• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Стивенсон Р. / Чёрная стрела

Чёрная стрела [2/14]

Скачать полное произведение

    -- Может быть, -- сухо проговорил сэр Дэниэл. -- И поэтому ты заплатишь вдвое.
     Кабатчик скорчил гримасу, впрочем, в те беспокойные времена подобные невзгоды были не в диковинку, и в глубине души он, вероятно, был рад, что так дешево отделался.
     -- Введи старика, Сэлдэи! -- крикнул рыцарь.
     Один из воинов ввел в комнату оборванного, сгорбленного старика, бледного, как свеча, и дрожащего от болотной лихорадки.
     -- Как тебя зовут? -- спросил сэр Дэниэл.
     -- С позволения вашей милости, -- ответил старик, -- меня зовут Кондолл. Кондолл из Шорби, с разрешения вашей милости.
     -- Мне рассказывали о тебе много дурного, -- сказал рыцарь. -- Ты, оказывается, изменник, негодяй! Шляешься повсюду и разносишь небылицы. Тебя подозревают в убийстве не одного человека. Вот какой ты, оказывается, храбрец! Не беспокойся, я тебя усмирю!
     -- Глубокочтимый и высокоуважаемый лорд, -- вскричал старик, -- тут какая-то путаница! Я бедный человек, я никогда никого не обижал.
     -- Помощник шерифа отзывался о тебе очень скверно, -- сказал рыцарь. -- "Схватите, -- велел он, -- этого Тиндэла из Шорби".
     -- Меня зовут Кондолл, мой добрый лорд, -- сказал несчастный.
     -- Кондолл или Тиндэл -- это все равно, -- холодно ответил сэр Дэниэл. -- Ты попался, и я сильно сомневаюсь в твоей честности. Если хочешь спасти свою шею от петли, напиши мне сейчас же обязательство уплатить двадцать фунтов.
     -- Двадцать фунтов, мой добрый лорд! -- вскрикнул Кондолл. -- Это безумие! Все мое имущество не стоит и семидесяти шиллингов.
     -- Кондолл или Тиндэл, -- сказал сэр Дэниэл, осклабившись, -- я готов пойти на этот риск. Напиши мне обязательство на двадцать фунтов, я получу с тебя все, что могу, и по своей доброте прощу тебе остальное.
     -- Увы, мой добрый лорд, я не умею писать, -- сказал Кондолл.
     -- Увы, мой бедный Кондолл, -- передразнил его рыцарь, -- придется принять крутые меры. Мне так хотелось пощадить тебя, Тиндэл, но совесть не позволяет... Сэлдэн, возьми этого старого ворчуна и подведи его потихонечку к ближайшему вязу да повесь там понежнее за шею, чтобы я его видел, когда буду проезжать мимо... Доброго пути вам, славный мастер Кондолл, милый мастер Тиндэл! Вы на всем скаку въедете в рай! Доброго вам пути!
     -- О лорд, вы большой шутник! -- ответил Кондолл и заставил себя подобострастно улыбнуться. -- Вам подобает требовать, а мне подобает подчиняться, и я, несмотря на все мое неумение, попробую написать обязательство.
     -- Друг, -- сказал сэр Дэниэл, -- теперь ты напишешь на сорок. Полно! Ты хитер, и имущество твое стоит не семьдесят шиллингов. Сэлдэн, последи, чтобы он все написал как следует и чтобы подпись его была правильно засвидетельствована.
     И сэр Дэниэл, самый веселый рыцарь в Англии, хлебнув пряного эля, с улыбкой откинулся на спинку кресла.
     Мальчик на полу шевельнулся, сел и испуганно оглядел комнату.
     -- Иди сюда, -- сказал сэр Дэниэл; и когда мальчик, повинуясь его приказанию, встал и медленно подошел к нему, он снова откинулся назад и громко расхохотался. -- Клянусь распятием! -- крикнул он. -- Какой крепыш!
     Мальчик покраснел от гнева, и в темных его глазах сверкнула ненависть. Теперь, когда он стоял, трудно было определить его возраст. Лицо у него было свежее, как у ребенка, но выражение лица было уже не детское; телом он был необычайно тонок и ходил несколько неуклюже.
     -- Вы позвали меня, сэр Дэниэл, -- сказал он, -- для того, чтобы посмеяться над моим печальным положением?
     -- А почему не посмеяться? -- спросил рыцарь. -- Будь добр, разреши уж мне посмеяться. Если бы ты мог видеть себя, ты первый бы расхохотался.
