• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Стивенсон Р. / Чёрная стрела

Чёрная стрела [5/14]

Скачать полное произведение

    Они молча спустились с холма и наконец подошли к лесной твердыне сэра Дэниэла -- низкому мрачному зданию с круглыми башнями, с мохом и плесенью на стенах и с глубоким рвом, полным воды, в которой плавали чашечки лилий. При их появлении ворота распахнулись, подъемный мост опустился, и сэр Дэниэл, сопровождаемый Хэтчем и священником, вышел им -- навстречу.
    * КНИГА ВТОРАЯ. ЗАМОК МОТ *
    ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДИК ЗАДАЕТ ВОПРОСЫ
     Замок Мот стоял недалеко от лесной дороги. Это было красное каменное прямоугольное здание, по углам которого возвышались круглые башни с бойницами и зубцами. Внутри замка находился узкий двор. Через ров, имевший футов двенадцать в ширину, был перекинут подъемный мост. Вода втекала в ров по канаве, соединявшей его с лесным прудом; канава на всем своем протяжении находилась под защитой двух южных башен. Обороняться в таком замке было удобно. Немного портили дело два высоких ветвистых дерева невдалеке, которые почему-то забыли срубить. Забравшись на них, неприятельские стрелки могли угрожать защитникам замка.
     Во дворе Дик застал нескольких воинов из гарнизона, готовившихся к защите и угрюмо рассуждавших о том, удастся ли им удержать замок. Кто изготовлял стрелы, кто точил мечи, давно уже не бывшие в деле; все они с сомнением покачивали головой.
     Из всего отряда сэра Дэниэла только двенадцати воинам удалось уйти живыми с поля битвы, пройти через лес и явиться в замок Мот. Но и из них трое были тяжело ранены: двое -- в битве при Райзингэме, во время беспорядочного бегства, а один -- в лесу, молодцами Джона Мщу-за-всех. Вместе с воинами из гарнизона, с Хэтчем, с сэром Дэниэлом и молодым Шелтоном в замке находилось двадцать два человека, способных сражаться. Можно было ожидать, что со временем явится еще кто-нибудь. Опасность, следовательно, заключалась не в малочисленности отряда.
     Черные стрелы -- вот чего боялись защитники замка... Меньше всего опасались они своих явных врагов -- сторонников Йорка. Они утешались мыслью, что "все переменится", как любили говорить в то смутное время, и что беда, быть может, и минует их. Зато перед своими лесными соседями они трепетали. Жители окрестных деревень ненавидели не только сэра Дэниэла. Его воины, пользуясь своей безнаказанностью, тоже обижали и притесняли всех. Жестокие приказания сэра Дэниэла жестоко исполнялись его подручными, и каждый из воинов, собравшихся во дворе замка, совершил немало насилий и преступлений. А теперь, благодаря превратностям войны, сэр Дэниэл уже не мог защитить своих приверженцев; теперь, после битвы, которая длилась всего несколько часов и в которой многие из них даже не принимали участия, они стали маленькой кучкой находящихся вне закона государственных преступников, осажденных в жалкой крепости и предоставленных справедливому гневу своих жертв. К тому же в грозных напоминаниях о том, что их ожидает, недостатка не было.
     В течение вечера и ночи к воротам с громким ржанием прискакали семь испуганных лошадей без всадников. Две из них принадлежали воинам отряда Сэлдэна, а пять -- тем, кого сэр Дэниэл водил в бой. Перед рассветом ко рву, шатаясь, подошел копьеносец, пронзенный тремя стрелами. Едва его внесли в замок, как он испустил дух; из его предсмертного лепета явствовало, что ни один человек из довольно многочисленного отряда, к которому он принадлежал, не уцелел.
     Даже загорелое лицо Хэтча побледнело от тревоги. Когда Дик рассказал ему о судьбе Сэлдэна, он упал на каменную скамью и зарыдал. Воины, сидевшие на табуретках и ступеньках в солнечном углу двора, поглядели на него с удивлением и беспокойством, но ни один не отважился спросить его, отчего он плачет.
