• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Дюма А. / Черный тюльпан

Черный тюльпан [10/14]

Скачать полное произведение

    Следующий день не принес с собой никаких новостей. Тюльпанеще не распустился.
     День прошел, как и ночь.
     Пришла ночь, и с ней явилась Роза, радостная и легкая, подобная пти- це.
     - Ну, как? - спросил Корнелиус.
     - Ну, что же, все идет прекрасно. Этой ночью, несомненно, ваш тюльпан расцветет.
     - И будет черного цвета?
     - Черного, как смоль.
     - Без единого пятнышка другого цвета?
     - Без единого пятнышка.
     - О, радость! Роза, я провел ночь, мечтая сначала о вас...
     Роза сделала движение, которое выражало недоверие.
     - Затем о том, как мы должны поступить.
     - Ну, и как?
     - Как? А вот что я решил. Как толькоюльпан расцветет, как только мы установим, что он черный, вам нужно будет сейчас же найти курьера.
     - Если дело только в этом, то у меня уже есть курьер наготове.
     - Курьер, которому можно довериться?
     - Курьер, за которого я отвечаю. Один из моих поклонников.
     - Это, надеюсь, не Яко
     - Нет, успокойтесь, это лодочник из Левештейна, бойкий малый, лет двадцати пяти-двадцати шести!
     - О, дьявол!
     - Будьте покойны, - сказала, смеясь, Роза, - он еще не достиг того возраста, который вы назначили, - от двадцати шести до двадцати восьми лег.
     - Словом, вы считаете, что на этого молодого человека можно поло- житься?
     - Как на меня самое. Он бросится со своей лодки в Вааль или в Маас, куда мне будет угодно, если я ему это прикажу.
     - Ну, хорошо, Роза, через десять часов этот парень сможет быть в Га- арлеме. Вы мне дите бумагу и карандаш или, лучше, чернила и перо, и я напишу или, лучше всего, напишите вы сами; ведь я несчастный заключен- ный; в этом еще усмотрят, по примеру вашего отца, какойнибудь заговор. Вы напишете председателю общества цветоводов, и уверен, что председа- тель приедет.
     - Ну, а если он будет медлить?
     - Предположите, что он промедлит день, даже два дня. Но это невозмож- но: любитель тюльпанов не промедлит ни одного часа, ни одной минуты, ни одной секунды, он сразу же пустится в путь, чтобы увидеть восьмое чудо света. Но, как я сказал, пусть он промедлит день, два дня, все же тюльпан будет еще во всем своем великолепии. Когда председатель увидит тюльпан, когда он составит протокол, все будет кончено, и вы сохраните у себя копию протокол а ему отдадите тюльпан. Ах, Роза, если бы мы могли снести его лично, то из моих рук он перешел бы только в ваши руки! Но это мечты, которым не нужно предаваться, - продолжал, вздыхая, Корнели- ус, - другие глазавидят, как он будет отцветать. А главное, Роза, пока его не увидит прседатель, не показывайте его никому. Черный тюльпан! Боже мой, если бы кто-нибудь увидел черный тюльпан, он украл бы его.
     - О!
     - Не говорили ли вы мне сами, что вы опасаетесь этого со стороны ва- го поклонника Якоба? Ведь крадут и один флорин, почему же не украсть сто тысяч флоринов?
     - Я буду оберегать его, будьте спокойны.
     - А что если он распустился, пока вы здесь?
     - Капризный цветок способен на это, - сказала Роза.
     - Если вы, придя к себе, найдете его распустившимся?
     - То что же?
     -х, Роза, если вы его найдете распустившимся, то не забывайте, что нельзя терь ни минуты, нужно сейчас же предупредить председателя.
     - И предупредить вас. Да, я понимаю.
     Роза вздохнула, но без горечи, как женщина, начинающая понимать сла- бость человека или привыкать ней.
     - Я возвращаюсь к тюльпану, господин ван Берле; как только он расцве- тет, вы будете предупреждены; как только я предупрежу вас, курьер уедет.
     - Роза, Роза, я не знаю больше, с каким земным или небесным сокров щем сравнить вас!
