• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Драгунский В. / Денискины рассказы

Денискины рассказы [8/15]

Скачать полное произведение

    Я спрашиваю:
     - Это что за весы?
     А мне говорят:
     - Становись, взвешивайся. Если в тебе окажется двадцать пять кило весу, тогда твое счастье. Получишь премию: годовую подписку на журнал "Мурзилка".
     Я говорю:
     - Мишка, давай попробуем?
     Гляжу, а Мишки нет. И куда он подевался, неизвестно. Я решил один попробовать. А вдруг я вешу ровно 25 кило? Вот будет удача!..
     А очередь все движется, и клоун в шапке ловко так щелкает рычажками и все шутит да шутит:
     - У вас семь кило лишних - меньше кушайте мучного! - Щелк-щелк! - А вы, уважаемый товарищ, еще мало каши ели, и всего-то вы тянете девятнадцать килишек! Заходите через годик. - Щелк-щелк!
     И так далее, и все смеются, и отходят, очередь движется, и никто не весит ровно двадцать пять кило, и вот доходит дело до меня.
     Я влез на весы - рычажки щелк-щелк, и клоун говорит:
     - Ого! Знаешь игру в горячо-холодно?
     Я говорю:
     - Кто ж не знает!
     Он говорит:
     - У тебя довольно горячо получилось. Твой вес двадцать четыре кило пятьсот граммов, не хватает ровно полкило. А жаль. Будь здоров!
     Подумаешь, всего только полкило не хватает!
     У меня совсем настроение испортилось. Вот какой день невезучий!
     И тут Мишка появляется.
     Я говорю:
     - Где это ваша милость пропадает?
     Мишка говорит:
     - Ситро пил.
     Я говорю:
     - Хорош, нечего сказать. Я тут стараюсь, "Мурзилку" выигрываю, а он ситро пьет.
     И я ему все рассказал. Мишка говорит:
     - А ну-ка я!
     И клоун щелкнул рычажком и захохотал:
     - Небольшой перебор-с! Двадцать пять кило пятьсот граммов. Вам надо похудеть. Следующий!
     Мишка слез и говорит:
     - Эх, зря я ситро пил...
     Я говорю:
     - А при чем здесь ситро?
     А Мишка:
     - Я целую бутылку выпил! Понимаешь?
     Я говорю:
     - Ну и что?
     Мишка даже разозлился:
     - Да разве ты не знаешь, что в бутылке помещается ровно пол-литра воды?
     Я говорю:
     - Знаю. Ну и что?
     Тут Мишка прямо зашипел:
     - А пол-литра воды - это и есть полкило. Пятьсот граммов! Если бы я не пил, я бы весил ровно двадцать пять кило!
     Я говорю:
     - Ну да?
     Мишка говорит:
     - Вот то-то и оно-то!
     И тут меня словно осенило.
     - Мишка, - сказал я, - а Мишка! "Мурзилка" наш!
     Мишка говорит:
     - А каким образом?
     - А таким. Пришло мое время ситро пить. У меня как раз пятьсот граммов не хватает!
     Мишка даже подскочил:
     - Все ясно, бежим в буфет!
     И мы быстро купили бутылку воды, продавщица ее откупорила, а Мишка спросил:
     - Тетя, а в бутылке всегда ровно пол-литра, недолива не бывает?
     Продавщица покраснела.
     - Ты еще маленький такие глупости мне говорить!
     Я взял бутылку, сел за столик и начал пить. Мишка стоял рядом и смотрел. Вода была очень холодная. Но я выпил полный стакан просто залпом. Мишка сейчас же налил мне второй, но там еще осталось на дне довольно много, и мне уже не хотелось больше пить.
     Мишка сказал:
     - Давай не задерживай.
     А я сказал:
     - Уж очень холодная. Как бы ангину не схватить.
     Мишка говорит:
     - Ты не будь мнительным. Говори, струсил, да?
     Я говорю:
     - Это ты, наверно, струсил.
     И стал пить второй стакан.
     Он довольно трудно в меня лился. Я как только три четверти этого второго стакана выпил, так понял, что я уже полный. До краев.
     Я говорю:
     - Стоп, Мишка! Больше не войдет!
     - Войдет, войдет. Это только так кажется! Пей.
     Я попробовал. Не лезет.
     Мишка говорит:
     - Ты чего расселся, как барон! Ты встань, так влезет!
