• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Стивенсон Р. / Чёрная стрела

Чёрная стрела [10/14]

Скачать полное произведение

    Но Лоулесс только смеялся и, пошатываясь, старался похлопать молодого Шелтона по спине.
     И вдруг тонкий слух Дика уловил быстрое шуршание за коврами. Он бросился на звук. Через мгновение один из ковров полетел со стены, и в складках его барахтались Дик и шпион. Они катались, путаясь в ковре, хватая друг друга за горло, безмолвные в своей смертельной ярости. Но Дик был гораздо сильнее; и скоро шпион уже лежал, придавленный коленом Дика. Взмахнув длинным кинжалом, Дик убил его.
    ГЛАВА ТРЕТЬЯ. МЕРТВЫЙ ШПИОН
     Лоулесс беспомощно следил за этой яростной короткой схваткой; даже когда все было кончено и Дик, поднявшись на ноги, с напряженным вниманием прислушивался к отдаленному шуму в нижнем этаже дома, старый бродяга еще качался на ногах, словно куст на ветру, и тупо смотрел в лицо мертвого шпиона.
     -- Хорошо, что нас никто не слышал, -- сказал наконец Дик. -- Хвала святым! Но что я теперь буду делать с этим несчастным шпионом? Во всяком случае, я вытащу из его сумки кисть от моего пояса.
     С этими словами Дик открыл сумку; он нашел в ней несколько монет, свою кисть, а также письмо, адресованное лорду Уэнслидэлу и запечатанное печатью лорда Шорби. Это имя напоминало Дику о многом; он сейчас же сломал сургуч и прочел письмо. Оно было коротко, но, к радости Дика, неопровержимо доказывало, что лорд Шорби изменнически переписывался с домом Йорков.
     Молодой человек всегда носил при себе рог с чернилами и прочие письменные принадлежности; опустившись на колено рядом с телом мертвого шпиона, он написал на клочке бумаги следующие слова:
     "Милорд Шорби, знаете ли вы, написавший письмо, почему умер ваш слуга? Позвольте дать вам совет: не женитесь.
     Джон Мщу-за-всех".
     Он положил эту бумажку на грудь мертвеца. И Лоулесс, следивший за Диком уже с некоторыми проблесками сознания, вытащил из-под своей рясы черную стрелу и приколол ею бумагу к груди мертвеца. Увидев такое неуважение и даже, как ему показалось, жестокость к мертвецу, молодой Шелтон испуганно вскрикнул; но старый бродяга только засмеялся.
     -- Я желаю поддержать честь своего ордена, -- сказал он, икая. -- Моим веселым приятелям это будет лестно...
     Закрыв глаза и открыв рот, он загремел страшным голосом:
     Вижу, в пиво ты влюблен...
     -- Молчи, болван! -- крикнул Дик и с силой пихнул его к стене. -- В тебе вина больше, чем разума, но постарайся понять меня! Именем девы Марии заклинаю тебя: убирайся из этого дома. Если ты здесь останешься, ты доведешь до виселицы и себя и меня! Держись же на ногах! Поворачивайся, а не то, клянусь небом, я могу позабыть и то, что я твой начальник, и то, что я твой должник! Ступай!
     Разум стал понемногу возвращаться к мнимому монаху, и, видя сверкающие глаза Дика, он начал мало-помалу понимать его.
     -- Клянусь небом, -- вскричал Лоулесс, -- если я не нужен, я могу уйти!
     Шатаясь, он повернулся, прошел коридор и стал спускаться по лестнице, спотыкаясь и натыкаясь на стены.
     Едва он скрылся из виду. Дик вернулся в свое убежище, твердо решив довести дело до конца. Разум советовал ему уйти, но любовь и любопытство пересилили.
     Медленно тянулось время для молодого человека, прижавшегося к стене за ковром. Огонь в камине потухал, лампа догорала и начала коптить. Между тем никто не приходил, и отдаленный гул голосов и звон посуды, доносившийся снизу, все не прекращался. А за пеленой падающего снега лежал безмолвный город Шорби.
     Но вот наконец на лестнице раздались голоса; загремели шаги. Гости сэра Дэниэла поднялись на площадку, двинулись по коридору, увидели сорванный со стены ковер и труп шпиона.
