• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Лондон Д. / Морской волк

Морской волк [12/20]

Скачать полное произведение

    Средь сонма женщин много долгих лет
     Блуждал я, но искал тебя одну
     А я давно перестал искать, решив, что "величайшее благо", как видно, не для меня и Фэрасет прав: я не такой, как все нормальные люди, я - "бесчувственное чудовище", книжный червь, живущий только разумом и только в этом способный находить усладу. И хотя всю жизнь я был окружен женщинами, но воспринимал их чисто эстетически. По временам мне и самому начинало казаться, что я из другого теста, нежелисе, и обречен жить монахом, и не дано мне испытать те вечные или преходящие страсти, кото- рые я наблюдал и так хорошо понимал в других. И вот страсть пришла. Пришла нежданно-негаданно.
     В каком-то экстазе я побрел по палубе, бормоча про себя прелестные стихи Элизабет Браунинг [13]:
     Когда-то я покинул мир людей
     И жил один среди моих видений.
     Я не знавал товарищей милей
     И музыки нежней их песнопений.
     Но еще более нежная музыка звучала теперь в моих ушах, и я был глух и слеп ко всему окружающему. Резкий рик Волка Ларсена заставил меня оч- нуться.
     - Какого черта вам тут нужно? - рявкнул он.
     Я набрел на матросов, красивших борт шхуны, и чуть не опрокинул ведро с краской.
     - Вы что, очумели? Может, у вас солнечный удар? - продолжал он буше- вать.
     - Нет, расстройство желудка, - отрезал я и как ни в чем не бывало за- шагал дальше.
    
    
     АВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
    
     События, разыгравшиеся на "Призраке" вско после того, как я сделал открытие, что влюблен в Мод Брустер, останутся навсегда одним из самых волнующих воспоминаний моей жизни. Все произошло на протяжении каких-- будь сорока часов. Прожив тридцать пять лет в тиши и уединении, я нжи- данно попал в полосу самых невероятных приключений. Никогда не доводи- лось мне испытывать столько треволнений за какие-нибудь сорок асов. И если какой-то голос нашептывает мне порой, что при сложившихся обстоя- тельствах я держался не так уж плохо, - я не очень-то плотно затыкаю уши...
     Все началось с того, что в полдень, за обедом. Волк Ларсен предложил охотникам питаться впредь в своем кубрике. Это было неслыханным наруше- нием обычая, установившегося на промысловых шхунах, где охотники неофи- циально приравниваются к офицерам. Ларсен не пожелал пускаться в объяс- нения, но все было но без слов. Хорнер и Смок начали оказывать Мод Брустер знаки внимания. Это было только смешно и нисколько не задевало ее, но капитану явно пришлось не по вкусу.
     Распоряжение капитана было встречено гробовым молчанием; остальные четверо охотников многозначительно покосились на виновников изгнания. Джок Хорнер, малый выдержанный, и глазом не моргнул, но Смок побагровел и уже готов был что-то возразить. Однако Волк Ларсен следил за ним и ждал, глаза его холодно поблескивали, и Смок так и не проронил ни слова.
     - Вы, кажется, хоте что-то сказать? - вызывающе спросил его Волк Ларсен.
     Но Смок не принял вызова.
     - Это насчет чего? - в свою очередь, спросил он и при этом с таким невинным видом, что Волк Ларсен не сразу нашелся, что сказать, а все присутвующие усмехнулись.
     - Не знаю, - протянул Волк Ларсен. - Мне, откровенно говоря, показа- лось, что вам не терпится получить пинка.
     - Это за что же? - все так же невозмутимо возразил Смок.
     Охотники уже откровенно улыбались во весь рот. Капитан готов был убить Смока, и я убеен, что только присутствие Мод Брустер удержало его от кровопролития. Впрочем, не будь ее здесь. Смок и не вел бы себя так. Он был слишкоосторожен, чтобы раздражать Волка Ларсена в такую минуту, когда тот беспрепятственно мог пустить в ход кулаки. Все же я очень боялся, что дело дойдет до драки, но крик рулевого разрядил напря- жение.
     - Дым на горизонте! - донеслось с палубы через открытый люк трапа.
