• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Линдгрен А. / Сказки

Сказки [4/5]

Скачать полное произведение

    - В том-то и дело, что нет, - ответил малыш огорченно. Он вдруг съежился. - Б-р-р-р, до чего же внизу у меня холодно! Но и у тебя, наверху, тоже не лучше.
     - Да, правда, - согласился Бертиль, - я тоже замерз как собака.
     - Печь-то в моей комнате есть, - продолжал малыш объяснять, - но нет дров. Дрова нынче так дороги!
     Он обхватил себя руками, чтобы согреться. Потом взглянул на Бертиля большими ясными глазами.
     - А что ты целый день делаешь? - спросил он.
     - Ничего особенного! - ответил Бертиль. - По правде говоря, просто ничего не делаю!
     - Точь-в-точь как я... - сказал Крошка. - Скучно жить одному, ведь правда?
     - Еще как скучно, - подхватил Бертиль.
     - Хочешь спуститься ко мне вниз на минутку? - предложил малыш.
     Бертиль рассмеялся.
     - Думаешь, я пролезу в эту норку?
     - Это проще простого, - объяснил Крошка. - Стоит только нажать на гвоздик, который рядом с норкой, а потом сказать:
     Снур-ре, снур-ре, снур-ре, випс!
     Малышом ты обернись! -
     И станешь таким же маленьким, как я.
     - Правда? - обрадовался Бертиль. - А я смогу снова стать большим до того, как мама с папой вернутся домой?
     - Ясное дело, сможешь, - успокоил его Крошка. - Для этого ты снова нажмешь на гвоздик и еще раз скажешь:
     Снур-ре, снур-ре, снур-ре, випс!
     Мальчуганом обернись!
     - Ну, дела! - удивился Бертиль. - А ты можешь стать таким же большим, как я?
     - Увы! Этого я не могу, - вздохнул Крошка. - И все-таки хорошо бы тебе хоть ненадолго спуститься ко мне вниз.
     - Ну давай! - согласился Бертиль.
     Он залез под кровать, нажал указательным пальцем на гвоздик и сказал:
     Снур-ре, снур-ре, снур-ре, випс!
     Малышом ты обернись!
     И в самом деле!
     Миг - и он стоит перед крысиной норкой, такой же маленький, как Крошка.
     - Вообще-то все зовут меня Ниссе! - еще раз представился человечек и протянул руку Бертилю. - Пошли ко мне вниз!
     Бертиль понял: с ним происходит что-то увлекательное и необыкновенное. Он просто сгорал от любопытства, так не терпелось ему поскорее спуститься в темную норку.
     - Спускайся осторожней! - предупредил Ниссе. - Перила в одном месте сломаны.
     Бертиль осторожно сошел вниз по маленькой каменной лестнице. Подумать только, он и не знал, что здесь лестница! Она кончалась перед запертой дверью.
     - Подожди, я зажгу свет, - сказал Ниссе и повернул выключатель.
     К двери была приклеена визитная карточка, на ней аккуратными буковками было написано:
     Крошка Нилъс Карлсон.
     Ниссе отворил дверь и повернул другой выключатель. Бертиль вошел в
    комнату..
     - Здесь не очень-то уютно, - извинился Ниссе.
     Бертиль огляделся. Комнатка была маленькая, холодная, с одним окошком и кафельной печью, выкрашенной в голубой цвет.
     - Да, бывает лучше, - согласился он. - А где ты ночью спишь?
     - На полу, - ответил Ниссе.
     - Так тебе же холодно! Б-р-р-р... - содрогнулся от ужаса Бертиль.
     - Спрашиваешь! Еще как холодно! Можешь быть уверен. Так холодно, что приходится то и дело вскакивать и бегать по комнате, чтобы не замерзнуть вовсе!
     Бертилю стало ужасно жаль малыша. Он-то сам, по крайней мере, по ночам не мерз.
     И тут Бертилю пришла в голову удачная мысль.
     - Какой же я глупый! - сказал он. - Уж дрова-то я могу для тебя раздобыть!
     Ниссе быстро схватил его за руку.
     - Ты думаешь, тебе это удастся? - живо спросил он.
     - Ясное дело, - ответил Бертиль, но огорченно добавил: - Беда только, что мне не разрешают зажигать спички.
     - Ничего! Только бы тебе удалось раздобыть дрова, а уж зажечь я их смогу..
     Бертиль взбежал вверх по лестнице и нажал на гвоздик... но забыл, что при этом нужно говорить.
