Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Лондон Д. / Морской волк

Морской волк [8/20]

  Скачать полное произведение

    По стонами, с ругательствами матросы стали подниматься на ноги.
     - Зажгите лампу, я вывихнул большой палец, - крикнул Парсонс, смуг- лый, мрачный парень, рулевой из шлюпки Стэндиша, где Гаррисон был греб- цом.
     - Лампа где-то тут, на полу, - сказал Лич, опускаясь на край койки, на которой притаился я.
     Послышался шорох, чирканье спичкипотом тускло вспыхнула коптящая лампа, и при ее неверном свете босоногие матросыпринялись обследовать свои ушибы и раны. Уфти-Уфти завладел пальцем Парсонса, сильно дернул его и вправил сустав. В то же время я заметил, что у самого канака сус- тавы пальцев разбиты в кровь. Он показывал их всем, скаля своивелико- лепные белые зубы, и хвалился, что своротил скулу Волку Ларсену.
     - Так это ты, черное пугало, постарался? - воинственно вскричал Кел- ли, американец ирландского происхождения, бывший грузчик, первый раз вы- ходивший в море и состоявший гребцом при Керфуте.
     Он выплюнул выбитые зубы и с перекощенным от бешенства лицом двинулся на Уфти-Уфти. Канак отпрыгнул к своей койке и выхватил длинный нож.
     - А, брось! Надоел! - вмешался Лич. Очевидно, при всей своей молодос- ти и неопытности он был коноводом в кубрике. - Ступай прочь, Келли, ос- тавь Уфти в покое! Как, черт подери, мог он узнать тебя в темноте?
     Келли нехотя повиновался, а Уфти-Уфти благодарно сверкнул своими бе- лыми зубами. Он был красив. В линиях его фигуры была какая-то женствен- ная мягкость, а большие глаза смрели мечтательно, что странно противо- речило его репутации драчуна и забияки.
     - Как ему удалось уйти? - спросил Джонсон.
     Все еще тяжелоыша, он сидел на краю своей койки; вся его фигура вы- ражала крайнее разочарование и уныние. Во время борьбы с него сорвали рубашку; кровь "в раны на щеке капала на обнаженную грудь и красной струйкой стекала на пол.
     - Удалось, потому что он дьявол. Я ведь говорил вам, - отозвся Лич, вскочив с койки; в глазах у него блеснули слезы отчаяния. - И ни у кого из вас вовремя не нашлось ножа! - простонал он.
     Но никто не слушал его; в матросах уже проснулся страх перед ожидав- шей их карой.
     - А как он узнает, кто с ним дрался? - спросил Келли, свирепо огля- нувшись кругом, добавил: - Если, Конечно, никто не досет.
     - Да стоит ему только поглядеть на нас... - пробормотал Парсонс. - Взглянет хоть на тебя, и все!
     - Скажи ему, что палуба встала дыбом и дала тебе по зубам, - усмех- нулся Луис.
     Он один не слезал во время драки с койки и торжествовал, что у него нет ни ран, ни синяков - никаких следов участия в ночном побоище.
     - Ну и достанется вам завтра, когда Волк увидит ваши рожи! - хмыкнул он.
     - Скажем, что приняли его за помощника, - пробормотал кто-то.
     А другой добавил:
     - А я скажу, что услышал шум, соскочил с койки и сразу же получил по морде за любопытство. Ну и, понятно, не остался в долгу. А кто там был - я и не разобрал в этой темнотище.
     - И съездил мне в зубы! - дополнил Кел и даже просиял на миг.
     Лич и Джонсон не принимали участия в этом разговоре, и было ясно, что товарищи смотрят на них, как на обреченных. Лич некоторое время молчал, но наконец его взорвало.
     - Тошно слушать! Слюнтяи! Если бы вы поменьше мололи языком да по- больше работали руками, ему бы уже была крышка.очему ни один из вас не дал мне ножа, когда я просил? Черт бы вас побрал! И чего вы нюни распус- тили - убьет он вас, что ли? Сами знаете, что не убьет. Он не может себе этого позволить. Здесь нет корабельных агентов, чтобы подыскать других бродяг на ваше место. Кто без вас будет грести, и править на шлюпках, и работать на его чертовой шхуне? А теперь нам с Джонсоном придется расп- лачиваться за все. Ну, лезьте на койки и заткнитесь. Я хочу спать.