     -- Помните, мастер Шелтон, что я вам говорил? -- сказал наконец Хэтч. -- Я говорил, что все мы будем убиты. Сэлдэн был молодчина, и я любил его, как брата. Его убили вторым. Ну что ж, мы все отправимся вслед за ним! Как сказано в том подлом стишке про черные стрелы? "Они без промаха летят и никого не пощадят"? Так, кажется? Ну что ж -- Эппльярд, Сэлдэн, Смит и старый Гэмфри уже убиты. А в замке лежит бедный Джон Картер и призывает, грешник, священника.
     Дик прислушался. Он стоял неподалеку от низкого оконца, из которого доносились стоны и причитания.
     -- Он лежит здесь? -- спросил Дик.
     -- Да, в комнате второго привратника, -- ответил Хэтч. -- У него уже душа рвется вон, и мы не могли втащить его дальше. При каждом нашем шаге он думал, что умирает. Но сейчас, мне кажется, он испытывает только душевные муки. Он все зовет священника, а сэр Оливер почему-то до сих пор не подошел к нему. Ему придется долго исповедоваться. А бедняга Эппльярд и бедняга Сэлдэн умерли без исповеди.
     Дик наклонился и заглянул в окно. В маленькой низкой комнатушке было темно, но все же ему удалось разглядеть старого солдата, стонавшего на соломенной подстилке.
     -- Картер, бедный друг, как ты себя чувствуешь? -- спросил он.
     -- Мастер Шелтон, -- ответил тот взволнованным шепотом, -- ради всего святого, приведите священника! Увы, мне пришел конец! Мне очень плохо, рана моя смертельна. Окажите мне последнюю услугу, приведите священника! Ничего другого вы уже не можете для меня сделать. Ради спасения моей души, поторопитесь! Заклинаю вас, как благородного человека. У меня на совести преступление, которое ввергнет меня в ад.
     Картер застонал, и Дик услышал, как он -- то ли от боли, то ли от страха -- заскрежетал зубами.
     В эту минуту во двор вышел сэр Дэниэл. В руке он держал письмо.
     -- Ребята, -- сказал он, -- мы разбиты в пух. Разве мы отрицаем это? Нет, мы не отрицаем. Но мы постараемся как можно скорее снова сесть в седло. Старый Гарри Шестой потерпел крушение. Ну что ж, мы умываем руки. Среди приверженцев герцога Йорка у меня есть добрый друг, его зовут лорд Уэнслидэл. Я написал этому моему другу письмо: я прошу у него покровительства и обещаю полностью искупить прошлое и быть лояльным в будущем. Не сомневаюсь, что он отнесется к моей просьбе благосклонно. Но просьба без даров -- все равно что песня без музыки. И я наобещал ему, ребята, множество всякого добра, я не поскупился на обещания. Чего ж нам теперь не хватает? Не буду обманывать вас, нам не хватает очень важного. Нам не хватает гонца, чтобы доставить письмо. Леса, как вам известно, кишат нашими недоброжелателями. А нужно спешить. Но без осторожности и хитрости ничего не выйдет. Кто из вас возьмется доставить это письмо лорду Уэнслидэлу и привезти мне ответ?
     Сразу же поднялся один из воинов.
     -- Я, если позволите, -- сказал он. -- Я готов рискнуть своей шкурой.
     -- Нет, Дикки-лучник, не позволю, -- ответил рыцарь. -- Ты хитер, но неповоротлив. Ты бегаешь хуже всех.
     -- Ну, тогда я, сэр Дэниэл! -- крикнул другой.
     -- Только не ты! -- сказал рыцарь. -- Ты бегаешь быстро, а думаешь медленно. Ты сразу угодишь в лагерь к Джону Мщу-за-всех. Вы оба храбрецы, и я благодарю вас. Но оба вы не годитесь.
     Тогда вызвался сам Хэтч, но и он получил отказ.
     -- Ты мне нужен здесь, добрый Беннет. Ты моя правая рука, -- ответил ему рыцарь.
     Наконец, из многих желающих сэр Дэниэл выбрал одного и дал ему письмо.
     -- Мы все зависим от твоего проворства и ума, -- сказал он ему. -- Принеси мне хороший ответ, и через три недели я очищу мой лес от этих дерзких бродяг. Но помни, Трогмортон: дело не легкое. Ты выйдешь из замка ночью и поползешь, словно лисица; уж и не знаю, как ты переправишься через Тилл, -- они держат в своих руках и мост и перевоз.
     -- Я умею плавать, -- сказал Трогмортон. -- Не бойтесь, я доберусь благополучно.
