• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Кинг С. / КОЛДУН И КРИСТАЛЛ

КОЛДУН И КРИСТАЛЛ [29/47]

Скачать полное произведение

    друга Шими, ведущего за собой мула. Шел Шими, опустив голову с поникшими
    плечами, в надвинутом на лоб розовом сомбреро, в запылившихся сапогах.
    Катберту показалось, что идет он аж с края земли.
     - Шими! - воскликнул Катберт, предвкушая широкую ответную улыбку
    юноши. - Длинных тебе дней и приятных ночей! Как...
     Шими поднял голову, и как только из-под кромки сомбреро появилось его
    лицо, Катберт замолчал. Потому что на лице юноши читался не страх -
    ужас. Щеки побледнели, глаза ввалились, губы дрожали.
    11
     Будь на то его желание, Шими добрался бы до дома Дельгадо двумя
    часами раньше, но он плелся со скоростью черепахи, лежащее за пазухой
    письмо так и придавливало его к земле. Ужасное, ужасное письмо. Он не
    мог даже думать о нем, потому что боги обделили его разумом, но знал,
    что письмо принесет много горя.
     Катберт молнией соскочил с лошади, подбежал к Шими, положил руки ему
    на плечи.
     - Что не так? Расскажи своему верному другу. Он не будет смеяться,
    даже не улыбнется.
     Услышав добрый голос Артура Хита, увидев его озабоченное лицо, Шими
    расплакался. Приказание Риа никому ничего не говорить вылетело у него из
    головы. Глотая слезы, он рассказал обо всем, что пришлось ему пережить в
    этот день. Дважды Катберту пришлось просить его не торопиться, чуть
    успокоиться, и когда Берт, обняв Шими, увел его в тень дерева, где они и
    присели, юношу наконец-то покинул страх. Катберт слушал со
    всевозрастающей тревогой. Закончив печальное повествование, Шими достал
    из-за пазухи конверт.
     Когда Катберт сорвал печать и прочитал записку Риа, у него
    округлились глаза.
    12
     Рой Дипейп поджидал Джонаса в "Приюте путников", куда тот в отличном
    расположении духа и возвратился из поездки на "Полосу К". Посланец таки
    прибыл, объявил Дипейп, улучшив и без того прекрасное настроение
    Джонаса. Однако Рой почему-то не лучился счастьем, как ожидал Джонас.
    Скорее наоборот.
     - Посланец поехал в Дом-на-Набережной, где, как я полагаю, его ждут,
    - продолжил Дипейп. - Он хочет, чтобы ты прибыл туда немедленно. На
    твоем месте я бы не задерживался ни на секунду, не стал бы далее есть. И
    пить не советую. С этим типом можно иметь дело только на ясную голову.
     - Что-то ты сегодня рассоветовался, а, Рой? - Голос Джонаса сочился
    сарказмом, однако когда Красотуля принесла ему стопку виски, он качнул
    головой и послал ее за стаканом воды. Рой-то сам не свой, решил Джонас.
    Бледно выглядит старина Рой. А когда Шеб сел за пианино и прошелся по
    клавишам, Рой вздрогнул, как от удара, и схватился за револьвер.
    Интересно. Но настораживало.
     - Выкладывай, сынок.., отчего волосы у тебя встали дыбом?
     Рой покачал головой.
     - Точно не знаю.
     - Как зовут посланца?
     - Я не спрашивал, он не представился. Показал мне пайдзу Фарсона. Ты
    знаешь, - Дипейп понизил голос. - Глаз.
     Джонас знал, все так. Он ненавидел этот широко раскрытый глаз, не мог
    представить себе, что заставило Фарсона остановиться на таком символе.
    Почему не поднятый кулак? Скрещенные мечи? Птица? К примеру, сокол..,
    сокол отлично смотрелся бы на пайдзе. Но этот глаз...
     - Хорошо. - Джонас допил воду. Она пошла лучше, чем виски.., от
    поездки по солнцу в горле пересохло. - Остальное выясню сам.
     У дверей Джонаса остановил голос Дипейпа:
     - Элдред?
     Джонас обернулся.
     - Выглядит он, как разные люди.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     - Не знаю. - По лицу Дипейпа чувствовалось, что он в полном
    замешательстве и действительно не понимает, с кем свела его судьба. -Мы
    говорили не больше пяти минут, но в какой-то момент я посмотрел на него
    и подумал, что он - тот старый козел из Ритзи, которого я пристрелил.
