• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Корчагин В. / Тайна реки злых духов

Тайна реки злых духов [16/26]

Скачать полное произведение

    видела его таким прозрачным. - Наташа взяла камень в руки. - Эта же просто чудо! В нем
    видны мельчайшие трещинки. И потом, что это за бусинки там внутри? И какое-то, сияние, что ли?
     - Это все воздух, Наташа.
     - Как воздух?
     - Очень просто. Белые шарики - это пузырьки воздуха или газа, захваченные
    кристаллом при его росте, а радужное сияние возникает в результате пре-ломления световых лучей в тонких трещинах, заполнен-. ных воздухом.
     - Вот как! - Наташа потрогала гладкие кристалл лы. - Но до чего они прозрачны!
    Даже не верится, что эти кубики сплошные. Сразу видно: драгоценный ка-мень!
     Геолог рассмеялся: - Что ты, Наташенька! Какой он драгоценный! У него же ничтожная твердость. Меньше, чем. у обычного стекла. Драгоценный сапфир, например, тверже флюорита почти в двести раз, а бриллиант даже в двадцать семь тысяч раз! Впрочем, в последнее время этот минерал становится более ценным. До недавнего времени он использовался главным образом лишь в металлургии в качестве флюса 28, ускоряющего плавление руд. Недаром иначе его называют плавиковый шпат. Теперь же прозрачные разновидности флюорита начинают использоваться в оптической промышленности. Дело в том, что на флюоритовую оптику не действуют губительные излучения радиоактивных веществ. А вы знаете, как широко сейчас используются в науке и технике радиоактивные изотопы различных элементов. Но для этого необходимы соответствующие приборы и аппараты, среди которых не последнюю роль играют и ошические системы. Вот тут-то и не обойтись без флюоритовой оптики.
     - Подождите, Андрей Иванович, - перебила его Наташа, - но ведь оптика должна быть
    не только про-зрачной, но и бесцветной, а флюорит всегда окрашен в фиолетовый цвет.
     - Ну, положим, флюорит далеко не всегда окрашен в фиолетовый цвет. Он может быть и желтым, и зеленым, и голубым и даже почти черным. Но может он быть и абсолютно бесцветным, таким, например, как стекло или горный хрусталь. Впрочем, это не имеет большого значения, так как любой флюорит легко обесцвечивается. Для этого достаточно осторожно нагреть его. Оптический флюорит должен удовлетворять только одному требованию - быть абсолютно прозрачным. Но вот это-то, к сожалению, наблюдается не часто. Такой образец, как наш, - большая редкость.
     Наташа снова взяла камень в руки.
     - Да, в университетском музее у Петра Ильича не было ни одного такого кристалла. Но почему этот минерал называют флюоритом?
     - Так ведь это природное соединение кальция и фтора, а фтор по-латыни - "флюорум".
     - Фтор? А его нельзя получить из флюорита? Андрей Иванович задумался.
     - Я не слышал, чтобы фтор получали непосредственно из флюорита. Впрочем, в
    некоторых разновидностях его, главным образом в фиолетово-черных или почти черных,
    содержащих примесь урана, устанавливается заметное содержание свободного газообразного
    фтора и не только фтора, но и другого очень интересного газа, о котором можно было бы
    рассказать много занимательного.
     - Ну так расскажите! - попросила Наташа. Андрей Иванович лег на спину и, глядя в
    высокое чистое небо, где почти в зените сияло яркое полуденное солнце, начал свой рассказ.
     - Это произошло, если мне не изменяет память, 26 октября 1868 года. В этот день
    Парижская академия наук получила сразу два письма - от французского астронома Жансена и английского астронома Локьера, В обоих письмах сообщалось об одном и том же удивительном открытии. В спектре короны солнца, этой ближайшей к нам звезды, обоими учеными была обнаружена необычная желтая линия. Эта таинственная линия лежала на небольшом удалении от того места, где обычно располагается спектральная линия натрия, и она не могла принадлежать ни одному из известных тогда на земле веществ. Естественно, напрашивался вывод, что неизвестная линия принадлежит какому-то особому звездному веществу, которое существует только на солнце.