     - Какие слова надо сказать? - крикнул он вниз малышу.
     - Хм, снур-ре, снур-ре, снур-ре, випс! Мальчуганом обернись! - ответил Ниссе.
     - Хм, снур-ре, снур-ре, снур-ре, випс! Мальчуганом обернись! - повторил Бертиль. Но ничего не получилось.
     - Тьфу, тебе надо сказать только
    Снур-ре, снур-ре, снур-ре, випс!
     Мальчуганом обернись! - закричал снизу Ниссе.
     - Только снур-ре, снур-ре, снур-ре, випс!
     Мальчуганом обернись! - повторил Бертиль.
     Но опять ничего не получилось.
     - Ой, ой! - опять закричал Ниссе. - Ничего, кроме
    Снур-ре, снур-ре, снур-ре, випс!
     Мальчуганом обернись! - тебе говорить не надо!
     И тут Бертиль понял наконец, что надо сказать.
     - Снур-ре, снур-ре, снур-ре, випс!
     Мальчуганом обернись! - произнес он и снова стал прежним Бертилем, да так быстро, что даже стукнулся головой о свою кровать.
     Быстро-быстро Быстро-быстро вылез Бертиль из-под кровати и подполз к кухонной плите. Там лежала целая горка обгорелых спичек. Он разломал их на малюсенькие щепочки и сложил возле крысиной норки. Затем, произнеся заклинание, снова сделался маленьким и закричал:
     - Ниссе, помоги мне перенести вниз дрова!
     Ведь теперь, когда он стал маленьким, он не в силах был перетащить все эти спички один. Ниссе прибежал вприпрыжку, и они с трудом, помогая друг другу, стащили дрова вниз по лестнице и сложили их в комнате у печки.
     Ниссе прямо-таки прыгал от радости.
     - Такие дрова - самые лучшие на свете! Да-да, самые лучшие на свете!
     Он набил полную печку дров, а те, что остались, аккуратно сложил рядышком в углу.
     - Сейчас я тебе что-то покажу, - сказал он. Ниссе сел перед печкой на корточки и подул на дрова:
     - Випс!
     Дрова как затрещали, как загорелись!
     - Вот так чудо! - обрадовался Бертиль. - И спички не нужны!
     - Да-а, - протянул Ниссе. - До чего же расчудесный огонь. Мне ни разу с самого лета не было так тепло.
     Они оба уселись на полу перед пылающим огнем и протянули к живительному теплу посиневшие от холода руки.
     - А сколько дров еще осталось! - сказал довольный Ниссе.
     - Когда они кончатся, я достану еще, - пообещал Бертиль. Он тоже был доволен.
     - Нынче ночью я не замерзну, - радовался Ниссе.
     - А что ты ешь? - спросил Бертиль немного погодя.
     Ниссе покраснел.
     - Да всего понемногу, - неуверенно ответил он. - Что удастся раздобыть.
     - Ну что ты ел сегодня? - полюбопытствовал Бертиль.
     - Сегодня-я... - протянул Ниссе. - Сегодня, по-моему, я ничего не ел.
     - Но тогда ты голоден как волк! - воскликнул Бертиль.
     - Да, - немного поколебавшись, ответил Ниссе. - Я страшно голоден.
     - Что же ты, шляпа, сразу не сказал! Я сейчас принесу.
     Ниссе чуть не задохнулся от радости.
     - Если ты в самом деле раздобудешь мне что-нибудь поесть, я никогда этого не забуду!
     Бертиль уже поднимался по лестнице. Быстро-быстро произнес:
     - Снур-ре, снур-ре, снур-ре, випс!
     Мальчуганом обернись!
     Быстро-быстро помчался в кладовку, взял там маленький-премаленький ломтик сыра и маленький-премаленький ломтик хлеба. Потом намазал хлеб маслом, положил сверху котлетку и две изюминки. Все это он сложил рядом с крысиной норкой. Потом снова сделался маленьким.
     - Ниссе, помоги мне перенести вниз еду! - крикнул он.
     Ниссе уже стоял возле него и ждал.
     Они отнесли все припасы вниз. Глаза Ниссе загорелись, словно звездочки. Бертиль тоже почувствовал, что голоден.
     - Начнем с котлетки! - предложил он.
     Котлетка была не меньше головы Ниссе. Они начали есть ее с двух сторон, чтобы посмотреть, кто быстрее дойдет до середины. Первым был Ниссе.
     Потом они принялись за хлеб с сыром. Маленький-премаленький ломтик хлеба показался им таким большим, словно огромный каравай.
