/ Полные произведения / Олеша Ю. / Три толстяка

Три толстяка [6/7]

Скачать полное произведение

    Фонарь освещал неболое пространство. Суок медленно подвигалась, вглядываясь в темноту. К счастью, ночь не была темной. Ее вещали звез- ды и свет развешанных в парке фонарей, долетавший до это отдаленного места сквозь верхушки деревьев и строений.
     От ограды девочка прошла по короткой аллее, между низкими кустарника- ми, покрытыми какими-то белыми цветами.
     Затем она сразу почувствовала запах зверей. Он был знаком ей: однажды вместе с балаганчиком ездил укротитель с тремя львами и одним ульмским догом.
     Суок вышла на открытую площад. Вокруг что-то чернело, как будто стояли маленькие домики.
     - Клетки, - прошептала Суок.
     Сердце ее сильно билось.
     Она не боялась зверей, потому что люди, представляющие в цирке, вооб- ще не трусливы. Она опасалась только, что какой-нибудь зверь проснется от ее шагов и света фонаря, зарычит разбудит караульного.
     Она подошла к клеткам.
     "Где же Просперо?" - волновалась она.
     Она поднимала выше фонарь и заглядывала в клетки. Все было неподвижно и тихо. Свет фонаря разбивался о прутья клеток и слетал неровными куска- ми на туши спящих за этими прутьями.
     Она видела мохнатые толстые уши, иногда вытянутую лапу, иногда поло- сатую спину... Орлы спали, раскрыв крылья, и походили на старинные гер- бы. В глубине некоторых клеток чернели какие-то непонятные громады.
     В клетке за тонкой серебряной решеткой сидели на жердочках, на разной высоте, попугаи. И когда Суок остановилась у этой клетки, ей показалось, что один из них, который сидел ближе всех к решетке, старый, с длинной красной бородой, открыл один глаз и посмотрел на нее. А глаз его был по- хож на слепое лимонное зерно.
     И мало того: он быстро закрыл этот глаз, точно притворился спящим. При этом Суок показалось, что он улыбнулся в свою красную бороду.
     "Я просто дура", - успокоила себя Суок. Однако ей стало страшно.
     То и дело то тут, то там среди тишины что-то пощелкивало, похрустыва- ло, пищало...
     Попробуйте ночью зайти в конюшню или прислушайтесь к курятнику: вас поразит тишина, и вместе с тем вы будете слышать очень много маленьких звуков - то движение крыла, то чавканье, то треск насеста, то тоненький голос, выскочивший, точно капелька, из горла спящей птицы.
     "Где же Просперо? - снова подумала Суок, но уже с большей тревогой. - А вдруг его казнили сегодня и в его клетку посадили орла?"
     И тут из темно чей-то хриплый голос сказал:
     - Суок!
     И тут же она услышала тяжкое и частое дыхание и еще какие-то звуки, точно скулила большая больнасобака.
     - Ах! - вскрикнула Суок.
     Она метнула фонарь в ту сторону, откуда ее позвали. Там горели два красноватых огонька. Большое черное существо стояло в клетке подобно медведю, держась за прутья и прижав к ним голову.
     - Просперо! - тихо сказала Суок.
     И в одну минуту передумала целую кучу мыслей:
     "Почему он такой страшный? Он рос шерстью, как медведь. В глазах у него красные искры. У него длинные, загнутые когти. Он без одежды. Это не человек, а горилла..."
     Суок готова была заплакать.
     - Наконец-то ты пришла, Суок, - сказало странное существо. - Я знал, что я тебя увижу.
     - Здравствуй. Я пришла тебя освободить, - омолвила Суок дрогнувшим голосом.
     - Я не выйду из клетки. Я сегодня околею.
     И опять послышались жуткие, скулящие звуки. Существо упало, потом приподнялось и снова прижалось к прутьям.
     - Подойди, Суок.
     Суок подошла. Страшное лицо стрело на нее. Конечно, это было не че- ловеческое лицо. Больше всего оно походило на волчью морду. самое страшное было то, что уши этого волка имели форму человеческих ушей, хо- тя и покрыты были короткой твердой шерстью.
     Суок хотела закрыть глаза ладонью. Фонарь прыгал в ее руке. Желтые пятна света летали по воздуху.