     -- Когда вы будете платить за все, вы заплатите и за это, -- сказал мальчик, густо краснея. -- А пока смейтесь сколько вам угодно!
     -- Не думай, что я насмехаюсь над тобой, милый братец, -- ответил сэр Дэниэл, перестав смеяться. -- Это только шутки. Я ведь просто шучу по-родственному, по-приятельски. Я устрою твой брак, получу за него тысячу фунтов и буду очень тебя любить. Правда, я несколько грубо тебя похитил, но другого выхода не было. Однако отныне я буду служить тебе от всего сердца. Ты станешь миссис Шелтон... нет, леди Шелтон, клянусь небом, потому что мальчик далеко пойдет. Вздор! Нечего стесняться честного смеха, смех разгоняет печаль. Дурные люди никогда не смеются, добрый братец... Почтеннейший хозяин, дай поужинать моему братцу, мастеру Джону... Садись, мой друг, и кушай.
     -- Нет, -- сказал мастер Джон, -- есть я не стану. Вы вовлекли меня в грех, и мне нужно подумать о своей душе... Добрый хозяин, будь любезен, принеси мне кружку чистой воды; ты очень обяжешь меня своей любезностью.
     -- Ты получишь отпущение всех грехов, черт побери! -- крикнул рыцарь. -- Исповедуешься -- и делу конец! Ешь и ни о чем не тревожься!
     Но мальчик был упрям: он выпил чашку воды, завернулся в свой плащ, сел в дальний угол и мрачно задумался.
     Под утро в деревне поднялась суматоха, послышались оклики часовых, зазвенело оружие, застучали копыта; отряд всадников подъехал к дверям харчевни, и Ричард Шелтон, забрызганный грязью, перешагнул через порог.
     -- Да хранит вас небо, сэр Дэниэл! -- сказал он.
     -- Как! Дикки Шелтон! -- вскричал рыцарь. Сидевший в углу мальчик, услышав имя Дика, с любопытством поднял голову. -- А где Беннет Хэтч?
     -- Вот вам, сэр рыцарь, пакет от сэра Оливера. Прочтите, что он пишет, и все узнаете, -- ответил Ричард, подавая ему письмо священника. -- И, пожалуйста, поторопитесь, потому что нужно скакать во весь опор к Райзингэму. На пути мы повстречали гонца, бешено мчавшегося с письмами; он сообщил нам, что милорду Райзингэму грозит поражение и он ждет от нас помощи.
     -- Как ты сказал? Грозит поражение? -- переспросил рыцарь. -- Ну нет, тогда мы будем во весь опор сидеть здесь, добрый Ричард. В нашем несчастном английском королевстве кто тише едет, тот дальше будет. Говорят, что медлить опасно, а, по-моему, опаснее всего спешить. Запомни это. Дик. Но прежде дай мне поглядеть, что за скотину ты пригнал сюда. Сэлдэн, запри за мной дверь на засов!
     Сэр Дэниэл вышел на деревенскую улицу и при красном свете факела осмотрел свои новые войска. Его не любили как соседа, не любили как господина, но те, кто сражался под его знаменами, очень любили его как военачальника. Его решительность, его испытанное мужество, его заботы об удобствах солдат, даже его грубые шутки -- все это нравилось храбрецам в латах и шлемах.
     -- Клянусь распятием, -- крикнул он, -- что за жалкие псы! Одни изогнулись, как луки, другие тощи, как копья! Друзья, во время битвы я пущу вас вперед; таких, как вы, беречь не стоит, друзья. Дайте мне разглядеть этого старого дурака на пегой кляче! Двухлетний баран верхом на свинье больше похож на солдата, чем ты. А, Клипсби! И ты здесь, старая крыса? Вот человек, которым я совсем не стану дорожить! Ты поедешь впереди всех, а на груди у тебя будет нарисована мишень, чтобы неприятельские стрелки не промахнулись. Итак, решено, ты будешь скакать впереди и показывать мне дорогу.
     -- Я покажу вам любую дорогу, сэр Дэниэл, но только не ту, что ведет к измене, -- бесстрашно ответил Клипсби.
     Сэр Дэниэл громко расхохотался.
     -- Неплохо сказано! -- воскликнул он. -- Язык у тебя хорошо подвешен, черт тебя побери! Прощаю тебе твою шутку. Сэлдэн, накорми людей и коней.
     И рыцарь вернулся в харчевню.
