Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Салтыков-Щедрин М.Е. / История одного города

История одного города [3/14]

  Скачать полное произведение

    лянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы оказался точь-в-точь такой же градоначальник, как и тот, который, за минуту перед этим, был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
     Голова у этого другого градоначальника была совершенно новая и притом
    покрытая лаком. Некоторымрозорливым гражданам показалось странным, что
    большое родимое пятно, вшее несколько дней тому назад на правой щеке
    градоначальника, теперь очутилось на левой.
     Самозванцы встретились и смерили друг друга глазами. Толпа медленно и
    в молчании разошлась13.
    СКАЗАНИЕ О ШЕСТИ ГРАДОНАЧАЛЬНИКАХ
     Карта глуповского междоусобия
     Как и должно было ожидать, странные оисшествия,совершившиеся в
    Глупове, не остались без последствий.
     Не успело еще пагубное двоевластие пустить зловредные свои корни, как
    из губернии прибыл рассыльный, который, забрав обоих самозванцев и поса-
    див их в особые сосуды, наполненные спиртом, немедленно уведля освиде- тельствования.
     этот, по-видимому, естественный и законный акт административной
    твердости ед не сделался источником еще горших затруднений, нежели те,
    которые произведены были непонятным появлением двух одинаковых градона-
    чальников.
     Едва простыл след рассыльного, увезшего самозванцев, едва узнали глу-
    повцы, что они остались совсем без градоначаника, как, движимые силою начальстволюбия, немедленно впали в анархию.
     "И лежал бы град сей и доднесь в оной погибельной бездне, - говорит
    летописец, - ежели бы не был извлечен оттоль твердостью и самоотвержени-
    ем некоторого неустрашимого штаб-офицера из местных обывателей".
     Анархия началась с того, что глуповцы собрались вокруг колокольни и
    сбросили с раската двух граждан: Стку да Ивашку. Потом пошли к модному
    заведению француженки, девицы де Сан-Кюлот (в Глупове она была известна
    под именем Устиньи Протасьевны Трубочистихи; впоследствии же оказалась
    сестрою Марата14 и умерла от угрызений совести) и, перебив там стекла,
    последовали к реке. Тут утопили еще двух граждан: Порфишку да другого
    Ивашку, и, ничего ндоспев, разошлись по дом.
     Между тем измена не дремала, явились чтолюбивые личности, которые
    задумали воспользоваться дезорганизацией власти для удовлетворения своим
    эгоистическим целям. И, что всего страннее, представительницами анархи-
    ческого элемента явились на сей раз искчительно женщины.
     Первая, которая замыслила похитить бразды глуповского правлениябыла
    Ираида Лукинишна Палеологова, бездетная вдова, непреклонного характера,
    мужественного сложения, с лицом темно-коричневого цвета, напоминавшим
    старопечатные изображения. Никто не помнил, когда о поселилась в Глу-
    пове, так что некоторые из старожилов полагали, ч событие это совпада- ло с мраком времен. Жила она уединенно, питаясь скудною пищею, отдавая в рост деньги и жестоко истязуя четырех своих крепостных девок. Дерзкое свое предприятие она, по-видимо, зрело обдумала. Во-первых, она сооб- разила, что городу без начальства ни на минуту оставаться невозможно; во-вторых, нося фамилию Палеологовых, она видела в этом некоторое тайное указание; в-третьих, не мало едвещало ей хорошего и то обстоятельство, что покойный муж ее, бывший винный пристав, однажды, за оскудением, исп- равлял где-то должность градоначальника. "Сообразисие, - говорит "Ле- тописец", - злоехидная оная Ираидка начала действовать".
     Не успели глуповцы опомниться от вчерашних событий, как Палеологова,
    воспользовавшись тем, что помощник градоначальника с своими приспешника-
    ми засел в клубе в бостон, извлекла из ножон шпагу покойного винного пристава и, напоив, для храбсти, троих солдат из местной инвалидной команды, вторглась в казнайство. Оттоль, взяв в плен казначея и бух- галтера, а казну бессовестно обокрав, возвратилась в дом свой. Причем бросала в народ медными деньгами, а пьяные ее подручники восклицали: "Вот наша матушка! теперь нам, братцы, вина будет вволю!"