     - Направление? - крикнул в ответ Волк Ларсен.
     - Прямо за кормой, сэр.
     - Не русские ли? - высказал предположение Лэтимер.
     При этих словах лица охотников помрачнели. Русский роход мог быть только крейсером, и хотя охотники имели лишь смутное представление о ко- ординатах шхуны, но они все же знали, что находятся вблизи границ зап- ретных вод, а браконьерские подвиги Волка Ларсена были общеизвестны. Все глаза устремились на него.
     - Вздор! - со смехом отозвался он. - На этот раз, Смок, вы еще не по- падете на соляные копи. Но вот что я вам скажу: ставлю пять против одно- го, что это "Македония".
     Никто не принял его пари, и он продолжал:
     - А если это "Македония", так держу десять против одного, что не ми- новать нам стычки.
     - Нет уж, покорно благодарю, - проворчал Лэтимер. - Можно, конечно, и рискнуть, когда есть какойнибь шанс. Но разве у вас с вашим братцем дело хоть раз обошлось без стычки? Ставлю двадцать против одного, что и теперь будет то же.
     Все засмеялисьв том числе и сам Ларсен, и обед прошел сравнительно гладко - главным образом благодаря моему долготерпению, так как капитан взялся после этого изводить меня, то вышучивая, то принимая покрови- тельственный тон, и довел дело до того, что меня уже трясло от бешенства и я еле сдерживался. Но я знал, что должен держать себя в руках ради Мод Брустер, и был вознагражден, когда глаза ее на миг встретились с моими и сказали мне яснее слов: "епитесь, крепитесь!"
     Встав из-за стола, мы поднялись на палубу. Встреча с пароходом сулила какое-то разнообразие в монотонном морском плавании, а предположение, что это Смерть Ларсен на своей "Македонии", особенно взволновало всех. Свежий ветер, поднявший накануне сильную волну, уже с утра начал сти- хать, и теперь можно было спускать лодки; охота обещала быть удачной. С рассветмы шли по совершенно пустынному морю, а сейчас перед нами было больш стадо котиков.
     Дымок парохода по-прежнему виднелся вдали за кормой и, пока мы спус- кали лодки, стал заметно приближаться к нам. Наши шлюпки рассеялись по океану и взяли курс на север. Время от времени на какой-нибудь из них спускали парус, после чего оттуда доносились звуки выстрелов, а затем парус взвивался снова. Котики шли густо, ветер совсем стих, все благоп- риятствовало охоте. Выйдя на подветренную сторону от крайней шлюпки, мы обнаружили, что море здесь буквало усеяно телами спящих котиков. Я ни- когда еще не видел ничего подобного: котики окружали нас со всех сторон и, растянувшись на воде по двоепо трое или небольшими группами, мирно спали, как ленивые щенки.
     Дым все приближался, и уже начали вырисовываться корпус парохода и его палубные надстройки. Это была "Македония". Я прочел название судна в бинль, когда оно проходило справа, всего в какой-нибудь миле от нас. Вк Ларсен бросил злобный взгляд в его сторону, а Мод Брустер с любо- пытством посмотрела на капитана.
     - Где же стычка, которую вы предрекали, капитан Ларсен? - весело спросила она.
     Он взглянул на нее с усмешкой, и лицо его на миг смягчилось.
     - А вы чего ждали? Что они возьмут нас на абордаж и перережут нам глотки?
     - Да, чего-нибудь в этом роде, - призналась она. - Я ведь так мало знаю нравы морских охотников, что готова ожидать чего угодно.
     Он кивнул.
     - Правильно, правильно! Ваша ошибка лишь в том, что вы могли ожидать чего-нибудь и похуже.
     - Как? Что же еще может быть хуже, чем если нам перережут глотки? - наивно удивилась она.
     - Хуже, если у нас взрежут кошелек, - ответил он. - В наше время че- ловек устроен так, что его жизнеспособность определяется содержанием его кошелька.
     - "Горсть мусора получит тот, кто кошелек мой украдет", - оцитиро- вала она.
