/ Полные произведения / Лондон Д. / Морской волк

Морской волк [11/20]

Скачать полное произведение

    Все, как по команде, оторвали глаза от тарелок и уставились на нее. На женщину, зарабатывающую тысячу восемьс долларов в год, стоило пос- мотреть! Волк Ларсен не скрывал своего схищения.
     - Это жалованье или сдельно? - спросил он.
     - Сдельно, тотчас ответила она.
     - Тысяча восемьсот. Полтораста долларов в месяц, - подсчитал он. - Ну что ж, мисс Брустер, у нас здесь на "Призраке" широкий размах. Считайте себя на жалованье все время, пока вы остаетесь с нами.
     Онничего не ответила. Неожиданные выверты этого человека были для нееще внове, и она не знала, как к ним отнестись.
     - Я забыл спросить вашей профессии, - вкрадчиво продолжал он. - Ка- кие предметы вы изготовляете? Какие вам потребуются материалы и инстру- менты?
     - Бумага и чернила, - рассмеялась она. - Ну и, разумеется, пишущая машинка - Так вы - Мод Брустер! - медленно и уверенно проговорил я, словно обвиняя ее в преступлении.
     Она с любопытством взглянула на меня.
     - Почему вы так думаете?
     - Ведь я не ошибся? - настаивал я.
     Она кивнула. Терь уже Волк Ларсен был озадачен. Это магическое имя ничего не говорило ему. Я же гордился тем, что мне оно говорило очь много, и впервые за время этой томительной беседы почувствовал свое пре- восходство.
     - Помнится, мне как-то пришлось писать рецензию нмаленький томик... - начал я небрежно, но она перебила меня.
     - Вы? - воскликнула она. - Так вы...
     Она смотрела на меня во все глаза.
     кивком подтвердил ее догадку.
     - Хэмфри Ван-Вейден! - закончила она со вздохом облегчения и, бросив невольный взгляд в сторону Волка Ларсена, воскликнула: - Как я рада!..
     Ощутив некоторую неловкость, когда эти слова сорвались у нее с губ, она поспешила добавить:
     - Я помню эту чересчур лестную для ме рецензию...
     - Вы не правы, - галантно возразил я. - Говоря так, вы сводите на нет мою беспристрастную оценку и ставите под сомнение мои крерии. А ведь все наши критики были согласны со мной. Разве Лэнг не нес ваш "Вынуж- денный поцелуй" к числу четырех лучших английских сонетов, вышедших из-под пера женщины?
     - Но вы сами при этом назвали меня американской миссис Мейнелл! [12]
     - А разве это неверно?
     - Не в том дело, - ответила она. - Просто мне было обидно.
     - Неизвестное измеримо только через известное, - пояснил я в наилуч- шей академической манере. - Я, как критик, обязан был тогда определить ваше место в литературе. А теперь вы сами стали мерой вей. Семь ваших томиков стоят у меня на полке, а рядом с ними две книги потолще - очер- ки, о которых я, если позволите, скажу, что они не уступают ваш сти- хам, причем я, пожалуй, не возьмусь определить, для каких ваших произве- дений это сопоставление более лестно. Недалеко то время, когда в Англии появится никому не известная поэтесса и критики назовут ее английской Мод Брустер.
     - Вы, право, слишком любезны, -ягко проговорила она, и сама услов- ность этого оборота и манера, с которой она произнесла эти слова, пробу- дили во мне множество ассоциацийсвязанных с моей прежней жизнью дале- ко, далеко отсюда. Я был глубо взволнован. И в этом волнении была не только сладость воспоминаний, но и внезапная острая тоска по дому.
     - Итак, вы - Мод Брустер! - торжественно произнес я, глядя на нее че- рез стол.
     - Итак, вы - Хэмфри Ван-Вейден! - отозвалась она, глядя на меня столь же торжестнно и с уважением. - Как все это странно! Ничего не понимаю. Может бы, надо ожидать, что из-под вашего трезвого пера выйдет ка- кая-нибудь безудержно романтическая морская история?
     - О нет, уверяю вас, я здесь не занимаюсь собиранием материала, - от- вечал я. - У меня нет ни способностей, ни склонности к беллетристике.