     Когда, на другой день, помощник градоначальника проснулс все уже
    было кончено. Он из окна видел, как ователи поздравляли друг друга,
    лобызались и проливали слезы. Затемхотя он и попытался вновь захватить
    бразды правления, но так как руки у него тряслись, то сейчас же их вы-
    пустил. В унынии и тоске он поспешил в городовое управление, чтоб уз- нат сколько осталось верных ему полицейских солдат, но на дороге был схвачен заседателем Толковниковым и приведен пред Ираидку.ам же застал он связанного казенных дел стряпчего, который тоже ожидал своей участи.
     - Признаете ли вы меня за градоначальницу? - кричала на них Ираидка.
     - Если ты имшь мужа и можешь доказать, что он здешний градона-
    чальник, то признаю! - тр отвечал мужественный помощник градона- чальника. Казенных дел стпчий трясся всем телом и трясением этим как бы подтверждал мужествовоего сослуживца.
     -Не о том вас спрашивают, мужняя ли я жена или вдова, а о том, приз-
    наете ли вы меня градоначальницею? - пуще ярилась Ираидка.
     - Ес более ясных доказательств не имеешь, то не признаю! -столь
    твердо отвечал помоик градоначальника, что стряпчий защелкал зубами и
    заметался во все стороны.
     - Что с ними толковать! на раскат ! - вопил Толковников и его еди-
    номышленники.
     Нет сомнения, что асть этих оставшихся верными долгу чиновников бы-
    ла бы весьма плачевна, если б не выручило их непредвиденное обстоя- тельство. В то время, когда Ираида беспечно торжествовала победу, неуст- рашимый штаб-офицер не дремал и, руководясь пословицей: "Выбивай клин клином", научил некоторую авантюристку, Клемантинку де Бурбон, предъявить права свои. Права эти заключались в том, что отец ее, Клеман- тинки, кавалер де Бурбон, был некогда где-то градоначальником и за фальшивую игру в карты от должности той уволен. Сверх сего, новая пре- тендентша имела высокий рост, любила пить водку и ездила верхом по-мужс- ки. Без труда склонив на свою сторону четырех солдат местной инвалидной команды и будучи тайно поддерживаема польскою интригою, эта бездельная проходимица овладела умами почти новенно. Опять шарахнулись глуповцы к колокольне, сбросили с раската Тимошку да третьего Ивашку, потом пошли к Трубочистихе и дотла разорили ее заведение, потом шарахнулись к реке и там утопили Прошку да четверго Ивашку.
     В таком положении были дела, когда мужественных страдальцев повели к
    раскату. На улице их встретила предвомая Клемантинкою толпа, посреди
    которой недреманным окободрствовал неустрашимый штаб-офицер. Пленников
    немедленно освободили.
     - Что, старички! признаете вы меня за градоначальницу? - спросила
    беспутная Клемантинка.
     - Ежели имеешь мужа и можешь доказать, то он здешний градона-
    чальник, то признаем! - мужественно отвечал помощник градоначальника.
     - Ну, Хриос с вами! отдите им по клочку земли под огороды! пускай
    сажают капту и пасут гусей! - кротко сказала Клемантинка и с этим сло-
    вом двинулась к дому, в котором укрепилась Ирдка.
     Произошло сражение; Ираидка защищалась целый день и целую ночь, и
    кусно выставляя вперед пленных казначея и бухгалтера.
     - Сдайся! - говорила Клемантинка.
     - Покорись, бесстыжая! да уйми своих кобелей! - храбро отвечала Ира-
    идка.
     Однако к утру следующего дня Ираидка начала ослабевать, но и то бла-
    годаря лишь тому обстоятельству, что казначей и бухгалтер, проникнувшись гражданскою храбростью, решительно откались защищать укрепление. Поло- жение осажденных сделалось весьма сомнительным. Сверх обязанности отби- вать ождающих, Ираидке необходимо было усмирять измену в собственном лагере. Предвидя конечную гибель, она решилась умереть геройскою смертью и, срав награбленные в казне деньги, в виду всех взлетела на воздух вместе с казначеем и бухгалтером.