     - Сравнивайте меня с черным тюльпаном, господинорнелиус, и я буду очень польщена, клянусь вам. Итак, простимся, господин Корнелиус.
     - Нет, скажите: до свидания, мой друг.
     - До свидания, мой друг, - сказала Роза, немного утешенная.
     - Скажите: мой любимый друг.
     - Мой друг...
     - Любимый, Роза, я вас умоляю, любимый, любимый, не правда ли?
     - Любимый, да, любимый, - повторяла Роза, трепеща от безумного счастья.
     - Ну, Роза, раз вы сказали "любимый", скажите также и "очень счастли- вый", скажите "счастливый", потому что человек еще никогда не был так счастлив на земле, как я. Мне не хватает. Роза, только одного.
     - Чего?
     - Вашей щечки, вашей свежей щечки, вашей розовой щечки, вашей бархат- ной щечки. О, Роза, по вашему доброму желанию, не невзначай, не случай- но, Роза!
     Заключенный вздохом закончил свою просьбу. Он встретил губы молодой девушки, но не случайноне невзначай. Роза убежала.
     Корнелиус задыхался от радости и счастья. открыл окно и с перепол- ненным радостью сердцем созерцал безоблачное небо, луну, серебрившую обе слающиеся реки, которые протекали за холмами. Он наполнил свои легкие свежим, чистым воздухом, разум - приятными мыслями и душу - благодарным и восторженным чувством.
     - Бедный больной выздовел, бедный заключенный чувствовал себя сво- бодным.
     Часть ночи Корнелиус оставался, насторожившись, у решетки своего ок- на, сконцентрировав все свои пять чувств в одно, или вернее, в два, - в слух и в зрение.
     Он созерцал небо, он слушал землю.
     Затем, обращая время от времени свои взоры в сторону коридора, он го- ворил:
     - Там Роза, Роз которая так же, как и я, бодрствует, как и я, ждет с минуты на мину. Там, перед взором Розы таинственный цветок - живет, приоткрывается, распускается. Быть может, сейчас Роза держит своими теп- лыми, нежными пальцами стебель тюльпана. Роз осторожно держи этот сте- бель. Быть может, она прижимается своими устами к приоткрытой чашечке цветка. Прикасайся к ней осторожно, Роза; Роза, твои уста пылают.
     В этот миг на юге загорелась звезда, пересекла все пространство от горизонта до крепости и упала на Левештейн.
     Корнелиус вздрогнул.
     - Ах, - сказал он, - небо посылает душу моему цветку.
     Он словно угадал; почти в тот же самый момент заключенный услышал в коридоре легкие шаги, как шаги сильфиды, шорох платья, похожий на взмахи крыев, и хорошо знакомый голос, который говорил:
     - Корнелиус, мой друг, мой любимый друг, мой счастливый друг, скорее, скорее!
     Корнелиус одм прыжком очутился у окошечка. На этот раз его уста опять встретились с устами Розы, которая, целуя, шептала ему:
     - Он распустился! Он черный! Он здесь!
     - Как здесь? - воскликнул Корнелиус, отнимая свои губы от губ девуш- ки.
     - , да, большая радость стоит того, чтобы ради нее пойти на не- большой риск. Вот он, смотрите.
     И одной рукой она подняла на уровень окошечка зажженный потайной фо- нарь, другой - подняла на тот же уровень чудесный тюльпан.
     Корнелиус вскрикнул, ему показалось, что он теряет сознание - О, боже, о, боже! - шептал он, - эти два цветка, расцветшие у о- шечка моей камеры, - награда за мою невиновность и мое заключение.
     - Поцелуйте его, - сказала Роза, - я тоже только что поцеловала его.
     Корнелиус притаил дыхание и осторожно губами дотнулся до цветка; и никогда поцелуй женщины, даже Розы, не проникал так глубоко в его душу.
     Тюльпан был прекрасен, чудесен, великолепен; стебель его был восем- надцати дюймов вышины. Он стройно вытягался кверху между четырьмя зе- леными гладкими, ровными, как стрела, листками. Цветок его был сплошь черным и блестел, как янтарь.
     - Роза, - сказалзадыхаясь, Корнелиус, - нельзя терять ни одной ми- нуты, надо писать письмо.