     Я встал. И правда, допил стакан каким-то чудом. А Мишка сейчас же налил мне все, что оставалось в бутылке. Получилось больше, чем полстакана.
     Я говорю:
     - Я сейчас лопну.
     Мишка говорит:
     - А как же я не лопнул? Я ведь тоже думал, что лопну. Давай поднажми.
     - Мишка. Если. Я лопну. Ты. Будешь. Отвечать.
     Он говорит:
     - Хорошо. Пей давай.
     И я опять стал пить. И все выпил. Просто чудеса какие-то! Только я говорить не мог. Потому что вода перелилась уже выше горла и булькала во рту. И понемножку выливалась из носа.
     И я побежал к весам. Клоун не узнал меня. Он сделал "щелк-щелк" и вдруг закричал на весь зал:
     - Уррра! Есть! Точно!!! Тютелька в тютельку. Годовая подписка на "Мурзилку" выиграна. Она досталась мальчику, который весит ровно двадцать пять килограммов. Вот квитанция, сейчас я ее заполню. Похлопаем!
     Он взял мою левую руку и поднял ее вверх, и все захлопали, и клоун спел туш! Потом он взял вечное перо и сказал:
     - Ну! Как тебя зовут? Имя и фамилия? Отвечай!
     Но я молчал. Я был наполненный и не мог говорить.
     Тут Мишка закричал:
     - Его зовут Денис. Фамилия Кораблев! Пишите, я его знаю!
     Клоун протянул мне заполненную квитанцию и сказал:
     - Скажи хоть спасибо!
     Я мотнул головой, а Мишка опять закричал:
     - Это он говорит "спасибо". Я его знаю!
     А клоун говорит:
     - Ну и мальчик! Выиграл "Мурзилку", а сам молчит, как будто воды в рот набрал!
     А Мишка говорит:
     - Не обращайте внимания, он застенчивый, я его знаю!
     И он схватил меня за руку и поволок вниз.
     И я на улице немножко отдышался. Я сказал:
     - Мишка, мне как-то не хочется нести эту подписку домой, раз во мне только двадцать четыре с половиной кило.
     А Мишка говорит:
     - Тогда отдай мне. Во мне-то аккурат двадцать пять. Если бы я не пил ситро, я бы сразу ее получил. Давай сюда.
     - Что ж, я, по-твоему, напрасно страдал? Нет уж, пусть она будет наша общая - напополам!
     Тогда Мишка сказал:
     - Правильно!
    ЗДОРОВАЯ МЫСЛЬ
     После уроков мы с Мишкой собрали свое имущество и пошли домой. На улице было мокро, грязно и весело. Только что прошел сильный дождь, и асфальт блестел как новенький, воздух пах чем-то свежим и чистым, в лужах отражались дома и небо, а если идти с горы, то сбоку, возле тротуара, мчался бурный поток, вроде горной речки, красивый поток, коричневый, с водоворотами, завихрениями и бурунами. На углу улицы в землю была вделана решетка, и здесь вода совершенно распоясалась, она плясала и пенилась, булькала, как цирковая музыка, или, наоборот, журчала и шкворчала, словно жарилась на сковородке. Просто прелесть...
     Мишка сейчас же, как все это увидел, полез в карман и вытащил спичечный коробок. Я помог ему достать спичку для мачты, дал ему листок бумаги, мы сделали парус и воткнули все это в коробок. Сразу получился не коробок, а кораблик. Мы его спустили на воду, и он тут же поплыл с ураганной быстротой. Его вертело туда-сюда и бросало, он подпрыгивал и несся вперед, то задерживаясь ненадолго, а то давая сто узлов в час. Мы сейчас же начали озвучивать это дело, потому что мы сразу стали капитаном и штурманом - я и Мишка. Мы кричали, когда кораблик садился на мель.
     - Задний ход - чух-чух-чух!
     - Полный задний - чух-чух-чух!
     - Полнейший задний ход - чух-чух-чух-чах-чах-чах!
     И я пальцем направлял корабль куда надо, а Мишка орал:
     - Пошел! Ух жжмет! Вот это дает! Полный вперед! Чух-чух-чих!
     И так с дикими воплями мы бежали за корабликом как сумасшедшие и добежали до угла, где решетка, и вдруг наш кораблик завертелся, закружился в водовороте, и мы оглянуться не успели, как он клюнул носом, хлюпнул и провалился в решетку.
