• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Кристи А. / Десять негритят

Десять негритят [6/10]

Скачать полное произведение

    На щеках мисс Брент вспыхнули красные пятна. Спицы застыли в ее руках.
     -- Это возмутительно! -- сказала она.
     Безжалостный тихий голос продолжал:
     -- Когда мы вернулись в комнату, вы, мисс Брент, склонились над миссис Роджерс.
     -- Неужели обыкновенная жалость -- преступление? -- спросила Эмили Брент.
     -- Я хочу установить факты, и только факты, -- продолжал судья. -- Затем в комнату вошел Роджерс -- он нес коньяк, в который он, конечно, мог подсыпать снотворное до того, как вошел. Миссис Роджерс дали коньяку, и вскоре после этого муж и доктор проводили ее в спальню, где Армстронг дал ей успокоительное.
     -- Все так и было. Именно так, -- подтвердил Блор. -- А значит, от подозрений освобождаются: судья, мистер Ломбард, я и мисс Клейторн, -- трубным ликующим голосом сказал он.
     Пригвоздив Блора к месту холодным взглядом, судья пробормотал:
     -- Да ну? Ведь мы должны учитывать любую случайность.
     -- Я вас не понимаю. -- Блор недоуменно уставился на судью.
     -- Миссис Роджерс лежит у себя наверху в постели, -- сказал Уоргрейв. -- Успокоительное начинает действовать. Она в полузабытьи. А что если тут раздается стук в дверь, в комнату входит некто, приносит, ну, скажем, таблетку и говорит: "Доктор велел вам принять это". Неужели вы думаете, что она бы не приняла лекарство?
     Наступило молчание. Блор шаркал ногами, хмурился. Филипп Ломбард сказал:
     -- Все это досужие домыслы. Никто из нас еще часа два-три не выходил из столовой. Умер Марстон, поднялась суматоха.
     -- К ней могли наведаться позже, -- сказал судья, -- когда все легли спать.
     -- Но тогда в спальне уже наверняка был Роджерс, -- возразил Ломбард.
     -- Нет, -- вмешался Армстронг. -- Роджерс был внизу -- убирал столовую, кухню. В этот промежуток кто угодно мог подняться в спальню миссис Роджерс совершенно незаметно.
     -- Но ведь к тому времени, доктор, -- вставила мисс Брент, -- она должна была уже давно заснуть -- она приняла снотворное.
     -- По всей вероятности, да. Но поручиться в этом я не могу. До тех пор, пока не пропишешь пациенту одно и то же лекарство несколько раз, не знаешь, как оно на него подействует. На некоторых успокоительное действует довольно медленно. Все дело в индивидуальной реакции пациента.
     Ломбард сказал:
     -- Что еще вам остается говорить, доктор? Вам это на руку, так ведь?
     Армстронг побагровел. Но не успел ничего сказать, снова раздался бесстрастный недобрый голос судьи.
     -- Взаимными обвинениями мы ничего не добьемся. Факты -- вот с чем мы должны считаться. Мы установили, что нечто подобное могло произойти. Я согласен, процент вероятности здесь невысок, хотя опять же и тут многое зависит от того, кем был этот "некто".
     -- Ну и что это нам даст? -- спросил Блор.
     Судья Уоргрейв потрогал верхнюю губу, вид у него был до того бесстрастный, что наводил на мысль: а подвластен ли он вообще человеческим чувствам.
     -- Расследовав второе убийство, -- сказал он, -- мы установили, что ни один из нас не может быть полностью освобожден от подозрений. А теперь, -- продолжал он, -- займемся смертью генерала Макартура. Она произошла сегодня утром. Я прошу всякого, кто уверен, что у него или у нее есть алиби, по возможности кратко изложить обстоятельства дела. Я сам сразу же заявляю, что у меня алиби нет. Я провел все утро на площадке перед домом, размышлял о том невероятном положении, в котором мы очутились. Ушел я оттуда, только когда раздался гонг, но были, очевидно, какие-то периоды, когда меня никто не видел, -- и в это время я вполне мог спуститься к морю, убить генерала и вернуться на свое место. Никаких подтверждений, что я не покидал площадку, кроме моего слова, я представить не могу. В подобных обстоятельствах этого недостаточно. Необходимы доказательства.
     Блор сказал:
     -- Я все утро провел с мистером Ломбардом и мистером Армстронгом. Они подтвердят.