     - Оно уже написано, мой любимый Корнелиус, - сказала Роза.
     - Правда?
     - Пока тюльпан распускался, я писала, так кая не хотела упустить ни одной минуты. Просмотрите письмо и скажите, так ли оно написано.
     Корнелиус взял письмо, написанное почерком, который значительно улуч- шился после первозаписки, полученной им от Розы, и прочел:
     "Господин Председатель, черный тюльпан распустится, может быть, через десять минут. Сейчас же, как только он расцветет, я пошлю к вамарочно- го, чтобы просить вас приехать за ним лично в крепость Левешйн. Я - дочь тюремщика Грифуса, почти такая же заключенная, как узни моего от- ца. Поэтому я не смогу сама привезти вам это чудо природы. Вот почему я и осмеливаюсь умолять вас приехать за ним лично.
     Мое желание, чтобы его назвали Rosa Barlaensis.
     Он распустился. Он совершенно черный... Приезжайте, господин предсе- датель, приезжайте...
     Имею честь быть вашейокорной слугой Роза Грифус".
     - Так, так, дорогая Роза, это чудесное письмо. Я не мог бы написать его с такой простотой. На съезде вы дадите все сведения, которые у вас потребуют. Тогда узнают, как был выращен тюльпан, сколько бессонных но- чей, опасений, хлопот он причинил. Ну, а теперь, Роза, не теряйте ни се- кунды. Курьер, курьер!
     - Как имя председателя?
     - Давайте я напишу адрес. О, он очень известный человек! Это господин ван Систенс, бургомир Гаарлема. Дайте, Роза, дайте! - и Корнелиус на- писал на письме дрожавшей рукой:
     "Мингеру Петерсу ван Систенс, бургомистру и председателю Общества цветоводов города Гаарлема".
     - А теперь. Роза, ступайте, ступайте, - сказал Корнелиус, - и отда- димся воле судьбы, которая до сих пор покровительствовала нам.
     XXIII
     Завистник
     Действительно, эти бедные молодые люди очень нуждались в покрови- тельстве судьбы. Никогда еще им не грозила такая опасность, как в этот самый момент, когда они были так уверены в своем счастье.
     Мы не сомневаемся в сообразительности нашичитателей настолько, что- бы сомневаться в том, что они узнали в лице Якоба нашего старого друга или, вернее, недругаИсаака Бокстеля.
     Читатель, конечно, догадывается, что Бокстель последовал из Бюйтенго- фа в Левештейн за предметом "своей страсти и предметом своей ненисти: за черным тюльпаном и за ван Берле.
     То, чего никто, кроме лютеля тюльпанов и притом завистливого люби- теля, никогда не мог бы орыть, то, есть существования луковичек и за- мыслов заключенного, - было обнаружено или, во всяком случае, предполо- жено Бокстелем. Мы видели, что под именем Якоба ему больше, чем под именем Исаака, посчастливилось сдружиться с Грифусо Пользуясь его гостеприимством, в продолжение уже "нескольких месяцев он спаивал старого тюремщика самой лучшей водкой, какую только можно было найти на всем протяжении от Текс- теля до Антверпена. Он усыпил его подозрения, ибо мы видели, что старый Грифус был недоверчив; он усыпил, ворим мы, его подозрения, убедив, что намерен жениться на Розе.
     Он льстил так же его самолюбию тюремщика, как его отцовской гордости. Он льстил самолюбию тюремщика, обрисовывая ему в самых мрачных красках ученого узника, которого Грифус держал позамком и который, по словам лицемерного Якоба, вошел в сношения с дьяволом, чтобы вредить его высо- честву принцу Оранскому.
     Вначале он ел также успех и у Розы и не потому, чтобы он внушил ей симпатию к себе, - Розе всегда очень мало нравился Якоб, - но он ей так много говорио своей пылкой страсти к ней и о желании жениться на ней, что вначале не возбудил в ней никаких подозрений.
     Мы видели, как, неосторожно выслеживая Розу в саду, он себя выдал и как инстинктивные опасения Корнелиуса заставили обоих молодых людей быть настороже.