     Мишка сказал:
     - Жалко как. Утонул...
     И я сказал:
     - Да. Его поглотила бушующая стихия. Давай новый запустим?
     Но Мишка покачал головой:
     - Нельзя. Сегодня мне опаздывать из школы нельзя. Сегодня папа дежурный.
     Я сказал:
     - По чему?
     - Его очередь, - ответил Мишка.
     - Нет, - сказал я, - ты не понял. Я спрашиваю, по какому делу твой папа дежурный? По чему? По уборке? Или по накрыванию на стол?
     - По мне, - сказал Мишка. - Папа дежурит по мне. Они с мамой так установили очередь: один день мама, другой папа. Сегодня папа. Уж небось приехал с работы кормить меня обедом, а сам спешит, ведь ему обратно надо!
     - Ты, Мишка, не человек! - сказал я. - Ты своего отца сам должен обедом кормить, а тут занятой человек ездит с работы кормить такого оболтуса! Ведь тебе уже восемь лет! Жених!
     - Это мама мне не доверяет, ты не думай, - сказал Мишка. - Я помогаю, вон в прошлую пятницу я им за хлебом сходил...
     - Им! - сказал я. - Им! Они, видите ли, едят, а наш Мишенька одним воздухом питается! Эх, ты...
     Мишка весь покраснел, как синяя свекла, и сказал:
     - Пошли по домам!
     И мы прибавили шагу. А когда стали подходить к нашим домам, Мишка сказал:
     - Я каждый день свою квартиру не нахожу. Все дома одинаковые, просто путаются в глазах. А ты находишь?
     - Нет, я тоже не нахожу, - сказал я, - не узнаю свое парадное. То зеленое, и это зеленое, все одинаковые, новенькие, и балкончики тоже один в один. Прямо беда.
     - Так как же ты поступаешь? - сказал Мишка.
     - Жду, пока мама на балкон выйдет.
     - Ну, так может и чужая чья-нибудь выйти! Ты вполне можешь к другой попасть...
     - Ты что, - сказал я, - да я из тысячи чужих свою маму узнаю.
     - А как? - спросил Мишка.
     - По лицу, - сказал я.
     - На прошлом родительском собрании были все родители, и Костикова бабушка шла домой с моим папой, - сказал Мишка, - так Костикова бабушка сказала, что твоя мама самая красивая в классе.
     - Ерунда, - сказал я, - твоя тоже красивая!
     - Конечно, - сказал Мишка, - но Костикова бабушка сказала, что твоя самая красивая.
     Тут мы подошли вплотную к нашим домам. Мишка стал беспокойно оглядываться по сторонам и тревожиться, но в это время с нами поравнялась какая-то старушка и сказала:
     - А, это ты, Мишенька? Что? Не знаешь, где живешь, да? Вечная история. Ну пойдем, соседушка, уж доведу тебя.
     Она взяла Мишку за руку, а мне сказала:
     - Мы с одной лестничной клетки.
     И они пошли. Мишка очень охотно поволокся за ней. А я остался один в этих одинаковых переулках без названий, среди одинаковых домов без номеров и совершенно не представлял себе, куда идти, но решил не унывать и стал подниматься по лестнице на четвертый этаж первого же попавшегося дома. Ведь этих домов и всего-то восемнадцать, так что если я даже все подряд их обойду, то через часок-другой наверняка буду дома, это уж точно.
     Во всех наших подъездах, на каждой двери, слева привинчен звонок с красной кнопочкой. Вот я влез на четвертый этаж и нажал кнопку. Дверь открылась, оттуда высунулся длинный кривой нос и крикнул в дверную щель:
     - Макулатуры нет! Сколько раз повторять!
     Я сказал "извините" и сошел вниз. Ошибся, что поделаешь. Тогда я пошел в следующий подъезд.
     Не успел я тихонько дотронуться до звонка, как из-за двери раздался такой хриплый и страшный лай, что я не стал дожидаться, пока меня съест какой-нибудь волкодав, а просто моментально скатился вниз.
     В следующем подъезде, на четвертом этаже, дверь открыла высокая девушка и, когда увидела меня, весело захлопала в ладоши и закричала:
     - Володя! Папа! Марья Семеновна! Саша! Все сюда! Шестой!
