• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Андерсен Г.-Х. / Сундук-самолёт

Сундук-самолёт [1/2]

Скачать полное произведение

    СУНДУК-САМОЛЕТ
    
     Жил был купец, такой богач, что мог бы вымостить серебряными деньгамицелую улицу, да еще переулок в придачу; этого, однако, он не делал, - онзнал, куда девать деньги, и уж если расходовал скиллинг, то наживал целый далер. Так вот какой был купец! Но вдруг он умер, и все денежки достались сыну.
     Весело зажил сын купца: каждую ночь - в маскараде, змеев пускал изкредитных бумажек, а круги по воде - вместо камешков золотыми монетами.Не мудрено, что денежки прошли у него между пальцев и под конец из всегонаследства осталось только четыре скиллинга, и из платья - старый халатда пара туфель-шлепанцев. Друзья и знать его больше не хотели - им ведьтоже неловко было теперь показаться с ним на улице; но один из них, человек добрый, прислал ему старый сундук с советом: укладываться! Отлично; одно горе - нечего ему было укладывать; он взял да уселся в сундуксам!
     А сундук-то был не простой. Стоило нажать на замок - и сундук взвивался в воздух. Купеческий сын так и сделал. Фьють! - сундук вылетел сним в трубу и понесся высоко-высоко, под самыми облаками, - только днопотрескивало! Купеческий сын поэтому крепко побаивался, что вот-вот сундук разлетится вдребезги; славный прыжок пришлось бы тогда совершитьему! Боже упаси! Но вот он прилетел в Турцию, зарыл свой сундук в лесу вкучу сухих листьев, а сам отправился в город, - тут ему нечего былостесняться своего наряда: в Турции все ведь ходят в халатах и туфлях. Наулице встретилась ему кормилица с ребенком, и он сказал ей:
     - Послушай-ка, турецкая мамка! Что это за большой дворец тут, у самого города, еще окна так высоко от земли?
     - Тут живет принцесса! - сказала кормилица. - Ей предсказано, что онабудет несчастна по милости своего жениха, вот к ней и не смеет являтьсяникто иначе, как в присутствии самих короля с королевой.
     - Спасибо! - сказал купеческий сын, пошел обратно в лес, уселся всвой сундук, прилетел прямо на крышу дворца и влез к принцессе в окно.
     Принцесса спала на диване и была так хороша собою, что он не мог непоцеловать ее. Она проснулась и очень испугалась, но купеческий сын сказал, что он турецкий бог, прилетевший к ней по воздуху, и ей это оченьпонравилось.
     Они уселись рядышком, и он стал рассказывать ей сказки: о ее глазах,это были два чудных темных озера, в которых плавали русалочки-мысли; оее белом лбе: это была снежная гора, скрывавшая в себе чудные покои икартины; наконец, об аистах, которые приносят людям крошечных миленькихдеток.
     Да, чудесные были сказки! А потом он посватался за принцессу, и онасогласилась.
     - Но вы должны прийти сюда в субботу! - сказала она ему. - Ко мнепридут на чашку чая король с королевой. Они будут очень польщены тем,что я выхожу замуж за турецкого бога, но вы уж постарайтесь рассказатьим сказку получше - мои родители очень любят сказки. Только мамаша любитслушать что-нибудь поучительное и серьезное, а папаша - веселое, чтобыможно было посмеяться.
     - Я и не принесу никакого свадебного подарка, кроме сказки! - сказалкупеческий сын.
     Принцесса же подарила ему на прощанье саблю, всю выложенную червонцами, а их-то ему не доставало. С тем они и расстались.
     Сейчас же полетел он, купил себе новый халат, а затем уселся в лесусочинять сказку; надо ведь было сочинить ее к субботе, а это не так-топросто, как кажется.
     Но вот сказка была готова, и настала суббота.
     Король, королева и весь двор собрались к принцессе на чашку чая. Купеческого сына приняли как нельзя лучше.
     - Ну-ка, расскажите нам сказку! - сказала королева. - Только что-нибудь серьезное, поучительное.