     - Но кто крадет мой кошелек, крадет мое право на жизнь, - последовал ответ. - Старая поговорка наизнанку... Ведь он крат мой хлеб, и мой кусок мяса, и мою постель и тем самым ставит подгрозу и мою жизнь. Вы же знаете, что того супа и хлеба, которые бесатно раздают беднякам, хватает далеко не на всех голодных, и, когда у человека пуст кошелек, ему ничего не остается, как умереть собачьей смертью... если он не из- ловчится тем или иным способом быстро свой кошелек пополнить.
     Но я не вижу, чтобы этот пароход покушался на ваш кошелек.
     - Подожте, еще увидите, - мрачно промолвил он.
     Ждать нам пришлось недолго. Пройдя на несколько миль вперед за наши шлюпки, "Македония" спустила ои. Мы знали, что на ней четырнадцать шлюпок, а у нас было толькоять, после того как на одной удрал Уэйн- райт. "Македония" сначала спустила несколько шлюпок с подветренной сто- роны и довольно далеко от нашей крайней шлюпки, потом стала спускать их поперек нашего курса и последнюю спустила далеко с наветренной стороны от нашей ближайшей шлюпки. Маневр "Македонии" испортил нам охоту. Позади нас котиков не было, а впереди бороздили море четырнадцать чужих шлюпок и, словно огромная метла, сметали перед собою стадо.
     Закончив отстрел зверя на узкой полосе в три-четыре мили, - это было все, что оставила нам для охоты "Македония", - наши шлюпки вынуждены бы- ли вернуться на шхуну. Ветер улегся, еле заметное дуновение проносилось над притихшим океаном. Такая погода при встрече с огромным стадом коти- ков могла бы обеспечить отличную охоту. Даже в удачный сезон таких дней выпадает немного, и все наши матросы - и гребцы и рулевые, не говоря уже об охотниках, - поднимаясь на борт, кипели злобой. Каждый чувствовал се- бя ограбленнымПока втаскивали шлюпки, проклятия так и сыпались на го- лову Смерти Ларсена, и если бы крепкие слова могли убивать, он, верно, был бы обреч на погибель.
     - Провалиться бы ему в преисподнюю на веки вечные! - проворчал Луис, бросая мне многозначительный взгляд и присаживаясь отдохнуть, после того как он принайтовил свою шлюпку.
     - Вот прислушайтесь-ка к их словам и скажите, что еще могло бы так их взволновать, - заговорил Волк Ларсен. - Вера? Любовь? Выкие идеалы? Добро? Красота? Истина?
     - В них оскорблено врожденное чувство справедливости, - заметила Мод Брустер.
     Она стояла шагах в десяти от нас, придерживаясь одной рукой за грот-ванты и чуть покачиваясь в такт легкой качке шхуны. Она сказала это негромко, но я вздрогнул - голос ее прозвенел, как чистый колокольчик. Как он ласкал мой слух! Я едва осмелился взглянуть ннее, боясь выдать себя. Светло-каштановые волосы ее, выбиваясь из-под морской фуражки, зо- лотились на солнце и словно ореолом окружали нежныовал лица. Она была очаровательна и полна соблазна, и вместе с тем необычайная одухотворен- ность ее облика придавала ей что-то неземное! Все мое прежнее восторжен- ное преклонение перед жизнью воскресло во мне перед столь дивным ее воп- лощением, и холодные рассуждения Волка Ларсена о смысле жизни показались нелепыми и смешными.
     - Вы сентиментальны, какистер Ван-Вейден, - язвительно произнес Ларсен. - Почему эти люди чертыхаются? Да потому, что кто-то помешал ис- полнению их желаний. А каковы их желания? Пожрать повкусней да пова- ляться на мкой постели, сойдя на берег, после того как им выплатят кругленькую сумму. Женщины и вино, животный разгул - вот и все их жела- ния, все, чем полны их души, - их высшие стремления, их идеалы, если хо- тите. То,ак они проявляют свои чувства, зрелище малопривлекательное, зато сейчас очень ясно видно, что они задеты за живое. Растревожить их душу можно сильнее всего, если залезть к ним в карман.
     - Однако по вашему поведению не видно, чтобы к вам залезли в карман, - сказала она смеясь.
