• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Амаду Ж. / Бескрайние земли

Бескрайние земли [2/20]

Скачать полное произведение

    - Через год я разбогатею и приеду за тобой.
     Сейчас луна Эстансии стояла над пароходом, но она уже не такая желтая, как тогда, когда светила на мосту влюбленным. Сейчас она была красного цвета, цвета крови, и старик сказал, что никто не возвращается из этих краев, где растет какао.
     Антонио Витор ощутил незнакомое ему доселе чувство. Что это? Страх? Тоска? Он сам не знал, что это такое. Луна напоминала ему Ивоне, ее губы, молящие, чтобы он не уезжал, ее глаза, затуманенные слезами в ночь прощания. Той ночью не было луны и никто с моста не ловил рыбу. Было темно, внизу журчала река, Ивоне прижалась к нему, ее тело было горячее, а лицо все мокрое от слез.
     - Ты все-таки уезжаешь?
     Прошла долгая минута грустного молчания.
     - Ты уедешь и не вернешься.
     - Клянусь тебе, я вернусь.
     Ивоне отрицательно покачала головой, затем прилегла на берегу у реки и позвала его. Она открыла ему свое тело, как цветок открывается солнцу. И позволила овладеть собой без единого слова, без единой жалобы. Он не мог прийти а себя от изумления, не мог понять, почему она ему отдалась. Ивоне опустила ситцевое платье, на котором кровь окрасила выцветшие цветы, закрыла лицо рукой и сказала прерывающимся голосом:
     - Ты никогда не вернешься, а в один прекрасный день кто-нибудь другой все равно овладел бы мной. Так пусть лучше это будешь ты. Теперь ты, по крайней мере, знаешь, как сильно я тебя люблю.
     - Я вернусь к тебе, дорогая...
     - Нет, ты никогда не вернешься...
     И он ушел, несмотря на то, что радость обладания Ивоне удерживала его; ушел, хотя знал, что у них должен будет родиться ребенок. Он говорил себе, что отправляется на заработки для нее и для сына и что через год вернется. Землю в Ильеусе приобрести нетрудно, он разведет небольшую плантацию какао, соберет плоды и приедет за Ивоне и ребенком. Правда, отец ее уехал и не вернулся, никто даже не знает, где он сейчас! Старик говорит, что никто не возвращается из этих краев, даже те, кто оставил жену и детей. Почему эта гармоника играет без конца и почему так грустна музыка? Почему красна, как кровь, луна, подымающаяся над морем?
     6
     Песня печальна, она предвещает несчастье. Ветер, гуляющий над морем, подхватывает ее и рассеивает, и кажется, нет ей конца. С музыкой приходит грусть, она охватывает пассажиров третьего класса, овладевает беременной женщиной, сжимающей руку Филомено. Звуки гармоники аккомпанируют песне, которую сильным голосом поет юноша. Антонио Витор еще больше замыкается в себе, в его душе смешиваются образы тихой Эстансии, Ивоне, отдавшейся ему без единого стона, с видениями еще не завоеванной земли, стычек, выстрелов, убийств, денег, пачек ассигнаций. Человек, который едет один и ни с кем не разговаривает, проходит мимо расположившихся группами пассажиров и облокачивается на перила. Луна оставляет на поверхности моря кровавый след, песня терзает сердце:
     Любовь моя, я уезжаю
     И никогда уж больше не вернусь...
     Другие земли, другие видения остались позади, иные моря и иные побережья, дикий сертан, где господствует засуха; другие люди остались там; многие из тех, что плывут на этом небольшом пароходе, оставили там любовь. Некоторые отправились в далекий путь именно ради этой любви, чтобы добыть средства для завоевания возлюбленной, чтобы добыть золото, на которое покупается счастье. Это золото родится на землях Ильеуса, - на деревьях какао. В песне говорится, что они никогда не вернутся из этих краев, что смерть поджидает их за каждым деревом. И луна красна, как кровь, и пароход раскачивается на неспокойных водах.
     Старик закутан в плащ, ноги у него босые. Он мрачно потягивает окурок самокрутки. Кто-то просит у него огня. Старик затягивается, чтобы разжечь потухшую папиросу.
     - Спасибо.
     - Не за что...
