• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Верн Ж. / Вокруг света за восемьдесят дней

Вокруг света за восемьдесят дней [13/13]

Скачать полное произведение

    - Хороший удар, черт возьми! - воскликнул Паспарту и как истый француз позволил себе зло пошутить: - Вот прекрасный урок английского бокса!
     Сбитый с ног, Фикс не произнес ни слова. Он получил лишь то, что заслужил. Мистер Фогг, миссис Ауда и Паспарту немедленно покинули таможню. Они вскочили в карету и через несколько минут были уже на вокзале.
     Филеас Фогг немедленно осведомился об экспрессе на Лондон... Было сорок минут третьего... Экспресс на Лондон отошел тридцать пять минут назад.
     Тогда Филеас Фогг заказал специальный поезд.
     На станции было несколько паровозов большой мощности, стоявших под парами, но по условиям железнодорожного движения экстренный поезд не мог отойти раньше трех часов дня.
     Ровно в три часа Филеас Фогг, сказав несколько слов машинисту относительно премии, помчался, в обществе молодой женщины и своего верного слуги, по направлению к Лондону.
     Надо было пройти за пять с половиной часов расстояние между Ливерпулем и Лондоном; это было бы вполне осуществимо, если бы путь оказался свободен на всем протяжении. Но по дороге происходили вынужденные задержки, и когда наш джентльмен прибыл на лондонский вокзал, все часы Лондона показывали девять часов без десяти минут.
     Филеас Фогг совершил путешествие вокруг света, но прибыл в Лондон на пять минут позже назначенного срока!..
     Он проиграл.
     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ,
     в которой Паспарту не заставляет повторять два
     раза приказание, отданное ему мистером Фоггом
     На другой день обитатели улицы Сэвиль-роу очень бы удивились, если бы им сказали, что Филеас Фогг вернулся в свой дом. Двери и окна были закрыты. Снаружи также не было заметно каких-нибудь изменений.
     Действительно, покинув вокзал, Филеас Фогг приказал Паспарту закупить провизии и отправился домой.
     Наш джентльмен перенес с обычным бесстрастием обрушившийся на него удар. Разорен! И по вине этого болвана - полицейского инспектора! Пройти уверенным шагом все расстояние, преодолеть на пути тысячу препятствий, не испугаться тысячи опасностей, найти даже время совершить по дороге несколько добрых дел - и вдруг у самой цели отступить перед грубой силой, которую нельзя было предвидеть и преодолеть, - это было действительно ужасно! От внушительной суммы, которую он захватил с собой при отъезде, оставались лишь жалкие остатки. Все его состояние заключалось теперь в двадцати тысячах фунтов стерлингов, находившихся в банкирском доме братьев Бэринг, но эти деньги он должен был уплатить своим коллегам по Реформ-клубу. После стольких расходов он не разбогател бы даже в том случае, если бы выиграл пари, да вряд ли он и рассчитывал разбогатеть, ибо принадлежал к числу людей, что держат пари лишь ради чести; но это проигранное пари совершенно разоряло его. Так или иначе, решение его было принято. Наш джентльмен знал, что ему остается делать.
     Одна из комнат дома на Сэвиль-роу была предоставлена в распоряжение миссис Ауды. Молодая женщина была в отчаянии. По некоторым словам мистера Фогга она поняла, что он обдумывает какой-то зловещий план.
     Всем известно, до каких плачевных результатов доходят иногда одержимые навязчивой идеей англичане-мономаны. Поэтому Паспарту, не подавая виду, зорко следил за своим господином.
     Но прежде всего честный малый поднялся в свою комнату и потушил газовый рожок, который горел восемьдесят дней. В ящике для писем он нашел счет газовой компании и счел более чем своевременным прекратить этот расход, который касался его лично.
     Ночь прошла. Мистер Фогг лег спать, но заснул ли он? Что касается миссис Ауды, то она ни на мгновение не смыкала глаз. Паспарту, как верный пес, всю ночь бодрствовал у двери хозяина.
     На следующее утро мистер Фогг позвал его и коротко приказал заняться приготовлением завтрака для миссис Ауды. Сам он ограничится чашкой чая и поджаренным хлебом. Пусть миссис Ауда извинит его за то, что он не выйдет к завтраку и к обеду, ибо он намерен заняться приведением в порядок своих дел. Вечером же он просит ее уделить ему несколько минут для разговора.