     - Видимо, я просто веду себя иначе, а мне тоже залезли в карман и, следовательно, растревожили и мою душу. Если подсчитать примерно, сколько шкур украла у нас сегодня "Македония", то, учитывая последние цены на котиковые шкуры на лондонском рынке, "Призрак" порял тысячи полторы долларов, никак не меньше.
     - Вы говорите об этом так спокойно... - начала она.
     - Но я всем не спокоен, - перебил он. - Я мог бы убить того, кто меня ограбил. Да, да, я знаю - он мой брат! Вздор! Сантименты!
     Внезапно выражение его лица изменилось, и он проговил менее резко и с ноткой искренности в голосе:
     - Вы, люди сентиментальные, должны быть счастливы, поистине счастли- вы, мечтая о чем-то своем и находя в жизни что-то хорошее. Найдете что-нибудь хорошее и, глядишь, сами себчувствуете хорошими. А вот ска- жите-ка мне, вы оба, есть что-нибудь хорошее во мне?
     - Внешне вы, по-своему, совсем неплохи, - определил я.
     - В вас заложено все, чты творить добро, - отвечала Мод Брустер.
     - Так я и знал! - сердито воскликнул он. - Ваши слова для меня пустой звук. В том, как вы выразили свою мысль, нет ничего ясного, четкого, оп- ределенного. Ее нельзя взять в руки и рассмотреть. Собственно говоря, это даже не мысль. Это впечатление, сантимент, выросший из иллюзии, но вовсе не плод разума.
     Понемногу его голос смягчился, и в нем снова прозвучала искренняя нотка.
     - Видите ли, я тоже порой ловлю себя на желании быть слепым к фактам жизни и жить иллюзиями и вымыслами. Они лживы, насквозь лживы, они про- тиворечат здравому смыслу. И, несмотря на это, мой разум подсказывает мне, что высшее наслаждение в том и состоит, чтобы мечтать и жить иллю- зиями, хоть они и лживы. А ведь в конце-то концов наслаждение - инственная наша награда в жизни. Не будь наслаждения - не стоило бы и жить. Взять на себя труд жить и ничего от жизни не получать - да это же хуже, чем быть трупом. Кто больше наслаждается, тот и живет полнее, а вас все ваши вымыслы и фантазии огорчают меньше, а тешат больше, чем ме- ня - мои факты.
     Он медленно, задумчиво покачал головой.
     - Часто, очень часто я сомневаюсь в ценности человеческого разума. Мечты, вероятно, дают нам больше, чем разум, приносят больше удовлетво- рения. Эмоциональное наслаждение полнее и длительнее интеллектуального, не говоря уж о том, что за мгновения интеллектуальной радости потом расплачиваешься черной меланхолией. А эмоциональное удовлетворение вле- чет за собой ль легкое притупление чувств, которое скоро проходит. Я завидую вам, завидую вам!
     Он внезапно оборвал свою речь, и по губам его скользнула знакомая мне странная усмешка.
     - Но я зидую вам умом, а не сердцем, заметьте. Зависть - продукт мозга, ее диктует мне мой разум. Так трезвый человек, которому надоела его трезвость, жалеет, глядя на пьяных, что он сам не пьян.
     - Вы хотите сказать: так умник глядит на дураков и жалеет, что он сам не дурак, - засмеялся я.
     - Вот именно, - отвечал он. - Вы пара бланных, обанкротившихся ду- раков. У вас нет ни одного факта за душой.
     - Однако мы живем на свои ценности не хуже вас, - возразила Мод Брус- тер.
     - Даже лучше, потому что вам это ничего не стоит.
     - И еще потому, что мы берем в долг у вечности.
     - Так ли это, или вы только воображаете, что это так, - не имеет зна- чения. Все равно вы тратите то, чего у вас нет, а взамен приобретаете большие ценности, чем я, тратящий точто у меня есть и что я добыл в поте лица своего.
     - Почему же вне переведете свой капитал в другую валюту? - насмеш- ливо спросила она.
     Он быстро, с тенью надежды, взглянул на нее и, помолчав, ответилсо вздохом:
     - Поздно. Я бы и рад, пожалуй, да не могу. Весь мой катал - в валю- те старого выпуска, и мне от нее не избавиться. Я не могу заставить себя признать ценность какой-либо другой валы, кроме моей.