     - Ну чтобы и посмеяться можно было! - прибавил король.
     - Хорошо! - отвечал купеческий сын и стал рассказывать.
     Слушайте же хорошенько!
     - Жила-была пачка серных спичек, очень гордых своим высоким происхождением: глава их семьи, то есть сосна, была одним из крупных и старейшихдеревьев в лесу. Теперь спички лежали на полке между огнивом и старымжелезным котелком и рассказывали соседям о своем детстве.
     - Да, хорошо нам жилось, когда мы были молоды-зелены (мы ведь тогда ив самом деле были зеленые!), - говорили они. - Каждое утро и каждый вечер у нас был бриллиантовый чай - роса, день-деньской светило на нас вясную погоду солнышко, а птички должны были рассказывать нам свои сказки! Мы отлично понимали, что принадлежим к богатой семье: лиственные деревья были одеты только летом, а у нас хватало средств и на зимнюю и налетнюю одежду. Но вот явились раз дровосеки, и начались великие перемены! Погибла и вся наша семья! Глава семьи - ствол получил после тогоместо грот-мачты на великолепном корабле, который мог бы объехать кругомвсего света, если б только захотел; ветви уже разбрелись кто-куда, а намвот выпало на долю служить светочами для черни. Вот ради чего очутилисьна кухне такие важные господа, как мы!
     - Ну, со мной все было по-другому! - сказал котелок, рядом с которымлежали спички. - С самого появления на свет меня беспрестанно чистят,скребут и ставят на огонь. Я забочусь вообще о существенном и, говоря поправде, занимаю здесь в доме первое место. Единственное мое баловство - это вот лежать после обеда чистеньким на полке и вести приятную беседу стоварищами. Все мы вообще большие домоседы, если не считать ведра, которое бывает иногда во дворе; новости же нам приносит корзинка для провизии; она часто ходит на рынок, но у нее уж чересчур резкий язык. Послушать только, как она рассуждает о правительстве и о народе! На днях,слушая ее, свалился от страха с полки и разбился в черепки старый горшок! Да, немножко легкомысленна она - скажу я вам!
     - Уж больно ты разболтался! - сказало вдруг огниво, и сталь так ударило по кремню, что посыпались искры. - Не устроить ли нам лучше вечеринку?
     - Конечно, конечно. Побеседуем о том, кто из нас всех важнее! - сказали спички.
     - Нет, я не люблю говорить о самой себе, - сказала глиняная миска. - Будем просто вести беседу! Я начну и расскажу кое-что из жизни, что будет знакомо и понятно всем и каждому, а это ведь приятнее всего. Таквот: на берегу родного моря, под тенью датских буков...
     - Чудесное начало! - сказали тарелки. - Вот это будет история как разпо нашему вкусу!
     - Там в одной мирной семье провела я свою молодость. Вся мебель былаполированная, пол чисто вымыт, а занавески на окнах сменялись каждые двенедели.
     - Как вы интересно рассказываете! - сказала метелка. - В вашем рассказе так и слышна женщина, чувствуется какая-то особенная чистоплотность!
     - Да, да! - сказало ведро и от удовольствия даже подпрыгнуло, плеснувна пол воду.
     Глиняная миска продолжала свой рассказ, и конец был на хуже начала.
     Тарелки загремели от восторга, а метелка достала из ящика с пескомзелень петрушки и увенчала ею миску; она знала, что это раздосадует всехостальных, да к тому же подумала: "Если я увенчаю ее сегодня, она увенчает меня завтра!"
     - Теперь мы попляшем! - сказали угольные щипцы и пустились в пляс. Ибоже мой, как они вскидывали то одну, то другую ногу! Старая обивка настуле, что стоял в углу, не выдержала такого зрелища и лопнула!
     - А нас увенчают? - спросили щипцы, и их тоже увенчали.
     "Все это одна чернь!" - думали спички.
     Теперь была очередь за самоваром: он должен был спеть. Но самовар отговорился тем, что может петь лишь тогда, когда внутри у него кипит, - он просто важничал и не хотел петь иначе, как стоя на столе у господ.
