• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Верн Ж. / Путешествие и приключения капитана Гаттераса

Путешествие и приключения капитана Гаттераса [3/26]

Скачать полное произведение

    - Значит, - сказал Шандон, - и в этом отношении кое-чему мы можем поучиться у вас?
     - Очень немногому, - скромно ответил доктор. - Могу только добавить, что ледяные горы встречались и под менее высокими широтами.
     - Я это хорошо знаю, дорогой доктор, потому что, будучи юнгой на военном шлюпе "Флай"...
     - В тысяча восемьсот восемнадцатом году, - подхватил доктор, - в конце марта, вы прошли между двумя плавающими ледяными островами под сорок вторым градусом широты.
     - Ну, это уж чересчур! - воскликнул Шандон.
     - Зато совершенно справедливо. Поэтому нечего удивляться тому, что, находясь на два градуса севернее, "Форвард" встретил на траверсе айсберг.
     - Вы, доктор, - продолжал Шандон, - настоящий кладезь премудрости, из которого только и остается, что черпать.
     - О, мой источник иссякнет гораздо скорее, чем вы думаете. Но если бы мне удалось наблюдать вблизи это интересное явление, я был бы счастливейшим из докторов.
     - Могу себе представить... Джонсон, - обратился Шандон к боцману, - мне кажется, ветер начинает свежеть?
     - Да, - отвечал боцман. - Но мы идем очень медленно, и вскоре течение Девисова пролива даст себя знать.
     - Вы правы, Джонсон. Если мы хотим быть двадцатого апреля в виду мыса Фарвель, необходимо идти под парами, иначе нас снесет к берегам Лабрадора. Уолл, прикажите развести пары.
     Приказание Шандона было исполнено; через час давление в котле было уже достаточным; паруса были убраны, и винт, вспенивая воду своими лопастями, помчал бриг против северо-западного ветра. 6. ВЕЛИКОЕ ПОЛЯРНОЕ ТЕЧЕНИЕ
     Вскоре многочисленные стаи буревестников и тупиков - обитателей этих печальных мест - возвестили о близости Гренландии. "Форвард" быстро двигался к северу, оставляя за собой длинную полосу черного дыма.
     Во вторник, 17 апреля, около одиннадцати часов утра ледовый лоцман впервые заметил на небе ледяной отблеск. Ледяное поле должно было находиться по крайней мере в двадцати милях к северу. Несмотря ка довольно густые облака, над горизонтом стояло ослепительное белое сияние. Опытные моряки не могли ошибиться насчет этого явления: по яркости отблеска они заключили, что его отбрасывает большое скопление льда, находящееся вне поля зрения, миль за тридцать от брига.
     К вечеру подул южный попутный ветер; Шандон в целях экономии приказал поднять паруса и прекратить пары. "Форвард" под марселями, кливером и фоком быстро направился к мысу Фарвель.
     Восемнадцатого числа, в три часа, был замечен ледяной поток; на поверхности моря, на фоне неба, ярко вырисовывалась тонкая ярко-белая полоска. По-видимому, поток шел от восточных берегов Гренландии, а не из Девисова пролива, потому что льды преимущественно держатся у западных берегов Баффинова залива. Час спустя "Форвард" уже пробирался между льдинами; в самых сплоченных частях ледяного потока льдины колыхались от зыби, хотя были крепко спаяны между собой.
     На следующий день на рассвете вахтенный приметил какой-то корабль: то был датский корвет "Валькирия", шедший контр-галсом к "Форварду" и направлявшийся к Ньюфаундленду. Сила течения пролива начала чувствоваться, и, чтобы противостоять ей, пришлось прибавить парусов.
     Шандон, доктор, Джемс Уолл и Джонсон стояли на юте, наблюдая скорость и направление течения.
     - Доказано ли, - спросил доктор, - что в Баффиновом заливе существует постоянное течение?