     А сыр Ниссе решил припрятать.
     - Понимаешь, я должен ежемесячно платить крысе коркой сыра. А не то меня просто вышвырнут отсюда.
     - Это мы уладим, - успокоил его Бертиль. - Ешь сыр.
     И они съели сыр, а после стали лакомиться изюминками.
     Но Ниссе сказал, что половинку своей изюминки спрячет на утро.
     - Когда я проснусь, у меня будет что пожевать, - объяснил он. - Я думаю лечь возле печки, там теплее.
     Тут Бертиль как закричит:
     - Придумал! Здорово придумал! Випс!
     И он исчез. Его не было довольно долго. Вдруг Ниссе услыхал его крик:
     - Иди сюда, помоги мне спустить вниз кровать!
     Ниссе помчался наверх. Там стоял Бертиль с самой хорошенькой на свете белой кроваткой. Он взял ее в старом кукольном шкафу сестренки Мэрты. Вообще-то там лежала крохотная куколка, но Ниссе кроватка была нужнее.
     - Я захватил для тебя простынку и кусочек зеленой фланели, которую мама купила мне на новую пижаму. Будешь укрываться фланелью вместо одеяла.
     - О! - произнес Ниссе и замолчал, не в силах произнести ни слова.
     - И ночную рубашку куклы я тоже захватил с собой, - добавил Бертиль. - Ты ведь не против того, чтобы спать в кукольной ночной рубашке?
     - Конечно нет, - прошептал Ниссе.
     - Знаешь, у девчонок сколько разных одежек бывает, - словно извиняясь, сказал Бертиль.
     - Зато в такой рубашке тепло, - возразил ему Ниссе и погладил рукой кукольную ночную рубашку. - Я никогда еще не спал в настоящей кровати, - сказал он, - так и хочется сразу же пойти и лечь.
     - Давай ложись, - согласился Бертиль. - Мне все равно пора наверх. Того и гляди, придут мама с папой.
     Ниссе быстро скинул с себя одежду, напялил кукольную ночную рубашку, прыгнул в постель, укутался простынкой и натянул на себя фланелевое одеяльце.
     - О! - повторил он. - Я совсем сыт. И мне очень тепло. И я ужасно хочу спать.
     - Тогда привет! - сказал Бертиль. - Я вернусь утром.
     Но Ниссе уже ничего не слышал. Он спал.
     ...Назавтра Бертиль не мог дождаться, пока мама с папой уйдут. И чего они там копаются! Обычно Бертиль с грустным видом прощался с ними в прихожей. Но сегодня все было иначе. Не успела в прихожей захлопнуться за ними дверь, как он залез под кровать и спустился к Ниссе.
     Ниссе уже встал и затопил печь.
     - Это ничего, что я жгу дрова? - спросил он Бертиля.
     - Ясное дело, ничего, можешь топить, сколько хочешь, - ответил Бертиль. И оглядел комнатку.
     - Знаешь, здесь надо убрать, - предложил он.
     - Да, не помешает, - согласился Ниссе. - Пол такой грязный, словно его никогда не мыли.
     А Бертиль уже поднимался но лестнице. Щетка для мытья пола и лоханка - вот что ему нужно! В кухне на столике для мытья посуды лежала старая, отслужившая свой век зубная щетка. Бертиль взял ее и отломал ручку. Потом он заглянул в посудный шкаф. Там была маленькая-премаленькая чашечка - мама подавала в ней желе. Бертиль налил в чашечку теплой воды из кастрюльки и положил туда кусочек мыла. Все это он, как обычно, сложил возле крысиной норки. Ниссе снова пришлось помочь ему спустить все это вниз.
     - Какая большущая щетка! - удивился Ниссе.
     - Она тебе здорово пригодится, - сказал Бертиль, и они начали мыть пол. Бертиль тер его щеткой, а Ниссе вытирал насухо тряпкой. Вода в чашечке совсем почернела от грязи. Зато пол вскоре стал почти чистым.
     - Садись сюда, возле лестницы, - пригласил Бертиль. - Тебя ждет сюрприз. Закрой глаза! Не смотри!
     Ниссе закрыл глаза. Он слышал, как Бертиль поднялся наверх, в свою
    квартиру, потом услыхал, как он что-то тащит.
     - А теперь открой глаза! - предложил Бертиль.
     Ниссе так и сделал. И увидел - ни много ни мало: стол, угловой шкаф, два очень красивых креслица и две деревянные скамеечки.