     Он умолк. Взгляд его, рассеянно скользнув по еелицу, затерялся где-то в синей морской дали. Звериная тоска снова овдела им; по телу его пробежала дрожь. Своими рассуждениями он дов себя до приступа хандры, и можно было ждать, что часа через два она найдет себе разрядку в какой-нибудь дьявольской выходке. Мне вспомнил Чарли Фэрасет, и я подумал, что эта тоска - кара, которая постигает каждого материалиста.
    
    
     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
    
     Утром во время завтрака Волк Ларсен обратился ко мне с вопросом: уже поднимались на палубу, мистер ВанВейден? Какая сегодня погода?
     - Довольно ясно, ответил я, бросая взгляд на солнечный луч, играю- щий на ступеньке трапа. - Ветер западный, свежий и, кажется, будет еще крепчать, если верить прогнозу Луиса.
     Капитан кивнул с довольным видом.
     - Туман не предвидится?
     - На севере и на северо-западе густая пелена.
     Он снова кивнул и, казалось, остался еще более доволен, услышав это.
     - А что "Македония"?
     - Ее нигде не видно, - отвечал я.
     Я йог бы поклясться, что при этом сообщении лицо у него вытянулось, но чему это так его разочаровало, было мне непонятно.
     Вскоре все разънилось.
     - Дым впереди! - донеслось с палубы, и лицо Ларсена снова ивилось.
     - Превосходно! - воскликнул он. Вскочив из-за стола, он днялся на палубу и направился к изгнанным из кают-компании охотникамкоторые вку- шали свой первый завтрак у себя в кубрике.
     Ни Мод Брустер, ни я почти не притронулись к еде. Мы переглянулись тревожно, в пном молчании прислушиваясь к голосу капитана, доносивше- муся сквозь переборку. Говорил он долго, и конец его речи был встречен одобрительным ревом. Переборка была толстая, и мы не могли разобрать слов, но они явно произвели большое впечатление на охотников. Рев стих и перешел в оживленный говор и веселые возгласы.
     Вскоре на палубе поднялись шум и возня, и я понял, что матросы вызва- ны наверх и готовятся спускать шлюпки. Мод Брустер вышла вместе со мной на палубу, и я покинул ее у края юта, откуда она могла видеть все и в то же время оставаться в стороне. Матросы, должно быть, тоже были посвящены в замыслы капитана, так как работали с необыкновенным рвением. Охотники, прихватив дробовики, ящики с патронами и - что было совсем необычно - винтовки, высыпали на палубу. Они почти никогда не брали с собой винто- вок, так как котики, убитые пулей с дальнего расстояниянеизменно тону- ли, прежде чем подоспеет шлюпка. Но сегодня каждый охник взял с собой винтовку и большой запас патронов. Я заметил, как они довольно ухмыля- лись, поглядывая на дымок "Македонии", который поднимался все выше и вы- ше, по мере того как пароход приближался к нам с зада.
     Все пять шлюпок были быстро спущены на воду. Как и накануне, они ра- зошлись веером в северном направлении. Мы следовали поодаль. Я с любо- пытством наблюдал за ними, но все шло, как обычно. Охотники спускали па- руса, били зверя, снова ставили паруса и продолжали свой путь, как дела- лось это изо дня в день. "Македония" повторила свой вчерашний маневр - начала спускать свои шлюпки впереди, поперек нашего курка, с целью "под- мести" море. Четырнадцать шлюпок "Македонии" для успешной охоты должны были рассеяться на довольно обширном пространстве, и пароход, перерезав нам путь, продолжал двигаться на северо-восто спуская шлюпки.
     - Что вы будете делать? - спросил я Волка Ларсена, снедаемый любо- пытством.
     - Вас это не касается, - грубо ответил . - Узнаете в свое время. А пока что молитесь о хорошем ветре.
     - Впрочем, могу сказать, - добавил он, помолчав. - Я намерен угостить братца по его же рецепту. Короче говоря, "подметать" море теперь буду я, и не один день, а до конца сезона, если нам повезет.
     - А если нет?
     - Это исключается, - рассмеялся он. - Нам должно повезти, иначе мы пропали.