     Утром помощник градоначальника, саж пусту, видел, как обыватели
    вновь поздравляли друг друга, лобызалиси проливали слезы. Некоторые из
    них до го осмелились, что даже подходили к нему, хлопали по плечу и в
    шутку называли свинопасом. Всех этих смельчов помощник градоначальни-
    ка, конечно, тогда же записал на бумажку. Вести о "глуповском нелепом и смеха достойном смятении" достигли, на-
    конец, и до начальства. Велено было "беспутную оную Клемантинку, сыскав, представить, а которые есть у нее сообщники, то и тех, сыскав, предст вить же, а глуповцам крепко-накрепко наказать, дабы неповинных граждан в реке занапрасно не утапливали и с раската ериным обычаем не сбрасыва- ли". Но известия о назначении нового градоначальника все еще не получа- лось.
     Между тем дела в Глупове запутываль все больше и больше. Явилась
    третья претендентша, ревельская уроженка алия Карловна Штокфиш, кото-
    рая основывала свои претензии единственно на том, что она д месяца жи- ла у какого-то градоначальника в помпадуршах. Опять шарахнулись глуповцы к колокольне, сбросили с раската Семку и только что хотели спустить туда же пятого Ивашку, как были остановлены именитым гражданином Силой Те- рентьевым Пузовым.
     - Атаманы-молодцы! - говорил Пузанов, - однако ведь мы таким манем
    всех людишек перебьем, а толку не измыслим!
     - Правда! - согласились опомнившиеся атмы-молодцы.
     - Стой! - кричали другие, - а зачем Ивашко галдит? галдеть разве ве-
    лено?
     Пятый Ивашко стоял ни жив ни мертв перед раскатом, машинально кланя-
    ясь на все стороны.
     В это время к толпе подъехала на белом коне девица Штокфиш, сопровож-
    даемаяестью пьяными солдатами, которые вели взятую в плен беспутную Клемантинку. Штокфиш была полная, белокурая немка, с высокою грудью, с румяны щеками и с пухлыми, словно вишни, губами. Толпа заволновалась.
     - Ишь, толстомясая! пупки'-то нагуляла! - раздалось в разных местах.
     Но Штокфиш, очевидно, заранее взвесила опасности своего положения и
    поторопилась отразить их хладнокровием.
     - Атаманы-лодцы! -аркнула она, молодецки указывая на обезумевшую
    от водки Клемантинку, вот беспутная оная Клемантинка, которую велено,
    сыскав, представи! видели?
     - Видели! - шумела толпа.
     - Точно видели? и признаете ее за ту самую беспутную оную Клемантин-
    ку, которую велено, сыскав, немедленно представить?
     - Видели! признаем!
     - Так выкатить им три бочки пенного! - воскликнула неустрашимая нем-
    ка, обращаь к солдатам, и, не торопясь, выехала из толпы.
     - Вот она! вот она, матушка-то наша Амая Карловна! теперь, братцы,
    вина у нас будет вдоволь! - гаркнули атаманы-молодцы вслед уезжающей.
     В этот день весь Глупов был пьян, а больше всех пятый Ивашко. Беспут-
    ную оную Клемантинку посадили в клетку и вывезли на площадь; атаманы-мо- лодцы подходили и дразнили ее. Некоторые, более добродушные, потчевали водкой, но требовали, чтобы она за это откила какое-нибудь коленце.
     Легкость, с которою толомясая немка Штокфиш одержала победу над
    беспутною Клемантинкой, объясняется очень просто. Клемантинка, как
    только уничтожила Раидку, так сейчас же заперлась с своими солдатами и
    предалась изнеженности нравов. Напрасно пан Кшепшицюльский и пан Пшекши-
    цюльский, которых она была тайным орудием, усовещивали, протестовали и угроли - Клемантинка через пять минут была до того пьяна, что ничего уж не понимала. Паны некоторое время еще подержались, но потом, увидев бесполезность дальнейшей стойкости, отступились. И действительно, в ту же ночь Клемантинка была поднята в бесчувственном виде с постели и выво- лона в одной рубашке на улицу.