     Но заключенного особенно встревожило - наш читатель, наверно, это мнит - то безмерное возмущение, которое охватило Якоба, когда он уз- нал, о Грифус растоптал луковичку.
     В тот момент это возмущение было тем более велико, что Бокстель хотя и подозревал, что у Корнелиуса должна быть вторая луковичка, но все же не был уверен в этом.
     Тогда он стал подсматривать за Розой и следить за ней не только в са- ду, но и в коридоре. Но так как там он следовал за ней впотьмах и боси- ком, то его никто не замечал и не слышал, за исключением того раза, ког- да Розе показалось, что она видела нечто вроде тени на лестнице.
     Но все равно уже было поздно: Бокстель узнал изст самого заключен- ного о существовании второй луковички.
     Одураченный хитростью Розы, которая притворилась, что сажает лукович- ку в гряду, и неомневаясь в том, что вся эта маленькая комедия была сыграна с целью заставить его выдать себя, он удвоил предосторожности и пустил в ход все уловки своего ума, чтобы выслеживать других, оставаясь незамеченным ими. Он видел, как Роза пронесла из кухни отца в свою ком- на большую фаянсовую вазу.
     Он видел, как Роза усиленно мыла в воде свои белые руки, запачканные землей, которую она меси, приготавливая возможно лучшую почву для тюльпана.
     Наконец онанял на каком-то чердаке, как раз против окна Розы, не- большую комнатку. Там он был достаточно далек для того, чтобы его можно было обнаружить невооруженным глазом и достаточно близко, чтобы, воору- жившись подзорной трубой, следить за всем, что творилось в Левештее, в комнате Розы, как он следил в Дордрехте за всем тем, что делалось в ла- боратории Корнелиуса.
     Не прошло и трех дней с момента его переселения, как у него уже не оставалось никаких сомнений.
     С самого утра, с восходом солнца, фаянсовый горшок стоял на окне, и Роза, подобно очаровательным женщинам Мириса и Метсю, также появлялась в окне, обрамленная первыми зеленеющими ветвями дикого винограда и жимо- лости.
     По взгляду, каким Роза смотрела на фаянсовый горшок, Бокстель мог яс- но определить, какая в нем находится драгоценность. В фаянсый горшок была посажена вторая луковичка, то есть последняя надежда ключенного.
     Если ночи обещали быть очень холодными. Роза снимала с окна фаянсовый горшок. Она поступала так по указаниям Корнелиуса, который опасался, как бы луковичка не замерзла.
     Когда солнце становилось слишком жарким, "Роза С одиннадцати до двух часов пополудни снимала фаянсов горшок с окна. Это опять-таки делалось по указаниям Корнелиуса, котой опасался, чтобы земля не слишком пере- сохла.
     Когда же стебель цветка показался из земли, то Бокстель окончательно убедился; он не достиг еще и дюйма вышины, как, благодаря подзорной тру- бе, для завистника не оставалось никаких сомний.
     У Корнелиуса было две луковички, и вторую он доверил любви и заботам Розы. Ведь любовь двух молодых людей, безусловно, не осталась тайной для Бокстеля.
     Итак, надо было найти способ похитить эту луковичку у любви Корнелиу- са и забот Розы.
     Только это была нелегкая задача.
     Роза оберегала свой тюльпан, подобно матери, оберегающей своего ре- беа; нет, еще заботливее, подобно голубке, выводящей птенцов. Роза це- лыми днями не покидала своей комнаты, и, что еще удивительней. Роза не покидала своей комнаты и вечерами.
     В продолжение семи дней Бокстель напрасно шпионил за комнатой Розы; Роза не покила ее.
     Это были те семь дней ссоры, которые сделали Корнелиуса тим нес- частным, лишив его всяких известий одновременно и о Розе и о тюльпане. Но будет ли Роза вечно в ссоре с Корнелиусом? Похитить тюльпан стало бы тогда еще трудней, чем это сначала предполагал Исаак.