     Из комнат высыпала куча народу, они все смотрели на меня, и хохотали, и прихлопывали в ладоши, и подпевали:
     - Шес-той! Ой-ой! Шестой! Шестой!..
     Я глядел на них во все глаза. Сумасшедшие, что ли? Я даже стал обижаться на них: тут есть хочется, и ноги промочил, и к чужим вместо дома попал, а они смеются... Но девушка, видно, поняла, что мне не весело.
     - Тебя как звать? - сказала она, и присела передо мной на корточки, и заглянула мне в глаза своими синими глазами.
     - Денисом, - ответил я.
     Она сказала:
     - Ты не обижайся, Денис! Просто ты сегодня уже шестой мальчик, который пришел к нам. Все они тоже заблудились. На-ка вот тебе яблоко, съешь, подкрепи истощенные силы.
     Я не стал брать.
     - Возьми, пожалуйста, - сказала она, - для меня. Сделай мне одолжение.
     Ну, я сделал ей одолжение.
     - Послушай, - сказала девушка, - мне кажется, что я видела тебя выходящим из подъезда, что прямо напротив нашего. Ты выходил с одной очень красивой женщиной. Это может быть?
     - Конечно, - сказал я, - моя мама самая красивая в классе.
     Тут они все снова рассмеялись. Без всякой причины. А девушка сказала:
     - Ну, беги. И если хочешь, приходи к нам в гости.
     Я сказал "спасибо" и побежал, куда показала высокая девушка. И не успел я нажать кнопку, как дверь открылась, и на пороге стояла моя мама! Она сказала:
     - Вечно тебя надо ждать!
     Я сказал:
     - Это ужасная история! Я промочил ноги! Потому что я не могу найти двери нашего дома. Я не знаю, где наш подъезд, он похож на все остальные, как капля воды на все другие. И у Мишки такая же история! Никто не может найти свой дом! Я сегодня шестой... и есть хочу!
     И я рассказал маме про кривой нос с макулатурой, и про рычащего волкодава, и про высокую девушку и яблоко.
     - Надо устроить для тебя какую-нибудь примету, - сказал папа, - чтобы ты безошибочно узнавал свой дом.
     Я обрадовался:
     - Папа! Я уже придумал! Повесь, пожалуйста, на наш дом мамин портрет! Я уже издалека буду знать, где я живу!
     Мама рассмеялась и сказала:
     - Ну, не выдумывай!
     А папа сказал:
     - В конце концов, а почему бы и нет' Вполне здоровая мысль!
    ПОХИТИТЕЛЬ СОБАК
     Еще вот какая была история. Когда я жил у дяди Володи на даче, недалеко от нас жил Борис Климентьевич, худой такой дядька, веселый, с палкой в руке и высокий, как забор.
     У него была собачка под названием Чапка. Очень хорошая собачушка, черная, мохнатая, морда кирпичом, хвостик торчком. И я с ней очень подружился.
     Вот один раз Борис Климентьевич задумал идти купаться, а Чапку не захотел с собой брать. Потому что она уже один раз ходила с ним на пляж и из этого вышла скандальная история. В тот раз Чапка полезла в воду, а в воде плавала одна тетенька. Она плавала на автомобильной камере, чтоб не утонуть. И она сразу закричала на Чапку:
     - Пошла вон! Вот еще! Не хватало собачью заразу напускать! - И стала брызгать на Чапку: - Вон пошла, вон!
     Чапке это не понравилось, и она прямо на плаву хотела эту тетку цапнуть, но до нее не достала, а камеру все-таки ухватила своими остренькими зубками. Один только разик куснула, и камера зашипела и выдохлась. А тетенька стала думать, что она тонет, и она завизжала:
     - Тону, спасите!
     Весь пляж страшно перепугался. И Борис Климентьевич кинулся ее спасать. Там, где эта тетенька барахталась, ему река была по колено, а тетеньке по плечи. Он ее спас, а Чапку постегал прутиком - для виду, конечно. И с тех пор перестал ее брать на реку.
     И вот теперь он попросил меня погулять во дворе с Чапкой, чтобы она не увязалась за ним. И я вошел во двор, и мы стали с Чапкой носиться и кувыркаться, прыгать и колбаситься, подскакивать, и вертеться, и лаять, визжать, и смеяться, и валяться. А Борис Климентьевич спокойно ушел. И мы с Чапкой вдоволь наигрались, а в это время мимо забора шел Ванька Дыхов с удочкой.