     - Наверное, будет шторм...
     - Сейчас пора южных ветров... Иной раз так задует, что никакое судно не выдерживает...
     В разговор вмешивается женщина:
     - Сильные штормы бывают у нас, в Сеара... Похоже на конец света...
     - Слышал, - откликается старик. - Говорят, и впрямь страшное дело.
     Они присоединились к группе беседовавших между собой людей; неподалеку играли в карты. Женщина полюбопытствовала:
     - Вы из Ильеуса?
     - Вот уже пять лет, как живу в Табокасе. Я из сертана...
     - Зачем же вы, старый человек, приехали в эти края?
     - Сперва поехал не я, а мой сын Жоакин... Он устроился неплохо, развел небольшую плантацию, а когда умерла старуха, позвал и меня...
     Старик замолчал; казалось, его поглотила музыка, которую ветер уносил в сторону города, скрывшегося во мраке. Тишина нарушалась лишь отдаленным гулом голосов в первом классе и песней, которую пел негр:
     И никогда уж больше не вернусь,
     На этих землях и умру я...
     Он пел, а люди ежились от холода. Дул сильный ветер, порывистый южный ветер. Пароход подбрасывало на волнах, многие из пассажиров никогда раньше не ступали ногой на корабль. Они пересекли мрачные каатинги сертана в поезде, наполненном переселенцами. Старик смотрел на них своими суровыми глазами. (Каатинга - засушливая зона с низкорослыми деревьями и колючими кустарниками.)
     - Слышите эту песню? "На этих землях и умру я". Это верно поется... Кто уезжает в эти края, никогда уже не возвращается... На этих землях что-то околдовывает людей и держит их, как смола жаки. (Жака - плод хлебного дерева жакейры.)
     - Деньги у вас там легко заработать? - и юноша с горящими глазами подался вперед.
     - Деньги... Это и тянет нас туда. Мы приезжаем, зарабатываем кое-что, потому что деньги там действительно есть, слава богу! Но на этих деньгах как будто лежит проклятие. Они ни у кого не удерживаются в руках. Люди разводят плантацию...
     Музыка доносилась приглушенно, игроки прекратили на время игру. Старик пристально посмотрел на парня, потом перевел взгляд на остальных мужчин и женщин, захваченных его рассказом:
     - Слыхали вы о кашише?
     - Говорят, это афера, у людей обманом отбирают их земли...
     - Да. Появляется адвокат с полковником, совершает кашише, и люди даже не знают, куда исчезают плантации какао, которые они посадили... - Он снова обвел взглядом вокруг и показал на свои мозолистые руки: - Видите? Вот этими самыми руками я посадил много деревьев какао... Мы с Жоакином обработали немало земли, отвоеванной у леса, посадили какао больше, чем целое стадо жупара - обезьян, которые разносят семена какао. А что толку? - и он вопросительно посмотрел на всех - на игрока, на беременную женщину, на юношу.
     Старик снова заслушался музыкой, устремил долгий взгляд на луну:
     - Говорят, когда луна кровавая, как сегодня, в такую ночь на дороге случается несчастье. Так было, когда убили Жоакина. Ни за что ни про что... Просто по злобе.
     - Но почему же его все-таки убили? - спросила женщина.
     - Полковник Орасио вместе с сеньором Руи сделали кашише, - они отобрали у нас участок, который мы засадили. Земля, мол, ихняя, а Жоакин здесь никто. Полковник явился со своими жагунсо, предъявил какие-то бумаги от нотариуса, выгнал нас, забрал все подчистую, даже какао, которое уже сушилось, готовенькое для продажи. Жоакин был работящий парень, не боялся самой тяжелой работы. Он был так потрясен захватом плантации, что даже запил с горя. И вот однажды спьяну возьми да скажи, что отомстит полковнику, прикончит его. Поблизости оказался наемник Орасио, он услышал и донес. Полковник велел устроить засаду. Жоакина убили в следующую же ночь, когда он шел в Феррадас...