     На окне лежало старое гусиное перо, которым обыкновенно писала служанка; в нем не было ничего замечательного, кроме разве того, что онослишком глубоко было обмокнуто в чернильницу, но именно этим оно и гордилось!
     - Что ж, если самовар не хочет петь, так и не надо! - сказало оно. - За окном весит в клетке соловей - пусть он споет! Положим, он не из ученых, но об этом мы сегодня говорить не будем.
     - По-моему, это в высшей степени неприлично - слушать какую-то пришлую птицу! - сказал большой медный чайник, кухонный певец и сводный братсамовара. - Разве это патриотично? Пусть рассудит корзинка для провизии!
     - Я просто из себя выхожу! - сказала корзинка. - Вы не поверите, дачего я выхожу из себя! Разве так следует проводить вечера? Неужелинельзя поставить дом на надлежащую ногу? Каждый бы тогда знал свое место, и я руководила бы всеми! Тогда дело пошло совсем иначе!
     - Давайте шуметь! - закричали все.
     Вдруг дверь отворилась, вошла служанка, и - все присмирели, никто нигу-гу; но не было ни единого горшка, который не мечтал про себя о своейзнатности и о том, что он мог бы сделать. "Уж если бы взялся за дело я,пошло бы веселье!" - думал про себя каждый.
     Служанка взяла спички и зажгла ими свечку. Боже ты мой, как они зафыркали, загораясь!
     "Вот теперь все видят, что мы здесь первые персоны! - думали они. - Какой от нас блеск, сколько света!"
     Тут они и сгорели.
     - Чудесная сказка! - сказала королева. - Я точно сама посидела в кухне вместе со спичками! Да, ты достоин руки нашей дочери.
     - Конечно! - сказал король. - Свадьба будет в понедельник!
     Теперь они уже говорили ему ты - он ведь скоро должен был сделатьсячленом их семьи.
     И так, день свадьбы был объявлен, и вечером в городе устроили иллюминацию, а в народ бросали пышки и крендели. Уличные мальчишки поднималисьна цыпочки, чтобы поймать их, кричали "ура" и свистели в пальцы; великолепие было несказанное.
     "Надо же и мне устроить что-нибудь!" - подумал купеческий сын; он накупил ракет, хлопушек и прочего, положив все это в свой сундук и взвилсяв воздух.
     Пиф, паф! Шш-пшш! Вот так трескотня пошла, вот так шипение!
     Турки подпрыгивали так, что туфли летели через головы; никогда еще невидывали они такого фейерверка. Теперь-то все поняли, что на принцессеженится сам турецкий бог.
     Вернувшись в лес, купеческий сын подумал: "Надо пойти в город послушать, что там говорят обо мне!" И не мудрено, что ему захотелось узнатьэто.
     Ну и рассказов же ходило по городу! К кому он не обращался, всякий,оказывается, рассказывал о виденном по-своему, но все в один голос говорили, что это было дивное зрелище.
     - Я видел самого турецкого бога! - говорил один. - Глаза у него быличто твои звезды, а борода что пена морская!
     - Он летел в огненном плаще! - рассказывал другой. - А из складоквыглядывали прелестнейшие ангелочки.
     Да, много чудес рассказали ему, а на другой день должна была состояться и свадьба.
     Пошел он назад в лес, чтобы опять сесть в свой сундук, да куда же ондевался? Сгорел! Купеческий сын заронил в него искру от фейерверка, сундук тлел, тлел, да и вспыхнул; теперь от него оставалась одна зола. Таки не удалось купеческому сыну опять прилететь к своей невесте.
     А она весь день стояла на крыше, дожидаясь его, да ждет и до сих пор!Он же ходит по белу свету и рассказывает сказки, только уж не такие веселые, как была его первая сказка о серных спичках.
     ДОРОЖНЫЙ ТОВАРИЩ
     Бедняга Йоханнес был в большом горе: отец его лежал при смерти. Онибыли одни в своей каморке; лампа на столе догорала; дело шло к ночи.
     - Ты был мне добрым сыном, Йоханнес! - сказал больной. - Бог не оставит тебя своей милостью!
     И он ласково-серьезно взглянул на Йоханнеса, глубоко вздохнул и умер,точно заснул. Йоханнес заплакал. Теперь он остался круглым сиротой: ниотца у него, ни матери, ни сестер, ни братьев! Бедняга Йоханнес! Долгостоял он на коленях перед кроватью и целовал руки умершего, заливаясьгорькими слезами, но потом глаза его закрылись, голова склонилась накрай постели, и он заснул.
     И приснился ему удивительный сон.
     Он видел, что солнце и месяц преклонились перед ним, видел своего отца опять свежим и бодрым, слышал его смех, каким он всегда смеялся, когда бывал особенно весел; прелестная девушка с золотою короной на чудныхдлинных волосах протягивала Йоханнесу руку, а отец его говорил: "Видишь,какая у тебя невеста? Первая красавица на свете!"
     Тут Йоханнес проснулся, и прощай все это великолепие! Отец его лежалмертвый, холодный, и никого не было у Йоханнеса! Бедняга Йоханнес!
     Через неделю умершего хоронили; Йоханнес шел за гробом. Не видать емубольше своего отца, который так любил его! Йоханнес слышал, как ударялась о крышку гроба земля, видел, как гроб засыпали: вот уж виден толькоодин краешек, еще горсть земли - и гроб скрылся совсем. У Йоханнеса чутьсердце не разорвалось от горя. Над могилой пели псалмы; чудное пениерастрогало Йоханнеса до слез, он заплакал, и на душе у него стало полегче. Солнце так приветливо озаряло зеленые деревья, как будто говорило:"Не тужи, Йоханнес! Посмотри, какое красивое голубое небо - там твойотец молится за тебя!"
     - Я буду вести хорошую жизнь! - сказал Йоханнес. - И тогда я тожепойду на небо к отцу. Вот будет радость, когда мы опять свидимся!Сколько у меня будет рассказов! А он покажет мне все чудеса и красотунеба и опять будет учить меня, как учил, бывало, здесь, на земле. Вотбудет радость!
     И он так живо представил себе все это, что даже улыбнулся сквозь слезы. Птички, сидевшие на ветвях каштанов, громко чирикали и пели; им быловесело, хотя только что присутствовали при погребении, но они ведь знали, что умерший теперь на небе, что у него выросли крылья, куда красивееи больше, чем у них, и что он вполне счастлив, так как вел здесь, наземле, добрую жизнь.
     Йоханнес увидел, как птички вспорхнули с зеленых деревьев и взвилисьвысоко-высоко, и ему самому захотелось улететь куда-нибудь подальше. Носначала надо было поставить на могиле отца деревянный крест. Вечером онпринес крест и увидал, что могила вся усыпана песком и убрана цветами, об этом позаботились посторонние люди, очень любившие доброго его отца.
     На другой день рано утром Йоханнес связал все свое добро в маленькийузелок, спрятал в пояс весь свой капитал, что достался ему в наследство,- пятьдесят талеров и несколько серебряных монет, и был готов пуститьсяв путь-дорогу. Но прежде он отправился на кладбище, на могилу отца, прочел над ней "Отче наш" и сказал:
     - Прощай, отец! Я постараюсь всегда быть хорошим, а ты помолись заменя на небе!
     Потом Йоханнес свернул в поле. В поле росло много свежих, красивыхцветов; они грелись на солнце и качали на ветру головками, точно говорили: "Добро пожаловать! Не правда ли, как у нас тут хорошо?" Йоханнес ещераз обернулся, чтобы взглянуть на старую церковь, где его крестили ребенком и куда он ходил по воскресеньям со своим добрым отцом петь псалмы. Высоко-высоко, на самом верху колокольни, в одном из круглых окошечек Йоханнес увидел крошку домового в красной остроконечной шапочке, который стоял, заслонив глаза от солнца правою рукой. Йоханнес поклонилсяему, и крошка домовой высоко взмахнул в ответ своей красной шапкой, прижал руку к сердцу и послал Йоханнесу несколько воздушных поцелуев - воттак горячо желал он Йоханнесу счастливого пути и всего хорошего!
     Йоханнес стал думать о чудесах, которые ждали его в этом огромном,прекрасном мире и бодро шел вперед, все дальше и дальше, туда, где онникогда еще не был; вот уже пошли чужие города, незнакомые лица, - онзабрался далеко-далеко от своей родины.
     Первую ночь ему пришлось провести в поле, в стогу сена, - другой постели взять было негде. "Ну и что ж, - думалось ему, - лучшей спальни ненайдется у самого короля!" В самом деле, поле с ручейком, стог сена иголубое небо над головой - чем не спальня? Вместо ковра - зеленая травас красными и белыми цветами, вместо букетов в вазах - кусты бузины и шиповника, вместо умывальника - ручеек с хрустальной свежей водой, заросший тростником, который приветливо кланялся Йоханнесу и желал ему и доброй ночи и доброго утра. Высоко над голубым потолком висел огромный ночник - месяц; уж этот ночник не подожжет занавесок! И Йоханнес мог заснуть совершенно спокойно. Так он и сделал, крепко проспал всю ночь ипроснулся только рано утром, когда солнце уже сияло, а птицы пели:
     - Здравствуй! Здравствуй! Ты еще не встал?
     Колокола звали в церковь, было воскресенье; народ шел послушать священника; пошел на ним и Йоханнес, пропел псалом, послушал слова божьего,и ему показалось, что он был в своей собственной церкви, где его крестили и куда он ходил с отцом петь псалмы.
     На церковном кладбище было много могил, совсем заросших сорной травой. Йоханнес вспомнил о могиле отца, которая могла со временем принятьтакой же вид, - некому ведь было ухаживать за ней! Он присел на землю истал вырывать сорную траву, поправил покачнувшиеся кресты и положил наместо сорванные ветром венки, думая при этом: "Может статься, кто-нибудьсделает то же на могиле моего отца".
     У ворот кладбища стоял старый калека нищий; Йоханнес отдал ему всюсеребряную мелочь и весело пошел дальше по белу свету.
     К вечеру собралась гроза; Йоханнес спешил укрыться куда-нибудь наночь, но скоро наступила полная темнота, и он успел дойти только до часовенки, одиноко возвышающейся на придорожном холме; дверь, к счастью,была отперта, и он вошел туда, чтобы переждать непогоду.
     - Тут я и посижу в уголке! - сказал Йоханнес. - Я очень устал, и мненадо отдохнуть.
     И он опустился на пол, сложил руки, прочел вечернюю молитву и еще какие знал, потом заснул и спал спокойно, пока в поле сверкала молния игрохотал гром.
     Когда Йоханнес проснулся, гроза уже прошла, и месяц светил прямо вокна. Посреди часовни стоял раскрытый гроб с покойником, которого еще неуспели похоронить. Йоханнес нисколько не испугался, - совесть у него была чиста, и он хорошо знал, что мертвые никому не делают зла, не то чтоживые злые люди. Двое таких как раз и стояли возле мертвого, поставленного в часовню в ожидании погребения. Они хотели обидеть бедного умершего - выбросить его из гроба на порог.
     - Зачем вы это делаете? - спросил их Йоханнес. - Это очень дурно игрешно! Оставьте его покоиться с миром!
     - Вздор! - сказали злые люди. - Он надул нас! Взял у нас деньги, неотдал и умер! Теперь мы не получим с него ни гроша; так вот хоть отомстим ему - пусть валяется, как собака, за дверями!
     - У меня всего пятьдесят талеров, - сказал Йоханнес, - это все моенаследство, но я охотно отдам его вам, если вы дадите мне слово оставитьбедного умершего в покое! Я обойдусь и без денег, у меня есть пара здоровых рук, да и бог не оставит меня!
     - Ну, - сказали злые люди, - если ты заплатишь нам за него, мы несделаем ему ничего дурного, будь спокоен!
     И они взяли у Йоханнеса деньги, посмеялись над его простотой и пошлисвоей дорогой, а Йоханнес хорошенько уложил покойника в гробу, скрестилему руки, простился с ним и с веселым сердцем вновь пустился в путь.
     Идти пришлось через лес; между деревьями, освещенными лунным сиянием,резвились прелестные малютки эльфы; они ничуть не пугались Йоханнеса;они хорошо знали, что он добрый, невинный человек, а ведь только злыелюди не могут видеть эльфов. Некоторые из малюток были не больше мизинцаи расчесывали свои длинные белокурые волосы золотыми гребнями, другиекачались на больших каплях росы, лежавших на листьях и стебельках травы;иногда капля скатывалась, а с нею и эльфы, прямо в густую траву, и тогдамежду остальными малютками поднимался такой хохот и возня! Ужасно забавно было! Они пели, и Йоханнес узнал все хорошенькие песенки, которые онпевал еще ребенком. Большие пестрые пауки с серебряными коронами на головах должны были перекидывать для эльфов с куста на куст висячие мостыи ткать целые дворцы, которые, если на них попадала капля росы, сверкалипри лунном свете чистым хрусталем. Но вот встало солнце, малютки эльфывскарабкались в чашечки цветов, а ветер подхватил их мосты и дворцы ипонес по воздуху, точно простые паутинки.
     Йоханнес уже вышел из леса, как вдруг позади него раздался звучныймужской голос:
     - Эй, товарищ, куда путь держишь?
     - Куда глаза глядят! - сказал Йоханнес. - У меня нет ни отца, ни матери, я круглый сирота, но бог не оставит меня!
     - Я тоже иду по белу свету, куда глаза глядят, - сказал незнакомец. Не пойти ли нам вместе?
     - Пойдем! - сказал Йоханнес, и они пошли вместе.
     Скоро они очень полюбились друг другу: оба они были славные люди. НоЙоханнес заметил, что незнакомец был гораздо умнее его, обошел чуть лине весь свет и умел порассказать обо всем.
     Солнце стояло уже высоко, когда они присели под большим деревом закусить. И тут появилась дряхлая старуха, вся сгорбленная, с клюкой в руках; за спиной у нее была вязанка хвороста, а из высоко подоткнутого передника три больших пучка папоротника и ивовых прутьев. Когда старухапоравнялась с Йоханнесом и его товарищем, она вдруг поскользнулась, упала и громко вскрикнула: бедняга сломала себе ногу.
     Йоханнес сейчас же предложил товарищу отнести старуху домой, но незнакомец открыл свою котомку, вынул оттуда баночку и сказал старухе, чтоу него такая мазь, которая сразу вылечит ее, и она пойдет домой, как нив чем не бывало. Но за это она должна подарить ему те три пучка, которыеу нее в переднике.
     - Плата хорошая! - сказала старуха и как-то странно покачала головой.Ей не хотелось расставаться со своими прутьями, но и лежать со сломаннойногой было тоже неприятно, и вот она отдала ему прутья, а он сейчас жепомазал ей ногу мазью; раз, два - и старушка вскочила и зашагала живеепрежнего. Вот так мазь была! Такой не достанешь в аптеке!
     - На что тебе эти прутья? - спросил Йоханнес у товарища.
     - А чем не букеты? - сказал тот. Они мне очень понравились: я ведьчудак!
     Потом они прошли еще добрый конец.
     - Смотри, как заволакивает, - сказал Йоханнес, указывая перед собойпальцем. - Вот так облака!
     - Нет, - сказал его товарищ, - это не облака, а горы, высокие горы,по которым можно добраться до самых облаков. Ах, как там хорошо! Завтрамы будем уже далеко-далеко!
     Горы были совсем не так близко, как казалось: Йоханнес с товарищемшли целый день, прежде чем добрались до того места, где начинались темные леса, взбиравшиеся чуть ли не к самому небу, и лежали каменные громады величиной с город; подняться на горы было не шуткой, и потому Йоханнес с товарищем зашли отдохнуть и собраться с силами на постоялыйдвор, приютившийся внизу.
     В нижнем этаже, в пивной, собралось много народа: хозяин марионетокпоставил там, посреди комнаты, свой маленький театр, а народ уселся перед ним полукругом, чтобы полюбоваться представлением. Впереди всех, насамом лучшем месте, уселся толстый мясник с большущим бульдогом. У, каксвирепо глядел бульдог! Он тоже уселся на полу и таращился на представление.
     Представление началось и шло прекрасно: на бархатном троне восседаликороль с королевой с золотыми коронами на головах и в платьях с длинными- длинными шлейфами, - средства позволяли им такую роскошь. У всех входов стояли чудеснейшие деревянные куклы со стеклянными глазами и большими усами и распахивали двери, чтобы проветрить комнаты. Словом, представление было чудесное и совсем не печальное; но вот королева встала, итолько она прошла несколько шагов, как бог знает что сделалось с бульдогом: хозяин не держал его, он вскочил прямо на сцену, схватил королевузубами за тоненькую талию и - крак! - перекусил ее пополам. Вот былужас!
     Бедный хозяин марионеток страшно перепугался и огорчился за беднуюкоролеву: это была самая красивая из всех его кукол, и вдруг гадкийбульдог откусил ей голову! Но вот народ разошелся, и товарищ Йоханнесасказал, что починит королеву, вынул баночку с той же мазью, которой мазал сломанную ногу старухи, и помазал куклу; кукла сейчас же опять сталацелехонька и вдобавок сама начала двигать всеми членами, так что еебольше не нужно было дергать за веревочки; выходила, что кукла была совсем как живая, только говорить не могла. Хозяин марионеток остался этимочень доволен: теперь ему не нужно было управлять королевой, она могласама танцевать, не то что другие куклы!
     Ночью, когда все люди в гостинице легли спать, кто-то вдруг завздыхалтак глубоко и протяжно, что все повставали посмотреть, что и с кем случилось, а хозяин марионеток подошел к своему маленькому театру, - вздохислышались оттуда. Все деревянные куклы, и король и телохранители, лежаливперемежку, глубоко вздыхали и таращили свои стеклянные глаза; им тожехотелось, чтобы их смазали мазью, как королеву, - тогда бы и они моглидвигаться сами! Королева же встала на колени и протянула свою золотуюкорону, как бы говоря: "Возьмите ее, только помажьте моего супруга и моих придворных!" Бедняга хозяин не мог удержаться от слез, так ему жальстало своих кукол, пошел к товарищу Йоханнеса и пообещал отдать ему вседеньги, которые соберет за вечернее представление, если тот помажетмазью четыре-пять лучших из его кукол. Товарищ Йоханнеса сказал, что денег он не возьмет, а пусть хозяин отдаст ему большую саблю, которая висит у него на боку. Получив ее, он помазал шесть кукол, которые сейчасже заплясали, да так весело, что, глядя на них, пустились в пляс и всеживые, настоящие девушки, заплясали и кучер, и кухарка, и лакеи, и горничные, все гости и даже кочерга со щипцами; ну, да эти-то двое растянулись с первого же прыжка. Да, веселая выдалась ночка!
     На следующее утро Йоханнес и его товарищ ушли из гостиницы, взобрались на высокие горы и вступили в необозримые сосновые леса. Путникиподнялись наконец так высоко, что колокольни внизу казались им какими-токрасненькими ягодками в зелени, и, куда ни оглянись, видно было на несколько миль кругом. Такой красоты Йоханнес еще не видывал; теплое солнцеярко светило с голубого прозрачного неба, в горах раздавались звукиохотничьих рогов, кругом была такая благодать, что у Йоханнеса выступилина глазах от радости слезы, и он не мог не воскликнуть:
     - Боже ты мой! Как бы я расцеловал тебя за то, что ты такой добрый исоздал для нас весь этот чудесный мир!
     Товарищ Йоханнеса тоже стоял со скрещенными на груди руками и смотрелна леса и города, освещенные солнцем. В эту минуту над головами их раздалось чудесное пение; они подняли головы - в воздухе плыл большой прекрасный белый лебедь и пел, как не петь ни одной птице; но голос его звучал все слабее м слабее, он склонил голову и тихо-тихо опустился на землю: прекрасная птица лежала у ног Йоханнеса и его товарища мертвой!
     - Какие чудные крылья! - сказал товарищ Йоханнеса. - Такие большие ибелые, цены им нет! Они могут нам пригодиться! Видишь, хорошо, что явзял с собой саблю!
     И он одним ударом отрубил у лебедя оба крыла.
     Потом они прошли по горам еще много-много миль и наконец увидели перед собой большой город с сотнями башен, которые блестели на солнце, каксеребряные; посреди города стоял великолепный мраморный дворец с крышейи червонного золота; тут жил король.
     Йоханнес с товарищем не захотели сейчас же идти осматривать город, аостановились на одном постоялом дворе, чтобы немножко пообчиститься сдороги и принарядиться, прежде чем показаться на улицах. Хозяин постоялого двора рассказал им, что король - человек очень добрый и никогда несделает людям ничего худого, но что дочь у него злая-презлая. Конечно,она первая красавица на свете, но что толку, если она при этом злаяведьма, из-за которой погибло столько прекрасных принцев. Дело в том,что всякому - и принцу, и нищему - было позволено свататься за нее: жених должен был отгадать только три вещи, которые задумывала принцесса;отгадай он - она вышла бы за него замуж, и он стал бы, по смерти ее отца, королем над всей страной, нет - и ему грозила смертная казнь. Воткакая гадкая было красавица принцесса! Старик король, отец ее, оченьгрустил об этом, но не мог ничего с ней поделать и раз и навсегда отказался иметь дело с ее женихами, - пусть-де она знается с ними сама, какхочет. И вот являлись жених за женихом, их заставляли отгадывать и занеудачу казнили - пусть не суются, ведь их предупреждали заранее!
     Старик король, однако, так грустил об этом, что раз в год по целомудню простаивал в церкви на коленях, де еще со всеми своими солдатами,моля бога о том, чтобы принцесса стала добрее, но она и знать ничего нехотела. Старухи, любившие выпить, окрашивали водку в черный цвет, - чеминаче они могли выразить свою печаль?
     - Гадкая принцесса! - сказал Йоханнес. - Ее бы следовало бы высечь.Уж будь я королем-отцом, я бы задал ей перцу!
     В эту самую минуту народ на улице закричал "ура". Мимо проезжалапринцесса; она в самом деле была так хороша, что все забывали, какая оназлая, и кричали ей "ура". Принцессу окружали двенадцать красавиц на вороных конях; все они были в белых шелковых платьях, с золотыми тюльпанами в руках. Сама принцесса ехала на белой как снег лошади; вся сбруя была усыпана бриллиантами и рубинами; платье на принцессе было из чистогозолота, а хлыст в руках сверкал, точно солнечный луч; на голове красавицы сияла корона, вся сделанная будто из настоящих звездочек, а на плечибыл наброшен плащ, сшитый из сотни тысяч прозрачных стрекозиных крыльев,но сама принцесса была все-таки лучше всех своих нарядов.
     Йоханнес взглянул на нее, покраснел, как маков цвет, и не мог вымолвить ни слова: она как две капли воды была похожа на ту девушку в золотой короне, которую он видел во сне в ночь смерти отца. Ах, она так хороша, что Йоханнес не мог не полюбить ее. "Не может быть, - сказал онсебе, - чтобы она на самом деле была такая ведьма и приказывала вешать иказнить людей, если они не отгадывают того, что она задумала. Всем позволено свататься за нее, даже последнему нищему; пойду же и я во дворец!От судьбы, видно, не уйдешь!"
     Все стали отговаривать его, - ведь и с ним случилось бы то же, что сдругими. Дорожный товарищ Йоханнеса решил, что, бог даст, все пойдет хорошо, вычистил сапоги и кафтан, умылся, причесал свои красивые белокурыеволосы и пошел один-одинешенек в город, а потом во дворец.
     - Войдите! - сказал старик король, когда Йоханнес постучал в дверь.

/ Полные произведения / Андерсен Г.-Х. / Сундук-самолёт