    Чуть позже посмотрел еще раз и чуть не вскрикнул: "Адов огонь, да это же
    мой папашка". А потом он стал самим собой.
     - И как он выглядит?
     - Увидишь сам. Впрочем, не думаю, что он тебе глянется.
     Открыв одну дверцу, Джонас повернулся вновь:
     - Рой, надеюсь, это не сам Фарсон? Переодевшийся Благодетель?
     Дипейп, хмурясь, задумался, потом покачал головой:
     - Нет.
     - Ты уверен? Мы видели его только раз, помнишь, и издалека. -Латиго
    показал им Фарсона. Шестнадцать месяцев назад плюс-минус несколько дней.
     - Я уверен. Ты же помнишь, какой он огромный?
     Джонас кивнул. Конечно, не лорд Перт, но ростом повыше шести футов и
    поперек себя шире.
     - Этот человек ростом с Клея, а то и ниже. И рост у него не меняется,
    какое бы обличье он ни принял. - Дипейп помялся, прежде чем добавить: -
    А смеется он, как мертвец. От этого смеха меня бросило в дрожь.
     - Что значит, как мертвец?
     Рой Дипейп покачал головой:
     - Объяснить не могу.
    13
     Двадцатью минутами позже Элдред Джонас миновал арку со словами
    "ВХОДИТЕ С МИРОМ" и оказался на вымощенном дворе Дома-на-Набережной. На
    душе у него кошки скребли. Он ожидал, что приедет Латиго.., а приехал,
    если Рой слишком уж не ошибся, кто-то другой.
     Мигуэль, широко улыбаясь, поспешил к нему. Взял поводья из рук
    Джонаса.
     - Reconocimiento <Благодарю (исп.).>.
     - Por nada, jefe <Не за что, сеньор (исп.).>.
     Джонас вошел в дом, увидел Олив Торин, в одиночестве сидевшую в
    гостиной, кивнул ей. Она кивнула в ответ, чуть улыбнулась.
     - Сэй Джонас, как хорошо вы выглядите. Если вы хотите увидеть
    Харта...
     - Прошу меня извинить, леди, но я приехал к канцлеру. - И Джонас
    быстро поднялся по лестнице, ведущей в апартаменты канцлера, прошел
    узким длинным коридором, освещенным (не очень ярко) газовыми рожками.
    Постучал в массивную, из дуба, инкрустированную медью дверь. К красивым
    женщинам вроде Сюзан Дельгадо Раймер проявлял полное равнодушие, зато
    атрибуты власти и роскошь любил.
     - Заходите, мой друг, - ответил голос - не Раймера. А за словами
    последовал смешок, от которого по коже Джонаса поползли мурашки. Он
    смеется, как мертвец, вспомнилось ему предупреждение Роя.
     Джонас толкнул дверь и вошел. К благовониям Раймер относился с
    безразличием, точно так же как к бедрам и губам женщин, но сейчас в
    кабинете курились благовония, и их запах напомнил Джонасу о Зале Предков
    в Гилеаде. Газовые рожки горели на полную мощность. Шторы из пурпурного
    бархата (королевский цвет, его Раймер выделял среди всех) колыхались от
    морского бриза, залетавшего через открытые окна. Раймера Джонас не
    увидел. Как и обладателя голоса, пригласившего его войти. К кабинету
    примыкал небольшой балкончик, но через открытые двери Джонас видел, что
    там никого нет.
     Джонас двинулся дальше, бросил взгляд в зеркало в золоченой раме,
    дабы убедиться, что никого нет и у него за спиной. Никого и не было.
    Впереди и слева стоял столик, накрытый на двоих, на нем - тарелки с
    холодными закусками, но стулья пустовали. Однако кто-то с ним говорил.
    Кто-то пригласил его войти, находясь по другую сторону двери.
     Джонас выхватил револьвер.
     - Да перестаньте, - послышался тот самый голос. Из-за левого плеча
    Джонаса. - Незачем прибегать к оружию, мы же все друзья. Сами знаете,
    находимся по одну сторону баррикад.