     - Ну, конечно, - ответил Шандон, - ведь парусные суда с трудом идут против него.
     - Тем более, - добавил Джемс Уолл, - что оно встречается у восточных берегов Америки и западных берегов Гренландии.
     - В таком случае этот факт подтверждает мнение моряков, уверенных в существовании Северо-Западного прохода, - сказал доктор. - Скорость этого течения приблизительно пять миль в час, и трудно допустить, чтобы оно начиналось в заливе.
     - Ваше рассуждение очень убедительно, доктор, - заметил Шандон, - потому что этот поток направляется с севера на юг, а в Беринговом проливе существует другое течение, которое идет с юга на север и, по всей вероятности, дает начало первому.
     - Таким образом, господа, - сказал доктор, - можно допустить, что Америка совершенно отделена от полярных земель и что воды Тихого океана, обогнув ее северные берега, изливаются в Атлантический океан. Впрочем, вследствие более высокого уровня Тихого океана воды его должны направляться к морям Европы.
     - Однако, - возразил Шандон, - должны же существовать какие-нибудь факты, подтверждающие эту теорию. Если же они есть, - не без иронии добавил он, - то наш всеведущий ученый должен их знать.
     - Еще бы! И если это вас интересует, - любезно отозвался доктор, - я вам скажу, что китов, раненных в Девисовом проливе, через некоторое время убивали у берегов Восточной Азии, причем в теле их еще торчали европейские гарпуны.
     - Если они не обогнули мыс Горн или мыс Доброй Надежды, то неизбежно должны были обойти вокруг северных берегов Америки. Это несомненно так, доктор, - заметил Шандон.
     - Но чтобы вполне вас убедить, дорогой Шандон, - улыбаясь, сказал Клоубонни, - я могу привести и другие факты, например, наличие в Девисовом проливе большого количества плавучих деревьев: лиственниц, осин и других древесных пород, характерных для теплых стран. Мы знаем, что Гольфстрим не дал бы этим деревьям достигнуть пролива; но если их там находят, то, значит, они могли попасть в него только через Берингов пролив.
     - Вы меня убедили, доктор; впрочем, трудно было бы вам не поверить после таких доводов.
     - Кстати, - заметил Джонсон, - вот предмет, который нам многое объяснит. Я вижу в море дерево довольно крупных размером, и, если мистер Шандон позволит, мы поднимем на борт этот древесный ствол и спросим у него, из какой страны он прибыл.
     - Отлично! - воскликнул доктор. - Сначала правило, затем подтверждающий его факт.
     Шандон отдал приказание; бриг направился к замеченному куску дерева, и немного спустя матросы не без труда подняли его на борт.
     Это был ствол красного дерева, до самой сердцевины источенный червями, без чего он, впрочем, и не мог бы плавать.
     - Вот великолепное доказательство! - восторженно воскликнул доктор. - Дерево это не могло быть занесено в Девисов пролив течениями Атлантического океана; с другой стороны, реки Северной Америки тоже не могли занести его в полярный бассейн, поскольку красное дерево растет только под экватором; ясно, как божий день, что оно попало сюда прямехонько через Берингов пролив. Впрочем, посмотрите, господа, на этих червей: они водятся только в теплых странах.
     - Это наносит удар ученым, отрицающим существование знаменитого прохода, - заметил Уолл.
     - Это положительно убивает их! - отвечал доктор. - Я постараюсь набросать маршрут этого дерева: оно занесено в Тихий океан какой-нибудь рекой Панамского перешейка или Гватемалы; затем течение увлекло его вдоль берегов Америки до Берингова пролива, и волей-неволей дерево попало в полярные моря. Заметьте, это дерево еще довольно крепкое и еще не стало губчатым, поэтому можно думать, что оно недавно покинуло родину и благополучно миновало препятствия, какие встречались в проливах, ведущих в Баффинов залив; подхваченный северным течением, ствол прошел Девисов пролив и, наконец, попал на борт "Форварда", к великой радости доктора Клоубонни, который просит у господина Шандона позволения сохранить на память кусок этого дерева.