     - Скажите, почему вы погребли себя в Калифорнии? - спросила она, по- молчав. - Это, право, нелюбез с вашей стороны. Вас, нашего второго "наставника американской литературы", почти не было видно у нас на Вос- токе.
     Я ответил на ее колимент поклоном, но тут же возразил:
     - Тем не менее я однажды чуть не встретился с вами в Филадельфии. Там отмечали какой-то юбилейраунинга, и вы выступали с докладом. Но мой поезд опоздал на четыре часа.
     Мы так увлеклись, что совсем забыли окружающее, забыли о Волкеарсе- не, безмолвно внимавшем нашей беседе. Охотники поднялись из-за стола и ушли на палубу, а мы все сидели и разговаривали. Один Волк Ларс остал- ся с нами. Внезапно я снова ощутил его присутствие: откинувши на сту- ле, он с любопытством прислушивался к чужому языку неведомого ему мира.
     Я оборвал незаконченную фразу на полуслове. Настоящее, со всеми его опасностями и тревогами, грозно встало предо мной. Мисс Брустер, видимо, почувствовала то же, что и я: она взглянула на Волка Ларсена, и я снова прочел затаенный ужас в ее глазах. Ларсен встал и деланно рассмеялся. Смех его звучал холодно и безжизненно.
     - О, не обращае на меня внимания! - сказал он, с притворным самоу- ничижением махнув рукой. - Я в счет не иду. Продолжайте, продолжайте, прошу вас!
     Нпоток нашего красноречия сразу иссяк, и мы тоже натянуто рассмея- лись и встали из-за стола.
    
    
     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
    
     Волк Ларсен был чрезвычайно раздосадован тем, что мы с Мод Брустер не обращали на него внимания во время нашей застольной беседы, и ему нужно было сорвать на ком-то злобу. Жертвой ее пал Томас Магридж. Кок не изме- нил своим привычкам, как не сменил он и своей рубашки. Насчет убашки он, впрочем, утверждал обратное, но вид ее опровергал его слова. Заса- ленные же кастрюли и сковородки и грязная плита также отнюдь не свиде- тельствовали о том, что камбуз содержится в чистоте.
     - Я те предупреждал, - сказал ему Волк Ларсен. - Теперь пеняй на себя.
     Лицо Магриджа побледнело под слоем сажи, а когда Волк Ларсен позвал двух матросов и велел принести конец, злополучный кок выскочил, как ош- паренный, из камбуза и заметался по палубе, увиливая от матросов, с хо- хотом пустившихся за ним в погоню. Вряд ли чтонибудь могло доставить им большее удовольвие. У всех чесались руки выкупать его в море, ведь именно в матросский кубрик посылал он самую омерзительную свою стряпню. Погода благоприятствовала затее. "Призрак" скользил по тихой морской глади сскоростью не более трех миль в час. Но Магридж был не из храб- рого десятка, и купание ему не улыбалось. Возможно, ему уже доводилось видеть, как провинившихся тащат за кормой на буксире. К тому же вода бы- ла ходна, как лед, а кок не мог похвалиться крепким здоровьем.
     Как всегда в таких случаях, подвахтенные и охотники высыпали на палу- бу, предвкушая потеху. Магридж, должно быть, смертельно боялся воды и проявил такую юркость и проворство, каких никто от него не ожидал. Заг- нанный в угол между камбузом и ютом, он, как кош, вскочил на палубу рубки и побежал к корме. Матросы бросились ему наперерез, но он повер- нул, промчался по крыше рубки, перескочил на кбуз и спрыгнул на палу- бу. Тут он понесся на бак, преследуемый по пятам гребцом Гаррисоном. Тот уже почти настиг его, как вдруг Магридж подпрыгнул, ухватился за снасти, повис на них и, выбросив впереобе ноги, угодил подбежавшему Гаррисону в живот. Матрос глухо охнул, согнулся пополам и повалился на палубу.