     Все заметались, поднялся переполох, все кричали.
     Со всех сторон сбежались гости, воины, дамы, слуги -- словом, все обитатели большого дома; крику прибавилось. Затем толпа расступилась, и к мертвецу подошел сэр Дэниэл в сопровождении жениха, лорда Шорби.
     -- Милорд, -- сказал сэр Дэниэл, -- не говорил ли я вам об этой подлой "Черной стреле"? Вот вам черная стрела. Возьмите ее, пусть она вам докажет правдивость моих слов! Клянусь распятием, куманек, она воткнута в грудь одного из ваших людей, во всяком случае, он носит вашу ливрею!
     -- Это был мой человек, -- ответил лорд Шорби и попятился. -- Хотел бы я иметь побольше таких людей. У него был нюх, как у гончей, и он был скрытен, как крот.
     -- Правда, кум? -- насмешливо спросил сэр Дэниэл. -- А что он вынюхивал в моем бедном жилище? Ну, больше уж ему не придется нюхать.
     -- С вашего позволения, сэр Дэниэл, -- сказал один из слуг, -- к его груди приколота бумага, на которой чтото написано.
     -- Дайте мне бумагу и стрелу, -- сказал рыцарь.
     Взяв стрелу в руки, он угрюмо и задумчиво рассматривал ее.
     -- Да, -- сказал он, обращаясь к лорду Шорби, -- вот ненависть, которая преследует меня по пятам. Эта черная палочка или другая, похожая на нее, когда-нибудь прикончит меня. Позвольте неученому рыцарю предостеречь вас, кум: если эти псы начнут вас преследовать, -- бегите! Они прилипчивы, как заразная болезнь! Посмотрим, что они написали, однако... Да, то самое, что я и думал, милорд; вы отмечены, словно старый дуб лесничим; завтра или послезавтра на вас обрушится топор. А что вы написали в своем письме?
     Лорд Шорби снял бумагу со стрелы, прочел ее и скомкал; подавив отвращение, он опустился на колени перед убитым и стал поспешно рыться в его сумке.
     Потом поднялся с расстроенным лицом.
     -- Так, -- сказал он, -- у меня действительно пропало очень важное письмо. Если бы я мог схватить негодяя, который похитил это письмо, он немедленно украсил бы виселицу. Но прежде всего нужно загородить все выходы из дома. Клянусь святым Георгием, с меня хватит бед!
     Вокруг дома и сада расставили караулы; на каждой площадке лестницы стоял часовой, целый отряд воинов дежурил у главного входа; другой отряд сидел вокруг костра в сарае. Воины лорда Шорби присоединились к воинам сэра Дэниэла. Людей и оружия было вполне достаточно и для защиты дома и для того, чтобы поймать врага, если он еще укрывался в доме. А труп шпиона пронесли под падающим снегом через сад и положили в монастырской церкви.
     И только, когда все смолкло, девушки вытащили Ричарда Шелтона из его тайника и рассказали ему о том, что происходит в доме. Со своей стороны. Дик рассказал им о том, как шпион прокрался в комнату, как обнаружил его и как был убит.
     Джоанна в изнеможении прислонилась к завешанной коврами стене.
     -- От всего этого ничего не изменится, -- сказала она. -- Завтра утром меня все равно обвенчают!
     -- Как? -- вскричала ее подруга -- Ведь здесь наш паладин, который разгоняет львов, как мышей! У тебя, видно, мало веры в него! Ну, укротитель львов, утешьте нас. Дайте нам услышать отважный совет.
     Дик смутился, когда ему дерзко кинули в лицо его собственные хвастливые слова; он покраснел, но все же заговорил.
     -- Мы в трудном положении, -- сказал он. -- Однако, если бы мне удалось выбраться из этого дома хотя бы на полчаса, все было бы отлично. Венчание было бы предотвращено...
     -- А львы, -- передразнила девушка, -- разогнаны.
     -- Я сейчас не склонен хвастать, -- сказал Дик. -- Я прошу помощи и совета. Если я не пройду мимо часовых и не выйду из этого дома, мне ничего не удастся сделать. Прошу вас, поймите меня правильно!
     -- Отчего ты говорила, что он неотесан, Джоанна? -- спросила девушка. -- Язык у него хорошо подвешен. Когда нужно, его речь находчива, когда нужно -- нежна, когда нужно -- отважна. Чего тебе еще?