     -- Вы ходили в дом за канатом, -- возразил Армстронг.
     -- Ну и что? -- сказал Блор. -- Я тут же вернулся. Вы сами это знаете.
     -- Вас долго не было, -- сказал Армстронг.
     -- На что, черт побери, вы намекаете? -- Блор налился кровью.
     -- Я сказал только, что вас долго не было, -- повторил Армстронг.
     -- Его еще надо было найти. Попробуйте сами найти в чужом доме моток каната.
     -- Пока мистера Блора не было, вы не отходили друг от друга? -- обратился судья к Ломбарду и Армстронгу.
     -- Разумеется, -- подтвердил Армстронг. -- То есть Ломбард отходил на несколько минут. А я оставался на месте.
     Ломбард улыбнулся:
     -- Я хотел проверить, можно ли отсюда дать сигналы на сушу при помощи гелиографа. Пошел выбирать место, отсутствовал минуты две.
     -- Это правда. -- Армстронг кивнул. -- Для убийства явно недостаточно.
     -- Кто-нибудь из вас смотрел на часы? -- спросил судья.
     -- Н-нет.
     -- Я вышел из дому без часов, -- сказал Ломбард.
     -- Минуты две -- выражение весьма неточное, -- ядовито заметил судья и повернул голову к прямой, как палка, старой деве, не отрывавшейся от вязанья.
     -- А вы, мисс Брент?
     -- Мы с мисс Клейторн взобрались на вершину горы. После этого я сидела на площадке, грелась на солнце.
     -- Что-то я вас там не видел, -- сказал судья.
     -- Вы не могли меня видеть. Я сидела за углом дома, с восточной стороны: там нет ветра.
     -- Вплоть до ленча?
     -- Мисс Клейторн?
     -- Утро я провела с мисс Брент, -- последовал четкий ответ. -- Потом немного побродила по острову. Потом спустилась к морю, поговорила с генералом Макартуром.
     -- В котором часу это было? -- прервал ее судья.
     На этот раз Вера ответила не слишком уверенно:
     -- Не знаю, -- сказала она, -- за час до ленча, а может быть, и позже.
     Блор спросил:
     -- Это было до того, как мы разговаривали с генералом или позже?
     -- Не знаю, -- сказала Вера. -- Он был какой-то странный, -- она передернулась.
     -- А в чем заключалась его странность? -- осведомился судья.
     -- Он сказал, что все мы умрем, потом сказал, что ждет конца. Он меня напугал... -- понизив голос, сказала Вера.
     Судья кивнул.
     -- А потом что вы делали? -- спросил он.
     -- Вернулась в дом. Затем, перед ленчем, снова вышла, поднялась на гору. Я весь день не могла найти себе места.
     Судья Уоргрейв потрогал подбородок.
     -- Остается еще Роджерс, -- сказал он. -- Но я не думаю, что его показания что-либо добавят к имеющимся у нас сведениям.
     Роджерс, представ перед судилищем, ничего особенного не сообщил. Все утро он занимался хозяйственными делами, потом готовил ленч. Перед ленчем подал коктейли, затем поднялся наверх -- перенести свои вещи с чердака в другую комнату. Он не выглядывал в окно и не видел ничего, что могло бы иметь хоть какое-то отношение к смерти генерала Макартура. Он твердо уверен, что, когда накрывал на стол перед ленчем, там стояло восемь негритят.
     Роджерс замолчал, и в комнате воцарилась тишина. Судья Уоргрейв откашлялся. Ломбард прошептал на ухо Вере: "Теперь он произнесет заключительную речь".
     -- Мы постарались как можно лучше расследовать обстоятельства этих трех смертей, -- начал судья. -- И если в некоторых случаях отдельные лица не могли (по всей вероятности) совершить убийство, все же ни одного человека нельзя считать полностью оправданным и свободным от подозрений. Повторяю, я твердо уверен, что из семи человек, собравшихся в этой комнате, один -- опасный преступник, а скорее всего еще и маньяк. Кто этот человек, мы не знаем. Нам надо решить, какие меры предпринять, чтобы связаться с сушей на предмет помощи, а в случае, если помощь задержится (что более чем вероятно при такой погоде), какие меры предпринять, чтобы обеспечить нашу безопасность - - сейчас нам больше ничего не остается.