     Джонас развернулся на каблуках, внезапно ощутив себя медлительным
    стариком. Перед ним стоял мужчина среднего роста, плотного сложения, с
    блестящими синими глазами и румянцем во всю щеку, свидетельствующим то
    ли об отменном здоровье, то ли о выпитом вине. Его улыбающиеся губы
    открывали маленькие зубки, спиленные на острие.., конечно же, природа не
    могла наделить человека такими острыми зубами. Одет он был в черную
    сутану, в каких ходили святые люди, с отброшенным на спину капюшоном.
    Поначалу Джонас подумал, что мужчина лысый, но потом понял, что ошибся.
    Волосы он не стриг - брил.
     - Уберите вашу пукалку, - продолжил мужчина в черном. - Мы все
    друзья, говорю я вам.., рука руку моет. Мы преломим хлеб и поговорим о
    многом.., волах, и цистернах с нефтью, и о том, что Фрэнк Синатра как
    шансонье превосходил Элвиса Пресли.
     - Кто? Кого превосходил?
     - Вы их не знаете, да это и не важно, - вновь затараторил мужчина в
    черном.
     Не нравился Джонасу его голос, определенно не нравился. Такие голоса,
    подумал он, доносятся через забранные решетками окна психушки. Он
    повернулся. Посмотрел в зеркало и увидел в нем мужчину в черном, который
    все так же радостно улыбался ему. Боги, да видел ли он его живьем?
     Да, но ты не мог его видеть, пока он этого не захотел. Я не знаю,
    колдун ли он, но с магией точно знаком. А может, это маг Фарсона? Джонас
    повернулся к мужчине в черном. Улыбка осталась, а вот заостренных зубов
    как не бывало. Но они же были. Джонас мог в этом поклясться.
     - Где Раймер?
     - Я послал его к юной сэй Дельгадо, порепетировать ее выступление на
    празднике Жатвы, - ответил мужчина в черном, обнял Джонаса за плечи и
    увлек к столу. - Подумал, что лучше нам держать совет вдвоем.
     Джонас не хотел оскорблять посланца Фарсона, но прикосновение этой
    руки вызывало отвращение. Он не мог объяснить чем, но вызывало. Словно к
    нему прикоснулось что-то мерзкое и склизкое. Он стряхнул руку и двинулся
    к одному из стульев, стараясь унять дрожь. Неудивительно, что Дипейп
    вернулся от Скалы Висельников таким бледным. Абсолютно его это не
    удивляло.
     Вместо того чтобы оскорбиться, мужчина в черном захихикал. (Да,
    подумал Джонас, он смеется, как мертвец, именно так он и смеется.) На
    мгновение Джонасу привиделось, что перед ним Фапло, отец Корта, тот
    самый человек, который послал его на запад столько лет назад, и он вновь
    потянулся за револьвером. Но перед ним стоял лишь мужчина в черном, с
    прилипшей к лицу улыбкой всезнайки, с синими глазами, поблескивающими в
    свете газовых рожков.
     - Увидели что-то интересное, сэй Джонас?
     - Да. - Джонас сел. - Поедим. - Он отломил кусок хлеба, сунул в рот.
    Хлеб прилип к пересохшему языку, но Джонас продолжал его жевать. -
    Хороший мальчик. - Мужчина в черном тоже сел, разлил вино, первым
    наполнив стакан Джонаса. - Теперь, мой друг, расскажите обо всем, что вы
    сделали после того, как прибыли эти мальчишки, обо всем, что вы знаете,
    и о всех ваших планах на будущее. Не упускайте ни единой мелочи.
     - Сначала покажите мне вашу пайдзу.
     - Разумеется. Какой вы, однако, недоверчивый.
     Мужчина в черном сунул руку под сутану и вытащил металлическую
    пластинку. Серебро, догадался Джонас. Бросил ее на стол, и, подпрыгивая,
    она заскользила к тарелке Джонаса. На пластинке Джонас увидел то, что и
    ожидал: выгравированный огромный, таращившийся на него глаз.
     - Удовлетворены?
     Джонас кивнул.
     - А теперь пододвиньте ее ко мне.
     Джонас протянул руку, и впервые она напоминала его дрожащий голос. Он
    посмотрел на свои трясущиеся пальцы, положил руку на стол.
     - Я.., я не хочу.
     Да. Он не хотел. Внезапно он осознал, что, коснись он пластинки,
    выгравированный серебряный глаз повернется.., и посмотрит прямо на него.
     Мужчина в черном захихикал и шевельнул пальцами. Серебряная пряжка,
    Джонас решил, что это скорее пряжка, чем пластинка, заскользила к нему и
    исчезла в рукаве сутаны.