     Он говорит:
     - Дениска, рыбу ловить!
     Я говорю:
     - Не могу, я Чапку стерегу.
     Он говорит:
     - Посади Чапку в дом. Захвати свой бредень и догоняй.
     И пошел дальше. А я взял Чапку за ошейник и тихонечко поволок по траве. Она легла, лапки кверху, и поехала, как на салазках. Я открыл дверь, втащил ее в коридор, дверь прикрыл и пошел за бреднем. Когда я опять вышел на дорогу, Ваньки уже не было. Он скрылся за углом. Я полетел его догонять и вдруг возле продовольственной палатки вижу: на самой середине дороги сидит моя Чапка, язык высунула и смотрит на меня как ни в чем не бывало... Вот так да! Это значит, я дверь плохо прикрыл, или она еще как-то исхитрилась и, наверное, пробежала дворами, а теперь сидит встречает! Умна! Но ведь мне надо спешить. Там Ванька уже, наверное, рыбу таскает, а я тут с ней возись. Главное, я бы взял ее с собой, но Борис Климентьевич может вернуться, и, если он ее не застанет дома, он разволнуется, бросится искать, и потом меня будут ругать... Нет, так дело не пойдет! Придется ее обратно волочить.
     Я схватил ее за ошейник и потащил домой. На этот раз Чапка упиралась в землю всеми четырьмя лапами. Она волоклась за мной на своем животе как лягушка. Я ее еле доволок до дверей. Открыл узенькую щелку, впихнул и дверь захлопнул крепко-накрепко. Она там зарычала и залаяла, но я не стал ее утешать. Я обошел весь дом, закрыл все окна и калитку тоже. И хотя я очень устал от возни с Чапкой, я все-таки припустился бежать к реке. Я довольно быстро бежал, и когда я уже поравнялся с трансформаторной будкой, из-за нее выскочила... опять Чапка! Я даже оторопел. Я просто не верил своим глазам. Я подумал, что она мне снится... Но тут Чапка стала делать вид, что вот она меня сейчас укусит за то, что я ее оставил дома. Рычит и лает на меня! Ну, погоди же, я тебе покажу! И я стал хватать ее за ошейник, но она не давалась, она увертывалась, хрипела, отступала, отскакивала и все время лаяла. Тогда я стал приманивать:
     - Чапочка, Чапочка, тю-тю-тю, лохмушенька, на-на-на!
     Но она продолжала издеваться и не давала себя поймать. Главное, мне мешал мой бредень, у меня была не та ловкость. И мы так долго скакали вокруг будки. И вдруг я вспомнил, что недавно видел в телевизоре картину "Тропою джунглей". Там показано, как охотники ловят обезьян сетями. Я сразу сообразил, взял свой бредень, как сачок, и хлоп! Накрыл Чапку, как обезьянку. Она прямо взвыла от злости, но я быстро закутал ее как следует, перекинул бредень через плечо и, как настоящий охотник, потащил ее домой через весь поселок. Чапка висела у меня за спиной в сетке, как в гамаке, и только изредка подвывала. Но я уже не обращал на нее никакого внимания, а просто взял ее и вытряхнул в окошко и припер его снаружи палкой. Она сразу там залаяла я зарычала на разные голоса, а я уже в третий раз побежал за Ванькой. Это я так рассказываю быстро, а на самом деле времени прошло очень много. И вот у самой реки я встретил Ваньку. Он шел веселый, а в руке у него была травинка, а на травинке нанизаны две уклейки, большие, с чайную ложку каждая. Я говорю:
     - Ого! А у тебя, я вижу, здорово клевало!
     Ванька говорит:
     - Да, просто не успевал вытаскивать. Давай отнесем эту рыбу моей маме на уху, а после обеда снова пойдем. Может, и ты что-нибудь поймаешь.
     И так за разговором мы незаметно дошли до дома Бориса Климентьевича. А около его дома стояла небольшая толпа. Там был дядька в полосатых штанах, с животом, как подушка, и еще там была тетенька тоже в штанах и с голой спиной. Был еще мальчишка в очках и еще кто-то. Они все размахивали руками и что-то кричали. А потом мальчишка в очках увидел меня да как закричит:
     - Вот он, вот он сам, собственной персоной!