     - Ты боишься меня, Суок... Я потерял человеческий облик. Не бойся! Подойди... Ты выросла, похудела. У тебя печальное личико...
     Он говорил с трудом. Он опускался все ниже и наконец лег на деревян- ный пол своей клетки. Он дышал все чаще и чаще, широко раскрывая рот, полный длинных желтых зубов.
     - Сейчас я умру. Я знал, что увижу тебя перед смертью...
     Он протянул свою косматую обезьянью руку. Он чего-то искал в темноте. Раздался звук, как будто выдернули гвоздь, и потом страшная рука протя- нулась сквозь прутья.
     В руке была небольшая дощечка.
     - Возьми эт Там записано все.
     Суок спрятала дощечку.
     - Просперо! - сказалана тихо.
     Ответа не последовало.
     Суок приблизила фонарь. Зубы оскалились навсегда. Мутные, остановив- шиеся глаза смотрели сквозь нее.
     - Просперо! - закричала Суок, рон фонарь. - Он умер! Он умер! Прос- перо!
     Фонарь потух.
    
    
     ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
     ОРУЖЕЙНИК ПРОСПЕРО
    
    
     Глава 11
     ГИБЕЛЬ КОНДИТЕРСКОЙ
    
     Гвардеец, с которым мы познакомились у входа в зверинец как раз в тот момент, когда Суок стянула у него решетчатый фонарь, проснулсят шума, поднявшегося в зверинце.
     Звери рычали, выли, пищали, удари хвостами по железным прутьям, птицы хлопали крыльями...
     Гвардеец зевнул со страшным треском, потянулся, больно ударившись о решетку кулаком, и наконец окончательно пришел в себя.
     Тогда он вскочил. Фонаря не было. Мирно блестели звезды. Благоухал жасмин.
     - Черт возьми!
     Гвардеец плюнул с такой злобой, что плевок полетел, как пуля, и сбил чашечку жасмина.
     Звериный концерт гремел с нарастающей силой.
     Гвардеец поднял тревогу. Через минуту сбежались люди с факелами. Фа- келы трещали. Гвардейцы бранились. Кто-то запутался в сабле и упал, раз- бив нос о чьюто шпору.
     - У меня украли фонарь!
     - Кто-то прошел в зверинец!
     - Воры!
     - Мятежники!
     Гвардеец с разбитым носом и другой гвардеец с разбитой шпорой, а так- же остальные, раздирая темноту факелами, двинулись против неизвестного врага.
     Но ничего подозрительного в зверинце не обнаружилось.
     Тигры ревели, разевая красные вонюч пасти. Львы бегали по клеткам в большой тревоге. Попугаи устроили целый кавардак. Они вертелись, созда- вая впечатление разноцветной карусели. Обезьяны раскачивались на трапе- циях. А медведи пели низким, красивым басом.
     Появление огня и людей еще больше растревожило эту компанию.
     Гвардейцы осмотрели все клетки.
     Все было в порядке.
     Даже фонаря, оброненного Суок, они не нашли.
     И вдруг гвардеец с разбитым носом сказал:
     - Стой! - и поднял высоко факел.
     Все посмотрели наверх. Там чернела зеленая крона дерева. Листья не двигались. Была тихая чь.
     - Видите? - спросил гвардеец грозно. Он потряс факелом.
     - Да. Что-то розовое...
     - Маленькое...
     - Сидит...
     - Дураки! Знаете, что это? Это попугай. Он вылетел из клетки и уселся там, черт бы его побрал!
     Караульный гвардеец, поднявший тревогу, сконфуженно молчал.
     - Нужно его снять. Он переполошил всех зверей.
     - Верно. Лезь, Вурм. Ты моложе всех.
     Тот, кого назва Вурмом, подошел к дереву. Он колебался.
     - Лезь и сними его за бороду.
     Попугай сидел неподвижно. Перья его розовели в гуще листьев, освещен- ной факелами.
     Вурм сдвинул шляпу на лоб и почесал в затылке.
     - Я боюсь... Попугаи кусаются очень больно.
     - Дурак.
     Вурм все-таки полез на дерево. Но на полине ствола остановился, удержался на секунду и потом скользнул вниз.