     Открытие Жансена и Локьера всколыхнуло весь мир. В честь его была выпущена
    специальная золотая медаль, а открытое астрономами вещество получило название "гелий", что указывало на его солнечное происхождение, так как "гелиос" по- гречески "солнце".
     Начиная с этого времени развернулись усиленные поиски гелия на земле. Его искали и физики и химики. Но только через двадцать семь лет он был, наконец, обнаружен, и знаете кем?
     Андрей Иванович повернул к Наташе голову и хитро улыбнулся одними глазами. Она
    молча пожала плечами.
     - Геологами! Вот кто открыл звездное вещество на Земле. Они обратили внимание на то, что при нагревании редкого минерала клевеита выделяется какой-то неизвестный газ, который не только не горит и не поддерживает горение, но и не соединяется абсолютно ни с какими веществами. Этим сообщением заинтересовались химики. Они изучили спектр нового инертного газа и увидели ту самую таинственную желтую линию, которая была обнаружена астрономами в спектре солнца. Неизвестный газ оказался тем самым звездным веществом, которое искали на Земле уже более четверти века. Так гелий был открыт вторично. На этот раз уже на Земле.
     Но поиски его не прекращались и после этого. Ученые начали прокаливать другие
    минералы и породы, я вскоре оказалось, что гелий содержится во многих минералах:
    уранините, монаците, колумбите, отэните, тюямуните, самарските и других. Нашли гелий и в фиолетово-черном флюорите, о котором я вам говорил. Но больше всего его содержалось в минерале торианите, который был найден на Цейлоне. Каждый килограмм торианита при нагревании давал до десяти литров гелия.
     Начали ученые изучать эти минералы и обнаружь ли, что все они содержат в своем
    составе уран или то-рий. Но ведь гелий не соединялся ни с ураном, ни с торием! Почему же он сопутствовал именно этим эле-ч ментам? На этот вопрос не могли ответить ни геологи, ни химики.
     Тогда на помощь пришли физики. И вот в результате точных и остроумных опытов было
    установлено, что гелий не просто сопутствует урану и торию, но что он рождается из этих элементов за счет распада их ядер.
     Так была окончательно разрешена загадка звездного вещества. Но этим не закончилась история его изучения. Когда гелий, подобно другим газам, попытались перевести в жидкое состояние, то он проявил небывалое упорство. В течение многих лет физики всего мира бились над этой проблемой. Постепенно они дошли в своих экспериментах до такого холода, при ко-: тором все другие газы сейчас же превращались в лед. Но гелий по-прежнему оставался бесцветным легким газом. И только тогда, когда была достигнута неслы-: ханная температура - минус 269°С, всего лишь на четыре градуса превышающая абсолютный нуль, этот упрямец превратился наконец в прозрачную бурно кипящую жидкость. А когда температуру жидкого гелия понизили еще на два градуса, то с ним начали твориться просто-таки невероятные вещи. Прежде всего он стал кристально-прозрачным, а затем потерял всякую вязкость, то есть перешел в такое состояние, при котором любое его количество вытекало практически мгновенно даже через самое маленькое отверстие.
     Представьте себе ведро с дыркой в булавочную головку. Если такое ведро наполнить
    водой, то понадобится несколько часов, чтобы оно опорожнилось. А вот переохлажденный
    гелий вытекает из него так быстро, будто ведро совсем не имеет дна. Он словно проваливается в пустоту.
     И это еще не все. Такой сверхтекучий гелий оказался в то же время и сверхпроводимым. Тепло и электричество распространяются в нем во много раз лучше, чем в самом хорошем металлическом проводнике. Гораздо лучше, чем, например, в меди или серебре.
