Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Полные произведения / Салтыков-Щедрин М.Е. / История одного города

История одного города [1/14]

  Скачать полное произведение

    История одного города
     ОТ ИЗДАТЕЛЯ
    ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЮ
    О КОРЕНИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ГЛУПОВЦЕВ
    ОПИСЬ ГРАДОНАЧАЛЬНИКАМ
    ОРГАНЧИК
    СКАЗАНИЕ О ШЕСТИ ГРАДОНАЧАЛЬНИЦАХ
    ИЗВЕСТИЕ О ДВОЕКУРОВЕ
    ГОЛОДНЫЙ ГОРОД
    СОЛОМЕННЫЙ ГОРОД
    ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ПУТЕШЕСТВЕННИК
    ВОЙНЫ ЗА ПРОСВЕЩЕНИЕ
    ЭПОХА УВОЛЬНЕНИЯ ОТ ВОЙН
    ПОКЛОНЕНИЕ МАМОНЕ И ПОКАЯНИЕ
    ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ПОКАЯНИЯ. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
    ОПРАВДАТЕЛЬНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
    ПРИЛОЖЕНИЕ: Авторские комментарии к "Истории одного города"
    ИСТОРИЯ ОДНОГО ГОРОДА
     По подлинным документам издал М. Е. Салтыков (Щедрин)
     От издателя
     Давно уже имел я намерение написать историю какого-нибудь города (или
    края) в данный период времени, но разные обстоятельства мешали этому
    предприятию. Преимущественно же препятствовал недостаток в материале,
    сколько-нибудь достоверном и правдоподобном. Ныне, роясь в глуповском
    городском архиве, я случайно напал на довольно объемистую связку тетрадей, носящих общее название "Глуповского Летописца", и, рассмотрев их, нашел, что они могут служить немаловажным подспорьем в деле осуществ- ния моего намерения. Содержание "Летописца" довольно однообразно; он почти исключительно исчерпывается биографиями градоначальников, в че- ние почти целого столетия владевших судьбами города Глупова, и описанием замечательнейших их действий, как-то: скорой езды на почтовых, ерги- ческого взыскания недоимок, походов против обывателей, устройства и расстройства мостовых, обложения данями откупщиков и т.д. Тем не менее даже и по этим скудным фактам оказывается возможным уловить физиономию города и уследить, как в его истории отражались разнообразные перемены, одновременно происходившие в высших сферах. Так, например, радона- чальники времен Бирона отличаются безрассудством, градоначальники времен Потемкина - распорядительностью, а градоначальники времен Разумовского - неизвестным происхождением и рыцарскою отвагою. Все они секу обывате- лей, но первые секут абсолютно, вторые объясняют причины свй распоря- дительности требованиями цивилизации, третьи желают, чтоб обыватели во всем положились на их отвагу. Такое разнообразие мероприятий, конечно, не могло не воздействовать и на самый внутренний склад обывательской жизни; в первом случае, обыватели трепетали бессознательно, во втором - трепетали с сознанием собственной пользы, в третьем - возвышались до трепета, исполненного доверия. Даже энергическая езда на почтовых - и та неизбежно должна была оказывать известную долю влияния, уепляя обыва- тельский дух примерами лошадиной бодрости и нестомчивости.
     Летопись ведена преемственно четырьмя городовыми архариусами и обнимает период времени с 1731 по 1825 год. В этом году, по-видимому, даже для архивариусов литературная деятельность перестала быть доступною. Внешность "Летописца" имеет вид самый настоящий, то есть такой, который не позволяет ни на минуту усомниться в его подлинности; листы его так же желты и испещрены каракулями, так же изъедены мышами и загажены мухами, как и листы любого памятника погодинского древлехранилища. Так и чувствуется, как сидел над ними какой-нибудь архивный Пимен, освещая свой труд трепетно горящею сальною свечкой и всяческиащищая его от не- минуемой любознательности гг. Шубинского, Мордовцеви Мельникова. Лето- писи предшествует особый свод, или "опись", состаенная, очевидно, пос- ледним летописцем; кроме того, в виде оправдательных документов, к ней приложено несколько детских тетрадок, заключающих в себе оригинальные упражнения на различные темы административно-теоретического содержания. Таковы, например, рассуждения: "Об администратиом всех градоначальни- ков единомыслии", "О благовидной градоначальнов наружности", "О спаси- тельности усмирений (с картинками)", "Мысли при взыскании недоимок", "Превратное течение времени" и, наконец, довольно объемистая диссертация "О строгости". Утвердительно можно сказать, что упражнения эти обязаны своим происхождением перу различных градоначальников (многие из них даже подписаны) и имеют то драгоценное свойство,то, во-первых, дают совер- шенно верное понятие о современном положении русской орфографии и, во-вторых, живописуют своих авторов гораз полнее, доказательнее и об- разнее, нежели даже рассказы "Летописца".