     -- Ступай в кладовую, друг, -- ответил сэр Дэниэл, -- и сначала поплавай в темном эле.
     С этими словами он повернулся и ушел обратно.
     -- У сэра Дэниэла мудрый язык, -- сказал Хэтч Дику. -- Другой на его месте стал бы врать, а он всегда говорит своим воинам всю правду. Вот, говорит, какие нам грозят опасности, вот какие нам предстоят трудности, и еще шутит при этом. Клянусь святой Варварой, он прирожденный полководец! Каждого умеет приободрить! Посмотрите, как все принялись за дело.
     Это восхваление сэра Дэниэла навело Дика на одну мысль.
     -- Беннет, -- спросил он, -- как умер мой отец?
     -- Не спрашивайте меня об этом, -- ответил Хэтч. -- Я ничего о его смерти не знаю и не хочу болтать попустому, мастер Дик. Человек должен говорить только о том, что касается его собственных дел, а не о том, что он слышал от других. Спросите сэра Оливера или, если хотите, Картера, но только не меня.
     И Хэтч отправился проверять часовых, оставив Дика в глубоком раздумье.
     "Почему он не захотел мне ответить? -- думал мальчик. -- Почему он назвал Картера? Картер... Видимо, Картер принимал участие в убийстве моего отца".
     Он вошел в замок, прошел по длинному коридору с низкими сводами и очутился в той комнатушке, где стонал раненый. Картер вздрогнул, увидя его.
     -- Вы привели священника? -- воскликнул он.
     -- Нет еще, -- ответил Дик. -- Я прежде хочу сам с тобой поговорить. Ответь мне: как умер Гарри Шелтон, мой отец?
     Лицо Картера дернулось.
     -- Не знаю, -- ответил он угрюмо.
     -- Нет, знаешь, -- возразил Дик. -- И тебе не удастся меня обмануть.
     -- Говорю вам, не знаю, -- повторил Картер.
     -- Ну, раз так, -- сказал Дик, -- ты умрешь без исповеди. Я не двинусь отсюда, и не будет тебе никакого священника. Какая польза в раскаянии, если ты не хочешь исправить сделанное тобою зло? А исповедь без раскаяния не стоит ничего.
     -- Как легкомысленны ваши слова, мастер Дик, -- спокойно сказал Картер. -- Дурно угрожать умирающему и, по правде сказать, недостойно вас. Вы поступаете скверно и, главное, ничего этим не добьетесь. Не хотите звать священника -- не надо. Душа моя попадет в ад, но вы все равно ничего не узнаете! Это последнее мое слово.
     И раненый повернулся на другой бок.
     Сказать по правде. Дик чувствовал, что поступил необдуманно, и ему было стыдно своих угроз. Все же он решил сделать еще одну попытку.
     -- Картер, -- сказал он, -- пойми меня правильно. Я знаю, что ты выполнял чужую волю: слуга должен повиноваться своему господину. Я тебя ни в чем не виню. Но с разных сторон я слышу, что на мне, молодом и ничего не знающем, лежит великий долг -- отомстить за отца. Прошу тебя, добрый Картер, забудь мои угрозы и добровольно, с искренним раскаянием помоги мне.
     Раненый молчал. Как ни старался Дик, он не добился от него ни слова.
     -- Ладно, -- сказал Дик, -- я приведу тебе священника. И даже если ты и причинил зло мне и моим родным, я не желаю зла никому, и уж меньше всего человеку, ожидающему с минуты на минуту смерти.
     Старый солдат выслушал его все так же молчаливо и неподвижно, он даже не стонал. И Дик, выходя из комнаты, почувствовал уважение к этой суровой твердости.
     "А между тем, -- думал он, -- что значит твердость без ума? Если бы у него были чистые руки, ему незачем было бы молчать; его молчание выдало тайну лучше всяких слов. Все улики сходятся. Сэр Дэниэл -- либо сам, либо с помощью своих воинов -- убил моего отца".
     С тяжелым сердцем остановился Дик в каменном коридоре. Неужели в этот час, когда счастье изменило сэру Дэниэлу, когда он осажден лучниками "Черной стрелы" и затравлен победоносными сторонниками Йорка, Дик тоже пойдет против него, против человека, который его выпестовал и воспитал? Сэр Дэниэл сурово его наказывал, это верно, но разве он не охранял его от невзгод во все дни его малолетства? Неужели Дик должен поднять руку на своего покровителя? Жестокий долг -- если это и в самом деле его долг!