     - Ни за что! - сказал он. - Это не мое дело. Я не умею сражаться с попугаями.
     Тут раздался чей-то сердитый старческий голос. Какой-то человек, шар- кая туфлями, спешил из темноты к гвардейцам.
     - Не нужно его трогать! - кричал он. - Не тревожьте его!
     Кричавший оказался главным смотрителем зверинца. Он был большой уче- ный и специалист по зоологии, то есть знал в совершенстве все, что только можно знать о животных.
     Его разбудил шум.
     Он жил тут же, при зверинце, и прибежал прямо с постели, даже не сняв колпака и даже с большим блестящим клопом на носу.
     Он был оченьозбужден. В самом деле: какие-то солдаты осмелились вмешиваться в его мир, какой-то олух хочет хватать его попугая за боро- ду!
     Гвардейцы расступились.
     Зоолог задрал голову. Он тоже увидел нечтоозовое среди листьев.
     - Да, - заявил он, - это попугай. Это мой луий попугай. Он всегда капризничает. Ему не сидится в клетке. Это Лаура... Лаура! Лаура! - стал он звать тоненьким голоском. - Он любит ласковое обращение. Лаура! Лау- ра! Лаура!
     Гвардейцы прыснули. Вообще этот маленький старичок в цветном халате, в ночных туфлях, задранной головой, с которой свисала до полу кисть колпака, представлял забавное зрелище среди громадных гвардейцев, ярко пылавших факел и воя зверей.
     Потом произошло самое смешное. Зоолог полез на дерево. Делал он это довольно ловко - очевидно, не в первый раз. Раз, два, три. Несколько раз мелькнули изпод халата его ноги в полосатом белье, и почтенный старик очутился наверху, у цели своего недальнего, но опасного путешествия.
     - Лаура! - снова сладко и льстиво пролепетал он.
     И вдруг пронзительный его крик огласил зверинец, парк и всю окрест- ность по крайней мере на целый километр.
     - Дьявол! - так закричал он.
     Очевидно, вместо попугая на ветке сидело какое-то чудовище.
     Гвардейцы отпрянули от дерева. Зоолог летел вниз. Случай в виде ко- роткой, но довольно крепкой ветки спас его: он повис, зацепивши хала- том.
     О, если бы другие ученые увидели теперь своего почтенного собрата в таком виде, то, конечно, они отвернулись бы из уважения к его лысине и знаниям! Уж слишком неприлично задрался его халат.
     Гвардейцы обратились в бегство. Пламя факелов летело по ветру. В тем- ноте можно было подумать, что скачут черные лошади с огненными гривами.
     В зверинце тревога улеглась. Зоолог висел без движения. Зато во двор- це началось волнение.
     Три Толстяка за четверть часа до появления на дереве таинственного попугая получили неприятные известия.
     "В городе беспорядки. У рабочих появились пистолеты и ружья. Рабочие стреляют в гвардейцев и сбрасывают всех толстяков в воду".
     "Гимнаст Тибул на свободе и собирает жителей окраин в одно войско".
     "Множество гвардейцев ушло в рабочие кварталы, чтобы не служить Трем Толстякам".
     "Фабричные трубы не дымят. Машины бездействуют. Шахтеры отказываются лезть в землю за углем для богачей".
     "Окрестные крестьяне воюют с владельцами поместий".
     Вот что доложили Трем Толстякам министры.
     По обыкновению, от тревоги Три лстяка начали жиреть. На глазах Го- сударственного совета у каждого из них прибавилось по четверти фунта.
     - Я не могу! - жаловался один из них. - Я не могу... Это выше моего терпения... Ах, ах! Запонка впилась мне в горло...
     И тут с треском лопнул его ослепительный воротчок.
     - Я жирею! - выл другой. - Спасите меня!
     А третий уныло смотрел на свое брюхо.
     Таким образом, перед Государственным советом встало два вопроса: во-первых, немедленно придумать средство для прекращения жирения и, во-вторых, подавить беспорядки в городе.
     По первому поводу решили следующее:
     - Танцы!
     - Танцы! Танцы! Да, конечно, танцы. Это наилучший моцион.
     - Не теряя ни минуты, пригласить учителя танцев. Он должен давать Трем Толстякам уроки балетного искусства.