     Старик замолчал, люди больше ни о чем его не спрашивали. Игроки вернулись к прерванной игре, банкомет бросил две карты, все поставили в кон. Музыка понемногу замирала во мраке ночи. Ветер с каждой минутой крепчал. Старик снова заговорил:
     - Жоакин был смирный малый, он никого не собирался убивать. Полковник Орасио хорошо это знал, и его люди тоже знали. Жоакин сказал это потому, что был пьян... Он никого не собирался убивать. Он был работящим, хотел заработать на жизнь... Правда, Жоакин здорово переживал, что у него отобрали участок, на него это сильно подействовало. Но наболтал он просто спьяну... Не таков он был, чтобы убивать... Его прикончили выстрелом в спину...
     - Ну и что же, арестовали их?
     Старик бросил злобный взгляд.
     - В ту же ночь, когда его убили, наемники, пьянствуя в таверне, рассказали все, как было...
     Наступила тишина, лишь один из игроков произнес:
     - Пас...
     Но другой не забрал выигранные деньги; он уставился на согбенную старческую фигуру; одинокий в своем несчастье старик, казалось, забыл обо всем на свете. Беременная женщина тихонько его спросила:
     - А вы?
     - Меня отправили в Баню. После всего я не мог там больше оставаться... Но теперь, как видите, возвращаюсь...
     Старик вдруг выпрямился, его глаза снова приобрели суровый блеск, который потух к концу рассказа, и он заговорил решительным голосом:
     - Теперь я еду опять и уже никогда не вернусь... Никто больше не прогонит меня... Это судьба, дона, делает нас такими... Никто не родится плохим или хорошим, судьба калечит нас...
     - Но... - и женщина замолчала.
     - Говорите, не стесняйтесь.
     - Как же вы будете жить?.. Ведь вы уже не в таком возрасте, чтобы браться за тяжелую работу...
     - Когда человек что-нибудь задумает, дона, всегда все устраивается... А я кое-что задумал... Мой сын был хорошим человеком, он не собирался убивать полковника. Я тоже никогда не марал кровью этих рук, - и он показал свои руки, покрытые мозолями от долгих лет работы. - Но моего сына убили...
     - И вы?.. - с ужасом произнесла женщина.
     Старик повернулся спиной и медленно побрел прочь.
     - И в самом деле убьет... - заметил какой-то худой человек.
     Музыка снова зазвучала громче в ночном мраке, луна быстро поднималась по небу. Банкомет кивнул головой в знак согласия с замечанием худого пассажира и снова начал сдавать карты. Беременная женщина сжала руку Филомено и почти шопотом сказала:
     - Мне страшно...
     Гармоника смолкла. А луна все обливалась кровью.
     7
     В другой группе пассажиров главенствовал Жозе да Рибейра. Он вспоминал случаи из жизни в краю какао, историю за историей. Рассказывая, он то и дело сплевывал; он рад был возможности поговорить, рассказать этим людям то, что знал. Его слушали внимательно, как слушают человека, у которого можно узнать кое-что полезное.
     - Я чуть было не раздумала ехать, - сказала невысокая женщина, кормившая грудью ребенка, - услышала, что в этих краях свирепствует лихорадка, от которой погибают даже обезьяны.
     Жозе ухмыльнулся, все обернулись к нему. Он заговорил с видом знатока:
     - Это правда, дона. Я сам видел столько людей, погибших от лихорадки, сильных людей, которых, казалось, не свалить и лошади. А за три дня лихорадки человек совершенно лишается сил.
     - А это не оспа?
     - Оспа здесь тоже часто встречается, но я не о ней говорю. Оспа тут бывает всякая, но чаще всего черная оспа, самая опасная. Ни разу я не видел, чтобы даже сильный человек, заболев черной оспой, выжил. Но я не о ней говорю, а о лихорадке; никто толком не знает, что это за лихорадка, как называется эта проклятая болезнь. Она приходит совершенно неожиданно, убивает человека, так что тот и глазом не успевает моргнуть.
     - Господи, спаси и помилуй! - промолвила другая женщина.
     Жозе сплюнул и продолжал свой рассказ:
     - Тут как-то появился один доктор - с дипломом, образованный, такой молоденький, даже еще не брился, красавчик парень. Он объявил, что берется покончить с лихорадкой в Феррадасе. Однако лихорадка еще раньше покончила с ним: вся его красота пропала; это был самый отвратительный труп, который я когда-либо видел. Отвратительнее даже, чем труп Гарангау, которого зарезали в Макакосе; а ведь того всего искромсали - выкололи глаза, вырвали язык, вырезали кожу на груди.