     Мы говорим похитить, так как Исаак просто-напросто решил украсть тюльпан. И так как его выращивание было окружено большой тайной, так как молодые люди тщательно скрывали от всех его существование, то, конечно, его, Бокстеля, известного цветовода, скорее сочтут хозяином тьпана, чем какую-то молодую девушку, которой чужды всякие тонкости цвето- водства, или заключенного, осужденного за государственную измену, ко- рого держат под тщательным надзором и которому было бы трудно из сего заключения отстаивать свои права. К тому же, раз он будет фактичесм владельцем тюльпана (а когда дело касается предметов домашнего обихода и вообще движимого имущества, фактическое обладание является доказа- тельством собственности), то премию, конечно, получит он, и вместо Кор- нелиуса увенчан будет, конечно, он, и тюльпан вместо того, чтобы быть названным Tulipa riigra Barlaensis будет назван Tulipa nigra Boxtellensis Boxtellea.
     Мингер Исаак еще не рел, какое из этих двух названий он даст черно- му тюльпану, но так как оба они обозначали одно и то же, то этот вопрос был не так уж важен.
     Главное заключалось в том, чтобы украсть тюльпан.
     Но для того, чтобы Бокстель мог украсть тюльпан, нужно было, чтобы Роза выходила своей комнаты. Поэтому Исаак, или Якоб, как вам будет угодно, с истинной радостью убедился, что вечерние свидания возобнови- лись.
     Первые дни отсутствия Розы он использовал для обследования двери ее комнаты.
     Дверь запиралась очень крепко на два поворота, простым замком, но ключ от него был только у Розы.
     Вначале у Бокстеля возникла мысль украсть ключ у Розы, но, помимо то- го, что не так-то легко залезть в карман молодой девушки, даже при бла- гоприятном для Бокстеля исходе, Роза, обнаружив потерю ключа, сразу же заказала бы другой замок и не выходила бы из комнаты, пока старый не был бы заменен новым. Таким образом, преступление Бокстеля оказалось бы бесплодным.
     Лучше было испробовать другой способ.
     Он собрал все ключи, какие только мог найти, и в то время, как Роза и рнелиус проводили свои счастливые часы у окошечка, он перепробовал их все.
     Два из них вошли в замок, один из двух сделал один поворот, но оста- новился на втором повороте.
     Значит, приспособить этот ключ ниче не стоило.
     Бокстель покрыл его тонким слоем воска и вновь вставил в замок. Пре- пятствие, встреченное ключом при втором повороте, оставилслед на вос- ке.
     Бокстелю оставалось только провести по следам воска тонки как лез- вие ножа, напильником. Еще два дня работы, и ключ Бокстеля легко шел в замок.
     Дверь Розы без всяких усилий бесшумно открылась, и Бокстель очутился в комнате Розы, один, лицом к лицу с тюльпаном.
     Первое преступление Бокстеля было совершено тогда, когда он перелез через забор, чтобы вырыть тюльпан, второе - когда он проник в ушильню Корнелиуса, и третье, когда он с поддельным ключом проник в комнату Ро- зы. Мы видим, как зависть толкала Бокстеля по пути преступления.
     Итак, Бокстель очутился лицом к лицу с тюльпаном. Обычный вор схватил бы горшок подмышку и унес бы его. Но Бокстель не был обычным вором; он раздумыл. Разглядывая при помощи потайного фонаря тюльпан, он раздумы- вал о, том, что тюльпан еще недостаточно распустился, чтобы можно было быть уверенным, что он будет черного цвета, хотя все данные говорили за это.
     Он раздумывал о том, что если тюльпан будет не черным или если на нем будет какое-нибудь пятнышк то его кража окажется бесполезной.
     Он раздумывал о, том, что слух о краже распространится, что после случившегося в саду в краже, безуовно, заподозрят его, станут искать и, как бы хорошо он ни прятал тюльпан, его все же смогут найти.
     Он думал о том, что если бы ему и удалось спрятать тюльпан так, чтобы его никто не отыскал, то все перемещения, котым подвергся бы цветок, могли повредить последнему.
     Он думал о том, наконец, что лучше всего, - раз у него есть ключ от комнаты Розы и он может войти туда в любой момент, - лучше всего подож- дать полного цветения, взять тюльпан за час до того, как он распустится, или через час после этого и, не медля ни одной секунды, уехать с ним прямо в Гаарлем, где раньше, чем кто-либо успеет предъявить на него пра- ва, тюльпан очутится перед экспертами. И тогда, если кто-нибудь предъявит свои права на тюльпан, Бокстель обвинит его или ее в во- ровстве.