     Я попрошу каждого подумать и сообщить мне, какой выход из создавшегося положения он видит. Предупреждаю, чтобы все были начеку. До сих пор убийце было легко выполнить свою задачу -- его жертвы ни о чем не подозревали. Отныне наша задача -- подозревать всех и каждого. Осторожность -- лучшее оружие. Не рискуйте и будьте бдительны. Вот все, что я вам хотел сказать.
     -- Суд удаляется на совещание, -- еле слышно пробормотал Ломбард.
    Глава десятая
     -- И вы ему поверили? -- спросила Вера.
     Вера и Филипп Ломбард сидели на подоконнике в гостиной. За окном хлестал дождь, ветер с ревом бился в стекла. Филипп наклонил голову к плечу и сказал:
     -- Вы хотите спросить, верю ли я старику Уоргрейву, что убийца -- один из нас?
     -- Да.
     -- Трудно сказать. Если рассуждать логически, он, конечно, прав, и все же...
     -- И все же, -- подхватила Вера, -- это совершенно невероятно.
     Ломбард скорчил гримасу.
     -- Здесь все совершенно невероятно. Однако после смерти Макартура ни о несчастных случаях, ни о самоубийствах не может быть и речи. Несомненно одно: это убийство. Вернее, три убийства.
     Вера вздрогнула:
     -- Похоже на кошмарный сон. Мне все кажется, что этого просто не может быть.
     Филипп понимающе кивнул:
     -- Ну да, все чудится: вот раздастся стук в дверь и тебе принесут чай в постель.
     -- Ох, хорошо бы, все кончилось так! -- сказала Вера.
     Филипп Ломбард помрачнел.
     -- Нет, на это надеяться не приходится. Мы участвуем в ужасном кошмаре наяву!
     Вера понизила голос:
     -- Если... если это один из нас, как вы думаете; кто это?
     Ломбард ухмыльнулся:
     -- Из ваших слов я понял, -- сказал он, -- что нас вы исключаете. Вполне с вами согласен. Я отлично знаю, что Я не убийца, да и в вас, Вера, нет ничего ненормального. Девушки нормальней и хладнокровней я не встречал. Поручусь, чем угодно, что вы не сумасшедшая.
     -- Спасибо, -- Вера криво улыбнулась.
     Филипп сказал:
     -- Ну же, мисс Вера Клейторн, неужели вы не ответите комплиментом на комплимент?
     Вера чуть замялась.
     -- Вы сами признали, -- сказала она наконец, -- что ни во что не ставите жизнь человека, и тем не менее как-то не могу представить, чтобы вы надиктовали эту пластинку.
     -- Верно, -- сказал Ломбард. -- Если б я и затеял убийство, так только ради выгоды. Массовое покарание преступников не по моей части. Пошли дальше. Итак, мы исключаем друг друга и сосредоточиваемся на пяти собратьях по заключению. Который из них А. Н. Оним? Интуитивно -- и без всяких на то оснований -- выбираю Уоргрейва!
     -- Вот как? -- удивилась Вера. Подумала минуты две и спросила: -- А почему?
     -- Трудно сказать. Во-первых, он очень стар, а вовторых, в течение многих лет вершил судьбы людей в суде. А значит, чуть не всю жизнь ощущал себя всемогущим, точно Господь Бог. Это могло вскружить ему голову. Он мог поверить, что властен над жизнью и смертью людей, а от этого можно спятить и пойти еще дальше -- решить, например, что ты и Высший судия и палач одновременно.
     -- Возможно, вы правы, -- чуть помедлив, согласилась Вера.
     -- А кого выберете вы? -- спросил Ломбард.
     -- Доктора Армстронга, -- выпалила Вера.
     Ломбард присвистнул:
     -- Доктора? Знаете, а я бы его поставил на последнее место.
     Вера покачала головой.
     -- Вы не правы. Две смерти произошли в результату отравления. И это прямо указывает на доктора. Потом нельзя забывать, снотворное миссис Роджерс дал он.
     -- Верно, -- согласился Ломбард.
     -- Но если бы сошел с ума доктор, его бы не скоро удалось разоблачить. Потом доктора очень много работают, и помешательство может быть результатом переутомления, -- настаивала Вера.
     -- И все-таки мне не верится, что он убил Макартура, -- сказал Ломбард. -- Я уходил ненадолго: он бы просто не успел -- если только он не мчался туда и обратно стремглав. Но он не спортсмен и не мог совершить такую пробежку и не запыхаться.
     -- Но он мог убить генерала позже, -- возразила Вера.
     -- Это когда же?
