Есть что добавить?
Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru! |
|
/ Полные произведения / Аксенов В.П. / Коллеги
Коллеги [2/10]
— Подожди, Миша, — сказал инвалид и обратился к ребятам: — Разрешите нарушить ваше уединение?
— Пожалуйста. Что вам СѓРіРѕРґРЅРѕ? — сказал Зеленин. Р?нвалид скользнул нетвердым взглядом, Рё РЅР° его лице появилась добрая пьяная улыбка.
— Мне угодно задать вам ряд вопросов. Вы на вид культурные ребята — по одежде и вообще. Студенты? А я человек с незаконченным высшим образованием. Война помешала закончить. Егоров моя фамилия, Сергей Егоров. — Зажав костыль под мышкой, он протянул Максимову руку и воскликнул: — Чем вы живете? Вот вы, молодежь? Куда клонится индекс, точнее индифферент ваших посягательств? Мы в вашем возрасте знали, что делать, мы насмерть стояли.
— А сейчас больше по этому делу? — Алексей щелкнул себя по горлу.
Р?нвалид РІСЃРєРёРЅСѓР» голову Рё неожиданно ясным взглядом впился ему РІ глаза.
— Мы, фронтовики, и сейчас знаем, что делать, а вы, видно, только по Невскому можете шмалять, и ничего больше.
— Рто РјС‹-то?
— Ну да, вот такие, как вы, типчики!
— Отваливайте, Егоров, гуляйте! Мы вас не знаем.
Максимова разобрала злость. Он взял инвалида за плечи и стал, осторожно поворачивать.
— Руки прочь! — раздался грозный окрик высокого мужчины. У него было костлявое лицо, скошенное кислой гримасой, словно во рту он держал ломтик лимона. Он обнял Егорова и зашептал: — Сережа, с кем ты связался, это же мразь, пижонство! А еще оскорбляют героя войны. Вот, друзья, полюбуйтесь, — обратился он к остановившимся прохожим: — Два ничтожных пижона оскорбляют инвалида войны…
— Мы РЅРµ пижоны! — воскликнул Зеленин. — Р? РјС‹ РЅРµ оскорбляли его.
— …Р?нвалида РІРѕР№РЅС‹, который Р·Р° РЅРёС… РєСЂРѕРІСЊ проливал, отдал СЃРІРѕСЋ правую РЅРѕРіСѓ. РџСЂРё РјРЅРµ ему РјРёРЅРѕР№ оторвало РЅРѕРіСѓ РІ СЃРѕСЂРѕРє первом РїРѕРґ Ростовом. Помнишь, Серега, РґСЂСѓРі ты РјРѕР№ тяжкий, помнишь окопчик тот? РўС‹ СЃ ПТРлежал, Р° СЏ СЃ автоматом шагах РІ десяти. РўСѓС‚ как раз Рё ахнуло. Потом танки пошли.
— Танков я уж не помню, — сказал Егоров.
Вокруг молча стояли люди. Максимов подмигнул Зеленину и деланно рассмеялся:
— Бойцы вспоминают минувшие дни, а ногу, наверное, отрезало трамваем. Заснул в пьяном виде на рельсах…
Он осекся. Высокий молча смотрел на него. Он словно проглотил наконец свой ломтик лимона, — лицо пересекли большие спокойные морщины, и только в глазах Алексей увидел презрение. Жгучее, незабываемое презрение. Алексей выдвинул плечо вперед. Неожиданно сзади кто-то взял его под локоть: полковник авиации.
— Вы, ребята, РЅРµ глумитесь над этим. Бойцам РЅРµ грех вспомнить минувшие РґРЅРё. Р? ты, РґСЂСѓРі, Р·СЂСЏ так: РЅРµ знаешь людей, Р° называешь пижонами.
— Мы не пижоны, мы врачи. — Зеленин попытался сказать это с достоинством, но голос его дрогнул.
— Что ты оправдываешься? — резко бросил Максимов. — Пойдем.
Они ходили по набережной до темноты, дошли до моста Лейтенанта Шмидта и вернулись обратно. Сильный ветер устроил на воде пляску световых пятен. Пятна плясали каждое что-то свое, прыгали вдоль берега, словно боялись рвануться в сплошную мглу, к темному массиву Петропавловки. Максимов и Зеленин подняли воротники.
— В этой истории, конечно, виноват я, — сказал Максимов. — Зря я подковырнул инвалида. Алкоголики на такие штуки реагируют остро.
— Почему ты решил, что они алкоголики? Может быть, просто отмечали какое-нибудь событие.
— Нормальные люди не лезут в душу к незнакомым.