     -- Моего друга Дика подменили, -- с улыбкой вздохнула Джоанна, -- это совершенно ясно. Когда я познакомилась с ним, он был грубоват. Но все это пустяки... Никто не поможет моей беде, и я стану леди Шорби.
     -- А все-таки, -- сказал Дик, -- я попытаюсь выйти из дома. На монаха мало обращают внимания, и если я нашел добрую волшебницу, которая привела меня наверх, я могу найти и такую, которая сведет меня вниз. Как звали этого шпиона?
     -- Пройдоха, -- сказала юная леди. -- Вполне подходящее прозвище! Но что вы собираетесь делать, укротитель львов? Что вы задумали?
     -- Я попытаюсь пройти мимо часовых, -- ответил Дик. -- И если кто-нибудь остановит меня, я спокойно скажу, что иду молиться за Пройдоху. В церкви уже, вероятно, молятся о его бедной душе.
     -- Выдумка несколько простовата, -- сказала девушка, -- но может сойти.
     -- Тут дело не в выдумке, а в дерзости; -- возразил молодой Шелтон. -- В трудную минуту дерзость лучше всяких ухищрений.
     -- Вы правы, -- сказала она. -- Хорошо, ступайте, и да хранит вас небо! Вы оставляете здесь несчастную девушку, которая любит вас, а также другую, которая питает к вам самую нежную дружбу. Помня о нас, будьте осторожны и не подвергайте себя опасности.
     -- Иди, Дик, -- сказала Джоанна. -- Уходя, ты подвергаешь себя не большей опасности, чем оставаясь здесь. Иди, ты уносишь с собой мое сердце. Да хранят тебя святые!
     Дик прошел мимо первого часового с таким уверенным видом, что тот только изумленно взглянул на него. Но на второй площадке воин преградил ему путь копьем, спросил, как его зовут и зачем он идет.
     -- Pax vobiscum, -- ответил Дик. -- Я иду помолиться за душу бедного Пройдохи.
     -- Охотно верю, -- ответил часовой, -- но идти одному не разрешается.
     Он перегнулся через дубовые перила и пронзительно свистнул.
     -- К вам идет человек! -- крикнул он и позволил Дику пройти.
     В конце лестницы стояла стража, ожидавшая его прихода. И когда часовой еще раз повторил свои слова, начальник стражи приказал четырем воинам проводить его до церкви.
     -- Не давайте ему ускользнут", молодцы, -- сказал он. -- Отведите его к сэру Оливеру, если вам жизнь дорога!
     Открыли дверь. Двое воинов взяли Дика под руки, третий пошел впереди с факелом, а четвертый, держа наготове лук и стрелу, замыкал шествие. В таком порядке они проследовали через сад, сквозь плотную ночную тьму и падающий снег и подошли к слабо освещенным окнам монастырской церкви.
     У западного портала стоял пикет запорошенных снегом стрелков, которые прятались от ветра под аркой. Проводники Дика сказали им несколько слов, и только тогда их пропустили в святилище.
     Церковь была слабо освещена восковыми свечами, горевшими в алтаре, и двумя-тремя лампами, висевшими на сводчатом потолке перед усыпальницами знатных семей. Посреди церкви, в гробу, лежал мертвый шпион с набожно сложенными руками.
     Под сводами раздавалось торопливое бормотание молящихся; на клиросе стояли коленопреклоненные фигуры в рясах, а на ступенях высокого алтаря священник в Облачении служил обедню.
     При виде новоприбывших один из одетых в рясу мужчин поднялся на ноги и, сойдя с клироса, спросил шедшего впереди воина, что привело их в церковь. Из уважения к службе и покойнику они разговаривали вполголоса; но эхо громадного пустого здания подхватывало их слова и глухо повторяло в боковых приделах.
     -- Монах! -- сказал сэр Оливер (ибо это был он), выслушав донесение стрелка. -- Брат мой, я не ожидал вашего прихода, -- продолжал он, поворачиваясь к молодому Шелтону. -- Кто вы? И по чьей просьбе вы присоединяете свои молитвы к нашим? " Дик, не снимая капюшона с лица, сделал сэру Оливеру знак отойти немного в сторону от стрелков. И как только священник отошел. Дик сказал:
     -- Я не надеюсь обмануть вас, сэр. Моя жизнь в ваших руках.