     Это был хорошо задуманный план и восем достойный того, кто его за- думал.
     И вот, каждый вечер, в тот сладостный час, который молодые люди про- водили у тюремного окошечка, Бокстель входил в комнату молодой девушки для того, чтобы следить за цветением черного тюльпана.
     В последний описанный нами вечер он хотел было, как и в предыдущие, вечера, войти в комнату, но, как мы видели, молодые влюбленные обменя- лись только несколькими словам, и Корнелиус отослал Розу следить за тюльпом;
     Увидев, что Роза вернулась спустя десять минут после ухода, Бстель понял, что тюльпан расцвел или с минуты на минуту расцветет. Значит, в эту ночь должны произойти решительные события, и Бокстель пришел к Гри- фусу, принеся с собой водки вдвое больше, чем он приносил обычно, то есть по бутылке в каждом кармане.
     Когда Грифус напьется, то Бстель станет почти полным хозяином всего Здания тюрьмы.
     К одиннадцати часам Грифус был мертвецки пьян.
     В два часа ночи Бокстель видел, как Роза вышла из своей комнаты и яв- но несла в своих руках с большой предосторожностью какой-то предмет. Этим предметом был, несомненно, черный тюльпанкоторый только что расц- вел.
     Но что она собирается делать? Не собирается ли она сейчас же увезти его в Гаарлем? Невероятно, чтобы девушка одна ночью предприняла такое путешествие. Не идет ли она только показать тюльпан Корнелиусу? Это воз- можно.
     Он босиком, на цыпочках, последовал за Розой.
     Он видел, как она подошла к окошечку.
     Он слышал, как она позвала Корнелиуса.
     При свете потайного фонаря он увидел распустившийся тюльпан, черный, как ночь, которая его окывала.
     Он слышал, что Роза и Корнелиус решили послать курьера в Гаарлем.
     Он видел, как уста молодых людей прильнули дру к другу, затем он слышал, как Корнелиус отослал Розу.
     Он видел, как Роза погасила потайной фонарь и направилась к себе в комнату.
     Он видел, как она вошла в комнату.
     Затем он видел, как десять минут спустя она вышла из комнаты и тща- тельно заперла ее на двойной запор.
     Почему она так старательно заперла дверь? Потому, что за этой дверью она заперла черный тюльпан.
     Бокстель, который наблюдал все это, спрятавшись на площадке лестницы этажом выше, спустился на одну ступеньку со своего этажа, когда Роза спустилась на одну ступеньку со своего.
     Таким образом, когда Роза своей легкой ногой ступила на последнюю ступень лестницы, Бокстель еще более легкой рукой касался замка ее ком- наты. И в этой руке, можно догадаться, он держал поддельныключ, кото- рый открыл комнату Розы с такой же легкостью, как и ключ настоящий.
     Вот почему мы в начале этой главы и сказали, что молодые люди очень нуждались в покровительстве судьбы.
     XXIV
     Черный тюльпан меняет владельца
     Корнелиус остался на том же месте, где стоял, прощаясь с Розой, ста- раясь найти в себе силы перенести двойное бремя своего счастья.
     Прошло полчаса.
     Уже первые прозрачные голубоватые лучи проникли сквозь решетку окна в камеру Корнелиуса, когда он вдруг вздрогнул от поднимавшихся по лестнице шагов и донесшегося до него крика. Почти в тот же момент его лицо встре- тилось с бледным, искаженным лицом Розы.
     Он отшатнулся назад, тоже побледнев от ужаса.
     - Корнелиус, Корнелиус! - кричала она, задыхаясь.
     - Боже мой, что случилось? - спросил заключенный.
     - Корнелиус! Тюльпан!..
     - Что тюльпан?
     - Я не знаю, как сказать вам это!
     - Говорите же. Роза, говорите!
     - У нас его отняли! У нас его украли!
     - У нас его отняли! У нас его украли! - вскричал Корнелиус.
     - Да, - сказала Роза, опираясь о дверь, чтобы не упасть. - Да, отня- ли, украли.
     И силы покинули ее. Она упала на колени.