     - Да, - взмолился Первый Толстяк, - но...
     И как раз в это время прилетел из зверинца крик уважаемого зоолога, увидевшего на дереве черта вместо любимого попугая Лауры.
     Все правительство понеслось в парк, по аллеям к зверинцу.
     - Уф! Уф! Уф! - слышалось в парке.
     Тридцать семейств самых лучших бабочек, оранжевых с черными развода- ми, покинули с перепугу парк.
     Появилось множество факелов. Целый горящий, распространяющий запах смолы лес. Этот лес бежал и горел.
     И когда до зверинца оставалось шагов десять, все, что бежало, как будто вдруг внезапно лишилось ног. И сразу же все ринулось обратно с во- ем и писком, пададруг на друга, мечась и ища спасения. Факелы валялись на земле, пламя разлилось, черный дым побежал волной.
     - О!
     - А!
     - Спасайтесь!
     Голоса потрясали парк. Пламя разлетелось, озаряя картину бегства и смятения багровым блеском.
     А оттуда,з зверинца, из-за железной ограды, спокойно, твердыми, ши- рокими шаги шел огромный человек.
     В этом блеске, рыжеголовый, со сверкающими глазами, в разорванной куртке, он шел, как грозное видение. Одной рукой он держал за ошейник, скрученный из железного обрывка цепи, пантеру. Желтый и тонкий зверь, силясь вырваться из страшного ошейника, прыгал, визжал, вился и, как лев на рыцарском флаге, то выпускал, то втягивал длинный малиновый язык.
     И те, которые решились оглянуться, увидели, что на другой руке этот человек нес девочку в сияющем розовом платье. Девочка испуганно смотрела на бесившуюся пантеру, поджимала ноги в туфельках с золотыми розами и жалась к плечу оего друга.
     - Просперо! - вопили люди, удирая.
     - Просперо! Это Просперо!
     - Спасайтесь!
     - Кукла!
     - Кукла!
     И тогда Просперо выпустил зверя. Пантера, размахивая хвостом, огром- ными скачми ринулась за убегавшими.
     Суок спрыгнула с руки оружейника. Много пистолетов было брошено на траву в этом бегстве. Суок подобрала три пистота. Двумя вооружился Просперо, один взяла Суок. Он был почти в половину ее роста. Но она зна- ла, как справиться этой черной, блестящей штукой: в цирке она научи- лась стрелять из пистолета.
     - Идем! - скомандовал оружейник.
     Их не интересовало то, что творилось в глубине парка. Они не думали о дальнейших похождениях пантеры.
     Нужно было искать выход из дворца. Нужно было спасаться.
     Где заветная кастрюля, о которой говорил Тибул? Где таинственная кастрюля, через которую спасся продавец детских воздушных шаров?
     - В кухню! В кухню! - кричала Суок, на ходу размахивая пистолетом.
     Они бежали в полной темноте, разрывая кусты и выгоняя заснувших птиц. О, как пострадало чудесное платье Суок!
     - Пахнет чем-то сладким, - вдруг заявила Суок, остановившись под ка- кими-то освещенными окнами.
     И вместо пальца, который поднимают в случаях, требующих общего внима- ния, она подняла черный пистот.
     Подбежавшие гвардейцы увидели их уже наверху, у вершины дерева. Мгно- вение - и с ветвей, простертых к этим окнам, они перебрались главное окно.
     Это было то же окно, через которое вчера влетел продавец детских воз- душных шаров.
     Это было окно кондитерской.
     Здесь, несмотря на поздний час и даже несмотря на общую тревогу, ки- пела работа. Весь штат кондитеров и хитрых мальчишек в белых колпаках суетился вовсю: они готовили какой-то особенный компот к завтрашнему обеду в честь возвращения куклы наследника Тутти. На этот раз торт уже решено было не делать, из опасения, чтобы еще какой-нибудь летающий гость не погубил и французский крем и удительного качества цукаты.
     Посередине стоял чан. В нем кипятилась ва. Белый пар заволок все. Под этим покровом поварята блаженствовали: они нарезали для компота фрукты.
     Итак... Но тут, сквозь пар и суматоху, кухонные мастера увидели страшную картину.