     -- Когда он пошел звать генерала к ленчу.
     Ломбард снова присвистнул:
     -- Так вы думаете, он убил генерала тогда? Для этого надо обладать железными нервами.
     -- Посудите сами, чем он рисковал? -- перебила его Вера. -- Он -- единственный медик среди нас. Что ему стоит сказать, будто генерала убили час назад? Ведь никто из нас не может его опровергнуть.
     Филипп задумчиво поглядел на нее.
     -- Умная мысль, -- сказал он. -- Интересно...
     -- Кто это, мистер Блор? Вот что я хочу знать. Кто это может быть? -- Лицо Роджерса дергалось. Руки нервно теребили кожаный лоскут -- он чистил столовое серебро.
     -- Вот в чем вопрос, приятель, -- сказал отставной инспектор.
     -- Мистер Уоргрейв говорит, что это кто-то из нас. Так вот кто, сэр? Вот что я хочу знать. Кто этот оборотень?
     -- Мы все хотим это узнать, -- сказал Блор.
     -- Но вы о чем-то догадываетесь, мистер Блор. Я не ошибся?
     -- Может, я о чем и догадываюсь, -- сказал Блор. -- Но одно дело догадываться, другое -- знать. Что если я попал пальцем в небо? Скажу только: у этого человека должны быть желейные нервы.
     Роджерс утер пот со лба.
     -- Кошмар, вот что это такое, -- хрипло сказа он.
     -- А у вас есть какие-нибудь догадки, Роджерс? -- поинтересовался Блор.
     Дворецкий покачал головой:
     -- Я ничего не понимаю, сэр, -- севшим голосом сказал он. -- Совсем ничего. И это-то меня и пугает пуще всего.
     -- Нам необходимо выбраться отсюда! Необходимо! -- выкрикивал доктор Армстронг. -- Во что бы то ни стало!
     Судья Уоргрейв задумчиво выглянул из окна курительной, поиграл шнурочком пенсне и сказал:
     -- Я, конечно, не претендую на роль синоптика, и тем не менее рискну предсказать: в ближайшие сутки -- а если ветер не утихнет, одними сутками дело не обойдется -- даже если бы на материке и знали о нашем положении, лодка не придет.
     Армстронг уронил голову на руки.
     -- А тем временем всех нас перебьют прямо в постелях! -- простонал он.
     -- Надеюсь, нет, -- сказал судья. -- Я намереваюсь принять все меры предосторожности.
     Армстронг неожиданно подумал, что старики сильнее цепляются за жизнь, чем люди молодые. Он не раз удивлялся этому за свою долгую врачебную практику. Вот он, например, моложе судьи, по меньшей мере, лет на двадцать, а насколько слабее у него воля к жизни.
     А судья Уоргрейв думал: "Перебьют в постелях! Все доктора одинаковы -- думают штампами. И этот тоже глуп".
     -- Не забывайте, троих уже убили.
     -- Все так. Но вы, в свою очередь, не забывайте: они не знали, что их жизнь в опасности. А мы знаем.
     Армстронг с горечью сказал:
     -- Что мы можем сделать? Раньше или позже...
     -- Я думаю, -- сказал судья Уоргрейв, -- кое-что мы все же можем.
     -- Ведь мы даже не знаем, кто убийца, -- возразил Армстронг.
     Судья потрогал подбородок.
     -- Я бы этого не сказал, -- пробормотал он.
     -- Уж не хотите ли вы сказать, что догадались? -- уставился на него Армстронг.
     -- Я признаю, что у меня нет настоящих доказательств, -- уклончиво ответил судья, -- таких, которые требуются в суде. Но, когда я вновь перебираю факты, мне кажется, что все нити сходятся к одному человеку.
     Армстронг снова уставился на судью.
     -- Ничего не понимаю, -- сказал он.
     Мисс Брент -- она была в своей спальне наверху -- взяла Библию и села у окна. Открыла Библию, но после недолгих колебаний отложила ее и подошла к туалетному столику. Вынула из ящика записную книжку в черной обложке и написала:
     Случилось нечто ужасное. Погиб генерал Макартур. (Его двоюродный брат женат на Элси Макферсон). Нет никаких сомнений в том, что его убили. После ленча судья произнес замечательную речь. Он убежден, что убийца -- один из нас. Значит, один из нас одержим диаволом. Я давно это подозревала. Но кто это? Теперь все задаются этим вопросом. И только я знаю, что...