— А помнишь, Сѓ Уолта Уитмена? «Если РІ толпе ты увидишь человека Рё тебе захочется остановиться Рё поговорить СЃ РЅРёРј, почему Р±С‹ тебе РЅРµ остановиться Рё РЅРµ поговорить СЃ РЅРёРј?В» Знаешь, СЏ очень СЏСЂРєРѕ представил себе, как РѕРЅРё лежали РІ этом окопчике РїРѕРґ Ростовом. Р?Рј тогда было столько же лет, сколько нам сейчас, РёРј хотелось жить, РЅРµ хотелось терять конечности, Р° РѕРЅРё лежали Рё стреляли — Рё РЅРµ помышляли Рѕ бегстве. РќРµ думаю СЏ, что эта стойкость шла Сѓ РЅРёС… только РѕС‚ храбрости или подчинения дисциплине. Должно быть, РѕРЅРё чувствовали СЃРІРѕР№ долг перед всеми поколениями СЂСѓСЃСЃРєРёС… людей Рё СЃРІРѕСЋ ответственность Р·Р° грядущие поколения. Рђ наше поколение, как ты думаешь, СЃРїРѕСЃРѕР±РЅРѕ РЅР° РїРѕРґРІРёРі, РЅР° жертвы?
— Жертвенность? Вздор! Дикое слово! Что мы, язычники?
— Ну РЅРµ жертвенность, так долг. Рто тебе понятно?
— Обязанность?
— Нет, братец, именно долг, наш гражданский долг. Чувство своего окопчика.
У Максимова погасла сигарета. Никак не мог раскурить ее на ветру. Возился со спичками и говорил сквозь зубы:
— Ух, как РјРЅРµ это надоело! Р’СЃСЏ эта трепология, РІСЃРµ эти высокие словеса. Р?С… РїСЂРѕРёР·РЅРѕСЃРёС‚ великое множество прекрасных идеалистов РІСЂРѕРґРµ тебя, РЅРѕ Рё тысячи мерзавцев тоже. Наверное, Рё Берия пользовался РёРјРё, РєРѕРіРґР° обманывал партию. Сейчас, РєРѕРіРґР° нам РјРЅРѕРіРѕРµ стало известно, РѕРЅРё стали мишурой. Давай обойдемся без трепотни. РЇ люблю СЃРІРѕСЋ страну, СЃРІРѕР№ строй Рё РЅРµ задумываясь отдам Р·Р° это СЂСѓРєСѓ, РЅРѕРіСѓ, жизнь, РЅРѕ СЏ РІ ответе только перед своей совестью, Р° РЅРµ перед какими-то словесными фетишами. РћРЅРё только мешают видеть реальную жизнь. Понятно?
Зеленин с силой ударил кулаком по граниту и вроде не почувствовал боли.
— Ты неправ, Алешка! Мы в ответе не только перед своей совестью, но и перед всеми людьми, перед теми с Сенатской площади, и перед теми с Марсового поля, и перед современниками, и перед будущими особенно. А высокие слова? Нам открыли глаза на то, что мешало идти вперед, — так надо радоваться этому, а не нудить, как ты. Теперь мы смотрим ясно на вещи и никому не позволим спекулировать тем, что для нас свято.
Максимов наконец сделал глубокую затяжку и сказал непонятно:
— Да, рыцарь, ты мудр!
…Двое стоят, РїРѕРґРЅСЏРІ воротники, РЅР° ветру. Р?Рј РїРѕРєР° РЅРµ РјРЅРѕРіРѕ лет, Рё временами РѕРЅРё чувствуют себя совсем мальчишками, РЅРѕ временами РІ хаосе весеннего разлива РѕРЅРё оглядываются назад Рё смотрят РїРѕ сторонам Рё вперед, смотрят вперед, выискивая тропу.
ГЛАВА II.
Последние каникулы
— Дикари!
— Голуба, врежь длинного!
— Сделай РёР· него клоуна! Да сделай же клоуна РёР· него! РС…, мазила!
Крики болельщиков не помогали. Команда «дикарей» — Лешка Максимов, Саша Зеленин и другие — с позорным счетом обыгрывала волейболистов дома отдыха «Обувщик». Максимов откинул мяч Зеленину. Тот взмыл в воздух, и сильно ударил в первую линию. Удар закончил игру. Конечно, у Сашки упали очки. Они падали у него почти после каждого прыжка, но сейчас ему казалось, что так и должно быть после столь блестящего удара — и лица расплывчаты, и кроны лип слегка набекрень. Максимов хлопнул его по спине:
— Молодец, Сашка!
