• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Киплинг Р. / Отважные мореплаватели

Отважные мореплаватели [1/9]

Скачать полное произведение

    Приключенческая повесть
    
     Глава I
     Большой пассажирский пароход качался на волнах Северной Атлантики, свистом предупреждая рыбачьи суда о своем приближении. В распахнутую дверь курительного салона ворвался холодный морской туман.
     - Ну и противный мальчишка этот Чейн, - сказал человек в мохнатом пальто, со стуком захлопывая дверь. - Зелен еще среди взрослых толкаться.
     Седоволосый немец потянулся за бутербродом и проворчал с набитым ртом:
     - Знаем мы их. Ф Америка полно такой мальчишка. Фам надо верефка дешефый, чтобы их стегайть.
     - Куда хватили! Не так уж он плох. Жалеть его надо, а не бранить, - отозвался пассажир из Нью-Йорка, растянувшийся на диване под забрызганным иллюминатором. - Его с малых лет таскают по гостиницам. Сегодня утром я говорил с его матерью. Очень милая дама, но сладить с ним ей не по силам. Теперь он едет в Европу, чтобы закончить образование.
     - Учиться он и не начинал. - Это сказал пассажир из Филадельфии, примостившийся в углу. - Этот парнишка получает по две сотни в месяц на расходы. Сам мне сказал. А ему и шестнадцати не стукнуло.
     - Его отец имеет шелезный дорога, да? - спросил немец.
     - Точно. И еще шахты, и лес, и перевозки. Старик выстроил один дворец в Сан-Диего, другой - в Лос-Анджелесе. У него полдюжины железных дорог, половина всего леса на Тихоокеанском побережье, и он позволяет жене тратить денег, сколько та захочет, - лениво продолжал филадельфиец. - На Западе ей скучно. Вот она и ездит повсюду с мальчишкой да со своими нервами и все ищет, чем бы его подразвлечь. Сейчас-то у него знаний не больше, чем у клерка из второразрядной гостиницы. А вот закончит учение в Европе, тогда задаст всем жару.
     - Что же отец сам за него не возьмется? - раздался голос из мохнатого пальто.
     - Недосуг ему, наверно. Деньги делает. Через несколько лет спохватится... А жаль, в парнишке что-то есть, только надо найти к нему подход.
     - Стегайть его надо, стегайть, - проворчал немец.
     Дверь хлопнула еще раз, и за высоким порогом показался худощавый стройный мальчик лет пятнадцати. Недокуренная сигарета свисала у него из уголка рта. Одутловатое, с желтизной лицо как-то не вязалось с его возрастом; держался он развязно и в то же время нерешительно. На нем был вишневого цвета пиджак, бриджи, красные чулки и спортивные туфли. Красное фланелевое кепи он лихо сдвинул на затылок. Посвистывая сквозь зубы, мальчик осмотрел всю компанию и сказал громким и тонким голосом:
     - Ну и темнотища на море! А кругом кудахчут эти рыбацкие шхуны. Вот бы наскочить на одну, а?
     - Закройте дверь, Гарви, - сказал пассажир из Нью-Йорка. - Да с той стороны. Вам здесь не место.
     - А вам-то что? - ответил мальчик развязно. - Уж не вы ли оплатили мой билет, мистер Мартин? У меня такое же право сидеть здесь, как у любого из вас.
     Он взял с доски несколько пешек и стал перебрасывать их с руки на руку.
     - Тоска здесь смертная. Послушайте, джентльмены, а не сыграть ли нам в покер?
     Все промолчали, а мальчик, небрежно попыхивая сигаретой, стал барабанить по столу довольно грязными пальцами. Потом он вытащил пачку долларов, будто намереваясь их пересчитать.
     - Как ваша мама? - спросил кто-то. - Я что-то не видел ее за завтраком.
     - Наверно, у себя в каюте. На море ее всегда укачивает. Надо дать стюардессе долларов пятнадцать, чтобы присмотрела за ней. Сам-то я стараюсь как можно реже спускаться вниз. Не по себе становится, когда мимо буфета прохожу. Знаете, я ведь первый раз в океане.