     - Сделайте одолжение, - сказал Шандон. - Но позвольте мне в свою очередь сказать вам, что вы будете не единственным обладателем такого рода находки. У губернатора датского острова Диско...
     - ...у берегов Гренландии, - прервал его доктор, - имеется стол, сделанный из дерева, добытого из моря при таких же обстоятельствах, - мне это известно, дорогой Шандон. Но я не завидую северному сановнику, потому что, не будь так трудно вылавливать эти стволы, я мог бы отделать целую спальню таким деревом, - так его здесь много.
     Всю ночь со среды на четверг дул яростный ветер. Плавучие стволы попадались все чаще. Приближаться к берегу было опасно в эту пору года, когда часто встречаются льдины, поэтому Шандон приказал убавить паруса, и "Форвард" пошел несколько медленнее под фоком и стакселем.
     Термометр опустился ниже нуля. Шандон велел выдать экипажу теплую одежду: шерстяные куртки и брюки, фланелевые фуфайки и теплые чулки, какие носят норвежские крестьяне. Каждый матрос был снабжен, кроме того, морскими непромокаемыми сапогами.
     Что касается капитана, то он довольствовался своей природной шубой; по-видимому, он был мало чувствителен к колебаниям температуры и, вероятно, уже не раз переносил подобного рода лишения. Впрочем, как датский дог, он и не имел права быть слишком требовательным. Его редко видели, так как он почти все время прятался в самых темных уголках корабля.
     К вечеру в просвете тумана показались берега Гренландии под 37ь2'7" долготы. Доктор, вооружившись подзорной трубой, несколько минут наблюдал цепь остроконечных гор, покрытых ледниками; но густой туман вскоре закрыл их, точно театральный занавес, упавший в самом интересном месте пьесы.
     20 апреля утром "Форвард" оказался в виду айсберга высотой в сто пятьдесят футов, севшего в этом месте на мель еще в незапамятные времена. Оттепели не оказывали на него никакого действия и щадили его причудливые формы. Его видел еще Сноу; Джемс Росс в 1829 году зарисовал его, а в 1851 году французский лейтенант Белло, на корабле "Принц Альберт", совершенно ясно мог его разглядеть. Понятно, что доктор пожелал иметь изображение этой замечательной горы и очень удачно срисовал ее.
     Нет ничего удивительного, что такие громады садятся на мель и неразрывно сливаются с морским дном; обычно они возвышаются над водой примерно на одну треть своего объема, так что айсберг, о котором идет речь, сидел в море на глубине около восьмидесяти морских саженей.
     Наконец, при температуре, не превышавшей в полдень +12ьF (-11ьC), под хмурым, затянутым туманом небом наши мореплаватели увидели мыс Фарвель. "Форвард" пришел в срок к месту назначения, и если бы таинственный капитан вздумал явиться в такую дьявольскую погоду, ему не пришлось бы сетовать на неаккуратность Шандона.
     "Так вот он, - сказал себе доктор, - этот знаменитый мыс, так метко названный! [farewell - прощай (англ.)] Многие, подобно нам, прошли его, но немногим суждено было снова его увидать. Неужели здесь навеки надо распроститься с друзьями, оставшимися в Европе? Вы прошли здесь, Фробишер, Найт, Барло, Вогем, Скрогс, Баренц, Гудзон, Блосвиль, Франклин, Крозье, Белло, но вам не суждено было снова увидеть родной очаг, и мыс этот поистине был для вас мысом Прощания".
     В 970 году мореплаватели, отправившиеся из Исландии, открыли Гренландию, Себастиан Кабота в 1498 году поднялся до 56ь широты; Гаспар и Мигель Котреаль между 1500 и 1502 годами достигли 60ь, а Мартин Фробишер в 1576 году поднялся до залива, носящего и поныне его имя.