     "Дай бог, чтобы он оказался невиновным", -- думал Дик.
     Раздались чьи-то шаги по каменным плитам пола, и сэр Оливер важно прошествовал по коридору.
     -- Вы очень нужны одному человеку, -- сказал Дик.
     -- Я как раз к нему направляюсь, добрый Ричард, -- ответил священник. -- Бедный Картер! Ему не поможет уже никакое лекарство.
     -- Его душа страдает сильнее тела, -- заметил Дик.
     -- Ты его видел? -- спросил сэр Оливер, заметно вздрогнув.
     -- Я только что от него, -- ответил Дик.
     -- Что он сказал? -- с жадным любопытством спросил священник.
     -- Он только жалобно призывал вас, сэр Оливер. Вам лучше бы поторопиться, потому что он ужасно страдает, -- ответил мальчик.
     -- Я иду прямо к нему, -- сказал священник. -- Все мы грешны, и все мы умрем, добрый Ричард.
     -- Да, сэр, и хорошо, если перед смертью нам ни в чем не надо будет каяться, -- ответил Дик.
     Священник опустил глаза и, прошептав благословение, поспешно удалился.
     "Он тоже замешан, -- подумал Дик. -- Он, обучавший меня благочестию! В каком ужасном мире я живу, -- все люди, которые вырастили и воспитали меня, виновны в смерти моего отца. Месть! Увы, как печальна моя участь! Я вынужден мстить моим лучшим друзьям!"
     При этой мысли он подумал о Мэтчеме. Он улыбнулся, вспомнив о своем странном товарище. Где Мэтчем? С тех пор как они вместе вошли в ворота замка Мот, Мэтчем исчез; а Дику очень хотелось бы поболтать с ним.
     Через час после обедни, которую наспех отслужил сэр Оливер, все встретились в зале за обедом. Зала была длинная и низкая. Пол ее был устлан зеленым камышом, на стенах висели гобелены с изображениями свирепых охотников и кровожадных гончих псов, повсюду развешаны были копья, луки и щиты; огонь пылал в огромном камине, вдоль стен стояли покрытые коврами скамьи, посреди залы был накрыт стол, обильная еда ожидала воинов. Ни сэр Дэниэл, ни жена его к обеду не явились. Даже сэр Оливер отсутствовал. И ни одного слова не было сказано о Мэтчеме. Дик начал беспокоиться. Он вспомнил мрачные предчувствия своего товарища. Уж не случилось ли с ним какой-нибудь беды в этом замке?
     После обеда он встретил старую миссис Хэтч, которая спешила к миледи Брэкли.
     -- Гуди, -- спросил он, -- где мастер Мэтчем? Я видел, как ты увела его, когда мы пришли в замок.
     Старуха громко захохотала.
     -- Ах, мастер Дик, -- сказала она, -- какие у вас зоркие глаза!
     -- Но где же он? -- настойчиво спрашивал Дик.
     -- Вы никогда его больше не увидите, -- ответила она. -- Никогда! И не надейтесь.
     -- Я хочу знать, где он, и я узнаю, -- сказал Дик. -- Он пришел сюда не по доброй воле. Какой я ни на есть, я его защитник и не допущу, чтобы с ним дурно поступили. Слишком много тайн кругом. Эти тайны мне надоели!
     Дик не успел договорить, как чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо. То была рука Беннета Хэтча, незаметно подошедшего сзади. Движением большого пальца Беннет приказал жене удалиться.
     -- Друг Дик, -- сказал он, когда они остались одни, -- у вас, кажется, голова не в порядке. Чем ворошить тайны Тэнстоллского замка, вам бы лучше отправиться прямым путем на дно соленого моря. Вы спрашивали меня, вы приставали с расспросами к Картеру, вы перепугали своими намеками нашего шута -- священника. Вы ведете себя, как дурак. Если вас призовет к себе сэр Дэниэл, будьте благоразумны и предстаньте перед ним с ласковым лицом. Он подвергнет вас суровому допросу. Отвечая ему, взвешивайте каждое свое слово.
     -- Хэтч, -- сказал Дик, -- за всем этим я чую нечистую совесть.