— Где, где, где? — забормотал Зеленин.
— Рта блондиночка?
— Да. Где же она?
— Собери свои диоптрии и увидишь.
Стройная девушка в узких серых брючках стояла под елкой. Поймав растерянный Сашкин взгляд, она расхохоталась и пошла прочь, ведя сбоку гоночный велосипед. Максимов печально пропел:
— Средь шумного матча случайно…
— Верно! — воскликнул Саша. — РўС‹ угадал РјРѕРµ настроение. Рто РѕРЅР°, РѕРЅР°!…
— Но ты, Рє сожалению, РЅРµ РІРѕ. фраке Рё грязноват, — проворчал Максимов. — Р?дем купаться.
Пляж был пуст. Даже самые одержимые ныряльщики разошлись по дачам. Друзья прошли на самый край мола и постояли там, не в силах оторвать взгляда от заката. Солнце, как купол сказочного дворца, поднималось над сверкающим горизонтом. Через все море, словно след от удара бичом, тянулась красная дрожащая полоса.
— Вредное зрелище — закат, — сказал Максимов.
— А по-моему, прекрасное.
— А по-моему, вредное. Утрачивается уверенность — вот в чем штука. Кажется, что за горизонтом раскинулась прекрасная неведомая страна, где говорят на высоких тонах и все взволнованны и очень счастливы. Но на самом-то деле ее нет.
— Поплыли, проверим?
РћРЅРё разом бросились РІ РІРѕРґСѓ. Плыли кролем РїРѕ солнечной полосе. Брызги, слетавшие СЃ СЂСѓРє, казались каплями вишневого СЃРёСЂРѕРїР°. Максимов оглянулся Рё обвел глазами С…РІРѕР№РЅСѓСЋ РґСѓРіСѓ Карельского перешейка, окаймленную СЃРЅРёР·Сѓ желтой полоской пляжей. Рто был теплый берег, РіРґРµ РІ этот час тысячи людей готовили ужин.
— О-го-го! О, радость бытия! — заголосил Алексей. Рядом вынырнул Сашка с вытаращенными глазами и открытым ртом.
— Рубины из сказочной страны! — крикнул он, ударяя ладонью по воде.
Они вернулись к молу и уселись на железной лестнице.
— Через два дня выходить на работу, а Владька еще не вернулся, — сказал Алексей.
Саша вздохнул:
— А мне послезавтра двигаться в свою Тьмутаракань. Последние каникулы, прощайте. Грустно!…
— Да не езди ты туда.
— Как это так?
— А так. Папа Зеленин надевает черную тройку, идет в горздравотдел, идет туда, звонит сюда — и дело в шляпе. Неделя угрызений совести в высокоидейном семействе, а потом жизнь продолжается. Вот и все.
— Не пори чепухи, Алешка.
— Тебе очень хочется уехать?
— Нет! — сердито отрезал Зеленин.
— Еще бы! Ведь ты горожанин до мозга костей, потомственный интеллигентик. Вот Косте Горькушину везде; будет хорошо…
— Костя мечтал о своей Волге, а уехал в Якутию.
— Потому что в Якутии двойные оклады и надбавка.
— Нет, не поэтому, — твердо сказал Зеленен.
Максимов повернулся к другу. Тот сидел на железной ступеньке, по пояс высовываясь из воды, белесый, тощий и вдохновенный.
— Мальчик, вернись на землю. Да-да, на земле существуют оклады, простые и двойные, и, кроме того,, прописка. Уезжающим в Якутию хоть прописка бронируется. Ты говоришь, что место судового врача пере-хватили, но Якутия-то осталась!
— Прописка — РЅРµ РїСЂРёРїРёСЃРєР°. Почему СЏ должен дрожать над ней? Рто меня унижает.
— Ну хорошо. Ты же знаешь, что я не только это имел в виду. Ты же будешь в медвежьей дыре, в глухомани, хотя и недалеко от Ленинграда. Якутия все-таки экзотика, просторы…
— Я тебе правду скажу. Никто у меня места не перехватывал. Просто на распределении я услышал, что в этом поселке два года не было врача, и попросил туда назначение.
— Браво! — воскликнул Максимов. — Твое имя запишут золотом в анналах…
— Сутки езды от Ленинграда, и нет врача — позор! Поехать туда — это мой гражданский долг.
Максимов не понимал, зачем это он затеял такой разговор напоследок, но что-то его подмывало перечить Сашке.
— Р?РґРё Рє черту! — сказал РѕРЅ. — Противно слушать! Тоже РјРЅРµ ортодокс нашелся!