     Сэр Оливер вздрогнул, его толстые щеки побледнели; он долго молчал.
     -- Ричард, -- сказал он наконец, -- я не знаю, что привело тебя сюда; наверно, что-нибудь дурное. Но во имя нашей прошлой дружбы я тебя не выдам. Ты просидишь всю ночь на скамье рядом со мной; ты просидишь со мной до тех пор, пока милорд Шорби не будет Обвенчан; если все вернутся домой невредимыми, если ты не замышляешь ничего дурного, ты уйдешь куда захочешь. Но если ты пришел сюда ради крови, кровь "та падет на твою голову. Аминь!
     Священник набожно перекрестился, повернулся и поклонился алтарю.
     Он сказал несколько слов солдатам, взял Дика за руку, провел его на клирос и посадил рядом с собой на скамью. Молодой человек приличия ради сейчас же опустился на колени и, казалось, погрузился в молитву.
     Но мысли его и глаза блуждали по сторонам. Он заметил, что трое воинов, вместо того чтобы вернуться домой, спокойно уселись в боковом притворе; и он не сомневался, что они остались здесь по приказанию сэра Оливера. Итак, он в западне. Эту ночь он проведет в церкви, среди мерцающих огоньков и призрачных теней, глядя на бледное лицо убитого им человека; а утром его возлюбленную у него на глазах обвенчают с другим.
     Но, несмотря на грустные мысли, он овладел собой и терпеливо ждал.
    ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. В МОНАСТЫРСКОЙ ЦЕРКВИ
     В монастырской церкви города Шорби служба шла, не прекращаясь, всю ночь, то под пение псалмов, то под звон колокола.
     За шпиона Пройдоху молились усердно. Он лежал так, как его положили: мертвые руки, скрещенные на груди, мертвые глаза, устремленные в потолок. А рядом, на скамье, юноша, убивший его, ожидал в сильнейшей тревоге наступления утра.
     Только однажды в продолжение этих часов сэр Оливер обернулся к своему пленнику.
     -- Ричард, -- прошептал он, -- сын мой, если ты задумал сделать мне зло, я хочу уверить тебя, что ты замышляешь против невинного человека. Я сам признаю себя грешным перед лицом небес, но перед тобой я безгрешен.
     -- Отец мой, -- так же тихо ответил Дик, -- верьте мне, я ничего против вас не замышляю; однако я не могу забыть, как неловко вы оправдывались.
     -- Человек может совершить преступление неумышленно, -- ответил священник. -- Человек может быть ослеплен, может выполнять чужую волю, не ведая, что творит. Так было и со мной. Я заманил твоего отца в западню. Но я не ведал, что творил, и да будет мне свидетелем бог, который видит нас с тобой в этом священном месте.
     -- Весьма возможно, -- ответил Дик. -- Однако посмотрите, какую страшную паутину вы сплели; я одновременно и пленник ваш и судья. Вы одновременно и угрожаете мне смертью и стараетесь умилостивить меня. Мне кажется, если бы вы всегда были честным человеком и добрым священником, вам не пришлось бы ни бояться меня, ни ненавидеть. А посему вернитесь к своим молитвам. Я повинуюсь вам, так как мне ничего другого не остается; но я не желаю обременять себя вашим обществом.
     Священник опустил голову на руки, точно склонясь под бременем горя, и вздохнул так тяжело, что чуть было не пробудил в сердце юноши чувство, похожее на сострадание. Сэр Оливер больше не пел псалмов. Дик слышал лишь, как стучали четки в его руках и как он сквозь зубы бормотал молитвы.
     Еще немного, и серый рассвет начал пробиваться сквозь расписные окна церкви; мерцающие огоньки свеч побледнели. Свет понемногу становился все ярче, и вдруг сквозь окна на юго-восточной стороне церкви Прорвались розовые солнечные лучи и заиграли на Стенах. Буря кончилась; снежные тучи ушли, и новый зимний день весело озарил покрытую снегом землю.