     За окном качнулись ветви, зашумели листья, точно перед бурей, и на подоконнике появились ое: рыжеволосый гигант и девочка.
     - Руки вверх! - сказал Просперо. В каждой руке он держал по пистоле- ту.
     - Ни с места! - звонко сказала Суок, поднимая свой пистолет.
     Две дюжины белых рукавов, не дожидаясь более внушительного приглаше- ния, взметнулись.
     А потом полетели кастрюли.
     Это был разгром сверющего стеклянного, медного, горячего, сладкого, душистого мира кондитерской.
     Оружейник искал главную кастрюлю. В ней было спасение его и спасение маленькой его спасительницы.
     Они опрокидывали банки, разбрасывали сковороды, воронки, тарелки, блюда. Стекло разлеталось во все стороны и билось со звоном и громом; рассыпанная ка вертелась столбом, как самум в Сахаре; поднялся вихрь миндаля, изюма, черешен; сахарный песок хлестал с полок с грохотом водо- пада; наводнение сиропов поднялось на целый аршин; брызгала вода, кати- лись фрукты, рушились медные башни карюль... Все стало кверху дном. Вот так бывает иногда во сне, когда снит сон и знаешь, что это сон, и поэтому можно делать все, что захочешь.
     Есть! - завизжала Суок. - Вот она!
     То, что искали, нашлось. Крышка полетела в груду развалин. Она шлеп- нулась в густое малиновое, зеленое и золотисто-желтое озеро сиропов. Проспе увидел кастрюлю без дна.
     - Беги! - крикнула Суок. - Я за тобой.
     Оружейник влез в кастрюлю. И, уже исчезнув внутри, услышал вопли тех, кто остался в кондитерской.
     Суок не успела. Пантера, совершая свой страшный путь по парку и двор- цу, появилась здесь. Раны от пуль гвардейцев цвели на ее шкуре розами.
     Кондитеры и повара повалились в один угол. Суок, забыв о пистолете, швырнула в пантеру подвернувшейся под руку грушей.
     Зверь бросился за Просперо - головой в кастрюлю. Он провалился за ним в темный и узкий ход. Все увидели желтый хвост, торчавший из этой каст- рюли точно из колодца. А потом все скрылось.
     Суок закрыла глаза руками:
     - Просперо! Просперо!
     А кондитеры зловеще хохотали. Тут же ворвались гвардейцы. Мундиры их были изорваны, лица в крови, пистолеты дымились: они сражались с нте- рой.
     - Просперо погиб! Его разорвет пантера! Тогда мне все равно. Я сда- юсь.
     Суок говорила спокойно, опустив маленькую руку с очень большим писто- летом.
     Но грянул выстрел. Это Просперо, удирая вниз по подземному ходу, выстрелил в пантеру, летевшую за ним.
     Гвардейцы столпились над кастрюлей. Сиропное озеро доходило до поло- виных огромных сапог.
     Один заглянул в кастрюлю. Потом он сунул туда ру и потянул. Тогда на помощь пришли еще двое. Натужившись, они вытащили за хвост мертвого зверя, застрявшего в воронке.
     - Он мертв, - сказал гвардеец, отдуваясь.
     - Он жив! Он жив! Я его спасла! Я спасла дру народа!
     Так радовалась Суок, бедная маленькая Суок, в изорванном платьице, с помятыми золотыми зами в волосах и на туфельках.
     Она розовела от счастья.
     Она испнила поручение, которое дал ей ее друг, гимнаст Тибул: она освободила оружейника Просперо.
     - Так! - говорил гвардеец, беря Суок за руку. - Пмотрим, хваленая кукла, что ты теперь будешь делать! Посмотрим...
     - Отвести ее к Трем Толстякам...
     - Они приговорят тебя к смерти.
     - Дурак, - спокойно ответила Суок, слизывая с розового кружева слад- кую сиропную кляксу, попавшую на ее платье в то время, когда Просперо громил кондитерскую.