     Паспарту оставалось только выполнять указанное ему расписание дня. Но он смотрел на своего, как всегда, невозмутимого господина и не мог решиться выйти из комнаты. На сердце у него было тяжело. Его терзали угрызения совести, ибо он больше, чем когда-либо, обвинял себя в случившейся непоправимой беде. Да, если бы он предупредил мистера Фогга, если бы он раскрыл планы Фикса, мистер Фогг, конечно, не потащил бы за собой сыщика в Ливерпуль и тогда...
     Паспарту не мог больше сдержаться...
     - Сударь, господин Фогг, прокляните меня! - вскричал он. - Это моя вина, что...
     - Я никого не обвиняю, - самым спокойным тоном ответил мистер Фогг. - Ступайте!
     Паспарту вышел из комнаты и отправился к молодой женщине, чтобы сообщить ей о намерениях своего господина.
     - Сударыня, - сказал он, - сам я ничего не могу сделать! Я не имею никакого влияния на господина Фогга. Может быть, вы...
     - А какое же я могу иметь влияние! - отвечала миссис Ауда. - Мистер Фогг не из тех людей, что поддаются влиянию! Он никогда не понимал чувства моей беспредельной к нему благодарности! Заглянул ли он хоть раз в мое сердце?.. Друг мой, его нельзя покидать ни на мгновение. Вы говорите, что он выразил желание побеседовать со мною сегодня вечером?
     - Да, сударыня. Как видно, он намерен позаботиться о вашей будущей жизни в Англии.
     - Подождем, - сказала молодая женщина и задумалась.
     Так что в это воскресенье дом на Сэвиль-роу казался необитаемым; в первый раз за все свое пребывание в этом доме Филеас Фогг не отправился в клуб, когда на башне парламента пробило половину двенадцатого.
     И зачем бы наш джентльмен пошел в Реформ-клуб? Там его уже больше никто не ждал. Раз он не появился в клубе вчера в роковую субботу, 21 декабря, в восемь часов сорок пять минут вечера, пари его было проиграно. Ему даже не надо было идти к своему банкиру, чтобы взять у него для расплаты двадцать тысяч фунтов стерлингов. В руках его противников находился подписанный им чек, и достаточно было предъявить его, чтобы деньги Филеаса Фогга были переведены на их счет.
     Итак, мистеру Фоггу незачем было выходить из дому, и он не вышел. Он остался у себя в комнате и занялся приведением в порядок своих дел. Паспарту все время бегал вверх и вниз по лестнице дома на Сэвиль-роу. Часы для бедного малого тянулись бесконечно долго. Он подслушивал у дверей своего господина и не считал, что поступает нескромно! Он смотрел в замочную скважину и воображал, что имеет на это право! Паспарту каждую минуту ждал катастрофы. Иногда он вспоминал о Фиксе, но его мнение о сыщике резко изменилось. Он больше не обвинял полицейского инспектора. Фикс ошибся относительно мистера Фогга, как и многие другие, но, выслеживая и арестовывая его, считал, что выполняет свой долг, в то время как он. Паспарту... Эта мысль угнетала его, и он считал себя последним негодяем...
     Когда Паспарту становилось невмочь оставаться одному, он стучался к миссис Ауде, входил к ней в комнату, молча садился в угол и смотрел на молодую женщину, по-прежнему погруженную в задумчивость.
     Около половины восьмого вечера мистер Фогг осведомился у миссис Ауды, может ли она принять его, и вскоре они остались вдвоем в ее комнате.
     Филеас Фогг взял стул и сел у камина против молодой женщины. На его лице ничего нельзя было прочесть. Мистер Фогг после возвращения остался таким же, каким был до отъезда.
     Они просидели молча минут пять. Потом он поднял глаза на миссис Ауду и сказал:
     - Сударыня, простите ли вы мне, что я привез вас в Англию?
     - Прощу ли? Мистер Фогг, я... - пролепетала молодая женщина, сердце которой сильно билось.
     - Позвольте мне кончить, - продолжал мистер Фогг. - Когда я решил увезти вас из страны, ставшей для вас столь опасной, я был богат и рассчитывал предоставить в ваше распоряжение часть своего состояния. Вы жили бы тогда свободно и счастливо. Теперь же я разорен.