     Неустрашимый штаб-офицер (из обывателей) был в отчаянии. Из всех его
    ухищрений, подвохов переодеваний ровно ничего не выходило. Анархия
    царствовала в городе полная; начальствующих не было; предводель удрал
    в деревню; старший квартальный зарылся с смотрителем училина пожарном
    дворе в солому и трепетал. Самого его, штаб-офицера, сыскивали по горо-
    ду, и за поимку назначено было награды алтын. Обыватели заволновались, потому что всякому было лестно тот алтын прикарманить. Он уж подумывал, не лучше ли ему самому воспользоваться деньгамиявившись к толстомясой немке с повинною, как вдруг неожиданнообстоятельство дало делу совер- шенно новый оборот.
     Легко было немке справься с беспутною Клемантинкою, но несравненно
    труднее было обезоружитпольскую интригу, тем более что она действовала
    невидимыми подземными путями. После разгрома Клемантинкинова паны Кшеп-
    шицюльский и Пшекшицюльский грустно возвращались по домам и громко сето- вали наеспособность русского народа, который даже для подобного случая ни одной талантливой личности не сумел из себя выработать, как внимание их было развлечено одним, по-видимом ничтожным происшествием.
     Было свежее майское утро, и с неба падализобильная роса. После бес-
    сонной и бурно проведенной ночи глуповцы улеглись спать, и в городе царствовала тишина непробудная. Около деревянного домика невзрачной на- ружности суетились какие-то два парня и мазали дегтем ворота. Увидев па- нов, они, по-видимому, смешались и спешили наутек, но были остановлены.
     - Что вы тут делаете? - сосили паны.
     - Да вот, Нелькы ворота дегтем мажем! - сознался один из парней, -
    оченно она ноне на все стороны махаться стала!
     Паны переглянулись и как-то многозначитьно цыркнули. Хотя они пошли
    далее, но в головах их созрел уже план. и вспомнили, что в ветхом де-
    ревянном домике действительно жила и содержала заезжий дом их компатри- отка, Анеля Алоизиевна Лядоховская, и что хотя она не имела никаких прав на название градоначальнической мпадурши, но тоже была как-то однажды призываема к градоначальнику. Этого последнего обстоятельства совершенно достаточно было, чтобы выставить новую претендентшу и сплести ною польскую интригу.
     Они тем легче могли успеть в своем намерении, что в это время своево-
    лие глуповцев дошло до размеров неслыханных. Мало того что они в один день сбросили с раската и утопилв реке целые десятки излюбленных граж- дан, но на заставе самовольно остановили ехавшего из губернии, по казен- ной подорожной, чиновника.
     - Кто ты? и с чем к нам приехал? - спрашивали глуповцы у чиновника.
     - Чиновник из гернии (имярек), - отвечал приезжий, - и приехал сюда
    для розыску бездельных Клемантинкиных дел!
     - Врет он! Он от Клемантинки, от подлой, подослан! волоките его на
    съезжую! - кричали атаманы-лодцы.
     Напрасно протестовал и сопротивлялся приезжий, напрасно пазывал ка-
    кие-то бумаги, народ ничему не верил и не выпускал его.
     - Нам, брат, этой бумаги целые вороха показывали - да пустое дело
    вышло! а тобой нам ссылаться не пригоже, потому ты, и по обличью вид-
    но, беспутной оной Клемантинки лазутчик! - кричали одни.
     - Что с ним по пустякам лясы точить! в воду его - и шабаш! - кричали
    другие.
     Несчастного чиновника увели в съезжую избу и отдали за приставов.
     Мду тем Амалия Штокфиш распоряжалась; назначила с мещан по алтыну с
    каждого двора, с купцов же по фунтчаю да по голове сахару по большой.
    Потом поала в казармы и из собвенных рук поднесла солдатам по чарке
    водки и по куску пирога. Возвраясь домой, она встретила на дороге по-
    мощника градоначальника и стряпчего, которые гнали хворостиной гусей с луга.
     - Ну что, старички?думались? признаете меня? - спросила она их бла-
    госклонно.