     - Абрадакадабрама! Оп-ля-ля! Финиш! - Мужчина в черном отпил вина. -
    Если мы покончили с этими утомительными формальностями...
     - Осталась одна, - ответил Джонас. - Вы знаете мое имя. Я хотел бы
    знать ваше.
     - Зовите меня Уолтер, - ответил человек в черном, и улыбка слетела с
    его губ. - Старый добрый Уолтер - это я. А теперь давайте поглядим, где
    мы и куда идем. Короче, будем держать совет.
    14
     Когда Катберт вернулся на "Полосу К", спустилась ночь. Роланд и Ален
    играли в карты. Бункер они как могли привели в порядок. Даже от
    надписей, спасибо скипидару, найденному в чулане при конюшне, остались
    только розовые разводы, а теперь друзья сражались в Casa Fuerte, или
    "Свежее пятно", как называли эту игру в Гилеаде. Так или иначе, игра эта
    представляла собой разновидность "Следи за мной", карточной игры, в
    которую рубились в салунах и у походных костров испокон веку.
     Роланд бросил короткий взгляд на Берта, стараясь понять, в каком он
    прибыл настроении. Лицо Роланда, как обычно, оставалось бесстрастным, но
    душу его терзали боль и нерешительность. Ален пересказал ему разговор с
    Катбертом, и ужасные слова последнего поразили его, пусть и услышанные
    через вторые руки. А более всего не давала ему покоя последняя фраза
    Катберта, брошенная перед тем, как он вышел из бункера: "Твоя
    беззаботная любовь привела к тому, что ты лишился чувства
    ответственности". Так ли это? Вновь и вновь он убеждал себя, что нет,
    что путь, которым он вел их, трудный, но единственно верный. И крики
    Катберта - не более чем злой ветер, который подняли его расшатавшиеся
    нервы.., и его ярость, обусловленная надругательством над их жилищем.
    Однако...
     Скажи ему, что он прав насчет выжидания, да только причины, из
    которых он исходит, не те, а потому в целом он не прав. Такого быть не
    могло.
     Или могло?
     Катберт улыбался, и щеки его раскраснелись, словно весь обратный путь
    он промчался галопом. Выглядел он таким юным, красивым, энергичным.
    Более того, счастливым, тем самым Катбертом, которого Роланд знал в
    недалеком прошлом - долдонящим всякую чушь грачиному черепу, пока
    кто-нибудь не попросит его заткнуться.
     Но Роланд не доверял тому, что видели его глаза. В улыбке
    чувствовалась фальшь, румянец могла вызвать злость - не быстрая скачка,
    искорки в глазах вспыхивали яростью, а не юмором. Мысли Роланда не
    отразились на его лице, но сердце упало. Он надеялся, что буря по
    прошествии времени утихнет, но этого не произошло. Роланд искоса глянул
    на Алена, и увидел, что Ален думает о том же.
     Катберт, через три недели все закончится. Если бы только я мог
    сказать тебе об этом.
     И тут же в его голове возникла другая мысль, потрясающая в своей
    простоте: А почему не можешь?
     И Роланд понял, что ответа у него нет. Почему он держал все при себе,
    не советуясь с друзьями? С какой целью? Или он действительно ослеп?
    Воги, неужели ослеп?
     - Привет, Берт, - первым заговорил он. - Ты хорошо про...
     - Да, очень хорошо, отлично проехался, очень познавательная
    получилась прогулка. Выйди во двор. Я хочу тебе кое-что показать.
    Роланду все меньше и меньше нравился лихорадочный блеск глаз Катберта,
    но он положил карты рубашками вверх и встал.
     Ален дернул его за рукав.
     - Нет, - В голосе его слышалась паника. - Разве ты не видишь, какой у
    него взгляд?
     - Вижу - ответил Роланд. Смятение захлестнуло его.
     И, шагая к другу который уже мог перестать быть таковым, Роланд
    впервые подумал, что принимал решения в состоянии, близком к пьяному
    сну. И принимал ли он решения вообще? Уверенности в этом уже не было. -
    Что ты хочешь мне показать, Берт?
     - Что-то удивительное, -- рассмеялся Берт. В смехе отчетливо
    слышалась ненависть. Может, даже желание убить. - Тебе захочется на это
    посмотреть. Я знаю, что захочется.
