Есть что добавить?
Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru! |
|
 / Полные произведения / Кристи А. / Десять негритят
Десять негритят [7/10]
Ломбард сказал:
-- Не люблю держать пари. И потом, если ведь убьют, Кто отдаст мне выигрыш?
-- Послушайте, мистер Ломбард, что вы хотите сказать?
Ломбард оскалил зубы.
-- Я хочу сказать, мой дорогой Блор, что ваши шансы выжить не слишком велики.
-- Это почему же?
-- А потому, что из-за отсутствия воображения расправиться с вами проще простого. Преступник с воображением А. Н. Онима в два счета обведет вас вокруг пальца.
-- А вас? -- окрысился Блор.
Лицо Ломбарда посуровело.
-- У меня воображение ничуть не хуже, чем у А. Н. Онима, -- сказал он. -- Я не раз бывал в переделках и всегда выпутывался! Больше ничего не скажу, но думаю, что и из этой переделки я тоже выпутаюсь.
Стоя у плиты -- она жарила яичницу, -- Вера думала: "И чего ради я закатила истерику, как последняя дура? Этого не следовало делать. Нельзя распускаться, никак нельзя распускаться. Ведь она всегда гордилась своей выдержкой.
Мисс Клейторн была на высоте -- не растерялась, кинулась вплавь за Сирилом.
К чему об этом вспоминать? Все позади... далеко позади... Она была еще на полпути к скале, когда Сирил ушел под воду. Ей почудилось, что течение снова уносит ее в море. Она дала течению увлечь себя -- плыла тихотихо -- качалась на воде, пока не прибыла лодка... Ее хвалили за присутствие духа, хладнокровие... Хвалили все, кроме Хьюго. А Хьюго, он лишь взглянул на нее... Боже, как больно думать о Хьюго, даже теперь... Где он сейчас? Что делает? Помолвлен, женат?"
-- Вера, бекон горит, -- сердито сказала мисс Брент.
-- И верно, простите, мисс Брент. Как глупо получилось...
Эмили Брент сняла с дымящегося бекона последнее яйцо. Вера, выкладывая на раскаленную сковороду куски бекона, сказала:
-- У вас удивительная выдержка, мисс Брент.
-- Меня с детства приучили не терять головы и не поднимать шума по пустякам, -- ответила старая дева.
"Она была забитым ребенком... Это многое объясняет", -- подумала Вера. А вслух сказала:
-- Неужели вам не страшно?.. А может, вы хотите умереть?
"Умереть? -- будто острый буравчик вонзился в закосневшие мозги Эмили Брент. -- Умереть? Но она не собирается умирать! Остальные умрут, это да, но не она, не Эмили Брент. Эта девчонка, что она понимает? Конечно, Эмили Брент ничего не боится: Брентам неведом страх. Она из военной семьи, и в их роду все умели смотреть смерти в лицо. Вели праведную жизнь, и она, Эмили Брент, тоже жила праведно. Ей нечего стыдиться в своем прошлом... А раз так, она, конечно же, не умрет... "Он печется о вас". "Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем..." Теперь был день, и ужасы ушли. Ни один из нас не покинет остров. Кто это сказал? Ну конечно же, генерал Макартур (его родственник женат на Элси Макферсон). Его такая перспектива ничуть не пугала. Напротив, казалось, она даже радует его! А это грех! Некоторые люди не придают значения смерти и сами лишают себя жизни. Всатриса Тейдор... Прошлой ночью ей снялась Беатриса -- она стояла за окном, прижав лицо к стеклу, стонала, умоляла впустить ее в дом. Но Эмили Врент не хотела ее впускать. Ведь если ее впустить, случится нечто ужасное".
Эмили вздрогнула и очнулась. Как смотрит на нее эта девушка.
-- Все готово, не так ли? -- спросила она деловито. -- Будем подавать завтрак.
Странно прошла эта трапеза. Все были чрезвычайно предупредительны.
-- Можно предложить вам еще кофе, мисс Брент?
-- Ломтик ветчины, мисс Клейторн?
-- Еще кусочек бекона?
Все шестеро вели себя как ни в чем не бывало, будто ничего и не случилось. Но в душе каждого бушевала буря.
Мысли носились как белки в колесе...
Что же дальше? Что дальше? Кто следующий?
Кто?
Интересно, удастся ли? Но попытаться стоит. Только бы успеть. Господи, только бы успеть...
Помешательство на религиозной почве, не иначе... Посмотреть на нее, и в голову не придет... А что, если я ошибаюсь?
Это безумие... Я схожу с ума. Куда-то запропастилась шерсть, запропастился алый занавес из ванной - - не могу понять, кому они могли понадобиться. Ничего не понимаю...
Вот дурак, поверил всему, что ему рассказали. С ним обошлось легко... И все равно надо соблюдать осторожность.
Шесть фарфоровых негритят... только шесть -- сколько их останется к вечеру?
-- Кому отдать последнее яйцо?
-- Джему?
-- Спасибо, я лучше возьму еще ветчины.
Все шестеро, как ни в чем не бывало, завтракали.
Глава двенадцатая
Завтрак кончился. Судья Уоргрейв, откашлявшись, внушительно сказал своим тонким голоском:
-- Я думаю, нам стоит собраться и обсудить создавшееся положение -- скажем, через полчаса в гостиной.
Никто не возражал. Вера собрала тарелки.
-- Я уберу со стола и помою посуду, -- сказала она.
-- Мы перенесем посуду в буфетную, -- предложил Филипп.
-- Спасибо.
Эмили Брент поднялась было со стула, охнула и снова села.
-- Что с вами, мисс Брент? -- спросил судья.
-- Мне очень жаль, -- оправдывалась Эмили Брент, -- я хотела бы помочь мисс Клейторн, но никак не могу.
У меня кружится голова.
-- Кружится голова? -- доктор Армстронг подошел к ней. -- Это вполне естественно. Запоздалая реакция на потрясение. Я, пожалуй, дам вам...
-- Нет! -- выпалила она. Все опешили. Доктор Армстронг густо покраснел.
На лице старой девы был написан ужас.
-- Как вам будет угодно, -- сухо сказал Армстронг.
-- Я не хочу ничего принимать, -- сказала она. -- Просто посижу спокойно, и головокружение пройдет само собой.
Когда кончили убирать со стола, Блор обратился к Вере:
-- Я привык заниматься хозяйственными делами, так что, если хотите, мисс Клейторн, я вам помогу.
-- Спасибо, -- сказала Вера.
Эмили Брент оставили в гостиной.
Какое-то время до нее доносился приглушенный гул голосов из буфетной. Головокружение постепенно проходило. Ею овладела сонливость, она чувствовала, что вот-вот заснет. У нее жужжало в ушах... а может быть, в комнате и впрямь что-то жужжит? Она подумала: "Кто это так жужжит -- пчела или шмель? -- И тут взгляд ее упал на пчелу, ползущую по окну. -- Сегодня утром Вера Клейторн что-то говорила о пчелах.
Пчелы и мед... Она обожает мед. Взять соты, положить в марлевый мешочек. И вот уже мед капает, кап-кап-кап...
Кто это в комнате... С него капает вода... Это Беатриса Тейлор вышла из реки. Если повернуть голову, она ее увидит...
Но почему ей так трудно повернуть голову?..
А что если крикнуть?.. Но она не может крикнуть. В доме нет ни души... Она совершенно одна..." И тут она услышала шаги за спиной... приглушенные шаркающие шаги, нетвердые шаги утопленницы... Резкий запах сырости защекотал ей ноздри... А на окне все жужжала и жужжала пчела. И тут она почувствовала, как ее что-то укололо. Пчела ужалила ее в шею...
Тем временем в гостиной ждали Эмили Брент.
-- Может быть, мне пойти привести ее? -- предложила Вера.
-- Минуточку! -- остановил ее Блор.
Вера села. Все вопрошающе посмотрели на Блора.
-- Послушайте, -- начал он, -- по-моему, пора прекратить поиски -- убийца сидит сейчас в столовой! Пари держу, что во всех убийствах виновата старая дева.
-- Но что ее могло на них толкнуть? -- спросил Армстронг.
-- Помешательство на религиозной почве. Что скажете вы, доктор?
-- Возможно, вы правы. Опровергнуть вас я не могу. Но хочу напомнить, что у нас нет доказательств.
-- Она очень странно вела себя, когда мы готовили завтрак, -- сказала Вера. -- У нее и глаза стали какие-то такие... -- она передернулась.
-- Это еще не доказательство, -- прервал ее Ломбард -- Все мы сейчас немного не в себе.
-- Потом, когда нам были предъявлены обвинения, она одна отказалась дать какие-либо объяснения. Почему, спросите вы меня? Да потому, что ей нечего было объяснить.
-- Ну, дело обстоит, не совсем так, -- сказала Вера. -- Позже она мне рассказала эту историю.
-- И что она вам поведала, мисс Клейторн? -- спросил судья Уоргрейв.
Вера пересказала историю Беатрисы Тейлор.
-- Вполне достоверная история, -- заметил судья. -- У меня бы она не вызвала никаких сомнений. Скажите, пожалуйста, мисс Клейторн, мучит ли мисс Брент чувство вины, испытывает ли она раскаяние, как, на ваш взгляд?
-- По-моему, нет, -- сказала Вера. -- Смерть девушки оставила ее безразличной.
-- Ох уж мне эти праведницы! Вот у кого не сердце, а камень -- это у таких вот старых дев. Объясняется все самой обыкновенной завистью, -- сказал Блор.
Судья прервал его:
-- Сейчас без десяти одиннадцать. Пожалуй, лучше всего будет, если мы попросим мисс Брент присоединиться к нам.
-- Вы что же, так и собираетесь сидеть сложа руки? -- спросил Блор.
Судья сказал:
-- Не понимаю, чего вы от нас ждете. Наши подозрения пока ничем не подкреплены. И все же я попрошу доктора Армстронга особенно внимательно следить за мисс Брент. А теперь давайте пройдем в столовую.
Эмили Брент по-прежнему сидела в кресле, спиной к ним. Правда, она не обратила внимания на их приход, но в остальном ничего подозрительного они не заметили. Лишь обойдя кресло, они увидели ее лицо -- распухшее, с синими губами и выпученными глазами.
-- Вот те на, да она мертва! -- вырвалось у Блора.
-- Еще один из нас оправдан, увы, слишком поздно, -- послышался невозмутимый голос судьи Уоргрейва.
Армстронг склонился над покойной. Понюхал ее губы, покачал головой и приподнял ей веки.
-- Доктор, отчего она умерла? -- нетерпеливо спросил Ломбард. -- Ведь когда мы уходили, ее жизни вроде бы ничего не угрожало.
Армстронг разглядывал крошечную точку на шее Эмили Брент.
-- Это след от шприца, -- сказал он.
Послышалось жужжание.
-- Смотрите-ка, на окне пчела... да нет, это шмель! -- закричала Вера. -- Вспомните, что я вам говорила сегодня утром!
-- Но это след не от укуса, -- помрачнел Армстронг. -- Мисс Брент сделали укол.
-- Какой яд ей ввели? -- спросил судья.
-- Скорее всего цианистый калий, но это лишь догадка. Наверное, тот же яд, от которого погиб Марстон. Она, должно быть, чуть не сразу же умерла от удушья.
-- А откуда взялась пчела? -- возразила Вера. -- Может быть, это Простое совпадение?
-- Вот уж нет! -- Ломбард в свою очередь помрачнел. -- Совпадения здесь нет! Нашему убийце подавай местный колорит. Он шутник, этот парень. Ни на шаг не отступает от своей треклятой считалки! -- Обычно спокойный Ломбард чуть ли не визжал. Очевидно, даже его закаленные полной приключений и превратностей жизнью нервы начали сдавать. -- Это безумие, безумие! Мы все обезумели! -- вопил он.
-- Я надеюсь, -- спокойно сказал судья, -- мы все же сумеем сохранить здравый смысл. Кто-нибудь привез с собой шприц?
Армстронг приосанился, однако голос его звучал довольно испуганно:
-- Я, сэр.
Четыре пары глаз вперились в него. Глубокая, неприкрытая враждебность, читавшаяся в них, раззадорила доктора.
-- Я всегда беру с собой шприц, -- сказал он. -- Все врачи так делают...
-- Верно, -- согласился судья. -- А не скажете ли вы, доктор, где сейчас ваш шприц?
-- Наверху, в моем чемодане.
-- Вы разрешите нам в этом убедиться? -- спросил судья.
Процессия во главе с судьей в полном молчании поднялась по лестнице. Содержимое чемодана Вывалили на стол. Шприца в нем не было.
-- Шприц украли! -- выкрикнул Армстронг.
В комнате воцарилась тишина.
Армстронг прислонился спиной к окну. И снова четыре пары глаз враждебно, подозрительно уставились на доктора. Доктор переводил глаза с Уоргрейва на Веру, беспомощно, неубедительно оправдывался:
-- Клянусь вам, шприц украли!
Блор и Ломбард переглянулись. Судья взял слово.
-- Здесь, в комнате, нас пять человек, -- заявил судья. -- Один из нас -- убийца. Положение становится все более опасным. Мы должны сделать все возможное, чтобы обеспечить безопасность четырех невинных. Я прошу доктора сказать, какими лекарствами он располагает.
-- Я захватил с собой походную аптечку, -- ответил Армстронг. -- Посмотрите сами, там только снотворные: трионал, сульфонал, бром, потом сода, аспирин, вот и все. Цианидов у меня нет.
-- Я тоже привез с собой снотворное, -- вставил судья. -- Сульфонал, по-моему. В больших количествах он, кажется, смертелен. У вас, мистер Ломбард, насколько мне известно, есть револьвер.
-- Ну и что из того? -- взвился Ломбард.
-- А то, что я предлагаю собрать и спрятать в надежное место аптечку доктора, мое снотворное, ваш револьвер, а также все лекарства и огнестрельное оружие, если оно у кого есть. Когда мы это сделаем, каждый из нас согласится подвергнуть обыску себя и свои вещи.
-- Чтоб я отдал револьвер -- да ни в жизнь! -- вскипел Ломбард.
-- Мистер Ломбард, -- оборвал его судья, -- хотя на вашей стороне преимущества молодости да и в силе вам не откажешь, отставной инспектор, пожалуй, не слабее вас.
Не берусь предсказать, кто из вас победит в рукопашной, но одно знаю твердо: доктор Армстронг, мисс Клейторн и я станем на сторону Блора и будем помогать ему, как сумеем. Так что, если вы окажете сопротивление, мы вас все равно одолеем.
Ломбард откинул назад голову. Хищно оскалил зубы.
-- Ну что ж, раз вы все заодно, будь по-вашему.
Судья Уоргрейв кивнул.
-- Вам, молодой человек, не откажешь в здравом смысле. Где вы храните револьвер?
-- В ящике столика у моей кровати.
-- Понятно.
-- Я схожу за ним.
-- Пожалуй, лучше будет, если мы составим вам компанию.
Губы Ломбарда снова раздвинула хищная улыбка.
-- Кого-кого, а вас не проведешь.
Они прошли в спальню Ломбарда. Ломбард направился прямо к ночному столику, выдвинул ящик. И с проклятьем отпрянул -- ящик был пуст.
-- Теперь вы довольны? -- Ломбард, в чем мать родила, помогал мужчинам обыскивать комнату.
Вера ждала в коридоре. Обыск продолжался. Одного за другим обыскали доктора Армстронга, судью и Блора.
Выйдя из комнаты Блора, мужчины направились к Вере.
-- Мисс Клейторн, -- обратился к ней судья. -- Я надеюсь, вы понимаете, что никакие исключения недопустимы. Нам необходимо во что бы то ни стало найти револьвер. У вас, наверное, есть с собой купальный костюм?
Вера кивнула.
-- В таком случае прошу вас пройти в спальню, надеть купальник и вернуться сюда.
Вера затворила за собой дверь. Через несколько минут она появилась в плотно облегавшем фигуру купальнике жатого шелка.
-- Благодарю вас, мисс Клейторн, -- сказал судья. -- Извольте подождать здесь, пока мы обыщем вашу комнату.
Вера сидела в коридоре, терпеливо ожидая возвращения мужчин. Затем переоделась и присоединилась к ним.
-- Теперь мы уверены в одном, -- сказал судья. -- Ни у кого из нас нет ни оружия, ни ядов. Лекарства мы сейчас сложим в надежное место. В кладовой, видимо, есть сейф для столового серебра.
-- Все это очень хорошо, -- прервал его Блор. -- Но у кого будет храниться ключ? У вас, конечно?
Судья не удостоил его ответом. Он направился в кладовую, остальные шли за ним по пятам. Там и впрямь обнаружился ящик, где хранили столовое серебро. По указанию судьи все лекарства сложили в ящик, а ящик закрыли на ключ. Затем судья распорядился поставить ящик в буфет, а тот, в свою очередь, запереть на ключ.
Ключ от ящика судья отдал Филиппу Ломбарду, а от буфета -- Блору.
-- Вы самые сильные среди нас, -- сказал он. -- Так что вам будет нелегко отнять ключ друг у друга, и никто из нас не сможет отнять ключ у любого из вас. А взламывать и буфет и ящик и затруднительно, и бессмысленно, потому что взломщик поднимет на ноги весь дом.
И помолчав, продолжал:
-- Теперь нам предстоит решить весьма важный вопрос. Куда девался револьвер мистера Ломбарда?
-- По моему мнению, -- вставил Блор, -- проще всего ответить на этот вопрос хозяину оружия.
У Филиппа Ломбарда побелели ноздри.
-- Вы болван, Блор. Сколько раз вам повторять, что револьвер у меня украли!
-- Когда вы видели револьвер в последний раз? -- спросил судья.
-- Вчера вечером, ложась спать, я на всякий случай сунул его в ящик ночного столика.
Судья кивнул головой.
-- Значит, сказал он, -- его украли утром, воспользовавшись суматохой: то ли когда мы носились в поисках Роджерса, то ли когда нашли его труп...
-- Револьвер спрятан в доме, -- сказала Вера. -- Надо искать его.
Судья Уоргрейв привычным жестом погладил подбородок.
-- Не думаю, чтобы поиски к чему-нибудь привели, -- сказал он. -- Преступник вполне мог успеть припрятать револьвер в надежное место. Я, признаться, отчаялся его найти.
-- Я, конечно, не знаю, где револьвер, зато я знаю, где шприц, -- уверенно заявил Блор. -- Следуйте за мной.
Он открыл парадную дверь и повел их вокруг дома. Под окном столовой они нашли шприц. Рядом валялась разбитая фарфоровая статуэтка-пятый негритенок.
-- Больше ему негде быть, -- торжествуя объяснял Блор. -- Убив мисс Брент, преступник открыл окно, выкинул шприц, а вслед за ним отправил и негритенка.
На шприце не удалось обнаружить отпечатков пальцев. Очевидно, его тщательно вытерли.
Вера решительно объявила:
-- Теперь надо заняться револьвером.
-- Ладно, -- сказал судья. -- Но одно условие -- держаться вместе. Помните, тот, кто ходит в одиночку, играет на руку маньяку.
Они снова обыскали весь дом, пядь за пядью, от подвала до чердака, и ничего не нашли. Револьвер исчез!
Глава тринадцатая
"Один из нас... Один из нас... Один из нас..." -- без конца, час за часом, крутилось в голове у каждого. Их было пятеро -- и все они, без исключения, были напуганы. Все, без исключения, следили друг за другом, все были на грани нервного срыва и даже не пытались это скрывать. Любезность была забыта, они уже не старались поддерживать разговор. Пять врагов, как каторжники цепью, скованные друг с другом инстинктом самосохранения.
Все они постепенно теряли человеческий облик. Возвращались в первобытное, звериное состояние. В судье проступило сходство с мудрой старой черепахой, он сидел, скрючившись, шея его ушла в плечи, проницательные глаза бдительно поблескивали. Инспектор в отставке Блор еще больше огрубел, отяжелел. Косолапо переваливался, как медведь. Глаза его налились кровью. Выражение тупой злобы не сходило с его лица. Загнанного зверя, готового ринуться на своих преследователей, -- вот кого он напоминал. У Филиппа Ломбарда, напротив, все реакции еще больше обострились. Он настораживался при малейшем шорохе. Походка у него стала более легкой и стремительной, движения более гибкими и проворными. Он то и дело улыбался, оскаливая острые, белые зубы.
Вера притихла, Почти не вставала с кресла. Смотрела в одну точку перед собой. Она напоминала подобранную на земле птичку, которая расшибла голову о стекло. Она так же замерла, боялась шелохнуться, видно, надеясь, что, если она замрет, о ней забудут.
Армстронг был в плачевном состоянии. У него начался нервный тик, тряслись руки. Он зажигал сигарету за сигаретой и, не успев закурить, тушил. Видно, вынужденное безделье тяготило его больше, чем других Время от времени он разражался бурными речами.
-- Так нельзя, мы должны что-то предпринять. Наверное, да что я говорю, безусловно, можно что-то сделать. Скажем, разжечь костер.
-- В такую-то погоду? -- осадил его Блор.
Дождь лил как из ведра. Порывы ветра сотрясали дом.
Струи дождя барабанили по стеклам, их унылые звуки сводили с ума. Они выработали общий план действий, причем молча, не обменявшись ни словом. Все собираются в гостиной. Выйти может только один человек. Остальные ожидают его возвращения.
Ломбард сказал:
-- Это вопрос времени. Шторм утихнет. Тогда мы сможем что-то предпринять -- подать сигнал, зажечь костер, построить плот, да мало ли что еще!
Армстронг неожиданно залился смехом.
-- Вопрос времени, говорите? У нас нет времени. Нас всех перебьют...
Слово взял судья Уоргрейв, в его тихом голосе звучала решимость:
-- Если мы будем начеку -- нас не перебьют. Мы должны быть начеку.
Днем они, как я положено, поели, но трапезу упростили до крайности. Все пятеро перешли в кухню. В кладовке обнаружился большой запас консервов. Открыли банку говяжьих языков, две банки компоту. Их съели прямо у кухонного стола, даже не присев. Потом гурьбой возвратились в гостиную и снова стали следить друг за другом...
Мысли -- больные, безумные, мрачные мысли -- метались у них в головах...
Это Армстронг... Он глядит на меня исподтишка... У него глава ненормального... А вдруг он вовсе и не врач... Так оно и есть! Он псих, сбежавший из лечебницы, который выдает себя за врача... Да, я не ошибаюсь... Может, сказать им?.. А может, лучше закричать?.. Нет, не надо, он только насторожится... Потом, вид у него самый что ни на есть нормальный... Который час? Четверть четвертого!.. Господи, я тоже того и гляди рехнусь... Да, это Армстронг... Вот он смотрит на меня...
Нет, до меня им не добраться -- руки коротки! Я сумею за себя постоять... Не первый раз в опасной переделке. Но куда, к черту, мог деваться револьвер?.. Кто его взял? Ни у кого его нет, это мы проверили. Нас всех обыскали... Ни у кого его не может быть... Но кто-то знает, где он...
Они все сходят с ума... Они уже спятили... боятся умереть. Все мы боимся умереть... И я боюсь умереть... но это не помешает нам умереть... "Катафалк подан". Где я это читал? Девчонка... Надо следить за девчонкой. Да, буду следить за ней...
Без четверти четыре... всего без двадцати четыре. Наверно, часы остановились... Я ничего не понимаю... ничего. Быть такого не могло... И все же было!.. Почему мы не просыпаемся? Проснитесь -- день Страшного Суда настал! Я не могу думать, мысли разбегаются... Голова. С головой что-то неладное... голова просто разламывается... чуть не лопается... Быть такого не может... Который час? Господи! Всего без четверти четыре.
Только не терять головы... Только не терять головы... Главное, не терять головы... Тогда нет ничего проще -- ведь все продумано до малейших деталей. Но никто не должен заподозрить. И тогда они поверят. Не могут не поверить. На ком из них остановить выбор? Вот в чем вопрос -- на ком? Наверное... да, да, пожалуй, на нем.
Часы пробили пять, все подскочили.
-- Кто хочет чаю? -- спросила Вера.
Наступило молчание. Его прервал Блор.
-- Я не откажусь, -- сказал он.
Вера поднялась.
-- Пойду приготовлю чай. А вы все можете остаться здесь.
-- Моя дорогая, -- вежливо остановил ее Уоргрейв, -- мне кажется, я выражу общее мнение, если скажу, что мы предпочтем пойти с вами и поглядеть, как вы будете это делать.
Вера вскинула на неге глаза, нервно засмеялась.
-- Ну, конечно же, -- сказала она. -- Этого следовало ожидать.
На кухню отправились впятером. Вера приготовила чай. Его пила только она с Блором. Остальные предпочли виски... Откупорили новую бутылку, вытащили сифон сельтерской из непочатого, забитого гвоздями ящика.
-- Береженого Бог бережет! -- пробормотал судья, и губы его раздвинула змеиная улыбка.
Потом все вернулись в гостиную. Хотя время стояло летнее, там было темно. Ломбард повернул выключатель, но свет не зажегся.
-- Ничего удивительного, -- заметил он, -- мотор не работает. Роджерса нет, никто им не занимался. Но мы, пожалуй, смогли бы его завести, -- добавил он не слишком уверенно.
-- Я видел в кладовке пачку свечей, -- сказал судья, -- думаю, так будет проще.
Ломбард вышел из комнаты. Остальные продолжали следить друг за другом. Вскоре вернулся Филипп с пачкой свечей и стопкой блюдец. Он зажег пять свечей и расставил их по комнате. Часы показывали без четверти шесть.
В шесть двадцать Вере, стало невмоготу. Она решила подняться к себе, смочить холодной водой виски -- уж очень болела голова. Встала, подошла к двери. Тут же спохватилась, вернулась, достала свечу из ящика. Зажгла ее, накапала воску в блюдечко, прилепила свечу и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Четверо мужчин остались в гостиной. Вера поднялась наверх, миновала коридор. Открыла дверь и застыла на пороге как вкопанная. Ноздри ее затрепетали. Море... Запах моря в Сент-Треденнике.
Он самый. Она не могла ошибиться. Ничего удивительного, что на острове все пропахло морем, но это вовсе не тот запах, который обычно приносит с собой морской ветер. Такой запах был в тот день на пляже после прилива, когда солнце начало припекать поросшие водорослями скалы...
Можно мне поплыть к острову, мисс Клейтон? Почему мне нельзя к острову?
Паршивый, испорченный мальчишка! Ему бы только канючить! Подумать только: не будь его, Хьюго был бы богат... мог на ней жениться...
Хьюго!.. Он где-то здесь, совсем рядом. Нет, он, наверное, ждет ее в комнате...
Она шагнула вперед. Из окна потянуло сквозняком, пламя свечи затрепетало. Дрогнуло и погасло... Наступила темнота, Веру охватил ужас. "Не будь дурой, -- сказала она себе, -- чего ты так боишься? Вся четверка сейчас там, внизу. В комнате никого нет и быть не может. У тебя разыгралось воображение.
Но ведь этот запах, запах песчаного пляжа в СентТреденнике, не был игрой воображения.
Конечно, в комнате кто-то есть... Она слышала шум -- сомнений быть не может..." Она прислушалась... И тут холодная, липкая рука коснулась ее горла -- мокрая рука, пахнущая морем...
Вера закричала. Вне себя от ужаса, она кричала что было мочи -- звала на помощь. Она не слышала, какой переполох поднялся в гостиной, как упал перевернутый в суматохе стул, распахнулась дверь и, перепрыгивая через ступеньки, мчались к ней мужчины. Страх заглушал все. Но тут в дверном проеме замелькали огоньки: мужчины со свечами в руках ворвались в комнату, и Вера пришла в себя.
-- Какого черта?
-- Что стряслось?
-- Господи, что с вами?
Вера вздрогнула, сделала шаг вперед и рухнула на пол. Кажется, кто-то склонился над ней, кто-то посадил ее, пригнул ее голову к коленям -- она была в полузабытьи.
Но тут кто-то закричал: "Ну и ну, посмотрите-ка сюда", -- и она очнулась. Открыла глаза, подняла голову. Мужчины, сбившись в кучу, смотрели на потолок -- оттуда свешивалась длинная лента морских водорослей, тускло поблескивавшая при свете свечей. Вот что коснулось ее горла. Вот что она приняла в темноте за липкую, мокрую РУКУ утопленника, вышедшего с того света, чтобы прикончить ее.
Вера истерически захохотала.
-- Водоросли... всего-навсего водоросли... Теперь понятно, откуда здесь такой запах. -- И снова потеряла сознание -- тошнота накатывала волнами. И снова кто-то посадил ее, пригнул ее голову к коленям.
Казалось, прошла вечность. Ей поднесли стакан -- судя по запаху, в нем был коньяк. Она потянулась отхлебнуть, но что-то остановило ее, тревожный сигнал сиреной завыл в мозгу. Она выпрямилась, оттолкнула стакан.
-- Где вы это взяли? -- сухо спросила она.
Блор долго таращился на нее и только потом ответил:
-- Принес из кухни.
-- Не буду пить, -- резко отказалась Вера.
На какой-то миг все оторопели, потом раздался смех Ломбарда.
-- Браво, Веpа! -- одобрительно сказал он. -- Вижу, здравый смысл вам не изменил, хотя всего минуту назад вы и праздновали труса. Я спущусь, принесу непочатую бутылку, -- и он выскочил за дверь.
-- Мне уже лучше, -- не слишком убежденно сказала Вера. -- Я, пожалуй, выпью воды.
Армстронг помог ей подняться. Шатаясь и цепляясь за Армстронга, Вера подошла к умывальнику. Пустила холодную воду, наполнила стакан.
-- Зря вы отказались от коньяка, -- обиженно сказал Блор.
-- Как знать, -- сказал Армстронг.
-- Я туда ничего не подсыпал, -- рассердился Блор. -- Вы ведь на это намекаете?
-- А я и не утверждаю, что вы туда что-то подсыпали. Но вы вполне могли это сделать, а не вы, так кто-то другой мог на всякий случай подложить в бутылку яду.
В комнату влетел Ломбард. Он держал непочатую бутылку коньяка и штопор. Ткнул нераскупоренную бутылку Вере под нос и сказал.
-- Держите, голубушка. Пейте смело.
Сорвал фольгу и вытащил пробку.
-- Хорошо, что в доме большие запасы спиртного. Очень предусмотрительно со стороны А. Н. Онима.
Веру била мелкая дрожь. Армстронг подержал стакан, Филипп налил коньяку.
-- Выпейте, мисс Клейторн, -- сказал врач, -- вы только что перенесли тяжелое потрясение.
Вера отхлебнула коньяку и на щеках ее снова заиграл румянец.
Ломбард засмеялся.
-- Вот первое убийство, которое сорвалось.
-- Вы думаете, меня хотели убить? -- прошептала Вера.
-- Ну да, ожидали, что вы от страха отдадите концы! -- ответил Ломбард. -- Такое может случиться, верно, доктор?
Армстронг уклонился от ответа.
-- Гм-гм, не могу вам сказать ничего определенного.
Крепкий молодой человек со здоровым сердцем вряд ли умрет от испуга. С другой стороны... -- Он взял коньяк, принесенный Блором, окунул в него палец, осторожно лизнул. Лицо его хранило бесстрастное выражение.
-- Вкус вроде бы обычный, -- неуверенно сказал он.
Блор, клокоча от ярости, двинулся к нему.
-- Попробуйте только сказать, что я отравитель, и я вам сверну шею!
Вера, которой коньяк вернул былую предприимчивость, поспешила отвлечь мужчин.
-- А где судья? -- спросила она.
Мужчины переглянулись.
-- Не понимаю, что случилось... Мне казалось, он поднимался с нами...
-- И мне, -- сказал Блор. -- Что скажете вы, доктор? Вы шли следом за мной.
-- Мне казалось, он был позади меня... Разумеется, он не поспевал за нами. Возраст все же дает о себе знать.
Они снова переглянулись.
-- Ничего не понимаю, -- сказал Ломбард.
-- Отправимся на розыски, -- предложил Блор и пошел к двери. Мужчины последовали за ним, Вера замыкала шествие.
Когда они спускались по лестнице, Армстронг объявил:
-- Наверное, он остался в гостиной.
Они пересекли холл. Армстронг время от времени громко звал:
-- Уоргрейв! Уоргрейв! Где вы?
Никакого ответа! Мертвая тишина, нарушаемая лишь тихим шумом дождя. Добравшись до гостиной, Армстронг замер на дороге. Остальные толклись сзади, выглядывали из-за его плеча. Кто-то вскрикнул.
Судья Уоргрейв сидел в глубине комнаты в кресле с высокой спинкой. По обе стороны кресла горели свечи. Но больше всего их удивило и испугало то, что судья был в судейской мантии и парике...
Доктор Армстронг знаком остановил их, а сам нетвердой, как у пьяного, походкой направился к застывшему в кресле судье. Наклонясь, вгляделся в неподвижное лицо, Потом резким движением сорвал с судьи парик. Парик упал на пол, обнажился высокий лоб -- посреди лба зияло круглое отверстие, из него вытекала густая темно-красная струйка... Доктор Армстронг поднял безжизненно повисшую руку, пощупал пульс. Потом повернулся к остальным и сказал бесстрастным, угасшим, запредельным голосом:
-- Судью застрелили...
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]
[ 4 ]
[ 5 ]
[ 6 ]
[ 7 ]
[ 8 ]
[ 9 ]
[ 10 ]
/ Полные произведения / Кристи А. / Десять негритят
|
|
Регистрация
Дизайн сайта — aminis