     - Такого я еще никогда на свете не видел! - закричал Ниссе. - Ты, верно, умеешь колдовать!
     Колдовать Бертиль, конечно, не умел. Всю эту мебель он взял в кукольном шкафу сестренки Мэрты. Он прихватил оттуда и полосатый коврик из лоскутков, который Мэрта соткала на своем кукольном ткацком станочке!
     Сначала они расстелили коврик. Он закрыл почти весь пол.
     - Ой, до чего уютно! - воскликнул Ниссе. Но стало еще уютней, когда шкаф занял свое место в углу, стол с креслицами поставили посреди комнаты, а обе скамеечки возле печки.
     - Подумать только, как хорошо можно устроиться! - вздохнул Ниссе.
     Бертиль тоже подумал, что здесь хорошо, даже гораздо лучше, чем наверху, в его собственной квартире.
     Они уселись в креслица и стали беседовать.
     - Да не мешает и себя привести немного в порядок, - сказал Ниссе. - А то я ужасно грязный.
     - А что, если нам выкупаться? - предложил Бертиль.
     И вот уже чашечка из-под желе быстро наполнилась чистой, теплой водой, клочок старого рваного махрового полотенца превратился в чудесную купальную простыню, и хотя немного воды на лестнице расплескалось, все же той, что осталась, хватило, чтобы выкупаться. Бертиль и Ниссе быстро сбросили одежду, залезли в лоханку. Вот здорово!
     - Потри мне спину, - попросил Ниссе.
     Бертиль сделал это с удовольствием. Потом Ниссе потер спину Бертилю, а потом они начали плескаться водой и пролили воду на пол. Но это не страшно - коврик они отодвинули в сторону, а вода быстро высохла. Потом они завернулись в купальные простыни, уселись на скамеечках возле горящей печки и стали рассказывать друг другу обо всем на свете. Потом Бертиль сбегал наверх, принес сахар и маленький-премаленький кусочек яблока, который они испекли на огне.
     Но тут Бертиль вспомнил, что мама с папой должны скоро вернуться домой, и заторопился накинуть на себя одежду. Ниссе тоже стал одеваться.
     - Вот было бы здорово, если бы ты поднялся со мной наверх, - размечтался Бертиль. - Ты бы мог спрятаться у меня под рубашкой, и. мама с папой тебя бы не заметили.
     Это предложение показалось Ниссе необыкновенно заманчивым.
     - Я буду сидеть тихо, как мышонок! - пообещал он. ...
     - Что случилось? Почему у тебя волосы мокрые? - спросила мама, когда вся семья уже сидела за столом и обедала.
     - А я купался, - ответил Бертиль.
     - Купался? - переспросила мама. - Где же ты купался?
     - В этой чашечке, - сказал Бертиль и, хихикая, показал на чашечку с желе, которая стояла посреди стола.
     Мама с папой решили, что он шутит.
     - Как хорошо, что Бертиль снова весел, - обрадовался папа.
     - Бедный мой мальчик, - вздохнула мама. - Как жаль, что ты целыми днями один.
     Бертиль почувствовал, как под рубашкой у него зашевелилось. Такое теплое, очень-очень теплое.
     - Не расстраивайся, мама, - сказал он. - Мне ужасно весело, когда я один.
     И, сунув указательный палец под рубашку, он осторожно погладил Крошку Нильса Карлсона.
     Файл из библиотеки OCR Альдебаран: http://aldebaran.com.ru/
     Астрид ЛИНДГРЕН: КРОШКА НИЛЬС КАРЛСОН
    Астрид ЛИНДГРЕН
     ПЕТЕР И ПЕТРА
     В народной школе имени Густава Васы в Стокгольме не так давно случилось нечто необычайное. Дело было в понедельник, и в одном из классов для начинающих как раз занимались чтением. Тут кто-то постучал в дверь, постучал очень слабо и коротко.
     - Войдите! - сказала Фрекен.
     Но никто не вошел. Зато снова раздался стук.
     - Пойди и посмотри, кто это, - сказала Фрекен мальчику, сидевшему ближе всех к двери; вообще-то его звали Гуннар.
     Гуннар открыл дверь. И за нею стояли двое маленьких детей, двое
    маленьких-премаленьких детей. Мальчик и девочка. Ростом они были ничуть не больше кукол. Войдя в класс, они направились прямо к Фрекен. Маленький мальчик поклонился, а девочка присела. Затем дети сказали:
     - Мы хотим знать: нельзя ли нам ходить в эту школу?
     Фрекен сперва так удивилась, что не смогла даже ответить, но в конце концов спросила:
     - А кто вы, собственно говоря, такие?
     - Нас зовут Петер и Петра, - ответил мальчик.
     - И мы из маленького народца, - добавила девочкам - мы - карлики.
     - А мама с папой считают, что маленькому народцу тоже надобно немного поучиться, - сказал мальчик.
     - Где вы живете? - полюбопытствовала Фрекен. - Вы уверены в том, что приписаны именно к этой школе?
     - Мы живем в Васапарке, - объяснил Петер.
     - А он, верно, относится к народной школе имени Густава Васы, - сказала Петра.
     Да, Фрекен пришлось признать, что так оно и есть.
     Все ребята в классе вытянули шеи, чтобы как следует разглядеть Петера и Петру. Они решили, что нынешний понедельник на удивление приятный, и очень хотели, чтобы Петер и Петра стали их одноклассниками.
     - Ну что ж, милые дети, тогда придется вам сесть за парту, - сказала Фрекен.
     Но куда же им сесть? В классе ведь не было маленькой парты, которая подошла бы таким крошкам.
     - Они могут сесть со мной! - оживленно воскликнул Гуннар.
     И тогда Петер с Петрой подошли прямо к Гуннару. И он по очереди поднял их и посадил на крышку парты, прямо перед собой. Потом он показал Петеру и Петре то место в книжке, где они остановились. Фрекен велела Гуннару читать дальше, что он и сделал.
     - Бабушка, милая, - прочитал он.
     А Петер с Петрой слушали и разумно кивали головой, хотя еще долго не могли понять, как все эти мелкие черные завитушки в книге могут означать: "Бабушка, милая".
     Когда занятия в школе в тот день кончились, Петер с Петрой кое-чему уже научились. Кроме того, что "Бабушка, милая", они знали еще, что 2 + 3 = 5, и еще они могли петь: "Как весело, как весело смотреть на лягушат".
     Гуннар пошел вместе с Петером и Петрой домой, потому что им нужно было в одну и ту же сторону. Петер и Петра все время держали друг друга за руку и осторожно оглядывались по сторонам, когда нужно было переходить улицу.
     - Хуже всего переходить улицу Оденгатан, - озабоченно сказала Петра. - Ведь там такое сильное движение.
     - Я помогу вам, - обещал Гуннар. - И он повел Петера и Петру через улицу Оденгатан, а когда к ним приблизился автомобиль, Гуннар поднял руку и сделал знак "Стоп!" точь-в-точь как настоящий полицейский.
     - Спасибо и до свидания! - сказали Петер с Петрой, помахали Гуннару рукой и быстро помчались в Васапарк.
     Каждый день Петер и Петра приходили в школу. И детям в классе никогда не надоедало смотреть на них. Фрекен была такая добрая. Она велела столяру смастерить для них две маленькие школьные парты, которые подошли бы Петеру и Петре. Эти парты поставили у самой кафедры. Фрекен велела также прибить две маленькие-премаленькие вешалки почти над самым полом в коридоре. А то как же Петер смог бы повесить свою красивую курточку, а Петра свой красивый плащик. Когда Петеру и Петре надо было писать цифры на черной грифельной доске. Фрекен приходилось приподнимать их и ставить на высокий стул. На уроках же чтения они всегда сидели на крышке парты Гуннара, а когда им надо было читать, они всегда вставали прямо на страницу книги. И все школьники считали, что это очень мило. Фрекен говорила, что Петер и Петра - прилежные ученики и наверняка получат хорошие отметки.
     К самому концу семестра внезапно ударили морозы, стало холодно, и в Васапарке, как всегда, открылся каток. Приготовив уроки, Гуннар всегда приходил туда и катался на коньках. Он еще не знал, где жили Петер с Петрой, но ему так хотелось посмотреть на их жилье. Однажды вечером, сняв коньки и уже собравшись было пойти домой, он решил найти Петера и Петру. Он обошел весь парк и, наконец, далеко-далеко, в самом укромном его уголке увидел слабый свет, пробивавшийся из-под какой-то елки. Гуннар пошел туда. Там, под елкой, находилась землянка, а в землянке было небольшое окошечко. Вот оттуда-то и проникал свет. Гуннар встал на колени и заглянул в окошечко. В землянке за круглым столом сидели Петер с Петрой и решали задачи по арифметике. Их папа сидел в кресле-качалке и читал газету, а мама стояла у плиты и варила кофе. Электричества у них не было, а только керосиновая лампа отбрасывала мягкий и приветливый свет на склоненные головы Петера и Петры. Гуннар осторожно постучал в окошко. Миг - и в землянке отворилась маленькая дверца. На пороге стоял Петер.
     - Привет! - сказал Гуннар. - Это я.
     - Привет! - ответил Петер. - Хорошо, что ты пришел. Ты сможешь сказать мне, сколько будет, если от семнадцати отнять девять?
     - Восемь, - ответил Гуннар.
     - Кто это там? - спросил папа Петера.
     - Это только один из моих одноклассников! - крикнул в ответ Петер.
     Тут прибежала вприпрыжку и Петра.
     - Ты что, катался в парке на коньках? - спросила она.
     - Если ты подождешь, пока каток вечером закроют, ты сможешь посмотреть, как мы с Петрой катаемся на коньках, - предложил Петер, - Мы боимся кататься, когда там большие дети.
     - Жалко, что мы не можем пригласить тебя к нам, - сказала Петра. - Ты слишком высокий. Но ты можешь заглянуть к нам в окошко.
     Гуннар так и сделал. Он снова встал на колени и заглянул в их маленькую уютную комнатку. Петер с Петрой стояли у окошка и строили ему гримасы. Потом они что-то написали на клочке бумаги и прижали бумажку к оконному стеклу. Там печатными буквами было написано:
     Ты - замечательный парень, Гуннар!
     Тут Петер с Петрой стали смеяться у себя в комнатке, а Гуннар под окном. Через некоторое время Петер показал на часы, которые висели на стене. Гуннар понял: Петер считает, что теперь уже каток закрыт. И Петер с Петрой поспешили вытащить свои коньки, надеть шапки, варежки и куртки. Потом они помахали на прощание маме с папой и выбежали из землянки к Гуннару.
     Каток расстилался перед ними, темный и заброшенный. Петер и Петра быстро надели коньки. И вместе быстро заскользили по льду. Они скользили, они танцевали на коньках, они удивительно волшебно и красиво порхали взад-вперед. Вокруг них, когда они катались, разливалось какое-то слабое мерцание. И Гуннару показалось, что откуда-то издалека доносятся звуки музыки, но, может, это ему только казалось? Гуннар затаил дыхание. Ничего красивее он никогда на свете не видел и подумал, что будет вспоминать об этом всегда, всегда, всю свою жизнь.
     У Петера и Петры сияли глаза, когда они под конец, обхватив друг друга руками, подкатили к Гуннару и Петер сказал:
     - Разве плохо мы катаемся?
     Петра сказала:
     - Мы тренируемся здесь по часу каждую ночь, когда большие дети спят. Веселее этого ничего на свете нет.
     Когда Гуннар, перекинув коньки через плечо, отправился в тот вечер домой, он что-то напевал про себя. У него было так радостно на душе, и ему так нравились Петер и Петра.
     Скоро настало Рождество, и в один прекрасный день занятия в школе перед каникулами кончились. У Петера с Петрой были в самом деле хорошие отметки. Фрекен написала их самыми маленькими буквами на крошечных-прекрошечных листочках. Петра получила Б+ по чтению. И она этим страшно гордилась. А Петер получил только Б.
     Гуннар должен был справлять Рождество в Смоланде у бабушки с дедушкой. Когда он, как всегда, провожал Петера с Петрой через улицу Оденгатан, он сказал:
     - До свидания, Петер, до свидания, Петра. Увидимся в следующем семестре.
     - До свидания, Гуннар, - сказали Петер и Петра. - Ты - замечательный парень.
     И с этими словами они исчезли в Васапарке.
     - Скоро увидимся! - закричали они, помахав ему напоследок руками.
     Однако Петер с Петрой никогда больше не вернулись в школу. Когда после окончания рождественских каникул снова начались занятия, они так и не появились. Все дети в классе только и ждали, что вот-вот услышат их слабый стук в дверь. А больше всех ждал Гуннар. Но они не приходили. Маленькие-премаленькие парты так и стояли возле кафедры Фрекен. Но ни Петера, ни Петры там не было. Маленькие вешалки в коридоре также по-прежнему были пусты.
     Но вот однажды в почтовый ящик Гуннара бросили маленькое-премаленькое письмецо. Оно было от Петера и Петры. И там было написано:
     "Дорогой Гуннар, мы переехали в Тиерп, так как мама сказала, что там жилье будет получше. Но здесь никакого катка нет, но мы катаемся на маленьком озере, но в Васапарке было все же лучше, привет, Гуннар, ты замечательный парень, от Петера и Петры".
     Зимними вечерами Гуннар по-прежнему катается на коньках в Васапарке. Но иногда он стоит и просто смотрит на каток. И ему почти кажется, что он видит маленького-премаленького мальчика и маленькую-премаленькую девочку, которые танцуют на коньках под слабые звуки музыки, которые доносятся совсем издалека.
     Файл из библиотеки OCR Альдебаран: http://aldebaran.com.ru/
     Астрид ЛИНДГРЕН: ПЕТЕР И ПЕТРА
    Астрид ЛИНДГРЕН
     ЗВЕНИТ ЛИ МОЯ ЛИПА, ПО‚Т ЛИ МОЙ СОЛОВУШКА ...
     Давным-давно, в пору бед и нищеты, в каждом приходе была своя богадельня.
     Это был дом, где под одной крышей ютилась местная беднота: разорившиеся хозяева, немощные старики, калеки и хворые, и дурачки, и сиротки, которых никто не брал на воспитание, - все они попадали в это скорбное пристанище.
     В приходе Нурка тоже была богадельня, и девочка Малена попала туда, когда ей было восемь лет. Папа и мама Малены умерли от чахотки, и хотя осиротевших детей обычно отдавали на воспитание, - Малену никто не согласился взять за плату: деньги деньгами, но страшно занести в дом заразу, - вот девочку и отправили в богадельню.
     Дело было в начале весны, в субботу вечером, и все богадельщики глазели из окошка на дорогу, это было их единственное субботнее развлечение. Смотреть там, по правде сказать, было не на что. Проехала запоздалая мужицкая телега, возвращающаяся из города; прошли мимо несколько деревенских мальчишек, отправляющихся на рыбалку, а потом показалась Малена со своим узелком; на нее все так и уставились.
     "Бедняжка ты Малена! - подумала про себя девочка, подымаясь на крыльцо. - Вот уж горе-то - жить в богадельне. Бедная Малена!" Она отворила дверь и на пороге встретила Помпадуллу. Помпадулла была в богадельне за старшую и вела себя как начальница.
     - Добро пожаловать в приют бедноты, - сказала Помпадулла. - Теснота у нас, видишь, такая, что дальше некуда. Да уж ладно! Авось, ты много места не займешь, вон какая худышка!
     Малена потупясь молчала.
     - Смотри, не вздумай тут бегать или скакать! У нас баловаться нельзя, - продолжала Помпадулла. - Это я тебе наперед говорю.
     По краям избы сидели обитатели богадельни и печально глядели на девочку.
     "Кому уж тут захочется бегать и скакать, - подумала Малена. - Никому, наверно. А мне уж и подавно!" Малена хорошо знала всех бедняков, которые жили в богадельне. Изо дня в день они с сумой обходили приход, выпрашивая Христа ради милостыню. Да, всех тут знала Малена. Вон сидит Страшила - такой урод, что детишки боятся его точно пугала, хотя на самом деле он - добрый и смирный человек и ни разу никого не обидел. А вот и Юкке Киис, которого бог лишил разума, и ненасытный Ула из Юлы, которому ничего не стоит съесть в один присест десять кровяных лепешек, вот Старичок-Летовичок на деревянной ноге и Хильда-Куриная Слепота с вечно слезящимися глазами, и Костылиха, и Милушка-Голубушка, и Анна Перкель, и самая главная из них - великая и могучая Помпадулла, которую приход назначил за старшую в богадельне.
     Остановившись у порога, Малена оглядела избу, увидела всю нищету и все убожество богадельни и поняла, что вот здесь ей придется жить, пока не станет взрослой, потому что она еще так мала, что никто ее не возьмет в прислуги. Сердце у нее сжалось от тоски при одной мысли, что тут ей надо жить. А как проживешь в таком месте, где нет нисколечко радости и красоты!
     У себя дома она привыкла к бедности, но там все же были и красота, и радость. Стоит только вспомнить, как весною за окном расцветала яблоня! И рощу с ландышами. И шкаф, расписанный розанами! И большой голубой подсвечник с сальной свечой! И румяные, с пылу с жару, лепешки, которые мама подавала на стол! И свежевымытые полы на кухне, которые по субботам посыпали мелко рубленным можжевельником! Ах, как бывало красиво и радостно дома, пока не вошла в него болезнь! А здесь в богадельне все было так гадко, что впору заплакать, а за окном виднелось одно только тощее картофельное поле - ни тебе яблоньки, ни рощи с ландышами.
     "Бедная Малена! - думала девочка. - Будешь ты теперь самой маленькой богаделкой в приходе Нурка. Прости-прощай, радость и красота!" Спать ее уложили в уголке на полу, и она долго не могла уснуть, слушая сопение и храп остальных обитателей богадельни. Им полагалась одна кровать на двоих, и они отсыпались после дневных трудов и странствий! Страшила с Милушкой-Голубушкой, Костылиха с Анной Перкель. Одна Помпадулла жила отдельно в чердачной каморке и делила постель только с клопами.
     Малена проснулась, когда утро еще только занималось, и в предрассветных сумерках увидала на обоях целые полчища клопов. Они спешили спрятаться в укромных местах, чтобы на следующую ночь снова выползти из всех щелей и трещин и вволю попить кровушки у спящих бедняков.
     "На месте клопов я бы тут не осталась жить, - подумала Малена. - Наверно, клопам не нужны красота и радость, с них довольно четырех кроватей, на которых спят восемь бедняков. А тут еще и на полу маленькая богаделочка завелась!
     Со своего места Малена увидела, что делается под кроватями. Все, что беднякам удавалось выклянчить, обходя приход, они рассовывали по сундучкам и мешочкам и прятали под кровать; каждый отдельно хранил свой хлеб, свой горох и крупу, свой кусочек сальца, свою горсточку кофейных зерен и котелок со старой кофейной гущей.
     Не успели старики проснуться, как тут же принялись ссориться, кому после кого ставить на огонь свой кофейник, каждому хотелось быть первым. Все толклись вокруг очага, ворчали и хныкали, но тут явилась сама Помпадулла, всех распихала и первая поставила свой котелок с треногой на огонь.
     - Сперва будем пить кофе мы с моей девчушкой, - заявила Помпадулла.
     За ночь Помпадулла успела поразмыслить и поняла, что вдвоем с девочкой ей проще будет собирать подаяние. Уж теперь-то народ скорее расщедрится на милостыню, постыдится, небось, уморить голодом невинного ребенка! Поэтому Помпадулла ласково погладила Мадену по щечке, дала ей на завтрак чашечку кофе с корочкой хлебца, и с этой минуты Малена раз и навсегда стала девочкой Помпадуллы.
     Пока пили кофе, погрустневшая Малена с тоскою поглядывала по сторонам в надежде отыскать среди окружающего убожества и нищеты хоть что-нибудь красивое, но сколько ни искала, так ничегошеньки и не углядела.
     И вот они отправились с Помпадуллой в свой первый поход по крестьянским усадьбам. Они заходили на каждый двор, и Малена просила хлебушка. Она собрала богатое подаяние, так что Помпадулла осталась довольна своей девчоночкой и в награду поделилась с ней лучшими кусочками, а после хвасталась своей удачей перед другими обитателями богадельни, у которых не было такой девочки.
     Но Малена была доброй девочкой и всякому старалась услужить, как родная дочка. Бывало Хильда-Куриная Слепота никак не может своими распухшими от работы пальцами завязать башмаки, а Малена возьмет да и завяжет; или у Милушки-Голубушки вдруг закатится куда-нибудь клубок, а Малена найдет и подаст; а не то еще Юкке Киис испугается голосов, которые звучат у него в голове, - кому же еще, как не Малене, его утешить и успокоить! И только для одной себя Малена не находила утешения: ведь она не могла жить без красоты, а в богадельне ей нечем было утешиться.
     Однажды, во время своих странствий, они пришли с Помпадуллой в пасторскую усадьб Однажды, во время своих странствий, они пришли с Помпадуллой в пасторскую усадьбу. Хозяйка подала им Христа ради хлебушка, а потом позвала на кухню и налила обеим похлебки. И случилось в тот день для Малены самое важное: нежданно-негаданно она получила утешение, потому что встретилась с красотой, которая так нужна была ее сердцу. Она и думать о ней не думала, когда села за кухонный стол есть похлебку, как вдруг через приоткрытую дверь до нее из горницы донеслись слова - до того красивые, что Малена вся задрожала. В горнице кто-то читал сказку пасторским детям, и чудные слова сквозь щелку донеслись до Малены. Она раньше и не знала, что слова, оказывается, тоже бывают красивы. Эти слова освежали ей душу, как утренняя роса освежает лужайку. Увы! Малена думала, что сохранит их в душе и вовеки уж не забудет, но не успели они с Помпадуллой вернуться в богадельню, как все услышанное уже бесследно сгладилось из ее памяти.

/ Полные произведения / Линдгрен А. / Сказки