/ Полные произведения / Пелевин В.О. / Тарзанка
Тарзанка [2/2]
    Петр Петрович на секунду приоткрыл глаза и увидел, что стена рядом  с  его  лицом  осветилась  и пожелтела - луна снова вышла из-за туч. Почему-то от этого на душе стало чуть легче.
        "Так, - стал он думать дальше,  - где я его встретил-то?  До статуй,  это точно.  Когда статуи появились, он уже рядом был. И за  первой кошкой мы тоже еще до статуй бежали.  Да,  точно - он еще сначала не соглашался никак.  А потом меня  пробрало  -  про природу ему стал говорить,  про красоту...  Ведь чувствовал, что не надо говорить, что при себе надо все держать, если не хочешь, чтобы  в  душу  тебе плюнули...  Как это в Евангелии - не мечите бисера вашего перед свиньями,  ибо потопчут,  что ли?  Вот  ведь жизнь  какая.  Даже  если  тебе  пустяк какой понравился - вроде того,  как луна статуи освещает,  - и то молчать надо. Все время молчать  надо,  потому  что  откроешь рот - пожалеешь...  И ведь интересно:  давно  уже  это  понял,  а  до  сих  пор  от   своей доверчивости страдаю.  Каждый раз жду,  пока в душу плюнут...  А это тип - хам, хам, хам! Редкий. Еще и говорит - обойдется, мол. Покровительственно так...  Да ну его к черту,  в самом деле, уже битый час о нем думаю, а тут луна зайдет. Чести много".
        Петр Петрович  отвернулся  от  стены,  поднял  глаза вверх и слабо улыбнулся.  Луна светила из круглой пушистой дыры в облаке и   казалась   из-за   этого   своим  собственным  отражением  в несуществующей проруби.  Город внизу был тих и покоен,  а воздух полон еле уловимых запахов цветения Бог весть каких трав.
        Где-то в далеком окне пиратским басом запел Стинг - пожалуй, слишком громко для ночного времени.  Это была "Moon over Bourbon street" - песня,  которую Петр Петрович помнил и любил со времен своей  молодости.  Забыв  обо всем,  он стал слушать,  а в одном месте даже быстро заморгал, вспомнив что-то давно позабытое.
        Постепенно обида  и  боль отпустили.  Размолвка со случайным спутником с каждой секундой казалась  все  несущественней,  пока наконец  не  сделалось  даже  непонятно,  из-за  чего это он так расстроился несколько  минут  назад.  Когда  голос  Стинга  стал слабеть,  Петр  Петрович  оторвал  руку  от  стены  и напоследок несколько раз  щелкнул  пальцами  в  такт  отчаянным  английским словам:
                And you'll never see my face
                Or hear the sound of my feet
                While there's a moon over Bourbon street.
        Наконец песня  кончилась.  Вздохнув,  Петр  Петрович помотал головой, чтобы собраться с мыслями. Пора было идти домой.
        Он повернул  назад,  шагнул за угол и легко соскочил на пару метров вниз,  туда,  где идти было удобнее. Ночь была все так же загадочна  и  нежна,  и  прощаться  с ней очень не хотелось,  но завтра утром ждало много дел,  и надо было хоть немного поспать. Он  последний  раз  посмотрел  по сторонам,  потом кротко глянул вверх,  улыбнулся и медленно  побрел  по  мерцающей  серебристой полосе,  целуясь с ночным ветром и думая,  что,  в сущности,  он совершенно счастливый человек.
Добавил: Havasya
[ 1 ] [ 2 ]