     - Что верно, то верно! - отозвался Парсонс. - Убить он нас, пожалуй, не убьет. Но уж житья нам тепертоже не будет на этой шхуне!
     А я все это время с тревогой думал о своем собственном незавидномо- ложении. Что произойдет, когда они заметят меня? Мне-то не пробить на- верх, как Волку Ларсену. И в эту минуту Лэтимер крикнул с палубы:
     - Хэмп! Капитан зовет!
     - Его здесь нет! - отозвался Парсонс.
     - Нет, я здесь! - крикнул я, спрыгивая с койки и стараясь придать свое голосу твердость.
     Матросы ошеломленно уставились на меня. Я читал на их лицах страх. Страх и злобу, порождаемую страхом.
     - Иду! - крикнул я Лэтимеру.
     - Нет, врешь! - заорал Келли, становясь между мной и трапом и пытаясь схватить меня за горло. - Ах ты, подлая гадина! Я тебе заткну глотку!
     - Пусти его! - приказал Лич.
     - Черта с два! - последовал сердитый ответ.
     Лич, сидевший на краю койки, даже не шевельнулся.
     - Пусти его, говорю я! - повторил он, но на этот раз голос ег проз- вучал решительно и жестко.
     Ирландец колебался. Я шагнул к ну, и он отступил в сторону. Дойдя до трапа, я повернулся и обвел глазами круг свирепых и озлобленных лиц, глядевших на меня из полумрака. Внезапно глубокое сочувствие пробудилось во мне. Я вспомнил слова кока. Как бог должен ненавидеть их, если обре- кает на такие муки!
     - Будьте покойны, я ничего не видел и не слышал, - негромко произнес я.
     - Говорю вам, он не выдаст, - услышал я, поднимаясь по трапу, голос Ла. - Он любит капитана не больше, чем мы с вами.
     Я нашел Волка Ларсена в его каюте. Обнаженный, весь в крови, он ждал меня и приветствовалбычной иронической усмешкой:
     - Приступайте к работе, доктор! По-видимому, в этом плавании вам предстоит обширная практика. Не знаю, как "Призрак" обошелся бы без вас. Будь я способен на столь благородные чувства, я бы сказал, что его хозя- ин глубоко вам признателен.
     Я уже был хорошо знаком с нашей нехитрой судовой аптечкой и, пока ки- пятилась на печке вода, стал приготовлять все нужное для перевязок. Лар- сен тем временем, смеясь и болтая, расхаживал п каюте и хладнокровно рассматривал свои раны. Я впервые увидел его обнаженным и был поражен. Культ тела никогда не был моей слабостью, но обладал все же достаточ- ным художественным чутьем, чтобы оценить веколепие этого тела.
     Должен признаться, что я был зачарован совеенством этих линий, этой, я бы сказал, свирепой красотой. Я видел мросов на баке. Многие из них поражали своими могучими мускулами, но у всех имелся какойнибудь недостаток: одна часть тела была слишком сильно развита, другая слишком слабо, или же какоенибудь искривление нарушало симметрию: у одних были слишком длинные ноги, у других - слишком короткие; одних портила излиш- няя жилистость. Других - костлявость. Только Уфти-Уфти отличался безуп- речным сложением, однако в красоте его было что-то женственное.
     Но Волк Ларсен яялся воплощением мужественности и сложен был почти как бог. Когда он ходил или поднимал руки, мощные мускулы напрягались и играли под атласн кожей. Я забыл сказать, что бронзовым загаром были покрыты только его лицо и шея. Кожа у него была белой, как у женщины, что напомнило мне о его скандинавском происхождении. Ког он поднял ру- ку, чтобы пощупать рану на голове, бицепсы, как живые, заходили под этим белым покровом. Эти самые бицепсы на моих глазах наносили столько страш- ных ударов и не так давно чуть не отправили меня на тот свет. Я не мог оторвать от Ларсена глаз и стоял, как пригвожденный к месту. Бинт выпал у меня из рук и, разматываясь, покатился по полу.