     -- Ну, друг Дик, начинай, -- сказал он. -- Вот славный эль, вот свинина. Ешь, а я пока почитаю.
     Он вскрыл пакет, прочел письмо и нахмурился. Несколько минут он сидел, размышляя. Потом внимательно посмотрел на своего воспитанника.
     -- Дик, -- спросил он, -- ты читал эти скверные стишки?
     Мальчик ответил утвердительно.
     -- В них поминают твоего отца, -- сказал рыцарь, -- и какой-то помешанный обвиняет нашего несчастного болтуна-священника в том, что он убил его.
     -- Сэр Оливер это отрицает, -- ответил Дик.
     -- Отрицает? -- воскликнул рыцарь резко. -- А ты не слушай его! У него язык без костей, болтает, словно сорока. Я когда-нибудь и свободную минутку все сам тебе расскажу. Дик. В убийстве твоего отца подозревали некоего Дэ-куорта; но время было смутное, и добиться правосудия нам не удалось.
     -- Отца убили в замке Мот? -- спросил Дик, и сердце его забилось.
     -- Между замком Мот и Холивудом, -- ответил сэр Дэниэл спокойным голосом, однако метнув на Дика хмурый, подозрительный взгляд. -- Ну, ешь поскорее, -- прибавил рыцарь, -- ты повезешь мое письмо в Тэнстолл.
     У Дика вытянулось лицо.
     -- Прошу вас, сэр Дэниэл, -- воскликнул он, -- пошлите кого-нибудь из крестьян! Позвольте мне принять участие в битве. Я буду храбро сражаться!
     -- Не сомневаюсь, -- ответил сэр Дэниэл и сел писать письмо. -- Но нас, Дик, вовсе не ждут воинские почести. Я буду сидеть тут, в Кэттли, до тех пор, пока не станет ясно, кто победит в этом сражении, и тогда присоединюсь к победителю. Не говори, что это трусость, Дик; это -- всего лишь благоразумие. Наше несчастное государство измучено бунтами, король то на троне, то в тюрьме, и никто не может знать, что будет завтра. Пустомели и Ветрогоны сражаются на одной стороне или на другой, а лорд Здравый Смысл сидит и выжидает.
     С этими словами сэр Дэниэл повернулся к Дику спиной и, усевшись за другим концом стола, принялся писать. Углы губ его подергивались. История с черной стрелой очень встревожила его.
     Тем временем молодой Шелтон усердно ел. Вдруг кто-то тронул его за руку, и над ухом его раздался шепот.
     -- Не подавайте виду, что вы слышите, умоляю вас! -- шептал чей-то голос. -- Окажите мне услугу, объясните, какой дорогой можно быстрее добраться до Холивуда. Умоляю вас, добрый мальчик, помогите несчастному, подавшему в беду, укажите мне путь к спасению.
     -- Идите мимо ветряной мельницы, -- ответил Дик тоже шепотом. -- Тропинка доведет вас до переправы через Тилл. Там вам расскажут, как идти дальше.
     Он даже головы не повернул и снова принялся за еду. Но уголком глаза он заметил, как мальчик, которого называли "мастер Джон", осторожно выскользнул из комнаты.
     "Он ничуть не старше меня, -- подумал Дик. -- И он осмелился назвать меня мальчиком! Да если бы я знал, что со мной так разговаривает мальчишка, я бы скорее повесил его, чем указал дорогу! Ну, да я его нагоню гденибудь в болоте и оттаскаю за уши!"
     Полчаса спустя сэр Дэниэл вручил Дику письмо и приказал ему мчаться в замок Мот. А через полчаса после того, как Дик уехал, в комнату влетел запыхавшийся гонец милорда Райзингэма.
     -- Сэр Дэниэл, -- сказал гонец, -- вы теряете прекрасный случай заслужить славу! Утром на рассвете возобновилась битва. Мы разбили их передовые части и рассеяли правое крыло. Только центр еще держится. У вас свежие силы, и вы можете опрокинуть неприятеля в реку. Что вы скажете, сэр рыцарь? Неужели вы явитесь последним? Это обесславит вас.
     -- Я только что собирался выступить! -- вскричал рыцарь. -- Сэлдэн, труби поход! Сэр, я следую за вами. Большая часть моего отряда пришла сюда всего два часа назад, сэр. Что тут будешь делать? Если коня слишком пришпоривать, он сдохнет... Живо, ребята!