     - Зачем же все это с ним, бедненьким, сделали? - спросила женщина, кормившая грудью ребенка.
     - Бедненьким? - Жозе да Рибейра рассмеялся, ему это показалось очень забавным. - Бедненьким? Да здесь, на юге, не было страшнее жагунсо, чем Висенте Гарангау. Он только за один день убил в Жупаране семь человек... Самый жестокий злодей, второго такого господь не создал...
     На слушателей это произвело впечатление, но человек из Сеара насмешливо заметил:
     - Семь - это любимое число лгуна, сеньор Жозе.
     Жозе опять рассмеялся и закурил; он не рассердился на шутку.
     - Ты ребенок, что ты видел в жизни? А у меня за спиной уже больше полвека, я исходил много земель, десять лет прожил здесь, в этих лесах. Служил солдатом в армии, нагляделся много горя. Но ничто в мире не может сравниться с ужасами, которые творятся здесь. Ты слышал что-нибудь о засадах?
     - Еще бы! - воскликнул один из слушателей. - Говорят, там подстерегают друг друга за деревом, чтобы незаметно подстрелить.
     - Да, это так. Некоторые негодяи до того дошли, что садятся в засаду, чтобы поспорить с приятелем на десять мильрейсов, с какой стороны будет подстрелена жертва. И первый, кто покажется на дороге, получает заряд свинца, чтобы решить исход пари. Об этом ты слышал?
     Человека из Сеара охватила дрожь, какая-то женщина никак не могла поверить:
     - Неужели только чтобы выиграть пари?
     Жозе да Рибейра сплюнул и сказал:
     - Я уже поездил по белу-свету, был солдатом, видел страшные вещи. Но такого, как здесь, нигде и никогда не видел... Это край не только отважных людей, это край легкого заработка. У кого меткий глаз, тому здесь лафа...
     - А вы, что вы здесь делаете?
     - Я приехал в эти края сержантом полиции, потом обзавелся маленькой плантацией, и она стала приносить мне гораздо больше, чем мои погоны, и вот теперь она меня кормит. Сейчас я ездил в Баию проветриться и купить кое-что необходимое.
     - И возвращаешься в третьем классе, папаша? - пошутил парень из Сеара.
     Тот снова усмехнулся и признался:
     - Белые девчонки съели у меня все деньги, сынок. Единственная женщина у нас в лесу - тигрица... Так что, когда кто-нибудь из нас завидит в столице штата белую девку, у него голова идет кругом... Вот и меня сейчас так очистили, что я остался гол как сокол.
     Никто, однако, не отозвался на его слова, потому что в этот момент подошел низкорослый человек в чилийской шляпе и с хлыстом в руке. Жозе обернулся и почтительно поклонился.
     - Здравствуйте, сеньор Жука.
     - Здравствуй, Зе да Рибейра. Как твоя плантация?
     - Да я вот в отъезде уже почти месяц... В этом году, бог даст, вырублю еще леса...
     Жука Бадаро кивнул головой на столпившихся пассажиров:
     - Ты знаешь этих людей, Зе?
     - Вот только сейчас познакомился, сеньор Жука. А в чем дело, позвольте спросить?
     Жука вместо ответа подошел к людям поближе и спросил одного из них:
     - Ты откуда?
     - Из Сеара, хозяин. Из Крато...
     - Погонщик?
     - Нет, сеньор... У меня была маленькая плантация... - и, не ожидая дальнейших вопросов, пояснил: - засуха ее сгубила.
     - Семейный? Одинокий?
     - Жена есть, скоро должна родить...
     - Хочешь у меня работать?
     - Да, сеньор.
     Так Жука Бадаро набирал людей; он завербовал банкомета, одного из его партнеров, человека из Сеара, юношу и Антонио Витора, не сводившего глаз с неба, усеянного тысячами звезд. Многим предлагавшим свои услуги Жука, однако, отказывал. Он хорошо разбирался в людях и без особого труда умел отличить тех, кто был пригоден для его фазенд, для завоевания леса, для обработки земли и для охраны возделанных плантаций.