     Капитан заметил, что я смотрю на него.
     - Бог хорошо слепил вас, - сказал я.
     - Вы находите? - отозвался он. - Я сам так считаю и часто думаю, к чему это?
     - Предназначение... - начал было я.
     - Приспособленность! - прервал он меня. - Все в этом теле приспособ- лено для дела. Эти мускулы созданы для того, чтобы хватать и рвать, уничтожать все живое, что станет на моем пути. Но подумали ли вы о дру- гих живых существах? У них тоже как-никак есть мускулы, также предназна- ченные для того, чтобхватать, рвать, уничтожать. И когда они становят- ся на моем жизненном пути, я хватаю лучше их, рву лучше, уничтожаю луч- ше. В чем же тут предназначение? Приспособленность - больше ничего.
     - Это некрасиво, - возразил я.
     - Вы хотите сказать, что жизнь некрасива? - улыбнулся он. - Однако вы говорите, что я неплохо сложен. А перь поглядите.
     Он широко расставил ноги, будто прирос к полу, вцепившись в него пальцами, как когтями. Узлы, клубки, бугры мускулов зегали под кожей.
     - Пощупайте! - приказал он.
     Мускулы были тверды, как сталь, и я заметил, что все тело у него по- добралось и напряглось. Мускулы мягко округлились на бедрах, на спине, вдоль плеч. Он слегкариподнял руки, мышцы сократились, пальцы согну- лись, напоминая когти. Даже глаза изменили выражение - в них появились настороженность, расчет и хищный огонек.
     - Устойчивость, равновесие, - сказал он и, вмиг расслабив мышцы, при- нял более спокойную позу. - Ноги для того, чтобы упираться в землю, а руки, зубы и ногти, обы бороться и убивать, стараясь не быть убитым. Предназначение? Приспособленность - самое верное слово.
     Я не спорил. Предо мной был организм хищника, первобытного хищника, и это произвело на меня столь сильное впечатление, как если бы я увидел машины огромного броненосца или трансатлантического парохода.
     Вспоминая жестокую схватку в кубрике, я дивился тому, как это Ларсенудалось так легко отделаться.
     Могу не без гордости сказать, что перевязку я, кажется, сделал ему неплохо. Впрочем, серьезных повреждений было немного, остальное - просто кровоподтеки и ссадины. Первый полученный им удар, тот, от которого он упал за борт, рассек ему кожу на голове. Эту рану - длиной в несколько дюймов - я, по его указаниям, промыл и зашил, предварительно выбрив вок- руг нее волосы. Помимо этого, одна икра у него была разодрана, словно его искусал бульдог. Ларсен объяснил мне, что какой-то матрос вцепился в нее зубами еще в начале схватки, да так и висел на ней. Лишь на верху трапа Ларсену удалось стряхнуть его с себя.
     - Кстати, Хэмп, я заметил, что вы толковый малый, - сказал Волк Лар- сен, когда я кончил перевязки. - Как вы знаете, я остался без помощника. Отнынвы будете стоять на вахте, получать семьдесят пять долларов в ме- сяц, и всем будет приказано называть вас "мистер Ван-Вейден".
     - Но я же ничего не смыслю в навигации, - изумился я.
     - Этого и не требуется.
     - И я вовсе не стремлюсь к такому высокому весту, - продолжал я про- тестовать. - Жизнь моя и в вчерешнем моем скромном положен достаточно подвержена всяким превратностям, к тому же у меня нет никакого опыта. Посредственность, знаете ли, тоже имеет свои преимуществ
     Но он только улыбнулся, словно вопрос уже был решен.
     - Да не хочу я быть помощником на этом дьявольском корабле! - с воз- мущением вскричал я.
     Его лицо сразу стало жестким, глаза холодно блеснули. Он пошел к двери каюты и сказал:
     - Ну, мистер Ван-Вейден, доброй ночи!
     - Доброй ночи, мистер Ларсен, - чуть слышно пробормотал я.