     Церковнослужители засуетились; гроб отнесли в покойницкую, кровавые пятна на плитах счистили, чтобы они не омрачили зловещим своим видом свадьбы лорда Шорби. Лица духовных особ, такие скорбные ночью, стали веселее, чтобы не испортить предстоявшую радостную церемонию. Возвещая приближение дня, в церкви появились набожные прихожане. Они падали ниц перед алтарем и дожидались своей очереди исповедоваться.
     Началась суета, во время которой нетрудно было обмануть бдительность часовых сэра Дэниэла, стоявших у дверей. Обводя церковь усталым взором. Дик остановил его на монахе, который оказался не кем иным, как Уиллом Лоулессом.
     Бродяга тоже узнал своего начальника и украдкой подмигнул ему.
     Дик вовсе не собирался прощать старому плуту несвоевременное пьянство, однако не хотел впутывать его в свою беду и дал ему понять, как мог яснее, чтобы он убирался.
     Лоулесс, казалось, понял его, так как сразу исчез за колонной; Дик облегченно вздохнул.
     Каков же был его ужас, когда он почувствовал, что кто-то дергает его за рукав, и увидел рядом с собой старого разбойника, погруженного в молитву.
     Внезапно сэр Оливер встал со своего места и, проскользнув мимо скамеек, подошел к воинам, стоявшим в боковом приделе. Если так легко было возбудить подозрения священника, значит, уже поздно, и Лоулесс такой же пленник, как и Дик.
     -- Не шевелись, -- прошептал Дик. -- Мы в отчаянном положении, и все из-за твоего вчерашнего свинства. Неужели, увидев меня здесь, где я не имею ни права, ни охоты находиться, ты -- чтоб тебе издохнуть! -- не мог почуять недоброе и убраться?
     -- Нет, -- ответил Лоулесс, -- я думал, вы получили вести от Эллиса и сидите здесь по его поручению.
     -- От Эллиса? -- спросил Дик. -- Разве Эллис вернулся?
     -- Конечно, -- ответил бродяга. -- Он вернулся прошлой ночью и жестоко отколотил меня за то, что я был пьян. Итак, вы отомщены, мастер Шелтон! Бешеный человек этот Эллис Дэкуорт! Он прискакал сюда из Кравена, чтобы расстроить свадьбу; а уж если он что задумал, то добьется своего.
     -- Что касается нас с тобою, брат, -- хладнокровно сказал Дик, -- мы оба люди конченые. Я сижу здесь в качестве заложника и должен отвечать головой за ту самую свадьбу, которую он собирается расстроить. Клянусь распятием, у меня прекрасный выбор -- потерять возлюбленную или жизнь! Ладно, жребий брошен, пусть пропадает жизнь.
     -- Клянусь небом! -- воскликнул Лоулесс, приподнимаясь. -- Я ухожу!
     Но Дик положил руку ему на плечо.
     -- Друг Лоулесс, сиди смирно, -- сказал он. -- У тебя есть глаза, взгляни-ка вон туда в угол, за алтарь. Разве ты не видишь, что при малейшей твоей попытке подняться вон те вооруженные люди встанут и схватят тебя? Покорись, друг. Ты был храбр на корабле, когда думал, что утонешь в море; будь храбр и теперь, когда придется умирать на виселице.
     -- Мастер Дик, -- задыхаясь, сказал Лоулесс, -- уж очень неожиданно все это обрушилось на меня. Дайте мне минутку передохнуть, и, клянусь обедней, я буду таким же храбрецом, как вы.
     -- Я в храбрости твоей не сомневаюсь! -- сказал Дик. -- Если бы ты знал; как мне не хочется умирать, Лоулесс! Но раз слезами горю не поможешь, стоит ли плакать?
     -- Вы правы! -- согласился Лоулесс. -- Э, что тревожиться из-за смерти! Она все равно придет, начальник, рано или поздно! А смерть на виселице, говорят, легкая смерть, хотя ни один повешенный еще не вернулся с того света, чтобы подтвердить это!
     Кончив свою речь, отважный плут откинулся на спинку скамьи, скрестил руки и принялся поглядывать вокруг с самым наглым и беспечным видом.
     -- Сейчас надо вести себя смирно, -- сказал Дик. -- Мы ведь не знаем, что задумал Дэкуорт. Если дело обернется плохо, мы все-таки попытаемся убраться отсюда.