     - Берт, что с тобой? - спросил Ален.
     - Со мной? Ничего, я в полном порядке, Эл.., счастлив, как жаворонок
    на заре, как пчела над цветком, как рыбка в океане. - Он повернулся и,
    смеясь, вышел за дверь.
     - Не ходи туда, - взмолился Ален. - Он же свихнулся.
     - Если наша дружба порушена, у нас нет ни единого шанса выбраться из
    Меджиса, - ответил Роланд. - Если так, я предпочту умереть от руки
    друга, а не врага.
     Он вышел из бункера. После короткого колебания Ален последовал за
    ним. С печатью глубокой печали на лице.
    15
     Охотничья Луна ушла. Демоническая еще не показала своего лица, но
    небо сияло яркими звездами, так что света хватало. Лошадь Катберта, еще
    оседланная, стояла у крыльца, привязанная к перилам. За ней поблескивал
    серебром квадрат пыльного двора.
     - Где оно? - спросил Роланд. Все они были без оружия. К счастью для
    них. - То, что ты хочешь мне показать?
     - Здесь. - Катберт остановился между бункером и обугленными остатками
    особняка, ткнул пальцем в землю. Ткнул уверенно, но Роланд не видел там
    ничего особенного. Подошел к Катберту посмотрел вниз.
     - Я не...
     Яркий свет, в тысячу раз ярче звездного, вспыхнул у него в голове,
    когда кулак Катберта врезался ему в подбородок. Впервые, если не считать
    детских игр, Берт ударил его. Сознания Роланд не потерял, но лишился
    контроля за руками и ногами. Они вроде бы были, но отказывались служить
    ему, словно конечности тряпичной куклы. Он упал на спину, подняв пыль.
    Звезды пришли в движение, медленно кружились, таща за собой молочный
    хвост. В ушах звенело. Из далекого далека донесся крик Алена:
     - Идиот! Что ты наделал, идиот?
     Невероятным усилием Роланд сумел повернуть голову. Увидел спешащего к
    нему Алена. Увидел Катберта, более не улыбающегося, который оттолкнул
    Алена.
     - Это касается только нас двоих, Эл. Не вмешивайся.
     - Ты же ударил его исподтишка, негодяй! - Ален заводился медленно, но
    теперь в нем разгоралась ярость, не сулящая Катберту ничего хорошего.
     Я должен встать, подумал Роланд. Должен подняться и встать между
    ними, пока не произошло непоправимое. Его руки и ноги заелозили по пыли.
     - Да.., именно так он поступил с нами. - ответил Катберт. - Я лишь
    вернул ему должок. - Он посмотрел вниз. - Именно это я и хотел показать
    тебе, Роланд. Этот кусок земли. Это облако пыли, в котором ты сейчас
    лежишь. Попробуй ее на вкус. Может, это тебя разбудит.
     Теперь уж и в Роланде закипела злость. Он почувствовал, как холодная
    ненависть заползает в голову, попытался бороться с ней, понял, что
    проигрывает. Джонас уже перестал существовать для него. Цистерны с
    нефтью, которые они нашли в СИТГО, перестали существовать. Весь
    раскрытый ими заговор постигла та же участь. Еще немного, и он забыл бы
    про Альянс и ка-тет, который они всеми силами пытались сохранить.
     Ноги и руки вновь начали подчиняться ему. Он сел. Посмотрел на Берта,
    опираясь руками о землю. С закаменевшим лицом. От звездного света болели
    глаза.
     - Я люблю тебя, Катберт, но больше не потерплю нарушения субординации
    и приступов ревности. Если я отплачу тебе сполна, наверное, от тебя
    останется мокрое место, поэтому ты получишь лишь за удар, нанесенный
    тайком, когда я этого не ожидал.
     - Насчет того, что ты можешь оставить от меня мокрое место, я не
    сомневаюсь. Но сначала хочу, чтобы ты взглянул вот на это. - Чуть ли не
    с презрением Берт швырнул сложенный листок. Он ударился Роланду в грудь
    и упал на колени.
     Роланд взял листок в руки и почувствовал, как опадает высоко
    поднявшаяся волна ярости.
     - Что это?
     - Разверни и посмотри. Чтобы прочесть, света достаточно.
     Медленно, непослушными пальцами Роланд развернул листок и прочитал
    записку Риа:
     УЖЕ НЕ ЧИСТА!