    
    
     ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
    
     Не могу сказать, чтобы положение помощника было мне хоть сколько-ни- будь приятно, хотя я и избавился от мытья посуды. Я не знал самых эле- ментарных обязанностей штурмана, и мне пришлось бы туго, не будь матросы расположены ко мне. Я ничего не смыслил в оснастке судна и не понимал, как надо ставить паруса. Но матросы старались подучить меня, и особенно хорошим учителем оказался Луис. Столкновений с моими подчиненными у меня не было.
     Другое дело - охотники. Все они были более или менее знакомы с морем и смотрели на мое назначение, как на шутку. Мне и самому было смешно, что я, сухопутная крыса, исполнял обязанности помощника, однако быть посмешищем в глазах других мне вовсе не хотелось. Я не жаловался, но Волк Ларсен сам требовал по отношению ко мне соблюдения самого строгого морского этикета, чего никогда не удостаивался бедный Иогансен. Ценою неоднократных стычек и угроз он привел недовольных охотников к повинове- нию. От носа до кормы меня титуловали "мистер Ван-Вейден", и только в неофициальных беседах Волк Ларсен называл меня Хэмпом.
     Это было забавно. Иной з, пока мы обедали, ветер менял направление на несколько румбов, и когда я вставал из-за стола, капитан говорил: "Мистер ВанВейден, будьтдобры лечь на левый галс". Я выходил на палу- бу, подзывал Луиса и спрашивал у него, что нужно делать. Через несколько минут, усвоив его указания и уяснив себе сущность маневра, я начинал от- давать распоряжени Помнится, однажды Волк Ларсен появился на палубе как раз в ту минуту, когда я отдавал команду. Он остановился с сигарой в зубах и принялся спокойно наблюдать за выполнением маневра. Затем под- нялся ко мне на ют.
     - Хэмп, - сказал он. - Виноват, мистер Ван-Вейден.
     Поздравляю вас! Сдается мне, что отцовские ноги вам теперь больше не понадобятся. Вы, кажется, уже научились стоять на своих собственных. Немного практики в такелажных работах и с парусами, небольшой шторм, и к концу плавания вы сумеете наняться на любую каботажную шхуну.
     В этот период моего плавания на "Призраке" - после смерти Иогансена и вплоть до ибытия к месту охоты - я чувствовал себя не так уж плохо. Волк Ларн был ко мне не слишком строг, матросы мне помогали, и я был избавлен от неприятного общества Томаса Магриджа. Должен признаться, что мало-помалу я начал даже втайне гордиться собой. Как ни фантастично было мое положение - я, сухопутная крыса, вдг занял второе по рангу место на судне! - Однако справлялся я с дел неплохо. И я был доволен собой и даже полюбил плавное покачивание под ногами палубы "Призрака", который все так же держал курс от тропиков на северо-запад, к тому островку, где нам предстояло пополнить запас пресной воды.
     Но это было лишь время сравнительного благополучия. Такие муки, какие я испытал вначале, ждали Меня и впереди. А для команды, особенно для матросов, "Призрак" по-прежнему оставался ужасным, сатанинским ко- раблем. Никто не знал на нем ни минуты покоя. Волк Ларсен не простил матросам покушения на его жизнь и трепки, которую они задали ему в куб- рике. И днем и ночью он всячески старался отравить им существование.
     Он хорошо понимал психологеское значение мелочей и умел мелкими придирками доводить матросодо Исступления. Я видел, как он поднял Гар- рисона с койки, как тот уал валявшуюся не на месте малярную кисть. Но и этого ему показалось мало, и он разбудил еще всех подвахтенных и велел им пойти за Гаррисоном и поглядеть, как он будет это делать. Это был, конечно, пустяк, но егозобретательный ум придумывал их тысячи, и легко можно себе представит какое настроение царило на баке.
     Понятно, что команда роптала, и отдельные столкновения повторялись снова и снова. Капитан продолжа избивать матросов, и ежедневно двое-трое из них врачевали, как могли, нанесенные им увечья. Однако на решительное выступление они не отваживались, так как, в кубрике у охот- ников и в кают-компании хранился большой запас оружия. Больше всего дос- тавалось от Волка Ларсена Личу и Джонсону: на них он вымещал свою дьявольскую злобу, и глубокая тос, которую я читал в глазах Джонсона, заставляла сжиматься мое сердце.
