Есть что добавить?
Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru! |
|
 / Полные произведения / Кристи А. / Десять негритят
Десять негритят [9/10]
-- Нет! Нет! Не смейте так говорить!
-- Да, да, утопили, -- Ломбард добродушно засмеялся. -- Не знаю, почему. И представить даже не могу, почему. Вот разве что тут был замешан мужчина. Угадал?
Вера вдруг почувствовала бесконечную усталость, все стало ей безразлично.
-- Да, -- тупо повторила она. -- Тут был замешан мужчина.
-- Спасибо, -- сказал Ломбард, -- это все, что я хотел знать.
Вдруг Вера подскочила.
-- Что случилось? -- вскрикнула она. -- Уж не землетрясение ли!
-- Да нет, какое там землетрясение. И все-таки не могу понять, в чем дело: земля дрогнула, словно от сильного удара. Потом, мне почудился... а вы слышали крик? Я слышал.
Оба посмотрели на дом.
-- Грохот донесся оттуда. Пойдем посмотрим, что там происходит? -- предложил Ломбард.
-- Нет, нет, ни за что.
-- Как хотите. Я пошел.
-- Ладно. И я пойду с вами, -- упавшим голосом сказала Вера.
Они вскарабкались вверх по склону, подошли к дому. У залитой солнцем площадки перед домом вид был на редкость мирный и приветливый. Они постояли там минуту-другую, потом решили из осторожности сначала обогнуть дом. И чуть не сразу наткнулись на Блора. Он лежал, раскинув руки, на каменной площадке с восточной стороны дома -- голова его была разбита: на него свалилась глыба белого мрамора.
-- Чья это комната над нами? -- спросил Ломбард.
-- Моя, -- дрогнувшим голосом ответила Вера. -- А это -- часы с моей каминной полки... Ну да, они самые, белые мраморные часы в виде медведя. В виде медведя, -- повторила она, и голос ее пресекся.
Филипп положил руку ей на плечо.
-- Теперь все ясно, -- мрачно сказал он, -- Армстронг прячется в доме. Но на этот раз он от меня не уйдет.
Вера вцепилась в него.
-- Не валяйте дурака! Настал наш черед. Мы последуем за Блором. Он только того и ждет, что мы пойдем его искать. Он на это рассчитывает.
-- Вполне возможно, -- подумав, сказал Филипп.
-- Во всяком случае, теперь вы должны признать, что мои подозрения оправдались.
Он кивнул.
-- Да, вы были правы. Конечно же, это Армстронг. Но где же он, чтоб его черт побрал, прячется? Мы с Блором прочесали весь остров.
-- Если вы не нашли его прошлой ночью, значит, вам не найти его и сейчас, -- сказала Вера. -- Это же ясно как божий день.
-- Так-то оно так, и все же... -- упорствовал Ломбард.
-- Он наверняка заранее соорудил себе тайник -- как мы только не догадались, это же элементарно. Знаете, наподобие тех тайников в старых усадьбах, где прятали католических священников.
-- Вы забываете, что здесь не старая усадьба, а современный дом.
-- И все равно он мог построить здесь тайник.
Филипп помотал головой.
-- Мы на следующее же утро после приезда обмерили весь дом, и я ручаюсь, что здесь нет никаких пустот.
-- Вы, наверное, ошиблись, -- сказала Вера.
-- Мне хотелось бы проверить...
-- Проверить? Он только этого и ждет. Устроил в доме засаду -- поджидает вас.
-- Вы забываете, что я вооружен, -- запротестовал Ломбард, наполовину вытянув из кармана револьвер.
-- Вы уже говорили, что Блору нечего бояться -- Армстронгу с ним не справиться. Он физически его сильнее, и потом он был начеку. Но вы не учитываете, что Армстронг сумасшедший. А у сумасшедшего уйма преимуществ перед нормальными людьми. Он вдвое хитрее.
Ломбард сунул револьвер обратно в карман.
-- Будь по-вашему, -- сказал он.
-- Ну, а ночью что мы будем делать? -- спросил Ломбард чуть спустя.
Вера не ответила.
-- Об этом вы не подумали? -- напустился он на нее.
-- Что мы будем делать? -- обескураженно повторила Вера. -- Господи, как я боюсь...