     -- Если вы не станете умнее, вы скоро почуете запах крови, -- ответил Беннет. -- Я вас предупредил! А вот уже идут за вами.
     И действительно, в эту самую минуту Дика позвали к сэру Дэниэлу.
    ГЛАВА ВТОРАЯ. ДВЕ КЛЯТВЫ
     Сэр Дэниэл был в зале; он сердито расхаживал перед камином, ожидая Дика. Кроме сэра Дэниэла, в зале находился один только сэр Оливер, который скромно сидел в углу, перелистывая требник и бормоча молитвы.
     -- Вы меня звали, сэр Дэниэл? -- спросил молодой Шелтон.
     -- Да, я тебя звал, -- ответил рыцарь. -- Что это за слухи дошли до моих ушей? Неужели я так плохо опекал тебя, что ты перестал мне доверять? Или, быть может, ты хочешь перейти на сторону моих врагов, потому что я потерпел неудачу? Клянусь небом, ты не похож на своего отца! Отец твой был верен своим друзьям и в хорошую погоду и в ненастье... А ты, Дик, видимо, друг на погожий день и теперь ищешь случая отделаться от своих друзей.
     -- Простите, сэр Дэниэл, но это не так, -- твердо сказал Дик. -- Я предан и верен всем, кому обязан преданностью и верностью. И прежде чем начать другой разговор, я хочу поблагодарить вас и сэра Оливера. Вы оба больше всех имеете прав на меня. Я был бы собакой, если бы забыл об этом.
     -- Говорить ты умеешь, -- сказал сэр Дэниэл.
     И, внезапно рассвирепев, продолжал:
     -- Благодарность и верность -- это слова, Дик Шелтон. Мне нужны не слова, а дела. В этот час, когда мне грозит опасность, когда имя мое запятнано, когда земли мои конфискованы, когда леса полны людей, которые алчут и жаждут моей гибели, -- где твоя благодарность, где верность? У меня остался маленький отряд преданных людей. А ты отравляешь им сердца коварными нашептываниями. Это что же -- благодарность? Или верность? Уволь меня от такой благодарности! Но чего же ты хочешь? Говори! Мы на все готовы дать тебе ответ. Если ты что-нибудь имеешь против меня, скажи об этом прямо.
     -- Сэр, -- ответил Дик, -- я был младенцем, когда погиб мой отец. До моего слуха дошло, что он был бесчестно убит. До моего слуха дошло -- я ничего не хочу утаивать, -- что вы принимали участие в его гибели. И я должен откровенно вам объявить, что не могу чувствовать себя спокойным и не могу помогать вам, пока не разрешу всех своих сомнений.
     Сэр Дэниэл опустился на скамью. Он подпер подбородок рукою и пристально глянул Дику в лицо.
     -- И ты полагаешь, что я способен, убив человека, сделаться опекуном его сына? -- спросил он.
     -- Простите меня, если ответ мой будет недостаточно вежливым, -- сказал Дик. -- Но ведь вы отлично знаете, что быть опекуном очень выгодно. Разве все эти годы вы не пользовались моими доходами и не управляли моими людьми? Разве вы не рассчитываете получить деньги за мой будущий брак? Не знаю, сколько вы за него получите, но кое-какой доход он вам принесет. Еще раз прошу прощения, но, если вы способны были на такую низость, как убийство доверившегося вам человека, отчего же не предположить, что вы могли совершить и другую низость, меньшую, чем первая?
     -- В твоем возрасте я не был таким подозрительным, -- сурово сказал сэр Дэниэл. -- А сэр Оливер, священник, как он мог оказаться виновным в таком деле?
     -- Собака бежит туда, куда ей велит хозяин, -- сказал Дик. -- Всем известно, что этот священник -- ваше послушное орудие. Я, может быть, говорю слишком вольно, но сейчас, сэр Дэниэл, не время любезничать. На мои откровенные вопросы я хочу получить откровенные ответы. А вы мне ничего не отвечаете! Вы, вместо того чтобы отвечать, задаете мне вопросы. Предупреждаю вас, сэр Дэниэл: таким путем вы не разрешаете моих сомнений, а только поддерживаете их.