     Лич относился к своему положению иначе. Он был затравлен, но не сда- вался. Он весь горел неукротимой яростью, не оставлявшей места для скор- би. На его губах застыла злобная усмешка, и при виде Волка Ларсена с них всякий раз - как видно, бессознательно - срывалось угрожающее ворчание. Он следил глазами за капитаномкак зверь следит из клетки за своим стражем, и злоба, клокотавшая в его груди, рвалась наружу сквозь стисну- тые зубы.
     Помню, как однажды на палубе я средь бела дня тронул его за плечо, собираясь отдать какое-то приказание. Он стоял ко мне спиной, и, когда моя рука коснулась его, отпрянул с диким возгласом. Он принял ме за ненавистного ему человека.
     Лич и Джонсон убили бы Волка Ларсе при первой возможности, только она им никогда не представлялась, - Волк Ларсен был слишком хитер. К то- му же у них не было сподручного оружия. На одни кулаки им никак не при- ходилось рассчитывать. Время от времени капитан показывал свою силу Ли- чу, и тот всегда давал сдачи и кидался на него, как дикая кошка, пуская в ход и зубы, и ногти, и кулаки, но конце концов всякий раз падал на палубу без сил и часто даже без сознания. И все же он никогда не старал- ся избежать схватки. Дьявол, сидевший в нем, бросал вызов дьяволу в Вол- ке Ларсене. Стоило им только столкнуться на палубе, и поднималась драка. Мне случалось видеть, как Лич кидался на Волка Ларсена без всякого пре- дупреждения или внешнего повода. Однажды от метнул в капитана тяжелыкортик и промахнулся всего на какой-нибудь дюйм, а еще как-то уронил на него с салинга стальную свайку. Не простая это была задача - попасть в цель при качке, с высоты семидесяти пяти футов, но острие инструмен, просвистав в воздухе, мелькнуло почти у самой головы Волка Ларсена, ког- да тот показался из люка, и вонзилось на целых два дюйма в толстые доски палубы. В другой раз Лич пробрался в кубрик охотников, завладел чь-то заряженным дробовиком и уже хотел выскочить с ним на палубу, но тут его перехватил и обезоружил Керфут.
     Я часто задал себе вопрос, почему Волк Ларсен не убьет Лича и не положит этому конец. Но он только смеялся и, казалось, наслаждался опас- ностью. В этой игре была для него особая прелесть; быть может, он чувствовал себя в роли укротителя диких зверей.
     - Жизнь получает особую остроту, -бъяснял он мне, - когда висит на волоске. Человек по природе игрок, а жизнь - самая крупная его ставка. Чем больше риск, тем острее ощущение. Зачем мне отказывать себе в удо- вольствии доводить Лича до белого каления? Этим я ему же оказываю услу- гу. Мы оба испытываем весьма сильные ощущения. Его жизнь богаче, чем у любого матроса на ба, хотя он этого и не сознает. Он имеет то, чего нет у них, - цель, поглощающую его: он стремится убить меня и не теряет надежды, что это ему удастся. Право, Хэмп, он живет полной, насыщенной жизнью. Я сомневаюсь, чтобы когда-либо его жизнь протекала так напряжен- но и остро, и пороискренне завидую ему, когда вижу его на вершине страсти и исступления.
     - Но ведь это низость! зость! - воскликнул я. - Все преимущества на вашей стороне.
     - Кто нас двоих, вы или я, более низок? - нахмурившись, спросил он. - Попадая в неприятное положение, вы вспаете в компромисс с вашей совестью. Если бы вы действительно были на высоте и оставались верны се- бе, вы должны были бы объединиться с Личем и Джонсоном. Но вы боитесь, боитесь! Вы хотите жить. Жизнь в вас кричит, что она хочет жить, чего бы это ни стоило. Вы влачите презренное существование, изменяете вашим иде- алам, грешите против своей жалкой морали и, если есть ад, прямым путем ведете туда свою душу. Я выбрал себе более достойную роль. Я не гшу, так как остаюсь верен велениям жизни во мне. Я по крайней мере не посту- паю против совести, чего вы не можете сказать о себе.