     Охотники приветствовали подвиг кока аплодисментами и взрывом хохота, а Магридж, увернувшись у фок-мачты от доброй половины своих преследова- телей, опять побежал к корме, проскальзывая между остальными матросами, как нападающий между игроками на футбольном поле. Кок стремительно мчал- ся по юту к корме. Он удирал с такой поспешностью, что, заворачивая за угол рубки, поскользнулся и упал. У штвала стоял Нилсон, и кок, падая, сшиб его с ног. Оба покатились по пабе, но встал один Магридж. По странной игре случая, его тщедушное тело не пострадало, а здоровенный матрос при этом столкновении сломал себе ногу.
     К штурвалу стал Парсонс, и преследование продолжалось. Магридж, обе- зумев от страха, носился по всему судну - с носа на корму и обратно. Матросы с криками, с улюлюканьем гонялись за ним, а охотники гоготали и подбадривали кока. У носового люка на Магриджа навалились было трое м- росов, но он тут же, как угорь, выскользнул из-под этой кучи тел и ок- ровавленной губой и разодранной в клочья рубахой - виновницей всех его бед - прыгнул на грот-ванты. Он карабкался все выше и выше, на самую верхушку мачты.
     Человек шесть матросов преследовали его до салинга, где часть их и остала, выжидая, а дальше, по тонким стальным штагам, полезли, подтя- гиваясь на руках, только двое - Уфти-Уфти и Блэк, гребец Лэтимера.
     Это было рискованное предприятие: они вили в воздухе в ста футах над палубой, и в таком положении им труднбыло защищаться от ног Маг- риджа. А тот лягался, и весьма свирепо. Наконец Уфти-Уфти, держась одной рукой, изловчился и схватил кока за ногу; почти тотчас Блэк схватил его за другую ногу, и все трое, сплетясь в один качающийся клубок и продол- жая бороться, начали скользить вниз, пока не свалились прямо на руки поджидавших их на салинге товарищей.
     Борьба в воздухе окончилась, и Томаса Магриджа спустили на палубу. Он виал и выкрикивал что-то невнятное, на губах у него выступила кровавая на. Волк Ларсен завязал петлю на конце троса и продел ее под мышки ко- ку. Затем Магриджа потащили на корму и швырнули за борт. Трос начали травить: сорок, пятьдесят, шестьдесят футов, - и только тогда Волк Лар- сен крикнул:
     - Довольно! Уфти-Уфти закрепил трос. "Призрак" качнуло носом вз, трос натянулся и вытащил кока на поверхность.
     Нельзя было не пожалеть беднягу. Пусть он и не мог утонуть, пусть да- же у него, как у кошки, было "девять жизней", но он испытывал все муки утопающего. "Призрак" шел медленно; когда волна поднимала корму и судно скользило носом вниз, трос выскивал несчастного на поверхность и он мог немного отдышаться; но затем судно начинало лениво взбираться на другую волну, корма опускалась, трос ослабевал, и кок снова погружался в воду.
     Я совсем забыл о существовании Мод Брустер и вспомнил о ней лишь в ту минуту, когда она внезапно появилась рядом со мной. Она подошла так нес- лышно, что я вздрогнул от неожиданности,видев ее. Она впервые показы- валась на палубе, и команда встретила ее гробовым молчанием.
     - Что тут за веселье? - спросила она.
     - Спросите капитана Ларсена, - холодно ответил я, стараясь сохранить самообладание, хотя вся кровь во мне закипела при мысли, что женщине предстоит стать свидетельницей этой жестокой потехи.
     Мод Брустер повернулась, чтобы последовать моему совету, и взгляд ее упал на Уфти-Уфти. Он стоял в двух шагах от нее, держа в руке конец тро- са, в его подобранная, настороженная фигура дышала природным изящест- вом - Вы ловите рыбу? - спросила она матроса.
     Он не отвечал. Глаза его, внимельно оглядывавшие море за кормой, внезапно расширились.
     - Акула, сэр! - крикнул он.
     - Тащи! Живо! Берись все разом! - скомандовал Волк Ларсен и сам, опе- редив других, подскочил к тросу.
