее нижний конец, чтобы придать ему нужную форму - соответствен- но стсу в трюме. Плотником я оказался и вовсе никудышным. Я пилил, ру- бил и обтесывал неподатливое дерево, ка в конце концов оно не приобре- ло такой вид, словно его обгрызла какая-то гигантская крыса. Но того, что мне было нужно, я все же достиг - Годится, я уверен, что годится! - воскликнул я.
     - Вы знаете, о доктор Джордан считает пробным камнем для всякой ис- тины? - спроси Мод.
     Я покачал головой и перестал извлекать залетевшие мне за вор струж- ки.
     - Пробным камнем является вопрос: "Можем ли мы заставить эту истину служить нам? Можем ли мы доверить ей свою жизнь?"
     - Он ваш любимец, - заметил я.
     - Когда я разрушила свой старый пантеон, выбросила из него Наполеона, Цезаря и еще кое-кого и принялась создавать себе новый, - серьезно про- молвила она, - то первое место занял в нем доктор Джордан.
     - Герой вполне современный!
     - То, что он принадлежит современности, только делает его более вели- ким, - сказала она. - Разве могут герои старого мира сравниться с наши- ми?
     Я кивнул. У нас с Мод былоак много общего, что между нами редко возникали споры. Мы с ней сходились в главном - в нашем мировоззрении, в отношении к жизни.
     - Длявух критиков мы поразительно легко находим общий язык, - расс- меялся я.
     - Для корабельного мастера и подмастерья - тоже, - пошутила она.
     Мы не часто шутили и смеялись в те дни - слишком были мы поглощены нашим тяжелым, упорным трудом и пришиблены страшным зрелищем постепенно- го умирания Волка Ларсена.
     У него повторился удар. Он потерял речь, вернее, начал терять ее. Те- перь он владел ею лишь по временам. По его собственному выражению, не- го, как на фондовой бирже, "телеграфный аппарат" был то включен, то вык- лючен. Когда "аппарат" л включен, Ларсен разговаривал, как обычно, только более медленно как-то затрудненно. А потом речь внезапно поки- дала его, - порой прежде, чем он успевал закончить фразу, - и ему часами приходилось ждать, пока прерванный контакт не восстановится. Он жаловал- ся на сильную головную боль и заранее придумал особую форму связи на случай, если совершенно лишится речи: один нажим пальцев обозначал "да", а два нажима - "нет". Иказал он нам об этом как раз вовремя, так как в тот же вечер окончательно потерял речь. С тех пор на наши вопросы он от- вечал нажимом пальцев, а когда ему самому хотелось чтонибудь сказать, довольно разборчиво царапал левой рукой на листке бумаги.
     Наступила жестокая зима. Шторм следовал за штормо - со снегом, с дождем, с ледяной крупой. Котики отправились в сводальнее путешествие на юг, и лежбище опустело. Я работал не покладая рук. В любую непогоду, невзирая на ветер, который особенно мешал работе, я оставался на палубе с рассвета и дотемна, и дело заметно шло на лад.
     В свое время я допустил ошибку, когда установил стрелу, не прикрепив к ней оттяжки, и тогда мне пришлось взбираться на нее. Теперь я извлекз этого урок и заранее прикрепил снасти - штаги, гафельгардель и д рик-фал - к верхушке фок-мачты. Но, как всегда, я потратил на эту рату больше времени, чем предполагал, - у меня ушло на нее целых два д. А ведь еще столько дела было впереди! Паруса, например, в сущности, необ- ходимо было изготовить заново.
     Пока я трудился над оснасткой фок-мачты. Мод сшивала паруса, причем в любую минуту с готовностью бросала свое занятие и спешила мне на помощь, если я не мог справиться один. Парусина была твердая и тяжелая, и Мод пользовалась настоящим матросским гардаманом и трехгранной парусной иг- лой. Руки у нее очень скоро покрылись волдырями, но она стойко продолжа- ла свою работу, а ведь ей приходилось еще стряпать и ухаживать за больным!
     - Долой суеверия! - сказал я в пятницу утром. - Будем ставить мачту сегодня! Все подготовительные работы были закончены. Взяв тали гика на браш- пиль, я поднял мачту так, что она отделилась от палубы. Затем, закреп эти тали, я взял на брашпиль тали стрелы, прикрепленные к ноку гика, и несколькими поворотами рукоятки привел мачту в вертикальное положение д палубой.
     Мод - как только я освободил ее от обязанности держать сходящий с ба- рабана конец - захлопала в ладоши и закричала:
     - Годится! Годится! Мы доверим ей свою жизнь! Но лицо ее тут же омра- чилось.
     - А ведь мачта не над отверстием, - сзала она. - Неужели вам при- дется опять начинать все сызнова?
     Я снисходительно улыбнулся и, подправив одну из оттяжек гика и подтя- нув другую, подвел мачту к центру палубы. И все-таки она висела еще не точннад отверстием. Лицо Мод опять вытянулось, а я снова снисходи- тено улыбнулся и, маневрируя талями гика и стрелы, подтянул мачту пря- мо к отверстию в палубе. После этого я подробно объяснил Мод, как опус- кать мачту, а сам спустился в трюм к степсуустановленному на дне шху- ны.
     Я крикнул Мод, чтобы она начинала травить. Мачта пошла вниз легко и точно - прямо к четырехугьному отверстию степса. Однако при спуске она немного повернулась вокруг своей оси, и стороны четырехугольного шпора перестали совпадать со сторонами степса. Но я тут же сообразил, что надо сделать. Крикнув Мод, чтобы она перестала травить, я поднялся на палубу и стопорным узлом прикрепил к мачте хват-тали. Потом снова спустился в трюм, сказав Мод, чтобы она по моей команде тянула хват-тали. При свете фонаря я увидел, как мачта медленно поворачивается и стороны шпора ста- новятся параллельно сторонам степса. Мозакрепила тали и вернулась к брашпилю. Медленно опускаясь, мачта проходила последние несколько дюй- мов, но тут снова нала поворачиваться. Однако Мод опять выправила ее хват-талями и проджала травить брашпилем. Квадраты совпали, мачта вош- ла в степс.
     Я громко закричал, и Мод бросилась ко мне. При желтом свете фонаря мы жадно любовались плодами своих трудов. Потом взглянули друг на друга, и руки наши невольно сплелись. Боюсь, что на глазах у нас выступили слезы радости.

/ Полные произведения / Лондон Д. / Морской волк