Войти... Регистрация
Поиск Расширенный поиск



Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Краткие содержания / Толстой А.Н. / Петр Первый / Вариант 1

Петр Первый [3/7]

  Скачать краткое содержание

    14
    Москва дивилась, откуда у Петра сила берется столько времени бражничать и веселиться? Все святки были маскарады, на которых ряженые ходили по знатным дворам. Петра всегда узнавали по росту, хотя лицо он тщательно прятал за цветным платком или цеплял длинный нос.
    “Святочная потеха происходила такая трудная, что многие к тем дням приуготовлялись, как бы к смерти...”
    Только весной вздохнули спокойно, когда Петр уехал в Архангельск взглянуть на настоящие морские суда. Путешествуя на север, Петр впервые видел такие просторы полноводных рек, такую мощь беспредельных лесов. “Земля раздвигалась перед взором...”
    15
    В Архангельске Петр увидел, как “богатый и важный, грозный золотом и пушками, европейский берег с презрительным недоумением вот уже более столетия глядел на берег восточный, как на раба”. Царскому судну все салютовали. У Петра горели глаза, когда он любовался морскими судами. Сидя ночью на лежанке, царь вспоминал, какими жалкими оказались домодельные карбасы, когда проплывали мимо бортов кораблей: “Стыдно!” Петр решил удивить иностранцев, он “подшкипер переяславского фло-а, так и поведет себя: мы, мол, люди рабочие, бедны да умны, пришли к вам поклоном от нашего убожества, — пожалуйста, научите, как топор дер-кать...”. Тут же он решил закладывать в Архангельске две верфи: “сам Зуду плотничать, бояр моих заставлю гвозди вбивать...”
    Потом поехал к воеводе Матвееву, вышиб его пинками за мздоимство. Ночью Петр думал, “какими силами растолкать людей, продрать им гла-з... Черт привел родиться царем в такой стране!” Позвав Лефорта, Петр сове-овался с ним, что делать. Лефорт одобрил решение Петра купить два корабля I Голландии да строить свои. А еще Франц советует Петру отвоевать моря.
    16
    В короткие минуты обеда, когда царь торопливо ел, вернувшись с верфи, ему читал московскую почту дьяк Андрей Андреевич Виниус. Петр на верфи плотничал и кузнечничал, дрался и ругался, если было нужно. Рабочих было уже более сотни, а брали еще и еще, по найму и просто силой, если люди не хотели добром.
    За обедом Виниус не только читал царю почту, он советовал, что делать с проворовавшимися воеводами, как беречь русских купцов. “А с кого тебе и богатеть, как не с купечества... От дворян взять нечего, все сами проедают. А мужик давно гол”.
    Виниус доложил о вологодском купце, который просит царской аудиенции. Царю Жигулин сказал, что не хочет продавать дешево товар иноземцам, а сам готов его везти за границу, чтобы послужить Петру. Царь велел выделить ему корабль. Первому русскому купцу написали в указе фамилию, имя, отчество; за такую милость купец обещал не щадить живота.
    После ухода купца Виниус читал, что опять на троицкой дороге разграбили обоз с казной. Виновниками оказались Степка Одоевский и его люди. Петр озлился, что бояре по сю пору точат на него ножи. Но он теперь силен. “Столкнемся”, — пригрозил царь.
    Были письма от жены и матери, которые тосковали о нем. К письму царицы сын Петра, Алексей, пальчик приложил в черниле. Петр был растроган.
    17
    Наталья Кирилловна дождалась наконец сына, но сердце нестерпимо болело. Будто гвоздь кто в него вбил. Царица лежала и не могла шевельнуться. Петр сразу же вбежал к матери. Она едва не умерла, но через три дня стояла обедню, хорошо кушала.
    Петр уехал в Преображенское, где жила Евдокия с сыном. Там его не ждали. Приезд царя наделал переполоху. Испуганный царевич разревелся у отца на руках. Потом Петр ушел, а Воробьиха учила Евдокию, как приворожить мужа. Главное — быть веселой и ни слова не упоминать об Анне Монс.