     Но самым интересным для нас, геологов, было то, что с помощью гелия оказалось
    возможным установление абсолютного возраста горных пород и минералов. Я уже говорил вам, что на земле гелий рождается из урана или тория. Физики подсчитали, что при любых условиях из одного грамма урана каждый год образуется одна пятидесятимиллиардная доля грамма гелия. Следовательно, если в каком-то минерале, содержащем грамм урана, точно определить количество заключенного в нем гелия, а затем разделить эту величину на одну пятидесятимиллиардную, то получится количество лет, прошедшее с момента образования минерала.
     Так геологи высчитали, например, что каменноугольная эпоха, во время которой землю покрывали огромные древовидные папоротники и хвощи, давшие начало пластам каменного угля, а болота населялись гигантскими панцирными ящерами, была около двухсот пятидесяти миллионов лет тому назад. Меловая эпоха, в морях которой образовывались пласты белого писчего мела, а на суше начали появляться первые млекопитающие, была около семидесяти миллионов лет назад. Самая же древняя, архейская эпоха, когда на земле только еще зарождалась жизнь, была свыше двух миллиардов лет тому назад.
     Так радиоактивные минералы, в которых уран или торий, непрерывно распадаясь,
    выделяют инертный гелий, стали надежными геологическими хронометрами с помощью
    которых устанавливается хронология нашей планеты.
     Рассказ Андрея Ивановича заинтересовал даже Валерия. Он подсел ближе к геологу и,
    несмело кашлянув, спросил: - А сколько лет прошло с появления на Земле человека?
     Андрей Иванович обернулся к нему: - Человек появился на Земле во второй половине
    четвертичного периода, а это было примерно пятьсот тысяч лет тому назад.
     - Так много?!
     - Да. Ведь тот небольшой отрезок времени, который считается, как говорится,
    официальной историей. человечества и который вы изучаете в школе, это лишь ничтожная
    часть огромнейшего пути, пройденного человеком от далеких предков, впервые взявших в руки камень, до нашего современника, устремляющего взор к другим планетам.
     - Андрей Иванович, а в этом флюорите нет гелия? - вступила в разговор Наташа, снова пододвигая к себе друзу прозрачных кристаллов.
     - Нет, здесь его, пожалуй, нет. А вот в самом верху обрыва я видел, кажется, черный флюорит, который содержит, по-видимому, и уран и гелий. Сейчас я попробую его достать.
     Андрей Иванович встал с места и, подхватив молоток, снова направился к обрыву. Но на этот раз он не стал спускаться вниз, а, опустившись на колени, начал вытаскивать что-то из земли сверху. Ребята с интересом следили за его движениями.
     - Есть! - крикнул он через минуту и, бросив молоток, склонился еще ниже, стараясь, по-видимому, достать руками что-то очень хрупкое, Наташа нетерпеливо поднялась и направилась в его сторону. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как трава сзади геолога как-то странно зашуршала, раздвинулась, и Огромный участок поляны, на котором примостился Андрей Иванович, медленно, словно нехотя, начал клониться к реке.
     Наташа похолодела.
     - Андрей Иванович! Скорее назад! - крикнула она, бледнея от ужаса.
     Но было уже поздно. Не успел геолог поднять го-лову, как отделившаяся площадка круто накренилась, разломилась на несколько частей и с шумом рухнула вниз.
     Наташа вскрикнула и бросилась к обрыву. По воде медленно расходились широкие
    мутные круги. Некото - - рое время поверхность реки была пустынной. Но вот невдалеке от берега показалась голова геолога. Он что-то крикнул и снова ушел под воду. На воде виднелись теперь лишь редкие, быстро лопающиеся пузыри.
     Наташе стало страшно.
     - Валерий! - закричала она дрожащим голосом. - <Андрей Иванович тонет!
     - А я что сделаю. Меня самого тошнит от слабости.
     Наташа заметалась по берегу. Прошла минута. А может быть и час. Она потеряла всякое представление о времени. Страх и отчаяние лишили ее последних сил. Она готова была уже заплакать, когда над водой опять показалась голова Андрея Ивановича.