     Умолкнув, они услышали отдаленные звуки веселой музыки, которая, приближаясь, становилась все громче и веселей. Колокола на колокольне гудели оглушительно, церковь наполнилась людьми, которые стряхивали с себя снег, похлопывали руками и дули на окоченевшие пальцы. Западная дверь широко распахнулась, и за ней стала видна часть залитой солнцем заснеженной улицы. Утренний холод ворвался в церковь. Все это свидетельствовало о том, что лорд Шорби хочет венчаться как можно раньше и что свадебная процессия приближается.
     Воины лорда Шорби уже расчищали проход в среднем-приделе, оттесняя народ копьями. Затем показались музыканты. Флейтисты и трубачи побагровели от натуги, а барабанщики и цимбалисты колотили так, точно старались заглушить друг друга.
     Подойдя к дверям храма, они остановились и построились в два ряда, отбивая такт ногами по мерзлому снегу. Пышный свадебный кортеж прошел между рядами, наряды были так разнообразны и ярки, столько было выставлено напоказ шелка и бархата, мехов и атласа, вышивок и кружев, что процессия эта сверкала на снегу, словно клумба цветов или расписное окно в стене.
     Впереди шла невеста, печальная, бледная, как снег. Она опиралась на руку сэра Дэниэла; ее сопровождала подружка, маленькая леди, с которой Дик познакомился прошлой ночью. Следом за невестой шел в сверкающей одежде сам жених, приволакивая подагрическую ногу. Когда он ступил на порог храма и снял шляпу, стало видно, как порозовела от волнения его лысина.
     И вот наступил час Эллиса Дэкуорта.
     Оглушенный, раздираемый противоречивыми чувствами, Дик сидел, впившись руками в спинку передней скамьи. Вдруг он заметил движение в толпе. Люди подались назад, глядя вверх и воздевая руки. Подняв голову, Дик увидел трех человек, которые, натянув луки, склонились с хоров. Взлетели стрелы, и, прежде чем толпа успела вскрикнуть, неведомые стрелки, как птицы, вспорхнули со своих жердочек и исчезли.
     В церкви поднялся невообразимый переполох; священнослужители в ужасе повскакали со своих мест; музыка смолкла; колокола звонили еще несколько мгновений, но слух о беде скоро долетел даже до колокольни, и звонари, раскачивавшиеся на веревках, тоже прекратили свою веселую работу.
     Прямо посреди церкви лежал мертвый жених, пронзенный двумя черными стрелами. Невеста упала в обморок. Возвышаясь над толпой, стоял разъяренный и застигнутый врасплох сэр Дэниэл; длинная стрела, трепеща, торчала из его левого предплечья; другая задела его темя, и по лицу струилась кровь.
     Задолго до того, как начались поиски, виновники этого трагического происшествия прогремели по винтовой лестнице и скрылись через боковую дверь.
     Несмотря на то, что Дик и Лоулесс были заложниками, они вскочили при первой тревоге и отважно пытались пробиться к дверям. Но им помешали тесно сдвинутые скамейки и столпившиеся в испуге священники. Они стоически возвратились на свои места.
     Внезапно сэр Оливер, бледный от ужаса, поднялся на ноги и, указывая рукой на Дика, подозвал сэра Дэниэла.
     -- Вот Ричард Шелтон! -- крикнул он. -- О горький час! Он виновен в пролитой крови! Хватайте его! Прикажите его схватить! Ради спасения нас всех хватайте его и крепко свяжите. Он поклялся нас погубить!
     -- Где он? -- проревел сэр Дэниэл, ослепленный гневом и горячей кровью, что струилась по его лицу. -- Тащите его сюда! Клянусь крестом Холивуда, он раскается в своем преступлении!
     Толпа расступилась, и стрелки хлынули на клирос.
     Дика схватили, стащили со скамьи и поволокли за плеща по ступеням алтаря. Лоулесс сидел тихо, как мышь.
     Сэр Дэниэл, отирая кровь и мигая, смотрел на своего пленника.
     -- А, -- сказал он, -- попался, дерзкий изменник! Клянусь самыми страшными клятвами, за каждую каплю крови, которая сейчас стекает мне в глаза, ты заплатишь стоном! Ведите его прочь! -- продолжал он. -- Здесь ему не место! Тащите его в мой дом! Я измучу пыткой каждый вершок его тела.