     Джону Девису принадлежит честь открытия пролива в 1585 году; два года спустя во время своей третьей экспедиции, этот отважный моряк и славный китобой достиг семьдесят третьей параллели, отстоящей от полюса на двадцать семь градусов.
     Баренц в 1596 году, Уэймут в 1602 году, Джемс Холл в 1605 и 1607 годах, Гудзон, имя которого дано обширному заливу, глубоко врезающемуся в материк Америки, в 1610 году. Джемс Пуль в 1611 году - более или менее продвинулись по проливу, отыскивая Северо-Западный проход, который должен был значительно сократить путь между Новым и Старым светом.
     Баффин в 1616 году открыл в заливе, носящем его имя, пролив Ланкастера; в 1619 году по следам его отправился Джеймс Манк, а в 1719 году - Барло, Вогем и Скрогс, пропавшие без вести.
     В 1776 году лейтенант Пикерсгилл, посланный навстречу капитану Куку, пытавшемуся подняться на север через Берингов пролив, достиг 68ь; в следующем году Йонг с этой же целью поднялся до острова Женщин.
     В 1818 году Джемс Росс прошел вдоль берегов Баффинова залива и исправил гидрографические ошибки своих предшественников.
     Наконец, в 1819 и 1820 годах знаменитый Парри отправился в пролив Ланкастера, преодолев большие трудности, дошел до острова Мелвилла и получил премию в пять тысяч фунтов стерлингов, назначенную парламентом тому из английских мореплавателей, кто пересечет стосемидесятый меридиан при широте высшей, чем семьдесят седьмая параллель.
     В 1826 году Бичи достиг острова Шамиссо; Джемс Росс с 1829 до 1833 года зимовал в проливе Принца Регента и наряду с другими важными исследованиями открыл магнитный полюс.
     Между тем Франклин занялся сухопутным исследованием северных берегов Америки, от реки Макензи до мыса Тернагейн; с 1823 до 1835 года по его следам шел капитан Бак, исследования которого были дополнены в 1839 году Дизом, Симпсоном и доктором Рэ.
     Наконец, сэр Джон Франклин отплыл из Англии в 1845 году на двух кораблях: "Эребус" и "Террор" с целью открытия Северо-Западного прохода; он проник в Баффинов залив, миновал остров Диско, и с тех пор о нем больше не было известий.
     На поиски экспедиции Франклина направился целый ряд спасательных экспедиций, результатом которых было открытие Северо-Западного прохода и подробное исследование полярных земель, берега которых чрезвычайно изрезаны.
     Самые отважные моряки Англии, Франции и Соединенных Штатов отправлялись в эти суровые страны, и благодаря их усилиям прежнюю, неверную, запутанную карту полярного материка можно теперь увидать только в архиве Королевского географического общества в Лондоне.
     В таких чертах представлялась воображению доктора любопытная история полярных стран, когда он, опершись на поручни, следил взглядом за длинной бороздой, тянувшейся по волнам за бригом. Имена смелых моряков возникали в его памяти, и, казалось, он видел под прозрачными сводами ледяных гор бледные тени людей, не вернувшихся на родину. 7. ДЕВИСОВ ПРОЛИВ
     В течение дня "Форвард" легко прокладывал себе дорогу среди разбитых льдин. Ветер был благоприятный, но температура очень низкая; воздушные течения охлаждались, проносясь над ледяными полями.
     Ночью были приняты крайние меры предосторожности, так как ледяные горы в громадном количестве скопились в тесном проходе; нередко на горизонте их насчитывали целыми сотнями. Отделившись от крутых берегов, они таяли под лучами апрельского солнца и погружались в пучину океана, источенные волнами. Встречались также скопления плавучего леса, столкновений с которым следовало избегать. Поэтому на вершине фок-мачты устроили из бочки с подвижным дном так называемое "воронье гнездо", в котором ледовый лоцман, частично защищенный от ветра, наблюдал за морем, предупреждал о замеченных льдинах и, в случае надобности, указывал путь бригу.