    Из Москвы пришло известие, что царице опять стало хуже. Кинулись искать Петра, а тот сидел в мужицкой избе у солдата Бухвостова на крестинах. Тут зашел разговор о Саньке Бровкиной, и Петр обещал сам быть сватом. Он уже сейчас собирался ехать в деревню к отцу Алеши Бровкина, когда ему донесли о смерти матери. Алексашка тут же сообщил Лефорту, что “Петр-де становится единовластным хозяином”. Лефорт был доволен: Петр сможет править по своему разумению.
    * * *
    Петр глядел в чужое лицо мертвой матери, а потом заплакал, обняв свою любимую сестру, Наталью Алексеевну.
    На третий день после похорон Петр уехал в Преображенское. Евдокия приехала позже. Ее распирала спесь, теперь она полновластная царица. Петр хотел поговорить с ней о матери, но Евдокия оборвала мужа. Сделала ему выговор, что прямо одетый лег на постель, сказала: “Мамаша всегда меня ненавидела... мало я слез пролила”. Петр обулся и зло ответил: “Видал дур, но такой... Ну, ну... Это я тебе, Дуня, попомню — маменькину смерть. Раз в жизни у тебя попросил... Не забуду...”
    Лефорт же встретил Петра словами соболезнования. “Позволь сочувствовать твоему горю...” Сказал, что готов смешить Петра, если тот хочет, или вместе с ним плакать. Петр поехал на Кукуй. Стол был накрыт на пять персон. За столом: Петр, Лефорт, Меншиков, князь-папа (Зотов), позже пришла Анхен Монс. Анна посочувствовала Петру: “Отдала бы все, чтобы утешить вас...” Петр сбросил с себя оцепенение и тоску.
    18
    В дремучих лесах за Окой Овдоким подобрал себе шайку разбойников человек в девять. Жили на болоте. Да двое разведчиков бродили по кабакам и дорогам, узнавая про обоз или про зарытую кубышку. Но дел было мало. От скуки рассказывали сказки. Осенью собирался Овдоким увести свою шайку к раскольникам, пережить у них зиму. Перед уходом послал он Иуду, Цыгана и Жемова продать награбленное в Тулу. Через неделю вернулся на остров только Иуда с разбитой головой. Остров был пуст. Заплакал Иуда и ушел из этих мест.
    19
    Пока бояре ждали, что “молодой-де царь перебесится”, и все пойдет по-прежнему, Петр в Преображенском полным ходом готовился к войне, строил корабли. Лев Кириллович писал в Вену, Краков, Венецию, что Россия не начнет войну с Крымом, пока не вступят союзники. Турки грозили Европе, в Россию прибыл посол Иоганн Курций. После этого стало ясно, что войны с Турцией не миновать.
    20
    После масленичной недели о войне заговорили открыто. Более всех споров о войне было на Кукуе. Там говорили, что нужна Балтика, а не Черное море. Приезжие мужики и помещики рассказывали о плодородной степи, которую мешали распахать крымские ханы. У Петра теперь были хорошо подготовленные полки, про которые говорили, что они не хуже шведских и французских. Только Лефорт и Меншиков знали, что Петр затаил страх, но воевать все же решился.
    Из Иерусалима пришло письмо: турки разоряют христианскую святыню, и не следует с ними заключать мир, пока они не вернут все святые места православным. Дума боялась принять решение, царь тоже выжидал. Потом разом решили собирать ополчение, защитить Гроб Господень.
    21
    В тульском остроге Жемов учил Цыгана сказаться молотобойцем. Сейчас набирают людей на оружейный завод Льва Кирилловича. На базаре взяли Кузьму и Цыгана с краденой рухлядью, а Иуде тогда удалось уйти. Их избили только раз. Потом они ждали, что вырвут ноздри и отправят в пытошную, а вместо этого подрядились на завод. Правда, заводские порядки были каторжные. В четыре утра подъем на работу, в семь завтрак — получасовой перерыв, в полдень обед и часовой сон. В семь часов ужин — полчаса и в десять отбой.
    22
    Иван Артемич Бровкин затевал большое дело. Через Алешу он попал к Меншикову, а потом к Лефорту, где получил “грамоту на поставку в войско овса и сена...”.