     Несколько секунд она сидела, не двигаясь, глаза ее потускнели, затуманились. Карандаш в ее руке заходил ходуном. Огромными каракулями она вывела: ...убийцу зовут Беатриса Тейлор...
     Глаза ее закрылись. Но тут же она вздрогнула и проснулась. Посмотрела на записную книжку и, сердито вскрикнув, пробежала кривые каракули последней фразы.
     "Неужели это я написала? -- прошептала она. -- Я наверное, схожу с ума".
     Шторм крепчал. Ветер выл, хлестал по стенам дома. Все собрались в гостиной. Сидели, сбившись в кучку, молчали. Исподтишка следили друг за другом. Когда Роджерс вошел с подносом, гости буквально подскочили.
     -- Вы позволите задернуть занавески? -- спросил Роджерс. -- Так здесь будет поуютней.
     Получив разрешение, он задернул занавески и включил свет. В комнате и впрямь стало уютней. Гости повеселели; ну, конечно же, завтра шторм утихнет... придет лодка...
     Вера Клейторн сказала:
     -- Вы разольете чай, мисс Брент?
     -- Нет, нет, разлейте вы, милочка. Чайник такой тяжелый. И потом я очень огорчена -- я потеряла два мотка серой шерсти. Экая досада.
     Вера перешла к столу. Раздалось бодрое позвякиванье ложек, звон фарфора. Безумие прошло.
     Чай! Благословенный привычный ежедневный чай! Филипп Ломбард пошутил. Блор засмеялся. Доктор Армстронг рассказал забавный случай из практики. Судья Уоргрейв -- обычно он не пил чая -- с удовольствием отхлебывал ароматную жидкость.
     Эту умиротворенную обстановку нарушил приход Роджерса. Лицо у дворецкого было расстроенное.
     -- Простите, -- сказал он, ни к кому не обращаясь, -- но вы не знаете, куда девался занавес из ванной комнаты?
     Ломбард вскинул голову:
     -- Занавес? Что это значит, Роджерс?
     -- Он исчез, сэр, ну прямо испарился. Я убирал ванные, и в одной убор... то есть ванной, занавеса не оказалось.
     -- А сегодня утром он был на месте? -- спросил судья.
     -- Да, сэр.
     -- Какой он из себя? -- осведомился Блор.
     -- Из прорезиненного шелка, сэр, алого цвета. В тон алому кафелю.
     -- И он пропал? -- спросил Ломбард.
     -- Пропал.
     -- Да ладно. Что тут такого? -- ляпнул Блор. -- Смысла тут нет, но его тут и вообще нет. Убить занавесом нельзя, так что забудем о нем, сир, -- сказал Роджерс.
     -- Да, сэр. Благодарю вас, и вышел, закрыв за собой дверь.
     В комнату вновь вполз страх. Гости опять стали исподтишка следить друг за другом.
     Наступил час обеда -- обед подали, съели, посуду унесли. Нехитрая еда, в основном из консервных банок. После обеда в гостиной наступило напряженное молчание.
     В девять часов Эмили Брент встала.
     -- Я пойду спать, -- сказала она.
     -- И я, -- сказала Вера.
     Женщины поднялись наверх, Ломбард и Блор проводили их. Мужчины не ушли с лестничной площадки, пока Женщины не закрыли за собой двери. Залязгали засовы, зазвякали ключи.
     -- А их не надо уговаривать запираться, -- ухмыльнулся Блор.
     Ломбард сказал:
     -- Что ж, по крайней мере, сегодня ночью им ничто не угрожает.
     Он спустился вниз, остальные последовали его примеру.
     Четверо мужчин отправились спать часом позже. По лестнице поднимались все вместе. Роджерс -- он накрывал на стол к завтраку -- видел, как они гуськом идут вверх. Слышал, как они остановились на площадке. Оттуда донесся голос судьи.
     -- Я думаю, господа, вы и без моих советов понимаете, что на ночь необходимо запереть двери.
     -- И не только запереть, а еще и просунуть ножку стула в дверную ручку, -- добавил Блор. -- Замок всегда можно открыть снаружи.
     -- Мой дорогой Блор, ваша беда в том, что вы слишком много знаете, -- буркнул себе под нос Ломбард...
     -- Спокойной ночи, господа, -- мрачно сказал судья, -- Хотелось бы завтра встретиться в тем же составе.
     Роджерс вышел из столовой, неслышно поднялся по лестнице. Увидел, как четверо мужчин одновременно открыли двери, услышал, как зазвякали ключи, залязгали засовы.
     -- Вот и хорошо, -- пробормотал он, кивнул головой и вернулся в столовую. Там все было готово к завтраку. Он поглядел на семерых негритят на зеркальной подставке. Лицо его расплылось в довольной улыбке.
     -- Во всяком случае, сегодня у них этот номер не пройдет, я приму меры.
     Пересек столовую, запер дверь в буфетную, вышел через дверь, ведущую в холл, закрыл ее и спрятал ключи в карман. Затем потушил свет и опрометью кинулся наверх в свою новую спальню.
     Спрятаться там можно было разве что в высоком шкафу, и Роджерс первым делом заглянул и шкаф. После чего запер дверь, задвинул засов и разделся.
     -- Сегодня этот номер с негритятами не пройдет, -- пробурчал он, -- я принял меры...
    Глава одиннадцатая
     У Филиппа Ломбарда выработалась привычка просыпаться на рассвете. И сегодня он проснулся, как обычно. Приподнялся на локте, прислушался. Ветер слегка утих. Дождя не было слышно... В восемь снова поднялся сильный ветер, но этого Ломбард уже не заметил. Он снова заснул.
     В девять тридцать он сел на кровати, поглядел на часы, поднес их к уху, хищно по-волчьи оскалился.
     -- Настало время действовать, -- пробормотал он.
     В девять тридцать пять он уже стучал в дверь Блора. Тот осторожно открыл дверь. Волосы у него были всклокоченные, глаза сонные.
     -- Спите уже тринадцатый час, -- добродушно сказал Ломбард. -- Значит, совесть у вас чиста.
     -- В чем дело? -- оборвал его Блор.
     -- Вас будили? -- спросил Ломбард. -- Приносили чай?
     Знаете, который час?
     Блор посмотрел через плечо на дорожный будильник, стоявший у изголовья кровати.
     -- Тридцать пять десятого, -- сказал он. -- Никогда б не поверил, что столько просплю. Где Роджерс?
     -- "И отзыв скажет: "где" ?" -- тот самый случай, -- ответствовал Ломбард.
     -- Что вы хотите этим сказать? -- рассердился Блор.
     -- Только то, что Роджерс пропал, -- ответил Ломбард. -- В спальне его нет. Чайник он не поставил и даже плиту не затопил.
     Блор тихо чертыхнулся.
     -- Куда, чтоб ему, он мог деваться? По острову, что ли, бродит? Подождите, пока я оденусь. И опросите всех: может быть, они что-нибудь знают.
     Ломбард кивнул. Прошел по коридору, стучась в запертые двери.
     Армстронг уже встал, -- он кончал одеваться. Судью Уоргрейва, как и Блора, пришлось будить. Вера Клейторн была одета. Комната Эмили Брент пустовала.
     Поисковая партия обошла дом. Комната Роджерса была по-прежнему пуста. Постель не застелена, бритва и губка еще не просохли.
     -- Одно ясно, что ночевал он здесь, -- сказал Ломбард.
     -- А вы не думаете, что он прячется, поджидает нас? -- сказала Вера тихим, дрогнувшим голосом, начисто лишенным былой уверенности.
     -- Сейчас, голубушка, я склонен думать, что угодно и о ком угодно, -- сказал Ломбард. -- И мой вам совет: пока мы его не найдем, держаться скопом.
     -- Наверняка он где-то на острове, -- сказал Армстронг.
     К ним присоединился аккуратно одетый, хотя и небритый, Блор.
     -- Куда девалась мисс Брент? -- спросил он. -- Вот вам новая загадка.
     Однако спустившись в холл, они встретили мисс Брент. На ней был дождевик.
     -- Море очень бурное. Вряд ли лодка выйдет в море.
     -- И вы решились одна бродить по острову, мисс Брент? -- спросил Блор. -- Неужели вы не понимаете, как это опасно?
     -- Уверяю вас, мистер Блор, я была очень осторожна, -- ответила старая дева.
     Блор хмыкнул.
     -- Видели Роджерса? -- спросил он.
     -- Роджерса? -- подняла брови мисс Брент. -- Нет, сегодня я его не видела. А в чем дело?
     По лестнице, чисто выбритый, аккуратно одетый -- уже при зубах -- спускался судья Уоргрейв. Заглянув в распахнутую дверь столовой, он сказал:
     -- Смотрите-ка, он не забыл накрыть стол.