     Он стоял на руле, а я пошел в матросский кубрик проведать своих паци- ентов - Нилсона и Магриджа. У Нилсона переломанная нога хорошо сраста- лась, и он был довольно бодр и весел, но кок пребывал в черной меланхо- лии, и мне невольно стало искренне жаль этого горемыку. Казалось порази- тельным, что после всего перенесенного он все еще жив и продолжает цеп- ляться за жизнь. Судьба нщадила беднягу: калеча его из года в год, она превратила его тщедушное тело в какой-то обломок кораблекрушения, но ис- корка жизни упрямо тлела в нем.
     - С хорошим протезом, какие теперь делают, ты сможешь топтаться в камбузах до скончания века, - подбодрил я его.
     Он ответил мне очень серьезно, даже торжественно:
     - Не знаю, о каких вы там протезах толкуете, мистер Ван-Вейден, только я не умру спокойно, пока не увижу, что эта скотина издохла, будь он проклят! Ему не пережить меня, нет! Он не имеет права жить и, как сказано в священном писании: "И окончит дни свои в муках". А я добавлю: аминь, и чтоб он сдох поскорей!
     Вернувшись на палубу, я увидел, что Волк Лсен одной рукой вертит штурвал, а в другой держит морской бинокль,зучая расположение шлюпок и внимательно?" следя за движением "Македонии". Я заметил, что наши а шлюпки привалились к ветру и взяли курс на северо-запад, но смысл этого маневра был мне не ясен, так как: впереди их находилось пять шлюпок "Ма- кедонии", которые, в сю очередь, тоже взяли круче к ветру. Таким обра- зом, они все более уклонялись на запад, постепенно удаляясь от остальных шлюпок. Наши шлюпки шли и под парусами и на веслах. Подгоняемая каждая тремя парами весел -аже охотники гребли, - они быстро догоняли "непри- ятеля". Дым парохода таял вдали, превращаясь в едва различимое пятнышко на северо-востоке. Самого судна уже не было видно.
     До сих пор мы еле-еле продвигались вперед, и паруса почти все время полоскались на ветру; раза два мы даже ненадолго ложились в дрейф. Но теперь все изменилось. Шкоты были выбраны, и Волк Ларсен повел "Призрак" полным ходом. Мы промчались мимо наших шлюпок и стали приближаться к ближайшей шлюпке с "Македонии".
     - Отдайте бом-кливер, мистер Ван-Вейден, - скомандовал Волк Ларсен, - и приговьтесь выбрать кливер и стаксель!
     Я побежал исполнять команду, и когда мы медленно скользили мимо шлюп- ки в каких-нибудь ста футах от нее с подветренной стороны, нирал блом-кливе был уже выбран и закреплен. Трое людей на шлюпке подозри- тельно поглядывали в нашу сторону. Они не могли не знать Волка Ларсена, хотя бы понаслышке, а ведь они только что "подметали" море перед нашими шлюпками. Я обратил внимание на то, что охотник - здоровенный малый скандинавского типа, сидевший носу, - держит на коленях винтовку, что, казалось, было сейчас совсем ни к чему, - винтовка могла бы лежать на местеКогда мы поравнялись с ними. Волк Ларсен помахал им рукой и крикнул:
     - Поднимайтесь к нам "подрейфовать"! Слово "подрейфовать" на языке промысловых шхун заменяет сразу два глагола: "навеститьи "поболтать".
     Оно отражает общительность моряков и сулит приятное разнообразие в их монотонной жизни.
     "Призрак" привелся к ветру, и я, закончив свою работу на баке, побе- жал на корму помочь матросам управиться с гротом.
     - Прошу вас оставаться на палубе, мисс Брустер, - сказал Волк Ларсен, направляясь встречать гостей. - И ватоже, мистер Ван-Вейден.