     ОН ЗАЛЕЗ ВО ВСЕ ЕЕ ДЫРКИ, УИЛЛ ДИАБОРН!
     КАК ТЕБЕ ЭТО НРАВИТСЯ?
     Роланд прочитал записку дважды. Второй раз дался ему с трудом, потому
    что руки начали дрожать. Перед его мысленным взором возникли все места,
    где они встречались с Сюзан: эллинг, хижина, лачуга.., и все встречи он
    увидел в новом свете, зная теперь, что за ними наблюдали. А как они были
    уверены, что встречи эти - тайна за семью печатями. Однако кто-то
    подсматривал за ними. Сюзан не ошиблась. Кто-то их видел.
     Я подставил все под удар. Ее жизнь и наши жизни.
     Передай ему мои слова о двери в ад. И голос Сюзан: Ка - как ветер..,
    если любишь, тогда люби меня.
     Так он и поступил, в юношеской наглости уверовав, что все обойдется.
    Не сомневаясь, что ка не отвернется от них, всегда им поможет.
     - Каким же я был дураком. - Голос его дрожал, как и руки.
     - Да, действительно, - покивал Катберт. - Все так. - Он упал на
    колени в пыль перед Роландом. - Если хочешь ударить меня, ударь. Изо
    всей силы, и бей сколько хочешь. Я не подниму руки. У меня была одна
    цель - разбудить твое чувство ответственности. Если оно по-прежнему
    спит, бей. Как ты ни поступишь, я все равно тебя люблю. - Берт положил
    руки Роланду на плечи и поцеловал его в щеку.
     Роланд заплакал. То были слезы благодарности, смешанные со слезами
    стыда и смущения: потому что какая-то самая темная часть его существа
    возненавидела Катберта, и ненависть эта осталась с ним навсегда. Часть
    эта возненавидела Катберта именно за поцелуй, а не внезапный удар в
    челюсть. За прощение, а не желание разбудить.
     Он поднялся, держа письмо в одной руке, второй вытирая щеки, отчего
    на них оставались грязные разводы. Его шатнуло, и Катберт протянул руку,
    чтобы поддержать своего друга. Роланд с такой силой оттолкнул ее, что
    Катберт сам упал бы, не схвати его Ален за плечи.
     Затем медленно Роланд опустился на колени перед Катбертом, воздев
    руки, поникнув головой.
     - Роланд, нет! - воскликнул Катберт.
     - Да, - ответил Роланд. - Я забыл лицо моего отца и прошу у тебя
    прощения.
     - Прощаю, конечно, ради богов, да. - По голосу чувствовалось, что
    Катберт сам едва сдерживает слезы. - Только.., пожалуйста, встань! У
    меня разрывается сердце, когда я вижу тебя таким!
     Мое тоже, думал Роланд. Претерпеть такое унижение! Но я сам навлек
    это на себя, не так ли? Этот темный двор, трещащая голова, сердце,
    переполненное стыдом и страхом. Все это мое, за все уплачено. Они
    помогли ему встать, и на этот раз Роланд принял их помощь.
     - Удар левой у тебя поставлен, Берт, - уже нормальным голосом заметил
    он.
     - Он хорош только в одном случае - когда о нем не подозревают.
    -ответил Катберт.
     - Это письмо.., как оно к тебе попало?
     Катберт рассказал о встрече с Шими, который никак не мог донести
    письмо до адресата, словно ждал вмешательства ка.., и оно вмешалось,
    приняв облик Артура Хита.
     - От ведьмы, - промурлыкал Роланд. - Да, но как она узнала? Она
    никогда не покидает Коос, так говорила Сюзан.
     - Ничего не могу сказать. Да и важно не это. Главное, чтобы Шими не
    пострадал из-за того, что отдал мне письмо. А еще лучше позаботиться о
    том, чтобы эта старая ведьма не предприняла второй попытки связаться в
    Корделией Дельгадо или с кем-то еще и рассказать о том, что знает.
     - Я допустил одну ужасную ошибку, - медленно проговорил Роланд, но я
    не считаю любовь к Сюзан другой ошибкой, тут я ничего не могу изменить.
    Как и она. Вы в это верите?
     - Да, - без запинки ответил Ален.
     - Да, Роланд. - пусть и с неохотой, но вымолвил Катберт.