     - Ежели имеешь мужа и можешь доказать, что он наш градоначальник, то
    признае - твердо ответствовал помощник градоначальника.
     - Ну, Христос с вами!асите гусей! - сказала толстомясая немка и
    проследовала далее.
     вечеру полил такой сильный дождь, что улицы Глупова сделались на
    несколько часов непроходимыми. Благодаря этому обстоятельству ночь мину-
    ла благополучно для всех, кроме злосчастного приезжего чиновника, кото- рого, для вернейшего испытания, посадили в темную и тесную каморку, исс- ри носившую название "большого блошиного завода", в отличие от малого завода, в котором испытывались преступники менее опасные. Наставшее за- тем утро также не благоприятствовало проискам польской интриги, так как интрига эта, всегда действуя в темноте, не может выносить солнечного света. "Толстомясая немка", обманутая наружною тишино сочла себя впол- не утвердившеюся и до того осмелилась, что вышла на улицу без провожато- го и начала заигрывать с проходящими. Впрочем, к вечеру она, для формы, созвала опытнейших городских будочников и открыла совещание. Будочники единогласно советовали: первое, беспутную оную Клемантинку, не медля, утопить, дабы не смущала народ и не дразнила; второе, помощника градона- чальника и стряпчего пытать и, в-третьих, неустрашимогоштаб-офицера, сыскав, представить. Но таково было ослепление этой несчастной женщины, что она и слышать не хотела о мерах строгости и дажприезжего чиновника велела перевести из большого блошиного завода в малый.
     Между тем глуповцы мало-помалу начинали приходить в себя, и охрани-
    тельные силы, скрывавшиеся дотоле на задних дворах, бко, но твердым шагом выступали вперед. Помощник градоначальника, сославшись с стряпчим и неустрашимым штаб-офицером, стал убеждать глуповц удаляться немкиной и Клемантинкиной злоехидной прелести и обратиться к своим занятиям. Он строго порицал распоряжение, вследствие которого приезжий чиновник был засажен в блошиный завод, и предрекал Глупову великие от этого бедствия. Сила Терентьев Пузанов, при этих словах, тоскливо замотал ловой, так что если б атаманы-молодцы были крошечку побойчее, то они, конечно, раз- несли бы съезжую избу по бревнышку. С другой стороны, и "беспутная оная Клемантинка" оказала немаловажную услугу партии порядка...
     Дело в том, что она одолжала сидеть в клетке на площади, и глупов-
    цам в сладость было, в часы досуга, приходить дразнить ее, так как она остервенялась при этом неслыханно, в особенности же когда к ее телу при- касались концами раскаленных железных прутьев.
     - Что, Клемантинка, сладко? - хохотали одни, видя, как "беспутная"
    вертелась от боли.
     - А сколько, братцы, эта скуда винища у нас слопала - страсть! -
    прибавляли другие.
     - Ваше я, что липила? - огрызалась беспутная Клемантинка, - кабы не
    моя несчастная слабость да не покинули меня паны мои милые, узнали бы вы
    у меня ужо, какова я есть!
     - Толсмясая-то тебе небось прежде, какова она есть, показала!
     - То-то "толстомясая"! Я, какова ни на есть, а все-таки градона-
    чальническая дочь, а то взяли себе расхожую немку!
     Призадумались гповцы над этимиКлемантинкиными словами. Загадала
    она им загадку.
     - А что, братцы! ведь она, Клемантинка, хоть и беспутная, а правду
    молвила! - говорили одни.
     - Пойдем, разнесем толстомясую! - галдели другие.
     И если б не подоспелтут будочники, то несдобровать бы "толстомя-
    сой", полететь бы ей вниз головой с раската! Но так как будочники были строгие, то дело порядка оттянулось, и атаманы-молодцы, пошумев еще с малость, разошлись по дом.
     Но торжество "вольной немки" приходило к концу само собою. Ночью, ед-
    ва успела она сомкнуть глаза, как услышала на улице подозрительный шум и сразу поняла, что все для нее кончено. В одной рубашкебосая, бросилась она к окну, чтобы, по крайней мере, избежать позора и не быть посажен- ной, подобно Клемантинке, в клетку, но было уже поздно.