     Ночи становились все короче. Благодаря рефракции солнце показалось уже 31 января; день ото дня оно все дольше держалось над горизонтом. Но обильный снегопад сильно затруднял видимость, и плавание становилось все тяжелее.
     21 апреля в просвете тумана показался мыс Отчаяния. Экипаж изнемогал от работы; со дня вступления брига в область льдов матросы не имели ни минуты отдыха; пришлось прибегнуть к помощи паровой машины, чтобы проложить "Форварду" дорогу среди скучившихся ледяных масс.
     Доктор и Джонсон беседовали на корме, а Шандон отправился в свою каюту, чтобы соснуть несколько часов. Клоубонни любил разговаривать со старым моряком, который приобрел большой опыт и знания в своих многочисленных путешествиях. Доктор чувствовал к нему большую симпатию, и боцман отвечал ему тем же.
     - Не правда ли, - говорил доктору Джонсон, - страна эта не похожа на другие страны? Ее назвали Зеленой Землей [Гренландия от сканд. Gronland], а между тем она лишь в течение нескольких недель в году оправдывает свое название.
     - Как знать, любезный Джонсон, - ответил доктор, - не имела ли эта страна в десятом веке полного права на такое название? Немало переворотов совершилось на земном шаре, и вы наверное очень удивитесь, если я вам скажу, что, по словам исландских летописцев, восемьсот или девятьсот лет тому назад на этом материке процветало до двухсот поселков.
     - Это настолько меня удивляет, доктор, что мне даже трудно поверить, потому что Гренландия - печальная страна.
     - Как она ни печальна, а все-таки дает приют своему населению и даже цивилизованным европейцам.
     - Без сомнения. На острове Диско и в Упернивике мы встретим людей, которые решились поселиться в этих угрюмых местах. Однако я всегда думал, что они остаются там скорее по необходимости, чем по собственному желанию.
     - Охотно верю. Впрочем, человек ко всему привыкает, и, по-моему, гренландцы менее достойны сожаления, чем рабочие наших больших городов. Быть может, они и несчастные, но, во всяком случае, не обездоленные люди. Я говорю: несчастные, хотя это слово не вполне выражает мою мысль. Действительно, если они не пользуются благами стран умеренного пояса, то на долю этих людей, освоившихся с суровым климатом, выпадают удовольствия, каких мы даже не можем себе представить.
     - Надо думать, что это так, доктор, потому что небо справедливо. Но я часто бывал у берегов Гренландии, и всякий раз у меня сжималось сердце при виде этих безотрадных пустынь. Следовало бы хоть немного скрасить все эти мысы, косы и заливы, давши им более приветливые названия, потому что мыс Разлуки и мыс Отчаяния едва ли могут привлечь к себе мореплавателей.
     - Мне тоже приходило это на ум, - ответил доктор. - Но названия эти представляют географический интерес, которым не следует пренебрегать. Если рядом с именами Девиса, Баффина, Гудзона, Росса, Парри, Франклина, Белло я встречаю мыс Отчаяния, то вскоре нахожу также залив Милосердия; мыс Провидения как бы противостоит мысу Горя; мыс Недоступный посылает меня к мысу Эдема; я покидаю мыс Поворотный для того, чтобы отдохнуть в заливе Убежища. Перед моими глазами проходит беспрерывный ряд опасностей, неудач, препятствий, успехов, бедствий и достижений, связанных с именами моих великих соотечественников, и, словно коллекция древних медалей, эти названия воскрешают всю историю полярных морей.
     - Вы глубоко правы, доктор, и дай нам бог во время нашего путешествия побольше встречать заливов Успеха и поменьше мысов Отчаяния.