     - Я показал себя самонадеянным глупцом. Если бы эта записка попала к
    ее тетке, Сюзан отправили бы в ссылку.
     - А нас - к дьяволу, на концах веревки, - сухо добавил Катберт. -Хотя
    я знаю, что в сравнении с Сюзан мы для тебя ничто.
     - Так как насчет ведьмы? - спросил Ален. - Что нам с ней делать?
    Роланд улыбнулся одними губами, посмотрел на северо-запад:
     - Риа. Не знаю, какая она ведьма, но хлопот от нее не оберешься, не
    так ли? Пожалуй, надо с ней разобраться.
     И, наклонив голову, двинулся к бункеру. Катберт посмотрел на Алена,
    увидел, что и у Эла подозрительно блестят глаза. Протянул руку. Ален
    взглянул на нее, потом кивнул, скорее себе, чем Катберту, и пожал.
     - Ты поступил как должно, - вырвалось у Алена. - Поначалу я в этом
    сомневался, но не теперь.
     Катберт шумно выдохнул:
     - Как должно, говоришь. Если б я не застал его врасплох...
     - ...он бы раскрасил тебя в синий и черный цвета.
     - Не только, - возразил Катберт. - Я бы стал похож на радугу.
     - Даже Колдовскую радугу - уточнил Ален. - В обычной цветов не
    хватило бы.
     Катберт рассмеялся. Вдвоем они зашагали к бункеру где Роланд
    расседлывал лошадь Берта. Катберт хотел ему помочь, но Ален остановил
    его.
     - Пусть побудет один. Это наилучший вариант.
     Они вошли в бункер, а когда Роланд появился там десять минут спустя,
    он увидел, что Катберт играет его картами. И выигрывает.
     - Берт.
     Катберт поднял голову.
     - Завтра нам с тобой предстоит деловая поездка. На Коос.
     - Мы собираемся убить ее?
     Роланд глубоко задумался, прикусил губу:
     - Следовало бы.
     - Да. Следовало бы. Но мы ее не убьем?
     - Нет, если только она нас к этому не вынудит. - Потом он раскаивался
    в этом решении.., если это было решение, горько раскаивался, но все же
    полностью отдавал себе отчет, почему принял его. В дни падения Меджиса
    он был мальчишкой, чуть старше Джейка Чеймберса, а мальчишкам убийство
    всегда дается с трудом. - Если только она нас к этому не вынудит.
     - Может, будет лучше, если вынудит. - Катберт ответил, как и положено
    стрелку, но в голосе его слышалась тревога.
     - Да. Возможно. Но это маловероятно, она слишком хитра. Встать
    придется пораньше.
     - Хорошо. Карты тебе отдать?
     - Когда ты вот-вот разделаешься с ним? Нет уж.
     Роланд прошел к своей койке. Сел, уставившись на лежащие на коленях
    руки. Возможно, он молился. Возможно, о чем-то глубоко задумался.
    Катберт пристально посмотрел на него, а потом уткнулся в карты.
    16
     Солнце только поднялось над горизонтом, когда Роланд и Катберт
    двинулись в путь. Спуск, еще влажный от утренней росы, полыхал оранжевым
    огнем первых солнечных лучей. Дыхание всадников и лошадей парком вилось
    в воздухе. Утро это осталось у них в памяти навсегда. Впервые в жизни
    они выехали с револьверами в кобурах. Впервые предстали перед миром
    стрелками.
     Катберт не произнес ни слова, он знал, что, начав, уже не сможет
    остановиться, будет нести привычную околесицу.., а Роланд всегда
    отличался молчаливостью. И за всю дорогу лишь раз они обменялись
    несколькими фразами.
     - Я сказал, что допустил очень серьезную ошибку. - Разговор затеял
    Роланд. - Ту, что открылась мне благодаря этому письму. - Он похлопал по
    нагрудному карману. - Ты знаешь, в чем заключалась эта ошибка?
     - Не в том, что ты полюбил ее.., не в том, - ответил Катберт. -Это
    ка, тут никуда не денешься. - Катберт испытывал огромное облегчение: он
    мог не только произнести эти слова, он в них верил. Такой он мог принять
    Сюзан: не возлюбленной лучшего друга, девушкой, которую он сам возжелал
    при первой же встрече, но посланцем судьбы.