    Позвав дочь, Бровкин сказал, что рад, не поторопившись, отдать ее замуж. Теперь “быть нам с большой родней”. Неожиданно стали ломиться в ворота. Бровкин пошел открывать и оробел: въехали конные верхами, золоченая карета, на запятках карлы и арапы. За каретой в одноколке — царь и Лефорт. Бровкин упал на колени, а когда царь стал зычно кричать, где хозяин, подать его живого или мертвого, Иван Артемич замочил портки. Потом Меншиков и сын Алеша внесли Бровкина на крыльцо и держали, чтобы не падал перед царем на колени. Алеша шепнул отцу, что приехали Саньку сватать. Теперь Бровкин стал прикидываться, что умирает от страха. Его посадили под образа, справа от царя. Бровкин начал скрытно высматривать жениха и вдруг обмер: между дружками сидел его бывший господин, Василий Волков. Давно откупился Бровкин и теперь мог купить самого Волкова со всеми его вотчинами, но умом заробел. Петр поинтересовался, нравится ли свату жених? Алексашка со смехом спросил, что нет ли обиды, не таскал ли Волков когда Ивана Артемича за волосья или не ломал об него кнутовища?
    Бровкин сначала дрожал, а потом подумал: “Эге, главный-то дурень, видно, не я тут...” Но теперь Бровкин понял, что от него ждут потехи. Перекрестившись тайно, он начал: “Спасибо за честь, сватушки... Простите нас, Христа ради, дураков деревенских, если мы вас чем невзначай, обидели... Мы, конечно, люди торговые, мужики грубые, неученые. Говорим по-простому. Девка у нас засиделась — вот горе... За последнего пьяницу рады бы отдать... (В ужасе покосился на Петра, но — ничего — царь фыркнул по-кошачьи.) Ума не приложим, почему женихи наш двор обходят? Девка красивая, только что на один глазок слеповата, да другой-то целый. Да на личике черти горох молотили, так ведь личико можно платком закрыть... (Волков темным взором впился в Ивана Артемича.) Да ножку волочит, головойтрясет и бок кривоватый... А больше нет ничего... Берите, дорогие сваты, любимое детище... Чадо, Александра, — позвал он жалобным голосом, — выдь к нам... Алеша, сходи за сестрой... Не в нужном ли она чулане сидит, — животом скорбная, это забыл, простите... Приведи невесту...” Волков рванулся было из-за стола, но Меншиков удержал его силой. Бровкин продолжал, что жених понравился, но если что — его могут и кнутом проучить, и за волосы оттаскать — “в мужицкую семью берем...”.
    Все покатывались от смеха, а Волков чуть не плакал от стыда и обиды. Алеша тащил из сеней упирающуюся Саньку, она прикрывалась рукавом. Петр вскочил и отвел рукав, и смех сразу стих Красавицей оказалась Санька: “брови стрелами, глаза темные, ресницы мохнатые, носик приподнятый, ребячьи губы тряслись, ровные зубы постукивали, румянец —• как на яблоке...” Петр целовал Саньку в губы. А Бровкин кричал: “Санька, сам царь, терпи...” Петр подвел Саньку к жениху, она во все глаза смотрела на Волкова. Потом Петр опять стал целовать невесту, а князь-папа говорил царю: отпусти девку. Волков пощипывал усы: видимо, на сердце у него отлегло. Бровкины суетились, накрывая на стол, а Петр сказал Волкову: благодари за девку. И Волков, поклонившись, поцеловал царю руку. Петр поблагодарил хозяина за потеху и сказал, чтобы поторопились со свадьбой — “жениху скоро на войну идти”. Потом он приказал обучать Саньку танцам и политесу... “Вернемся из похода, — Саньку возьму ко двору”.
    
    ГЛАВА VI
    В феврале 1695 года в Кремле было объявлено о сборе ополчения и о походе на Крым под командованием Бориса Петровича Шереметева. К августу взяли Кизикерман и еще два города. На Москве с облегчением вздохнули.
    Той же весной тайно двадцать тысяч лучших войск — Преображенский, Семеновский и Лефортовский полки — спустились по Волге до Царицына. Гордон с двенадцатью тысячами двинулся на Черкасск. Оба войска двинулись под Азов. На Азовском море турки держали торговые пути на восток и в терские степи. При войске был Петр, но его именовали бомбардиром Петром Алексеевым (позора меньше, если будет неудача). В неспокойное время Петр оставил Москву на единственного надежного человека — Федора Юрьевича Ромодановского.