     Что касается до внутреннего содержан "Летописца", то оно по преи-
    ществу фантастическое и по местам дажпочти невероятное в наше просве- щенное время. Таков, например, совершенно ни с чем не сообразный рассказ о градоначальнике с музыкой. В одном месте "Летописец" рассказывает, как градоначальник летал по воздуху, в другом - как другой градоначальник, у которого ноги были обращены ступнями назад, едва не сбежал из пределов градоначальства. Издатель не счел, нако ж, себя вправе утаить эти под- робности; напротив того, он думает, что возможность подобных фактов в прошедшем еще в большею ясностью укажет читателю на ту бездну, которая отделяет нас от него. Сверх того, издателем руководила и та мысль, что фантастичность рассказов нимало нустраняет их административно-воспита- тельного значения и что опрометвая самонадеянность летающего градона- чальника может даже и теперь послужить спасительным предостережением для тех из современных администраров, которые не желают быть преждевремен- но уволенными от должности.
     Обращение к читателю
     от последнего архивариуса-летописца1
     Ежели древним еллинам и римлянам дозволено было слагать хвалу своим
    безбожным начальникам и превать потомству мерзкие их деяния для зи-
    дания, ужели же мы, христиане, от Византии свет получившие, окажемся в сем случае менее достойны и благодарными? Ужели во всякой стране най- дутся и Нероны преславные, и Калигулы, доблестью сияющие2, и только у себя мы таковых не обрям? Смешно и нелепо даже помыслить таковую неск- ладицу, а не то чтобы оную вслух проповедывать, как делают некоторые вольнолюбцы, которые потому свои мысли вольными полагают, что они у них в голове, словно мухи без пристанища, там и сям вольно летают.
     Не только страна, но и град всякий, и даже всякая малая весь, - и та
    своих доблестью сияющих и от начальства поставленных Ахиллов имеет, и не
    иметь не может. Взгляни на первую лужу - и в ней найдешь гада, который
    иройством своим всех прочих гадов превосходит и затемняет. Взгляни на
    древо - и там усмотри некоторый сук больший и против других кпчай-
    ший, а следственно, и доблестнейший. Взгляни, наконец, на собственную свою персону - и тапрежде всего встретишь главу, а потом уже не оста- вишь без приметы брюхо и прочие части. Что же, по-твоему, доблестнее: глава ли твоя, хотя и легкою начинкою начиненная, но и за всем тем горе' устремляющаяся, и же стремящееся до'лу брюхо, на то только и пригод- ное, чтобы изготовлять... О, подлинно же легкодумное твое вольнодумство!
     Таковы-то были мысли, которые побудили меня, смиренного городового
    архивариуса (получающего в месяц два рубля содержания, но и за всем тем
    славословящего)купно с троими моими предшественниками, неумытми ус-
    тами воспеть алу славных оных Неронов3, кои не безбожием и лживою ел- линскою мудстью, но твердостью и начальственным дерзновением преслав- ный наш гд Глупов преестественно украсили. Не имея дара стихослага- тельног мы не решились прибегнуть к бряцанию и, положась на волю Бо- жию, стали излагать достойные деяния недостойным, но свойственным нам языком, избегая лишь подлых слов. Думаю, впрочем, что таковая дерзостная наша затея простится нам ввиду того особливого намерения, которое мы имели, приступая к ней.