    
    
     Глава 12
     УЧИТЕЛЬ ТАНЦЕВ РАЗДВАТРИС
    
     Что случилось с разоблаченной кукл дальше, пока неизвестно. Кроме того, мы воздержимся пока что и от очих объяснений, а именно: какой такой попугай сидел на дереве и почему испугался почтенный зоолог, кото- рый, быть может, и до сих пор вис на суку, как выстиранная рубаха; ка- ким образом оружейник Просперо азался на свободе и откуда появилась пантера; каким способом Суок утилась на плече оружейника; что это было за чудовище, говорившее на человеческом языке, какую оно передало дощеч- ку Суок и пему оно умерло...
     Все разъяснится в свое время. Уверяю вас, что никаких чудес не проис- ходило, а все совершалось, как говорят ученые, по железным законам логи- ки.
     А сейчас утро. Как раз к этому утру удивительно похорошела природа. Даже у ной старой девы, имевшей выразительную наружность козла, перес- тала болеть голова, нывшая у нее с детства. Такой б воздух в это утро. Деревья не шумели, а пели детскими веселыми голосами.
     В такое утро каждому хочется танцевать. Поэтому неудивительно, что зал учителя танцев Раздватриса был переполнен.
     На пустой желудок, конечно, не потанцуешь. Не потанцуешь, конечно, и с горя. Но пустые желудки и ге были только у тех, кто собирался сегод- ня в рабочих кварталах, чтобы снова идти в поход на Дворец Трех Толстя- ков. А франты, дамы, сыновья и дочери обжор и богачей чувствовали себя превосходно. Они не знали, что гимнаст Тибул строит в полки бедный, го- лодный рабочий люд; они не знали, что маленькая танцовщица Суок освобо- дила оружейника Просперо, которого только и ждал народ; они мало прида- вали значения тем волнениям, которые поднялись в городе.
     - Пустяки! - говорила хорошенькая, но востроносая барышня, приготов- ляя бальные туфли. - Если они снова пойдут штурмовать двец, гвардейцы уничтожат их, как в прошлый раз.
     - Конечно! - заливался молодой франт, грызя яблоко и оглядывая свой фрак. - Эти рудокопы и эти грязные ремесленники не имеют ружей, пистоле- тов и сабель. А у гвардейцев есть даже пушки.
     Пара за парой подходили беспечные и самодовольные люди к дому Разд- ватриса.
     На дверях у него висела дощечка с надписью:
     УЧИТЕЛЬ ТАНЦЕВ РАЗДВАТС Учу не только танцам, но вообще красоте, изяществу, легкости, веивости и поэтическому взгляду на жизнь. Плата за десять танцев вперед.
     На большом паркете медого цвета в круглом зале Раздватрис препода- вал свое искусство.
     Он сам играл на черной флейте, которая каким-то чум держалась у его губ, потому что он все время размахивал руками в кружевных манжетах и белых лайковых перчатках. Он изгибался, принимал позы, закатывал глазки, отбивал каблуком такт и каждую минуту подбегал к зеркалу посмотреть: красив ли он, хорошо ли сидят бантики, блестит ли напомаженная голова...
     Пары вертелись. Их было так много и они так потели, что можно было подумать: варится какой-тоестрый и, должно быть, невкусный суп.
     То кавалер, то дама, завертеись в общей сутолоке, становились похо- жими либо на хвостатую репу, либо на лист капусты, или еще на что-нибудь непонятное, цветное и причудливое, что можно найти в тарелке супа.
     А Раздватрис исполнял в этом супе должность ложки. Тем более что он был очень длинный, тонкий и изогнутый.
     Ах, если бы Суок посмотрела на эти танцы, вот бы она смеялась! Даже тогда, когда она играла роль лотой Кочерыжки в пантомиме "Глупый ко- роль", и то она танцевала куда изящней. А между тем ей нужно было танце- вать, как танцуют кочерыжки.
     И в самый разгар танцев три огромных кулака в грубых кожан перчат- ках постучали в дверь учителя танцев Раздватриса.
     По виду эти кулаки мало чем отличались от глиняных деревянных кувши- нов.
     "Суп" остановился.
     А через пять минут учителя танцев Раздватриса везли во Дворец Трех Толстяков. Три гварйца прискакали за ним. Один из них посадил его на круп своей лошади спиной к себе - другими словами, Раздватрис ехал задом наперед. Другой гвардеец вез его большую картонную коробку. Она была весьма вместительна.