     8
     Капитан Жоан Магальяэнс велел подать португальского вина. Коммивояжер был не прочь выпить, полковник Феррейринья отказался: на него плохо действовала качка.
     - Сильный ветер... Если я выпью вина, меня тут же начнет выворачивать...
     - Тогда, может быть, пива? Или коньяку?
     Полковник не хотел ничего пить.
     Жоан Магальяэнс рассказывал всякие небылицы о своей жизни в Рио: он представился как армейский капитан и богатый делец.
     - У меня много домов... И, кроме того, страховых полисов...
     Он быстро сочинил историю о наследстве, полученном от тетки-миллионерши, у которой не было детей. Упомянул, как бы невзначай, о видных политических деятелях того времени, якобы его друзьях. С этими людьми он был на "ты", выпивал с ними и играл в карты. Он заявил, что ушел из армии, подал в отставку и теперь путешествует по стране. Он едет из штата Рио-Гранде-до-Сул, намерен добраться до Амазонки. Прежде чем отправиться путешествовать за границу, он хочет хорошенько познакомиться с Бразилией, - не в пример тем, кто, заработав немного денег, тут же отправляется в Париж проматывать их с француженками... Полковник согласился с ним, заявив, что это весьма патриотично, и попутно поинтересовался: правда ли, что эти француженки, живущие в Рио, проделывают чорт знает что, или это только пустая болтовня развращенных людей? Ему рассказывали, что в Рио есть женщины такого рода... Жоан Магальяэнс подтвердил это и начал посвящать полковника в различные скабрезные подробности. Его подхватил коммивояжер, который тоже хотел показать свою осведомленность в этом вопросе (он ездил как-то в Рио, и эта поездка была самым значительным событием в его жизни). Полковник смаковал всю эту мерзость, но все же счел нужным заметить:
     - Да что вы говорите, капитан? Какая гадость...
     Тогда Жоан Магальяэнс еще больше разошелся. Но он не долго задержался на этих описаниях и вскоре снова заговорил о своем богатстве, о своих связях. Не нуждается ли полковник в чем-либо в Рио? Например, в покровительстве какого-нибудь видного политического деятеля? Если да, достаточно сказать ему об этом. Он всегда готов оказать услугу друзьям и, хотя только что познакомился с полковником, чувствует к нему огромную симпатию и будет счастлив ему помочь. Полковнику ничего не нужно в Рио, но он искренно благодарен Жоану Магальяэнсу; в этот момент мимо проходил Манека Дантас - толстый и грузный, в рубашке, мокрой от пота, с влажными руками; полковник подозвал его и познакомил с Жоаном:
     - Полковник Манека Дантас, крупный фазендейро... У него денег куры не клюют...
     Жоан Магальяэнс поднялся и приветливо отрекомендовался:
     - Капитан Жоан Магальяэнс, военный инженер, к вашим услугам.
     Он загнул уголок визитной карточки и протянул ее полковнику Манеке. Затем предложил ему стул, не подавая при этом вида, что слышал, как коммивояжер сказал полковнику Феррейринье:
     - Образованный молодой человек...
     - Да, видно хорошо воспитан...
     Полковник Манека согласился выпить вина. На него качка не действовала.
     - Я здесь чувствую себя как дома - на своей плантации, в Аурисидии, капитан. Если пожелаете провести там несколько дней, питаясь сушеным мясом...
     Феррейринья негодующе хмыкнул:
     - Сушеное мясо... Да знаете ли вы, капитан, что в Аурисидии завтрак подают, как на банкете, а обед - это настоящий пир. У доны Аурисидии есть на кухне несколько негритянок - просто золотые руки... - и полковник Феррейринья плотоядно прищелкнул языком, как будто уже видел перед собой яства. - Они там делают сарапатель - это поистине райское блюдо.
     Манека Дантас улыбнулся, он был горд от похвал его кухни. И пустился в объяснения:
     - Это единственное, капитан, что нам доступно здесь, в этих проклятых дебрях; мы вырубаем лес, сажаем деревья какао, имеем дело с этими несчастными жагунсо, подвергаемся опасности умереть от укуса змеи или от предательского выстрела из-за угла, и если мы еще в хорошей еде будем себе отказывать, что же нам тогда вообще останется? Это вам не в городе, здесь нет городской роскоши, театров, веселых домов, кабаре - ничего этого нет. Работай день и ночь, вырубай лес и сажай плантации...