     Но Дик, оттолкнув стражников, возвысил голос.
     -- Я в храме, -- воскликнул он. -- В священном храме! Сюда, отцы мои! Меня хотят вытащить из храма...
     -- Из храма, который ты осквернил убийством, мальчик, -- перебил какой-то человек высокого роста, одетый в пышное платье.
     -- Где доказательства? -- вскричал Дик. -- Меня обвиняют в преступлении и не приводят ни одного доказательства. Да, я домогался руки этой девушки! И она, беру на себя смелость заявить об этом, благосклонно относилась к моим домогательствам. Ну и что ж? Любить девушку не преступление; добиваться ее любви тоже не преступление. Ни в чем больше я не виновен.
     Дик так отважно настаивал на своей невиновности, что кругом раздался одобрительный ропот. Однако немало было и обвинителей, громко рассказывавших, как нашли его прошлой ночью в доме сэра Дэниэла, кощунственно переодетого монахом. Среди этой суматохи сэр Оливер внезапно указал на Лоулесса как на сообщника.
     Его тоже стащили со скамейки и усадили рядом с Диком. Страсти разгорелись, и пока одни тащили пленников то туда, то сюда, чтобы помочь им убежать, другие ругали их и колотили кулаками. У Дика шумело в ушах, кружилась голова, точно он попал в бешеный водоворот. Но рослому человеку, который заговорил с Диком, удалось громкими приказаниями добиться тишины и восстановить порядок.
     -- Обыщите их, -- сказал он, -- нет ли у них оружия. Тогда мы узнаем об их намерениях.
     У Дика не нашли никакого оружия, кроме кинжала, и это говорило в его пользу, пока кто-то услужливо не вытащил этот кинжал из ножен; кровь Пройдохи не успела на нем просохнуть. Приверженцы сэра Дэниэла заорали, но рослый человек повелительным жестом и властным взглядом заставил их замолчать. Однако, когда дошла очередь до Лоулесса, под его рубашкой нашли пук стрел, таких же, как те, которыми был убит злополучный жених.
     -- Ну, что вы теперь скажете? -- сурово спросил Дика рослый человек.
     -- Сэр, -- ответил Дик, -- я нахожусь под защитой храма. Но по вашей осанке, сэр, я вижу, что вы человек важный и могущественный; на вашем лице я читаю знаки справедливости и благочестия. Вам я сдаюсь в плен добровольно и отказываюсь от своего права убежища в храме господнем. Убейте меня своею благородной рукой, но только не отдавайте во власть этого человека, которого я громогласно обвиняю в убийстве моего родного отца и в незаконном присвоении моих поместий и доходов. Вы своими ушами слышали, как он угрожал мне пытками еще тогда, когда я не был признан виновным. Вы поступите неблагородно, если выдадите меня моему заклятому врагу и старому притеснителю. Судите меня по закону и, если я действительно окажусь виновным, предайте меня милосердной казни.
     -- Милорд, -- крикнул сэр Дэниэл, -- зачем вы слушаете этого волка! Окровавленный кинжал уличает его во лжи.
     -- Ваша горячность, добрый рыцарь, -- ответил высокий незнакомец, -- свидетельствует против вас.
     И вдруг невеста, которая только что очнулась и с ужасом глядела на эту сцену, вырвалась из рук тех, кто держал ее, и бросилась на колени перед рослым человеком.
     -- Милорд Райзингэм, -- вскричала она, -- выслушайте меня во имя справедливости! Меня насильно заточил здесь этот человек, похитив у родных. С тех пор я не видела ни жалости, ни утешения, никто не поддержал меня, кроме Ричарда Шелтона, которого теперь обвиняют и хотят погубить. Милорд, он был вчера ночью в доме сэра Дэниэла, он пришел туда из-за меня; он пришел, услышав мои молитвы, и не замышлял зла. Пока сэр Дэниэл был добр к нему, Ричард честно бился вместе с ним против "Черной стрелы"; но когда гнусный опекун стал покушаться на его жизнь и он, спасая жизнь, был вынужден бежать ночью из дома кровожадного злодея -- куда было ему деваться, беззащитному и без гроша в кармане? И если он попал в дурное общество, кого следует винить -- юношу, с которым поступили несправедливо, или опекуна, который нарушил свой долг?