     Сильная рука пана Кшепшицюльского крепко держала ее за стан, а Нелька
    Лядоховская, "разъярившь неслыханно", требовала к ответу - Правда ли, девка Амалька, что ты обманным образом власть похитила и
    градоначальницей облыжно называть себя изволила и тем многих людишек в
    соблазн ввела? - спрашила ее Лядоховская.
     - Правда, - отвечала Амалька, - только не обманным образом и не об-
    лыжно, а была и есмь градоначальница по самой сущей истине.
     - И с чего тебе, паскуде, такое смехотворное дело в голову взбрело? и
    кто тебя, паскуду, тому делу научил? - продолжала доашивать Лядоховс-
    кая, не обращая внимания на Амалькин ответ.
     Амалька обиделась.
     - Может быть, и есть здесь паскуда, - сказала она, - только не я.
     Сколько затем ни предлагали девке Амальке вопросов, она презрительно
    молчала; сколько ни принуждали ее повиниться - не повинилась. Решено бы-
    ло запереть ее в одну клетку с беспутною Клемантинкой.
     "Ужасно было видеть, - говори"Летописец", - как оные две беспутные
    девки, от третьей, еще беспутнейшей, друг другу на съедение отданы были!
    Довольно сказат что к утру на другой день в клетке ничего, кроме
    смрадных их костей, уже не было!"
     Проснувшись, глуповцы с удивлением узнали о случившемся; но и тут не
    затруднились. Опять все вышли на улицу и стали поздравлять друг друга,
    лобызаться и проливать слезы. Некоторые просили опохмелиться.
     - Ах, ляд вас пори! - говорил неустрашимый штаб-офицер, взирая на
    эту картину. - Что ж мы, однако, теперь будем делать? - спрашивал он в
    тое помощника градоначальника.
     - Надо орудовать, - отвал помощник градоначальника, - вот что! не
    пустить ли, сударь, в народе слух, что оная шельма Анелька, заместо хра-
    мов Божиих, костелы везде ставить велела?
     - И чудесно!
     Но к полудню слухи сделались еще тревожнее. События следовали за со-
    бытиями с быстротою неимоверною. В пригородной солдатской слободе объявилась еще претендентша, Дунька-толстопятая, а в стрелецкой слободе такую же претензиюаявила Матренка-ноздря. Обе оовывали свои права на том, что и они нраз бывали у градоначальников "для лакомства". Таким образом, прихолось отражать уже не одну, а разом трех претендентш.
     И Дунька, и Матренка бесчинствовали несказанно. Выходили на улицу и
    кулаками сшибали проходящим головы, ходили в одиночку на кабаки и разби-
    вали их, ловили лодых парней и прятали их в подполья, ели младенцев, а у женщин вырези груди и тоже елиРаспустивши волоса по ветру, в одном утреннем неглиже, они бегали по городским улицам, словно исступленные, плевались, кусались и произносили неподобные слова.
     Глуповцы просто обезумели от ужаса. Опять все побежали к колокольне,
    и сколько тут было перебито и перетоплено тел народных - того даже приб-
    лизительно сообразить невозможно. Началось общее судбище; всякий припо- минал про своего ближнего всякое,аже такое, что тому и во сне не сни- лось, и так как судоговорение было краткословное, то в городе только и слышалось: шлеп-шлеп-шлеп! К четырем часам пополудни загорелась съезжая изба; глуповцы кинулись туда и оцепенели, увидав, что приезжий из губер- нии чиновник сгорел весь без остатка. Опять началось судбище; стали до- искиваться, от чьего воровства произошел пожар, и порешили, что пожар произведен сущим вором и бездельником пятым Ивашкой. Вздернули Ивашку на дыбу, требуя чистосердечного во всем признания, но в эту самую минуту в пушкарской слободе загорелся тараканий малый заводец, и все шарахнулись туда, оставив пятого Ивашку висящим на дыбе. Зазвонили в набат, но пламя уже разлилось рекою и пепалило всех тараканов без остачи. Тогда пойма- ли Матренку-ноздрю и начали вежливенько топить ее в реке, требуя, чтоб она сказала, кто ее, сущую бездельницу и воровку, на воровство научил и кто в том деле ей пособлял? Но Матренка только пускала в воде пузыри, а сообщников и пособников не выдала никого.