     В утреннем воздухе весело запела труба; воины сэра Дэниэла сбегались со всех сторон на главную улицу и строились перед харчевней. Они спали с оружием в руках, не расседлывая лошадей, и через десять минут сто копьеносцев и лучников, прекрасно оснащенных и обученных, стояли в строю, готовые двинуться в бой. Почти все были одеты в цвета сэра Дэниэла -- темнокрасный с синим, -- и это придавало им нарядный вид, Те, которые были лучше вооружены, построились впереди, а сзади всех, в конце колонны, расположилось жалкое подкрепление, явившееся накануне вечером. Сэр Дэниэл с гордостью оглядел свой отряд.
     -- С такими молодцами не пропадешь! -- сказал он.
     -- Воины отличные, ничего не скажешь, -- ответил гонец. -- Глядя на них, я еще больше грущу, что вы не выступили раньше.
     -- На пиру все лучшее подают вначале, а на поле брани -- в конце, сэр, -- сказал рыцарь и вскочил в седло. -- Эй! -- заорал он. -- Джон! Джоанна! Клянусь святым распятием! Где она? Хозяин, где девчонка?
     -- Девчонка, сэр Дэниэл? -- спросил кабатчик. -- Я не видел никакой девчонки, сэр.
     -- Ну мальчишка, дурак! -- крикнул рыцарь. -- Неужели ты не разглядел, что это девка! На ней темнокрасный плащ. Она позавтракала кружкой воды; помнишь, негодяй! Где же она?
     -- Да спасут нас святые! Вы называли ее "мастер Джон", -- сказал хозяин. -- А я-то не догадался... Он уехал. Я видел его... ее... я видел ее в конюшне час назад. Она седлала серую лошадь.
     -- Клянусь распятием! -- вскричал сэр Дэниэл. -- Девка принесла бы мне пятьсот фунтов, если не больше!
     -- Сэр рыцарь, -- с горечью сказал гонец, -- пока вы здесь кричите о пятистах фунтах, решается судьба английского трона.
     -- Хорошо сказано, -- ответил сэр Дэниэл. -- Сэлдэн, возьми с собой шестерых арбалетчиков. Выследи ее и поймай. Я хочу, чтобы к моему возвращению она находилась в замке Мот, чего бы мне это ни стоило. Ты отвечаешь за это головой!.. Ну вот, сэр гонец, мы готовы!
     Войска поскакали рысью, а Сэлдэн с шестью воинами остался посреди улицы в Кэттли, окруженный глазеющими крестьянами.
    ГЛАВА ВТОРАЯ. НА БОЛОТЕ
     Часу в шестом майского утра Дик подъехал к болоту, через которое пролегал его путь к замку Мот. Сияло голубое небо; веселый ветер дул шумно и ровно; крылья ветряных мельниц быстро кружились; ивы, склоненные над болотом, колыхались под ветром и внезапно светлели, словно пшеница. Дик всю ночь провел в седле, но сердце у него было здоровое, тело крепкое, и он бодро продолжал свой путь.
     Тропинка мало-помалу спускалась все ниже, все ближе к топям; где-то далеко позади на холме возле Кэттли высилась мельница, и так же далеко впереди маячили верхушки Танстоллского леса. По обе стороны тропинки колыхались на ветру ивы и камыши; лужи пенились под ветром; предательские трясины, зеленые, как изумруд, поджидали и заманивали неосторожного путника. Тропа шла напрямик через топь; это была очень древняя тропа, ее проложили еще римские солдаты; с тех пор прошли века, и во многих местах ее залили стоячие воды болота.
     Отъехав на милю от Кэттли, Дик приблизился как раз к такому месту; тропа здесь заросла ивой и камышом, и это хоть кого могло сбить с толку. Да и трясина была здесь шире, чем всюду; человек, не знакомый с этими местами, легко мог попасть в беду. У Дика сжалось сердце, когда он вспомнил о мальчике, которому он так невразумительно объяснил дорогу. За себя он не беспокоился; взглянув назад, туда, где вертящиеся крылья ветряной мельницы отчетливо чернели на голубом небе, и вперед, на возвышенность, покрытую Тэнстоллским лесом, он уверенно поехал напрямик, хотя конь его погрузился в воду по колена.
     Уже половина трясины была позади, и он уже видел сухую тропинку, бегущую вверх, как вдруг справа от себя он услышал плеск воды и заметил провалившуюся по брюхо в тину серую лошадь, которая отчаянно билась. Словно почуяв приближение помощи, она вдруг пронзительно заржала. Ее налившийся кровью глаз был полон безумного страха; она барахталась в трясине, и тучи насекомых кружились над нею.