     - Я это знаю, мистер Фогг, - отвечала молодая женщина, - и в свою очередь спрашиваю у вас: - Простите ли вы мне, что я последовала за вами и - кто знает? - быть может, этим способствовала вашему разорению?
     - Сударыня, вы не могли оставаться в Индии, и ваша безопасность требовала, чтобы вы уехали настолько далеко от этих фанатиков, чтобы они не могли схватить вас.
     - Итак, мистер Фогг, - продолжала миссис Ауда, - мало того, что вы спасли меня от ужасной смерти, вы еще считали себя обязанным обеспечить мое существование на чужбине?
     - Да, сударыня, - ответил мистер Фогг, - но обстоятельства обернулись против меня. Все же я прошу вас позволить мне предоставить в ваше распоряжение то немногое, что у меня осталось.
     - Но, мистер Фогг, что же будет с вами? - спросила миссис Ауда.
     - Мне, сударыня, - ответил холодно джентльмен, - ничего не надо.
     - Но как вы представляете себе ваше будущее?
     - Так, как должно, - ответил мистер Фогг.
     - Во всяком случае, - продолжала миссис Ауда, - такой человек, как вы, не может впасть в нужду. Ваши друзья...
     - У меня нет друзей, сударыня.
     - Ваши родные...
     - У меня нет родных.
     - Если так, я вас очень жалею, мистер Фогг, ибо одиночество - очень печальная вещь! Как! Неужели нет никого, с кем бы вы могли поделиться своим горем! Говорят, однако, что вдвоем и бедность не так страшна!
     - Да, сударыня, говорят.
     - Мистер Фогг, - сказала молодая женщина, поднимаясь и протягивая ему руку, - хотите приобрести сразу и родственницу и друга? Хотите, чтобы я стала вашей женой?
     При этих словах мистер Фогг в свою очередь встал с места. Какой-то непривычный свет блеснул в его глазах, губы его как будто слегка дрогнули. Миссис Ауда пристально смотрела на него. Искренность, прямота, твердость и нежность благородной женщины, которая решается на все, чтобы спасти того, кому она всем обязана, сначала удивили, затем глубоко тронули его. На мгновение он закрыл глаза, словно избегая ее взгляда и боясь, что он проникнет дальше, чем следует... Потом он вновь открыл их.
     - Я люблю вас! - просто сказал он. - Клянусь вам всем святым на свете: я люблю вас и я весь ваш.
     - Ах! - воскликнула миссис Ауда, прижимая руку к сердцу.
     Мистер Фогг позвонил Паспарту. Тот тотчас явился. Филеас Фогг продолжал держать в своей руке руку миссис Ауды. Паспарту понял все, и его широкое лицо засияло, как тропическое солнце в зените.
     Мистер Фогг спросил его, не поздно ли еще уведомить преподобного Сэмюэля Уильсона из прихода Мэри-ле-Бон.
     Паспарту улыбнулся счастливой улыбкой.
     - Никогда не поздно, - сказал он.
     Было пять минут девятого.
     - Значит, завтра, в понедельник! - прибавил Паспарту.
     - Завтра в понедельник? - спросил мистер Фогг, глядя на молодую женщину.
     - Завтра, в понедельник! - ответила миссис Ауда.
     Паспарту выбежал из комнаты.
     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ,
     в которой Филеас Фогг вновь становится ценностью на бирже
     Теперь настало время сказать, какой переворот произошел в общественном мнении Соединенного королевства, когда разнеслась весть об аресте настоящего вора, некоего Джемса Стрэнда, который был задержан в Эдинбурге 17 декабря.
     За три дня до этого Филеас Фогг считался преступником, которого настойчиво преследует полиция, теперь же это был честнейший джентльмен, совершающий с математической точностью свое эксцентрическое путешествие вокруг света.
     Какой шум и гам поднялся в газетах! Все пари, которые держались за или против мистера Фогга и были уже забыты, вновь воскресли, как по волшебству. Все прежние сделки снова стали действительными. Новые заключались с удвоенной энергией. Имя Филеаса Фогга опять стало котироваться на бирже.
     Пять коллег нашего джентльмена по Реформ-клубу провели эти последние три дня в некотором беспокойстве. Этот Филеас Фогг, о котором они и думать позабыли, вновь появился на свет! Где он теперь?! 17 декабря - в день, когда был арестован Джемс Стрэнд, - минуло семьдесят шесть дней со времени отъезда Филеаса Фогга из Лондона, а от него не было никаких известий! Потерпел ли он неудачу? Отказался ли от борьбы, или все еще движется по избранному им маршруту? Появится ли он в субботу, 21 декабря, ровно в восемь часов сорок пять минут вечера, как воплощение точности, на пороге салона Реформ-клуба?