     Среди этой общей тревоги об шельме Анельке совсем позабыли. Видя, что
    дело ее не выгорело, онапод шумок, снова переехала в свой заезжий дом,ак будто за ней никак пакостей и не водилось, и паны Кшепшицюльский и
    Пшекшицюльский завели кондитерскую и стали торговать в ней печатными
    пряниками. Оставаласодна толстопятая Дунька, но с нею совладать было
    решительно невозможно.
     - А надо, братцы, изымать ее беспременно! - увещевал атаманов-молод-
    цов Сила Терентьич Пузанов.
     - Да! поди сунься! ловкой! - отвечали молодцы.
     Был, по вмущении, уже день шестый.
     Тогда произошло зрелищемилительное и беспримерное. Глуповцы вдруг
    воспрянули духом и сами совершили скромный подвиг собственного спасения.
    Перебивши и перетопивши лую уйму народа, они основательно заключили,
    что теперь в Глупове кмольного греха не осталось ни на эстолько. Уце-
    лели только благонамеренные. Поэтому всякий смотл всякому смело в гла- за, зная, что его невозможно попрекнуть ни Клемантинкой, ни Раидкой, ни Матренкой. Решили действовать единодушно и прежде его снестись с при- городами. Как и следовало ожидать, первый выступил на сцену неустрашимый штаб-офицер.
     - Сограждане! - начал он взволнованным голосом, но так как речь его
    была секретная, то весьма естествео, что никто ее не слыхал.
     Тем не менее, глуповцы прослезились и начали нудить помощника градо-
    чальника, чтобы вновь принял бразды правления; но он, до поимки Дуньки, с твердостью от того отказался. Послышались в толпе вздохи; раз- дались восклицания: "Ах! согрешения наши викие!" - но помощник градо- начальника был непоколебим.
     - Атаманы-молодцы! в ком еще крамола осталась - выходи! - гаркнул го-
    лос из толпы Толпа молчала.
     - Все очиились? - допрашивал тот же голос.
     - Все! все! - загудела толпа.
     - Крестись, братцы!
     Все перекрестилис объявлено было против Дуньки-толстопятой общее
    ополчение.
     Пригороды между тем один за другим слали в Глупов самые утешительные
    отписки. Все единодушно соглашались, что крамолу следует вырвать с кор-
    нем и для начала прежде всего очистить самих себя. Особенно трогательна была отписка пригорода Полоумнова. "Точию же, братие, сами себя прилежно испытуйте, - писали тамошние посадские люди, - да в сердцах ваших гнездо крамольное не свиваемо будет, а будете здравы, и пред лицом начальстн- ным не злокозненны, но добротщательны, достохвальны и прелюбезны".огда читалась эта отписка, в толпе раздавались рыдания, а посадская жена Ак- синья Гунявая, воспалившись ревностью великою, тут же высыпала икошеля два двугривенных и положила основание капиталу, для поимки Дуни пред- назначенному.
     Но Дунька не сдавалась. Она укрепилась на большом клоповном заводе и,
    вооружившись пушкой, стреляла из нее как из ружья.
     - Ишь, шельма! каки артикулы пкой выделывает! - говорили глуповцы и
    не смели подступиться.
     - , съешь тя клопы! - восклицали другие.
     Но и клопы были с нею как бто заодно. Она целыми тучами выпускала
    их против осаждающих, которые в ужасе збегались. Решили обороняться от
    них варом, и средство это как будто помогло. Действительно, вылазки кло-
    пов прекратились, но подступиться к избе все-таки было невозможно, пото- му что клопы стояли там стена стеною, да и пушка продолжала действовать смертоносно. Пытались было зажечь клоповный завод, но в действиях оса дающих было мало единомыслия, так как никто не хотел взять на себя обя- занность руководить ими, - и попыткае удалась.