     - Я сам от души этого желаю, Джонсон. Но скажите, экипаж хоть немного образумился, забыл свои страхи?
     - Пожалуй, немного забыл. Но, по правде сказать, с тех пор как мы вошли в пролив, матросы опять начали толковать, о фантастическом капитане. Они ожидали, что он явится на бриг у берегов Гренландии, а между тем его нет как нет. Между нами говоря, доктор, не кажется ли вам это несколько странным?
     - По правде сказать, да.
     - И вы верите, что капитан этот в самом деле существует?
     - Ну, конечно!
     - Но почему же он так странно себя ведет?
     - Откровенно говоря, Джонсон, я думаю, что этот человек хотел как можно дальше завести экипаж, чтобы возвращение было уже невозможно. Будь он на бриге в момент отплытия, всякий бы захотел знать, куда направляется судно, а это могло затруднить капитана в его действиях.
     - Почему же?
     - Допустим, что он задумал какое-нибудь предприятие, превосходящее силы человека, хочет проникнуть туда, куда еще никто не проникал, - как вы думаете, удалось ли бы ему при таких условиях навербовать экипаж? Но, отправившись в путь, можно уйти так далеко, что останется только одно: продвигаться вперед.
     - Очень может быть, доктор. Я знавал многих отважных авантюристов, одно имя которых приводило всех в ужас и которые никогда не нашли бы людей, готовых сопровождать их во время их опасных экспедиций...
     - Кроме меня, Джонсон! - воскликнул доктор.
     - А также и меня, - ответил Джонсон. - Итак, я утверждаю, что наш капитан принадлежит к числу именно таких авантюристов. Но поживем, увидим. Полагаю, что в Упернивике или в заливе Мелвилла этот молодец преспокойно явится на бриг и объявит нам, куда ему взбрело на ум направить судно.
     - Я такого же мнения, Джонсон. Однако трудненько будет подняться до залива Мелвилла. Посмотрите: льдины окружают нас со всех сторон, и "Форвард" с трудом пробирается вперед. Взгляните на эту беспредельную ледяную равнину.
     - Мы, китобои, доктор, называем такую равнину ледяным полем.
     - А вот с той стороны - раздробленное поле. Видите эти длинные льдины, которые соприкасаются краями? Что это такое?
     - Это паковый лед; если скопление льдов имеет круглую форму, мы называем его просто "пак", а если оно длинное, его зовут "потоком".
     - А как называются льдины, которые плавают поодиночке?
     - Это дрейфующие льдины; будь они немного повыше, они назывались бы айсбергами, или ледяными горами. Столкновение с ними очень опасно, и корабли стараются их обходить. Посмотрите на это возвышение, образованное напором льдов, - вот там, на той ледяной поляне; мы называем его торосом; если бы основание его было под водой, то это был бы ледяной риф. Чтобы легче было ориентироваться в полярных морях, пришлось дать особое название различным видам льдов.
     - Ах, какое изумительное зрелище! - восклицал доктор, созерцая чудеса полярных морей. - Какие причудливые, разнообразные картины и как они действуют на воображение!
     - Без сомнения, - ответил Джонсон. - Иной раз льдины принимают прямо фантастические формы, и матросы объясняют их на свой лад.
     - Полюбуйтесь, Джонсон, на это скопление льдов! Ни дать ни взять восточный город с минаретами и мечетями, освещенный бледными лучами луны! А там, дальше, длинный ряд готических арок, напоминающих часовню Генриха Седьмого или здание Парламента.
     - Правда, доктор, здесь на всякий вкус что-нибудь найдется. Но в этих городах и храмах жить опасно, да и приближаться к ним не рекомендуется. Иные из этих минаретов шатаются на своем основании, и самый маленький из них легко может раздавить судно вроде нашего "Форварда".
     - И находились же люди, которые отваживались забираться сюда, без помощи пара! - продолжал Клоубонни. - Кажется прямо невероятным, что парусные суда могли продвигаться среди этих плавучих ледяных скал!