     -- Я дам тебе откровенный ответ, мастер Ричард, -- сказал рыцарь. -- Я был бы неискренен, если бы скрыл, что ты разгневал меня. Но даже в гневе я хочу быть справедливым. Приди ко мне с этими вопросами, когда ты достигнешь совершеннолетия и руки мои не будут больше связаны опекунством над тобой. Приди ко мне тогда, и я дам тебе ответ, какого ты заслуживаешь, -- кулаком в зубы. До тех пор у тебя есть два выхода: либо возьми назад свои оскорбления, держи язык за зубами и сражайся за человека, который кормил тебя и сражался за тебя, когда ты был мал, либо -- дверь открыта, леса полны моих врагов -- ступай!
     Энергия, с какой были произнесены эти слова, взгляд, которым они сопровождались, -- все это поколебало Дика. Однако он не мог не заметить, что не получил ответа на свой вопрос.
     -- Я от всей души хочу поверить вам, сэр Дэниэл, -- сказал он. -- Убедите меня, что вы не принимали участие в убийстве моего отца.
     -- Удовлетворит ли тебя мое честное слово. Дик? -- спросил рыцарь.
     -- Да, -- ответил мальчик.
     -- Даю тебе честное слово, клянусь тебе вечным блаженством моей души и тем ответом, который мне придется дать богу за все мои дела, что я ни прямо, ни косвенно не повинен в смерти твоего отца!
     Он протянул Дику свою руку, и Дик пылко пожал ее. Оба они не заметили, как священник, услышав эту торжественную и лживую клятву, даже привстал от ужаса и отчаяния.
     -- Ах, -- воскликнул Дик, -- пусть ваше великодушие поможет вам простить меня! Какой я негодяй, что позволил сомнению закрасться в мою душу! Но теперь уж я больше никогда сомневаться в вас не буду.
     -- Я прощаю тебя, Дик, -- сказал сэр Дэниэл. -- Ты еще не знаешь света, ты еще не знаешь, какое гнездо сплела в нем клевета.
     -- Я тем более достоин порицания, -- прибавил Дик, -- что клеветники обвиняли не столько вас, сколько сэра Оливера...
     При этих словах он обернулся к священнику и вдруг оборвал свою речь на полуслове. Этот высокий, румяный, толстый и важный человек был совершенно раздавлен: румянец исчез с его лица, руки и ноги дрожали, губы шептали молитвы. Едва Дик устремил на него взор, как он пронзительно вскрикнул и закрыл лицо руками.
     Сэр Дэниэл кинулся к нему и в бешенстве схватил его за плечо. И все подозрения Дика разом проснулись снова.
     -- Пусть сэр Оливер тоже даст клятву, -- сказал он. -- Ведь это его и обвиняют в убийстве моего отца.
     -- Он даст клятву, -- сказал рыцарь.
     Сэр Оливер молча замахал на него руками.
     -- Клянусь небом, вы дадите клятву! -- закричал сэр Дэниэл вне себя от бешенства. -- Клянитесь здесь, на этой книге! -- продолжал он, подняв с пола упавший требник. -- Что? Вы заставляете меня сомневаться в вас! Клянитесь! Я приказываю.
     Но священник не мог произнести ни слова. Его душил ужас: он одинаково боялся и сэра Дэниэла и клятвопреступления.
     В это мгновение черная стрела, пробив узорное стекло высокого окна, влетела в залу и, трепеща, вонзилась в самую середину обеденного стола.
     Громко вскрикнув, сэр Оливер рухнул без сознания на устланный камышом пол. Рыцарь же вместе с Диком кинулся во двор, а оттуда по винтовой лестнице на зубчатую башню. Все часовые были на посту. Солнце спокойно озаряло зеленые луга, над которыми кое-где возвышались купы деревьев и лесистые холмы, замыкавшие горизонт. Никого не было видно.
     -- Откуда прилетела стрела? -- спросил рыцарь.
     -- Вон из тех деревьев, сэр Дэниэл, -- ответил часовой.
     Рыцарь задумался. Потом повернулся к Дику.
     -- Дик, -- сказал он, -- присмотри за этими людьми, я поручаю их тебе. А священника, если он не заверит меня в своей неповинности, я призову к ответу. Я начинаю разделять твои подозрения. Он даст клятву, ручаюсь тебе, а если не даст, мы признаем его виновным.
     Дик ответил довольно холодно, и рыцарь, окинув его испытующим взглядом, поспешно вернулся в залу. Прежде всего от осмотрел стрелу. Никогда еще не видал он таких стрел. Он взял ее в руки и стал вертеть; мрачный цвет ее вселял невольный страх. На ней была надпись, только три слова: "Зверь в норе".