    Что за крепость Азов и как ее воевать, об этом в пути не думали, на месте будет виднее.
    В Царицыне Петр узнал, что подрядчики-воры поставили гнилой хлеб, тухлую рыбу, соли вовсе не было. Лишь овес и сено, поставляемое Бровкиным, были хороши.
    Петр поехал и учинил расправу: все подряды отдал Бровкину, подрядчиков-воров, Ушакова и Воронина, отправил в цепях на расправу Ромода-новскому. Из Воронежа прибыли лодки, суда, струги. Петр приказал грузить войско на суда не мешкая. “Азов возьмем с налету...”
    
    Вскоре приплыли к Черкасску и остановились, поджидая отставших. Стянув караван, двинулись к Азову. В пятнадцати верстах от крепости увидели военный лагерь Гордона. Прискакав к Гордону, Петр узнал, что, по сведениям “языка”, в Азове до шести тысяч янычар, голодом его не взять: “море ихнее”. Решили, что Азов надо брать штурмом. Дня два покидать бомбы, а потом идти на приступ.
    Петр шагал впереди бомбардирской роты. В ней рядовыми шли Меншиков, Алеша Бровкин, Волков. Впереди царя вышагивал великан-литаврщик Вареной Мадамкин. По Азову первым из пушки стрелял Петр. Под высокими стенами Азова стыдно было вспоминать недавнее молодечество — взять крепость с налету. Две недели кидали бомбы. Освободили Дон, захватив каланчи, перекрывавшие реку цепью.
    В жаркие дни осаждающие спали. Турки воспользовались этим, и в одну из вылазок перерезали стрельцов и захватили редут. За отступающими турками чуть не ворвались в крепость Азов. В этом бою отличился Алексашка, он был героем.
    На этом потеряли до пятисот человек, полковника, десять офицеров и всю батарею. Неудача ошеломила Петра, он будто повзрослел. “Азов должен быть взят”.
    Азов больше не бомбили, крепость оплетали окопами. Потом опять стали бомбить, захватив удобный остров напротив. Гордон уговаривал подойти по окопам к стенам, взорвать их и через брешь начать штурм. Но его никто не слушал и штурм назначили на 5 августа.
    Казаки вызвались идти на штурм, если потом им отдадут город на сутки. Петр обещал отдать город на три дня. Он уже мечтал поставить за зиму еще одну крепость и приплыть сюда с большим флотом, чтобы воевать Крым с моря.
    Ночью царь поехал в казачий табор. Там поговорили о житье, о казачьей доблести. На рассвете начался приступ.
    Штурм закончился гибелью полутора тысяч солдат.
    Алексашка, бывший на стенах, осмелился подать голос, что надо стены проламывать, только потом идти на штурм. Гордон подтвердил, что надо делать подкоп и взрывать стены минами. Лефорт было предложил отложить осаду на год. Но Петр сказал, что сам поведет на штурм солдат. Позвал инженеров-подрывников.
    Наступила осень, начались холода, а в армии не было теплой одежды. Но Петр осады не снимал.
    
    Он требовал работать с небывалым напряжением. Попытались взорвать стены, но ничего не вышло.
    Наконец 25 августа проломили стену, и бутырцы пошли на штурм. Через три дня осада была снята. До Черкасска войско преследовали татары, потом отстали. От войска осталась одна треть. “Так без славы окончился первый Азовский поход”. ГЛАВА VII
    Прошло два года. Кто горланил — прикусил язык, кто смеялся — приумолк. Боярство и дворянство, духовенство и стрельцы страшились перемен, ненавидели быстроту и жестокость всего нововводимого. “Стал не мир, а кабак, все ломают, все тревожат... Безродный купчишко за власть хватается... Не живут — торопятся. Царь отдал государство править похотникам-мздоимцам, не имущим страха божия... В бездну катимся...”
    Но те безродные, кто хотел перемен, говорили, что не ошиблись в царе. Неудача под Азовом совершенно переменила царя: стал упрям, зол, деловит.
    Едва появившись в Москве, уехал в Воронеж, куда стали сгонять рабочих со всей России. В лесах под Воронежем, на Дону стали строить верфи. А потом заложили два корабля, двадцать три галеры и четыре брандера. Работа была тяжелая, люди сопротивлялись, рубили себе пальцы, чтобы не идти под Воронеж, грабили и убивали обозников. “Упиралась вся Россия — воистину пришли антихристовы времена: мало было прежней тяготы, кабалы и барщины, теперь волокли на новую непонятную работу... Трудно начинался новый век. И все же к весне флот был построен. Из Голландии выписаны инженеры и командиры полков”, под Азов отправлены большие запасы продуктов. В мае Петр отправился под Азов. Турки, обложенные с моря и суши, оборонялись отчаянно, отбили все штурмы. Когда вышел хлеб и весь порох, сдались на милость. Три тысячи янычар с беем Гасаном Арас-лановым покинули разрушенный Азов. “В первую голову это была победа над своими: Кукуй одолел Москву”.
    В честь этой победы у въезда на Каменный мост воздвигли Триумфальную арку. Вернувшись в Москву, Петр объявил боярам, что следует обустроить взятый Азов, отстроить новую крепость Таганрог, населить их войсками, чтобы обеспечить спокойствие на юге. Еще он сказал, что будет строить караван в сорок судов: сподручнее воевать морем, чем сушей. Делать корабли патриарху и монастырям: с восьми тысяч дворов — корабль. Боярам и всем чинам служилым: с десяти тысяч крестьянских дворов — корабль. Гостям и гостиной сотне, слободам сделать двенадцать больших кораблей. Для этого составить “кумпанства” — тридцать пять к декабрю, иначе будут отписывать вотчины. “Каждому кумпанству, кроме русских плотников и пильщиков, держать на свой счет иноземных мастеров, переводчиков, кузнецов добрых, одного резчика, и одного столяра, и одного живописца, и лекаря с аптекой”.
    Далее Петр велел приготовить еще одну подать на строительство канала Волга-Дон, рыть этот канал не мешкая.
    Дальше вышел указ пятидесяти лучшим боярам и дворянам московским собираться за границу учиться математике, фортификации, кораблестроению и другим наукам.
    Взятие Азова было очень легкомысленным и опасным делом: теперь большой войны с Турцией не миновать. Петр отлично это понимал. Требовались союзники и деньги, а их могла дать только Европа, поэтому туда были посланы люди. Петр решил этот вопрос с азиатской хитростью: послал пышное посольство, при котором поехал сам под видом урядника Преображенского полка, Петра Михайлова. Европа удивилась. “Еще брат Петра почитался вроде Бога... А этот — саженного роста, изуродованный судорогою красавец плюет на царское величие ради любопытства к торговле и наукам...”
    Великими же послами поехали Лефорт и сибирский наместник Федор Алексеевич Головин. Среди волонтеров ехали Алексашка и Петр.
    Но отъезд неожиданно задержался из-за бунта казаков, подговариваемых полковником Цыклером. Бунт решили поднять, как только царь отъедет за границу. О бунте донес стрелецкий пятидесятник Елизарьев, загнавший в пути от Таганрога не одну лошадь. На розыске открылось, что Цык-лер был в связи с московскими дворянами, Соковниным и Пушкиным, а
    акже и Софьей. Петр после допроса приказал четвертовать Цыклера, вы
    опали гроб Милославского и плевали в него.
    Оставив Москву на Льва Кирилловича, Стрешнева, Апраксина, Троеку-ва, Бориса Голицына и дьяка Виниуса, а воровской и разбойный приказы — Ромодановскому, Петр отбыл за границу. Он писал Виниусу симпати-кими чернилами, так как “много было любопытных”.
    
    Через Ригу и Кенигсберг посольство прибыло в Европу. Петр был уве-ен, что Фридрих, теснимый шведами и поляками, запросит военного союза: русскими. Между тем прибыли в Пилау.
    Выйдя на берег, Петр написал Фридриху письмо с просьбой о встрече, скоре приехал за ним в золоченой карете посол от Фридриха. Поехали в Сенигсберг.
    Посольство дивилось, что в городе нет оград и частоколов, всюду богатые вещи — неужто нет воров?
    Меншиков пригрозил своим: кто хоть на малое польстится, повесит лично. Фридрих встретил Петра любезно, называл “юным братом”. Так и случилось, как ожидал Петр, Фридрих заговорил о шведах — главных врагах. Они берут дань с каждого корабля на Балтийском море, хозяйничают там безраздельно. Их поддерживает Франция, во главе с Людовиком XIV. Петр ответил, что хочет поучиться артиллерийской стрельбе. Фридрих предоставил “весь парк”. Петр сказал, что России еще рано ввязываться “в европейскую кашу”, с турками надо разобраться.
    Фридрих говорил, что Черное море России ничего не даст, в то время как Балтийское раскроет неисчислимые богатства.
    Всю неделю, ожидая прибытия посольства, Петр провел за городом, стреляя из пушек по мишеням, и получил аттестат, что овладел теорией и практикой “в совершенстве”.
    Русское посольство въехало небывало пышно. Заключило с Фридрихом не военный, а дружественный союз. Затем все отбыли через Берлин, Бранденбург, Гольберштадт на железные заводы в Ильзенбург. Посольство поражалось на сады, которые никто не обтрясал; тучный скрт; чистенькие и маленькие городки; приветливых и веселых жителей. Петр поинтересовался у Алексашки: будет ли когда в России такая жизнь? Тот не ведал. Петр ненавидел Москву — это хлев, так бы и сжег ее. Он пообещал, что после возвращения вышибет дух из Москвы.
    8
    Не успели сесть в трактире за стол, как приехал посол, приглашая к курфюрстине Софье с дочерью. Петр попытался отговориться спешкой, но куда там. Пришлось ехать. Это были образованнейшие женщины Германии. Дочь основала в Берлине Академию наук.
    Фридрих сообщил им о московском царе, и они решили удовлетворить свое любопытство.
    Петр вначале смутился, но потом разговорился, что льет кровь не из-за жестокости, а по необходимости. Больше же всего любит строить корабли, знает четырнадцать ремесел, но еще плохо, поэтому поехал учиться в Европу.
    Курфюрстины были в восторге от царя варваров, несмотря на его невоспитанность и неумение вести себя за столом.
    Потом началось настоящее веселье, прибыли русские послы'и музыканты, придворные дамы и кавалеры курфюрстин.
    9
    В Коппенбурге разделились: великие послы поехали в Амстердам, а Петр — по каналам поплыл по желанной Голландии. “Сном наяву казалась эта страна, дивным трудом отвоеванная у моря”. Здесь все было чисто и ухожено, любой клочок земли. Петр удивлялся: “Сидим на великих просторах и — нищие...” Здесь же парадиз (рай). Миновав Амстердам, Петр с Алек-сашкой и попом Биткой, да Алешей Бровкиным поплыл в деревню Саардам.
    Он с детства слышал, что здесь строят легкие, прочные, быстроходные корабли. Вокруг было более пятидесяти верфей и заводов, поставляющих все необходимое для строительства. Здесь Петр встретился с давним знакомцем — Гарритом Кистом, кузнецом. Кузнец опешил, а потом обрадовался, когда узнал, что Петр приехал на всю зиму плотничать на верфи.
    Петр попросился к Кисту на постой. Кузнец ответил, что его дом слишком беден и мал, но Петру это понравилось: жалованье на верфи, вероятно, дадут маленькое. В самый раз по жилью. Он заметил: ему не до шуток — в два года надо создать русский флот, из дураков сделаться умными.
    Петру очень понравилось жилище кузнеца, он занял комнату в два окна и небольшой темный чулан с постелью для себя и Алексашки, а чердак для Алеши Бровкина и попа Битки.
    В тот же вечер Петр лично купил хороший инструмент у вдовы Якова Ома и отвез его на тачке к себе.
    Встретив по дороге плотника Ренсена, зиму работавшего в Воронеже, Петр предупредил: не болтай лишнего, “я здесь — Петр Михайлов”.
    10
    Петр переписывался с оставленными в Москве боярами, сообщая последние европейские новости и узнавая российские. Волков, по велению Петра, вел дневник, описывая порядки в Амстердаме и “медицинские” чудеса.
    Царю лишь неделю удалось сохранять инкогнито, потом его узнали бывавшие в Москве купцы и мастера. На Петра приезжали смотреть, как на диковину.
    Он ходил “быстро, размахивая руками... Высокого роста, статный, крепкого телосложения, подвижной и ловкий. Лицо у него круглое, со строгим выражением... волосы короткие, кудрявые и темноватые”. Одевался просто: кафтан, красная рубаха и войлочная шляпа.
    В Амстердаме стало известно, что цезарские полки разбили турок.
    11
    В январе Петр переехал в Англию и поселился в трех верстах от Лондона, на верфи Дептфорда, где он увидел “корабельное по всем правилам науки искусство, или геометрическую пропорцию судов”. Два месяца учился там математике и черчению корабельных планов. Для основания навигаторской школы в Москве нанял профессора математики Андрея Фер-гансона и шлюзного мастера Джона Перри — для устройства канала Волга-Дон. Моряков же нанять не смог: ломались, запрашивали больших денег. Но нанял голландского искусного капитана, Корнелия Крейса, за девять тысяч гульденов, т. е. за 3,6 ефимков, дом в Москве и прокорм. Через Архангельск в Новгород прибывали иноземцы, отправляясь оттуда в Москву. В Москве сделалась теснота. Говорили: “Да уж не зашел ли у царя ум за разум?” Стали ходить слухи, что Петр утонул, а Лефорт выдает за царя похожего на него. Говорунов хватали, но не могли добиться, откуда идет слух.
    В Москве начиналась новая смута. Софья звала стрельцов учинить переворот.
    12
    Петр еще не мог разобраться в европейской политике. К этому прибавились вести о стрелецком бунте и о разведанных на Урале запасах железной руды.
    13
    На Троицу Бровкин примчался в Москву, кинулся в Собор к Ромоданов-скому сообщить: стрельцы четырьмя полками идут на Москву. Они в двух днях пути от Иерусалима (Новый Иерусалим в Ближнем Подмосковье).
    14
    Четыре полка — Гундертмарка, Чубарова, Колзакова и Чермного — стояли под стенами Нового Иерусалима из-за корма, потом намеревались перебраться через Истру на московскую дорогу. Стрельцы торопились посадить Софью царицей, та обещала деньги и вольности.
    Неожиданно появился Гордон, он привел четырехтысячное войско, но братскую кровь проливать не хотел. Стрельцы сказали, что идут домой — откормиться. Гордон ответил: ночью только дураки переправляются через реки, лишь телеги потопите. На утро предлагал переговоры. Стрельцы согласились. Утром же увидели на противоположном берегу Преображенс-кий полк с двенадцатью медными пушками. Их фитили дымили. К стрельцам переправился Гордон, предложил выдать зачинщиков, но стрельцы отказались. Преображенцы стали стрелять из всех пушек. Стрельцов разгромили, но никто из них не выдал Софью, звавшую их на выручку.
    15
    В Вене посольство дивилось европейскому политесу. Ничего не добившись, хотели ехать в Венецию, когда пришло известие о бунте стрельцов. Петру жаль было прерывать полезную европейскую поездку, но необходимо было возвращаться в Россию.
    16
    В Москве объявлено: Петр возвращается. Бояре всполошились: кончалась спокойная жизнь. За все придется держать ответ перед царем.
    Евдокия с царевичем и любимой сестрой Петра, Натальей, вернулась из Троицы. 4 сентября Петр в окружении Лефорта, Головина, Меншикова появился у Ромодановского, тот задрожал от радости.
    17
    От Ромодановского царь поехал в Кремль. Евдокия ждала Петра, но он повидался только с сестрой и сыном и уехал в Преображенское. Евдокия была в отчаянии.
    18
    На следующее утро потянулись кареты и колымаги бояр в Преображенское. Там их встречали ласково, а потом брили бороды.
    19
    Обедал Петр у Лефорта. Царь жаловался другу: “Жало не вырвано!.. Знают, все знают, — молчат, затаились... Не простой был бунт, не к стрельчихам шли... Здесь страшные дела готовились... Гниющие члены железом надо отсечь... А бояр, бородачей, всех связать кровавой порукой...” Потом решил сам заняться дознанием, всех стрельцов приказал свозить в Преображенское.
    20
    На обеде показалась красавица Александра Волкова. Петр, обвинив Ше-ина в воровстве, хотел его убить, Меншиков остановил царя, и тот ушел к Анне Монс.
    21
    В конце сентября начался розыск по бунту стрельцов. Овсей Ржов, не выдержав пыток, сказал о письме Софьи. Другие подтвердили: шли сажать Софью на престол. Но признававшихся было мало.
    После дознания была учинена казнь стрельцов, им отсекали головы, а также вешали. 27 октября казнили триста человек. Бояре и дьяки стали палачами. Казнь была публичная. Согнано было много народу.
    “Всю зиму были пытки и казни. В ответ вспыхивали мятежи в Архангельске, в Астрахани, на Дону и в Азове. Наполнялись застенки, и новые тысячи трупов раскачивала вьюга на московских стенах. Ужасом была охвачена вся страна. Старое забилось по темным углам. Кончалась Византийская Русь. В мартовском ветре чудились за балтийскими побережьями призраки торговых кораблей”.
    
    КНИГА ВТОРАЯ
    ГЛАВА I
    Москва скудела, после стрелецких казней шел разор. Уж не шумели городские улицы. Осенью законную царицу Евдокию на простых санях отвезли в суздальский монастырь “навечно — слезы лить...”.
    2
    В Прощеное воскресенье было приказано вывозить повешенных еще с осени стрельцов и хоронить за городом. Доставляющих в Москву продукты заставляли на этих же подводах вывозить стрельцов. В Москве шел ропот. Дон тоже был недоволен: царь их попирает, старую веру ломает.
    3
    Роман Борисович Буйносов, родовитый боярин, с утра был не в духе. Ему не нравились нововведения царя: немецкая одежда, парик и бритый подбородок. Но никуда не деться. Старые времена кончились. По дому “шла кофейная вонь”: царь приказал по утрам пить кофей. Буйносов чуть не плакал от новых поборов: -“Дворни пятьдесят душ взяли в солдаты... Пятьсот рублев взяли на воронежский флот... В воронежской вотчине хлеб за роши взяли в казну, — все амбары вычистили”. Буйносов верил, что на-тупает конец света.
    Вошел старший приказчик Семка и доложил: Федьку и Коську со вче-^ашнего бьют, а те не могут заплатить долги — шестьдесят и тридцать семь рублей. Буйносов сказал, что ему не рабы, а деньги нужны. “Тогда поставь-е полотняный завод, как у Бровкина”, — посоветовал Семка. Но у Буйно-ова все было по старинке: четыре мужика валяли баранью шерсть, в дру-ой горнице девки рукодельничали, дальше — дубили кожу.
    Выйдя во двор, Буйносов увидел Федьку и Коську, избиваемых палками, но не остановил истязания, а посоветовал продолжать. Федька просил взять в счет долга скотину, но Семка сказал, что скотина худая. Можно взять его девку в полдолга, а остальное пусть Федька отработает. Обойдя хозяйство, Буйносов пошел пить кофей.
    Его семья — жена и три княжны — сидели за столом. Жена в русском летнике, а дочери — в иноземной одежде.
    Прежде женщин за стол не сажали, они сидели за работой в своих горницах. Потом приехал царь с пьяной компанией, велел посадить женщин за стол, научить танцам и политесу (светскому обхождению). А девки дивно быстро ко всему привыкли.
    Вскоре приехала княгиня Волкова.
    Она рассказала о последних модах, стала читать письмо мужа, находящегося при государе в Воронеже. Василий сообщал: скоро будут спускать флот, после этого, кажется, его пошлют в Гаагу и Париж. Дальше сообщалось о Петре: он работает на верфи как простой. Всех торопит. Спрятав письмо, Санька сказала, что попросится у царя в Париж. В Москве ей скучно. Проводив боярыню Волкову, Буйносов собрался на службу в приказ Большого дворца. Ныне вышло распоряжение всем служить.
    4
    Дел в приказе Большого дворца было много и все путаные: о царской казне, золотой и серебряной посуде, собирали таможенные и казацкие деньги, стрелецкие деньги, ямскую подать и оброк с дворцовых сел и городов. Бояре сидели и рядили о делах, ничего не понимая в службе.


1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ]

/ Краткие содержания / Толстой А.Н. / Петр Первый / Вариант 1


Смотрите также по произведению "Петр Первый":


2003-2024 Litra.ru = Сочинения + Краткие содержания + Биографии
Created by Litra.RU Team / Контакты

 Яндекс цитирования
Дизайн сайта — aminis