     - Полюбить - это не ошибка, неверно думать, что любовь можно как-то
    изолировать от всего остального. Пребывать в уверенности, что я смогу
    жить двумя жизнями, одной - с тобой и Элом, нашей работой, а второй - с
    ней. Я думал, эта любовь поднимет меня над ка точно так же, как крылья
    поднимают птицу над теми, кто может убить и съесть ее. Ты понимаешь?
     - Любовь ослепила тебя, - с необычайной мягкостью ответил Катберт.
    Куда только подевалась злость, снедавшая его последние два месяца.
     - Да, - с грустью признал Роланд. - Она ослепила меня.., но теперь я
    прозрел. Прибавим ходу. Я хочу покончить с этим как можно быстрее.
    17
     Они поднимались по проселочной дороге, где не так уж давно Сюзан
    (Сюзан, которая знала гораздо меньше как о происходящем в окружающем
    мире, так и о его устройстве) распевала "Беззаботную любовь" под светом
    Целующейся Луны. Там, где дорога уперлась во двор Риа, они остановились.
     - Прекрасный вид, - пробормотал Роланд. - Отсюда видна вся пустыня.
     - А вот то, что ближе, мне определенно не нравится, - возразил
    Катберт, сказав чистую правду. Они видели неубранный огород с
    овощами-мутантами и торчащее над ним двухголовое пугало. Во дворе росло
    одно дерево, листья которого уже пожелтели и свернулись в трубочки. За
    деревом стояла хижина, сложенная из неотесанных камней, над крышей
    торчала закопченная труба с нарисованным на ней ярко-желтым
    шестигранником. У одной стены под хлипким навесом лежали дрова.
     Роланд видел много таких хижин, по крайней мере три они миновали по
    дороге из Гилеада, но только эта прямо-таки излучала зло. Он никого не
    видел, но чувствовал, что на них смотрят, за ними наблюдают.
    Почувствовал это и Катберт.
     - Надо ли нам приближаться к хижине? - Он шумно сглотнул слюну.
    -Въезжать во двор? Потому что... Роланд, дверь открыта. Ты видишь?
     Он видел. Она словно ждала их. Словно приглашала войти, хотела, чтобы
    они сели с ней за стол и позавтракали в ее компании.
     - Оставайся здесь. - Он двинул Быстрого вперед.
     - Нет. Я с тобой!
     - Нет, прикрой мне спину. Если придется входить в хижину, я тебя
    позову.., но если мне придется войти, старуха, что живет здесь, испустит
    дух. Как ты и говорил, может, оно и к лучшему.
     При каждом шаге Быстрого исходящее от хижины зло все сильнее давило
    на сердце и рассудок Роланда. Да и запах стоял отвратительный -тухлого
    мяса и гниющих помидоров. И шел этот запах как от хижины, так и от
    земли, на которой она стояла. С каждым шагом усиливался вой червоточины,
    словно воздух вокруг хижины играл роль усилителя.
     Сюзан приходила сюда одна, в темноте, думал Роланд. Я не уверен, что
    решился бы подняться сюда ночью, даже с друзьями.
     Он остановился под деревом, всмотрелся в открытую дверь, от которой
    его отделяли двадцать шагов. Вроде бы разглядел часть кухни: ножки
    стола, спинку стула, закопченный очаг. Хозяйки он не увидел. Но она была
    в доме. Роланд чувствовал, как ее взгляд ползает по нему, словно вошь.
     Я не могу ее видеть, потому что она прикрывается колдовскими чарами,
    но она здесь.
     А может, он видел ее. Воздух как-то странно мерцал справа от двери,
    словно подогретый. Роланду говорили, как бороться с этим трюком:
    повернуть голову и посмотреть уголком глаза, боковым зрением. Что он и
    сделал.
     - Роланд? - позвал его Катберт. - Пока все нормально, Берт. - Что он
    говорил, значения сейчас не имело, потому что.., да! Мерцание исчезло,
    он увидел силуэт женщины. Может, это игра воображения, но... В тот самый
    момент, словно поняв, что тайное становится явным, мерцание сдвинулось
    дальше, в тень. Взгляд Роланда ухватил подол старого черного платья,
    потом исчез и он.
     Не важно. Он пришел не для того, чтобы смотреть на нее. Он пришел,
    чтобы дать ей единственное и последнее предупреждение.., без которого,
    несомненно, обошелся бы любой из их отцов.

/ Полные произведения / Кинг С. / КОЛДУН И КРИСТАЛЛ