     Тут все обернулись на нас, и дядька в полосатых штанах завопил:
     - Какой? С рыбой или маленький?!
     Мальчишка в очках кричит:
     - Маленький! Хватайте его! Это он!
     И они все кинулись ко мне. Я немножко испугался и быстро отбежал от них, бросил бредень и влез на забор. Это был высокий забор: меня нипочем снизу не достать. Тетенька с голой спиной подбежала к забору и стала кричать нечеловеческим голосом:
     - Отдай сейчас же Бобку! Куда ты его девал, негодник?
     А дядька уткнулся животом в забор, кулаками стучит:
     - А где моя Люська? Ты куда ее увел? Признавайся!
     Я говорю:
     - Отойдите от забора. Я никакого Бобку не знаю и Люську тоже. Я даже с ними не знаком! Ванька, скажи им!
     Ванька кричит:
     - Что вы напали на ребенка? Я вот сейчас как сбегаю за мамой, тогда узнаете!
     Я кричу:
     - Ты беги поскорее, Ванька, а то они меня растерзают!
     Ванька кричит:
     - Держись, не слезай с забора! - И побежал.
     А дядька говорит:
     - Это соучастник, не иначе. Их тут целая шайка! Эй, ты, на заборе, отвечай сейчас же, где Люся?
     Я говорю:
     - Следите сами за своей доченькой!
     - Ах, ты еще острить? Слезай сию минуту, и пойдем в прокуратуру.
     Я говорю:
     - Ни за что не слезу!
     Тогда мальчишка в очках говорит:
     - Сейчас я его достану!
     И давай карабкаться на забор. Но не умеет. Потому что не знает, где гвоздь, где что, чтобы уцепиться. А я на этот забор сто раз лазил. Да еще я этого мальчишку пяткой отпихиваю. И он, слава богу, срывается.
     - Стой, Павля, - говорит дядька, - давай я тебя подсажу!
     И этот Павля стал карабкаться на этого дядьку. И я опять испугался, потому что Павля был здоровый парень, наверное, учился уже в третьем или в четвертом классе. И я подумал, что мне пришел конец, но тут я вижу, бежит Борис Климентьевич, а из переулка Ванькина мама и Ванька. Они кричат:
     - Стойте! В чем дело?
     А дядька орет:
     - Ни в чем не дело! Просто этот мальчишка ворует собак! Он у меня собаку украл, Люсю.
     И тетенька в штанах добавляет:
     - И у меня украл, Бобку!
     Ванькина мама говорит:
     - Ни за что не поверю, хоть режьте.
     А мальчишка в очках вмешивается:
     - Я сам видел. Он нес нашу собаку в сетке, за плечами! Я сидел на чердаке и видел!
     Я говорю:
     - Не стыдно врать? Чапку я нес. Она из дому удрала!
     Борис Климентьевич говорит:
     - Это довольно положительный мальчик. С чего бы ему вдруг вступить на стезю преступлений и начать воровать собак? Пойдемте в дом, разберемся! Иди, Денис, сюда!
     Он подошел к забору, и я прямо перешел к нему на плечи, потому что он был очень высокий, я уже говорил.
     Тут все пошли во двор. Дядька фыркал, тетенька в штанах ломала пальцы, очкастый Павля шел за ними, а я катился на Борисе Климентьевиче. Мы взошли на крыльцо, Борис Климентьевич открыл дверь, и вдруг оттуда выскочили три собаки! Три Чапки! Совершенно одинаковые! Я подумал, что это у меня в глазах троится.
     Дядька кричит:
     - Люсечка!
     И одна Чапка кинулась и вскочила ему прямо на живот!
     А тетенька в брюках и Павля вопят:
     - Бобик! Бобка!
     И рвут второго Чапку пополам: она за передние ноги тянет к себе, а он за задние - к себе! И только третья собака стоит возле нас и вертиком хвостит. То есть хвостиком вертит.
     Борис Климентьевич говорит:
     - Вот ты с какой стороны раскрылся? Я этого не ожидал. Ты зачем напихал полный дом чужих собак?
     Я сказал:
     - Я думал, что они Чапки! Ведь как похожи! Одно лицо. Прямо вылитые собачьи близнецы.