     Магридж услыхал предостерегающий крик УфтиУфти и дико заорал. Я уже мог разглядеть черный плавник, рассекавший воду и настигавший кока быст- рее, чем мы успевали подтаскать его к шхуне. У нас и у акулы шансы бы- ли равны - вопрос решали доли секунды. Когда Магридж был уже под самой кормой, нос шхуны взл на гребень волны. Корма опустилась, и это дало преимущество акуле. Плавник скрылся, в воде мелькнуло белое брюхо. Волк Ларсен действовал почти столь же стремительно. Всю свою силу он вложил в один могучий рывокТело кока взвилось над водой, а за ним высунулась голова хищника. Магридж поджал ноги. Акула, казалось, едва коснулась од- ной из них и тут же с всплеском ушла под воду. Но в этот миг Томас Маг- ридж издал пронзельный вопль. В следующую секунду он, как пойманная на удочку рыба, перелетел через борт, упал на четвереньки и перекувырнулся раза два.
     На палубу брызнул фонтан крови. Правой ступни Магриджа как не бывало: акула отхватила ее по самую щиколотку. Я взглянул на Мод Брустер. Ее ли- цо побелело, глаза расширились от ужаса. Но она смотрела не на Томаса Магриджа, а на Волка Ларсена. Он заметил это и сказал с обычным коротким смешком:
     - У мужчин свои развлечения, мисс Брустер. Может, они грубее, чем те, к которым вы привыкли, но это наши, мужские развлечения. Акула не входи- ла в расчет. Она...
     В этот миг Магридж приподнял голову и, оценив размеры своей потери, переполз по палубе и со всей мочи впился зубами в ногу капитана. Ларсен спокойно нагнулся и большим и указательным пальцами сдавил ему шею чуть пониже ушей. Челюсти кока медленно разжались, и Ларсен высвободил ногу.
     - Как я уже сказал, - продолжал он, будто ничего не произошло, аку- ла не входила в расчет. То была... ну, скажем, воля провидения!
     Мод Брустер словно не слышала его слов, но в глазах у нее появилось новое выражение - гнева и отвращения. Она хотела уйти, сделала шага два, пошатнулась и протянула ко мне руку. Я подхватил ее и усадил на палубу рубки. Я боялся, что она лишится чувств, но она овладела собой.
     - Принесите турникет, мистер Ван-Вейден! - крикнул Волк Ларсен.
     Я колебался. Губы мисс Брустер зашевелились, и, хотя она не могла вы- молви ни слова, ее глаза ясно приказывали мне прийти на помощь постра- давшему.
     - Прошу вас! - собравшись с силами, пробормотала она, и я не мог ос- лушаться.
     Я уже приобрел некоторый навык в хирургии, и Волк Ларсен, дав мне в помощь двоих матросов и сделав несколько указаний, тут же занялся другим делом - он решил отомстить акуле. За борт бросили а тросе массивный крюк, насадив на него в качестве приманки жирный кусок солонины. Я едва успел зажать Магриджу все поврежденные вены и артии, как матросы, по- могая себе песней, уже вытаскивали провинившегося хищника из воды.
     Я не видел, что происходило у грот-мачты, но мои "ассистенты" пооче- редно бегали туда поглядеть. Шестнадцатифутовую акулу подтянули к грот-вантам. Рычагами ей до предела раздвинули челюсти, вставили в пасть заостренный с обоих концов крепкий кол, и челюсти уже не могли сомк- нуться. После этого, вытащив из пасти засевший там крюк, акулу бросили в море. Все еще полная сил, но совершенно беспомощная, она была обречена на медленную голодную смерть, которой заслуживала куда меньше, чем чело- век, придумавший для нее эту кару.
    
    
     ГЛАВА ДВАДЦА ВТОРАЯ
    
     Когда Мод Брустер направилась ко мне, я уже знал, о чем пойдет речь. Минут десять я наблюдал, как она толкует о чем-то с механиком, и теперь молча поманил ее в сторону, подальше от рулевого. Лицо ее было бледно и решительно, глаза, расширившиеся от волнения, казались особенно большими и смотрели на меня испытующе. Я почувствовал какую-то робость и даже страх, так как знал, что она хочет заглянуть в душу Хэмфри Ван-Вейде, а Хэмфри Ван-Вейден едва ли мог особенно гордиться собой, с тех поркак ступил на борт "Призрака".