     Наташа радостно вскрикнула. Но геолог снова скрылся под водой. И тогда, не думая, не отдавая отчета в своих действиях, подчиняясь какому-то мгновенному подсознательному чувству, Наташа прыгнула с крутого берега.
     Вскоре вода вынесла ее на поверхность, и она увидела в нескольких метрах от себя
    маленькие лопающиеся пузырьки. Девушка поплыла к ним. Но сильное течение тянуло ее
    назад. Наташа напрягала все свои силы. Но голова ее закружилась. Руки и ноги стали тяжелыми и непослушными. По телу пробежала судорога. Наташа решила плыть к берегу. Но течение тянуло ее в глубину. Она пыталась крикнуть. Но в рот полилась вода. Дыхание перехватило.
     "Конец!.."-пронеслось в ее затуманенном сознании, и она полетела в холодную черную бездну...
    
    Глава четырнадцатая ЗАГАДОЧНЫЕ ВЫСТРЕЛЫ
    
     Громадный старый орел, широко распластав крылья, медленно скользил над бескрайними лесными просторами. Далеко под ним струилась река. Большая и красивая, она словно горела под яркими лучами утреннего солнца.
     Орел навострил глаза и полетел еще медленнее. Реку эту он знал давно. Не один десяток лет охотился он в ее зарослях. И это не доставляло ему большого труда. - Прибрежные леса кишели всевозможной дичью, соперников же у него не было давным-давно.
     Но в последнее время дела его пошли хуже. Ослабли могучие крылья. Плохо стали видеть глаза. Притупились острые когти. Все чаще и чаще сидел он теперь, нахохлившись и прикрыв глаза, на высокой голой скале, где когда-то было его гнездо. Сидел неподвижно, подолгу. Никто не осмеливался нарушить его покой. Но беспощадный голод снова и снова гнал его в воздух. И орел, тяжело взмахнув крыльями, отправлялся на поиски добычи.
     Вот и теперь он'Медленно описывал кругя яад знакомой рекой, стараясь увидеть внизу хоть какую-нибудь птицу. Но в густых прибрежных зарослях не было заметно никакого движения. Хитрые обитатели тайги притаились при виде орла. А его старые глаза уже не могли отыскать их среди буйной растительности.
     Орел щелкнул клювом и, взмахнув крыльями, снова полетел к своей скале. Но в это время на поверхности реки, почти на самой ее середине, он увидел нечто странное. Большая связка бревен плыла там почему-то против течения. А на этих бревнах можно было рассмотреть смешные фигуры каких-то двуногих существ.
     Орел опустился ниже. Таких двуногих он когда-то видел. Это было много лет тому назад. Однако он помнил, что нападать на них опасно. Орел сильно взмахнул крыльями, чтобы взмыть вверх, но в это самое время глаза его рассмотрели маленькую серую уточку, которая сидела на плоту, немного в стороне от двуногих.
     Орел раскинул крылья и замер. Утка была совсем на виду, а двуногие существа, казалось, не обращали на нее никакого внимания. Он опустился еще ниже. Заметившая его птица в страхе затрепетала крыльями, но почему-то не тронулась с места, а странные двуногие существа по-прежнему не смотрели ни на утку, ни на орла.
     Он приготовился к нападению. Недремлющий инстинкт говорил ему, что не следует
    связываться с двуногими, но голод заглушал мудрый голос предков. Он. толкал орла к
    беззащитной утке, и когда плот оказался прямо под ним, орел камнем бросился на свою жертву и, вонзив в нее когти, рванулся ввысь.
     В пылу атаки он не заметил, что вместе с уткой в воздух взвился какой-то длинный
    темный сверток. Просто птица показалась ему слишком тяжелой. Но вслед за тем послышался всплеск воды, громкий крик двуногого и какой-то сильный грохот. И, несмотря на все это, орел не выпустил добычи. Он был слишком голоден, а в его когтях билась еще живая теплая дичь.
     Напрягая последние силы, он быстрее заработал крыльями, и вскоре река осталась далеко позади. Орел тяжело опустился на каменную глыбу и тут же расправился со своей жертвой. Потом он разодрал когтями длинный сверток. Но в нем не оказалось ничего съедобного. Лишь клочья ваты полетели по ветру и, медленно кружась, опустились на острые вершины молодых елочек.
     Орел щелкнул клювом и отряхнулся. Затем поудобнее устроился на диком камне,
    прикрыл глаза и снова погрузился в тяжелую старческую дремоту...
     Саша бросил ружье и, схватив шест, остановил сносимый течением плот. Потрясенный
    всем случившимся, он решительно не знал, что предпринять для спасения Петра Ильича. В том, что именно его он видел в когтях страшной птицы, мальчик не сомневался. Но куда она потащила геолога? Как разыскать ее ло-. гово? ..
     "Прежде всего надо причалить к берегу", - решил он наконец и, с опаской поглядывая на небо, начал усиленно работать шестом. Но не успел плот сдвинуться с места, как где-то совсем недалеко послышался вдруг голос геолога. Саша быстро обернулся и застыл от изумления: Петр Ильич, живой и невредимый, стоял в воде, метрах в двухстах от плота, и отчаянно махал ему руками. По лицу геолога струились ручейки, а одежда и волосы его были совершенно мокрыми. Но как он попал в реку? И что тогда утащил орел?
     Саша быстро осмотрел плот и сразу заметил, что на нем нет спального мешка Петра
    Ильича, к которому была привязана злополучная утка. Так вот оно что! Тот длинный темный предмет, который он принял за несчастного аспиранта, был всего лишь его спальный мешок. Тут только Саша вспомнил, что в тот самый момент, когда он услышал свист крыльев, за спиной его раздался сильный всплеск.
     "Это же Петр Ильич со страху плюхнулся в воду. - Саша взглянул на его мокрую
    жалкую фигуру и не мог удержаться от смеха. - Хорош герой!" Он снова взялся за шест.
    Вскоре Петр Ильич вскарабкался на плот, - Давай скорее к берегу! - проговорил он
    охрипшим голосом. - Хорошо еще, что ты удержался па плоту, а то опять пришлось бы
    мчаться за ним вдогонку. Молодец! Недаром я взял тебя с собой.
     Саша усмехнулся: - Теперь вы, наверное, юбки мне не предложили бы?
     Петр Ильич смущенно кашлянул.
     - Ладно уж! Я же пошутил... Неужели ты не понимаешь?
     - Да я тоже шучу. А вот утка-то сама за себя отплатила.
     - Какая утка?
     - Л та самая, которую вы к спальному мешку привязали. Ведь это ее утащил орел с
    вашим мешком впридачу.
     - Не может быть!
     Петр Ильич быстро окинул глазами плот и обратился к Саше: - Неужели в самом деле со спальным мешком утащил?
     - Конечно! Он же не знал, что это спальный мешок, - усмехнулся Саша, - а подсказать ему было некому.
     Но Петр Ильич не смеялся: лишиться в тайге спального мешка было делом не из
    приятных.
     Спустя полчаса они отчалили от берега. Но и на этот раз плыть им пришлось недолго. После третьего поворота впереди, на правом берегу, показалось большое розовато-серое пятно, рельефно выделяющееся на яркой зелени деревьев. Петр Ильич засуетился. Он несколько раз протер очки, перешел на другую сторону плота и воскликнул: - Саша! Смотри-ка! Ты знаешь, что это такое? Саша приложил ладонь к глазам: - Гранит, наверное.
     - Гранит-то гранит, а что в граните?
     Саша внимательно всмотрелся в большое обнажение. Розовато-серая масса гранита была рассечена сплошной широкой полосой.
     - Полоска какая-то...
     - Полоска! Это жила. Понимаешь? Пегматитовая жила! - воскликнул Петр Ильич с
    таким энтузиазмом, какого Саша не сидел в нем еще ни разу. Он недоумен-но посмотрел на
    своего спутника и спросил: - Это очень интересно?
     - Еще бы! Сейчас ты сам увидишь, что это такое. А ну-ка, поднажмем!
     Вскоре они подплыли к обнажению. Оно было огромно. Не менее чем на три десятка
    метров возвышав лась перед ними сплошная стена серо-розового грани-та. У подножия ее
    громоздились огромные глыбы. А прямо над ними, рассекая толщу гранита под небольшим
    углом к горизонту, проходила широкая полоса жилы. Один конец ее уходил под заваленный
    обломками бичев-ник, другой терялся в густых зарослях ельника, подступавшего к обнажению справа.
     Как только плот коснулся берега, Петр Ильич спрыгнул на землю и, не теряя ни минуты, направился к обнажению. Саше тоже не терпелось скорее глянуть на никогда не виданную им пегматитовую жилу. Но на его обязанности лежало причаливание плота. Он подогнал его к самому бичевнику, закрепил у большого камня и только после этого поднялся на каменистую осыпь.
     Жила начиналась у самых его ног. Она оказалась неоднородной. Края ее, непосредственно примыкающие к толще гранита, были сложены из белой плотной породы. В ней нельзя было рассмотреть никаких отдель-. ных зерен. За этой светлой каймой, ближе к середине жилы, располагался знакомый Саше крупнокристаллический полевой шпат, окрашенный в красивый бурова-то-розовый цвет и пронизанный какими-то темными продолговатыми образованиями. Полевым шпатом была заполнена и остальная часть жилы. Кое-где он занимал всю ее срединную часть. Но в некоторых местах центральная часть жилы была полой. И в этих зияющих пустотах - и снизу, и с боков, и даже сверху - виднелось множество прекрасно ограненных бело-розовых кристаллов, сложенных, по-видимому, также полевым шпатом. Эти крупные кристаллы выстилали почти все стенки полости, а между ними были разбросаны большие пластины и ровные плотные пачки зеленовато-белой и фиолетово-розовой слюды. Но главное, что бросалось здесь в глаза, - это красивые остроконечные призмы кварца. То ровные и гладкие, словно выточенные искусной рукой ювелира, то исштрихованные тонко, наподобие стопки маленьких пластинок, они виднелись отовсюду. В одних местах они были собраны в большие друзы, в других нарастали друг на друга, образуя причудливые нагромождения, напоминающие какие-то древние боярские терема, а в большинстве случаев просто выглядывали из- за кристаллов полевого шпата и пластин слюды, подобно маленьким остроугольным башенкам, смутно поблескивающим своими гранями^' Цвет их был самым различным. Некоторые из призмо-чек были абсолютно бесцветными и прозрачными. Это горные хрустали. Казалось, что они состоят из одних ребер, каким-то чудом повисших в воздухе. Другие были окрашены в густой фиолетово-синий цвет. Но таких было мало. Большинство кристаллов имели дымчато-серую окраску, а отдельные призмочки казались совсем черными.
     Саша был поражен. Глаза его разбегались при виде такого сказочного богатства.
    Медленно двигался он вдоль жилы, заполненной сверкающими кристаллами, и чем дальше
    смотрел, тем больший восторг вызывали они в его душе. Все эти камни были ему знакомы. Но разве можно было сравнить те образцы, которые он видел в университете, с этими уникальными кристаллами, к которым еще не прикасалась рука человека.
     Черные морионы, дымчатые раухтопазы, фиолетовые аметисты и просто бесцветные
    прозрачные горные хрустали мелькали перед его глазами, словно в гигантском калейдоскопе. Но вот внимание Саши привлек ка-кой-то необычный кристалл. Он был не шестигранным, как кристаллы горного хрусталя, а четырехгранным, и цвет его был - подобен цвету солнечного луча, внезапно прорвавшегося сквозь грозовую тучу. Таких кристаллов Саша не видел, Он обернулся к своему спутнику.
     - Петр Ильич! Смотрите-ка, что я нашел.
     Но тот был настолько увлечен выколачиванием какой-то друзы, что даже не слышал
    голоса Саши. С размаху бил он молотком по хрупким кристаллам, разбрызгивая вокруг себя
    миллионы вспыхивающих на солнце осколков, У Саши больно сжалось сердце. Мелкие
    обломки камней, летящие из-под молотка Петра Ильича, казались ему слезами гибнущих
    кристаллов. В. дамяти мальчика сейчас же встало лицо черного идола, по которому так же
    безжалостно бил молотком геолог перед тем, как произошел обвал в пещере, и в голове Саши вдруг мелькнула мысль, что это было лишь справедливым возмездием за варварское разрушение того, что было создано жившими здесь людьми. Он снова обернулся к найденному кристаллу и бережно коснулся его рукой. Кристалл был холодным-холодным н настолько прозрачным, что через него отчетливо про-сматривались даже тончайшие линии на коже пальцев, а окраска невольно наводила на мысль, будто кусочек солнца заключен меж его тонких ребер.
     Залюбовавшись кристаллом, Саша не заметил, как к нему подошел Петр Ильич.
     - Ну, что тут у тебя интересного? Саша вздрогнул от неожиданности.
     - Вот смотрите, Петр Ильич, какой интересный кристаллик. Что бы это могло быть?
     Геолог склонился над камнем и вдруг воскликнул: - Так это топаз! Понимаешь, топаз! И какой замечательный!
     Ои схватил молоток, и не успел Саша вымолвить слова, как Петр Ильич стукнул по
    солнечной призмоч-ке, и она легко отскочила от основания.
     Саша невольно схватил его за руку: - Зачем же вы так, Петр Ильич?
     Молодой аспирант с удивлением взглянул на Сашу и расхохотался.
     - Что же, - по-твоему, оставить это духам? Нет! Все ценное мы отсюда выколотим. Не бойся, здесь ничего не посыплется на голову.
     - Я не боюсь. Но ведь жалко!
     - Чего здесь жалеть? Это же все ничье!
     - Как ничье! Все это наше, общее. Не всегда же здесь будет тайга.
     - Эх ты, чудак! Не мы, так другие все это разломают.
     - Ну и зря! Ведь такого богатства ни в одном музее не увидишь.
     - С тобой говорить - все равно что воду в ступе толочь. Да разве такой кристалл топаза можно оставить вот так, прямо на улице! - Он снова посмотрел на лежащий у него в руке минерал и вдруг сказал: - Знаешь что, подари его мне. Саша пожал плечами: - Возьмите...
     - Вот спасибо! - Геолог прищурил один глаз и посмотрел кристалл на свет. - Какой
    красавец! И как ты не узнал его сразу? Это один из интереснейших минералов пегматитовых жил! Состав топаза не сложен. Это силикат алюминия. Но его свойства! Он обладает огромной твердостью. Смотри! - Петр Ильич царапнул топазом по кристаллу горного хрусталя, и на дымчато-серой грани кварца появилась отчетливая царапина. - И в то же время топаз имеет совершенную спайность. Ты заметил, как легко я выбил его? А теперь посмотри, какая у него ровная поверхность скола.
     Саша глянул на то место, которым кристалл прикреплялся к своему основанию, и не мог скрыть удивления: излом кристалла был таким же ровным и гладким, как и его грани.
     - Между прочим, это большая редкость среди минералов, когда большая твердость
    сочетается с совершенной спайностью...
     - А для чего они употребляются? - перебил его Саша.
     - Топазы? Это один из лучших драгоценных камней. Так что, как видишь, тебе здорово повезло. Я не нашел ни одного. Зато видел массу гельвина и выколотил замечательный изумруд. Смотри!
     Петр Ильич вынул из кармана небольшую шестигранную призмочку и протянул ее Саше.
    Она была почти прозрачной и имела необыкновенно тонкий иеж-но-зеленый цвет.
     Саша бережно положил кристалл на ладонь.
     - Это одна из разновидностей берилла?
     - Да, изумруд - одна из самых ценных разновид-ностей берилла. Впрочем, сейчас
    любой берилл ценится высоко, так как он, как я тебе уже говорил, является основным сырьем для получения бериллия. Что же касается собственно изумруда, то это тоже драгоценный камень первого класса. Он обладает исключительной красотой. А твердость его почти такая же, как у топаза. Но вот спайность берилла несовершенная. Видишь, какая неровная поверхность скола у этого кристалла. Впрочем, для драгоценного камня это не так важно. Главное, чтобы он был чистым и имел большую твердость.
     - А окраска?
     - Окраска тоже не имеет большого значения для драгоценных камней. Большая часть их вообще бесцветна. А иногда окраска даже вводит в заблуждение невежественных простаков. Истории известен такой случай, Б 1780 году казахский купец Ашир выбросил на один из восточных рынков огромное количество изумрудов. Кристаллы их имели чрезвычайно красивую зеленую окраску, были чисты, как росинка, и совершенно прозрачны - одним словом, шли как камни вые-шего сорта. Немало денег огреб предприимчивый купец, а через несколько лет оказалось, что эти камни ничего общего не имели с изумрудом. Ашир торговал кристаллами минерала диоптаза, представляющего собой водный силикат меди. По внешнему виду они действительно очень похожи на изумруд. Но твердость диоптаза почти в двадцать раз меньше твердости берилла. Она не превышает твердости обыкновенного стекла. Можно себе представить, сколько проклятий было послано покупателями Аширу, если с тех пор даже в названии минерала увековечено его имя. Этот минерал так и называют теперь - аширит.
     Петр Ильич довольно рассмеялся и, спрятав в карман оба кристалла, пошел вдоль жилы, весело насвистывая и время от времени постукивая молотком. Но Саше стало грустно. Ему было жаль этой чудесной жилы, с которой так решительно расправлялся его учитель. Впрочем, вскоре тот вернулся.
     - Больше здесь нет ничего интересного. Эти кристаллы горного хрусталя, конечно,
    изумительны. Но.. всего не увезешь! Разве на обратном пути еще прихватим. - Он наклонился к Саше. - . А ты чего примолк? Теперь ты видел, откуда берутся крупные кристаллы горного хрусталя, полевого шпата и других минералов? Это все дают пегматитовые жилы. Помнишь, я как-то рассказывал тебе о кристаллизации магмы и образовании гранита?
     Саша кивнул головой.
     - Ну так вот, - Петр Ильич сбил рукояткой молотка пыль с сапог и удобно устроился на одной из гранитных глыб, - а сейчас я расскажу об образовании пегматитов. Дело в том, что отвердевание расплавленной огненно-жидкой магмы, о котором я тогда тебе говорил, представляет собой лишь одну сторону того сложнейшего физико-химического процесса, каким является остывание магматического очага. По мере понижения его температуры, наряду с кристаллизацией магмы, происходят и другие явления, и прежде всего дифференциация магмы, то есть расслоение ее на вторичные, более простые компоненты. Кроме того, по мере остывания магматического расплава происходит непрерывное отделение от него газов или, как мы говорим, летучих компонентов. Сюда относятся пары воды, углекислота, а также такие подвижные элементы, как хлор, фтор, бор, литий и бериллий. Наконец, в течение всего процесса кристаллизации идет накопление в магме редких элементов. Дело в том, что в первые этапы остывания магмы эти элементы не образуют минералов, так как количество их слишком мало. Но по мере выпадения из магмы железа, магния, кремния и алюминия, составляющих ее основную массу, количество редких элементов как бы возрастает: они словно отжимаются растущими кристаллами ведущих минералов и собираются в остатках еще не отвердевшей магмы.
     В результате всего этого, к тому времени, когда температура магматического очага
    опустится примерно до восьмисот градусов, в нем накапливается своеобразный остаточный

/ Полные произведения / Корчагин В. / Тайна реки злых духов