     - А между тем они продвигались, доктор! Когда ветер был противный, - а мне не раз доводилось это испытывать, - на одну из таких льдин забрасывали якорь, и некоторое время судно дрейфовало вместе с ней, в ожидании, когда можно будет двинуться дальше. Правда, при таком способе передвижения требовались целые месяцы для того, чтобы пройти путь, который мы свободно проходим в несколько дней.
     - Мне кажется, - заметил доктор, - температура начинает несколько понижаться.
     - Это было бы очень досадно, - ответил Джонсон. - Для того чтобы массы льдов распались и ушли в Атлантический океан, необходима оттепель. В Девисовом проливе льды встречаются в гораздо большем количестве, потому что между Уолсингемским и Хольстейнборгским мысами берега заметно сближаются. Но за шестьдесят седьмым градусом мы встретим в мае и июне более удобные для навигации воды.
     - Да, но сперва надо пройти пролив.
     - Ну, конечно, доктор. В июне и июле мы нашли бы проход свободным от льдов, как нередко его находят китобойные суда; но у нас очень точные инструкции: нам велено быть здесь уже в апреле. Если я не ошибаюсь, наш капитан - парень не робкого десятка, у которого крепко засела в голове какая-то мысль. Он для того пораньше и отправился в море, чтобы подальше уйти. Впрочем, поживем - увидим.
     Доктор не ошибся, заметив понижение температуры; в полдень термометр показывал уже +6ьF (-14ьС); северо-западный ветер разогнал тучи и помогал течению нагромождать массы плавучих льдов на пути брига. Впрочем, не все льдины двигались в одну сторону; многие, и призом самые высокие, увлекаемые подводным течением, шли в противоположном направлении.
     Плавание брига было сопряжено с большими трудностями; механики не имели ни минуты отдыха. Управление машиной производилось с палубы при помощи целой системы рычагов; по распоряжению вахтенного офицера ход брига то ускоряли, то замедляли. Порой нужно было проскользнуть в расселине среди ледяных полей; порой приходилось пускаться наперегонки с айсбергом, угрожавшим запереть единственный свободный проход. Нередко случалось, что какая-нибудь льдина, неожиданно рухнув в море, заставляла бриг быстро податься назад, чтобы не быть раздавленным. Скопившиеся в проливе массы льдов, увлекаемых и нагромождаемых северным течением, грозили преградить путь кораблю в случае, если бы их спаяло морозом.
     В этих местах встречались бесчисленные стаи птиц: буревестники и чайки носились над морем, испуская оглушительные крики; толстоголовые, с короткой шеей и приплюснутым клювом, чайки рассекали воздух длинными крыльями, не обращая внимания на снежные вихри, поднимаемые бурей. Своим полетом пернатые несколько оживляли безотрадный полярный пейзаж.
     Множество плавучих деревьев неслось по течению, с шумом сталкиваясь между собой; кашалоты с громадной, словно раздутой головой приближались к кораблю, но их и не думали преследовать, хотя Симпсону, гарпунщику, очень этого хотелось. К вечеру заметили тюленей, которые плавали между большими льдинами, выставив из воды круглую голову.
     Двадцать второго числа температура еще более понизилась. "Форвард" ускорил ход, чтобы проникнуть в удобные проходы; встречный северо-западный ветер окончательно установился; паруса убрали.
     В воскресенье у экипажа выдался свободный день. На этот раз молитвы и священное писание читал Шандон. Затем матросы занялись охотой на глупышей и набили их изрядное количество. Изготовленная надлежащим образом, по рецепту Клоубонни, дичь оказалась приятным добавлением к столу офицеров и матросов.