     И я все рассказал по порядку. Тут все стали хохотать, а когда успокоились, Борис Климентьевич сказал:
     - Конечно, не удивительно, что ты обознался. Скоч-терьеры очень похожи друг на друга, настолько, что трудно бывает различить. Вот и сегодня, по совести говоря, не мы, люди, узнали своих собак, а собаки узнали нас. Так что ты ни в чем не виноват. Но все равно знай, что с этих пор я буду называть тебя Похититель собак.
     ...И правда, он так меня называет...
    "ГДЕ ЭТО ВИДАНО, ГДЕ ЭТО СЛЫХАНО..."
     На переменке подбежала ко мне наша октябрятская вожатая Люся и говорит:
     - Дениска, а ты сможешь выступить в концерте? Мы решили организовать двух малышей, чтобы они были сатирики. Хочешь?
     Я говорю:
     - Я все хочу! Только ты объясни: что такое сатирики.
     Люся говорит:
     - Видишь ли, у нас есть разные неполадки... Ну, например, двоечники или лентяи, их надо прохватить. Понял? Надо про них выступить, чтобы все смеялись, это на них подействует отрезвляюще.
     Я говорю:
     - Они не пьяные, они просто лентяи.
     - Это так говорится: "отрезвляюще", - засмеялась Люся. - А на самом деле просто эти ребята призадумаются, им станет неловко, и они исправятся. Понял? Ну, в общем, не тяни: хочешь - соглашайся, не хочешь - отказывайся!
     Я сказал:
     - Ладно уж, давай!
     Тогда Люся спросила:
     - А у тебя есть партнер?
     - Нету.
     Люся удивилась:
     - Как же ты без товарища живешь?
     - Товарищ у меня есть, Мишка. А партнера нету.
     Люся снова улыбнулась:
     - Это почти одно и то же. А он музыкальный, Мишка твой?
     - Нет, обыкновенный.
     - Петь умеет?
     - Очень тихо. Но я научу его петь громче, не беспокойся.
     Тут Люся обрадовалась:
     - После уроков притащи его в малый зал, там будет репетиция!
     И я со всех ног пустился искать Мишку. Он стоял в буфете и ел сардельку.
     - Мишка, хочешь быть сатириком?
     А он сказал:
     - Погоди, дай поесть.
     Я стоял и смотрел, как он ест. Сам маленький, а сарделька толще его шеи. Он держал эту сардельку руками и ел прямо целой, не разрезая, и шкурка трещала и лопалась, когда он ее кусал, и оттуда брызгал горячий пахучий сок.
     И я не выдержал и сказал тете Кате:
     - Дайте мне, пожалуйста, тоже сардельку, поскорее!
     И тетя Катя сразу протянула мне мисочку. И я очень торопился, чтобы Мишка без меня не успел съесть свою сардельку: мне одному не было бы так вкусно. И вот я тоже взял свою сардельку руками и тоже, не чистя, стал грызть ее, и из нее брызгал горячий пахучий сок. И мы с Мишкой так грызли на пару, и обжигались, и смотрели друг на дружку, и улыбались.
     А потом я ему рассказал, что мы будем сатирики, и он согласился, и мы еле досидели до конца уроков, а потом побежали в малый зал на репетицию.
     Там уже сидела наша вожатая Люся, и с ней был один парнишка, приблизительно из четвертого, очень некрасивый, с маленькими ушами и большущими глазами.
     Люся сказала:
     - Вот и они! Познакомьтесь, это наш школьный поэт Андрей Шестаков.
     Мы сказали:
     - ЗдОрово!
     И отвернулись, чтобы он не задавался.
     А поэт сказал Люсе:
     - Это что, исполнители, что ли?
     - Да.
     Он сказал:
     - Неужели ничего не было покрупней?
     Люся сказала:
     - Как раз то, что требуется!
     Но тут пришел наш учитель пения Борис Сергеевич. Он сразу подошел к роялю:
     - Нуте-с, начинаем! Где стихи?
     Андрюшка вынул из кармана какой-то листок и сказал:
     - Вот. Я взял размер и припев у Маршака, из сказки об ослике, дедушке и внуке: "Где это видано, где это слыхано..."
     Борис Сергеевич кивнул:
     - Читай вслух!
     Андрюшка стал читать:
     Папа у Васи силен в математике,
     Учится папа за Васю весь год.
     Где это видано, где это слыхано, -
     Папа решает, а Вася сдает?!