     -- Значит, они знают, что я дома, -- проговорил он. -- В норе! Но у них нет собаки, которая могла бы выгнать меня отсюда.
     Сэр Оливер очнулся и с трудом поднялся на ноги.
     -- Увы, сэр Дэниэл, -- простонал он, -- вы дали страшную клятву. Теперь вы прокляты во веки веков!
     -- Да, болван, -- сказал рыцарь, -- я дал скверную клятву, но ты дашь клятву еще хуже. Ты поклянешься святым крестом Холивуда. Смотри же, придумай слова повнушительней. Ты дашь клятву сегодня же вечером.
     -- Да просветит бог ваш разум! -- ответил священник. -- Да отвратит он ваше сердце от такого беззакония!
     -- Послушайте, добрейший отец, -- сказал сэр Дэниэл, -- если вас беспокоит ваше благочестие, мне говорить с вами не о чем. Поздненько, однако, вспомнили вы о благочестии. Но если у вас осталась хоть капля разума, слушайте меня. Этот мальчишка раздражает меня, как оса. Он мне нужен, потому что я хочу воспользоваться выгодами от его брака. Но говорю вам прямо: если он будет надоедать мне, он отправится к своему отцу. Я приказал переселить его в комнату над часовней. Если вы дадите хорошую, основательную клятву в вашей невиновности, все будет хорошо: мальчик немного успокоится, и я пощажу его. Но если вы задрожите, или побледнеете, или запнетесь, он не поверит вам -- и тогда он умрет. Вот о чем вам нужно думать.
     -- В комнату над часовней! -- задыхаясь, проговорил священник.
     -- В ту самую, -- подтвердил рыцарь. -- Итак, если вы желаете спасти его, спасайте. Если ж нет, будь повашему, убирайтесь отсюда и оставьте меня в покое! Будь я человек вспыльчивый, я давно уже проткнул бы вас мечом за вашу нестерпимую трусость и глупость. Ну, сделали выбор? Отвечайте!
     -- Я сделал выбор, -- ответил священник. -- Да простит меня бог, я выбираю зло ради добра. Я дам клятву, чтобы спасти мальчишку.
     -- Так-то лучше! -- сказал сэр Дэниэл. -- Позовите его, да поскорей. Вы останетесь с ним наедине. Но я глаз с вас не спущу. Я буду здесь, в тайнике.
     Рыцарь приподнял ковер, висевший на стене, и шагнул за него. Раздался звон щелкнувшей пружины, затем скрип ступенек.
     Сэр Оливер, оставшись один, испуганно поглядел на завешенную ковром стену и перекрестился с тоской и ужасом во взоре.
     -- Коль скоро его поселили в комнате над часовней, -- пробормотал он, -- я должен спасти его даже ценой моей души.
     Три минуты спустя явился Дик, приведенный гонцом. Сэр Оливер стоял возле стола решительный и бледный.
     -- Ричард Шелтон, -- сказал он, -- ты потребовал у меня клятвы. Это твое требование для меня оскорбительно, и я имею полное право тебе отказать. Но, помня наши прежние отношения, я смягчил свое сердце; пусть будет по-твоему. Клянусь священным крестом Холивуда, я не убивал твоего отца.
     -- Сэр Оливер, -- ответил Дик, -- прочитав первое послание Джона Мщу-за-всех, я не усомнился в вашей невиновности. Но теперь разрешите задать вам два вопроса. Вы не убивали моего отца, верю. Но, быть может, вы принимали в этом убийстве косвенное участие?
     -- Никакого, -- сказал сэр Оливер.
     И вдруг лицо его передернулось. Он предостерегающе подмигнул Дику. И Дик понял, что этим подмигиванием священник хочет сказать ему что-то такое, чего не смеет произнести вслух.
     Дик взглянул на него с удивлением; потом повернулся и внимательно оглядел всю пустую залу.
     -- Что с вами? -- спросил он.
     -- Ничего, -- ответил священник, пытаясь придать лицу спокойное выражение. -- Мне дурно; я не совсем здоров. Извини меня. Дик... мне нужно выйти... Клянусь священным крестом Холивуда, я не предавал и не убивал твоего отца. Успокойся, добрый мальчик. Прощай!