     Невозможно описать то волнение, в котором находилось эти три дня английское общество. В Америку, в Азию полетели депеши с запросами о Филеасе Фогге! Утром и вечером ходили смотреть дом на Сэвиль-роу... Ничего. Сама полиция не знала, что случилось с сыщиком Фиксом, который так неудачно бросился по ложному следу. Все это не мешало людям вновь заключать все более и более крупные пари, спорить на все более крупные суммы. Филеас Фогг, как скаковая лошадь, делал последний поворот. Против него ставили уже не по сто, а по двадцати, по десяти, по пяти против одного, а старый паралитик лорд Олбермейль держал за него пари на равных условиях.
     Итак, в субботу вечером на Пэл-Мэл и на прилегающих улицах толпилось много народу. Целая толпа маклеров все время стояла около здания Реформ-клуба. Движение было затруднено. Всюду спорили, кричали, объявляли курс "Филеаса Фогга", точно так же как объявляют курс английских ценностей на бирже. Полисмены с трудом сдерживали толпу, и, по мере того как обусловленный час возвращения Филеаса Фогга приближался, общее волнение принимало необычайные размеры.
     В этот вечер все пятеро партнеров нашего джентльмена собрались задолго до девяти часов вечера в большом салоне Реформ-клуба. Оба банкира - Джон Сэлливан и Сэмюэль Фаллентин, инженер Эндрю Стюарт, Готье Ральф, один из администраторов Английского банка, и пивовар Томас Флэнаган - все ждали с явным беспокойством.
     В то мгновение, когда стенные часы показывали двадцать пять минут девятого, Эндрю Стюарт поднялся и сказал:
     - Господа, через двадцать минут истечет срок, назначенный нами и мистером Фоггом.
     - В котором часу пришел последний поезд из Ливерпуля? - спросил Томас Флэнаган.
     - В семь часов двадцать три минуты, - отвечал Готье Ральф, - а следующий приходит только в десять минут первого ночи.
     - Итак, господа, - продолжал Эндрю Стюарт, - если бы Филеас Фогг приехал этим поездом, то он был бы уже здесь. Мы можем считать пари выигранным.
     - Подождем. Не будем судить раньше времени, - возразил Сэмюэль Фаллентин. - Вы ведь знаете, что наш коллега - исключительный оригинал. Его точность во всем общеизвестна. Он никогда не приходит ни слишком поздно, ни слишком рано, и я не удивлюсь, если он появится здесь в последнюю минуту.
     - А я, - заметил как всегда нервный Эндрю Стюарт, - даже если увижу его, то не поверю.
     - В самом деле, - сказал Томас Флэнаган, - проект Филеаса Фогга был безрассудным. Какова бы ни была его точность, он все же не мог избежать неминуемых в таком длинном путешествии задержек, а задержка лишь на два или на три дня должна была окончательно погубить все дело.
     - Заметьте, кстати, что мы не имели никаких известий от мистера Фогга, - добавил Джон Сэлливан, - а между тем во многих пунктах его маршрута имеется телеграф.
     - Он проиграл, господа, - воскликнул Эндрю Стюарт, - он сто раз проиграл! Вы знаете, между прочим, что "Китай" - единственный пакетбот, на который он мог сесть в Нью-Йорке, чтобы попасть вовремя в Ливерпуль, - прибыл вчера. Вот список его пассажиров, помещенный в "Шиппинг-газет"; имени Филеаса Фогга там нет. При самых благоприятных условиях наш коллега находится теперь всего лишь в Америке! Я, полагаю, что он опоздает по крайней мере на двадцать дней против назначенного срока. И пять тысяч фунтов старого лорда Олбермейля пойдут прахом.
     - Это очевидно, - согласился Готье Ральф, - завтра нам останется лишь предъявить братьям Бэринг чек мистера Фогга.
     В это мгновение стенные часы в салоне показывали восемь часов сорок минут.
     - Еще пять минут, - сказал Эндрю Стюарт.