-- Впрочем, не беда, погода сегодня сносная, -- рассудительно сказал Ломбард. -- Ночь будет лунная. Найдем безопасное место, заберемся повыше на скалу. Пересидим там ночь, дождемся утра. Главное -- не уснуть... Прокараулим ночь, а если кто попробует к нам подойти, я его пристрелю. А может, вы боитесь холода? -- помолчав, спросил он, -- На вас такое легкое платье.
-- Холода? Мертвым холоднее. -- Вера закатилась пронзительным смехом.
-- Ваша правда, -- согласился Ломбард.
Вера нетерпеливо ерзала на месте.
-- Не могу больше здесь сидеть. Этак я с ума сойду. Давайте немного походим.
-- Я не прочь.
То опускаясь, то поднимаясь, они медленно побрели вдоль нависшей над морем скалы. Солнце заходило. Его лучи золотили море, окутывали Веру и Ломбарда золотистой дымкой.
-- Жаль, что мы не можем искупаться... -- сказала Вера с каким-то нервным смешком.
Филипп посмотрел на море.
-- Что это там? -- прервал он ее. -- Вон у того большого камня? Да нет, чуть подальше, правей.
Вера вгляделась.
-- Похоже, сверток с одеждой, -- сказала она.
-- Уж не купальщик ли? -- хохотнул Ломбард. -- Впрочем, вряд ли. Скорее всего, водоросли.
-- Спустимся, посмотрим, -- предложила Вера.
-- Это одежда, -- сказал Ломбард, когда они спустились ниже. -- Вернее сверток с одеждой. Смотрите, вон башмак. Давайте подойдем поближе.
Карабкаясь по утесам, они поползли вниз, но вдруг
Вера остановилась.
-- Это не одежда. Это человек, -- сказала она.
Труп застрял между двумя камнями, -- очевидно, его забросил туда прилив.
Вера и Ломбард, преодолев последний утес, подобрались к утопленнику. Склонились над ним. И увидели посиневшее, разбухшее, страшное лицо.
-- Господи, -- воскликнул Ломбард, -- да это же Армстронг!
Глава шестнадцатая
Казалось, прошла вечность... мир кружился, вращался... Время не двигалось. Оно остановилось -- тысяча веков миновало. Да нет, прошла всего минута. Двое стояли, смотрели на утопленника... Наконец медленно, очень медленно Вера и Филипп подняли головы, поглядели друг другу в глаза.
Ломбард рассмеялся.
-- Ну вот, все выяснилось, -- сказал он.
-- Кроме нас двоих, на острове никого -- никого -- не осталось, -- сказала Вера чуть не шепотом.
-- Вот именно, -- сказал Ломбард. -- Теперь все сомнения рассеялись, не так ли?
-- Как вам удался этот фокус с мраморным медведем? -- спросила Вера.
Он пожал плечами.
-- Ловкость рук и никакого мошенства, голубушка, только и всего...
Их взгляды снова скрестились.
"А ведь я его только сейчас разглядела, -- подумала Вера. -- На волка -- вот на кого он похож... У него Совершенно волчий оскал...
-- Это конец, понимаете, конец, -- сказал Ломбард, в голосе его сквозила угроза. -- Нам открылась правда. И конец близок...
-- Понимаю, -- невозмутимо ответила Вера.
И снова стала смотреть на море. "Генерал Макартур тоже смотрел на море, когда же это было? Всего лишь вчера? Или позавчера? И он точно так же сказал: "Это конец!" Сказал смиренно, чуть ли не радостно..."
Но одна лишь мысль о конце вызывала возмущение в душе Веры. "Нет, нет, она не умрет, этого не будете -- Вера перевела взгляд на утопленника.
-- Бедный доктор Армстронг! -- сказала она.
-- Что я вижу? -- с издевкой протянул Ломбард. -- Исконное женское сострадание?
-- А почему бы и нет? -- сказала Вера. -- Разве вы не испытываете сострадание?
-- Во всяком случае, не к вам. Вам я не советую рассчитывать на мое сострадание.
Вера снова перевела глаза на труп.
-- Нельзя оставлять тело здесь. Надо перенести его в дом.
-- Чтобы собрать все жертвы вместе? Порядок прежде всего? А по мне, пусть лежит здесь -- меня это не волнует.
-- Ну, хотя бы поднимем труп повыше, чтобы его не смыл прибой.
-- Валяйте, -- засмеялся Ломбард.
Нагнулся, потянул к себе утопленника. Вера, присев на корточки, помогала ему.
-- Работенка не из легких. -- Ломбард тяжело дышал.
Наконец им удалось вытащить труп из воды.
Ломбард разогнулся.
-- Ну как, теперь довольны? -- спросил он.
-- Вполне, -- сказала Вера.
Ее тон заставил Ломбарда насторожиться. Он повернулся к ней, но, еще не донеся руку до кармана, понял, что револьвера там нет. Вера стояла метрах в двух, нацелив на него револьвер.
-- Вот в чем причина женской заботы о ближнем! -- сказал Ломбард. -- Вы хотели залезть ко мне в карман.
Она кивнула. Ее рука с револьвером даже не дрогнула.
Смерть была близко. Никогда еще она не была ближе. Но Филипп Ломбард не собирался капитулировать.
-- Дайте-ка сюда револьвер, -- приказал он.
Вера рассмеялась.
-- А ну, отдайте его мне, -- сказал Ломбард.
Мозг его работал четко: "Что делать? Как к ней подступиться? Заговорить зубы? Усыпить ее страх? А может, просто вырвать у нее револьвер? Всю свою жизнь Ломбард шел на риск. Поздно меняться".
-- Послушайте, голубушка, вот что вам скажу, -- властно, с расстановкой начал он. И не докончив фразы, бросился на нее. Пантера, тигр, и те не бросились бы стремительнее... Вера машинально нажала курок... Пуля прошила Ломбарда, он тяжело грохнулся на скалу.
Вера, не спуская пальца с курка, осторожно приблизилась к Ломбарду. Напрасная предосторожность. Ломбард был мертв -- пуля пронзила ему сердце.
Облегчение, невероятное, невыразимое облегчение -- вот что почувствовала Вера. Конец, наступил конец. Ей некого больше бояться, ни к чему крепиться... Она одна на острове. Одна с девятью трупами. Ну и что с того? Она-то жива!.. Она сидела у моря и чувствовала себя невыразимо счастливой, счастливой и безмятежной... Бояться больше было некого.
Солнце садилось, когда Вера наконец решилась вернуться в дом. Радость была так сильна, что просто парализовала ее. Подумать только -- ей ничего не угрожает, она упивалась этим изумительным ощущением.
Лишь чуть погодя она поняла, что ей до смерти хочется есть и спать. Но прежде всего -- спать. Нырнуть в постель и спать, спать, спать без конца... Может быть, завтра все же придет лодка и ее вызволят, а впрочем, какая ей разница. Никакой -- она не прочь остаться и здесь. Особенно сейчас, когда на острове больше никого нет. Здесь такой покой, благословенный покой...
Она встала, посмотрела на дом. Ей больше нечего бояться! Для страхов нет оснований! Дом как дом, удобный, современный! Вспомнить только, что несколько часов назад один его вид приводил ее в трепет...
Страх... что за странное чувство... Но все страхи теперь позади. Она победила... одолела самую гибельную опасность. У нее хватило и смекалки, и ловкости, чтобы взять реванш над противником.
Она стала подниматься к дому. Солнце садилось в море, небо исчертили багровые, огненные полосы. Красота, покой...
"Уж не привиделись ли мне эти ужасы во сне?" -- подумала Вера.
Она устала... До чего же она устала. Все ее тело ныло, глаза сами собой закрывались. Ей нечего больше бояться... Она будет спать. Спать... спать... спать... Спать спокойно: ведь кроме нее, на острове никого нет. Последний негритенок поглядел устало...
Вера улыбнулась. Вошла в дом. Здесь тоже царил покой, непривычный покой. Она подумала: "При других обстоятельствах я вряд ли бы решилась спать в доме, где чуть не в каждой комнате по мертвецу. Может, пойти сначала на кухню поесть? Да нет, не стоит. Бог с ней, с едой. Она просто падает от усталости..." Она миновала двери столовой. На столе все еще стояли три фигурки.
"Вы явно отстаете, мои маленькие друзья", -- сказала она со смехом и вышвырнула двух негритят в окно. Осколки разлетелись по каменной площадке. Зажав третьего негритенка в руке, она сказала: -- Пойдем со мной! Мы победили, малыш! Победили!
Холл освещал угасающий свет заходящего солнца. Вера, зажав в руке негритенка, поднималась по лестнице. Медленно-медленно, еле передвигая ноги.
Последний негритенок поглядел устало...
"Как же кончается считалка? Ах, да: "Он пошел жениться, и никого не стало".
Жениться... Чудно, ей опять показалось, что Хьюго здесь, в доме... Да, это так. Он ждет ее наверху.
-- Не глупи, -- сказала себе Вера. -- Ты устала и у тебя разыгралось воображение.
Она медленно тащилась по лестнице. На площадке револьвер выскользнул из ее руки, звук его падения заглушил толстый ковер. Вера не заметила, что потеряла револьвер. Ее внимание занимал фарфоровый негритенок. "До чего тихо в доме! Почему же ей все кажется, что в доме кто-то есть? Это Хьюго, он ждет ее наверху... Последний негритенок поглядел устало...
О чем же говорилось в последнем куплете? Он пошел жениться, так, что ли? Нет, нет... И вот она уже возле своей двери. Хьюго ждет ее там -- она ни минуты в этом не сомневается".
Она открыла дверь... Вскрикнула от удивления... "Что это висит на крюке? Неужели веревка с готовой петлей. А внизу стул -- она должна на него встать, потом оттолкнуть его ногой... Так вот чего хочет от нее Хьюго... Ну да, и в последней строчке считалки так и говорится:
Он пошел повесился, и никого не стало!
Фарфоровый негритенок выпал из ее руки, покатился по полу, разбился о каминную решетку. Вера машинально сделала шаг вперед. Вот он, конец -- где ему и быть, как не здесь, где холодная мокрая рука Сирила коснулась ее руки.
Плыви к скале, Сирил, я разрешаю.
"Нет ничего проще убийства! Но потом... потом воспоминая о нем никогда не покидают тебя..."
Вера встала на стул, глаза ее были раскрыты широко, как у сомнамбулы... Накинула петлю на шею. "Хьюго следит, чтобы она исполнила свой долг -- он ждет".
Вера оттолкнула стул...
ЭПИЛОГ
-- Нет, это невозможно! -- взорвался сэр Томас Легг, помощник комиссара Скотланд-Ярда.
-- Совершенно верно, сэр, -- почтительно ответствовал инспектор Мейн.
-- На острове нашли десять трупов -- и ни единой живой души. Бред какой-то!
-- И тем не менее это так, -- невозмутимо сказал инспектор.
-- Но, чтоб мне пусто было, кто-то же их все-таки убил? -- сказал сэр Томас Легг.
-- Именно эту загадку мы и пытаемся разгадать, сэр.
-- А медицинская экспертиза вам ничего не дала?
-- Ничего, сэр. Уоргрейва и Ломбарда застрелили.
Уоргрейва выстрелом в голову, Ломбарда -- в сердце.
Мисс Брент и Марстон умерли от отравления цианистым калием, а миссис Роджерс от сильной дозы снотворного.
Роджерса хватили топором по голове. У Блора размозжена голова. Армстронг утонул. Генералу Макартуру ударом по затылку раздробили череп. Веру Клейторн нашли в петле.
Помощник комиссара скривился.
-- Темное дело...
Помолчал, собираясь с мыслями, и снова напустился на инспектора Мейна:
-- А вам не удалось ничего выведать у жителей Стиклхевна? Не может быть, чтобы они ничего не знали.
Инспектор Мейн пожал плечами.
-- Здесь живут рыбаки, сэр, люди простые, скромные.
Они знают, что остров купил некий мистер Оним -- только и всего.
-- Но должен же был кто-то доставить на остров продовольствие, приготовить дом к приезду гостей.
-- Этим занимался Моррис. Некий Айзек Моррис.
-- И что же он говорит?
-- Ничего, сэр, его нет в живых.
Помощник комиссара насупился:
-- Мы что-нибудь знаем об этом Моррисе?
-- Знаем, как не знать, сэр. Весьма малопочтенная личность. Года три назад он был замешан в афере Беннито, помните, они тогда взвинтили цены на акции, но доказать, что он в этом участвовал, мы не могли. Причастен он был и к той афере с наркотиками. И опять же мы ничего не смогли доказать. Моррис умел выходить сухим из воды.
-- Это он вел переговоры о покупке Негритянского острова?
-- Да, сэр, но он не скрывал, что покупает остров для клиента, который желает остаться неизвестным.
-- Почему бы вам не покопаться в его финансовых делах, может быть, вы бы что-нибудь там и выудили?
Инспектор Мейн улыбнулся.
-- Знай вы Морриса, сэр, вам никогда бы не пришла в голову такая мысль. Он умел оперировать с цифрами, мог запутать и лучших экспертов страны. Мы хлебнули с ним лиха в деле Беннито. Он и здесь тоже запутал все следы, а найти, кто его нанимал, нам пока не удалось.
Томас Легг вздохнул.
-- Моррис приехал в Стиклхевн, договорился обо всех хозяйственных делах. Сказал, что действует от имени мистера Онима. Он же и разъяснил жителям Стиклхевна, что гости мистера Онима заключили пари, обязались прожить на острове неделю. Поэтому какие бы сигналы они ни подавали, обращать на них внимание не стоит.
Сэр Томас Легг заерзал в кресле:
-- И вы хотите меня убедить, Мейн, что местные жители и тут ничего не заподозрили?
Мейн пожал плечами.
-- Сэр, вы забываете, что Негритянский остров раньше принадлежал Элмеру Робсону, молодому американскому миллионеру. Чего он и его гости там только ни выделывали. У жителей Стилкхевна просто глаза на лоб лезли. Но в конце концов ко всему привыкаешь, и они сжились с мыслью, что на этом острове должно твориться черт-те что. Если поразмыслить, их можно понять.
Сэру Томасу Леггу пришлось согласиться.
-- Фред Нарракотт -- это он перевез гостей на остров -- обронил одну весьма знаменательную фразу. Он сказал, что вид гостей его удивил. "У мистера Робсона собиралась совсем другая публика". И я думаю, именно потому, что это были такие обычные, ничем не приметные люди, он нарушил приказ Морриса и по сигналу "SOS" отправился им на помощь.
-- Когда именно Нарракотт и его люди попали на остров?
-- Утром 11-го сигналы "SOS" заметила группа скаутов. Однако добраться до острова не было никакой возможности. Пристать к острову Нарракотту удалось лишь 12-го в полдень. Местные жители утверждают, что до этого никто не мог покинуть остров. После шторма море еще долго не успокаивалось.
-- А вплавь никто не мог оттуда улизнуть?
-- От острова до берега не меньше полутора километров, вдобавок, море было бурное, волны со страшной силой обрушивались на берег. И потом на прибрежных скалах стояли скауты, рыбаки -- они во все глаза следили за островом.
У сэра Томаса Легга вырвался вздох.
-- Кстати, как насчет пластинки, которую нашли в доме? Может быть, она нам чем-нибудь поможет?
-- Я изучил этот вопрос, сэр, -- сказал инспектор Мейн. -- Пластинка изготовлена фирмой, поставляющей реквизит для театра и кино. Отправлена А. Н. Ониму, эсквайру, по просьбе Айзека Морриса, предполагалось, что ее заказали для любительской постановки неопубликованной пьесы. Машинописный текст возвратили вместе с пластинкой.
-- Ну, а сам текст вам ничего не дал? -- спросил сэр Томас Легг.
-- Я перехожу к этому пункту, сэр, -- инспектор Мейн откашлялся. -- Я, насколько это было возможно, провел самое тщательное расследование тех обвинений, которые содержал текст пластинки. Начал я с Роджерсов -- они приехали на остров первыми. Чета Роджерс была в услужении у некой мисс Брейди. Мисс Брейди скоропостижно скончалась. Лечивший ее врач ничего определенного сказать не мог. Из его слов я сделал вывод, что нет никаких оснований считать, будто Роджерсы ее отравили, скорее, они просто допустили небрежность в уходе за больной, иначе говоря, кое-какие поводы для подозрений имеются. Но доказать основательность подобных подозрений практически невозможно.
Далее следует судья Уоргрейв. Его ни в чем не упрекнешь. Он отправил на виселицу Ситона. Но Ситон и в самом деле был виновен, и тут никаких сомнений нет. Исчерпывающие доказательства его вины, правда, обнаружились много лет спустя после казни. Но во время процесса девять из десяти человек считали Ситона невиновным и были убеждены, что судья просто-напросто сводит с ним счеты.
Вера Клейторн, как я выяснил, служила одно время гувернанткой в семье, где утонул маленький мальчик. Но она, похоже, не имела к этому никакого отношения. Более того, она пыталась спасти ребенка -- бросилась в воду, и ее унесло в открытое море, так что она сама едва не погибла.
-- Продолжайте, Мейн, -- вздохнул Легг.
-- Перейду к доктору Армстронгу, -- сказал Мейн. -- Весьма заметная фигура. Кабинет на Харли-стрит. Пользуется репутацией знающего, надежного врача. Ни следа нелегальных операций, ничего, похожего, однако он и в самом, деле оперировал пациентку по фамилии Клине, в 1925 году, в Лейтморе -- он тогда работал в тамошней больнице. У нее был перитонит, и она скончалась прямо на операционном столе. Может быть, Армстронг и не очень искусно провел операцию: он ведь только начинал оперировать, но от неумелости до преступления далеко. Ясно одно: никаких причин убивать эту женщину у него не было.
Далее -- Эмили Брент. Беатриса Тейлор была у нее в услужении. Она забеременела, старая Дева вышвырнула ее на улицу, и девушка от отчаяния утопилась. Жестокий поступок, но состава преступления и тут нет.
-- В том-то вся штука, -- сказал сэр Томас Легг. -- Видно, мистера Онима интересовали преступления, за которые невозможно было привлечь к суду.
Мейн невозмутимо продолжал перечислять:
-- Молодой Марстон был бесшабашным водителем. У него дважды отнимали водительские права, и, по-моему, ему следовало навсегда запретить водить машину. Больше за ним ничего не числится. Джон и Люси Комбс -- это ребятишки, которых он задавил неподалеку от Кембриджа. Приятели Марстона дали показания в его пользу, и он отделался штрафом.
Относительно генерала Макартура и вовсе ничего разыскать не удалось. Блестящий послужной список, мужественное поведение на фронте... и все прочее, тому подобное. Артур Ричмонд служил под его началом во Франции, был послан в разведку и убит. Никаких трений между ним и генералом не замечали. Более того, они были добрыми друзьями. Досадные промахи в то время допускали многие -- командиры напрасно жертвовали людьми. Не исключено, что речь идет о такого рода промахе.
-- Не исключено, -- согласился сэр Томас Легг.
-- Перейдем к Филиппу Ломбарду. Он был замешан во многих темных делишках, по преимуществу за границей. Раз или два чуть не угодил за решетку. У него репутация человека отчаянного, который ни перед чем не остановится. Из тех, кто может совершить убийство, и не одно, в каком-нибудь Богом забытом уголке.
-- Теперь перейдем к Блору. -- Мейн запнулся. -- Должен напомнить, что Блор был нашим коллегой.
Помощник комиссара заерзал в кресле.
-- Блор был прохвост, -- выкрикнул он.
-- Вы в этом уверены, сэр?
-- Он всегда был у меня на подозрении. Но он умел выйти сухим из воды. Я убежден, что Блор дал ложные показания по делу Ландора. Результаты следствия меня не удовлетворили. Но никаких доказательств его вины мне обнаружить не удалось. Я поручил Харрису заняться делом Ландора, но и ему ничего не удалось обнаружить.
И все равно я остаюсь при своем убеждении: знай мы, как взяться за дело, мы бы доказали вину Блора. Он, безусловно, был мошенником, -- сэр Легг помолчал и сказал: -- Так вы говорите, Айзек Моррис умер? Когда он умер?
-- Я ожидал этого вопроса, сэр. Моррис скончался в ночь на 8-е августа. Принял, как я понимаю, слишком большую дозу снотворного. Опять-таки нет никаких данных -- трудно решить, что имело место: самоубийство или несчастный случай.
Легг спросил:
-- Хотите знать, что я об этом думаю?
-- Могу догадаться, сэр.
-- Айзек Моррис умер в очень подходящий момент.
Инспектор кивнул:
-- Я знал, что и вам это придет в голову.
Сэр Томас Легг ударил кулаком по столу:
-- Все это неправдоподобно, просто невероятно! Десять человек убиты на голой скале посреди океана, а мы не знаем, ни кто их убил, ни почему, ни как.
Мейн кашлянул.
-- Вы не совсем правы, сэр. Почему этот человек убивал, мы, во всяком случае, знаем. Это, несомненно, маньяк, помешавшийся на идее правосудия. Он приложил немало трудов, чтобы разыскать людей, которые были недосягаемы для закона. И выбрал из них десять человек: виновных или невинных -- это для нас значения не имеет...
Помощник комиссара снова заерзал.
-- Не имеет значения? -- прервал он инспектора. -- А по-моему... -- он запнулся. Инспектор почтительно ждал. Легг вздохнул, покачал головой. -- Продолжайте, -- сказал он. -- Мне показалось, что я ухватил нить. Нить, которая поможет нам распутать тайну этих преступлений. И тут же ее упустил. Так что вы там говорили, Мейн?
-- Так вот, эти десять человек заслуживали, скажем так, смерти. И они умерли. А. Н. Оним выполнил свою задачу. Не могу сказать, как это ему удалось, но сам он непонятным образом скрылся с острова, буквально испарился.
-- Да, любой иллюзионист ему бы позавидовал. Но знаете, Мейн, наверняка эта история имеет и вполне реальное объяснение.
-- Насколько я понимаю, вы думаете, сэр, что, если этого человека на острове не было, значит, он не мог его покинуть, а если верить записям жертв, его и впрямь там не было. Напрашивается единственно возможное объяснение: убийца один из десятерых.
Сэр Томас Легг кивнул, и Мейн продолжил свой рассказ.
-- Такая догадка возникала и у нас. Мы проверили ее. Должен сказать, нам кое-что известно о том, что творилось на Негритянском острове. Вера Клейторн вела дневник, вела дневник и Эмили Брент. Старик Уоргрейв вел записи, заметки, написанные сухим языком судебных протоколов, но проливающие свет на кое-какие обстоятельства. Делал записи и Блор. Факты, фигурирующие в этих записях, совпадают. Умерли они в таком порядке: Марстон, миссис Роджерс, генерал Макартур, Роджерс, мисс Брент, судья Уоргрейв. После смерти судьи Вера Клейторн записала в дневнике, что Армстронг ушел из дому посреди ночи, а Блор и Ломбард бросились следом за ним.
В блокноте Блора есть, очевидно, более поздняя запись:
"Армстронг исчез". Теперь, когда мы рассмотрели все эти обстоятельства, разгадка просто напрашивается. Армстронг, как вы помните, утонул. А раз он был сумасшедший, что мешало ему убить одного за другим девять человек и самому покончить жизнь самоубийством, бросившись со скалы в море, хотя я не исключаю, что он попросту хотел вплавь добраться до берега.
Отличная разгадка, но она никак не выдерживает проверки. Решительно не выдерживает. Во-первых, нельзя не считаться с показаниями судебного врача. Он прибыл на остров 13-го, рано утром. Он мало чем мог нам помочь.
Сказал только, что эти люди умерли, по меньшей мере, тридцать шесть часов назад, не исключено, что и гораздо раньше. Насчет Армстронга он высказался куда более определенно. Сказал, что его труп находился в воде часов восемь -- десять, после чего его выкинуло на берег. Из этого вытекает, что Армстронг утонул в ночь с 10-го на 11-е, и я сейчас обосную, почему это так. Нам удалось установить, куда прибило труп: он застрял между двумя камнями -- на них обнаружились обрывки ткани, волосы и т.д. Очевидно, труп выбросило туда приливом 11-го, часов около 11-ти утра. Потом шторм утих -- следующий прилив так высоко не поднимался.
Вы можете возразить, что Армстронг ухитрился убрать всех троих до того, как утонул. Но имеется одно противоречие, мимо которого мы не можем пройти. Линия прилива не доходила до того места, где мы обнаружили тело Армстронга. Прилив так высоко не поднимался. К тому же он лежал, руки- ноги по швам, честь по чести, чего никогда бы не было, если б его выбросил прилив. Из этого неоспоримо вытекает, что Армстронг умер не последним.
Мейн перевел дух и продолжал:
-- Отталкиваясь от этих фактов, пойдем дальше.
Итак, как обстояли дела на острове утром 11-го? Армстронг "исчез" (утонул). Значит, в живых остались трое:
Ломбард, Блор и Вера Клейторн. Ломбард убит выстрелом из револьвера. Его труп нашли рядом с телом Армстронга.