     -- Он мог это сделать вчера вечером, -- сказал Ломбард.
     Они вошли в столовую, оглядели аккуратно расставленные приборы, тарелки. Ряды чашек на буфете, войлочную подставку для кофейника. Первой хватилась Вера. Она вцепилась судье в руку с такой силой -- недаром она была спортсменка, -- что старик поморщился.
     -- Посмотрите на негритят! -- крикнула она.
     На зеркальном кругу осталось всего шесть негритят.
     А вскоре нашелся и Роджерс. Его обнаружили в пристройке -- флигель этот служил прачечной. В руке он все еще сжимал маленький топорик -- очевидно, колол дрова для растопки. Большой колун стоял у двери -- на его обухе застыли бурые пятна. В затылке Роджерса зияла глубокая рана...
     -- Картина ясна, -- сказал Армстронг, -- убийца подкрался сзади, занес топор и в тот момент, когда Роджерс наклонился, опустил его.
     Блор водился с топорищем -- посыпал его мукой через ситечко, позаимствованное на кухне.
     -- Скажите, доктор, нанести такой удар может только очень сильный человек? -- спросил судья.
     -- Да нет, такой удар могла бы нанести даже женщина, если я правильно понял ваш вопрос, -- и он быстро оглянулся по сторонам.
     Вера Клейторн и Эмили Брент ушли на кухню.
     -- Девушка и тем более могла это сделать -- она спортсменка. Мисс Брент хрупкого сложения, но такие женщины часто оказываются довольно крепкими. Кроме того, вы должны помнить, что люди не вполне нормальные, как правило, наделены недюжинной силой.
     Судья задумчиво кивнул. Блор со вздохом поднялся с колен.
     -- Отпечатков пальцев нет, -- сказал он, -- топорище обтерли.
     Позади раздался громкий смех -- они обернулись: посреди двора стояла Вера Клейторн.
     -- А может, на этом острове и пчелы есть? Есть или нет? -- визгливым голосом выкрикивала она, перемежая слова неудержимыми взрывами хохота. -- И где тут мед? Ха-ха-ха!
     Мужчины недоуменно уставились на Веру. Неужели эта выдержанная, уравновешенная девушка сходит с ума у них на глазах?
     -- Да не глазейте вы на меня! -- не унималась Вера. -- Вы что, думаете, я рехнулась? А я вас дело спрашиваю: где тут пчелы, где тут пасека? Ах, вы не понимаете? Вы что, не читали эту дурацкую считалку? Да она в каждой спальне вывешена для всеобщего обозрения! Не будь мы такими идиотами, мы бы сразу сюда пришли.
     -- "Семь негритят дрова рубили вместе". Я ату считалку наизусть знаю. И следующий куплет: "Шесть негритят пошли на пасеку гулять", поэтому я и спрашиваю, есть ли на острове насека. Вот смеху-то! Вот смеху!.. -- Она дико захохотала. Армстронг подошел к ней, размахнулся, отвесил пощечину. Вера задохнулась, икнула, сглотнула слюну. Постояла тихо.
     -- Спасибо... Я пришла в себя... -- сказала она чуть погодя прежним спокойным, выдержанным тоном. Повернулась и пошла в кухню. -- Мы с мисс Брент приготовим вам завтрак. Принесите, пожалуйста, дрова -- надо затотопить камин.
     След пятерни доктора алел на ее щеке.
     Когда она ушла в кухню, Блор сказал:
     -- А быстро вы привели ее в чувство, доктор.
     -- Что мне оставалось делать? Нам только истерики не хватало вдобавок ко всему, -- оправдывался Армстронг.
     -- Она вовсе не похожа на истеричку, -- возразил Ломбард.
     -- Согласен, -- сказал Армстронг. -- Весьма уравновешенная и здравомыслящая молодая женщина. Результат потрясения. С каждым может случиться.
     Они собрали наколотые Роджерсом дрова, отнесли их в кухню. Там уже хлопотали по хозяйству Вера и Эмили Брент. Мисс Брент выгребала золу из печи. Вера срезала шкурку с бекона.
     -- Спасибо, -- поблагодарила их Эмили Брент. -- Мы постараемся приготовить завтрак как можно быстрее -- ну, скажем, минут через тридцать-сорок. Чайник раньше не закипит.
     -- Знаете, что я думаю? -- шепнул Ломбарду инспектор в отставке Блор.
     -- Зачем гадать, если вы мне сами расскажете.
     Инспектор в отставке был человек серьезный. Иронии он не понимал и поэтому невозмутимо продолжал:
     -- В Америке был такой случай. Убили двух стариков -- мужа и жену, зарубили топором. Среди бела дня. В доме не было никого, кроме их дочери и служанки. Служанка, как доказали, не могла это сделать. Дочь -- почтенная старая дева. Немыслимо, чтобы она была способна совершить такое страшное преступление. Настолько немыслимо, что ее признали невиновной. И тем не менее никто другой не мог это сделать, -- и добавил, помолчав: -- Я вспомнил этот случай, когда увидел топор. А потом зашел на кухню и увидел -- она там шурует как ни в чем не бывало. Что с девчонкой приключилась истерика -- это в порядке вещей, удивляться тут нечему, а по-вашему?
     -- Наверное, -- сказал Ломбард.
     -- Но эта старуха! -- продолжал Блор. -- Такая чистюля -- и передник не забыла надеть, а передник-то, небось, миссис Роджерс, и еще говорит: "Завтрак будет готов минут через тридцать-сорок". Старуха спятила, ей-ей. Со старыми девами такое случается -- я не говорю, что они становятся маньяками и убивают кого ни попадя, просто у них шарики за ролики заходят. Вот и наша мисс Брент помешалась на религиозной почве -- думает, что она Орудие Господне. Знаете, у себя в комнате она постоянно читает Библию.
     -- Это никак не доказательство ненормальности, Блор.
     -- К тому же она брала дождевик, -- гнул свою линию Блор, -- сказала, что ходила к морю.
     Ломбард покачал головой.
     -- Роджерса убили, -- сказал он, -- когда тот колол дрова, то есть сразу, как он поднялся с постели. Так что Эмили Брент незачем было бродить еще час-другой под дождем. Если хотите знать мое мнение: тот, кто убил Роджерса, не преминул бы залезть в постель и притвориться, что спит беспробудным сном.
     -- Вы меня не поняли, мистер Ломбард, -- сказал Блор, -- Если мисс Брент ни в чем не виновна, ей было бы страшно разгуливать по острову одной. Так поступить мог лишь тот, кому нечего бояться. Значит, ей нечего бояться и, следовательно, она и есть убийца.
     -- Дельная мысль, -- сказал Ломбард. -- Мне это не пришло в голову, -- и добавил, ухмыльнувшись: -- Рад, что вы перестали подозревать меня.
     Блор сконфузился:
     -- Вы угадали, начал я с вас -- револьвер, знаете ли, да и историю вы рассказали, вернее не рассказали, весьма странную. Но теперь я понимаю, что вы сумели бы придумать что-нибудь похитрее. Надеюсь, и вы меня не подозреваете.
     Филипп сказал задумчиво:
     -- Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, разработать подобный план человеку с настолько слабым воображением, как у вас, не под силу. Могу только сказать, что в таком случае вы замечательный актер, и я вами восхищаюсь. -- Он понизил голос. -- Может статься, не пройдет и дня, как нас укокошат, так что скажите мне по секрету: вы тогда дали ложные показания, верно?
     Блор смущенно переминался с ноги на ногу.
     -- Скрывай, не скрывай, что толку, -- сказал он наконец. -- Так вот. Ландор был невиновен, это точно. Шайка Перселла дала мне на лапу, и мы упрятали его за решетку. Только имейте в виду, я отрекусь от своих слов...
     -- При свидетелях, вы хотите сказать, -- улыбнулся Ломбард. -- Нет, нет, этот разговор останется между нами. Что ж, надеюсь, вы получили неплохой куш.
     -- Не получил и половины того, что обещали. Страшные жмоты эти Перселловские ребята. Но повышение я получил. Что да, то да.
     -- А Ландору дали срок, и он помер на каторге?
     -- Откуда я знал, что он умрет? -- огрызнулся Блор.
     -- Конечно, откуда вам знать, просто вам не повезло.
     -- Мне? Вы хотите сказать -- ему?
     -- И вам тоже, Блор. Потому что из-за его смерти и ваша жизнь оборвется раньше времени.
     -- Моя? -- уставился на него Блор. -- Неужели выдумаете, что я позволю с собой расправиться, подобно Роджерсу и прочим? Дудки! Кто-кто, а я сумею за себя постоять! Хотите пари?

/ Полные произведения / Кристи А. / Десять негритят