     "Неужели несчастный мальчишка погиб? -- подумал Дик. -- Это его лошадь. Славная серая лошадь! Как печально ты смотришь на меня, милая! Я сделаю для тебя все, что возможно. Я не оставлю тебя медленно тонуть, вершок за вершком!"
     Он натянул арбалет и всадил в голову лошади стрелу.
     Совершив это исполненное сурового милосердия дело, Дик двинулся дальше. На душе у него было невесело. Он пристально смотрел по сторонам, надеясь найти хоть след того мальчика, которого направил на эту дорогу.
     "Нужно было рассказать ему все гораздо подробнее, -- думал он. -- Боюсь, он погиб в болоте".
     Вдруг кто-то окликнул его по имени, и, глянув через плечо, Дик увидел лицо мальчика, смотревшего на него из камышей.
     -- Ты здесь! -- воскликнул Дик, останавливая лошадь. -- Ты так забился в камыши, что я чуть не, проехал мимо. Я видел твою лошадь; ее затянуло в трясину, и я избавил ее от мучений. Клянусь небом, если бы ты был добрее, ты сам бы ее пристрелил. Ну" вылезай. Тут тебя никто не обидит.
     -- Добрый мальчик, у меня нет никакого оружия; да мне и не нужно оружия, потому что я все равно не умею им пользоваться, -- ответил беглец, выходя на тропинку.
     -- Как ты смеешь называть меня мальчиком? -- крикнул Дик. -- Я, наверное, старше тебя.
     -- Прости меня, добрый мастер Шелтон, -- сказал беглец. -- Я вовсе не хотел тебя обидеть. Напротив, я хочу просить тебя о помощи, так как я попал в беду, сбился с дороги, потерял плащ и своего бедного коня. У меня есть хлыст и шпоры, а ехать не на чем. А главное, -- прибавил он, оглядев свою одежду, -- я такой грязный!
     -- Вздор! -- воскликнул Дик. -- Подумаешь, искупался -- что же тут такого! Кровь ран и грязь странствий только украшают мужчину.
     -- Если так, я предпочитаю мужчин без украшений, -- ответил мальчик. -- Но что мне делать? Прошу тебя, добрый мастер Ричард, дай мне совет. Если я не доберусь до Холивуда, я погиб.
     -- Я дам тебе не только совет, -- сказал Дик, слезая с лошади. -- Я дам тебе своего коня, а сам побегу рядом. Когда я устану, мы поменяемся. Так будет скорее.
     Мальчик сел на коня, и они двинулись в путь, невольно замедляя ход из-за неровностей трясины. Дик шагал рядом с мальчиком, положив руку ему на колено.
     -- Как тебя зовут? -- спросил Дик.
     -- Зови меня Джон Мэтчем, -- ответил мальчик.
     -- А что тебе нужно в Холивуде? -- спросил Дик.
     -- Я спасаюсь от обидчика, -- сказал Джон Мэтчем. -- Добрый аббат Холивуда всегда защищает слабых.
     -- А как ты попал к сэру Дэниэлу, мастер Мэтчем? -- спросил Дик.
     -- Он захватил меня силой, -- ответил Джон Мэтчем. -- Он выкрал меня из моего родного дома, одел меня в этот наряд, вез меня так долго, что у меня чуть не разорвалось сердце, насмехался так, что я чуть не плакал. А когда мои друзья погнались за нами, он посадил меня к себе за спину, чтобы их стрелы попали в меня! Одна из них ранила меня в ногу, и теперь я слегка хромаю. Но придет день суда, и он заплатит за все!
     -- Уж не надеешься ли ты попасть в луну из арбалета? -- сказал Дик. -- Он храбрый рыцарь, и рука у него железная. И если он догадается, что я помог тебе удрать, мне будет плохо.
     -- Бедный мальчик! -- сказал Джон Мэтчем. -- Он твой опекун, я знаю. По его словам, он и мой опекун тоже. Он, кажется, купил право на устройство моего брака. Я в этом плохо разбираюсь, но у него есть какойто повод притеснять меня.
     -- Ты опять называешь меня мальчиком! -- сказал Дик.
     -- А разве ты хочешь, чтобы я тебя называл девочкой, добрый Ричард? -- спросил Мэтчем.
     -- Только не девочкой, -- ответил Дик. -- Я девчонок терпеть не могу!