     Матросы на шлюпке, спустив парус, подвели ее к борту шхуны. Охотник, похожий на золотобородого викинга, перелез чез планшир и спрыгнул на палубу. Я заметил, что этот богатырь держия настороженно. Сомнение и недоверие были ясно написаны на его лице. Это было открытое лицо, хотя густая борода и придавала ему несколько свирепый вид. Однако, когда охотник перевел взгляд капитана на меня и увидел, что нас только двое, а потом поглядел на сих двух матросов, которые поднялись на борт сле- дом за ним, лицо егпросветлело. Бояться не было причины. Он, как Голи- аф, возвышался над Волком Ларсеном. Ростом он был никак не меньше шести футов и восьми дюймов, а весил - это я узнал впоследствии - двести сорок фунтов. И притом ни капли жира, только кости и мышцы.
     Но тревога снова промелькнула в его глазах, когда Волк Ларсен, оста- новившись у трапа, пригласил его спуститься в кают-компанию. Впрочем, он тут же приободрился, еще раз окинув взглядом капитана: Волк Ларсен был крупный мужчина, но рядом с ним казался карликом. Э положило конец ко- лебаниям гостя, и он начал спускаться по трапу. Ларсен последовал за ним. Тем временем оба гребцнаправились, согласно обычаю, на бак - в гости к матросам.
     Внезно из кают-компании донеслись страшные звуки, подобные рычанию льва, шум яростной схватки. Это сцепились лев с леопардом. Волк Ларсен - лпард - напал на льва, и лев рычал.
     - Вот вам святость нашего гостеприимства! - с горечью обратился я к д Брустер.
     Она утвердительно кивнула; мучительное отвращение исказило ее лицо, и я вспомнил, как я сам страдал при виде физического насилия, когда впер- вые попал на "Призрак".
     - Не лучше ли вам уйти подальше, ну хотя бы на бак, пока все это не кончится? - предложил я.
     Но она отрицательно покачала головой, глядя на меня жалобными глаза- ми. И в них не было страха, хотя я видел, что она потрясена этим новым проявлением зверства.
     - Прошу вас,оймите, - сказал я, воспользовавшись случаем, - какую бы роль ни приходилось мне играть в том, что здесь происход или может еще произойти, я не могу поступать иначе... если только мы хотим выб- раться отсюда живыми. Мне тоже нелегко, - добавил я.
     - Я понимаю, - отозвалась она. Голос ее звучал слабо, словно доносил- ся издалека, но взгляд подердил, что она понимает меня.
     Внизу все стихло, и Волк Ларсен поднялся на палубу. Лицо его под бронзовым загаром слегка покраснело, но других следов борьбы не было за- метно.
     - Пришлите сюда тех двоих, мистер ВанВейден! - сказал он.
     Я повиновался, и через минуту они стояли перед ним.
     - Поднимите шлюпку, - обратился он к матросам. - Ваш охотник решил немного задержаться и не хочет, чтоб зря колотило о борт. Поднять шлюпку, говорю я! - повторил он более резко, заметив, что они колеблют- ся. - Почем знать, может, вам придется некоторое время поплавать со мной, - продолжал он, в то время как матросы нерешильно принялись вы- полнять приказание. Он говорил, не повышая голоса, но в тоне его слыша- лась угроза. - Так что лучше уж начнем по-хорошему. А ну живей! У Смерти Ларсена, небось, проворнее поворачивались, сами знаете!
     Его окрик заставил матросов поторопиться. В то время, как шлюпку за- валивали на палубу, я получил приказание отдать кливера. Став к шрва- лу, Волк Ларсен направил "Призрак" ко второй с наветренной стороны шлюп- ке "Македонии".
     Покончив с парусами, я стал высматривать шлюпки. Третья шлюпка была атакована умя нашими, четвертая - остальными тремя, а пятая, повернув, шла на выручку соседней. Перестрелка завязалась с дальнего расстояния, и до нас доносилась беспрерывная трескотня винтовок. Порывистый ветер, поднявший короткую волну, мешал точному прицеливанию, и, подойдя ближе, Мы увидели, как пули то тут, то там прыгают рикошетом с волны на волну.
     - Шлюпка, за которой мы гнались, спустилась под ветер и сделала по- пытку ускользнуть от нас и прийти на Помощь своим.
     Я не мог следить за тем, что происходило дальше, пока возился с пару- сами, а вернувшись на ют, услышал, как Ларсен приказывает матросам "Ма- кедонии" отправиться в кубрик на баке. Они угрюмо подчинились. Затем ка- питан предложил мисс Брустер спуститься в кают-компанию и улыбнулся, за- метив промелькнувший в ее глазах ужас.