     В том, что он говорил, была неприятная правда. Быть может, я и в са- мом деле праздновал труса. Чем больше я размышлял об этом, тем яснее сознавал, что мой долг перед самим собой - сделать то, к чему Ларсен подстрекает меня, то есть примкнуть к Джонсону и Личу и месте с ними постараться убить его. В этом, мне кажется, сказалось следие моих су- ровых предков пуритан, оправдывавших даже убийство, если оно совершается для благой цели. Я не мог отделаться от этих мыслей.свободить мир от такого чудовища казалось мне актом высшей морали. Человечество станет от этого только лучше и счастливее, а жизнь чище и приятнее.
     Я раздумывал об этом, ворочаясь на своей койке в долгие бессонные но- чи, и снова и снова перебирал в уме все события. Во время ночных вахт,огда Волк Ларсен был внизу, я беседовал с Джонсоном и Личем. Оба они потеряли всякую надежду: Джонсон - по мрачному складу своего характер а Лич - потому, что истощил силы в тщетной борьбе. Однажды он взвоо- ванно схватил мою руку и сказал:
     - Вы честный человек, мистер Ван-Вейден! Но оставайтесь на своем мес- те и помалкивайте. Наша песенка спета, я знаю. И все-таки в трудную ми- нуту вы, может, сумеете почь нам.
     На следующий день, когда на траверзе у нас с наветренной ороны вы- рос остров Уэнрайт, Волк Ларсен изрек пророческие слова. О только что поколотил Джонсона, а заодно и Лича, который пришел товарищу на подмогу.
     - Лич, - сказал он, - ты знаешь, что я когда-нибудь убью тебя?
     Матрос в ответ только зарычал.
     - А тебе, Джонсон, так в конце концов осточертеет жизнь, что ты сам бросишься за борт, не ожидая, чтобы я тебя прикончил. Помяни мое слово!
     - Это - внушение, - добавил он, обращаясь ко мне. - Держу пари на ваше месячное жалованье, что он так и сделает.
     Я питал надежду, что его жертвы найдут случай бежать, когда мы будем наполнять водой бочонки, но Волк Ларсен хорошо выбрал место, где бросить якорь. "Призрак" лег в дрейф в полумиле за линией прибоя, окаймлявшей пустынный берег. Здесь орывалось глубокое ущелье, окруженное отвесными скалами вулканическогороисхождения, по которым невозможно было вска- рабкаться наверх. И здесь, под непосредственным наблюдени самого капи- тана, съехавшего на берег, Лич и Джонсон наполняли пресной водой бочонки и скатывали их к берегу. Удрать на шлюпке у них не былоикакой возмож- ности.
     Но Гаррисон и Келли сделали такую попытку. их обязанности лежало курсировать на своей шлюпке между шхуной и берегом, перевозя каждый раз по одному бочонку. Перед самым обедом, двинувшись с пустым бочонком к берегу, они внезапно изменили курс и отклонились влево, стремясь обог- нуть мыс, далеко выступавший в море и отделяий их от свободы. Там, за белыми пенистыми бурунами, раскинулись живописные деревушки японских ко- лонистов и приветливыдолины, уходящие в глубь острова. Если бы матро- сам удалось скрыться туда. Волк Ларсен был бы им уже не страшен.
     Однако Гендерсон и Смок все утро бродили по палубе: и теперь я понял, с какой целью. Достав винтовки, они неторопливо открыли огонь по бегле- цам. Это была хладнокровная демонстрация меткой стрельбы. Сначала их пу- ли, не нанося вреда, шлепались в воду по обеим сторонам шлюпки. Но мат- росы продолжали грести изо всех сил, и тогда пули начали ложиться все ближе и ближе - Смотрите, сейчас я прострелю правое весло Келли, - сказал Смоки прицелился более тщательно.