     Пять членов Реформ-клуба переглянулись. По всей вероятности, сердца их забились быстрее, ибо даже для хороших игроков ставка была весьма крупной! Но они не хотели выказывать своего волнения и по предложению Сэмюэля Фаллентина уселись за карточный стол.
     - Я не отдал бы своей доли пари даже в том случае, если бы за четыре тысячи фунтов мне предложили три тысячи девятьсот девяносто девять, - заметил, садясь, Эндрю Стюарт.
     Стрелка часов показывала восемь часов сорок две минуты.
     Игроки взяли карты, но каждое мгновение их взгляд устремлялся на часы. Можно смело утверждать, что, как ни велика была их уверенность в выигрыше, никогда минуты не тянулись для них так долго!..
     - Восемь часов сорок три минуты, - сказал Томас Флэнаган, снимая колоду, предложенную ему Готье Ральфом.
     Наступило минутное молчание. В обширном салоне было тихо, но с улицы доносился гул толпы, из которого иногда выделялись резкие выкрики. Маятник стенных часов отбивал секунды с математической точностью. Каждый игрок мог сосчитать его удары, отчетливо раздававшиеся в ушах.
     - Восемь часов сорок четыре минуты! - сказал Джон Сэлливан голосом, в котором слышалось невольное волнение.
     Еще одна минута - и пари будет выиграно. Эндрю Стюарт и его партнеры больше не играли. Они бросили карты на стол! Они считали секунды.
     На сороковой секунде - ничего! На пятидесятой - все еще ничего!
     На пятьдесят пятой секунде с улицы донесся шум, походивший на раскаты грома, послышались аплодисменты, крики "ура" и даже проклятия, - все это слилось в общий несмолкаемый гул.
     Игроки поднялись со своих мест.
     На пятьдесят седьмой секунде дверь салона отворилась, и маятник часов не успел еще качнуться в шестидесятый раз, как на пороге показался Филеас Фогг в сопровождении обезумевшей толпы, которая насильно ворвалась за ним в клуб.
     - Вот и я, господа, - произнес он спокойным голосом.
     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ,
     в которой доказывается, что, совершив кругосветное путешествие,
     Филеас Фогг не выиграл ничего, кроме счастья
     Да! Это был Филеас Фогг собственной персоной.
     Читатель помнит, что в восемь часов пять минут вечера, приблизительно через сутки после прибытия наших путешественников в Лондон, Паспарту было поручено его господином уведомить преподобного Сэмюэля Уильсона о некоем браке, который должен был совершиться на следующий день.
     Паспарту с восторгом отправился выполнять это поручение. Он быстро зашагал к дому преподобного Сэмюэля Уильсона, но не застал его. Разумеется, Паспарту остался подождать его и прождал добрых минут двадцать.
     Словом, в восемь часов тридцать пять минут он вышел из дома преподобного отца. Но в каком виде! Растрепанный, без шляпы, он бежал, бежал так, как еще ни один человек не бежал по улице: он мчался по тротуару, словно смерч, опрокидывая по пути прохожих.
     Через три минуты он был уже дома на Сэвиль-роу и, задыхаясь, ворвался в комнату мистера Фогга.
     Он не мог вымолвить ни слова.
     - Что случилось? - спросил мистер Фогг.
     - Сударь... - пробормотал Паспарту, - брак... невозможен...
     - Невозможен?
     - Да... завтра невозможен.
     - Почему?
     - Потому что завтра... воскресенье.
     - Понедельник, - возразил мистер Фогг.
     - Нет... сегодня... суббота...
     - Суббота? Быть не может!
     - Да, да, да! - закричал Паспарту. - Вы ошиблись на день! Мы приехали на двадцать четыре часа раньше... Но теперь остается только десять минут!..
     Паспарту схватил своего господина за воротник и с силой потащил за собой.
     Не успев ничего сообразить, Филеас Фогг, увлекаемый своим слугою, очутился на улице, вскочил в кэб, обещал сто фунтов кучеру и, раздавив по дороге двух собак и зацепив пять карет, прибыл в Реформ-клуб.
     Стенные часы показывали восемь часов сорок пять минут, когда он появился в большом салоне...
     Филеас Фогг совершил путешествие вокруг света в восемьдесят дней!
     Филеас Фогг выиграл пари в двадцать тысяч фунтов стерлингов!..