     - Ноак это случилось? - спросил Корнелиус. - Расскажите мне, объяс- ните мне...
     - О, я не виновата в этом, мой друг.
     Бедная Роза, она не решалась сказать мой любимый друг.
     - Вы его оставили одного? - сказал печально Корнелиус.
     - Только на один момент, чтобы пойти к нашему курьеру, который живет шагах в пяти от нас, на берегу Вааля.
     - на это время, несмотря на мои наставления, вы оставили в дверях ключ, несчастное дитя!
     - Нет, нет, это ме и удивляет, - я не оставляла в дверях ключа, я все время держала его в руках и крепко сжимала, как бы боясь потерять его.
     - Тогда как же это все случилось?
     - Я сама не знаю. Я отдала письмо своему курьеру; он при мне уехал. Я вернулась к себе, дверь была заперта, в моей комнате все оставалось на своем месте, кроме тюльпана, который исчез Кто-нибудь, по всей вероят- ности, достал ключ от моей комнаты или подделал его.
     Она задыхалась, слезы прерывали голос.
     Корнелиус стоял неподвижно с искаженным лицом, слушая ее почти без сознания, и только бормотал:
     - Украде украден, украден, я погиб...
     - О, господин Корнелиус, пощадите! - кричала Роза. - Я умру с горя.
     При этой угрозеорнелиус схватил решетку окошечка и, бешено сжимая ее, воскликнул:
     - Нас обокрали, Роза, это верно, но разве мы должны из-за этого пасть духом? Нет! Несчастье велико, но, быть может, еще поправимо. Мы знаем вора.
     - Увы! Разве я могу сказать с полной уверенностью?
     - О, я-то уверен, я вам говорю, что это - мерзавец Якоб! Неужели мы допустим. Роза, чтобы он отнес в Гаарлем плод наших трудов, пл наших забот, дитя нашей любви? Роза, нужно бежать за ним, нужно догть его.
     - Но как все это сделать, не открыв отцу, что мы с вами сговоре? Как я, женщина подневольная, к тому же мало опытная, как могу я сделать то, чего, быть может, и вы не смогли сделать?
     - Откройте мне эту дверь, Роза, откройте мне эту дверь, и вы увидите, я это сделаю! Вы увидите, я разыщу вора; вы увидите, я застлю его соз- наться в своем преступлении! Вы увидите, как он запросит пощады!
     - Увы, - сказала, зарыдав, Роза, - как же я вам открою? Разве у меня ключи? Если бы они были у меня, разве вы уже не были бы на свободе?
     - Они у вашего отца, они у вашего гнусного отца, который уже загубил мне первую луковичку тюльпана. О, негодяй, негодяй! Он соумышленник Яко- ба!
     - Тише, тише, умоляю вас, - тише!
     - О, если вы мне не откроете! - закричал Корнелиус в порыве бе- шенства, - я сломаю решетку и перебью в тюрьме все, что мне попадется!
     - Мой друг, сжальтесь надо мй!
     - Я вам говорю. Роза, что не оставлю камня на камне!
     И несчастный обеими руками, сила которых удесятерилась благодаря его возбуждению, стал с шумом бить в дверь, не обращая внимания на громкие раскаты своего голоса, который звонко разносился винтовой лестнице.
     Перепуганная Роза напрасно старалась успокоить эту неистовую бурю.
     - Я вам говорю, что я убью этого мерзавца Грифуса, - рычал ван Берле, - я вам говорю, что я пролью его кровь, как он пролил кровь моего черно- го тюльпана.
     Несчастный чал терять рассудок.
     - Хорошо, хорошо, - говорила дрожащая от волнения Роза, - хорошо, хо- рошо, только успокойтесь. Хорошо, я возьму ключи, я открою вам, лько успокойтесь, мой Корнелиус.
     Она не докончила, раздавшееся вдруг рычание прервало ее фразу.
     - Отец! - закричала Роза.
     - Грифус! - завопил ван Берле - Ах, изверг!