     - Я ведь должен взять с собой некоторые костюмы, музыкальные инстру- менты, а также парики, ноты и любимые романсы, - заявил Раздватрис, со- бираясь в путь. - Неизвестно, сколько мне придется пробыть при дворе. А я привык к изяществу и красоте, а потому люблю часто меть одежду.
     Танцоры бежали за лошадьми, махали платками и кричал Раздватрису приветствия.
     Солнце влезло высоко.
     Раздватрис был волен, что его вызвали во дворец. Он любил Трех Толстяков за то, что их любили сыновья и дочери не менее толстых бога- чей. Чем был богаче богач, тем больше он нравился Раздватрису.
     "В самом деле, - рассуждал он, - какая мне польза от бедняков? Разве они учатся танцевать? Они всегда заняты работой и никогда не имеют де- нег. То ли дело богатые купцы, богатые франты и дамы! У них всегда много денег, и они никогда ничего не делают".
     Как видите, Раздватрис был не глуп по-своему, но по-нашему - глуп.
     "Дура эта Суок! - удивлялся он, вспоминая маленькую танцовщицу. - За- чем она танцует для нищ, для солдат, ремесленников и оборванных детей? Ведь они ей платят так мало денег".
     Должно быть, еще больше удивился бы глупый Раздватрис, если б узнал, что эта маленькая танцовщица рискнула своей жизнью, чтобы спасти вождя этих нищих, ремесленников и оборванных детей - оружейника Просперо.
     Всадники скакали быстро.
     Происшествия в пути были довольно странные. Постоянно вдалеке хлопали выстрелы. Кучки взволнованных людей толпились у ворот. Иног через ули- цу перебегали два-три ремесленника, держа в руках пистолеты... Лавочни- кам, казалось бы, только и торговать в такой чудный день, а они закрыва- ли окна и высовывали свои тстые, блестящие щеки из форточек. Разные голоса из квартала в квартал перекликались:
     - Просперо!
     - Просперо!
     - Он с нами!
     - С на-а-ми!
     Порой пролетал гвардеец на разгоряченной лошади, разбрасывающей пену. Порой какой-нибудь толстяк, пыхтя, бежал в проулок, а по сторонам бежали ражие слуги, приготовив палки для защиты своего господина.
     В одном месте такие слуги, вместо того чтобы защищать своего толстого хозяина, совершенно неожиданно принялись его избивать, производя шум на целый квартал.
     Раздватрис спер подумал, что это выколачивают пыль из турецкого ди- вана.
     Отсыпав три дюжины ударов, слуги поочередно лягнули толстяка в зад, потом, обнявшись и потрясая палками, побежали куда-то, крича:
     - Долой Трех Толстяков! Мы не хотим служить богачам! Да здравствует народ!
     А голоса перекликались:
     - Просперо!
     - Про-о-оспе-еро!
     Словом, была большая тревога. В воздухе пахло порохом.
     И наконец случилось последнее происшествие.
     Десять гвардейцев преградили путь трем своим товарищам, везшим Разд- ватриса. Это были пешие гвардейцы.
     - Стой! - скал один из них. Голубые глаза его сверкали гневом. - Кто вы?
     - Не видишь? - спросил так же гневно гвардеец, за спиной которого си- дел Раздватрис.
     Лошадям, задержанным на полном ходу, не стоялось. Тряслась сбруя. Тряслись поджилки у учителя танцев Раздватриса. Неизвестно, что тряслось громче.
     - Мы солдаты дворцовой гвардии Трех Толстяков.
     - Мы спешим во дворец. Пропустите нас немедленно!
     Тогда голубоглазый гварде вынул из-за шарфа пистолет и сказал:
     - В таком случае, отдайте ва пистолеты и сабли. Оружие солдата должно служить только народу, не Трем Толстякам!
     Все гвардейцы, окружившие всадников, вынули пистолеты. Всадники схва- тились за свое оружие. Раздватрис лишился чувств и свалился с лошади. Когда он очнулся - чно сказать нельзя, но во всяком случае уже после того, как бой меж сопровождавшими его гвардейцами и теми, которые их задержали, окончился. Очевидно, победили последние. Раздватрис увидел около себя того самого, за чьей спиной он сидел. Этот гвардеец был мертв - Кровь, - пролепетал Раздватрис, закрывая глаза.