     Мы подошли к краю юта, и девушка повернулась и взглянула на меня в упор. Я осмотрелся: не подслушивают ли нас.
     - В чем дело? - участливо спросил я, но лицо ее оставалось все таким же решительным и суровым.
     - Я готова допустить, - начала она, - что утреннее происшествие было просто несчастным случаем. Но я только что говорила с мистером Хэскин- сом. Он рассказал мне, что в тот день, когда нас спасли, в то самое вре- мя, когда я спала в каюте, двух человек утопили, преднамеренно утопили, попросту говоря - убили.
     В голосе ее звучал вопрос, и она все так же смотрела на меня в упор, словно обвиняя в этом преступлении или по крайней мере в соучастии в н.
     - Вам сказали правду, - ответил я. - Их действительно убили.
     - И вы допустили это! - воскликнула она.
     - Вы хотите сказать, что я не мог этого предотвратить? - мягко возра- зил я.
     - Но вы пытались? - Она сделала ударение на "пытались"; в голосе ее звучала надежда. - Да нет, вы и не пытались! - тут же добавила она, предвосхитив мой ответ. - Но почему же?
     Я пожал плечами.
     - Не забывайте, мисс Брустер, что вы еще совсем недавно попали сюда и не знаете, какие тут царят законы. Вы принесли с собой некие высокие по- нятия о туманности, чести, благородстве и тому подобных вещах. Но вы скоро убедитесь, что здесь им нет мес. - И, помолчав, я добавил с не- вольным вздохом: - Мне уже пришлосьбедиться в этом.
     Она недоверчиво покачала головой.
     - Чего же выотите? - спросил я. - Чтобы я взял нож, ружье или топор и убил этого человека?
     Она испуганно отшатнулась.
     - Нет, только не это!
     - Так что же? Убить себя?
     - Почему вы все говорите только о физическом воздействии? - возразила она. - Ведь существует еще духовное мужество, и оно всегда оказывало свое влияние.
     - Так, - улыбнулся я. - Вы не хоте, чтобы я убивал его или себя, но хотите, чтобы я позволил ему убить меня.
     И, не дав ей возразить, я продолжал:
     - Духовное мужество - бполезная добродетель в этом крохотном плаву- чем мирке, куда мы с вампопали. У одного из убитых, Лича, это мужество было развито необычайно сильно. Да и у второго, у Джонсона, - тоже. И это не принесло им добра - наоборот, погубило их. Такая же судьба ждет и меня, если я вздумаю проявить то небольшое мужество, которое еще во мне осталось.
     Вы должны понять, мисс Брустер, понять раз и навсегда, что Ларсен - это не человек, а чудовище. Он лишен совести. Для него нет ничего свято- го. Он не останавливается ни перед че По его прихоти меня насильно за- держали на этой шхуне, и только по о прихоти я пока еще цел. Я ничего не предпринимаю и не могу предприть, потому что я раб этого чудовища, как и вы теперь его рабыня, потом, что я хочу жить, как и вы хотите жить и еще потому, что я не в состоянии бороться и победить его, как и вы этого не можете.
     Она молчала, ожидая, что я скажу еще.
     - Что же остается? Я в положении слабого. Яолчу и терплю унижения, как и вам придется молчать и терпеть. И это зумно. Это лучшее, что мы можем сделать, если хотим жить. Победа не всегда достается сильному. У нас не хватит сил, чтобы открыто бороться с ним. Значит, мы должны действовать иначе и постараться победить его хитростью. И вы, если захо- тите последовать моему совету, должны будете поступать так. Я знаю, что мое положение опасно, но ваше, скажу вам откровенно, - еще опаснее. И мы должны стоять друг за друга и действовать сообща, но хранить наш союз в тайне. Может случиться, что я не смогу открыто поддержать вас; точно так же и вы должны молчать при любых оскорблениях, которые могут выпасть на мою долю. Нельзя перечить этому человеку и раздражать его. Как бы это нам ни претило, мы должны улыбаться и быть любезны с ним.
     - Все же я не понимаю... - сказала она и с растерянным видом провела рукой по лбу.