     Синамерение - есть изобразить преемственно градоначальнив, в го-
    род Глупов от российского правительства в разное время поставленных. Но, предпринимая столь важную материю, я, по крайней мере, не раз вопрошал себ по силам ли будет мне сие бремя? Много видел я на своем веку пора- зельных сих подвижников, много видели таковых и мои предместники. Все-о же числом двадцать два, следовавших непрерывно, в величественном по- рядке, один за другим, кроме семидневного пагубного безначалия, едва не повергшего весь град в запустение. Одни из них, подобно бурному пламени, пролетали из края в край, все очищая и обновляя; другие, напротив тог подобно ручью журчащему, орошали луга и пажити, а бурность и сокри- тельность предоставляли в удел правителям канцелярии. Но все, какбур- ные, так и кроткие, оставили по себе благодарную память в сердцах сог- раждан, ибо все были градоначальники. Сие трогательное соответствие само по себе уже столь дивно, что немалое причиняет летописцу беспокойство. Не знаешь, что более славословить: власть ли, в меру дерзающую, или сей виноград, в меру благодарящий?
     Но сие же самое соответствие, с другой стороны, служит и не малым,
    для летописателя, облегчением. Ибо в чем состоит собственно задача его?
    В том ли, чтобы критиковать или порицать? - Нет, не в том. В том ли,
    чтобы рассуждать? - Нет, и не в этом. В чем же? - А в том, легкодумный
    вольнодумец, чтобы быть лишь изобразителем означенного соответствия и об
    оном предать потомству в надлежащее назидание.
     В сем виде взятая, задача делается доступною даже смиреннейму из
    смиренных, потому что он изображает собой лишь скудельный суд, в кото-
    ром замыкается разлитое повсюду в изобилии славословие. И чем т сосуд скудельнее, тем краше и вкуснее покажется содержимая в нем сдкая сла- вословная влага. А скудельный сосуд про себя скажет: вот и я на что-ни- будь пригодился, хотя и получаю содержания два рубля мных в месяц!
     Изложив таким манером нечто в свое извинение, не могу е присовоку-
    пить, что родной наш город Глупов, производя обширную тговлю квасом, печенкой и вареными яйцами, имеет три реки и, в соглассть древнему Ри- му, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество эки- пажей ломается и столь же бесчисленно лошадей побивается. Разница в том только состоит, что в Риме сияло нечестие, а у нас - благочестие, Рим заражало буйство, а нас - кротость, в Риме бушевала подлая чернь, а у нас - начальники.
     И еще скажу: летопись сию преемственно слагали четыре архивариуса:
    Мишка Тряпичкин, да Мишка Тряпичкин другой, да Митька Смирномордов, да
    я, смиренный Павлушка, Маслобойников сын. Причем единую имели опаску,
    дабы не попали наши тетрадки к г. Бартеневу, и дабы не напечатал он их в
    своем "Архиве". А за тем Богу слава и разглагольствию моему конец.
    О КОРЕНИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ГЛУПОВЦЕВ
     "Не хочу я, подобно Костомарову, серым волком рыскать по земли, ни,
    подобно Соловьеву, шизым орлом ширять под облакы, н подобно Пыпину,
    растекаться мыслью по древу, но хочу ущекотать прелюбезх мне глупов-
    цев, показав миру их славные дела и предобрый тот корень, от которого знаменитое сие древо произросло и ветвями своими всю землю покрыло"4.
     Так начинает свой рассказ летописец, и затем, сказав несколько слов в
    похвалу своей скромности, продолжает.