     Маленькая леди упала на колени рядом с Джоанной.
     -- А я, мой добрый лорд, -- сказала она, -- я, ваша родная племянница, могу засвидетельствовать перед лицом всех, что эта девушка говорит правду. Это я, недостойная, привела молодого человека в дом.
     Граф Райзингэм слушал их, не говоря ни слова, и, когда они умолкли, он еще долго молчал. Потом он подал Джоанне руку, чтобы помочь ей подняться; впрочем, надо заметить, он не оказал подобной же любезности той, которая называла себя его племянницей.
     -- Сэр Дэниэл, -- сказал он, -- это в высшей степени запутанное дело; с вашего позволения, я возьму на себя расследовать его. Итак, будьте покойны. Ваше дело в надежных руках; его решат по справедливости. А сейчас идите немедленно домой и перевяжите свои раны. Сегодня холодно, и вы можете простудиться.
     Он сделал знак рукой; усердные слуги, следившие за каждым его движением, передали этот знак дальше. Мгновенно снаружи резко завыла фанфара; через открытый портал стрелки и воины, одетые в цвета лорда Райзингэма, вошли в церковь, взяли Дика и Лоулесса и, сомкнув ряды вокруг пленников, увели их.
     Джоанна протянула обе руки к Дику и крикнула: "Прощай!" А подружка невесты, нимало не смущенная явным неудовольствием дяди, послала Дику поцелуй со словами: "Мужайтесь, укротитель львов!" И в толпе впервые появились на лицах улыбки.
    ГЛАВА ПЯТАЯ. ГРАФ РАЙЗИНГЭМ
     Несмотря на то, что граф Райзингэм был самым важным вельможей в Шорби, он скромно обитал в частном доме одного джентльмена на окраине города. Лишь воины у дверей и гонцы, то приезжавшие, то уезжавшие, свидетельствовали, что в этом доме остановился знатный лорд.
     Дом был тесен, и Дика заперли вместе с Лоулессом.
     -- Вы хорошо говорили, мастер Ричард, -- сказал бродяга, -- замечательно хорошо говорили, и я от души благодарю вас. Здесь мы в отличных руках; нас будут судить справедливо и, вернее всего, сегодня вечером благопристойно повесят вместе на одном дереве.
     -- Ты прав, мой бедный друг, -- ответил Дик.
     -- У нас есть еще одна надежда, -- сказал Лоулесс. -- Таких, как Эллис Дэкуорт, -- единицы на десятки тысяч. Он очень любит вас и ради вас самих и ради вашего отца. Зная, что вы ни в чем не виноваты, он перевернет небо и землю, чтобы выручить вас.
     -- Не думаю, -- сказал Дик. -- Что он может сделать? У него только горстка людей! Увы, если бы эта свадьба была назначена на завтра... да, завтра... встреча перед полуднем... мне оказали бы помощь, и все пошло бы иначе... А сейчас ничем не поможешь.
     -- Ладно, -- сказал Лоулесс, -- вы будете отстаивать мою невиновность, а я -- вашу. Это нисколько не поможет нам, но если меня повесят, так, во всяком случае, не оттого, что я мало божился.
     Дик задумался, а старый бродяга свернулся в углу, надвинул свой монашеский капюшон на лицо и лег спать. Вскоре он захрапел; долгая жизнь, полная приключений и тяжелых лишений, притупила в нем чувство страха.
     День уже подходил к концу, когда дверь открылась и Дика повели вверх по лестнице в теплую комнату, где граф Райзингэм в раздумье сидел у огня.
     Когда пленник вошел, граф поднял голову.
     -- Сэр, -- сказал он, -- я знал вашего отца. Ваш отец был благородный человек, и это заставляет меня отнестись к вам снисходительно. Но не могу скрыть, что тяжелые обвинения тяготеют над вами. Вы водитесь с убийцами и разбойниками; есть совершенно очевидные доказательства, что вы нарушали общественный порядок; вас подозревают в разбойничьем захвате судна: вас нашли в доме вашего врага, где вы прятались, переодевшись в чужое обличье; в тот же вечер был убит человек...

/ Полные произведения / Стивенсон Р. / Чёрная стрела

Смотрите также по произведению "Чёрная стрела":

• Краткое содержание