     Но то, что он увидел через секунду, поясло его в три раза сильнее.
     Его картонная коробка была разбита. Его имущество вывалилось из об- ломков коробки. Его чудная одежда, его рансы и парики валялись в пыли на мостовой...
     - Ах!..
     Это в пылу сражения гвардеец уронил доверенную ему коробку, и она расквасилась о пухлые камни мостовой.
     - А! Ах!
     Раздватрис бросился к своему добру. Он лихорадочно перебрал жилеты, фраки, чулки, туфли с дешевыми, но красивыми на первый взгляд пряжками и снова сел на землю. Его горе не имело границ. Все вещи, весь туалет ос- лся на месте, но самое главное было похищено. И пока Раздватрис возде- вал к голубому небу свои кулачки, похожие на булочки, три всадника нес- лись во весь опор к Дворцу Трех Толстяков.
     Их лошади принадлежали до сражения трем гвардейцам, везшим учителя танцев Раздватриса. После сражения, когда один из них был убит, а ос- тальные сдались и перешли на сторону народа, победители нашли в разбив- шейся коробке Раздватриса нечто розовое, завернутое в марлю. Тогда трое из них немедленно вскочили на отвоеванных лошадей и поскакали.
     Скакавший впереди голубоглазый гвардеец прижимал к груди нечто розо- вое, завернутое в марлю.
     Встречные шарахались в сторону. На шляпе гвардейца была красная ко- карда. Это означало, что он перешел на сторону народа. Тогда встречные, если это не были толстяки или обжоры, аплодировали ему вслед. Но, приг- лядевшись, в изумлении замили: из свертка, который гвардеец держал на груди, свисали ноги девоч в розовых туфлях с золотыми розами вместо пряжек...
    
    
     Глава 13
     ПОБЕДА
    
     Только что мы описывали утро с его необычайными проиествиями, а сейчас повернем обратно и будем описывать ночь, которая предшествовала этому утру и была, как вы уже знаете, полна не менее удивительными про- исшествиями.
     В эту ночь оружейник Просперо бежал из Дворца Трех Толстяков, в эту ночь Суок была схвачена на месте преступления.
     Кроме того, в эту ночь три человека с пррытыми фонарями вошли в спальню наследника Тутти.
     Это происходило приблизительно через час после того, как оружейник Просперо разгромил дворцовую кондитерскую и гвардейцы взяли Суок в плен возле спасательной кастрюли.
     В спальне было темно.
     Высокие окна были наполнены звездами.
     Мальчик крепко спал, дыша очень спокойно и тихо.
     Три человека всячески старались спрятать свет своих фонарей.
     Что они делали - неизвестно. Слышался только шепот. Караул, стоявший у дверей спальни снаружи, продолжал стоять как ни в чем не бывало.
     Очевидно, трое вошедших к наследнику имели какое-то право хозяйничать в его спальне.
     Вы уже знаете, что воспитатели наследника Тутти не отличались храб- ростью. Вы помните случай с куклой. Вы помните, как был испуган воспита- ль при жуткой сцене в саду, когда гвардейцы искололи куклу саблями. Вы видели, как струсил воспитатель, рассказывая об этой сцене Трем Толстя- кам.
     На этот раз дежурный воспитатель оказался таким же трусом.
     Представьт он находился в спальне, когда вошли трое неизвестных с фонарями. Осидел у окна, оберегая сон наследника, и, чтобы не заснуть, глядел на звезды и проверял свои знания в астрономии.
     Но тут скрипнула дверь, блеснул свет и мелькнули три таинственные фи- гуры. Тогда воспитатель спрятался в кресле. Больше всего он боялся, что его длинный нос выдаст его с головой. В самом деле, этот удивительный нос четко чернел на фоне звездного окна и мог быть сразу замечен.
     Но трус себя успокаивал: "Авось они подумают, что это такое украшение на ручке кресла или карниз противоположного дома".
     Три фигуры, чуть-чуть освещенные желтым светом фонарей, подошли к кровати наследника.
     - Есть, - раздался шепот.
     - Спит, - ответил другой.
     - Тес!..
     - Ничего. Он спит крепко.
     - Итак, действуйте.

/ Полные произведения / Олеша Ю. / Три толстяка