     Был, говорит он, в древности народ, головотяпамименуемый, и жил он
    далеко на севере, там, где греческие и римские истори и географы пред-
    полагали существование Гиперборейского моря. Головотяпами же прозывались эти люди оттого, что имели привычку "тяпать" головами обо все, что бы ни встретилось на пути. Стена попадется - об стену япают; Богу молиться начнут - об пол тяпают. По соседству с головотами жило множество неза- висимых племен, но только замечательнейшие иних поименованы летопис- цем, а именно: моржееды, лукоеды, гущееды, клюковники, куралесы, вертя- чие бобы, лягушечники, лапотники, чернонеб, долбежники, проломленные головы, слепороды, губошлепы, вислоухие, кособрюхие, ряпушники, зау- гольники, крошевники и рукосуи. Ни вероиоведания, ни образа правления эти племена не имели, заменяя все сие тем, что постоянно враждовали меж- ду собою. Заключали союзы, объявляли вны, мирились, клялись друг другу в дружбе и верности, когда же лгали, то прибавляли "да будет мне стыд- но", и были наперед уверены, что "стыд глаза не выест". Таким образом взаимно разорили они свои земли, взаимно надругались над своими женами и девами и в то же время гордились тем, что радушны и гостеприимны. Но когда дошли до того, что ободрали на лепешки кору с последней сосны, когда не стало ни жен, ни дев, и нечем было "людской завод" продолжать, тогда головотяпы первые взялись за ум. Поняли, что кому-нибудь да надо верх взять, и послали сказать соседям: будем друг с дружкой до тех пор головами тяпаться, пока кто кого перетяпает. "Хитро это они сделали, - говорит летописец, - знали, что голо у них на плечах растут крепкие - вот и предложили". И действительно, как только простодушные соседи сог- ласились на коварное предложение, так сейчас же головотяпы их всех, с Божьей помощью, перетяпали. Первыеступили слепороды и рукосуи; больше других держались гущееды, ряпушники и кособрюхие. Чтобы одолеть послед- них, вынуждены были даже прибегнь к хитрости. А именно: в день битвы, когда обе стороны встали друг отив друга стеной, головотяпы, неуверен- ные в успешном исходе своегоела, прибегли к колдовству: пустили на ко- собрюхих солнышко. Солнышко-то и само по себе так стояло, что должно бы- ло светить кособрюхим в глаза, но головотяпы, чтобы придать этому делу вид колдовства, стали маха в сторону кособрюхих шапками: вот, дескать, мы каковы, и солнышко зано с нами. Однако кособрюхие не сразу испуга- лись, а сначала тоже догадались: высыпали из мешков толокно и стали ло- вить солнышко мешками. Но изловить не изловили и только тогда, увидев, чторавда на стороне головотяпов, принесли повинную.
     Собрав воедино кулесов, гущеедов и прочие плема, головотяпы нача-
    ли устраиваться внутри, с очевидною целью добиться какого-нибудь поряд- ка. Истории этого тройства летописец подробно не излагает, а приводит из нее лишь отдельные эпизоды. Началось с того, что Волгу толокном заме- сили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте утопили, потом свинью за бобра купили, да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согна, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца наосу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом бли- нами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в сол- даты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец, утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
     Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог
    конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили, сгорели
    вместе с каш. А рознь да галденье пошли пуще прежнего: опять стали
    взаимно друг у друга земли разорять, жен в плен удить, над девами ру-
    гаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.
     - Он навсе мигом предоставит, - говорил старец Добромысл, - он и
    солдатов у нас наделает, и острог, какой следовт, выстроит! Айда, ре-
    бята!
     Искали, искали они князя и чуть-чуть в трех соснах не заблудилися, да
    спасибо случился тут пешехонец-слепород, который эти три сосны как свои
    пять пальцев зналОн вывел их на торную дорогу и привел прямо к князю
    на двор.
     - Кто выакие? и зачем ко мне пожаловали? вопросил князь послан-
    ных.
     - Мы головотяпы! нет нас в свете народа дрее и храбрее! Мы даже ко-
    собрюхих и тех шапками закидали! - хвастали головотяпы.
     - А что вы еще сделали?
     - Да вот комара за семь верст ловили, - начали было головотяпы, и
    вдруг им сделалось так смешно, так смешно... Посмотрели они друг на
    дружку и прыснули.
     - А ведь это ты, Петра, комара-то ловить ходил! - насмехался Ивашка.
     - Ан ты!
     - Нет, не я! у тебя он и на носу-то сидел!