     -- Ты говоришь, как мальчишка, -- сказал Джон Мэтчем. -- Ты гораздо более думаешь о девчонках, чем хочешь сознаться.
     -- Вот уж нет! -- решительно сказал Дик. -- О девчонках я никогда и не вспоминаю. Черт с ними! Я люблю охоту, сражения, пиры, я люблю веселую жизнь в лесах. А девчонки на такие дела не годятся. Была, впрочем, одна не хуже мужчины. Но ее, бедняжку, сожгли, как ведьму, за то, что она вопреки природе одевалась по-мужски.
     Мастер Мэтчем набожно перекрестился и прошептал молитву.
     -- Что ты делаешь? -- спросил Дик.
     -- Молюсь за ее душу, -- ответил Мэтчем дрогнувшим голосом.
     -- За душу ведьмы? -- воскликнул Дик. -- Ну что ж, молись за нее. Это была лучшая девушка в Европе, и звали ее Жанна д'Арк. Старый Эппльярд-лучник рассказывал, как удирал от нее, словно от нечистой силы. Это была храбрая девушка.
     -- Если ты не любишь девушек, добрый мастер Ричард, -- возразил Мэтчем, -- ты не настоящий мужчина. Ибо господь нарочно разделил род человеческий на две части и послал в мир любовь для ободрения мужчин и утешения женщин.
     -- Вздор! -- сказал Дик. -- Ты много думаешь о женщинах потому, что ты молокосос, младенец! Потвоему, я не настоящий мужчина. Ну что ж, слезай с коня, и я чем угодно -- кулаками, или мечом, или стрелой -- на твоей собственной персоне покажу тебе, мужчина я или нет.
     -- Я не воин, -- сказал Мэтчем поспешно. -- Я вовсе не хотел тебя обидеть. Я просто пошутил. А о женщинах я заговорил потому, что слышал, будто ты скоро женишься.
     -- Я? Женюсь? -- воскликнул Дик. -- Первый раз слышу! На ком же я женюсь?
     -- На Джоанне Сэдли, -- ответил Мэтчем, краснея. -- Это затея сэра Дэниэла. Эта свадьба ему выгодна: он получит деньги и жениха и невесты. Мне говорили, что несчастная девушка горько плачется на судьбу. Не знаю, быть может, она так же, как ты, питает отвращение к брачной жизни, а может быть, ей просто не нравится жених.
     -- От свадьбы, как от смерти, никуда не уйдешь, -- проговорил Дик покорно. -- Так она убивается, говоришь? Видишь, какие бестолковые эти девчонки! Убивается, хотя ни разу меня не видела. Разве я убиваюсь? Нисколько. Если мне придется жениться, я плакать не стану... Ты знаешь ее? Расскажи мне, какая она. Красавица или урод? И какой у нее нрав: добрый или сварливый?
     -- А не все ли тебе равно? -- сказал Мэтчем. -- Если нужно жениться, ты женишься. Какое тебе дело, урод она или красавица? Это все пустяки. Ты ведь не молокосос, мастер Ричард. Если тебе придется жениться, ты плакать не станешь.
     -- А ты умеешь поддеть! -- ответил Шелтон. -- Разумеется, мне все равно.
     -- Приятный муж будет у твоей жены! -- сказал Мэтчем.
     -- У нее будет такой муж, какого ей сулило небо, -- возразил Дик. -- Я не лучше других и не хуже.
     -- Несчастная девушка! -- воскликнул Мэтчем.
     -- Чем же она такая несчастная? -- спросил Дик.
     -- Она выходит замуж за человека, сделанного из дерева, -- сказал Мэтчем. -- О горе! Деревянный муж!
     -- Я, вероятно, действительно сделан из дерева, -- сказал Дик, -- раз ты едешь на моем коне, а я иду пешком. Но если из дерева, так из хорошего.
     -- Добрый Дик, прости меня! -- воскликнул Мэтчем. -- Я пошутил. У тебя самое доброе сердце во всей Англии! Прости меня, милый Дик!
     -- Вздор, -- сказал Дик, смущенный пылкостью своего товарища. -- Ты меня ничуть не обидел. Я, хвала святым, не обидчив.
     Ветер дул им в спину и внезапно донес до них резкий звук трубы; это трубил трубач сэра Дэниэла.
     -- Тише! -- сказал Дик. -- Труба!
     -- Ах! -- сказал Мэтчем. -- Они заметили, что я удрал, а у меня нет коня!
     Он смертельно побледнел.