Веру Клейторн нашли повешенной в ее же комнате, Блор лежал на площадке перед домом. Голова его была размозжена глыбой мрамора: есть все основания полагать, что она упала на него из окна сверху.
-- Из какого окна? -- встрепенулся Легг. -- Чьей комнаты?
-- Комнаты Веры Клейторн. А теперь, сэр, я остановлюсь на каждом из этих случаев по отдельности. Начну с Филиппа Ломбарда. Предположим, что он сбросил мраморную глыбу на Блора, затем подмешал девушке в питье наркотик и повесил се, после чего спустился к морю и застрелился там из револьвера. Но кто в таком случае взял его револьвер? Ведь револьвер мы нашли в доме, на пороге комнаты Уоргрейва.
-- Чьи отпечатки пальцев на нем обнаружились?
-- Веры Клейторн.
-- Но раз так, совершенно ясно, что...
-- Понимаю, что вы хотите сказать, сэр. Совершенно ясно, что это Вера Клейторн. Она застрелила Ломбарда, пришла в дом с револьвером, сбросила на голову Блора мраморную глыбу, а затем повесилась. Это было бы вполне возможно. К сиденью одного из стульев в ее комнате прилипли водоросли -- точь-в-точь такие же, какие обнаружены на подошвах ее туфель. Похоже, что она встала на стул, накинула петлю на шею и оттолкнула стул.
Но и здесь есть одна загвоздка: если бы Вера оттолкнула стул, он валялся бы на полу. А стул стоял в ряд с другими стульями у стены. Значит, его поднял и поставил к стене кто-то другой, уже после смерти Веры Клейторн.
Остается Блор. Но если вы скажете мне, что, убив Ломбарда и заставив повеситься Веру, он вышел из дому и обрушил на себя мраморную глыбу, дернув за предварительно привязанную к ней веревку или каким-либо иным способом, я вам не поверю. Никто не совершает самоубийство подобным образом, да и не такой человек был Блор. Нам ли не знать Блора: кого-кого, а его в стремлении к высшей справедливости никак не заподозришь.
-- Ваша правда, Мейн, -- сказал Легг.
Инспектор продолжал:
-- А раз так, сэр, значит, на острове должен был находиться еще кто-то. Этот "кто-то", когда все было закончено, и навел порядок. Но где он прятался все эти дни и куда скрылся? Жители Стиклхевна абсолютно уверены, что никто не мог покинуть остров до прихода лодки. А в таком случае... -- он запнулся.
-- Что в таком случае? -- спросил сэр Томас Легг.
Инспектор вздохнул. Покачал головой. Наклонился к помощнику комиссара:
-- В таком случае, кто же их убил? -- спросил он.
РУКОПИСЬ, КОТОРУЮ ПЕРЕСЛАЛ В СКОТЛАНД-ЯРД КАПИТАН РЫБОЛОВЕЦКОГО СУДНА "ЭММА ДЖЕЙН"
Еще в юности я понял, сколь противоречива моя натура. Прежде всего скажу, что романтика пленяла меня всю жизнь. Романтический прием приключенческих романов, которыми я зачитывался в детстве: важный документ бросают в море, предварительно запечатав его в бутылку, неизменно сохранял для меня очарование. Сохраняет он его и сейчас -- вот почему я и решил написать исповедь, запечатать ее в бутылку и доверить волнам. Один шанс из ста, что мою исповедь найдут и тогда (возможно, я напрасно льщу себя такой надеждой) доселе не разрешенная тайна Негритянского острова будет раскрыта.
Но не только романтика пленяла меня. Я упивался, наблюдая гибель живых существ, наслаждался, убивая их. Мне нравилось истреблять садовых вредителей...
Жажда убийств была ведома мне с детских лет. Вместе с ней во мне жило глубоко противоположное, но мощное стремление к справедливости. Одна мысль о том, что по моей вине может погибнуть не только невинный человек, но даже животное, преисполняла меня ужасом. Я всегда жаждал торжества справедливости.
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]
[ 4 ]
[ 5 ]
[ 6 ]
[ 7 ]
[ 8 ]
[ 9 ]
[ 10 ]
/ Полные произведения / Кристи А. / Десять негритят
|
|
Регистрация
Дизайн сайта — aminis