— Не глумись, Алешка. Помнишь, мы с тобой говорили о цене высоких слов? Я много думал об этом и…
— Я тоже думал и понял, что все блеф. Есть жизнь, сложенная из полированных словесных булыжников, и есть настоящая, где герои скандалят на улицах, а романтически настроенные девицы ложатся в постели к преуспевающим джентльменам. А сколько вокруг жуликов и пролаз! Они будут хихикать за твоей спиной и делать свои дела. Мое кредо — быть честным, но и не давать себя облапошить, не попадаться на удочку идеализма.
— А ведь когда-то, Алешка, ты мечтал о настоящей жизни, о борьбе!
— Рто Рё есть Р±РѕСЂСЊР±Р°, Р±РѕСЂСЊР±Р° Р·Р° СЃРІРѕРµ место РїРѕРґ солнцем.
— А о других ты не думаешь?
— Опять ты за свое? Опять о предках и потомках?
— Да, о них.
— А что я, Алексей Максимов, могу для них сделать?
— Продолжать дело предков во имя потомков. Мы все — звенья одной цепи.
— А самому сейчас не жить? Я не знаю вообще, что будет после моей смерти. Может быть, ни черта? Может, этот мир только мой сон?
— Дурак! Позер! — отчаянно закричал Зеленин. — Твой солипсизм гроша ломаного не стоит.
В этот момент им показалось, что в море, в метре от них, врезался метеорит. Обрушился столб воды. Когда разошлись круги, в глубине они увидели извивающееся тело.
— Морду надо бить за такие штучки! — сказал Максимов.
Показалась красная шапочка, лицо, бронзовые плечи.
— Владька! — ахнули оба.
Владька подплыл и вылез на мол. Он был красив, мулатоподобный южанин Карпов. Мускулы его играли под глянцевитой кожей, как рыбы. От ослепительной улыбки веяло плакатной свежестью.
— Спорт и джем полезны всем! — крикнул Максимов.
— Ф-фу, коллеги, вы все такие же, — шумно дыша, сказал Владька.
— Как отдохнул?
— Железно. А вы?
— Неплохо.
— Сашка что-то бледный.
— Забыл? Саша у нас всегда бледный. Тревожная душа, высокие порывы! А тут еще любовь поразила его накануне свершения гражданского подвига.
— Любовь? — воскликнул Карпов. — РС…, братцы, что Р·Р° встреча была Сѓ меня РІ Одессе СЃ РѕРґРЅРѕР№ актрисой!
Максимов РѕС…РЅСѓР» Рё умоляюще воздел СЂСѓРєРё. Нельзя же сразу начинать РІСЃРµ сначала! Рти рассказики Рѕ Владькиных «встречах» СЃРёРґСЏС‚ Сѓ Алексея РІРѕС‚ РіРґРµ! Карпов сказал «ша» Рё РїРѕРїСЂРѕСЃРёР» Зеленина рассказать Рѕ его «встрече». РќРѕ Саша, ворча, искал очки РІ куче одежды. Максимов мечтательно повел СЂСѓРєРѕР№:
— Встреча была мимолетна, как дуновение… м-м… вечно у меня осечка с этими дуновениями.
— Как дуновение летнего ветерка, — буркнул Зеленин.
— Вот-вот, очень свежее сравнение. Она приехала на гоночном велосипеде посмотреть нашу богатырскую схватку с обувщиками. А потом уехала. Не горюй, рыцарь, сегодня мы увидим ее на танцах.
— Ее на танцах? Лопух!
— Пари?
— Давай разниму! — воскликнул Владька.
В сумерках они шагают по шоссе. Как всегда, в ногу. Над курортным районом динамики разносят ухарский голос и торопливое бормотание гитары. В то лето по всему побережью победоносно, как эпидемия, прошел «Мишка, где твоя улыбка?».
Максимов орет:
— Я сойду с ума! Автора бы мне, автора бы!
— Шире шаг! — командует Карпов. — Шумно в строю!
«Все РІ РїРѕСЂСЏРґРєРµ, — думает Максимов. — РњС‹ шутим. РњС‹ вместе идем РЅР° танцы. Нам девятнадцать лет. РРіРµ, уже РЅРµ то: каждому РїРѕ двадцать четыре. Р? РІ последний раз так, вместе…»
По сторонам, где редеет лес, мелькают огни дач. Трое идут, как всегда, как и раньше, оставляя за спиной картинки постороннего тихого быта. Какая-то решимость сквозит в их движениях. Откуда она? Да нет, просто они идут на танцульки, просто приподнятое настроение, просто каждому всего двадцать четыре года.