     - Ну, ну, Гарви, не оправдывайтесь.
     - Я и не оправдываюсь. Это, джентльмены, мое первое плавание по океану, но меня ничуть не укачало, разве что в первый день. Вот так-то!
     Он торжествующе стукнул кулаком по столу, послюнявил палец и принялся пересчитывать деньги.
     - Да, вы из особого теста слеплены, это сразу видно, - зевнул пассажир из Филадельфии. - Глядишь, гордостью Америки станете.
     - Еще бы! Я американец с головы до ног. Вот доберусь до Европы, я им всем там покажу... Тьфу, сигарета погасла! Ну и дрянь продается на пароходе! Нет ли у кого-нибудь настоящей турецкой сигареты?
     В салон заглянул старший механик, раскрасневшийся, мокрый и улыбающийся.
     - Эй, парень, - крикнул Гарви бодрым голосом, - как наша посудина?
     - Как ей положено, - ответил механик сдержанно. - Молодежь, как всегда, вежлива со стариками, и старшие это ценят.
     В углу кто-то хихикнул. Немец открыл портсигар и протянул Гарви тонкую черную сигару.
     - Это тот, што фам надо, мой молодой друг, - сказал он. - Попробуйте, да? Будете ошень довольны.
     Гарви с важным видом принялся раскуривать сигару - он чувствовал себя взрослым.
     - Видали мы и не такие, - сказал он, не подозревая, что немец подсунул ему одну из самых крепких сигар.
     - Ну, это мы сейшас увидим, - сказал немец. - Где мы находимся, мистер Мактонал?
     - Там, где надо, или недалеко оттуда, мистер Шефер, - ответил механик. - Вечером подойдем к Большой Отмели; а вообще-то пробираемся сейчас через рыбачью флотилию. Едва не потопили три лодки, а у француза чуть не сорвали рей. Что ни говори, плавание рискованное.
     - Хороша сигара? - спросил немец у Гарви, глаза которого наполнились слезами.
     - Прелесть! Какой аромат! - ответил он, стиснув зубы. - Похоже, что мы замедлили ход? Пойду наверх, посмотрю.
     - И правильно сделаете, - сказал немец.
     Гарви вышел, пошатываясь, на мокрую палубу и ухватился за ближайший поручень. Ему было очень плохо. На палубе стюард связывал стулья, а так как Гарви раньше похвалялся перед ним, что никакая качка ему не страшна, он собрал все свои силы и стал пробираться на корму. Здесь не было никого. Он почти ползком пробрался в дальний ее конец, к самому флагштоку, и скорчился в три погибели. От крепкой сигары, качки и дрожавшей от винта палубы его стало выворачивать наизнанку. В голове гудело, искры плясали перед глазами, тело, казалось, стало невесомым, и тут корабль накренился. Гарви перелетел через поручни и оказался на самом краю скользкой кормы... Затем из тумана поднялась серая, мрачная волна, подхватила его будто под руки и унесла прочь с парохода. Зеленая пучина поглотила его, и он потерял сознание.
     Он очнулся от звука рожка, каким в Адмирондэкской школе созывают учеников к обеду. Он понемногу приходил в себя и стал припоминать, что его зовут Гарви Чейн и что он утонул в открытом море; но он был еще слишком слаб, чтобы связать свои мысли.
     Какой-то незнакомый запах наполнил его ноздри, его слегка знобило, и весь он словно был пропитан соленой морской водой. Открыв глаза, он понял, что находится на поверхности, а не под водой, потому что вокруг него ходуном ходили серебристые холмы волн. Он лежал на груде полуживой рыбы, а перед ним маячила чья-то широкая спина в синей шерстяной куртке.
     "Плохи дела, - подумал мальчик. - Ведь я умер, а этот, как видно, за мной присматривает".
     Он застонал. Человек обернулся, и в его курчавых черных волосах блеснули маленькие золотые серьги.
     - Ага! Тебе малость получше? - сказал он. - Лежи спокойно, а то накренишь лодку.
     Резким движением он направил дрожащий нос лодки прямо на высокую, в двадцать футов, волну, лодка взобралась на нее, а потом скатилась с другой ее стороны прямо в блестящую яму.
     Совершая этот опасный маневр, человек в синем продолжал говорить:
     - Здорово, что я наскочил на тебя, а не на пароход, верно? Как это ты свалился?
     - Мне было плохо, - сказал Гарви, - вот и свалился.
     - Не дунь я в рожок, пароход подмял бы меня. Тут, вижу, летишь ты. А? Что? Я думал, винт разнесет тебя на кусочки. Но тебя вынесло наверх, прямо к лодке, и я тебя выудил, как большую рыбу. Видно, тебе еще не суждено умереть.
     - Где я? - спросил Гарви, который вовсе не чувствовал себя здесь в безопасности.
     - Ты в рыбачьей лодке. Зовут меня Мануэль. Я со шхуны "Мы здесь" из Глостера. В Глостере я и живу. Скоро мы будем на шхуне... Что?
     Казалось, у него две пары рук, а голова отлита из чугуна: с трудом сохраняя равновесие, он то дул изо всех сил в большую раковину, заменявшую ему рожок, то посылал в туман громкий и пронзительный вопль. Гарви не помнит, сколько длился этот концерт. Он лежал на спине, с ужасом глядя на дымящиеся волны. Но вот послышался выстрел, и звук рожка, и чьи-то крики. Над лодкой навис борт какого-то судна, которое, несмотря на свои размеры, прыгало на волнах, как лодка. Несколько человек говорили одновременно.
     Его подхватили и опустили в какой-то люк, где люди в дождевиках напоили его чем-то горячим, сняли с него одежду, и он уснул.
     Когда мальчик проснулся, он ожидал услышать колокол, зовущий пассажиров парохода к завтраку, и не мог понять, почему его каюта стала такой маленькой. Повернувшись, он оглядел узкую треугольную каморку, освещенную фонарем, подвешенным к массивной квадратной балке. Совсем рядом стоял треугольный стол, а в дальнем конце кубрика за старой чугунной печкой сидел мальчик по виду одних с ним лет, с плоским, румяным лицом и блестящими серыми глазами. На нем была синяя куртка и высокие резиновые сапоги. На полу валялось несколько пар такой же обуви, старая кепка и несколько потертых шерстяных носков; черные и желтые дождевики раскачивались над койками. Каюта была битком набита разными запахами. Своеобразный густой запах дождевиков служил как бы фоном для запаха жареной рыбы, подгорелого машинного масла, краски, перца и табака. Но все это перекрывал и сливал воедино особый аромат корабля и соленой воды. Гарви с отвращением заметил, что на его койке не было простыни. Он лежал на каком-то грязном, очень неудобном матрасе. Да и ход судна был совсем не такой, как у пассажирского парохода. Оно не скользило, не катилось по волнам, а бессмысленно дергалось во все стороны, словно жеребенок на привязи. У самого уха слышался шум воды, а бимсы скрипели и стонали. От всего этого Гарви всхлипнул в отчаянии и вспомнил о матери.
     - Тебе лучше? - спросил мальчик, улыбаясь. - Хочешь кофе?
     Он налил кофе в оловянную кружку и подсластил его патокой.
     - А молока разве нет? - спросил Гарви, оглядывая каюту, словно надеялся увидеть здесь корову.
     - Нету, - сказал мальчик. - И, наверно, не будет до середины сентября. Кофе неплохой. Сам заваривал.
     Гарви молча принялся пить кофе, а мальчик протянул ему миску со свиными шкварками. Гарви с жадностью набросился на них.
     - Я высушил твою одежду. Она, наверно, немного села, - сказал мальчик. - Мы такую не носим, у нас одежда совсем другая. Ну-ка повертись немного, посмотрим, не ушибся ли ты.
     Гарви потянулся во все стороны, но никакой боли не почувствовал.
     - Вот и хорошо, - сказал мальчик с чувством. - Собирайся, пойдем на палубу. Отец потолковать с тобой хочет. Меня зовут Дэн. Я помогаю коку да делаю всякую черную работу за взрослых. У нас был еще один юнга, Отто, да за борт упал. Отто был голландец, и ему двадцать стукнуло. А как тебя угораздило свалиться в такой штиль?
     - Хорош штиль, - надулся Гарви. - Был настоящий шторм, и меня укачало. Наверно, через поручни свалился.
     - Вчера днем и ночью волны-то не было, - сказал Дэн. - И если ты это называешь штормом... - он присвистнул, - посмотрим, что ты скажешь потом. Пошевеливайся! Отец ждет.
     Как и многие балованные дети, Гарви не привык выслушивать приказания: ведь дома его всегда только просили или уговаривали что-нибудь сделать для его же пользы. Миссис Чейн жила в вечном страхе, как бы ее сын не вырос слишком покорным, и потому, наверное, довела себя до настоящего нервного истощения. Вот Гарви и не мог понять, почему он должен куда-то спешить, если кто-то хочет его видеть. Он прямо так и сказал:
     - Если твой отец хочет со мной поговорить, пусть сам сюда идет. Он должен немедленно доставить меня в Нью-Йорк. Я за это уплачу.
     Глаза Дэна широко раскрылись, когда до него дошел смысл этой отличной шутки.
     - Эй, пап, - крикнул он через люк, - он говорит, что если ты хочешь его повидать, спускайся сюда сам! Слышишь, отец?
     В ответ раздался такой бас, какого Гарви в жизни не доводилось слышать:
     - Не валяй дурака, Дэн. Пришли его ко мне.
     Дэн хихикнул и бросил Гарви его покоробившиеся спортивные туфли. В голосе с палубы было нечто такое, что заставило Гарви унять свою ярость. Он утешался тем, что по пути в Нью-Йорк еще успеет рассказать и о себе самом, и о богатстве своего отца. Это приключение навсегда сделает его героем в глазах приятелей. А пока он взобрался по отвесному трапу на палубу и, спотыкаясь о разные предметы, стал пробираться на корму. На лестнице, ведущей на шканцы, сидел небольшой человек с гладко выбритым лицом и седыми бровями. За ночь волнение прекратилось, и море стало маслянисто-гладким. По всей его глади, до самого горизонта, были разбросаны белые пятна парусов рыбачьих шхун. Между ними виднелись черные точки - плоскодонки рыбаков. Шхуна с треугольным парусом, на которой находился Гарви, слегка покачивалась на якоре. Кроме этого человека, сидевшего возле рубки - "дома", как ее здесь называли, на судне никого не было.
     - Доброе утро, вернее, добрый день. Вы почти сутки проспали, юноша, - поздоровался он с Гарви.
     - Здравствуйте, - ответил Гарви. Ему не понравилось, что его назвали "юноша", и как человек, едва избежавший смерти, он рассчитывал на большее сочувствие. Его мать сходила с ума, если ему случалось промочить ноги, а этому моряку, похоже, все безразлично.
     - Что ж, послушаем, как все случилось. Главное, что всем нам повезло. Так как вас зовут? Откуда вы - полагаем, из Нью-Йорка? Куда путь держите - полагаем, в Европу?
     Гарви назвал себя, дал название парохода и вкратце рассказал о случившемся, закончив требованием немедленно доставить его в Нью-Йорк, где его отец выложит за эту услугу любую сумму.
     - Гм, - отозвался бритый моряк, пропустив мимо ушей требование Гарви. - Хорош, нечего сказать, тот мужчина или даже юноша, которого угораздило упасть за борт такого судна, да еще при таком штиле. Если он к тому же сваливает все на морскую болезнь.
     - "Сваливает"! - воскликнул Гарви. - Уж не кажется ли вам, что я ради забавы прыгнул за борт, чтобы попасть на эту вашу грязную посудину?
     - Не могу сказать, юноша, потому что не знаю, что вы считаете забавой. Но на вашем месте я бы не стал обзывать лодку, которая благодаря провидению спасла вам жизнь. Во-первых, это неприлично; во-вторых, это обижает лично меня... А я - Диско Троп со шхуны "Мы здесь" из Глостера, что вам, видимо, невдомек.
     - Я этого не знаю и знать не хочу, - ответил Гарви. - Я благодарен за спасение и все такое прочее, но я хочу, чтобы вы поняли: чем скорее вы доставите меня в Нью-Йорк, тем больше получите.
     - Это как же так? - Лохматая бровь Тропа взлетела кверху, а в его светло-голубых глазах появилась настороженность.
     - Получите доллары и центы! - с восторгом ответил Гарви, полагая, что произвел наконец на него впечатление. - Настоящие доллары и центы. - Он сунул руку в карман и немного выпятил живот: он думал, что так выглядит солиднее. - Вы никогда в жизни не заработаете больше, чем в тот день, когда вытащили меня из воды. Я ведь единственный сын Гарви Чейна.
     - Ему здорово повезло, - сухо заметил Диско.
     - А если вы не знаете, кто такой Гарви Чейн, то вы невежда, вот и все. А теперь разворачивайте шхуну - и полный вперед.
     Гарви полагал, что большинство американцев только и говорят о деньгах его отца да завидуют ему.
     - Может, развернусь, а может, и нет. А пока распустите пояс, молодой человек. Не я ли набил вам живот?
     До Гарви донесся смешок Дэна, притворявшегося, будто он занимается чем-то возле фок-мачты. Гарви густо покраснел.
     - За это вам тоже заплатят, - сказал он. - Когда, по-вашему, мы прибудем в Нью-Йорк?
     - Мне в Нью-Йорк ни к чему. Как и в Бостон. А в Истерн-Пойнт мы придем где-нибудь в сентябре, а ваш папа - мне очень жаль, но я никогда о нем не слышал, - так он, может, и впрямь раскошелится долларов на десять. Правда, я в этом не уверен.
     - Десять долларов! Да поглядите сюда, я... - Гарви стал шарить по карманам в поисках денег. Но вынул лишь измятую пачку сигарет.
     - Странные у вас деньги, да к тому же они вредны для легких. За борт их, юноша, и поищите другие.
     - Меня обокрали! - закричал Гарви возбужденно.
     - Значит, вам придется подождать, пока ваш папочка не заплатит.
     - Сто тридцать четыре доллара... и все украли! - повторял Гарви, беспорядочно шаря по карманам. - Отдайте мои деньги!
     Суровое лицо старого Тропа приняло странное выражение.
     - На что вам, в ваши годы, сто тридцать долларов, юноша?
     - Это часть моих карманных денег... на месяц. - Гарви думал, что теперь-то он по-настоящему поразит старика, и поразил - только по-другому.
     - О, сто тридцать четыре доллара - это его деньги на расходы. И всего на один месяц! Вы, часом, не стукнулись головой о что-нибудь, когда свалились, а? Может, о пиллерс, а? А то старина Хескен с "Восточного ветра", - Троп, казалось, разговаривал сам с собой, - споткнулся у люка и здорово приложился головой о мачту. Через три недели старина Хескен стал твердить, что "Восточный ветер" - военный корабль, и он объявил войну острову Сейбл-Айленд, принадлежавшему Англии. Рыба, мол, слишком далеко выходит в море... Его упаковали в подматрасник, так что снаружи торчали только голова да ноги. Сейчас у себя дома он забавляется тряпичными куклами.
     Гарви задохнулся от ярости, а Троп продолжал успокаивающе:
     - Нам очень вас жаль... Очень жаль... Вы так молоды... Давайте не будем больше говорить о деньгах.
     - Вы-то не будете, конечно. Вы ведь их и украли.
     - Ну и ладно. Украли, если вам так угодно. А теперь о возвращении. Если бы мы могли вернуться, а мы вернуться не можем, вам в таком состоянии нельзя показываться дома. К тому же мы пришли сюда, чтобы заработать себе на хлеб. Что до денег, так у нас в месяц и полсотни долларов не бывает. Если нам повезет, то где-нибудь в середине сентября мы пришвартуемся к берегу.
     - Но... сейчас же только май! И я не могу бездельничать только потому, что вам хочется наловить рыбы. Слышите?
     - Вполне справедливо, вполне. А вас и не просят бездельничать. Здесь полно работы, особенно с тех пор, как Отто упал за борт. Это случилось во время шторма, и он не удержался на ногах. Во всяком случае, мы его больше не видели. А вы появились прямо с неба, будто вас само провидение направило. Здесь, скажу я вам, найдется, чем заняться. Ну так как?
     - Ну и достанется вам и вашей банде, как только мы причалим, - отозвался Гарви, бормоча какие-то угрозы о "пиратстве". А Троп в ответ на это лишь криво усмехнулся.
     - Только не надо болтать. Я б этого не делал. На борту "Мы здесь" много болтать не положено. Будьте внимательны и делайте все, что скажет вам Дэн, и тому подобное. Я кладу вам - хоть вы этого не стоите - десять с половиной в месяц; значит, тридцать долларов в конце плавания. От работы у вас немного в голове прояснится, а потом вы расскажете нам и о папе, и о маме, и о своих деньгах.
     - Она на пароходе, - сказал Гарви, и его глаза наполнились слезами. - Немедленно отвезите меня в Нью-Йорк!
     - Несчастная женщина, несчастная женщина! Но когда вы вернетесь, она все это забудет. Нас на борту восемь человек, и если б нам пришлось вернуться - значит, пройти больше тысячи миль, - мы бы потеряли весь сезон. Команда будет против, даже если бы я и согласился.
     - Но отец возместит вам убытки!
     - Может быть. Даже не сомневаюсь в этом, - ответил Троп, - но наш летний улов прокормит восемь человек. Да и вам работа на судне пойдет на пользу. Так что идите-ка и помогите Дэну. Значит, десять с половиной долларов в месяц и, конечно, доля от улова наравне с остальными.
     - Это значит, я должен мыть за всеми посуду и убирать?
     - И не только. Да не повышайте голос, юноша.
     - Не хочу! Мой отец заплатит вам в десять раз больше, чем стоит эта грязная посудина, - Гарви топнул ногой по палубе, - только отвезите меня в Нью-Йорк... И... и... вы у меня и так взяли сто тридцать монет.
     - Что-о? - Железное лицо Тропа потемнело.
     - А то, что вам отлично известно. И вы еще хотите, чтобы я до самой осени гнул на вас спину? - Гарви был очень горд своим красноречием. - Нет - вот мое слово! Слышите?
     Троп некоторое время с пристальным вниманием рассматривал кончик грот-мачты, а Гарви в ярости вертелся вокруг него.
     - Цыц, - произнес он наконец. - Я соображаю, что беру на себя. Надо принять решение.
     Дэн подкрался к Гарви и тронул его за локоть.
     - Не надоедай больше отцу, - тихо попросил он. - Ты уже два или три раза обозвал его вором, а он такого никому не простит.
     - Отстань! - Взвизгнул Гарви, не обращая внимания на совет.
     Троп все размышлял.
     - Не по-соседски получается, - сказал он наконец, переводя взгляд на Гарви. - Я вас не виню нисколечко, юноша. И вы не будете на меня в обиде, когда из вас выйдет злость. Поймите, что я вам сказал. Десять с половиной долларов второму юнге на шхуне и часть улова - за науку и за укрепление здоровья. Да или нет?
     - Нет! - ответил Гарви. - Отправьте меня в Нью-Йорк, или я сделаю так...
     Он не совсем хорошо помнит, как он растянулся на палубе и почему у него из носа шла кровь. Троп спокойно смотрел на него сверху вниз.
     - Дэн, - обратился он к сыну, - сначала я плохо подумал об этом юноше, потому что сделал поспешные выводы. Никогда не делай поспешные выводы, Дэн, иначе ошибешься. Сейчас мне его жаль. У него голова явно не в порядке. Не его вина, что он обзывал меня и всякую другую чушь нес и что за борт прыгнул, в чем я почти уверен. Будь с ним помягче, Дэн, иначе получишь больше, чем он. Эти кровопускания прочищают мозги.
     Троп с важным видом спустился в каюту, где находилась его койка и койки других членов экипажа. А Дэн остался утешать незадачливого наследника тридцати миллионов.
     Глава II
     - Я предупреждал тебя, - сказал Дэн. На потемневшую, промасленную обшивку палубы дождем падали тяжелые брызги. - Отец ничего не делает сгоряча, и ты получил по заслугам. Тьфу, да не расстраивайся ты так...
     Плечи Гарви сотрясались от рыданий.
     - Я тебя понимаю. Меня отец тоже однажды так уложил. Это случилось, когда я в первый раз вышел на промысел. Сейчас тебе больно и грустно, я-то знаю.
     - Правда, - простонал Гарви. - Он или спятил, или напился, а я... я ничего не могу поделать.
     - Не говори так об отце, - прошептал Дэн. - Он в рот не берет спиртного и... ну, в общем, он сказал, что спятил ты. С какой стати ты обозвал его вором? Он мой отец.
     Гарви сел, утер нос и рассказал о пропавшей пачке денег.
     - Я не сумасшедший, - закончил он свой рассказ. - Только... Твой отец в жизни не видел долларовой бумажки больше пяти долларов, а мой папа может раз в неделю покупать по такой шхуне, как ваша, и не поморщится.
     - А знаешь, сколько стоит "Мы здесь"? У твоего папаши, наверно, куча денег. Где он их взял?
     - В шахтах, где добывают золото, и в других местах на Западе.
     - Я об этом читал. Значит, на Западе? У него тоже есть пистоль и он ездит верхом, как в цирке? Это называется Дикий Запад, и я слышал, будто у них шпоры и уздечка из сплошного серебра.
     - Вот дурак! - невольно рассмеялся Гарви. - Моему отцу лошади не нужны. Он ездит в вагоне.
     - В чем?
     - В вагоне. Собственном, конечно. Ты хоть раз видел салон-вагон?
     - Да, у Слэтина Бимена, - сказал он осторожно. - Я видел его в Бостоне, когда три негра начищали его до блеска. - Но Слэтин Бимен, он же владелец почти всех железных дорог в Лонг-Айленде. Говорят, он скупил почти половину Нью-Гэмпшира и огородил его и напустил туда львов, и тигров, и медведей, и буйволов, и крокодилов, и всякого другого зверья. Но Слэтин Бимен - миллионер. Его вагон я видел. Ну?
     - Ну, а моего папу называют мультимиллионером, и у него два собственных вагона. Один назвали, как меня - "Гарви", а другой, как маму - "Констанс".
     - Постой, - сказал Дэн. - Отец не разрешает мне давать клятвы, но тебе, наверно, можно. Поклянись: "Умереть мне на месте, если я вру".
     - Конечно, - сказал Гарви.
     - Так не пойдет. Скажи: "Умереть мне на месте, если я вру".
     - Умереть мне на месте, - сказал Гарви, - если хоть одно слово из того, что я сказал, - неправда.
     - И сто тридцать четыре доллара тоже? - спросил Дэн. - Я слышал, что ты говорил отцу.
     Гарви густо покраснел. Дэн был по-своему толковым парнем, и за эти десять минут он убедился, что Гарви ему не лгал, почти не лгал. К тому же он произнес самую страшную для мальчика клятву, и вот сидит перед ним живой и невредимый с покрасневшим носом и рассказывает о всяких чудесах.
     - Ух ты! - воскликнул изумленный Дэн, когда Гарви закончил перечислять всякие штучки, которыми набит вагон, названный в его честь. На его скуластом лице расплылась озорная, восторженная улыбка. - Я верю тебе, Гарви. А отец на сей раз ошибся.
     - Это уж точно, - заметил Гарви, подумывая о том, как бы ему отомстить.
     - Ну и взбесится же он! Страсть как не любит ошибаться. - Он лег на спину и хлопнул себя по бедрам. - Только смотри, Гарви, не выдай меня.
     - Я не хочу, чтобы меня снова поколотили, но я с ним рассчитаюсь.
     - Еще никому не удавалось рассчитаться с отцом. А тебе он еще задаст трепку. Чем больше он ошибся, тем хуже для тебя. Но эти золотые шахты и пистоли...
     - Я ничего не говорил о пистолетах, - прервал его Гарви: ведь он дал клятву.
     - Верно, не говорил. Значит, два собственных вагона, один назван, как ты, а другой - как она; двести долларов в месяц на расходы - и ты получил по носу за то, что не хочешь работать за десять с половиной долларов в месяц! Ну и улов у нас нынче! - И он залился беззвучным смехом.
     - Значит, я прав? - спросил Гарви, так как ему показалось, что Дэн на его стороне.
     - Ты неправ. Ты совсем по-настоящему неправ! Ты лучше держись ко мне поближе и не отставай, не то снова получишь, да и мне перепадет за то, что я - за тебя. Отец всегда выдает мне двойную порцию, потому что я его сын, и он терпеть не может поблажек. Ты, наверно, страсть как злишься на него. На меня тоже, бывало, находило такое. Но отец - самый справедливый человек на свете. Все рыбаки это знают.
     - И это, по-твоему, справедливо? Да? - указал Гарви на свой распухший нос.
     - Это ерунда. Из тебя выйдет сухопутная кровь. Это для твоей же пользы. Только послушай, я не хочу иметь дела с человеком, который считает меня, или отца, или кого другого на борту "Мы здесь" вором. Мы не из таких, кто бьет баклуши на пристани, ничего с ними общего. Мы - рыбаки и ходим вместе в море больше шести лет. Крепко-накрепко запомни это! Я говорил, что отец не разрешает мне божиться. Он говорит, что это богохульство, и лупцует меня. Но если бы я мог поклясться, как ты про своего папашу, я бы поклялся насчет твоих пропавших долларов. Не знаю, что у тебя было в карманах, я в них не рылся, когда сушил твою одежду. Но, поверь, ни я, ни мой отец - а с тех пор как тебя вытащили, только мы с ним и толковали с тобой - ничегошеньки не знаем о твоих деньгах. Вот и все, что я хотел сказать. Ну как?
     Кровопускание определенно прочистило Гарви мозги. А может, это пустынное море так подействовало на него. Во всяком случае, он смущенно сказал:
     - Ну ладно. Похоже, что я оказался не слишком благодарным за спасение, Дэн.
     - Ты был расстроен и вел себя глупо, - ответил Дэн. - Но, кроме нас с отцом, никто этого не видел. Кок не в счет.
     - Как это я не подумал, что деньги могли потеряться, - пробормотал Гарви как бы про себя, - а стал называть всех подряд ворами... Где твой отец?
     - В рубке. Что тебе теперь от него надо?
     - Увидишь, - сказал Гарви, встал и пошел, пошатываясь, к ступеням рубки, окрашенной изнутри в желто-шоколадный цвет.
     Недалеко от штурвала, над которым висели судовые часы, сидел Троп, держа в руках блокнот и огромный черный карандаш, который он время от времени усердно слюнявил.
     - Я не совсем хорошо себя вел, - сказал Гарви, удивляясь собственной робости.
     - Что еще стряслось? - спросил шкипер. - Стакнулся с Дэном?
     - Нет, я насчет вас.
     - Ну, слушаю.
     - Так вот, я... я хочу взять свои слова обратно, - быстро проговорил Гарви. - Тех, кто спасает тебя от смерти... - Он проглотил слюну.
     - А? Если так пойдет дальше, из вас получится человек.
     - ...нельзя обзывать по-всякому, - закончил Гарви.
     - Правильно говорите, правильно. - Троп сдержанно улыбнулся.
     - Вот я и пришел извиниться.
     Троп медленно и тяжело поднялся с рундука, на котором сидел, и протянул ему ладонь в одиннадцать дюймов шириной.
     - Я полагал, что вам это очень пойдет на пользу, и вижу, что не ошибся. - С палубы донесся приглушенный смешок. - Я очень редко ошибаюсь в людях. - Огромная ладонь поглотила руку Гарви почти до локтя. - Мы малость поработаем над вами, прежде чем расстанемся, юноша. И я не держу против вас зла - что было, то прошло. Не ваша в том вина. Ну, а сейчас - за дело, и не обижайся.

/ Полные произведения / Киплинг Р. / Отважные мореплаватели