     - Послушайтесь меня, - решительно произнес я, затив, что Волк Лар- сен, который расхаживал по палубе, разговаривая с Лэтимером, начал пог- лядывать в нашу сторону. - Послушайтесь меня, и вы очень скоро убеди- тесь, насколько я прав.
     - Так что же мне все-таки делать? - спросила она, заметив тревожный взгляд, брошенный мною на Волка Ларсена, и, по-видимому, поддавшись силе моих убеждений, что не могло не польстить мне.
     - Прежде всего остьте мысль о духовном мужестве, - поспешно сказал я. - Не восстанавливайте этого зверя против себя. Держитесь с ним при- ветливо, беседуйте о литературе и искусстве - такие темы он очень любит. Вы увидите, что он внимательный слушатель и отнюдь не дурак. И ради са- мой себя старайтесь не присутствовать при всевозможных зверствах, кото- рые частенько повтоются на этом судне. Тогда вам легче будет играть свою роль.
     - Так я должна лгать? - с возмущением произнесла она. - Лгать словами и поступками?
     Волк Ларсен отошел от Лэтимера и направлялся к нам. Я был в отчаянии.
     - Умоляю вас, поймите мен - торопливо проговорил я, понизив голос. - Весь ваш жизненный опыт здесь ничего не стоит. Вы должны все начинать сызнова. Да, я знаю, я вижу, что вы привыкли взглядом подчинять себе лю- дей. Я читаю в ваших глазабольшое духовное мужество, и вы уже подчиня- ли себе меня, повелевали мной. Но не пытайтесь воздействовать таким пу- тем на Волка Ларсена, - он только посмеется над вами. Скорее вам удалось бы укротить льва. Он станет... Я всегда гордился тем, что открыл этот талант, - поспешно свернул я разговор на другое, заметив, что Ларсен уже поднялся нют и приближается к нам. - Редакторы побаивались его, изда- тели слышать о нем не хотели. Но я оценил его сразу и не ошибся: его ге- ний покал себя в полном блеске, когда он выступил со своей "Кузницей".
     - Иодумать только, что это газетные стихи! - ловко подхватила мисс Брустер.
     - Да, они действительно впервые увидели свет в газете, - подтвердил я, - но отнюдь не потому, что редакторам журналов не удалос заранее познакомиться с ними.
     - Мы толковали о Гаррисе, - пояснил, обращаясь к Волку Ларсену.
     - А! - проронил он. - Помню я эту "Кузницу". Всякие красивые чувства и несокрушимая вера в иллюзии. Кстати, мтер Ван-Вейден, заглянули бы вы к нашему коку. Он воет от боли и мется на койке.
     Так меня бесцеремонно спровадили с юта к Магриджу; Магридж лежал, погруженный в крепкий сон после хорошей дозы морфия, корую я сам же ему дал. Но я не стал торопиться обратно на палубу, аогда поднялся, то почувствовал некоторое удовлетворение, увидев, что сс Брустер оживлен- но беседует с капитаном. Значит, она все-таки последовала моему совету. Повторяю, я был доволен. И вместе с тем нескольк огорчен и уязвлен: итак, она оказалась способной на то, о чем я ееросил и что так явно претило ей!
    
    
     ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
    
     Крепкий попутный ветер дул ровно и гнал "Призрак" к северу, прямо на стада котиков. Мы встретились с ними чти у самой сорок четвертой па- раллели, в бурных холодных водах, н которыми ветер вечно терзает и рвет густую пелену тумана. Иногда мы целыми днями не видели солнца и не могли делать наблюдений. Потом вер разгонял туман, вокруг нас снова искрились и сверкали волны, и ммогли определять свои координаты. Но после двух-трех дней ясной поды туман опять стлался над морем и, каза- лось, еще более густой, чемрежде.
     Охота была опасной. Но каждое утро шлюпки спускались на воду, туман тут же поглощал их, и мы уже не видели их до самого вечера, а то и до ночи, когда они, одна за другой, появлялись наконец из серой мглы, слов- но вереница морских призраков. Уэйнрайт - охотник, захваченный Волком Ларсеном вместе со шлюпкой и двумя матросами, - воспользался туманом и бежал. Как-то утром он скрылся за плотной пеленой тумана вместе со свои- ми людьми, и больше мы их не видели. Вскоре мы узнали, что они, переходя со шхуны на шхуну, благополучно добрались до своего судна.
     Я твердо решил последовать их примеру, но удобного случая все не представлялось. Помощнику капитана не положено выходить на шлюпке, и, хотя я всячески пытался обойти это правило. Волк Ларсен не изменил заве- денного порядка. Если бы этот план мне удался, я так или иначе сумелбы увезти с собой и мисс Брустер. Ее положение на шхуне все более усложня- лось, и я со страхом думал о том, к чему это может привести. Как ни ста- рался я гнать от себя эти мысли, они неотступно преследовали меня.
     В свое время я перечитал немало морских романов, в которых неизменноигурировала женщина - одна на корабле среди матросов, - но только те- перь я понял, что никогда, в сущности, не вдумывался в эту ситуацию, хо- тя авторы и обыгрывали ее со всех сторон. И вот я сам столкнулся с таким же пожением лицом к лицу и переживал его чрезвычайно остро. Ведь геро- иней была Мод Брустер - та самая Мод Брустер, чьи книги уже давно очаро- вывали меня, а теперь я испытывал на себе и всю силу ее личного обаяния.
     Трудно было представить себе существо, более чуждое этой грубой сре- де. Это было нежное, эфирное создание. Тоненькая и гибкая, как тростин- ка, она отличалась удивительной легкостью и грацией движений. Мне чуди- лось, что эта девушка совсем не ступает по земле, -акой она казалась невесомой. Когда Мод Брустер приближалась ко мне, меня всякий раз соз- давалось впечатление, что она не идет, а скользит по воздуху, как пушин- ка, или парит бесшумно, как птица.
     Нежная и хрупкая, она походила на дрезденскую фарфоровую статуэтку, и было в этом о-то необычайно трогательное. С той минуты, когда я, под- держивая ее под локоть, помог ей спуститься в каюту, мне постоянно каза- лось, что одно грубое прикосновение - и ее не станет. Никогда я не видел более полной гармонии тела и духа. Ее сти называли утонченными и оду- хотворенными, но то же самое можно было сказать и о ее внешности. Каза- лось, ее тело переняло свойства ее душиприобрело те же качества и слу- жило лишь тончайшей нитью, связующей с реальной жизнью. Воистину лег- ки были ее шаги по земле, и мало было в ней от сосуда скудельного.
     Она являла разительный контраст Волку Ларсену. Между ними не только не было ничего общего, но они во всем были резко противоположны друг другу. Как-то утром, когда они гуляли вдвоем по палубе, я, глядя на них, подумал, что они стоят на крайних ступенях эволюции человеческого об- щества. Ларсен воплощал в себе пвобытную дикость. Мод Брустер - всю утонченность современной цивилизации. Правда, Ларсен обладал необычайно развитым для дикаря интеллектом, но этот интеллект был целиком направлен на удовлетворение его звериных инстинктов и делал его еще более страшным дикарем. У него была великолепная мускулатура, мощное тело, но, несмотря на его грузность, шагал он легко и уверенно. В том, как он поднимал и ставил ногу, было что-то напоминавшее хищника в джунглях. Все его движе- ния отличались кошачьей мягкостью и упругостью, но превыше всего в нем чувствовалась сила. Я сравнивал этого человека с огромным тигром, бесстрашным и хищным зверем. Да, он, несомненно, походил на тигра, и в глазах у него часто вспыхивали такие же свирепые огоньки, какие мне до- водилось видеть в глазах у леопардов и других хищников, посаженных в клетку.
     Сегодня, наблая за Ларсеном и мисс Брустер, когда они прохаживались взад и вперед по палубе, я заметил, что не он, а она положила конец про- гулке. Они прошли мимо меня, направляясь к трапу в каюткомпанию, и я сразу почувствовал, что мисс Брустер чем-то крайне встревожена, хотя и не подает видуВзглянув на меня, она произнесла несколько ничего не значащих слов и рассмеялась довольно непринужденно, но глаза ее, словно помимо воли, обратились на Волка Ларсена, и, хо она тотчас опустила их, я успел заметить промелькнувший в них ужас.
     Разгадку этого я прочел в его глазах. Серые, холодные, жестокие, гла- за эти теплились сейчас мягким, золотистым светом. Казалось, в них пл шут крохотные искорки, которые то меркнут и затухают, то разгораются так, что весь зрачок полнится лучистым сиянием. Оттого, быть может, в них и был этот золотистый свет. Они манили и повелевали, говорили о вол- нении в крови. В них горело желание - какая женщина могла бы этогоне понять! Только не Мод Брустер!
     Ее испуг передался мне, и в этот миг самого отчаянного страха, какой может испытать мужчина, я понял, как она мне дорога. И вместе с нахлы- нувшим на меня страхом росло сознание, что яюблю ее. Страх и любовь терзали мое сердце, заставляли кровь то леденеть, то бурно кипеть в жи- лах, и в то же время какая-то сила, над которой я был не властен, прико- вывала мой взгляд к Волку Ларсену. Но он уже овладел собой. Золотистый свет и пляшущие искорки погасли в его глазах, взгляд снова стал холодным и жестким. Он сухо поклонился и ушел.
     - Мне страшно, - прошептала Мод Брустер, и по телу ее пробежала дрожь. - Как мне страшно!
     Мне тоже было страшно, и я был в полном смятении, поняв, как много она для меня значит. Все же, сделав над собой усилие, я ответил спокой- но:
     - Все обойдется, мисс Брустер! Все обойдется, поверьте!
     Она взглянула на меня с благодарной улыбкой, от которой сердце мое затрепетало, и начала спускаться по трапу.
     А я долго стоял там, где она оставила меня. Я должен был разобраться в происшедшем, понять значение совершившейся в моей жизни перемены. Итак, любо наконец пришла ко мне, пришла, когда я менее всего ее ждал, когда все запрещало мне даже помышлять о ней. Раздумывая над жизнью, я, разумеется, всегда признавал, что любовь рано или поздно постучится и ко мне. Но долгие годы, проведенные в одиночестве, среди книг, не могли подготовить меня к встрече с нею.
     И вот любовь пришла! Мод Брустер! Память мгновенно перенесла меня к тому дню, когда первый тоненький томик ее стихов появился на моем письменном столеКак наяву, встал предо мной и весь ряд таких же томи- ков, выстроившихся на моей книжной полке. Как я приветствовал появление каждого из них! Они выходили по одному в год и как бы знаменовали для меня наупление нового года. Я находил в них родственные мне мысли и чувства, и и стали постоянными спутниками моей духовной жизни. А те- перь заняли место и в моем сердце.
     В сердце? Внезапно мои мысли приняли другое направление. Я словно взглянул на себя со стороны и усомнился в себе. Мод Брустер... Я - Хэмф- ри Ван-Вейден, которогЧарли Фэрасет окрестил "рыбой", "бесчувственным чудовищем", "демономнализа", - влюблен! И тут же, без всякой видимой связи, мне пришла память маленькая заметка в биографическом справоч- нике, и я сказал себе: "Она родилась в Кембридже, ей двадцать семь лет". И мысленно восклнул: "Двадцать семь лет, и она все еще свободна и не влюблена!" Но откуда я мог знать, что она не влюблена? Боль от внезапно вспыхнувшей ревности подавила остатки сомнений. В чем тут еще сомне- ваться! Я ревную - знит, люблю. И женщина, которую я люблю, - Мод Брустер!
     Как? Я,эмфри Ван-Вейден, влюблен? Сомнения снова овладели мной. Не то чтобы боялся любви или был ей не рад. Напротив, убежденный идеа- лист, я всегда восхвалял любовь, считал ее величайшим благом на земле, целью и венцом существования, самой яркой радостью и самым большим счастьем, которое следует призывать и встречать с открытой душой. Но когда любовь пришла, я не мог этому поверить. Такое счастье не для меня. Это слишком невероятно. Мне невольно припомнились стихи Саймонса:

/ Полные произведения / Лондон Д. / Морской волк