     -- Не трусь! -- ответил Дик. -- Ты их здорово обогнал, а до перевоза уже рукой подать. Это у меня нет коня, а не у тебя.
     -- Увы, меня поймают! -- воскликнул беглец. -- Дик, добрый Дик, помоги мне!
     -- А разве я тебе не помогаю? -- сказал Дик. -- Мне жаль тебя, только уж очень ты труслив. Слушай же, Джон Мэтчем, -- если тебя действительно зовут Джон Мэтчем: я, Ричард Шелтон даю слово доставить тебя невредимым в Холивуд. Да покинут меня святые, если я покину тебя. Ободрись, сэр Трус. Дорога уже становится лучше. Пришпорь коня. Скорей! Скорей! Обо мне не заботься: я бегаю, как олень.
     Конь бежал крупной рысью, но Дик без труда поспевал за ним; так миновали они болото и добрались до хижины перевозчика на берегу реки.
    ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПЕРЕВОЗ У БОЛОТА
     Широкая, медленная, илистая река Тилл вытекала из болот и бесчисленным своими протоками огибала низкие островка, поросшие ивняками.
     Река была мутна; но в это яркое, прелестное утро все казалось красивым. На открытых местах ветер рябил воду, а в тихих затонах отражались клочья голубого улыбающегося неба.
     Тропа упиралась в маленькую бухту; на самом берегу под крутым обрывом лепилась хижина перевозчика, построенная из жердей и глины; на крыше ее зеленела трава.
     Дик отворил дверь. Внутри на обветшалом и грязном домотканом плаще лежал перевозчик. Это был долговязый, тощий человек, изнуренный болезнью; его трясла болотная лихорадка.
     -- А, мастер Шелтон, -- сказал он. -- Собираетесь на ту сторону? Плохие времена, плохие времена! Будьте осторожны. Здесь разбойничает целая шайка. Поезжайте лучше через мост.
     -- Я тороплюсь, -- ответил Дик. -- У меня нет времени, Хью-Перевозчик. Я очень спешу.
     -- Упрямый вы человек, -- сказал перевозчик, вставая. -- Вам очень повезет, если вы благополучно доберетесь до замка Мот. Больше я ничего не скажу.
     Он заметил Мэтчема.
     -- А это кто? -- спросил он, прищурив глаз и останавливаясь на пороге своей хижины.
     -- Это мой родственник, мастер Мэтчем, -- ответил Дик.
     -- Здравствуй, добрый перевозчик, -- сказал Мэтчем, слезая с коня и взяв его под уздцы. -- Пожалуйста, спусти лодку; мы очень торопимся.
     Тощий перевозчик продолжал внимательно его разглядывать.
     -- Черт возьми! -- крикнул он наконец и захохотал во всю глотку.
     Матчем покраснел до ушей и вздрогнул, а Дик, рассвирепев, схватил невежу за плечо.
     -- Как ты смеешь, грубиян! -- крикнул он. -- Делай свое дело и не смейся над людьми, которые выше тебя по рождению.
     Хью-Перевозчик ворча отвязал свою лодку и столкнул ее в воду. Дик ввел в лодку коня. Мэтчем тоже взобрался в лодку.
     -- Какой же вы маленький, -- сказал Хью, усмехаясь. -- Вас, верно, делали по особой мерке... Ну, мастер Шелтон, я к вашим услугам, -- прибавил он, берясь за весло. -- Даже кошке разрешается смотреть на короля. А я ведь всего лишь позволил себе взглянуть на мастера Мэтчема.
     -- Молчать! -- сказал Дик. -- Налегай на весла!
     Они выехали из бухточки, и вся ширь реки открылась перед ними. Ежеминутно низкие острова загораживали им путь. Тянулись глинистые отмели, качались ветки, дрожали камыши, ныряли и пищали безмолвные крысы. Безлюдным, как пустыня, казался этот водный лабиринт.
     -- Сударь, -- проговорил перевозчик, работая одним веслом, -- говорят, здесь на острове, засел Болотный Джон. Он ненавидит всех, кто держит руку сэра Дэниэла. Не лучше ли нам подняться вверх по реке и высадиться на расстоянии полета стрелы от тропинки? Не советую вам связываться с Болотным Джоном.
     -- Он тоже в той шайке разбойников? -- спросил Дик.
     -- Об этом я говорить не буду, -- сказал Хью. -- Но, по-моему, надо плыть вверх по реке, мастер Дик. А то еще, чего доброго, в мастера Мэтчема попадет стрела.