Четыре лампы освещали центр танцплощадки Рё делали ее похожей РЅР° боксерский СЂРёРЅРі. Ребята остановились РІ углу, Сѓ РІС…РѕРґР°. Неожиданно сзади близко послышалось урчание мотора. Вплотную Рє площадке подъехала «Победа». Р?Р· нее вылезли Генька Бондарь Рё та самая блондинка, «мимолетное виденье». Поднялись РЅР° площадку.
— Батюшки, — ахнул Максимов, — вот тебе и дуновение!
«Светский человек» засмеялся и помахал рукой:
— Пардон за серость. Привет, мушкетеры! Зеленин, привет!
— Вот они, твои иллюзии, — сказал Максимов Зеленину.
— Да-да, — прошептал Зеленин, — что ж…
— Как заиграют вальс, сразу же приглашай. Генька вальсов не танцует принципиально, — зашептал Карпов.
— Не буду, не хочу, — буркнул Саша, сошел с площадки и сел рядом в тени. Посмотрел на звезды и закурил. «Мимолетное виденье», — подумал он. — Приехала с Генькой. Конечно, у него машина — это много значит. Владька красавец, Алешка тоже недурен. А я? Рыцарь печального образа. Но там, на матче, она смотрела как-то особенно. Не обольщайся. Ты слишком несуразен. Очкарик».
Когда он вернулся, все было так, как он и предполагал. Карпов с девушкой кружился в вальсе, а Максимов стоял у перил и издевался над помрачневшим Бондарем:
— Еще все впереди, мальчик. Выше голову. «Мерседес» урчит у подъезда.
Музыка смолкла. Сквозь толпу к ним пробирались смеющаяся девушка и Карпов. На девушке было светлое платье, узкое в талии, а книзу колоколом. Зеленин впервые видел такое платье.
— Р?РЅРЅР°, знакомься СЃ РјРѕРёРјРё РґСЂСѓР·СЊСЏРјРё.
Вот ведь что за парень! Уже узнал имя, уже на «ты». Даже неприятно. Ведь любит-то он только Веру Веселину.
— Алексей Максимов.
— Александр Зеленин.
— А меня зовут Евгений, — сказал Бондарь.
— Рто еще что? Разве РІС‹ РЅРµ знакомы? Разве РІС‹ РІ детстве РЅРµ строили вместе песочные башни?
— Нет, — сказала Р?РЅРЅР°, — просто Евгений предложил меня подвезти.
— Великолепно! — захохотал Максимов. — Бондарь на пути к исправлению. Доверие — это все.
— Разве СЏ рисковала? — улыбнулась Р?РЅРЅР°.
В репродукторе что-то загудело, что-то лопнуло, и потекла изломанная мелодия танго «Кампарасита».
— Пойдем, что ли? — с жалкой развязностью сказал Бондарь.
Владька многозначительно улыбнулся, Максимов щелкнул каблуками.
— Нет уж, простите, — сказал Зеленин и решительно взял девушку за локоть. Она подняла на него изумленные глаза и пошла вперед, в гущу танцующих. «Что со мной? — подумал Зеленин. — Что со мной происходит?» Синие, темные, как весенние сумерки, глаза смотрели на него вопросительно и ободряюще, смотрели хорошо. Он начал говорить и говорил без умолку, словно боялся, что молчание спугнет девушку. Они кружились, топтались в толпе, смотрели друг на друга, и лишь иногда в поле их зрения попадали громадные ели, уходящие в звездное небо, и лишь иногда сквозь парфюмерные испарения толпы прорывался к ним таинственный ветер залива, и лишь иногда они понимали особое значение этих минут. Они танцевали танец за танцем, а потом спустились с площадки и исчезли.
— Все в порядке у Сашки. Каков рыцарь, а? — удовлетворенно сказал Алексей.
Они с Владькой сидели на перилах танцплощадки. Максимов развлекался, представляя себе Зеленина в этот момент.
— Пироговский еще в Комарове? — спросил Владька.
— Да, там еще. Мы к нему ездили несколько раз.
— Ну и как? — взволновался Карпов.
— А что? Р?грали РІ РїРёРЅРі-РїРѕРЅРі.
Жалко Владьку. РќРё СЋРі, РЅРё «встреча» СЃ актрисой РЅРµ помогли ему забыть Веру. Р? сейчас эти жалкие маневры. Хочет спросить Рё РЅРµ решается.
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]
[ 4 ]
[ 5 ]
[ 6 ]
[ 7 ]
[ 8 ]
[ 9 ]
[ 10 ]
/ Полные произведения / Аксенов В.П. / Коллеги
|
Смотрите также по
произведению "Коллеги":
|