     Я увидел в бинокль, как лопасть веслразлетелась в щепы. Гендерсон проделал то же самое с правым веслом Гаррисона. Шлюпку завертело на мес- те. Два остальных весла быстро подвелись той же участи. Матросы пыта- лись грести обломками, но и те были выбиты у них из рук. Тогда Келли оторвал доску от дна шлюпки и начал было грести этой доской, но тут же выронил ее, вскрикнув от боли: пуля расщепила доску, и заноза вонзилась ему в руку. Тогда беглецы покорились своей доле, и шлюпку носило по вол- нам, пока вторая шлюпка, посланная Волком Ларсено не взяла ее на бук- сир и не доставила беглецов на борт.
     К вечеру мы снялись с якоря. Теперь нам предстояло целых три или че- тыре месяцохотиться на котиков. Мрачная перспектива, и я с тяжелым сердцем нимался своим делом. На "Призраке" царило похоронное настрое- ние. Волк Ларсен валялся на койке: у него опять был один из этих стран- ных мучительных приступов головной боли. Гаррисон с унылым видом стоял у штурвала, навалившись на него всем телом, словно ноги не держали его. Остальные хранили угрюмое молчание. Я наткнулся на Келли: он сидел с подветренной стороны у люка маосского кубрика в позе безысходного от- чаяния, уронив голову в колени и охватив ее руками.
     Джонсон растянулся на самом носу и следил, как пенятся волны у форш- тевня. Я с ужасом вспомнил пророчество Волка Ларса, и у меня мелькнула мысль, что его внушение начинает действовать. Мне захотелось отвлечь Джонсона от его дум, и я окликнул его, но он только грустно улыбнулся мне и не тронулся с места.
     На корме ко мне пошел Лич.
     - Я хочу попросить вас кое о чем, мистер ВанВейден, - сзал он. - Если вам повезет и вы вернетесь во Фриско, не откажите разыскать Матта Мак-Карти. Это мой старик. Он сапожник, живет на горе, за пекаей Мей- фера. Его там все знают, и вам не трудно будет его найти. Ските стари- ку, что не хотел огорчать его и жалею о том, что я наделали... и ска- жите ему еще так от меня: "Да хранит тебя бог".
     Я кивл и прибавил:
     - Мы все вернемся в Сан-Франциско, Лич, и я вместе с вами пойду пови- дать Матта Мак-Карти.
     - Хорошо, кабыак, - отвечал он, пожимая мне руку. - Да не верю я в это. Волк Ларсеприкончит меня, я знаю. Да пусть бы уж поскорее!
     Он ушел, а я почувствовал, что и сам желаю того же. Пусть неизбежное случится поскорее. Общая подавленность передалась и мне. Гибель казалась неотвратимой. И час часом шагая по палубе, я чувствовал все отчетли- вее, что начинаю поддаваться отвратительным идеям Волка Ларсена. К чему ведет все на свете? Где величие жизни, раз она допускает такое разруше- ние человеческих душ по какому-то бессмысленному капризу? Жизнь - деше- вая и скверная штука, и чем скорее придет ей конец, тем лучше. Покончить с ней, и баста! По примеру Джонсона я перегнулся через борт и не отрывал глаз от моря, испытывая глубокую уверенность в том, что рано или поздно буду опускаться вниз, вниз, вниз, в холодные зеленые пучины забвения.
    
    
     ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
    
     Как ни странно, но, несмотря на мрачные предчувствия, овладевшие все- ми, на "Призраке" пока никаких особенных событий еще не произошло. Мы плыли на северо-запад, пока не достии берегов Японии и не наткнулись на большое стадо котиков. Явившись сюда откуда-то из безграничных Прос- торов Тихого океана, они совершали свое ежегодное переселение на север, к лежбищам у берегов Берингова моря. Повернули за ними к северу и мы, свирепствуя и истребляя, бросая обранные туши акулам и засаливая шку- ры, которые впоследствии должны были украсить прелестные плечи горожа- нок.
     Это было безжалостное изение, совершавшееся во славу женщин. Мяса и жира никто не ел. После дня успешной охоты наши палубы были завалены ту- шами и шкурами, скользкими от жира и крови, и в шпигаты стекали алые ру- чейки. Мачты, снасти и борта - все было забрызгано кровью. А люди с об- наженными окровавленными руками, словно мясники, усердно работали ножа- ми, сдирая шкуры с убитых ими красивых морских животных.