     Тогда князь, видя, что они и здесь, перед лицом его, своей розни не
    покидают, сильно распалился и начал учить их жезлом.
     - Глупые вы, глупые! - сказал он, - не головотяпами следует вам, по
    делавашим, называться, а глуповцами! Не хочу я володеть глупыми! а
    ищите кого князя, какого нет в свете глее - и тот будет володеть ва-
    ми.
     Сказавши это, еще маленько поучил жеом и отослал головотяпов от се-
    бя с честию.
     Задумались головотяпы над словами князя; всю дорогу шли и все думали.
     - За что же он нас раскостил? - вори одни, - мы к нему всей ду-
    шой, а он послал нас искать князя глупого!
     Но в то же время выискались и дрие, которые ничего обидного в сло-
    вах князя не видели.
     - Что же! - возражали они, - нам глупый-то князь, пожалуй, еще лучше
    будет! Сейчас мы ему коврижку в руки: жуй, а нас не замай!
     - И то правда, - согласились прочие.
     Воротились добры молодцы домой, но сначала решили опять попробовать
    устроиться сами собой. Петуха на канате кормили, чтоб не убежал, божку
    съели... Однако толку все не было. Думали-думали и пошли искать глупого
    князя.
     Шли они по ровному месту три года и три дня, и все никуда прийти не
    могли. Наконец, однако, дошли до болота. Видят, стоит на краю болота
    чухломец-рукосуй, рукавицы торчат за поясом, а он других ищет.
     - Не знаешь ли, любезный рукосуюшко, где бы нам тако князя сыскать,
    чтобы не было его в свете глупее? - взмолились головотяпы.
     - Знаю, есть такой, - отвечал косуй, - вот идите прямо через боло-
    то, как раз тут.
     Бросились они все разом в болото, и больше половины их тут потопло
    ("Многие за землю свою поревновали", говорит летописец); наконец вылезли
    из трясины и видят: на другом краю болотины, прямо перед ними, сидит сам
    князь - да глупый-преглупый! Сидит и ест пряники паные. Обрадовались
    головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не надо!
     - Кто вы такие? и зачем ко м пожаловали? - молвил князь, жуя пряни-
    ки.
     - Мы головотяпы! нет нас народа мудрее и храбрее! Мы гущеедов - и тех
    победили! - хвастались головотяпы.
     - Что же вы еще сделали?
     - Мы щуку с яиц согнали, мы Волгу толокном замесили... - начали было
    перечислять головотяпы, но князь не захотел и слушать их.
     - Я уж на что глуп, - сказал он, - а вы еще глупее меня! Разве щука
    сидит на яйцах? или можно разве вольную реку толокном месить? Нет, не
    головотяпами следует вам называться, а глуповцами! Не хочу я володеть
    вами, а ищите вы себе такого князя, какого нет в свете глупее, - и тот
    будет володеть вами!
     И, наказав жезлом, отпустил с честию.
     Задумались головотяпы: надул курицын сын рукосуй! Сказывал, нет этого
    князя глупее - ан он умный! Однако воротились домой и опять стали сами
    собой устраиваться. Под дождем онучи сушили, на сосну Москву смотретьазили. И все нет как нет порядку, да и полно. Тогда надоумил всех Пет
    Комар.
     - Есть у меня, - сказал он- друг-приятель, по прозванью вор-ново-
    тор, уж если экая выжига князя не сыщет, так судите вы меня судом милос- тивым, рубите с плеч мою голову бталанную!
     С таким убеждением высказал он это, что головотяпы плушались и
    призвали новотора-вора. Дол он торговался с ними, просил за розыск ал-
    тын да деньгу, головотяпы же давали гш да животы свои в придачу. Нако- нец, однако, кое-как сладились и пошли искать князя.
     - Ты нам такого ищи, чб немудрый был! - говорили головотяпы во-
    ру-новотору, - на что нам мудрого-т ну его к ляду!
     И повел их вор-новотор сначала все ельничком да березничком, потом
    чащей дремучею, потом пелесочком, да и вывел прямо на поляночку, а по-
    середь той полочки князь сидит.
     Как взглянули головотяпы на князя, так и обмерли. Сидит, это, перед
    ними князь да умной-пумной; в ружьецо попаливает да сабелькой помахи-
    вает. Что ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит, что ни махнет сабелькой, то голова с плеч долой. Аор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит, брюхо поглаживает да в бороду усмехается.
     - Что ты! с ума,икак, спятил! пойдет ли этот к нам? во сто раз глу-
    пее были, - и те не пошли! - напустились головотяпы на новотора-вора.
     - Ништо! обладим! - молвил вор-новотор, - дай срок, я глаз на глаз с
    ним слово перемолвлю.
     Видят головотяпы, что вор-новотор кругом на кривой их объехал, а на
    попятный уж не смеют.
     - Это, брат, не то, что с "кособрюхими" лбами тяпаться! не тут,
    брат, ответ подай: каков таков человек? какого чину и звания? гуторят
    они меж собой.
     А вор-новотоэтим временем дошел до самогкнязя, снял перед ним ша-
    почку соболиную и стал ему тайные слова на о говорить. Долго они шеп- тались, а про что - не слыхать. Только и почуяли головотяпы, как вор-но- вотор говорил: "Драть их, ваша княжеская светлость, завсегда очень сво- бодно".
     Наконец и для них настал черед встать перед ясные очи его княжеской
    светлости.
     - Что вы за люди? и зачем ко мне пожаловали? - обратился к ним князь.
     - Мы головотяпы! нет нас народа храбрее, - начали было головотяпы, но
    вдруг смутились.
     - Слыхал, господа головотяпы! - усмехнся князь ("и таково ласково
    усмехнулся, словно солнышко просияло!" - замечает летописце), - весьма
    слыхал! И о томнаю, как вы рака с колокольным звоном встречали - до-
    вольно знаю! Об одном не знаю, зачем же ко мне-то вы пожаловали?
     - А пришли мы к твоей княжеской светлости вот что объявить: много мы
    промеж себя убивств чинили, много друг дружке разорений и наругательств
    делали, а все правды у нас нет. Иди и володей нами!
     - А у кого, спрошу вас, вы допрежь сего из князей, братьев моих, с
    поклоном были?
     - А были мы у одного князя глупого, да у другого князя глупого ж - и
    те володеть нами не похотели!
     - Ладно. Володеть вами я желаю, - сказал князь, - а чтоб идти к вам
    жить - не пойду! Потому вы живете звериным обычаем: с беспробного золота
    пенки снимаете, снох портите! А вот посылаю к вам, заместо себя, самого
    этого новотора-вора: пущай он вами дома правит, а я отсель и им и вами
    помыкать буду!
     Понурили головотяпы головы и сказали:
     - Так!
     - И будете вы платить мне дани многие, - продолжал князь, - у кого
    овца ярку принесет, овцу на меня отпиши, а ярку себе оставь; у кого грош
    случится, тот разломи его начетверо: одну часть отдай мне, другую мне
    же, третью опять мне, а четвертую себе оставь. Когда же пойду на войну -
    и вы идите! А до прочего вам ни до чего дела нет!
     - Так! - отвечали головотяпы.
     - И тех из вас, которым ни до чего дела нет, я буду миловать; прочих
    же всех - казнить.
     - Так! - отвечали головотяпы.
     - А как не умели вы жить на своей воле и сами, глупые, пожелали себе
    кабалы, то называться вам впредь не головотяпами, а глуповцами.
     - Так! - отвечали головотяпы.
     Затем приказал князь обнести послов водкою да одарить по пирогу, да
    по платку алому, и, обложив данями мними, отпустил от себя с честию.
     Шли головотяпы домой и воздыхали. оздыхали не ослабляючи, вопияли
    сильно!" - светельствует летописец. "Вот она, княжеская правда како-
    ва!" - говорили они. И еще говорили: "Такали мы, такали, да и протака- ли!" Один же из них, взяв гусли, запел:
     Не шуми, мати зелена дубровушка!
     Не мешай добру молодцу думу думати,
     Как заутра мне, добру молодцу, на допрос идти
     Перед грозного судью, самого царя...
     Чем далее лилась песня, тем ниж понуривались головы головотяпов.
    "Были между ними, - говорит летописец, - старики седые и плакали горько,
    что сладкуюолю свою прогуляли; были и молодые, кои той воли едва отве-
    дали, но и те тоже плакали. Тут только познали все, какова прекрасная воля есть". Когда же раздались заключительные стихи песни:
     Я за то тебя, детинушкупожалую
     Среди поля хоромами высокими,
     Что двумя столбами с перекладиною... -
    то все пали ниц и зарыдали.
     Но дра уже свершилась бесповоротно. Прибывши домой, головотяпы не-
    медленно выбрали болотину и, заложив на ней город, наали Глуповым, а себя по тому городу глуповцами. "Так и процвела сияревняя отрасль", - прибавляет летописец.
     Ноору-новотору эта покность была не по нраву. Ему нужны были бун-
    ты, ибо усмирением их он надеялся и милость князя себе снискать, и соб- рать хабару с бунтующих. начал он донимать глуповцев всякими неправда- ми, и, действительно, не в долгом времени возжег бунты. Взбунтовались сперва заугольники, а потом сычужники. Вор-новотор ходил на них с пушеч- ным снарядом, палил неоабляючи и, перепалив всех, заключил мир, то есть у заугольников ел палтусину, у сычужников - сычуги. И получил от князя похвалу великуюВскоре, однако, он до того проворовался, что слу- хи об его несытом воровстве дошли даже до князя. Распалился князь крепко и послал неверну рабу петлю. Но новотор, как сущий вор, и тут извер- нулся: предварил казнь тем, что, не выждав петли, зарезался огурцом.
     сле новотораора пришел "заместить князя" одоевец, тот самый, ко-
    торый "на грош постных яиц купил". Но и он догадался, что без бунтов ему не жизнь, и тоже стал донимать. Поднялись кособрюхие, калашники, соло- матники - все отаивали старину да права свои. Одоевец пошел против бунтовщиков, тоже начал неослабно палить, но, должно быть, палил зря, потому что бунтовщики не только не смирялись, но увлекли за собой черно- небых и губошлепов. Услыхал князь бестолковую пальбу бестолкового одоев- ца и долго терпел, но напоследок не стерпел: вышел против бунтовщиков собственноюерсоною и, перепалив всех до единого, возвратился восвояси.
     - Посылал я сущего вора - оказался во - печаловался при этом князь,
    -осылал одоевца по прозванию "продайа грош постных яиц" - и тот ока-
    зался вор же. Кого пошлю ныне?
     Долго раздумывал он, кому из двух кандидатов отдать преимущество: ор-
    ловцу ли - на том основании, что "Орел да Кромы - первые воры", или шуя- нину - на том основании, что он "в Питере бывал, на полу сыпа'л, и тут не упал", но, наконец, предпочел орловца, потому что он принадлежал к древнему роду "Проломленных Голов". Но едва прибыл орловец на место, как встали бунтом старичане и, вместо воеводы, встретили с хлебом с солью петуха. Поехал к ним орловец, надеясь в Старице стерлядями полакомиться, но нашел, что там "толь грязи довольно". Тогда он Старицу сжег, а жен и дев старицких отдаламому себе на поругание. "Князь же, уведав о том, урезал ему язык". Затем князь еще раз попробовал послать "вора попроще", и в этих сооб-
    ражениях выбрал калязинца, который "свинью за бобра купил", но этот ока- зался еще пущим вором, нежели новотор и орловец. Взбунтовал семендяевцев и заозерцев и, "убив их, сжег". Тогда князь выпучил глаза и воскликнул:
     - Несть глупости горшия, яко глупость!
     "И прибых собственною персоною в Глупов и возопи:
     - Запорю!"
     С этим словом начались исторические времена.
    ОПИСЬ ГРАДОНАЧАЛЬНИКАМ
     в разное вмя в город Глупов от вышнего начальства поставленным
     (1731 - 1826) 1) К л е м е н т и й, Амадей Мануйлович. Вывезен из Италии Бироно
    герцогом Курляндским, за искусную стряпню макарон; потом, будучи внезап-
    но произведен в надлежащий чин, прислан градоначальником. Прибыв в Глу- пов, не только не оставил занятия макаронами, но даже усильно к тому принуждал, чем себя и воспрославил. Зизмену бит в 1734 году кнутом и, по вырывании ноздрей, сослан в Березов.
     2) Ф е р а п о н т о в, Фотий Петрович, бригадир. Бывый брадоей
    оного же герцога Курляндского. Многократно делал походы против недоимщи-
    ков и столь был охоч до зрелищ, что ниму без себя сечь не доверял. В 1738 году, быв в лесу, растерзан собаками.
     3) В е л и к а н о в, Иван Матвеевич. Обложил в свою пользу ителей
    данью по три копейки с души, предварительно утопив в реке экономи ди-
    ректора. Перебил в кровь многих капитан-исправников. В 1740 году, в царствоние кроткия Елисавет, быв уличен в любовной связи с Авдотьей Лопухиной, бит кнутом и, по урезании языка, сослан в заточение в чер- дынскийстрог.
     4) У р у с - К у г у ш - К и л ь д и б а е в, Маныл Самылович, капи-
    тан-поручик из лейб-кампанцев. Отличался безумной отвагой и даже брал однажды приступом город Глупов. По доведеи о сем до сведения, похвалы не получил и в 1745 году уволен с распубликованием.
     5) Л а м в р о к а к и с, беглый грек, без имени и отчества и даже
    без чина, пойманный графом Кирилою Разумовским в Нежине, на базаре. Тор-
    говал греческим мылом, губкою и орехами; сверх того, был сторонником классического образования. В 1756 году был найден в постели, заеденй клопами.
     6) Б а к л а н, Иван Матвеевич, бригадир. Был роста трех аршин и трех
    вершков и кился тем, что происходит по прямой линии от Ива Великого
    (известная в Москве колокольня). Переломлен пополам во время бури, сви-
    репствовавй в 1761 году.
     7) П ф е й ф е р, Богдан Богданович, гваии сержант, голштинский вы-
    ходец. Ничего не свершив, сменен в 1762 гу за невежество.
     8) Б р у д а с т ы й, Дементий Варламович. Назначен л впопыхах и
    имел в голове некоторое особливое устройство, за что и прозван был "Ор-
    ганчиком". Это не мешало ему, впрочем, привести в пядок недоимки, за- пущенные его предместником. Во время сего правлен произошло пагубное безначалие, продолжавшееся семь дней, как о томудетовествуемо ниже.
     9) Д в о е к у р о в, Семен Константиныч, штатский советник и кава-
    лер. Вымостил Большую и Дворянскую улицы, завел пивоварение и медоваре- ние, ввел в употребление горчицу и лавровый лист, собрал недоимки, пок- ровительствовал наукам и ходатайствовал о завении в Глупове академии. Написал сочинение: "Жизнеописания замечательнейших обезьян". Будучи крепкого телосложения, имел последоватьно восемь амант. Супруга его, Лукерья Терентьевна, тоже была весьма снисходительна, и тем много спо- собствовала блеску сего правления. Умер в 1770оду своею смертью.
     10) М а р к и з д е С а н г л о т, Антон Протасьевич, французский вы-
    ходец и друг Дидерота. Отличался легкомыслием и любил петь непристойные песни. Летал по воздуху в городском саду, и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен в 72 году, а в следующем же году, не уныв духом, давал представления Излера на минеральных водах5.
     11) Ф ер д ы щ е н к о, Петр Петрович, бригадирБывший денщик князя
    Потемкина. При не весьма обширном уме был косноязычен. Недоимки запус-
    тил; любил есть буженину и гуся с капустой. В время его градона- чальствования город подвергся голоду и пожару.Умер в 1779 году от объедения.


  Сохранить

[ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ]

/ Полные произведения / Салтыков-Щедрин М.Е. / История одного города


Смотрите также по произведению "История одного города":


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis