• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Фольклор / Арабские сказки

Арабские сказки [6/18]

Скачать полное произведение

    "Считал я кольчугой вас надежной в защиту мне
    От вражеских стрел; но вы лишь были концами их.
    А я-то рассчитывал при всякой беде на вас,
    Когда не могла помочь деснице шуйца моя.
    Оставьте вдали вы то, что скажут хулители,
    И дайте врагам моим метать в меня стрелами.
    А если не станете от них охранять меня,
    Молчите, не действуйте им в пользу иль мне во вред. -
    И произнес:
    Не мало друзей считал для себя щитом я.
    И были они, но только врагам, щитами.
    И думалось мне, что меткие стрелы это.
    И были они, но только во мне, стрелами".
    А когда палач услышал мои стихи (а он был палачом у моего отца, и тот оказывал ему милости), он воскликнул: "О господин мой, как же мне сделать, я ведь подневольный раб!" Но потом он сказал мне: "Спасай свою жизнь и не возвращайся в эту землю, не то погибнешь сам и меня погубишь, подобно тому, как сказал поэт:
    Спасай свою жизнь, когда поражен ты горем,
    И плачет пусть дом о том, кто его построил.
    Ты можешь найти страну для себя другую,
    Но душу себе другую найти не можешь.
    Дивлюсь я тому, кто в доме живет позора,
    Коль земли творца в равнинах своих просторны.
    По важным делам гонца посылать не стоит:
    Сама лишь душа добра для себя желает.
    И шея у львов крепка потому лишь стала,
    Что сами они все нужное им свершают".
    Я поцеловал палачу руку и не верил в спасение, и потеря глаза казалась мне ничтожной, раз я спасся от смерти. Я отправился в путь и достиг города своего дяди и сообщил ему о том, что случилось с моим отцом и со мною, когда мне вырвали глаз, и мой дядя горько заплакал и воскликнул: "Ты прибавил заботу к моей заботе и горе к моему горю: твой двоюродный брат пропал, и я уже несколько дней не знаю, что с ним случилось, и никто мне ничего не сообщает о нем". И он так заплакал, что лишился чувств, и я опечалился о нем великой печалью. Он хотел приложить к моему глазу лекарство, но увидел, что он стал пустой впадиной, и воскликнул: "О дитя мое, ты заплатил глазом, но не душой!" И я не мог смолчать о моем двоюродном брате, который был его сыном, и сообщил ему обо всем, что случилось, и мой дядя очень обрадовался тому, что я сказал, услышав весть о своем сыне. "Пойдем, покажи мне гробницу", - сказал он, а я ответил: "Клянусь Аллахом, о дядя, я не знаю, в каком она месте! Я ходил после этого несколько раз и искал ее, но не знаю, где она находится".
    Потом я пошел с моим дядей на кладбище и посмотрел направо и налево и узнал гробницу. И я сильно обрадовался, и мой дядя тоже, и я вошел с ним в гробницу и, убрав землю, поднял плиту и спустился с моим дядей па пятьдесят ступенек, и когда мы достигли конца лестницы, вдруг на нас пошел дым и затемнил нам зрение, и тогда мой дядя произнес слова, говорящий которые не смутится: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!" И мы пошли, и вдруг видим помещение, наполненное мукою, крупами и съестными припасами и прочим, а посреди покоя мы увидали занавеску, спущенную над ложем. И мой дядя посмотрел на ложе и увидел своего сына и женщину, спустившуюся с ним, которые лежали обнявшись, и они превратились в черный уголь, словно были брошены в ров с огнем. И, увидя это, мой дядя плюнул в лицо своему сыну и воскликнул:
    "Ты заслужил это, о кабан! Таково наказание в здешней жизни, а остается наказание в жизни будущей, и оно сильней и мучительней..."
    И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    Рассказ о носильщике и трех девушках
    Двенадцатая ночь
    Когда же настала двенадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что календер рассказывал женщине, а все собравшиеся, и Джафар, и халиф слушали. "Потом мой дядя ударил своего сына башмаком, - продолжал календер, - (а тот лежал в виде черного угля), и я удивился его поступку и опечалился о моем двоюродном брате: как это он стал, вместе с женщиной, черным углем. И я сказал: "Ради Аллаха, о дядя, облегчи скорбь твоего сердца! Мое сердце и ум обеспокоены, и я скорблю о том, что случилось с твоим сыном, который превратился в черный уголь вместе с этой женщиной. Не довольно ли с них того, что сталось с ними, а ты еще бьешь его башмаком!"
    "О сын моего брата, - отвечал мой дядя, - мой сын с самого детства был влюблен в свою сестру, и я запрещал ему быть с нею, и говорил в душе: "Они еще маленькие!" Когда же он вырос, между ними случилась мерзость, и я услышал об этом и не поверил, но все же взял и накричал на него как следует, и сказал ему: "Остерегайся таких мерзких поступков, которых никто не совершал ни до тебя, ни после тебя, а иначе мы будем опозорены и опорочены среди царей до самой смерти, и весть о нас разгласится путешественниками! Берегись совершить подобный поступок! Я разгневаюсь и убью тебя!" Потом я отделил его от сестры, и сестру отделил от него, но проклятая любила его сильной любовью, и дьявол взял над ними власть и украсил в их глазах их поступки. Увидев, что я отделил от него сестру, мой сыч вырыл для себя это помещение под землей и выровнял его и перенес туда, как ты видишь, съестные припасы. И он обманул мою бдительность и, когда я был на охоте, пришел в это место, но преистинный возревновал к нему и к ней и сжег их, а наказание в будущей жизни еще сильнее и мучительней".
    Он заплакал, и я заплакал вместе с ним, и он посмотрел на меня и сказал: "Ты мой сын вместо него!" И я поразмыслил немного о жизни земной и ее превратностях, и о том, как везирь убил моего отца и сел на ею место и вырвал мне глаз, и о диковинных событиях, что исполнились с моим двоюродным братом, и потом я заплакал, и мой дядя заплакал вместе со мной.
    Затем мы поднялись наверх и опустили плиту и насыпали землю на место и сделали могилу такой, как она была прежде, и возвратились в наше жилище. Но не успели мы усесться, как услышали звуки барабанов, труб и литавр и бряцание оружия храбрецов, и крики людей, и лязг удил, и конское ржание, и мир покрылся мраком и пылью из-под копыт коней. И наш ум смутился, и мы не знали, в чем дело, и спросили о том, что случилось, и нам сказали: "Везирь, который захватил царство твоего отца, собрал солдат и снарядил войско и нанял кочевых рабов и пришел к нам с войском, многочисленным, как пески, которого не счесть и не одолеть никому. Они ворвались в юрод внезапно, и жители не могли устоять и отдали им город". И мой дядя погиб, а я убежал в конец юрода и подумал: "Если я попаду ему в руки, он убьет меня!" И печали мои множились и возобновились, и я подумал о событиях, происшедших с моим отцом и дядей, и о том, что теперь делать, и сказал себе: "Если я появлюсь, жители города и войска моего отца меня узнают, и будет мне смерть и гибель". И я нашел спасение лишь в том, чтобы обрить усы и бороду, и, сбросив их и переменив платье, вышел из города и направился в этот город, надеясь, что, может быть, кто-нибудь проведет меня к повелителю правоверных, наместнику господа на земле, которому я мог бы рассказать и изложить свое дело и то, что со мной случилось.
    Я достиг этого города в сегодняшний вечер и остановился, недоумевая, куда идти, и вдруг вижу, стоит этот календер. И я приветствовал его и сказал ему: "Чужеземец!" Он отвечал: "И я тоже чужеземец!" И когда мы так стояли, вдруг подошел наш товарищ, вот этот третий, и поздоровался с нами и сказал нам: "Чужеземец!" - и мы отвечали: "И мы тоже чужеземцы". И мы пошли, и мрак налетел на нас, и судьба привела нас к вам. Вот причина того, что я обрил бороду и усы и что мне вырвали глаз.
    "Пригладь свою голову и иди", - сказала ему женщина, но календер воскликнул: "Не уйду, пока не услышу рассказ других!" И все удивились его истории, и халиф сказал Джафару: "Клянусь Аллахом, я не видел и не слышал чего-либо подобного тому, что случилось с этим календером!"
    РАССКАЗ ВТОРОГО КАЛЕНДЕРА
    Тогда выступил вперед второй календер и поцеловал Землю и сказал: "О госпожа моя, я не родился кривым, и со мной случилась удивительная история, которая, будь она написана иглами в уголках глаза, послужила бы назиданием для поучающихся. Я был царем, сыном царя, и читал Коран согласно семи чтениям [33] и читал книги и излагал их старейшинам наук и изучал науку о звездах и слова портов и усердствовал во всех науках, пока не превзошел людей моего времени, и мой почерк был лучше почерка всех писцов. И слава обо мне распространилась по всем областям и странам и дошла до всех царей, и обо мне услышал царь Индии и послал к моему отцу, требуя меня, и отправил отцу подарки и редкости, подходящие для царей. И мой отец снарядил меня с шестью кораблями, и мы плыли по морю целый месяц, и, достигши берега, мы вывели коней, которые были с нами на корабле, и нагрузили подарками десять верблюдов и немного прошли. И вдруг, я вижу, поднялась и взвилась пыль, так что застлала края земли, и через час дневного времени пыль рассеялась, и из-за нее появились пятьдесят всадников - хмурые львы, одетые в железо. И мы всмотрелись в них и видим - это кочевники, разбойники на дороге, и когда они увидели, что нас мало и с нами десять верблюдов, нагруженных подарками для царя Индии, они ринулись на нас и выставили перед нами острия своих копий. И мы сделали им знаки пальцами и сказали им: "Мы посланцы великого царя Индии, не обижайте же нас!" Но они ответили: "Мы не на его Земле и не под его властью", - и они убили часть слуг, а остальные бежали, и я бежал, после того как был тяжело ранен. Кочевники отобрали у меня деньги и подарки, бывшие с нами, а я не знал, куда мне направиться, и был я велик и сделался низким. Я шел, пока не пришел к вершине горы, и приютился в пещере до наступления дня, и продолжал идти, пока не достиг города, безопасного и укрепленного, от которого отвернулся холод зимы и обратилась к нему весна с ее розами. И цветы в нем взошли, и реки разлились, и защебетали в нем птицы, как сказал о нем поэт, описывая его:
    Во граде том для живущих нет ужаса,
    И дружбою безопасность с ним связана,
    И сходен он с дивным садом разубранным,
    И жителям очевидна красота его.
    Я обрадовался, что достиг этого города, так как утомился от ходьбы, и меня одолела забота, и я пожелтел, и мое состояние расстроилось, так что я не знал, куда мне идти. И я проходил мимо портного, сидевшего в лавке, и приветствовал его, и он ответил на мое приветствие, сказавши: "Добро пожаловать!" - и был со мною приветлив и обласкал меня и спросил, почему я на чужбине. И я рассказал ему, что со мной случилось, с начала до конца. Портной огорчился за меня и сказал: "О юноша, не открывай того, что с тобою, - я боюсь для тебя зла от царя этого города: он величайший враг твоего отца и имеет повод мстить ему".
    Потом он принес мне еду и напитки, и я поел, и он поел со мною, и я беседовал с ним весь вечер. Он отвел мне место рядом со своей лавкой и принес нужную мне постель и одеяло, и я провел у него три дня, а потом он спросил: "Не знаешь ли ты ремесла, чтобы им зарабатывать?" - "Я законовед, ученый, писец, счетчик и чистописец", - ответил я, но портной сказал мне: "На твое ремесло нет спроса в наших землях, и у нас в городе нет никого, кто бы знал грамоту или иную науку, кроме наживы". - "Клянусь Аллахом, - сказал я, - я ничего не Знаю сверх того, о чем я сказал тебе". Тогда портной сказал: "Затяни пояс, возьми топор и веревку и руби дрова в равнине. Кормись этим, пока Аллах не облегчит твою участь, и не дай им узнать, кто ты, - тебя убьют". Он купил мне топор и веревку и отдал меня кому-то из дровосеков, поручив им обо мне заботиться, и я вышел с ними и рубил дрова целый день. И я принес на голове вязанку и продал ее за полдинара, и часть его я проел, а часть оставил, и я провел в таком положении целый год.
    А через год я однажды пришел, по своему обычаю, на равнину и углубился в нее и увидел рощу, где было много дров. И я вошел в эту роту и, найдя толстый корень, стал его окапывать и удалил с него землю, и тут топор наткнулся на медное кольцо, и я очистил его от земли, и вдруг вижу - оно приделано к деревянной опускной двери! Я поднял ее, и под ней оказалась лестница, и я сошел по этой лестнице вниз и увидел дверь и, войдя в нее, очутился во дворце, прекрасно построенном, с высокими колоннами. А во дворце я нашел молодую женщину, подобную драгоценной жемчужине, разгоняющую в сердце горе, заботу или печаль, чьи речи утоляют скорби и делают безумным умного и рассудительного, - высокую ростом, с крепкой грудью, нежными щеками, благородным обликом и сияющим цветом лица, и лик ее светил в ночи ее локонов, а уста ее блистали над выпуклостью груди, подобно тому, как сказал о ней поэт:
    Черны ее локоны, и втянут живот ее,
    А бедра - холмы песку, и стан - точно ивы ветвь.
    И еще:
    Четыре тут для того лишь подобраны,
    Чтоб сердце мне в кровь изранить и кровь пролить:
    Чела ее свет блестящий и пряди ночь,
    И розы ланит прелестных, и тела блеск.
    И, посмотрев на нее, я пал ниц перед ее творцом, создавшим ее столь красивой и прелестной, а девушка взглянула на меня и сказала: "Ты кто будешь: человек или джин?" - "Человек", - сказал я, и она спросила: "А кто привел тебя в это место, где я провела уже двадцать пять лет и никогда не видала человека?" И, услышав ее слова (а я нашел их сладостными, и она захватила целиком мое сердце), я сказал ей: "О госпожа моя, меня привели сюда мои звезды для того, чтобы рассеять мою скорбь и Заботу". И я рассказал ей, что со мною случилось, от начала до конца, и она огорчилась моим положением и заплакала и сказала: "Я тоже расскажу тебе свою историю. Знай, что я дочь царя ЭФатамуса, владыки Эбеновых островов. Он выдал меня за сына моего дяди, и в ночь, когда меня провожали к жениху, меня похитил нфрит по имени Джирджис нбн Раджмус, внук тетки Иблиса, и улетел со мною и опустился в этом месте и перенес сюда все, что мне было нужно из одежд, украшений, материй, утвари, кушаний и напитков и прочего. И каждые десять дней он приходит ко мне один раз и спит здесь одну ночь, а потом уходит своей дорогой, так как он взял меня без согласия своих родных. И он условился со мною, что, если мне что-нибудь понадобится ночью или днем, я коснусь рукою этих двух строчек, написанных на нише, и не успею убрать руку, как увижу его подле себя. Сегодня четыре дня, как он приходил, и до его прихода осталось шесть дней. Не хочешь ли ты провести у меня пять дней и потом уйти, за день до его прихода?" - "Хорошо, - сказал я, - прекрасно будет, если оправдаются грезы!"
    И она обрадовалась и поднялась на ноги и, взяв меня За руку, провела через сводчатую дверь и прошла со мною в баню, нарядную и красивую. И, увидев ее, я снял с себя одежду, и женщина тоже сняла, и я вымылся и вышел, а она села на скамью и посадила меня рядом с собою. Потом она принесла мне сахарной воды с мускусом и напоила меня, а затем подала мне еды, и мы поели и поговорили. А после этого она сказала: "Ляг и отдохни, ты ведь устал". Я лег, о госпожа моя, и забыл о том, что со мной случилось, и поблагодарил ее. А проснувшись, я увидел, что она растирает мне ноги, и помолился за нее, и мы сели и немного поговорили. И она сказала: "Клянусь Аллахом, моя грудь был стеснена, так как я здесь одна под землей и двадцать пять лет никого не видала, кто бы со мною поговорил. Хвала Аллаху, который послал тебя ко мне! О юноша, не хочешь ли ты вина?" - спросила она потом, и я сказал: "Подавай!" И тогда она направилась в кладовую и вынесла старого, запечатанного вина. И она расставила зелень и проговорила:
    "Если б ведом приход ваш был, мы б устлали
    Кровью сердца ваш путь и глаз чернотою.
    И постлали б ланиты вам мы навстречу,
    Чтоб лежала дорога ваша по векам".
    Когда она окончила стихи, я поблагодарил ее, и любовь к ней овладела моим сердцем, и моя грусть и забота покинули меня, и мы просидели за беседой до ночи, и я провел с нею ночь, равной которой не видел в жизни. А утром мы проснулись и прибавляли радость к радости до полудня, и я напился до того, что перестал себя сознавать. И я встал, покачиваясь направо и налево, и сказал ей: "О красавица, пойдем, я тебя выведу из-под земли и избавлю от этого джинна!" Но женщина засмеялась и воскликнула: "Будь доволен и молчи! Из каждых десяти дней день будет ифриту, а девять будут твои"". И тогда я воскликнул, покоренный опьянением: "Я сию минуту сломаю эту нишу, на которой вырезана надпись, И пусть ифрит приходит, чтобы я убил его! Я привык убивать ифритов!"
    И, услышав мои слова, женщина побледнела и воскликнула: "Ради Аллаха, не делай этого! - и произнесла:
    Если дело несет тебе злую гибель,
    Воздержаться от дел таких будет лучше. -
    А потом сказала:
    К разлуке стремящийся, потише! -
    Ведь конь ее резв и чистой крови.
    Терпи! Ведь судьба всегда обманет,
    И дружбы конец - всегда разлука"
    Но когда она окончила говорить стихи, я не обратил на ее слова внимания и сильно ударил ногою о пишу..."
    И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    Рассказ о носильщике и трех девушках
    Тринадцатая ночь
    Когда же настала тринадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня", о счастливый царь, что второй календер говорил женщине: "И когда я ударил ногою о нишу, о госпожа моя, я не успел очнуться, как везде потемнело и загремело и заблистало, и земля затряслась, и небо покрыло землю, и хмель улетел у меня из головы, и я спросил: "Что случилось?" И женщина воскликнула: "Ифрит пришел к нам! Не предостерегала ли я тебя от этого? Клянусь Аллахом, ты погубил меня! Спасай свою душу и поднимись там, где ты пришел!"
    И от сильного страха я забыл свой топор и башмак, и когда я поднялся на две ступеньки и оглянулся, чтобы посмотреть, земля вдруг раздалась, и из-под нее появился ифрит гнусного вида и сказал: "Что это за сотрясение, которым ты меня встревожила? Что с тобой случилось?" - "Со мной не случилось ничего, - ответила женщина. - У меня только стеснилась грудь, и мне захотелось выпить вина, чтобы моя грудь расправилась, и я выпила немного и встала за нуждой, но голова у меня была тяжелая, и я упала на нишу". - "Ты лжешь, шлюха!" - воскликнул ифрит и осмотрелся в помещении направо и налево, и увидел башмак и топор, и воскликнул: "Это явно принадлежит человеку! Кто к тебе приходил?" А женщина ответила: "Я только сейчас увидела это! Они, вероятно, зацепились за тебя". - "Это бессмысленные речи, и ими меня не проведешь, о блудница", - сказал ифрит и, обнажив женщину, он растянул ее между четырех кольев и принялся ее мучить и выпытывать у нее, что произошло.
    И мне было не легко слышать ее плач, и я поднялся по лестнице, дрожа от страха, а добравшись до верху, я опустил дверь, как она была, и прикрыл ее землею. И я до крайности раскаивался в том, что сделал, и вспоминал эту женщину и ее красоту и то, как ее мучил этот проклятый, с которым она провела уже двадцать пять лет, и что с ней случилось из-за меня одного. И я размышлял о моем отце и его царстве и о том, как я стал дровосеком, и как после ясных дней моя жизнь замутилась. Я заплакал и произнес такой стих:
    "И если судьба тебя поразит, то знай:
    Сегодня легко тебе, а завтра труднее жить".
    И я пошел и пришел к моему товарищу-портному и увидел, что, ожидая меня, он мучается, как на горячих сковородках. "Вчерашнюю ночь мое сердце было с тобою, - сказал он, - и я боялся, что тебя постигла беда от дикого зверя или чего другого. Слава Аллаху за твое спасение!" И я поблагодарил его за его заботливость и пошел в свою комнату и стал раздумывать о том, что со мной случилось, и упрекая себя за свою болтливость и за то, что толкнул ту нишу ногой.