     Феррейринья поддержал полковника:
     - Работа тяжелая, это правда.
     - Но зато и денег она приносит немало, - перебил его коммивояжер, вытирая губы.
     Манека Дантас снова улыбнулся:
     - Что верно, то верно. Земля хорошая, капитан, она окупает вложенный труд. Дает много какао, а оно приносит большой доход. На это не приходится жаловаться. Уж угостить приятелей завтраком всегда можем...
     - Вот я и позавтракаю у вас шестнадцатого, - предупредил его коммивояжер. - Я поеду в Секейро-Гранде, у вас и переночую.
     - Милости просим... - ответил Манека. - А вы, сеньор капитан, не заглянете к нам?
     Жоан Магальяэнс сказал, что, возможно, заглянет. Он рассчитывает задержаться некоторое время в этих краях, думает даже приглядеться, нет ли смысла вложить часть капитала в землю, в плантации какао. С самого Рио ему все время твердят о том, что здесь можно хорошо заработать. Он хочет попробовать вложить часть денег в плантации какао. Правда, он не может пожаловаться, большая часть его средств вложена в недвижимость в Рио, а она тоже дает хороший доход. Но у него имеется еще кое-что в банке - несколько десятков конто и порядочно облигаций государственного займа. Если имеет смысл...
     Манека Дантас серьезным тоном начал давать советы.
     - Имеет, сеньор капитан. Какао стоит того... Я видел много специалистов, приезжавших сюда на разведку, и они все в один голос утверждают, что для какао нет лучшей земли на свете. И продукт этот - самый что ни на есть выгодный, я не променяю его ни на кофе, ни на сахарный тростник. Правда, здесь еще много дикости, но это не должно пугать такого человека, как вы. Сеньор капитан, я вас уверяю: через двадцать лет Ильеус станет столицей штата и все теперешние поселки превратятся в огромные города. Какао - это золото, сеньор капитан.
     Беседа продолжалась в том же духе. Говорили о поездке, Жоан Магальяэнс вспоминал другие пейзажи, путешествия по железной дороге, на огромных пароходах. Авторитет его с каждой минутой возрастал. Круг собеседников мало-помалу расширялся. Много разных историй было рассказано, много вина выпито. Незаметно Жоан Магальяэнс очень искусно перевел беседу на карточную игру, и кончилось тем, что была организована партия в покер. Полковник Тотоньо, хозяин плантации Риашо-Секо, согласился принять участие в игре, коммивояжер отказался: первоначальная ставка была для него слишком высокой, и взносы в самой игре тоже. Играть сели три полковника и Жоан Магальяэнс, остальные остались наблюдать. Манека Дантас снял пиджак.
     - Знаете, я играю неважно...
     Феррейринья оглушительно захохотал:
     - Не слушайте вы его, капитан. Манека - мастер в покере... Нет партнера, который бы с ним справился.
     Манека отстегнул револьвер с пояса и положил его во внутренний карман пиджака, чтобы он не мозолил глаза. Жоан Магальяэнс размышлял, не лучше ли ему проиграть в первой партии, чтобы не сразу выявить свои таланты. Мальчик из бара принес колоду, Манека спросил:
     - Курингадо?
     - Как хотите, - ответил Жоан Магальяэнс.
     - Ну, это не покер, - заявил Тотоньо, и это были его первые слова. - Пожалуйста, не кладите в колоду курингу.
     - Ваше желание исполнено, кум, - и Манека выбросил курингу из колоды.
     Феррейринья взялся распродать фишки; каждый купил на пятьсот мильрейсов. Жоан Магальяэнс приглядывался к Тотоньо из Риашо-Секо. Кривой, с тремя пальцами на одной руке, он держался мрачно и молчаливо. Ему выпал жребий сдавать. Жоан решил не жульничать, играть честно, допустить даже, если представится возможность, какую-нибудь оплошность. Таким путем он заполучит партнеров для следующих игр, которые принесут ему гораздо больше.