     - чего страшного там нет, - сказал он. - Человек этот цел и невре- дим связан по рукам и ногам. Сюда же могут залететь пули, а мне совсем не хочется потерять вас.
     И почти в ту же минуту шальная пуля царапнула медную ручку штурвала, которую держал Ларсен, и кошетом отскочила в сторону.
     - Вот видите, - сказал он и повернулско мне: - Мистер Ван-Вейден, станьте-ка на руль.
     Мод Брустер спустилась по трапу всего на несколько ступенек. Волк Ларсен взял винтов и дослал патрон в ствол. Я глазами молил мисс Брус- тер уйти, но она только улыбнулась и сказала:
     - Может, мы и не умеем стоять на ногах, но мы покажем капитану Ларсе- ну, что хилые сухопутные людишки не трусливее его.
     Ларсен бросил на нее восхищенный взгляд.
     - Вы нравитесь мне все больше, - сказал он. - Ум, талант, отвага! Неплохое сочетание! Такой синий чулок, как вы, мог бы статьеной пред- водителя пиратов... Но придется нам продолжить разговор вругой раз, - усмехнулся он, когда еще одна пуля вонзилась в стенку рубки.
     И я снова увидел золотистые искорки в его глазах и ужас в глазах Мод Брустер.
     - Мы даже храбрее его, - поспешно проговорил я. - По крайней мере про себя могу сказать, что я храбрее капитанЛарсена.
     Тот резко обернулся ко мне - уж не смеюсь ли я над ним? Я немного пе- реложил штурвал, чтобы не дать шхуне привестись к ветру, а затем снова лег на курс, и, видя, что Волк Ларсен все еще ждет объяснения, показал на свои колени.
     - Вглядитесь-ка, - сказал я, - и вы заметите легкую дрожь. Это зна- чит, что я боюсь, плоть моя боится. Я боюсь разумом, потому что не хочу умирать. Но дух мой одолевает дрожащую плоть и напуганное сознание. Это больше, чем храбрость. Это мужество. Ваша же плоть ничего не боится, и вы ничего не боитесь. Значит, вам и нетрудно встречаться с опасностью лицом к лицу. Вам это даже доставляет удовольствие, вы упиваетесь опас- ностью. Вы можете бы бесстрашны, мистер Ларсен, но согласитесь, что из нас двоих по-настоящему храбр - я.
     - Вы правы, - сразу признал он. - В таком свете мне это еще не предс- тавлялось. Но тогда верно и обратное Если вы храбрее меня, значит, я трусливее вас?
     Мы оба рассмеялись над этим странным выводом, и Ларсен, опустившись на одно колено, опер ствол винтовки о планшир. В начале перестрелки мы находились от шлюпок примерно в одной миле, но сейчас это расстояние уже сократилось вдвое. Ларсен выстрелил три раза, тщательно прицеливаясь. Первая пуля пролетела в пяти - десяти футах от шлюпки, вторая - у самого борта, третья удила в рулевого, и он, выпустив из рук кормовое весло, свалился на дно шлюпки.
     - Хватит с них, - сказал Волк Ларсен, поднимаясь на ноги. - Охотником пожертвовать нельзя, да он никак и не сможет одновременно и править и стрелять, а гребец, надеюсь, править не умеет.
     Его расчет полностью опрдался. Шлюпку завертело на волнах, и охот- ник бросился на корму сменить рулевого. С этой шлюпки больше не стреля- ли, но на остальных винтои продолжали трещать.
     Охотнику удалось снова увалить шлюпку под ветер, но мы шли в два раза быстрее и догоняли ее. Когда мы были от нее примерно в ста ярдах, я уви- дел, как гребец передал охотнику винтовку. Волкарсен отошел на середи- ну палубы и взял бухту гафель-гардели. Потом, снова утвердив винтовку на планшире, прицелился в шлюу. Раза два охотник хотел было бросить кор- мовое весло и схватить втовку, но все не решался. Мы были уже борт о борт со шлюпкой и обгоняли ее.

/ Полные произведения / Лондон Д. / Морской волк