    И когда я так раздумывал, вдруг вошел ко мне мой друг-портной и сказал мне: "О юноша, на дворе старик персиянин, который спрашивает тебя, и с ним твой топор и твой башмак. Он принес их дровосекам и сказал им: "Я вышел, когда муэдзин призывал на утреннюю молитву, и наткнулся на эти вещи и не знаю, чьи они. Укажите мне, где их владелец?" И дровосеки указали ему на тебя, узнав твой топор, и он сидит в моей лавке. Выйди же к нему, поблагодари его и возьми твой топор и твой башмак".
    И, услышав эти слова, я побледнел и расстроился, и в это время земля в моей келье вдруг раздалась и появился персиянин, и оказалось, что это ифрит. Он пытал ту женщину крайней пыткой, но она ни в чем ему не призналась, и тогда он взял топор и башмак и сказал ей: "Если я Джирджис из потомства Ибдиса, то я приведу владельца этого топора и башмака!" И он пришел с такой уловкой к дровосекам и вошел ко мне и, не дав мне сроку, похитил меня и полетел и поднялся и опустился и погрузился под землею, а я не сознавал самого себя. Потом он вошел со мной во дворец, где я был, и я увидел ту женщину, которая лежала, растянутая между кольями и обнаженная, и кровь стекала с ее боков. И из глаз моих полились слезы, а искрит взял эту женщину и сказал ей: "О развратница, не это ли твой возлюбленный?" Но женщина посмотрела на меня и сказала: "Я его не знаю и не видела его раньше этой минуты". - "И после такой пытки ты не признаешься!" - воскликнул ифрит. И женщина сказала: "Я в жизни его не видела, и Аллах не позволяет мне на него солгать". - "Если ты его не знаешь, - сказал ифрит, - возьми этот меч и сбей ему голову". И она взяла меч и подошла ко мне и встала у меня в головах, а я сделал ей знак бровью, и слезы текли у меня по щекам. И она поняла мой знак и мигнула мне и сказала: "Все это ты с нами сделал!" А я сказал ей знаками: "Сейчас время прощения", - и язык моего положения говорил:
    "Мой взгляд на уста мои вещает, и ясно вам,
    И страсть объявляет то, что в сердце скрываю я.
    Когда же мы встретились, и слезы лились мои,
    Безгласен я сделался, но взор мой о вас вещал.
    Она указала мне, и понял я речи глаз,
    И пальцем я дал ей знак, и был он понятен.
    И все, что нам надобно, бровями мы делаем;
    Молчим мы, и лишь любовь за нас говорит одна".
    И когда я окончил стихи, о госпожа моя, девушка выронила из рук меч и воскликнула: "Как я отрублю голову тому, кого я не знаю и кто мне не сделал зла? Этого не позволяет моя вера!" И она отошла назад, а ифрит сказал: "Тебе не легко убить твоего возлюбленного, так как он проспал с тобой ночь, и ты терпишь такую пытку и не хочешь признаться! Но лишь сходное сочувствует сходному!" После этого ифрит обратился ко мне и сказал: "О человек, а ты не знаешь эту женщину?" - "А кто она такая? - сказал я. - Я совершенно ее не видел до этого времени". - "Так возьми меч и скинь ей голову, и я дам тебе уйти и не стану тебя мучить и удостоверюсь, что ты ее совершенно не знаешь", - сказал ифрит. "Хорошо", - ответил я и, взяв меч, с живостью выступил вперед и поднял руку. И женщина сказала мне бровью: "Я не погрешила перед тобой, - так ли ты воздашь мне?" И я понял, что она сказала, и сделал ей знак, означающий: "Я выкуплю тебя своей душой". А язык нашего положения написал:
    "Как часто влюбленные взором своим
    Любимой о тайнах души говорят,
    И взоры их глаз говорят им: "Теперь
    узнал я о том, что случилось с тобой".
    Как дивны те взгляды любимой в лицо,
    Как чудно хорош изъясняющий взор!
    Вот веками пишет один, а другой
    Зрачками читает посланье ею".
    И из моих глаз полились слезы, и я бросил из рук меч и сказали "О сильный ифрит и могучий храбрец! Если женщина, которой недостает ума и веры, не сочла дозволенным скинуть мне голову, как может быть дозволено мне обезглавить ее, когда я ее в жизни не видел? Я не сделаю этого никогда, хотя бы мне пришлось выпить чашу смерти и гибели". - "Вы знаете, что между вами было дело! - вскричал ифрит, - и я покажу вам последствия ваших дел!" И, схватив меч, он ударил женщину по руке и отрубил ее и затем ударил по другой и отрубил ее, и он отсек ей четыре конечности четырьмя ударами, а я смотрел на это и был убежден, что умру. И женщина сделала мне знак глазами, как бы прощаясь, а ифрит воскликнул: "Ты прелюбодействуешь глазами!" - и, ударив ее, отмахнул ей голову. После этого ифрит обратился ко мне и сказал: "О человек, по нашему закону, если женщина совершила блуд, нам дозволено ее убить, а я похитил эту женщину в ночь ее свадьбы, когда ей было двенадцать лет, и она не знала никого кроме меня, и каждые десять дней я на одну ночь приходил к ней и являлся в образе персиянина. И убедившись, что она меня обманула, я убил ее, а что до тебя, то я не уверен, что ты обманул меня с нею, но я никак не могу оставить тебя невредимым. Выскажи же мне свое желание".
    И я обрадовался до крайности, о госпожа, и спросил: "Чего же мне пожелать от тебя?" И ифрит ответил: "Выбирай, в какой образ тебя обратить: в образ собаки, осла пли обезьяны". И я сказал, жаждая, чтоб он простил меня: "Клянусь Аллахом, если ты меня простишь, Аллах простит тебя за то, что ты простил мусульманина, который не сделал тебе зла". И я умолял его упорнейше с мольбой и плакал перед ним и говорил: "Я несправедливо обижен". Но ифрит воскликнул: "Не затягивай со мною твои речи! Я не далек от того, чтобы убить тебя, но я предоставляю тебе выбор". - "О ифрит, - сказал я, - тебе более подобает меня простить. Прости меня, как внушивший зависть простил завистнику". - "А как это было?" - спросил ифрит.
    СКАЗКА О ЗАВИСТНИКЕ И ВНУШИВШЕМ ЗАВИСТЬ
    Говорят, о ифрит, - сказал я, - что в одном городе было два человека, жившие в двух смежных домах с общим простенком, и один из них завидовал другому и поражал его глазом и силился повредить ему. И он все время ему завидовал, и его зависть так усилилась, что он стал вкушать мало пищи и сладости сна, а у того, кому он завидовал, только прибавлялось добра, и всякий раз" как сосед старался ему повредить, его благосостояние увеличивалось, росло и процветало. Но внушивший зависть узнал, что сосед завидует ему и вредит, и уехал от соседства с ним и удалился от его земли и сказал: "Клянусь Аллахом, я покину из-за него мир!" И он поселился в другом городе и купил себе там землю (а на этой улице был старый оросительный колодец), и построил для себя у колодца келью и, купив себе все, что ему было нужно, стал поклоняться Аллаху великому, предаваясь молитве с чистым сердцем.
    И к нему со всех сторон приходили нуждающиеся и бедные, и слух о нем распространился в этом городе, и весть дошла до его соседа-завистника, и тот узнал о благе, которого он достиг, и о том, что вельможи города ходят к нему. И он вошел в келью, и его сосед, внушивший зависть, встретил его пожеланием простора и уюта и оказал ему крайнее уважение. И тогда завистник сказал ему: "У меня с тобой будет разговор, и в нем причина моего путешествия к тебе. Я хочу тебя порадовать; встань же и пройдись со мною по твоей келье". И внушивший Зависть поднялся и взял завистника за руку, и они прошли до конца кельи, и завистник сказал: "Вели твоим факирам, чтобы они пошли в свои кельи. Я скажу тебе только в тайне, чтобы никто не слышал нас". И внушивший зависть сказал факирам: "Войдите в свои кельи", и они сделали так, как он им приказал, а внушивший зависть прошел немного с завистником и дошел с ним до старого колодца. И завистник толкнул внушившего зависть и сбросил его в колодец, когда никто не знал этого, и пошел своей дорогой, думая, что убил его.
    А в колодце жили джинны, и они подхватили внушившего зависть и мало-помалу спустили его и посадили на камень и спросили один другого: "Знаете ли вы, кто это?" - "Нет", - ответили джинны. И тогда один из них сказал: "Это человек, внушивший зависть, который бежал от завистника и поселился в нашем городе. Он воздвиг ту келью и развлекал нас своими молитвами и чтением Корана, а завистник пришел к нему и встретился с ним и ухитрился сбросить его к нам. А весть о нем дошла в сегодняшний вечер до султана этого города, и он решил Завтра посетить его ради своей дочери". - "А что с его дочерью?" - спросил кто-то из них. И говоривший сказал: "Она одержимая; в нее влюбился джинн Маймун ибн Дамдам, и если бы старец знал для нее лекарство, он бы наверное ее исцелил. А лекарство для нее - самая пустая вещь". - "А какое же это лекарство?" - спросил кто-то из джиннов. И говоривший ответил: "У черного кота, что у него в келье, есть на конце хвоста белая точка величиною с дирхем. Пусть возьмет семь волосков из этих белых волос и окурит ими царевну, и марид уйдет у нее из головы и никогда не воротится к пей, и она тотчас же вылечится".
    И все это происходило, о ифрит, а внушавший зависть слушал. Когда же настало утро и взошла заря и Заблистала, нищие пришли к старцу и увидели, что он поднимается из колодца, и он стал великим в их глазах. А у внушившего зависть не было другого лекарства, кроме черного кота, и он взял из белой точки, что была у него на хвосте, семь волосков и спрятал их у себя. И едва взошло солнце, как прибыл царь со своими вельможами, а остальной свите приказал стоять. Когда царь вошел к возбудившему зависть, тот сказал: "Добро пожаловать!" - и, велев ему подойти ближе, спросил: "Хочешь, я открою тебе, для чего ты ко мне прибыл?" - "Хорошо", - ответил царь. И старец сказал: "Ты прибыл, чтобы посетить меня, а в душе хочешь меня спросить о своей дочери". - "Да, праведный старец!" - воскликнул царь. И внушивший зависть сказал: "Пошли кого-нибудь привести се, и я надеюсь, что, если захочет Аллах великий, она сию же минуту исцелится".
    И царь обрадовался и послал своих телохранителей, и они принесли царевну со скрученными руками, закованную в цепи, и возбудивший зависть посадил со и покрыл ее покрывалом и, вынув волоса, окурил ее ими. И тот, кто был над ее головой, испустил крик и покинул ее, а девушка пришла в разум и закрыла себе лицо и спросила: "Что это происходит и кто привел меня в это место?" И султан обрадовался радостью, которой нет сильнее, и поцеловал ее в глаза и поцеловал руки у старца, возбудившего зависть, а после того он обернулся к вельможам своего царства и спросил их: "Что вы скажете? Чего заслуживает тот, кто исцелил мою дочь?" - "Жениться на пей", - отвечали они. И царь воскликнул: "Вы сказали правду!" Потом он выдал дочь замуж за внушившего зависть, и тот сделался зятем царя. А спустя немного умер везирь, и царь спросил: "Кого сделаем везирем?" - и ему сказали: "Твоего зятя". И ею сделали везирем, и еще немного спустя умер султан, и когда спросили: "Кого сделаем царем?" - ответили: "Везиря". И везиря сделали султаном, и он стал царем и правителем.
    Однажды царь сел на коня, и завистник проходил по его дороге, и вдруг видит: тот, кому он завидовал, в царственном великолепии, среди эмиров, везирей и вельмож своего царства! И взор царя упал на завистника, и он повернулся и сказал одному из своих везирей: "Приведи ко мне этого человека и не устрашай его". И везирь пошел и привел его соседа, завистника. А царь сказал: "Дайте ему тысячу москалей из моей казны и принесите ему двадцать тюков товаров и пошлите с ним стражника, чтобы он доставил его в город", - и потом он простился с ним и уехал, не наказавши его за то, что он сделал с ним.

/ Полные произведения / Фольклор / Арабские сказки