     На моей обязанности лежало считать шкуры, поступавшие на борт со шлю- пок, и наблюдать за тем, как ведется свежеванье и последующая уборка па- луб. Невеселое занятие! Все во мне возмущалось против него. Но вместе с тем мне еще никогда не приходилось распоряжаться столькими людьми, и это развивало мои довольно слабые административные способности. Я чувство- в, что становлюсь тверже и решительнее, и это не могло не пойти на пользу "неженке Ван-Вейдену".
     Я начинал понимать, что мне никогда уже не стать прежним Хэмфри Ван-Вейденом. Хотяоя вера в человека и в жизнь все еще противилась разрушительной ктике Волка Ларсена, кое в чем он все же успел сильно повлиять на ме. Он открыл мне реальный мир, с которым я практически не был знаком, так как всегда стоял от него в стороне. Теперь я научился ближе присматриваться к окружающему, спустился из мира отвлеченностей в мир фактов.
     С тех пор как началась охота, мне больше чем когда-либо приходилось оводить время в обществе Волка Ларсена. Когда погода бывала хороша мы оказывались посреди стада, весь экипаж был занят в шлюпках, а на бор- ту оставались только мы с ним да Томас Магридж, который в счет не шел. Впрочем, мы тоже не сидели без дела. Шесть шлюпок веером расходились от шхуны, пока расстояние между первой наветренной и последней подветренной шлюпками не достигало десяти, а то и двадцати миль. Потом они плыли пря- мым курсом, и только ночь или плохая погода загоняли их обратно. Мы же должны были направлять "Призрак" в подветренную сторону, к крайней шлюп- ке, для того чтобы остальные могли с попутным ветром подти к нам в случае шквала или угрозы шторма.
     Нелегкая это задачаля двух человек, особенно при свежем ветре, справляться с таким судном, как "Призрак": управлять рулем, следить за шлюпками, ставить или убирать паруса. Я должен был овладеть всем этим, и овладеть быстро. Управление рулем далось мне легко. Но взбираться наверх на салинг и подтягиваться на руках, когда нужно было лезть еще выше, уже без выбленок, оказалось потруднее. Однако я скоро научился и этому, так как чувствовал как-то необъяснимое желание поднять себя в глазах Волка Ларсена, доказать свое право на жизнь и доказать не путем одних только рассуждении. И настало время, когда мне даже доставляло радость взби- раться на мую верхушку мачты и, охватив ее ногами, осматривать с этой жуткой высоты море в бинокль, разыскивая шлюпки.
     Помню, как в один ясный тихий день охотники выехали спозаранку и зву- ки выстрелов постепенно удалялись и замерли: шлюпки рассеялись по безг- раничному простору океана. С запада дунул чуть приметный ветерок. Мы ед- ва успели выполнить наш обычный маневр в подветренную сторону, как ветер упал совсем. С верхушки мачты я следил за шлюпками: все шесть, одна за другой, исчезли за горизонтом, преследуя плывших на запад котиков. Мы стояли, чуть покачиваясь на водной глади. Ларсен начал беспокоиться. Ба- рометр упал, и небо на востокне предвещало ничего хорошего. Ларсен не- отступно всматривался вдаль - Если нагрянет оттуда, - сказал он, - и отнесет нас от шлюпок, много коек опустеет в обоих кубриках.
     К одиннадцатиасам море стало гладким, как зеркало. К полудню жара сделалась невыносимой, хотя мы находились уже довольно далеко в северных широтах. В возхе - ни малейшего дуновения. Душная, гнетущая атмосфера; в Калифорнии в таких случаях говорят: "как перед землетрясением". Во всем этом было что-то зловещее, и возникало ощущение приближающейся опасности. Понемногу все небо на востоке затянуло тучами; они надвига- лись на нас, словно чудовищные черные горы, и так ясно можно было разли- чить в них ущелья, пещеры и пропасти, где сгустились черные тени, что глаз невольно искал там белую линию прибоя, с ревом бьюго о берег. А шхуна все так же плавно покачивалась на мертвой зыби, ветра не было.


1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ]

/ Полные произведения / Лондон Д. / Морской волк


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis