• Сочинения
  
• Краткие содержания
  
• Полные произведения
  
• Характеристики
  
• Биографии
  
• Критика
  
• ГДЗ
  

/ Полные произведения / Ломоносов М.В. / Избранные стихотворения

Избранные стихотворения [3/5]

Скачать полное произведение

    И у Аколаста он слыл всегда скотина.
     Аколаст, злобствуя, всем уши раскричал,
     Картавил, шепелял, качался и мигал,
     Сотиновых стихов рассказывая скверность,
     А ныне объявил любовь ему и верность,
     Дабы Пробиновых хвалу унизить од,
     Которы вознося российский чтит народ.
     Чего не можешь ты начать, о зависть злая,
     Но истина стоит недвижима святая.
     Коль зол, коль лжив, коль подл Аколаст и Сотин,
     Того не знает лишь их гордый нрав один.
     Аколаст написал: "Сотин лишь врать способен",
     А ныне доказал, что сам ему подобен.
     Кто быть желает нем и слушать наглых врак,
     Меж самохвалами с умом прослыть дурак,
     Сдружись с сей парочкой: кто хочет с ними знаться,
     Тот думай, каково в крапиву испражняться.

     1759

    
     <ОДА ГОСПОДИНА РУССО
     Fortune, de qui la main couronne {*},
     переведенная г. Сумароковым и г. Ломоносовым.
     Любители и знающие словесные науки могут сами,
     по разному сих обеих Пиитов свойству,
     каждого перевод узнать>
     {* Счастье, которое венчает (фр.). - Ред.}

    
     Доколе, счастье, ты венцами
     Злодеев будешь украшать?
     Доколе ложными лучами
     Наш разум хочешь ослеплять?
     Доколе, истукан прелестный,
     Мы станем жертвой нам бесчестной
     Твой тщетный почитать олтарь?
     Доколе будем строить храмы,
     Твои чтить замыслы упрямы,
     Прельщенная словесна тварь?

     Народ, порабощен обману,
     Малейшие твои дела
     За ум, за храбрость чтит избранну:
     Ты власть, ты честь, ты сил хвала;
     В угоду твоему пороку
     И добродетель превысоку
     Лишает собственных красот.
     Его неправедны уставы
     На верьх возводят пышной славы
     Твоих любимцев злобный род.

     Но пусть великостию сею
     О титлах хвалятся своих;
     Поставим разум в том судьею
     И добрых дел поищем в них.
     Я вижу лишь одну безмерность,
     Надменность, слабость и неверность,
     Свирепство, бешенство и лесть.
     Доброта странная! Откуду
     Из злости сложенному чуду
     Дается оной должна честь?

     Ты знай: герои совершенны
     Премудростию в свет даны;
     Она лишь видит, коль презренны,
     Что чрез тебя возведены;
     Она ту славу презирает,
     Что рок неправедный рождает
     В победах слепотой своей;
     Пред строгими ея очами
     Герой с суровыми делами
     Ничто, как счастливый злодей.

     Почтить ли токи те кровавы,
     Что в Риме Сулла проливал?
     Достойно ль в Александре славы,
     Что в Аттиле всяк злом признал?
     За добродетель и геройство
     Хвалить ли зверско неспокойство
     И власть окровавленных рук?
     И принужденными устами
     Могу ли возносить хвалами
     Начальника толиких мук?

     Издревле что об вас известно,
     О хищники чужих держав?
     Желанье в мире всем невместно,
     Попрание венчанных глав,
     Огня и трупов полны стены,
     И вы - в пару кровавой пены,
     Народ, пожранный от меча,
     И в шуме бледна мать великом
     Свою дочь тщится с плачем, с криком
     Отнять с насильного плеча.

     Слепые мы судьи, слепые,
     Чудимся таковым делам!
     Одне ли приключенья злые
     Дают достоинство Царям?
     Их славе, бедствами обильной,
     Без брани хищной и несильной
     Не можно разве устоять?
     Не можно божеству земному
     Без ударяющего грому
     Своим величеством блистать?

     Но быть должна во время бою
     На первенстве прямая честь,
     И кто, поправ врага собою,
     Победу мог себе причесть?
     Издревле воины известны,
     Похвальны, знатны, славны, честны
     Оплошностью противных сил.
     Худым Варроновым призором,
     Упрямым и неправым спором
     Ганнибал славу получил.

     Кого же нам почтить Героем
     Великим собственной хвалой?
     Царя, что правдой и покоем
     Себя, народ содержит свой;
     Последуя Веспазиану,
     Едину радость несказанну
     Имеет в счастии людей
     Отец отечества без лести
     И ставит выше всякой чести
     Числом своих щедроты дней.

     О вы, что в добродетель чтите
     Един в войнах геройский шум,
     Себе Сократа возразите
     За Клитова убивца в ум;
     Вам будет Царь в нем несравненный,
     Правдивый, кротостью почтенный,
     Достойный олтаря вовек.
     Тогда страшилище Эвфрата
     Против венчанного Сократа
     Последний будет человек.

     Герои люты и кровавы!
     Поставьте гордости конец,
     Рожденный от воинской славы
     Забудьте лавровый венец.
     Напрасно Рима повелитель
     Октавий, света победитель,
     Навел в его пределы страх;
     Он Августом бы не нарекся,
     Когда бы в кротость не облекся
     И страха не скончал в сердцах.

     О воины великосерды!
     Явите ваших луч доброт;
     Посмотрим, коль тогда вы тверды,
     Как счастье возьмет поворот.
     Когда то к вам великодушно,
     Земля и море вам послушно,
     И блеск ваш очи всех слепит;
     Но только лишь оно отстанет,
     Геройска похвала увянет,
     И смертный будет всем открыт.

     Способность средственна довлеет
     Завоевателями быть.
     Кто счастие преодолеет,
     Один великим может слыть.
     Хоть помощь от него теряет,
     Но с постоянством пребывает,
     Для коего от всех почтен;
     Всегда не низок и не пышен,
     С Тиверием ли он возвышен
     Или, как Варус, поражен.

     Излишню радость не внушает
     В недвижности своей предел
     И осторожно умеряет
     Неистовство успешных дел.
     Пусть счастие преобратится,
     Недвижна добродетель тщится
     Презренный разрушать упор.
     Конец имеет благоденство.
     Стоит в премудрости блаженство,
     Не постоянен рока взор.

     Вотще готовит гнев Юноны
     Енею смерть среди валов.
     Премудрость! Чрез твои законы
     Он выше рока и богов;
     Тобою Рим, по злой напасти,
     В средине Карфагенской власти,
     Своих героев смерть отмстил;
     Ходя в твои небесны следы,
     Во время слезныя победы
     В трофеи гробы превратил.

     1755

    
     * * *

     Железо, злато, медь, свинцова крепка сила
     И тягость серебра тогда себя открыла,
     Как сильный огнь в горах сжигал великий лес;
     Или на те места ударил гром с небес;
     Или против врагов народ, готовясь к бою,
     Чтоб их огнем прогнать, в лесах дал волю зною;
     Или чтоб тучность дать чрез пепел древ полям
     И чистый луг открыть для пажити скотам;
     Или причина в том была еще иная:
     Владела лесом там пожара власть, пылая;
     С великим шумом огнь коренья древ палил;
     Тогда в глубокий дол лились ручьи из жил,
     Железо и свинец и серебро топилось,
     И с медью золото в пристойны рвы катилось.

     1761

    
     * * *

     Случились вместе два Астр_о_нома в пиру
     И спорили весьма между собой в жару.
     Один твердил: "Земля, вертясь, круг Солнца ходит";
     Другой, что Солнце все с собой планеты водит.
     Один Коперник был, другой слыл Птоломей.
     Тут повар спор решил усмешкою своей.
     Хозяин спрашивал: "Ты звезд теченье знаешь?
     Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?"
     Он дал такой ответ: "Что в том Коперник прав,
     Я правду докажу, на Солнце не бывав.
     Кто видел простака из поваров такова,
     Который бы вертел очаг кругом жаркова?"

     1761

    
     * * *

     Я долго размышлял и долго был в сомненье,
     Что есть ли на землю от высоты смотренье;
     Или по слепоте без ряду всё течет,
     И промыслу с небес во всей вселенной нет.
     Однако, посмотрев светил небесных стройность,
     Земли, морей и рек доброту и пристойность,
     Премену дней, ночей, явления луны,
     Признал, что божеской мы силой созданы.

     1761

    
     * * *

     Мышь некогда, любя святыню,
     Оставила прелестный мир,
     Ушла в глубокую пустыню,
     Засевшись вся в голландский сыр.

     1761-1762

    
     СТИХИ,
     СОЧИНЕННЫЕ НА ДОРОГЕ В ПЕТЕРГОФ,
     когда я в 1761 году ехал просить
     о подписании привилегии для Академии,
     быв много раз прежде за тем же

     Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
     Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
     Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
     И наслаждаешься медвяною росою.
     Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
     Но в самой истине ты перед нами царь:
     Ты Ангел во плоти иль, лучше, ты бесплотен!
     Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен;
     Что видишь, всё твое; везде в своем дому;
     Не просишь ни о чем, не должен никому.

     1767

     ПРИМЕЧАНИЯ

     При подготовке настоящего издания поэтических произведений М. В.
    Ломоносова составитель руководствовался двумя наиболее авторитетными
    изданиями: Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 8. Под ред. В. В.
    Виноградова, А. И. Андреева, Г. П. Блока. М.-Л., АН СССР, 1959; Ломоносов М.
    В. Избранные произведения. Вступ. статья, подготовка текста и примеч. А. А.
    Морозова. М.-Л., Сов. писатель, 1965 (Б-ка поэта. Большая серия).
     Орфография и пунктуация текстов Ломоносова приближены к современным
    нормам (за исключением тех случаев, когда в правописании отражается
    произносительная манера, напр.: "Етна", "верьхи", "отнюд" и т. п.).
    Сохранено ломоносовское написание некоторых слов с прописных букв. Датировка
    текстов - по изданию 1959 г.
     РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

     "Услышали мухи..." Впервые - Путешествия академика Ивана Лепехина, ч.
    IV. В 1772 году. Спб., 1805, с. 303. Самое раннее из дошедших до нас
    стихотворений Ломоносова. Написано в Славяно-греко-латинской академии. В
    первой публикации к этому стихотворению имеется примечание: "Сочинение г.
    Ломоносова в Московской академии за учиненный им школьный проступок". Что
    это был за проступок, неизвестно. Но, судя по содержанию стихов, можно
    предположить, что здесь имело место какое-то уклонение молодого Ломоносова в
    сторону "сладкого" времяпрепровождения.
     Егда стали ясти... - Во второй публикации этого стихотворения вместо
    "егда" стоит "едва" (см.: Смирнов С. К. История Московской
    Славяно-греко-латинской академии. М., 1855, с. 250).

     "Хвалить хочу Атрид..." Впервые - Лит. газ., 1936, Ќ 65 (628), 20 нояб.
    Перевод оды, приписывавшейся во времена Ломоносова Анакреонту, а на самом
    деле принадлежащей одному из многочисленных подражателей великого
    древнегреческого лирика. Спустя двадцать лет Ломоносов переработает этот
    перевод и включит его в "Разговор с Анакреоном".

     "Одна с Нарциссом мне судьбина..."; "Нимфы окол нас кругами..."; "Весна
    тепло ведёт..." Впервые - Покойного статского советника и профессора Михаилы
    Васильевича Ломоносова собрание разных сочинений в стихах и прозе, кн. II.
    М., 1778, с. 15. Стихотворения вошли в состав "Письма о правилах российского
    стихотворства" (1739) в качестве примеров новых стихотворлых размеров.
    Миртилла - условно-поэтическое имя возлюбленной.

     "Светящий солнцев конь..."; "Чем ты дале прочь отходишь..." Впервые -
    Сочинения М. В. Ломоносова, т. III. Изд. Академии наук. Спб., 1895, с. 37,
    45. Оба стихотворения были включены Ломоносовым в первый вариант "Риторики"
    (закончен не позднее 1743 г.).

     "Поставлен на столпах высоких солнцев дом..." Впервые - Риторика, 1748,
    57. Стихотворение представляет собою перевод отрывка из второй книги
    "Превращений" Овидия.

     "В топ_о_ловой тени гуляя, муравей..." Впервые - Риторика, 1748, 141.
    Перевод из Марциала. Ломоносов в противовес современным ему ученым отстаивал
    гипотезу органического происхождения янтаря. Очевидно, по этой причине
    данные стихи Марциала и привлекли его внимание. В "Риторике" стихотворение
    приводится как один из примеров "замысловатых идей".

     "Тот беден в свете сем, кто беден не бывал"; "То плачет человек, то в
    радости смеется..." Впервые - Риторика, 1748, 144 (приводятся как примеры
    "витиеватых речей").
     "Зачем я на жене богатой не женюсь?.." Впервые - Риторика, 1748, 144.
    Перевод из Марциала.

     "Уже юг влажными крылами вылетает..." Впервые - Риторика, 1748, 156.
    Перевод отрывка из первой книги "Превращений" Овидия.

     "Устами движет Бог; я с ним начну вещать..." Впервые - Риторика, 1748,
    239. Перевод начальных строк монолога Пифагора из пятнадцатой книги
    "Превращений" Овидия (см. вступ. статью).

     "Я знак бессмертия себе воздвигнул..." Впервые - Риторика, 1748, 268.
    Перевод оды Горация "К Мельпомене". "Умышленное отступление допущено в стихе
    8, где устранен малопонятный без комментария образ жреца, восходящего на
    Капитолий в сопровождении молчаливой девы" (Ломоносов М. В. Полн. собр.
    соч., т. 8, с. 931). Несмотря на то что ломоносовское стихотворение
    представляет собой перевод, близкий к подлиннику, здесь имеется несколько
    намеков на русскую действительность: "Давнус царствовал в простом народе"
    (могло восприниматься как указание на Петра I), "внесть в Италию стихи
    Польски" (вспомним реформу русского стихосложения, завершенную Ломоносовым),
    "мне беззнатный род препятством не был" (вспомним происхождение самого
    Ломоносова). После Ломоносова Державин дерзнул целиком, как говорили в XVIII
    в., "склонить" оду Горация "на русские нравы", непосредственно проторив
    дорогу великому созданию Пушкина.

     "Лишь только дневный шум замолк..." Впервые - Риторика, 1748, 306,
    Вольный перевод из Лафонтена.

     "Жениться хорошо, да много и досады..." Впервые - Риторика, 1748, 307.
    Вольный перевод из Лафонтена (басня "Утонувшая жена").

     "Послушайте, прошу, что старому случилось..." Впервые - Риторика, 1748,
    308. Вольный перевод отрывка из басни Лафонтена "Мельник, его сын и осел". В
    XX в. свою вариацию на тему этого отрывка дал С. Я. Маршак в стихотворении
    "Мельник, мальчик и осел", вошедшем в цикл "Сказки разных народов".

     "Ночною темнотою..." Впервые - Риторика, 1748, 309. Перевод из одного
    из подражателей Анакреонта. Ломоносов "чрезвычайно искусно воспроизвел
    напевный характер оригинала, создаваемый совпадением четкого ритмического
    членения с синтаксическим членением текста. Перевод в общем точен; в
    начальных строках устранено описательное обозначение поздней ночной поры
    ("когда Медведица поворачивается в руке Боота"), которое в переводе выпадало
    бы из простого и непринужденного стиля стихотворения" (Ломсносов М. В. Полн.
    собр. соч., т. 8, с. 932-933). Это стихотворение завоевало популярность в
    самых широких кругах еще при жизни Ломоносова, стало одной из любимых песен.
    Курганов поместил его в своем знаменитом "Письмовнике", одной из самых
    читаемых книг в России на рубеже XVIII-XIX вв., чем способствовал еще
    большему его распространению (см.: Российская универсальная грамматика, или
    Всеобщее писмословие, предлагающее легчайший способ основательного учения
    русскому языку с седмью присовокуплениями разных учебных и полезнозабавных
    вещей. Спб., 1769, с. 320). Это ломоносовское стихотворение было известно и
    любимо вплоть до второй половины XIX в. Так, в романе Н. С. Лескова
    "Соборяне" Ахилла Десницын изливает душу песней "Ночною темнотою..."
    (отчасти переиначивая слова Ломоносова, как, впрочем, всегда случается,
    когда песня становится народной). Популярность ломоносовского стихотворения
    объясняется прежде всего легкостью и простотой поэтического языка,
    непринужденностью и естественностью интонации. Эти качества стихотворения
    "Ночною темнотою..." особенно отчетливо выступают при сравнении его с
    державинским "Купидоном" (1797), являющимся переводом той же самой
    анакреонтической оды, Несмотря на то что стихотворение Г. Р. Державина
    написано полвека спустя, когда русский литературный язык был уже достаточно
    разработан, пластичен, ломоносовское произведение явно выигрывает именно в
    смысле простоты и непринужденности, какой-то даже грациозности (что,
    конечно, не может бросить тень на поэтическую репутацию Г. Р. Державина,
    лирика в высшей степени неровного, но гениального и великого в самых его
    неровностях):

     Под Медведицей небесной,
     Средь ночныя темноты,
     Как на мир сей сон всеместный
     Сыпал маковы цветы;
     Как спокойно все уж спали
     Отягченные трудом,
     Слышу, в двери застучали
     Кто-то громко вдруг кольцом.
     "Кто, - спросил я, - в дверь стучится
     И тревожит сладкий сон?"
     "Отвори, чего страшиться? -
     Отвечал мне Купидон. -
     Я ребенок, как-то сбился
     В ночь безлунную с пути,
     Весь дождем я замочился,
     Не найду, куда идти".
     Жаль его мне очень стало:
     Встал и высек я огня;
     Отворил лишь двери мало,
     Прыг дитя перед меня.
     В туле лук на нем и стрелы;
     Я к огню с ним поспешил,
     Тер руками руки мерзлы,
     Кудри влажные сушил.
     Он, успел лишь обогреться,
     "Ну, посмотрим-ка, - сказал, -
     Хорошо ли лук мой гнется?
     Не испорчен ли чем стал?"
     Молвил и стрелу мгновенно
     Острую в меня пустил,
     Ранил сердце мне смертельно
     И, смеяся, говорил:
     "Не тужи, мой лук годится,
     Тетива еще цела".
     С тех пор начал я крушиться,
     Как любви во мне стрела.

     "Иные на горы катают тяжки камни..." Впервые - Риторика, 1748, 311.
    Перевод отрывка из шестой книги "Энеиды" Вергилия.

     Надпись на иллуминацию... 1748 года Сентября 5 дня... Впервые - Изд.
    1751, с. 187.
     ...Ты именем покой... - см. примеч. к оде 1759 г.

     "Женился Стил, старик без м_о_чи..." Впервые - [А. С. Шишков],
    Рассуждение о старом и новом слоге российского языка. Спб., 1803, с. 149.
    Эпиграмма обращена против А. П. Сумарокова, который в 1748 г. закончил
    работу над переделкой "Гамлета" Шекспира. В сумароковской версии "Гамлета"
    Гертруда говорила:

     Вы, все свидетели моих безбожных дел,
     Того противна дня, как ты на трон восшел,
     Тех пагубных минут, как честь я потеряла
     И на супружню смерть безжалостно взирала...

    В последний момент перед отправкой рукописи в Академию наук А. П. Сумароков
    исправил "безжалостно" на "не тронута" (оригиналом ему служил французский
    перевод шекспировской трагедии, и он решился дать кальку с французского
    toucher). Рукопись рецензировали В. К. Тредиаковский и Ломоносов. Первый
    пометил слова Гертруды как "негладкие и темные", а в 1750 г. в подробном
    критическом разборе произведений А. П. Сумарокова вновь коснулся этого
    места: "Кто из наших не примет сего стиха в следующем разуме, именно ж, что
    у Гертруды супруг скончался, не познав ее никогда в рассуждении брачного
    права и супруговы должности?" Само выражение "быть тронутым", против
    которого восстал Тредиаковский и которое первым в России употребил
    Сумароков, впоследствии привилось в русском языке. Но первое-то его
    употребление напрочь дискредитировано было контекстом (и здесь Тредиаковский
    безусловно прав). Ломоносов, не вдаваясь в филологические тонкости,
    отозвался на двусмысленную строчку сумароковского "Гамлета" данной
    эпиграммой, которая искрится мудрой и одновременно беззлобной, какою-то
    веселой иронией истинно "пушкинского" свойства.

     Надпись на спуск корабля, именуемого Святаго Александра Невского, 1749
    года. Впервые - Изд. 1751, с. 181. Стихотворение приурочено к торжественному
    спуску на воду 66-пушечного корабля "Александр Невский", состоявшемуся в
    Петербурге в Адмиралтейской крепости 18 мая 1749 г.
     Гора, что Горизонт на суше закрывала... - Адмиралтейская крепость
    находилась на том месте, где позднее было построено здание Адмиралтейства; с
    противоположного берега, где располагалось здание Академии наук, огромный
    корабль, стоявший на стапеле, очевидно, мог представляться Ломоносову горой,
    закрывающей горизонт.
     На быстрину - то есть на невскую воду.

     Надпись 1 к статуе Петра Великого; Надпись 2 к той же; Надпись 3 к той
    же; Надпись 4 к той же; Надпись 5 к той же. Впервые - Изд 1751, с. 175-178.
    К какой статуе Петра I относятся все пять надписей, неизвестно.
    Предполагают, что здесь имеется в виду конная статуя Петра I работы К.-Б.
    Растрелли, законченная им в 1743 г., отлитая из меди уже после его смерти, в
    1745-1746 гг., и стоящая теперь в Ленинграде перед Инженерным замком (см.:
    Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., т. 8, с. 966). Обожествление Петра
    характерно для Ломоносова: Петр - это русский бог во плоти, бог-творец
    нового мира, бог-отец и хозяин своих детей (см. также примеч. к поэме "Петр
    Великий").

     Письмо к его Высокородию Ивану Ивановичу Шувалову. Впервые - Полное
    собрание сочинений Михаила Васильевича Ломоносова с приобщением жизни
    сочинителя и с прибавлением многих его еще нигде не напечатанных творений,
    часть первая, в Санктпетербурге иждивением императорской Академии наук,
    1784, с. 311-312. Стихотворение относится к началу знакомства Ломоносова с
    "меценатом".
     Туда, где ей Цейлон и в севере цветет. - Ломоносов говорит здесь об
    оранжерее Царскосельского дворца.
     Меж стен и при огне лишь только обращаюсь, - Ломоносов имеет в виду
    свою работу в Химической лаборатории; в эту пору он трудился над отысканием
    секрета производства рубинового стекла и прежде, чем открыть его, поставил
    более 4000(!) опытов.

     Письмо о пользе Стекла. Впервые - отд. изд.: Спб., 1753.
     Выдающийся образец европейской философско-дидактической поэзии XVIII в.
    В отличие от признанных корифеев этого жанра - англичанина Александра Поупа
    (поэма "Опыт о человеке", 1734) и француза Вольтера ("Поэма о естественном
    законе", 1750) -Ломоносов делает "героем" поэтического повествования не
    абстрактные философские категории, а предмет предельно конкретный, даже "не
    пиитический" в своей конкретности. Однако, показывая те преимущества,
    которые таит в себе применение Стекла в науке, хозяйстве, быту, а также как
    бы невзначай развертывая перед читателем историю освоения Стекла
    человечеством, Ломоносов с блеском справляется с задачей выхода за рамки
    заявленной темы (пропаганда стекольного дела) и создает в своей поэме
    поэтический образ духовной истории человечества, художественно воспроизводит
    героический и трагедийный по своей сути процесс человеческого познания,
    борьбы за Истину (подробнее о "Письме о пользе Стекла" см. в кн.: Лебедев
    Евгений. Огонь - его родитель. М., 1976, с. 138-156).
     Две ночи сложены в едину от Зевеса... - По древнегреческому мифу, Зевс
    соединил две ночи в одну, чтобы продлить свое свидание с возлюбленной
    Алкменой, в результате чего появился на свет могучий Геркулес.
     Когда бы блеск Стекла дать помощи не мог... - Имеется в виду
    глазирование фарфора стекловидным составом.
     Счастливой младостью Твои цветущи годы... - Когда писалось "Письмо о
    пользе Стекла", И. И. Шувалову едва исполнилось двадцать пять лет.
     Подобный их сердцам Борей... - Ломоносов, уподобляя сердца испанских
    завоевателей бурному Борею, подчеркивает, таким образом, иррациональный,
    попросту говоря, безумный характер всей их деятельности.
     Мы пламень солнечный Стеклом здесь получаем... - Сразу по возвращении
    из Германии, то есть более чем за десять лет до создания "Письма о пользе
    Стекла", Ломоносов проводил работы по созданию "катоптрикодиоптрического
    зажигательного инструмента" и позднее неоднократно как физик обращался к
    вопросу об использовании энергии Солнца посредством оптики.
     Не свергла ль в пагубу наука Прометея?.. Не огнь ли он Стеклом умел
    сводить с небес...? - Попытка Ломоносова (в строгом соответствии с темой
    произведения) объяснить миф о Прометее с просветительских позиций,
    представив легендарного титана первым ученым Древнего мира.
     Запутан циклами... - По системе Птолемея, принятой средневековыми
    учеными, планеты двигались вокруг Земли по орбитам (кругам, циклам),
    называвшимся "дифферентами"; кроме того, каждая планета двигалась по
    дифференту не прямо, а вокруг него, как бы обволакивая, опутывая эту свою
    большую орбиту по особому кругу - эпициклу.
     В костелах новых... - то есть в католических храмах, основанных
    испанцами в Латинской Америке (здесь "костелы" - вообще католические храмы,
    не только польские церкви).
     Коль много Августин в сем мнении неправ... - см. вступ. статью.
     Вертясь, Стеклянный шар дает удары с блеском, С гром_о_вым сходственны
    сверьканием и треском. - Имеется в виду лабораторная электростатическая
    машина.
     До лета прошлого сомнителен в том был... - Ломоносов имеет в виду либо
    проводившиеся им совместно с Г.-В. Рихманом летом 1752 г. (тогда "лето
    прошлое" следует читать как "прошедшее") опыты по изучению атмосферного
    электричества, либо свое знакомство с работой Б. Франклина "Опыты и
    наблюдения над электричеством", опубликованной в Лондоне в 1751 г. и

/ Полные произведения / Ломоносов М.В. / Избранные стихотворения