     Никем не замеченный среди этого шума, Грифус поднялся наверх Он грубо схватил свою до за руку
     - Ах, ты возьмешь мои ключи! - закричал он прерывающимся от злобы го- лосом - Ах, этот мерзавец, этот изверг, этот заговорщик, достойный висе- лицы Это твой Корнелиус Так тыоумышленница государственного преступни- ка? Хорошо!
     Роза с отчаянм всплеснула руками.
     - А, - продолжал Грифус, переходя с тона яросого и гневного на хо- лодный иронический тон победителя - А, невинный господин цветовод. А, милый господин учен! Вы убьете меня; вы прольете мою кровь. Очень хо- рошо, не нужно ничего лучшего И при соучастии моей дочери? Боже мой, да я в разбойничьем вертепе! Ну, хорошо. Все это сегодня же будет доложено господину комендау, а завтра же узнает обо всем этом и его высочество штатгальтер. Мы знаем законы. Статья шестая гласит о бунте в тюрьме. Мы покажем вам второе издание Бюйтенгофа, господин ученый, и на этот раз хорошее издание! Да, да, грызите свои кулаки, как медведь в клетке, а вы, красавица, пожирайте глазами своего Корнелиуса! Предупреждаю вас, мои голубки, что теперь вам уже не удаст благополучно заниматься заго- ворами. Ну-ка, спускайся к себе, негодница! А вы, господин ученый, до свидания; будьте покойны, до свидания!
     Роза, обезумев от страха и отчаяния, послала воздушный поцелуй своему другу; затем, осененная, по всей вероятности, внезаой идеей, она бро- силась к лестнице, говоря:
     - Еще не все потеря, рассчитывай на меня, мой Корнелиус.
     Отец, рыча, следовал за ней.
     Что касается бедного заключенного, то он постепеннотпустил решетку, которую судорожно сжимали его пальцы, голова его отелела, глаза зака- тились, и он тяжело рухнул на плиты своей камеры, бормоча:
     - Украли! Его украли у меня!
     Тем временем Бокстель, выйдя из тюрьмы через ту калиткукоторую отк- рыла сама Роза, с тюльпаном, обернутым широким плащом, Бстель бросился в экипаж, ожидавший его в Горкуме, и исчез, не предупредив, разумеется, своего друга Грифуса о столь поспешном отъезде.
     А теперь, когда мы видели, что он сел в экипаж, последуем за ним, ес- ли читатель согласен, до конца его путешествия.
     Он ехал медленно: быстрая езда может повредить черному тюльпану.
     Но, опасаясь, как бы не запоздать, Бокстель заказал в Дельфте короб- ку, выложенную прекрасным свежим мхо и уложил туда тюльпан. Цветок по- лучил спокойное мягкое ложе, экипаж мог свободно титься с полной быст- ротой, безо всякого риска повредить тюльпану.
     На утро следующего дня Бокстель, измученный от усталости, но торжест- вующий, прибыл в Гаарлем и, чтобы скрыть следы кражи, он пересадил тьпан в другой сосуд, фаянсовый же горшок разбил, а осколки его бросил в канал. Затем он написал председателю общества цветоводов письмо о сво- ем прибытии в Гаарлем с тюльпаном совершенно черного цвета и остановился с неповрежденным цветком в прекрной гостинице.
     И там он ждал.
     XXV
     Председатель ван Систенс
     Роза, покинув Корнелиуса, приняла решение. Она решила или вернуть емуюльпан, украденный Якобом, или больше никогда с ним не встречаться.
     Она видела отчаяние заключенного, двойное неизлечимое отчаяние: с од- ной стороны - неизбежная разлука, так как Грифус открыл тайну и их любви и их свиданий; с другой стороны - крушение всех честолюбивых надежд ван Берле, надежд, которые он питал в течение семи лет.
     Роза принадлежала к числу тех женщин, которые из-за пустяка легко па- дают духом, но корые полны сил перед лицом большого несчастья и в са- мом же несчаст черпают энергию, чтобы побороть его.
     Девушка вошла к себе, осмотра в последний раз комнату, чтобы убе- диться, не ошиблась ли она, не стоит ли тюльпан в каком-нибудь из угол- ков, в который она не заглянула. Но Роза напрасно искала: тюльпана не было, тюльпан быукраден.

/ Полные произведения / Дюма А. / Черный тюльпан