     - Сдавайся, Дунька! не тнем! - кричали осаждающие, дая покорить
    ее льстивыми словами.
     Но Дунька отвечала невежеством.
     Так шло дело до вечера. Когда наступила ночь, осаждающие, благоразум-
    но отупив, оставили, для всякого случая, у клоповного завода стороже- вую цепь.
     Оказалось, однако, что стратагема с варом осталась не бе пос-
    ледствий. Не находя пищи за пределами укрепления и раздраженныезапахом человеческого мяса, клопы устремились внутрь искать удовлетвония своей кровожадности. В самую глухую полночь Глупов был потрясен неестественм воплем: то испускала дух толстопятая Дунька, изъеденная клопами. ело ее, буквально представлявшее сплошную ву, нашли на другой день лежащим посреди избы, около нее пушку и бесчисленные стада передавленных кло- пов. Прочие клопы, как бы устыдившись своего подвига, попрались в ще- лях.
     Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали.
    Но, несмотря на то что внутренние враги были побеждены и польская интри-
    га посрамлена, атаманам-молодцам было как-то по себе, так как о новом градоначальнике все еще не было ни слуху ни духу. Они слонялись по горо- ду, словно отравленные мухи, и не смели ни за какое дело принься, по- тому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому на- чальнику.
     Наконец, в два часаополудни седьмого дня он прибыл. Вновь назначен-
    ный, "сущий" градоначальник был статский советник и кавалер Семен Конс- тантивич Двоекуров.
     Он немедленно вышел на площадь к буянам и потребовазачинщиков. Вы-
    дали Степку Горластого да Фильку Бесчастного.
     Супруга нового начальника, Лукерья Терентьевна, милостиво на все сто-
    роны княлась.
     Так кончилось это бездельное и смеха достойное неистовствокончилось
    и с тех пор не повторялось.
    ИЗВЕСТИЕ О ДВОЕКУРОВЕ
     Семен нстантинович Двоекуров градоначальствовал в Глупове с 1762 по
    1770 го Подробного описания его градоначальствования не найдо, но,
    судя тому, что оно соответствовало первым и притом самым блестящим
    год екатерининской эпохи, следует предполагать, что для Глупова это
    бо едва ли не лучшее время в его истории.
     О личности Двоекурова "Гловский Летописец" упоминает три раза: в
    первый раз в "краткой описградоначальникам", во второй - в конце отче-
    та о смутном времени, и третий - при изложении истории глуповского ли- берализма (см. описание градоначальствования Угрюм-Бурчеева). Из всех этих упоминовений явствует, что Двоекуров был человек передовой и смот- рел на свои обязанности более нежели серьезно. Нельзя думать, чтобы "Ле- тописец" добровольно дустил такой важный биографический пропуск в ис- тории родного города; скорее должно предположить, что преемники Двоеку- рова с умыслом уничжили его биографию, как представляющую свиде- тельство слишком яого либерализма и могущую послужить для исследовате- лей нашей старинсоблазнительным поводом к отыскиванию конституциона- лизма даже там, где, в сущности, существует лишь принцип свободного се- чения. Догадку эту отчасти оправдывает то обстоятельство, что в глуповс- ком архиве до сих пор существует листок, очевидно принлежавший к пол- ной биографии Двоекурова и до такой степени перемараый, что, несмотря на все усилия. издатель "Летописи" мог разобрать лишь следующее: "имея не малый рост... подавал твердую надежду, что... Но объят ужасом... не мог сего выполнить... Вспоминая, всю жизнь грустил." И только. Что оз- начают эти загадочные слова? - С полной достоверстью отвечать на этот вопрос, разумеется, нельзя, но если позволительно допустить в столь важ- ном предмете догадки, то можно предположить одно из двух: илито в Дво- екурове, при немалом его росте (около трех аршин), предполагался ка- кой-то осонный талант (например, нравиться женщинам), которого он не оправдалили что на него было возложено поручение, которого он, сробев, не выпнил. И потом всю жизнь грустил.


1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ]

/ Полные произведения / Салтыков-Щедрин М.Е. / История одного города


Смотрите также по произведению "История одного города":


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis