• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Данте А. / Божественная комедия

Божественная комедия [9/37]

Скачать полное произведение

    46 И их глаза, набухшие от слез,
     Излились влагой, и она застыла,
     И веки им обледенил мороз.
     49 Бревно с бревном скоба бы не скрепила
     Столь прочно; и они, как два козла,
     Боднулись лбами, - так их злость душила.
     52 И кто-то молвил, не подняв чела,
     От холода безухий: "Что такое?
     Зачем ты в нас глядишь, как в зеркала?
     55 Когда ты хочешь знать, кто эти двое:
     Им завещал Альберто, их отец,
     Бизенцский дол, наследье родовое.
     58 Родные братья; из конца в конец
     Обшарь хотя бы всю Каину, - гаже
     Не вязнет в студне ни один мертвец:
     61 Ни тот, которому, на зоркой страже,
     Артур пронзил копьем и грудь и тень,
     Ни сам Фокачча, ни вот этот даже,
     64 Что головой мне застит скудный день
     И прозывался Сассоль Маскерони;
     В Тоскане слышали про эту тень.
     67 А я, - чтоб все явить, как на ладони, -
     Был Камичон де'Пацци, и я жду
     Карлино для затменья беззаконий".
     70 Потом я видел сотни лиц во льду,
     Подобных песьим мордам; и доныне
     Страх у меня к замерзшему пруду.
     73 И вот, пока мы шли к той середине,
     Где сходится всех тяжестей поток,
     И я дрожал в темнеющей пустыне, -
     76 Была то воля, случай или рок,
     Не знаю, - только, меж голов ступая,
     Я одному ногой ушиб висок.
     79 "Ты что дерешься? - вскрикнул дух, стеная. -
     Ведь не пришел же ты меня толкнуть,
     За Монтаперти лишний раз отмщая?"
     82 И я: "Учитель, подожди чуть-чуть;
     Пусть он меня избавит от сомнений;
     Потом ускорим, сколько хочешь, путь".
     85 Вожатый стал; и я промолвил тени,
     Которая ругалась всем дурным:
     "Кто ты, к другим столь злобный средь мучений?"
     88 "А сам ты кто, ступающий другим
     На лица в Антеноре, - он ответил, -
     Больней, чем если бы ты был живым?"
     91 "Я жив, и ты бы утешенье встретил, -
     Был мой ответ, - когда б из рода в род
     В моих созвучьях я тебя отметил".
     94 И он сказал: "Хочу наоборот.
     Отстань, уйди; хитрец ты плоховатый:
     Нашел, чем льстить средь ледяных болот!"
     97 Вцепясь ему в затылок волосатый,
     Я так сказал: "Себя ты назовешь
     Иль без волос останешься, проклятый!"
     100 И он в ответ: "Раз ты мне космы рвешь,
     Я не скажу, не обнаружу, кто я,
     Хотя б меня ты изувечил сплошь".
     103 Уже, рукой в его загривке роя,
     Я не одну ему повыдрал прядь,
     А он глядел все книзу, громко воя.
     106 Вдруг кто-то крикнул: "Бокка, брось орать!
     И без того уж челюстью грохочешь.
     Разлаялся! Кой черт с тобой опять?"
     109 "Теперь молчи, - сказал я, - если хочешь,
     Предатель гнусный! В мире свой позор
     Через меня навеки ты упрочишь".
     112 "Ступай, - сказал он, - врать тебе простор.
     Но твой рассказ пусть в точности означит
     И этого, что на язык так скор.
     115 Он по французским денежкам здесь плачет.
     "Дуэра, - ты расскажешь, - водворен
     Там, где в прохладце грешный люд маячит"
     118 А если спросят, кто еще, то вон -
     Здесь Беккерия, ближе братьи прочей,
     Которому нашейник рассечен;
     121 Там Джанни Сольданьер потупил очи,
     И Ганеллон, и Тебальделло с ним,
     Тот, что Фаэнцу отомкнул средь ночи".
     124 Мы отошли, и тут глазам моим
     Предстали двое, в яме леденея;
     Один, как шапкой, был накрыт другим.
     127 Как хлеб грызет голодный, стервенея,
     Так верхний зубы нижнему вонзал
     Туда, где мозг смыкаются и шея.
     130 И сам Тидей не яростней глодал
     Лоб Меналиппа, в час перед кончиной,
     Чем этот призрак череп пожирал.
     33 "Ты, одержимый злобою звериной
     К тому, кого ты истерзал, жуя,
     Скажи, - промолвил я, - что ей причиной.
     136 И если праведна вражда твоя, -
     Узнав, кто вы и чем ты так обижен,
     Тебе на свете послужу и я,
     139 Пока не станет мой язык недвижен".
     ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
     1 Подняв уста от мерзостного брашна,
     Он вытер свой окровавленный рот
     О волосы, в которых грыз так страшно,
     4 Потом сказал: "Отчаянных невзгод
     Ты в скорбном сердце обновляешь бремя;
     Не только речь, и мысль о них гнетет.
     7 Но если слово прорастет, как семя,
     Хулой врагу, которого гложу,
     Я рад вещать и плакать в то же время.
     10 Не знаю, кто ты, как прошел межу
     Печальных стран, откуда нет возврата,
     Но ты тосканец, как на слух сужу.
     13 Я графом Уголино был когда-то,
     Архиепископом Руджери - он;
     Недаром здесь мы ближе, чем два брата.
     16 Что я злодейски был им обойден,
     Ему доверясь, заточен как пленник,
     Потом убит, - известно испокон;
     19 Но ни один не ведал современник
     Про то, как смерть моя была страшна.
     Внемли и знай, что сделал мой изменник.
     22 В отверстье клетки - с той поры она
     Голодной Башней называться стала,
     И многим в ней неволя суждена -
     25 Я новых лун перевидал немало,
     Когда зловещий сон меня потряс,
     Грядущего разверзши покрывало.
     28 Он, с ловчими, - так снилось мне в тот час, -
     Гнал волка и волчат от их стоянки
     К холму, что Лукку заслонил от нас;
     31 Усердных псиц задорил дух приманки,
     А головными впереди неслись
     Гваланди, и Сисмонди, и Ланфранки.
     34 Отцу и детям было не спастись:
     Охотникам досталась их потреба,
     И в ребра зубы острые впились.
     37 Очнувшись раньше, чем зарделось небо,
     Я услыхал, как, мучимые сном,
     Мои четыре сына просят хлеба.
     40 Когда без слез ты слушаешь о том,
     Что этим стоном сердцу возвещалось, -
     Ты плакал ли когда-нибудь о чем?
     43 Они проснулись; время приближалось,
     Когда тюремщик пищу подает,
     И мысль у всех недавним сном терзалась.
     46 И вдруг я слышу - забивают вход
     Ужасной башни; я глядел, застылый,
     На сыновей; я чувствовал, что вот -
     49 Я каменею, и стонать нет силы;
     Стонали дети; Ансельмуччо мой
     Спросил: "Отец, что ты так смотришь, милый?"
     52 Но я не плакал; молча, как немой,
     Провел весь день и ночь, пока денница
     Не вышла с новым солнцем в мир земной.
     55 Когда луча ничтожная частица
     Проникла в скорбный склеп и я открыл,
     Каков я сам, взглянув на эти лица, -
     58 Себе я пальцы в муке укусил.
     Им думалось, что это голод нудит
     Меня кусать; и каждый, встав, просил:
     61 "Отец, ешь нас, нам это легче будет;
     Ты дал нам эти жалкие тела, -
     Возьми их сам; так справедливость судит".
     64 Но я утих, чтоб им не делать зла.
     В безмолвье день, за ним другой промчался.
     Зачем, земля, ты нас не пожрала!
     67 Настал четвертый. Гаддо зашатался
     И бросился к моим ногам, стеня:
     "Отец, да помоги же!" - и скончался.
     70 И я, как ты здесь смотришь на меня,
     Смотрел, как трое пали Друг за другом
     От пятого и до шестого дня.
     73 Уже слепой, я щупал их с испугом,
     Два дня звал мертвых с воплями тоски;
     Но злей, чем горе, голод был недугом".
     76 Тут он умолк и вновь, скосив зрачки,
     Вцепился в жалкий череп, в кость вонзая
     Как у собаки крепкие клыки.
     79 О Пиза, стыд пленительного края,
     Где раздается si! Коль медлит суд
     Твоих соседей, - пусть, тебя карая,
     82 Капрара и Горгона с мест сойдут
     И устье Арно заградят заставой,
     Чтоб утонул весь твой бесчестный люд!
     85 Как ни был бы ославлен темной славой
     Граф Уголлино, замки уступив, -
     За что детей вести на крест неправый!
     88 Невинны были, о исчадье Фив,
     И Угуччоне с молодым Бригатой,
     И те, кого я назвал, в песнь вложив.
     91 Мы шли вперед равниною покатой
     Туда, где, лежа навзничь, грешный род
     Терзается, жестоким льдом зажатый.
     94 Там самый плач им плакать не дает,
     И боль, прорвать не в силах покрывала,
     К сугубой муке снова внутрь идет;
     97 Затем что слезы с самого начала,
     В подбровной накопляясь глубине,
     Твердеют, как хрустальные забрала.
     100 И в этот час, хоть и казалось мне,
     Что все мое лицо, и лоб, и веки
     От холода бесчувственны вполне,
     103 Я ощутил как будто ветер некий.
     "Учитель, - я спросил, - чем он рожден?
     Ведь всякий пар угашен здесь навеки".
     106 И вождь: "Ты вскоре будешь приведен
     В то место, где, узрев ответ воочью,
     Постигнешь сам, чем воздух возмущен".
     109 Один из тех, кто скован льдом и ночью,
     Вскричал: "О души, злые до того,
     Что вас послали прямо к средоточью,
     112 Снимите гнет со взгляда моего,
     Чтоб скорбь излилась хоть на миг слезою,
     Пока мороз не затянул его".
     115 И я в ответ: "Тебе я взор открою,
     Но назовись; и если я солгал,
     Пусть окажусь под ледяной корою!"
     118 "Я - инок Альбериго, - он сказал, -
     Тот, что плоды растил на злое дело
     И здесь на финик смокву променял".
     121 "Ты разве умер?" - с уст моих слетело.
     И он в ответ: "Мне ведать не дано,
     Как здравствует мое земное тело.
     124 Здесь, в Толомее, так заведено,
     Что часто души, раньше, чем сразила
     Их Атропос, уже летят на дно.
     127 И чтоб тебе еще приятней было
     Снять у меня стеклянный полог с глаз,
     Знай, что, едва предательство свершила,
     130 Как я, душа, вселяется тотчас
     Ей в тело бес, и в нем он остается,
     Доколе срок для плоти не угас.
     133 Душа катится вниз, на дно колодца.
     Еще, быть может, к мертвым не причли
     И ту, что там за мной о г стужи жмется.
     136 Ты это должен знать, раз ты с земли:
     Он звался Бранка д'Орья; наша братья
     С ним свыклась, годы вместе провели".
     139 "Что это правда, мало вероятья, -
     Сказал я. - Бранка д'Орья жив, здоров,
     Он ест, и пьет, и спит, и носит платья".
     142 И дух в ответ: "В смолой кипящий ров
     Еще Микеле Цанке не направил,
     С землею разлучась, своих шагов,
     145 Как этот беса во плоти оставил
     Взамен себя, с сородичем одним,
     С которым вместе он себя прославил.
     148 Но руку протяни к глазам моим,
     Открой мне их!" И я рукой не двинул,
     И было доблестью быть подлым с ним.
     151 О генуэзцы, вы, в чьем сердце минул
     Последний стыд и все осквернено,
     Зачем ваш род еще с земли не сгинул?
     154 С гнуснейшим из романцев заодно
     Я встретил одного из вас, который
     Душой в Коците погружен давно,
     157 А телом здесь обманывает взоры.
     ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
     1 Vexma regis prodeunt inferni
     Навстречу нам, - сказал учитель. - Вот,
     Смотри, уже он виден в этой черни".
     4 Когда на нашем небе ночь встает
     Или в тумане меркнет ясность взгляда,
     Так мельница вдали крылами бьет,
     7 Как здесь во мгле встававшая громада.
     Я хоронился за вождем, как мог,
     Чтобы от ветра мне была пощада.
     10 Мы были там, - мне страшно этих строк, -
     Где тени в недрах ледяного слоя
     Сквозят глубоко, как в стекле сучок.
     13 Одни лежат; другие вмерзли стоя,
     Кто вверх, кто книзу головой застыв;
     А кто - дугой, лицо ступнями кроя.
     16 В безмолвии дальнейший путь свершив
     И пожелав, чтобы мой взгляд окинул
     Того, кто был когда-то так красив,
     19 Учитель мой вперед меня подвинул,
     Сказав: "Вот Дит, вот мы пришли туда,
     Где надлежит, чтоб ты боязнь отринул".
     22 Как холоден и слаб я стал тогда,
     Не спрашивай, читатель; речь - убоже;
     Писать о том не стоит и труда.
     25 Я не был мертв, и жив я не был тоже;
     А рассудить ты можешь и один:
     Ни тем, ни этим быть - с чем это схоже.
     28 Мучительной державы властелин
     Грудь изо льда вздымал наполовину;
     И мне по росту ближе исполин,
     31 Чем руки Люцифера исполину;
     По этой части ты бы сам расчел,
     Каков он весь, ушедший телом в льдину.
     34 О, если вежды он к Творцу возвел
     И был так дивен, как теперь ужасен,
     Он, истинно, первопричина зол!
     37 И я от изумленья стал безгласен,
     Когда увидел три лица на нем;
     Одно - над грудью; цвет его был красен;
     40 А над одним и над другим плечом
     Два смежных с этим в стороны грозило,
     Смыкаясь на затылке под хохлом.
     43 Лицо направо - бело-желтым было;
     Окраска же у левого была,
     Как у пришедших с водопадов Нила.
     46 Росло под каждым два больших крыла,
     Как должно птице, столь великой в мире;
     Таких ветрил и мачта не несла.
     49 Без перьев, вид у них был нетопырий;
     Он ими веял, движа рамена,
     И гнал три ветра вдоль по темной шири,
     52 Струи Коцита леденя до дна.
     Шесть глаз точило слезы, и стекала
     Из трех пастей кровавая слюна.
     55 Они все три терзали, как трепала,
     По грешнику; так, с каждой стороны
     По одному, в них трое изнывало.
     58 Переднему не зубы так страшны,
     Как ногти были, все одну и ту же
     Сдирающие кожу со спины.
     61 "Тот, наверху, страдающий всех хуже, -
     Промолвил вождь, - Иуда Искарьот;
     Внутрь головой и пятками наруже.
     64 А эти - видишь - головой вперед:
     Вот Брут, свисающий из черной пасти;
     Он корчится - и губ не разомкнет!
     67 Напротив - Кассий, телом коренастей.
     Но наступает ночь; пора и в путь;
     Ты видел все, что было в нашей власти".
     70 Велев себя вкруг шеи обомкнуть
     И выбрав миг и место, мой вожатый,
     Как только крылья обнажили грудь,
     73 Приблизился, вцепился в стан косматый
     И стал спускаться вниз, с клока на клок,
     Меж корок льда и грудью волосатой.
     76 Когда мы пробирались там, где бок,
     Загнув к бедру, дает уклон пологий,
     Вождь, тяжело дыша, с усильем лег
     79 Челом туда, где прежде были ноги,
     И стал по шерсти подыматься ввысь,
     Я думал - вспять, по той же вновь дороге.
     82 Учитель молвил: "Крепче ухватись, -
     И он дышал, как человек усталый. -
     Вот путь, чтоб нам из бездны зла спастись".
     85 Он в толще скал проник сквозь отступ малый.
     Помог мне сесть на край, потом ко мне
     Уверенно перешагнул на скалы.
     88 Я ждал, глаза подъемля к Сатане,
     Что он такой, как я его покинул,
     А он торчал ногами к вышине.
     91 И что за трепет на меня нахлынул,
     Пусть судят те, кто, слыша мой рассказ,
     Не угадал, какой рубеж я минул.
     94 "Встань, - вождь промолвил. - Ожидает нас
     Немалый путь, и нелегка дорога,
     А солнце входит во второй свой час".
     97 Мы были с ним не посреди чертога;
     То был, верней, естественный подвал,
     С неровным дном, и свет мерцал убого.
     100 "Учитель, - молвил я, как только встал, -
     Пока мы здесь, на глубине безвестной,
     Скажи, чтоб я в сомненьях не блуждал:
     103 Где лед? Зачем вот этот в яме тесной
     Торчит стремглав? И как уже пройден
     От ночи к утру солнцем путь небесный?"
     106 "Ты думал - мы, как прежде, - молвил он, -
     За средоточьем, там, где я вцепился
     В руно червя, которым мир пронзен?
     109 Спускаясь вниз, ты там и находился;
     Но я в той точке сделал поворот,
     Где гнет всех грузов отовсюду слился;
     112 И над тобой теперь небесный свод,
     Обратный своду, что взнесен навеки
     Над сушей и под сенью чьих высот
     115 Угасла жизнь в безгрешном Человеке;
     Тебя держащий каменный настил
     Есть малый круг, обратный лик Джудекки.
     118 Тут - день встает, там - вечер наступил;
     А этот вот, чья лестница мохната,
     Все так же воткнут, как и прежде был.
     121 Сюда с небес вонзился он когда-то;
     Земля, что раньше наверху цвела,
     Застлалась морем, ужасом объята,
     124 И в наше полушарье перешла;
     И здесь, быть может, вверх горой скакнула,
     И он остался в пустоте дупла".
     127 Там место есть, вдали от Вельзевула,
     Насколько стены склепа вдаль ведут;
     Оно приметно только из-за гула
     130 Ручья, который вытекает тут,
     Пробившись через камень, им точимый;
     Он вьется сверху, и наклон не крут.
     133 Мой вождь и я на этот путь незримый
     Ступили, чтоб вернуться в ясный свет,
     И двигались все вверх, неутомимы,
     136 Он - впереди, а я ему вослед,
     Пока моих очей не озарила
     Краса небес в зияющий просвет;
     139 И здесь мы вышли вновь узреть светила.
     * ЧИСТИЛИЩЕ *
     ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
     1 Для лучших вод подъемля парус ныне,
     Мой гений вновь стремит свою ладью,
     Блуждавшую в столь яростной пучине,
     4 И я второе царство воспою,
     Где души обретают очищенье
     И к вечному восходят бытию.
     7 Пусть мертвое воскреснет песнопенье,
     Святые Музы, - я взываю к вам;
     Пусть Каллиопа, мне в сопровожденье,
     10 Поднявшись вновь, ударит по струнам,
     Как встарь, когда Сорок сразила лира
     И нанесла им беспощадный срам.
     13 Отрадный цвет восточного сапфира,
     Накопленный в воздушной вышине,
     Прозрачной вплоть до первой тверди мира,
     16 Опять мне очи упоил вполне,
     Чуть я расстался с темью без рассвета,
     Глаза и грудь отяготившей мне.
     19 Маяк любви, прекрасная планета,
     Зажгла восток улыбкою лучей,
     И ближних Рыб затмила ясность эта.
     22 Я вправо, к остью, поднял взгляд очей,
     И он пленился четырьмя звездами,
     Чей отсвет первых озарял людей.
     25 Казалось, твердь ликует их огнями;
     О северная сирая страна,
     Где их сверканье не горит над нами!
     28 Покинув оком эти пламена,
     Я обратился к остью полуночи,
     Где Колесница не была видна;
     31 И некий старец мне предстал пред очи,
     Исполненный почтенности такой,
     Какой для сына полон облик отчий.
     34 Цвет бороды был исчерна-седой,
     И ей волна волос уподоблялась,
     Ложась на грудь раздвоенной грядой.
     37 Его лицо так ярко украшалось
     Священным светом четырех светил,
     Что это блещет солнце - мне казалось.
     40 "Кто вы, и кто темницу вам открыл,
     Чтобы к слепому выйти водопаду? -
     Колебля оперенье, он спросил. -
     43 Кто вывел вас? Где взяли вы лампаду,
     Чтоб выбраться из глубины земли
     Сквозь черноту, разлитую по Аду?
     46 Вы ль над законом бездны возмогли,
     Иль новое решилось в горней сени,
     Что падшие к скале моей пришли?"
     49 Мой вождь, внимая величавой тени,
     И голосом, и взглядом, и рукой
     Мне преклонил и веки, и колени.
     52 Потом сказал: "Я здесь не сам собой.
     Жена сошла с небес, ко мне взывая,
     Чтоб я помог идущему со мной.
     55 Но раз ты хочешь точно знать, какая
     У нас судьба, то это мне закон,
     Который я уважу, исполняя.
     58 Последний вечер не изведал он;
     Но был к нему так близок, безрассудный,
     Что срок ему недолгий был сужден.
     61 Как я сказал, к нему я в этот трудный
     Был послан час; и только через тьму
     Мог вывести его стезею чудной.
     64 Весь грешный люд я показал ему;
     И души показать ему желаю,
     Врученные надзору твоему.
     67 Как мы блуждали, я не излагаю;
     Мне сила свыше помогла, и вот
     Тебя я вижу и тебе внимаю.
     70 Ты благосклонно встреть его приход:
     Он восхотел свободы, столь бесценной,
     Как знают все, кто жизнь ей отдает.
     73 Ты это знал, приняв, как дар блаженный,
     Смерть в Утике, где ризу бытия
     Совлек, чтоб в грозный день ей стать нетленной.
     76 Запретов не ломал ни он, ни я:
     Он - жив, меня Минос нигде не тронет,
     И круг мой - тот, где Марция твоя
     79 На дне очей мольбу к тебе хоронит,
     О чистый дух, считать ее своей.
     Пусть мысль о ней и к нам тебя преклонит!
     82 Дай нам войти в твои семь царств, чтоб ей
     Тебя я славил, ежели пристала
     Речь о тебе средь горестных теней".
     85 "Мне Марция настолько взор пленяла,
     Пока я был в том мире, - он сказал, -
     Что для нее я делал все, бывало.
     88 Теперь меж нас бежит зловещий вал;
     Я, изведенный силою чудесной,
     Блюдя устав, к ней безучастен стал.
     91 Но если ты посол жены небесной,
     Достаточно и слова твоего,
     Без всякой льстивой речи, здесь невместной.
     94 Ступай и тростьем опояшь его
     И сам ему омой лицо, стирая
     Всю грязь, чтоб не осталось ничего.
     97 Нельзя, глазами мглистыми взирая,
     Идти навстречу первому из слуг,
     Принадлежащих к светлым сонмам Рая.
     100 Весь этот островок обвив вокруг,
     Внизу, где море бьет в него волною,
     Растет тростник вдоль илистых излук.
     103 Растения, обильные листвою
     Иль жесткие, не могут там расти,
     Затем что неуступчивы прибою.
     106 Вернитесь не по этому пути;
     Восходит солнце и покажет ясно,
     Как вам удобней на гору взойти".
     109 Так он исчез; я встал с колен и, страстно
     Прильнув к тому, кто был моим вождем
     Его глаза я вопрошал безгласно.
     112 Он начал: "Сын, ступай за мной; идем
     В ту сторону; мы здесь на косогоре
     И по уклону книзу повернем".
     115 Уже заря одолевала в споре
     Нестойкий мрак, и, устремляя взгляд,
     Я различал трепещущее море.
     118 Мы шли, куда нас вел безлюдный скат,
     Как тот, кто вновь дорогу, обретает
     И, лишь по ней шагая, будет рад.
     121 Дойдя дотуда, где роса вступает
     В боренье с солнцем, потому что там,
     На ветерке, нескоро исчезает, -
     124 Раскрыв ладони, к влажным муравам
     Нагнулся мой учитель знаменитый,
     И я, поняв, к нему приблизил сам
     127 Слезами орошенные ланиты;
     И он вернул мне цвет, - уже навек,
     Могло казаться, темным Адом скрытый.
     130 Затем мы вышли на пустынный брег,
     Не видевший, чтобы отсюда начал
     Обратный путь по волнам человек.
     133 Здесь пояс он мне свил, как тот назначил.
     О удивленье! Чуть он выбирал
     Смиренный стебель, как уже маячил
     136 Сейчас же новый там, где он сорвал.
     ПЕСНЬ ВТОРАЯ
     1 Уже сближалось солнце, нам незримо,
     С тем горизонтом, чей полдневный круг
     Вершиной лег поверх Ерусалима;
     4 А ночь, напротив двигаясь вокруг,
     Взошла из Ганга и весы держала,
     Чтоб, одолев, их выронить из рук;
     7 И на щеках Авроры, что сияла
     Там, где я был, мерк бело-алый цвет,
     От времени желтея обветшало.
     10 Мы ждали там, где нас застал рассвет,
     Как те, что у распутья, им чужого,
     Душою движутся, а телом нет.
     13 И вот, как в слое воздуха густого,
     На западе, над самым лоном вод,
     В час перед утром Марс горит багрово,
     16 Так мне сверкнул - и снова да сверкнет! -
     Свет, по волнам стремившийся так скоро,
     Что не сравнится никакой полет.
     19 Пока глаза от водного простора
     Я отстранял, чтобы спросить вождя,
     Свет ярче стал и явственней для взора.
     22 По сторонам, немного погодя,

/ Полные произведения / Данте А. / Божественная комедия

Смотрите также по произведению "Божественная комедия":

• Сочинения
• Краткое содержание