     У него на руках была пара королей, он вступил в игру. Манека Дантас поставил еще шестнадцать, Феррейринья спасовал, Тотоньо остался в игре. Жоан добавил. Феррейринья начал раздавать прикуп: Манека попросил две карты, Тотоньо - одну.
     - Все три... - заявил Жоан.
     Тотоньо спасовал, Манека поставил, никто не захотел посмотреть его карты. Манека снял банк и не удержался - показал блеф:
     - Несчастная тройка...
     У него были вначале король, дама, валет, и он просил две карты для "стрита". Жоан Магальяэнс засмеялся, похлопал Манеку по спине:
     - Прекрасно, полковник, хорошо сыграно...
     Тотоньо мрачно взглянул и ничего не сказал. Жоан Магальяэнс потерял всякое уважение к партнерам. Он наверняка разбогатеет в этом краю какао.
     9
     Коммивояжеру надоело наблюдать за игрой, и он поднялся на палубу. Свет луны падал на Марго, которая, облокотившись на поручни у борта, о чем-то задумалась. Море было темно-зеленое, последние огни города уже давно исчезли. Пароход сильно качало, почти все пассажиры разошлись по каютам или растянулись в шезлонгах, укрывшись теплыми одеялами. Из третьего класса вновь доносилась какая-то грустная мелодия гармоники. Луна теперь стояла уже высоко в небе. С моря резко потянуло холодком, принесенным южным ветром - он развевал длинные волосы Марго. Она вынула шпильки, и ветер растрепал ее белокурые волосы. Увидев ее одну, коммивояжер присвистнул и бесшумно подошел к ней. У него не было никакого определенного плана, лишь смутная надежда в сердце.
     - Добрый вечер...
     Марго обернулась, придерживая рукой волосы.
     - Добрый вечер...
     - Дышишь воздухом?
     - Да...
     Она снова взглянула на море, в котором отражались звезды. Потом покрыла голову платком, затянув им волосы, и подвинулась, чтобы коммивояжер тоже мог облокотиться на перила. Они стояли молча. Марго, казалось, не видела его, она унеслась далеко, созерцая тайны моря и неба. Наконец он заговорил первым:
     - В Ильеус?
     - Да.
     - Хочешь там остаться?
     - Может быть... Если хорошо устроюсь...
     - Ты была в пансионе Лизии, да?
     Она неопределенно покачала головой.
     - Вот доказательство: я видел тебя в субботу. Ты была там с доктором...
     - Ну и что... - прервала она и принялась снова смотреть на море, как бы показывая, что у нее нет желания говорить с ним.
     - Ильеус - край больших денег... Такая красотка, как ты, может обзавестись там плантацией... У тебя не будет недостатка в полковниках с тугим карманом.
     Марго отвела глаза от моря и взглянула на коммивояжера. Она как будто колебалась, стоит ли ей с ним разговаривать. Но затем отвернулась, так ничего и не сказав. Коммивояжер продолжал:
     - Около тебя начинает увиваться Жука Бадаро... Будь осторожна...
     - Кто он такой?
     - Местный богач... Отчаянный человек. Говорят, его жагунсо дьявольски озорничают. Захватывают чужие земли, убивают, творят всякие безобразия. Он - хозяин Секейро-Гранде.
     Марго явно заинтересовалась. Коммивояжер продолжал:
     - Говорят, вся их семья такая: и мужчины и женщины. Даже женщины, поговаривают, имеют на своей совести убийства. Вот тебе мой добрый совет - не связывайся с ним.
     - А кто тебе сказал, что я им интересуюсь? Это он обхаживает меня, как старый петух молодку... Мне он вовсе не нужен, я за деньгами не гонюсь...
     Коммивояжер недоверчиво усмехнулся; она пожала плечами, как бы желая показать, что ее мало интересует его мнение о ней.
     - Рассказывают, что жена Жуки Бадаро однажды велела обрить одну девчонку, которая спуталась с ним...
     - Но откуда ты взял, что он меня интересует? Он может иметь каких угодно женщин, но не эту... - и она ударила себя рукой в грудь.
     Марго замолчала, как бы снова усомнившись, стоит ли ей разговаривать с коммивояжером, но потом решилась:
     - Вот что, в субботу ты не видел, что я танцевала с Виржилио? Он сейчас в Ильеусе, я к нему еду.