     Мы с Мишкой так и прыснули. Конечно, ребята довольно часто просят родителей решить за них задачу, а потом показывают учительнице, как будто это они такие герои. А у доски ни бум-бум - двойка! Дело известное. Ай да Андрюшка, здОрово прохватил!
     А Андрюшка читает дальше, так тихо и серьезно:
     Мелом расчерчен асфальт на квадратики,
     Манечка с Танечкой прыгают тут.
     Где это видано, где это слыхано, -
     В "классы" играют, а в класс не идут?!
     Опять здОрово. Нам очень понравилось! Этот Андрюшка просто настоящий молодец, вроде Пушкина!
     Борис Сергеевич сказал:
     - Ничего, неплохо! А музыка будет самая простая, вот что-нибудь в этом роде. - И он взял Андрюшкины стихи и, тихонько наигрывая, пропел их все подряд.
     Получилось очень ловко, мы даже захлопали в ладоши.
     А Борис Сергеевич сказал:
     - Нуте-с, кто же наши исполнители?
     А Люся показала на нас с Мишкой:
     - Вот!
     - Ну что ж, - сказал Борис Сергеевич, - у Миши хороший слух... Правда, Дениска поет не очень-то верно.
     Я сказал:
     - Зато громко.
     И мы начали повторять эти стихи под музыку и повторили их, наверно, раз пятьдесят или тысячу, и я очень громко орал, и все меня успокаивали и делали замечания:
     - Ты не волнуйся! Ты тише! Спокойней! Не надо так громко!
     Особенно горячился Андрюшка. Он меня совсем затормошил. Но я пел только громко, я не хотел петь потише, потому что настоящее пение - это именно когда громко!
     ...И вот однажды, когда я пришел в школу, я увидел в раздевалке объявление:
     ВНИМАНИЕ!
     Сегодня на большой перемене
     в малом зале состоится выступление
     летучего патруля
     "Пионерского Сатирикона"!
     Исполняет дуэт малышей!
     На злобу дня!
     Приходите все!
     И во мне сразу что-то екнуло. Я побежал в класс. Там сидел Мишка и смотрел в окно.
     Я сказал:
     - Ну, сегодня выступаем!
     А Мишка вдруг промямлил:
     - Неохота мне выступать...
     Я прямо оторопел. Как - неохота? Вот так раз! Ведь мы же репетировали? А как же Люся и Борис Сергеевич? Андрюшка? А все ребята, ведь они читали афишу и прибегут как один? Я сказал:
     - Ты что, с ума сошел, что ли? Людей подводить?
     А Мишка так жалобно:
     - У меня, кажется, живот болит.
     Я говорю:
     - Это со страху. У меня тоже болит, но я ведь не отказываюсь!
     Но Мишка все равно был какой-то задумчивый. На большой перемене все ребята кинулись в малый зал, а мы с Мишкой еле плелись позади, потому что у меня тоже совершенно пропало настроение выступать. Но в это время нам навстречу выбежала Люся, она крепко схватила нас за руки и поволокла за собой, но у меня ноги были мягкие, как у куклы, и заплетались. Это я, наверно, от Мишки заразился.
     В зале было огорожено место около рояля, а вокруг столпились ребята из всех классов, и няни, и учительницы.
     Мы с Мишкой встали около рояля.
     Борис Сергеевич был уже на месте, и Люся объявила дикторским голосом:
     - Начинаем выступление "Пионерского Сатирикона" на злободневные темы. Текст Андрея Шестакова, исполняют всемирно известные сатирики Миша и Денис! Попросим!
     И мы с Мишкой вышли немножко вперед. Мишка был белый как стена. А я ничего, только во рту было сухо и шершаво, как будто там лежал наждак.
     Борис Сергеевич заиграл. Начинать нужно было Мишке, потому что он пел первые две строчки, а я должен был петь вторые две строчки. Вот Борис Сергеевич заиграл, а Мишка выкинул в сторону левую руку, как его научила Люся, и хотел было запеть, но опоздал, и, пока он собирался, наступила уже моя очередь, так выходило по музыке. Но я не стал петь, раз Мишка опоздал. С какой стати!
     Мишка тогда опустил руку на место. А Борис Сергеевич громко и раздельно начал снова.
     Он ударил, как и следовало, по клавишам три раза, а на четвертый Мишка опять откинул левую руку и наконец запел:

/ Полные произведения / Драгунский В. / Денискины рассказы