     Но как же столь точный, столь аккуратный человек мог ошибиться на целые сутки? Как он мог думать, что прибыл в Лондон в субботу, 21 декабря, когда на самом деле он приехал в пятницу, 20 декабря, - всего лишь через семьдесят девять дней после своего отъезда?
     Вот причина этой ошибки. Она очень проста.
     Филеас Фогг, сам того не подозревая, выиграл целые сутки по сравнению со своими записями, ибо, совершая свое путешествие вокруг света, он двигался на _восток_, и, напротив, он потерял бы целые сутки, если бы двигался в противоположном направлении, то есть на _запад_.
     Действительно, продвигаясь на восток, Филеас Фогг шел навстречу солнцу, и, следовательно, дни для него столько раз уменьшались на четыре минуты, сколько градусов он проезжал в этом направлении. Так как окружность земного шара делится на триста шестьдесят градусов, то эти триста шестьдесят градусов, умноженные на четыре минуты, дают ровно двадцать четыре часа, то есть сутки, которые и выиграл Филеас Фогг. Иначе говоря, в то время как Филеас Фогг, двигаясь на восток, видел _восемьдесят раз_ прохождение солнца через меридиан, его коллеги, оставшиеся в Лондоне, видели только _семьдесят девять_ таких прохождений. Вот почему именно в этот день - в субботу, а не в воскресенье, как полагал Филеас Фогг, - они ожидали его в салоне Реформ-клуба.
     Если бы знаменитые часы Паспарту, которые неизменно показывали лондонское время, помимо часов и минут, показывали бы еще и дни, то они отметили бы это обстоятельство.
     Итак, Филеас Фогг выиграл двадцать тысяч фунтов стерлингов. Однако, так как он издержал в пути около девятнадцати тысяч, то денежный результат пари был незначителен. Но, как уже было сказано, наш чудак не искал денег, он принял условия этого пари, как принимают условия состязания. Он даже разделил оставшуюся тысячу фунтов между честным Паспарту и злосчастным Фиксом, на которого не был способен сердиться. Однако из денег, предназначенных Паспарту, он все же порядка ради удержал стоимость газа, горевшего по вине француза тысячу девятьсот двадцать часов.
     В тот же вечер мистер Фогг, как всегда, спокойный и бесстрастный, обратился к миссис Ауде:
     - Вы по-прежнему согласны на наш брак, сударыня?
     - Мистер Фогг, - отвечала миссис Ауда, - мне кажется, это я должна задать вам такой вопрос. Вы были разорены, теперь вы вновь богаты...
     - Простите, сударыня, это состояние принадлежит вам. Если бы вам не пришла мысль об этом браке, мой слуга не пошел бы к преподобному Сэмюэлю Уильсону, я не был бы предупрежден о своей ошибке и...
     - Дорогой мистер Фогг... - сказала молодая женщина.
     - Дорогая Ауда... - ответил Филеас Фогг.
     Само собой разумеется, что свадьба состоялась сорок восемь часов спустя. Паспарту, гордый, разодетый и сияющий, был свидетелем со стороны невесты. Разве, спасши ее, он не заслужил этим подобной чести?
     На другой день, на рассвете, Паспарту громко постучал в дверь своего господина.
     Дверь отворилась, и бесстрастный джентльмен появился на пороге.
     - Что случилось, Паспарту? - спросил он.
     - Что случилось? Сударь, я только сейчас сообразил...
     - Что именно?
     - Что мы могли бы совершить путешествие вокруг света всего лишь за семьдесят восемь дней.
     - Несомненно, - ответил мистер Фогг, - не проезжая через Индию. Но если бы я не попал в Индию, я не спас бы миссис Ауду, она не стала бы моей женой и...
     И мистер Фогг преспокойно закрыл дверь.
     Итак, Филеас Фогг выиграл пари. Он в восемьдесят дней объехал вокруг света! Он использовал для этого все средства передвижения: пакетботы, железные дороги, коляски, яхты, торговые суда, сани и даже слона. Эксцентричный джентльмен выказал во время этого путешествия изумительную точность и хладнокровие. Ну, а дальше? Что он выиграл в результате своей поездки? Что привез он с собой?
     Ничего, скажут некоторые? Да, ничего, если не считать очаровательной жены, которая - как это ни покажется невероятным - сделала его самым счастливым человеком в мире!
     А разве для одного этого не стоит объехать вокруг света?
     1872 г.

/ Полные произведения / Верн Ж. / Вокруг света за восемьдесят дней