     - Верно, я и забыл... Он там, да, да. Адвокатствует... Похоже, парень с будущим. Говорят, что это полковник Орасио выписал его для своей партии... - он с убежденным видом покачал головой. - Если так, я молчу. Только советую тебе: будь осторожна с Жука Бадаро...
     Он удалился, дальнейший разговор не имел смысла: влюбленная девка хуже такой, что вовсе не знала мужчин. Интересно, как поведет себя Жука Бадаро.
     Марго сняла платок и подставила ветру свои кудри.
     10
     Тень скользит по трапу; прежде чем ступить на палубу первого класса, человек оглядывается по сторонам: не идет ли кто-нибудь. Он приглаживает волосы, на шее у него повязан платок. Руки его еще распухли от ударов, полученных в полиции, однако перстень с фальшивым камнем все же налезает на палец. Помощник полицейского инспектора сказал, что, видно, ему надо поломать вообще руки, тогда он перестанет лазить по чужим карманам. Фернандо поднимается на последнюю ступеньку, направляется в сторону, противоположную от борта, где стоит Марго. Он медленно пробирается и ложится возле шезлонга, на котором храпит какой-то человек. Его ловкие руки скользят под плед, под пиджак, касаются холодной стали револьвера, вытаскивают из кармана брюк туго набитый бумажник. Человек даже не шелохнулся.
     Затем он возвращается в третий класс. Прячет деньги в карман, бумажник выбрасывает в море. Теперь он обходит группы спящих пассажиров третьего класса, присаживается на корточки, разыскивая кого-то. В одном углу храпит, лежа лицом вниз - как если бы он спал на земле, - старик, едущий отомстить за смерть сына. Фернандо вынимает несколько ассигнаций из пачки и со всей ловкостью, на которую только способны его руки, засовывает их в карман старика. Потом прячет оставшиеся бумажки за подкладку своего пиджака, поднимает воротник и укладывается в самом дальнем углу, где Антонио Витор грезит во сне, будто он в Эстансии и рядом с ним горячее тело Ивоне.
     11
     На рассвете стало холодно, пассажиры спрятались под одеяла. До Марго откуда-то издалека донесся разговор:
     - Если цена на какао будет четырнадцать мильрейсов, я свезу в этом году семью в Рио...
     - А я собираюсь построить дом в Ильеусе...
     Все новые люди подходили.
     - Скверная штука получилась. Застрелили Зекинью в спину... - сказал кто-то.
     - Ну, на этот раз не миновать процесса. Будьте уверены...
     - Дожидайся...
     Какие-то мужчины остановились напротив Марго и без всякой церемонии стали ее разглядывать. Низкорослый осклабился под своими огромными усищами, которые он поминутно разглаживал.
     - Простудишься, девочка.
     Марго не ответила. Другой спросил ее:
     - Где же ты поселишься в Ильеусе? В пансионе мадам Машадан?
     - А вам какое дело?
     - Не будь такой гордой, милашка. Не за наш ли счет ты будешь жить? Вот кум Моура, - и он показал на своего собеседника, - может тебе построить домик.
     Низкорослый хихикнул, подкручивая усы.
     - Что ж, и построю, красотка. Только скажи "да"...
     Подошел Жука Бадаро.
     - Позвольте...
     Те двое слегка отодвинулись.
     - Добрый вечер, Жука.
     Жука кивнул им и обратился к Марго:
     - Тебе пора спать, дона. Лучше уж спи, а здесь нечего стоять и флиртовать с каждым...
     Он сердито посмотрел на ее собеседников, и те сочли благоразумным удалиться. Марго осталась с ним наедине.
     - Кто вам дал право вмешиваться в мою жизнь?
     - Слушай, дона. Я пойду спущусь в каюту, посмотрю, как там жена, и сразу вернусь. Если ты будешь еще здесь, то берегись! Моя женщина должна меня слушаться... - и он удалился.
     Марго с отвращением повторила: "Моя женщина" - и медленно побрела к себе в каюту. Уходя, она слышала, как низкорослый усач сказал вслед:

/ Полные произведения / Амаду Ж. / Бескрайние земли