     И он опять рассмеялся.
     -- Пусть будет по-твоему, Хью, -- ответил Дик.
     -- Тогда снимите свой арбалет, -- продолжал Хью. -- Вот так. Теперь натяните тетиву. Хорошо. Вложите стрелу. Цельтесь прямо в меня и глядите на меня как можно злее.
     -- Это еще зачем? -- спросил Дик.
     -- Я имею право перевезти вас, только подчиняясь насилию, -- ответил перевозчик. -- Если Болотный Джон догадается, что я перевез вас добровольно, мне будет плохо.
     -- Разве эти негодяи так сильны? -- спросил Дик. -- Неужели они осмеливаются распоряжаться лодкой, которая принадлежит сэру Дэниэлу?
     -- Запомните мои слова, -- прошептал перевозчик и подмигнул. -- Сэр Дэниэл падет. Время его прошло. Он падет. Молчок!
     И склонился над веслами.
     Они долго плыли вверх по реке, обогнули один из островов и осторожно двинулись вниз по узкой протоке вдоль противоположного берега. Затем Хью повернул лодку поперек ручья.
     -- Я высажу вас здесь, за ивами, -- сказал Хью.
     -- Тут нет тропинки, -- сказал Дик. -- Тут только ивы, болота и трясина.
     -- Мастер Шелтон, -- ответил Хью, -- я не могу везти вас дальше. Я о вас беспокоюсь, не о себе. Он все время следит за моим перевозом, держа наготове лук. Всех сторонников сэра Дэниэла он подстреливает, как кроликов. Он поклялся распятием, что ни один друг сэра Дэниэла не уйдет отсюда живым. Я сам слышал. Если бы я не знал вас издавна, когда вы были вот таким, я ни за что не повез бы вас. Но в память прежних дней и ради вот этой игрушки, которую вы везете с собой и которая не создана для ран и для войны, я рискнул своей несчастной головой и согласился перевезти вас на тот берег. Будьте довольны и этим. Больше я сделать ничего не могу, клянусь вам спасением своей души!
     Хью еще продолжал грести и разговаривать, как вдруг на острове из самой гущи ив кто-то громко крикнул; раздался треск ветвей -- видимо, какой-то сильный человек торопливо продирался сквозь чащу.
     -- Чума его возьми! -- крикнул Хью. -- Он все время был на острове!
     И Хью энергично погреб к берегу.
     -- Грозите мне луком, добрый Дик! -- взмолился он. -- Грозите так, чтоб это было видно. Я старался спасти ваши шкуры, спасите теперь мою!
     Лодка с треском влетела в чащу ив. Дик сделал знак Мэтчему, и тот с бледным, но решительным лицом проворно пробежал по скамейкам лодки и выскочил на берег. Дик взял лошадь под уздцы и хотел последовать за ним, но справиться с лошадью в густой чаще ветвей было не так-то легко, и он замешкался. Лошадь била ногами и ржала, а лодка качалась из стороны в сторону.
     -- Здесь невозможно вылезть на берег, Хью! -- крикнул Дик, продолжая, однако, отважно тащить в чащу заупрямившуюся лошадь.
     На берегу острова появился высокий человек с луком в руке. Краем глаза Дик увидел, как человек этот, раскрасневшись от быстрого бега, изо всех сил натягивал тетиву.
     -- Кто идет? -- крикнул незнакомец. -- Хью, кто идет?
     -- Это мастер Шелтон, Джон, -- ответил перевозчик.
     -- Стой, Дик Шелтон! -- крикнул человек на острове. -- Клянусь распятием, я не сделаю тебе ничего плохого! Стой!.. А ты, Хью, поезжай назад.
     Дик ответил дерзкой насмешкой.
     -- Ну, если так, ты пойдешь пешком! -- крикнул человек на острове.
     И пустил стрелу.
     Лошадь, пораженная стрелой, забилась от боли и ужаса; лодка опрокинулась, и через минуту все уже барахтались в воде, борясь с течением.
     Прежде чем Дик вынырнул на поверхность, его отнесло на целый ярд от мели; он ничего еще не успел толком разглядеть, как рука его судорожно ухватилась за какой-то твердый предмет, который с силой поволок его куда-то вперед. Это был хлыст, ловко протянутый ему Мэтчемом с ивы, повисшей над водой.

/ Полные произведения / Стивенсон Р. / Чёрная стрела

Смотрите также по произведению "Чёрная стрела":

• Краткое содержание