     В три часа пополудни "Форвард" достиг Кин-де-Сэля и горы Суккертоппен; море сильно волновалось; с серого неба по временам спускался густой туман. Однако в полдень удалось произвести обсервацию и определить положение корабля. Бриг находился под 65ь20' широты и 54ь22' долготы. Итак, чтобы встретить более благоприятные условия плавания и свободное от льдов море, надо было пройти еще два градуса.
     В течение 24, 25 и 26 апреля продолжалась беспрерывная борьба со льдами; управление машиной стало крайне утомительным; поминутно приходилось то закрывать, то пускать пары, которые со свистом вырывались из клапанов.
     Во время густого тумана близость айсбергов можно было определить лишь по глухому грохоту обвалов. Бриг рисковал натолкнуться на скопления пресного льда, замечательного своей прозрачностью и твердого, как гранит. Ричард Шандон не упускал случая пополнить запасы пресной воды и каждый день погружал на бриг несколько тонн этого льда.
     Доктор никак не мог привыкнуть к оптическим обманам, которые в этих широтах нередко вызывает преломление световых лучей. Айсберг, удаленный на десять - двенадцать миль от брига, представлялся ему незначительной белой массой, находившейся совсем близко. Клоубонни настойчиво старался привыкнуть к этому странному феномену, чтобы впредь не поддаваться иллюзии.
     Порой приходилось тянуть судно вдоль ледяных полей или работать шестами, которыми матросы отталкивали от брига опасные льдины, - все это вконец изнурило экипаж, а между тем в пятницу 27 апреля "Форвард" находился еще на непроходимом рубеже полярного круга. 8. ТОЛКИ МАТРОСОВ
     Ловко пробираясь свободными проходами, "Форвард" все-таки успел на несколько минут продвинуться к северу. Но вскоре бригу предстояло самому напасть на врага, вместо того чтобы уклоняться от него. Близились ледяные поля протяжением в несколько миль, а так как эти движущиеся массы нередко обладают силой давления, равной десяти миллионам тонн, то столкновения с ними следовало всячески остерегаться. На палубу брига принесли ледовые пилы, чтобы в случае надобности немедленно пустить их в ход.
     Часть матросов философски относилась к трудностям, другие же роптали, хотя и не оказывали явного сопротивления. Гарри, Болтон, Пэн и Гриппер, занимаясь установкой ледопильных приспособлений, перебрасывались словами.
     - Черт побери, - весело говорил Болтон, - мне почему-то припомнилась славная таверна на Уотер-стрит, в которой не худо было бы встать на якорь между стаканом джина и бутылкою портера. Ты не видишь отсюда эту таверну, Гриппер?
     - По правде сказать, - ответил Гриппер, отличавшийся угрюмым нравом, - я, хоть убей, ничего не вижу.
     - Я только к слову сказал, дружище. Ясно как день, в этих ледяных городах, что так по вкусу доктору, не встретишь ни единого погребка, где добрый матрос мог бы промочить глотку пинтой-другой виски.
     - Так оно и есть, Болтон. Добавь еще, что здесь даже нечем как следует подкрепиться. Что за дурацкая затея: лишать спиртных напитков людей, плавающих в северных морях?
     - А разве ты забыл, Гриппер, - возразил Гарри, - что говорил доктор? Никаких крепких напитков, если хочешь быть здоровым и уйти подальше.
     - Да я ничуть не желаю, Гарри, уходить далеко. По-моему, хватит с нас и того, что мы забрались сюда. К чему это упорно лезть вперед, когда здесь сам черт ногу сломит?
     - Ну, что ж, и не пойдем! - воскликнул Пэн. - Как подумаешь, что даже забыл вкус джина, так и заберет тоска!
     - Вспомни, - заметил Болтон, - что говорил тебе доктор!
     - А мало ли что говорят? - пробасил Пэн. - Может быть, про здоровье толкуют только для отвода глаз, а на самом деле хотят навести экономию на крепких напитках.

/ Полные произведения / Верн Ж. / Путешествие и приключения капитана Гаттераса