     И с несвойственной ему поспешностью он вышел из залы.
     Внимательный взор Дика скользил по стенам; на лице у него одно за другим отражались самые противоречивые чувства: удивление, сомнение, подозрение, радость. Но мало-помалу, по мере того как ум его прояснялся, подозрения победили; скоро он был уже вполне уверен в самом худшем. Он поднял голову и вздрогнул, На ковре, закрывавшем стену, было выткано изображение свирепого охотника. Одной рукой он держал рог, в который трубил; в другой держал копье. Лицо у него было черное, потому что он изображал африканца.
     Вот этот африканец и напугал Ричарда Шелтона. Солнце, ослепительно сверкавшее в окнах залы, зашло за тучку. Как раз в это мгновение огонь в камине ярко вспыхнул, озарив потолок и стены, которые до тех пор были окутаны полумраком. И вдруг черный охотник мигнул глазом, как живой; и веко у него было белое.
     Дик, не отрываясь, смотрел в этот страшный глаз. При свете огня он сверкал, как драгоценный камень; он был влажный, он был живой. Белое веко опять закрыло его на какую-то долю секунды и опять поднялось. Затем глаз исчез.
     Никакого сомнения не оставалось. Это был живой глаз, все время наблюдавший за ним через дырочку в ковре.
     Дик мгновенно понял весь ужас своего положения.
     Все свидетельствовало об одном и том же -- и предостережения Хэтча, и подмигивания священника, и этот глаз, наблюдавший за ним со стены. Он понял, что его подвергли испытанию, что он снова выдал себя и что только чудо может спасти его от гибели.
     "Если мне не удастся ускользнуть из этого дома, -- подумал он, -- я конченый человек! Бедняга Мэтчем! Я завел его в змеиное гнездо!"
     Он еще раздумывал, когда вдруг явился слуга, чтобы помочь ему перетащить оружие, одежду и книги в другую комнату.
     -- В другую комнату? -- переспросил Дик. -- Зачем? В какую комнату?
     -- В комнату над часовней, -- ответил слуга.
     -- В ней давно никто не жил, -- сказал Дик задумчиво. -- Что это за комната?
     -- Хорошая комната, -- ответил слуга. -- Но говорят, -- прибавил он, понизив голос, -- что в ней появляется привидение.
     -- Привидение? -- повторил Дик, холодея. -- Не слыхал! Чье привидение?
     Слуга поглядел по сторонам, потом сказал еле слышным, шепотом:
     -- Привидение пономаря церкви святого Иоанна.
     Его положили однажды спать в ту комнату, а наутро -- фюйть! -- он исчез. Говорят, его утащил сатана; с вечера он был очень пьян.
     Дик, полный самых мрачных предчувствий, пошел за слугой.
    ГЛАВА ТРЕТЬЯ. КОМНАТА НАД ЧАСОВНЕЙ
     Наблюдатели на башнях больше никаких происшествий не отметили. Солнце медленно ползло к западу и наконец зашло. Несмотря на бдительность часовых, вблизи Тэнстоллского замка не удалось обнаружить ни одного человека.
     Когда наступила ночь, Трогмортона отвели в угловую комнату, окно которой приходилось как раз над рвом. Через это окно он со всевозможными предосторожностями вылез; несколько мгновений слышен был плеск воды, потом на противоположном берегу возникла темная фигура и поползла прочь по траве. Сэр Дэниэл и Хэтч внимательно прислушивались еще полчаса. Кругом было тихо. Гонец благополучно выбрался из замка.
     Сэр Дэниэл повеселел. Он обернулся к Хэтчу.
     -- Беннет, -- сказал он, -- этот Джон Мщу-за-всех -- обыкновенный смертный. Он спит. И мы его прикончим.
     Весь вечер Дика посылали то туда, то сюда; один приказ следовал за другим. Дик был поражен количеством поручений и поспешностью, с которой надо было выполнять их. За все это время он ни разу не встретил ни сэра Оливера, ни Мэтчема, а между тем он все время думал о них обоих. Теперь он мечтал только об одном -- как можно скорее удрать из Тэнстоллского замка Мот, но ему хотелось перед бегством поговорить с сэром Оливером и с Мэтчемом.

/ Полные произведения / Стивенсон Р. / Чёрная стрела

Смотрите также по произведению "Чёрная стрела":

• Краткое содержание